Текст книги "Пусти к себе свет (ЛП)"

Автор книги: Ник Вилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Ник Уилгус

Пусти к себе свет

Автор: Ник Уилгус

Название: Пусти к себе свет (2015)

Перевод: Cloud Berry

Перевод группы: vk.com/loveinbooks

Аннотация

Когда мать семилетнего Ишмаэля Гуда уходит в субботу вечером и пропадает, мальчика забирают к себе дядя Ишмаэля Генри и его бойфренд Сэм. Выстраивая новую совместную жизнь, троица встречается как с поддержкой, так и с враждебностью со стороны жителей их родного городка в штате Миссисипи. У всех и каждого имеется на их счет свое мнение, высказывать которое никто не стесняется.

Пока маленькая семья встает на ноги, ей угрожают внешние силы – и призраки прошлого. Для Генри, который еще не оправился после трагической смерти родителей, оказывается непросто открыть свое сердце нуждающемуся в заботе ребенку.

Но как только их жизни вновь озаряет свет, возвращается мать Ишмаэля, и мир погружается в хаос.

 

Глава 1

Вам лучше приехать

– Ты собираешься отвечать или нет? – спросил Сэм, хмуро глядя на меня заспанными глазами. На часах было чуть больше пяти утра.

Телефон настойчиво прозвонил еще раз.

– Ну и? – сказал он.

Я взял трубку.

– Алло?

– Можно поговорить с Генри Гудом? – Голос на том конце линии явно принадлежал пожилой чернокожей женщине.

– Хен слушает, – сказал я.

– Хен?

– Мое имя – Генри, но все зовут меня Хен, – пояснил я.

– О. – Она откашлялась. Судя по хрипотце в ее низком голосе она или была когда-то, или являлась заядлой курильщицей. – Вы, часом, не родственник Иши Гуду, парнишке, который…

– Он мой племянник. Что-то случилось?

– Вот вы и скажите мне, мистер Хен. Он постучался ко мне этим утром, когда петухи еще даже не встали. Думается мне, вам лучше приехать.

– Он что, хулиганил?

– Господи, нет. Ничего такого. Его мамаша куда-то запропастилась, вот о чем я толкую вам, мистер Хен. Вечером в субботу ушла и…

– Но сегодня… погодите-ка… вторник?

– Дорогой, а то я сама не знаю. Он напуган. Услышал, верно, как я хожу у себя, вот и пришел. Видит бог, я теперь всегда подымаюсь в такую рань. В общем, лучше бы вам приехать за ним, не то мне придется кого-нибудь вызвать. У него при себе был на бумажке ваш номер. Генри Гуд. Вы кто ему, дядя?

– Так точно.

– Что-то я вас не видала.

– Мы с сестрой не особенно ладим.

– Вы бы забрали его, или мне придется…

– Уже выезжаю.

– Ушла еще когда – в субботу! – и на все время оставила его одного! Господи, и знать не хочу, что бы сказала полиция.

– Я не знаю, как вас зовут.

– Не знаете, дорогой, и не надо. Просто приезжайте и заберите его.

И она повесила трубку.

– Что за черт? – спросил Сэм.

– Сара оставила Иши одного и ушла.

– Но ему всего… сколько? Лет пять?

– Уже семь.

– И она бросила его одного?

Хмурый взгляд, который я выдал на это, был полон стыда – за себя, за свою младшую сестру, за то, что мы вольно называли «семьей».

Сэм сел на кровати и, чтобы прикрыть наготу, набросил на себя простыню. Его светлые волосы, немного потемневшие к тридцати, после сна стояли торчком.

– Уверен, что все нормально, – сказал я.

– Бросать детей без присмотра, Хен, это далеко не нормально. Иисусе! До чего же твоя сестра иногда выбешивает меня. Поехать с тобой?

– Тебе надо открывать магазин.

Я оделся, сделал свои дела в туалете.

Сэм в чем мать родила и с сумрачным выражением на лице проводил меня до двери.

– Я скоро вернусь, – сказал я и отпустил глаза прогуляться по его крепкому телу. Он больше не был тем маленьким мальчиком, с которым я столько лет назад подружился в начальной школе Винегар-Бенда, с которым мы вместе ходили в походы и на рыбалку, состояли в скаутах и хулиганили, как и все прочие малолетние озорники. Не был он и тем высоким и стройным членом команды по плаванию, который в десятом классе лишил меня девственности. Это судьбоносное событие произошло в этом же самом доме, в моей старой комнате на втором этаже.

Он стал старше, но по-прежнему был моим Сэмом.

– Не угостишь меня сахарком перед уходом, а, Генри Гуд? – спросил он.

Я наклонился и поцеловал его.

– Ты знаешь, что я без ума от тебя? – спросил он.

Я кивнул.

– А ты без ума от меня?

– Периодически, – признал я.

– Если увидишь свою сестру, засунь ей в задницу ногу и пару раз проверни.

 

Глава 2

Ишмаэль

Моя младшая сестра Сара жила на другом конце округа, в муниципальном жилье близ Абердина. Она вела достаточно замкнутый образ жизни – насколько это позволяли ее частые стычки с законом. Я бы не удивился, если бы к двадцати годам она оказалась в тюрьме, однако ей исполнился двадцать один, и она по-прежнему умудрялась выходить сухой из воды. Но, похоже, на сей раз удача ей изменила.

Я припарковался и увидел стоящего на крыльце Ишмаэля. Он ждал меня и сразу побежал босиком мне навстречу.

– Дядя Хен!

Он был одет в шорты и грязную майку. Его длинные черные волосы были спутанными, засаленными, голубые глаза покраснели от слез. С щуплыми плечами и хрупким телосложением он всегда казался слишком маленьким и недоразвитым для своего возраста – его матери было всего четырнадцать, когда она его родила, и тринадцать, когда она забеременела. Когда он подрос, стало ясно, что он заторможен. Его проверяли на умственную отсталость и на нарушение способности к обучению, но врач ни к каким однозначным выводам не пришел. Что-то в бледном лице Иши подсказывало, что он не самый острый карандаш в коробке. Он щурился на мир своими маленькими, как у хорька, глазками, словно не мог постичь его до конца. Кожа у него была бледной, почти прозрачной.

Он бросился ко мне в объятья. Пахло от него просто ужасно, как будто он не мылся несколько дней. Скорее всего, оно так и было.

– Дядя Хен!

– Эй, – сказал я. – Все хорошо.

– Дядя Хен!

– Иши, я здесь.

– О, дядя Хен! О!

С каждым «дядя Хен» его вскрики становились все мучительнее.

Вцепившись в меня, он непрерывно всхлипывал, его бледные руки крепко обнимали меня за талию, маленькое испуганное лицо прижималось к моему животу. Ему было всего семь лет. Должно было исполниться восемь за пару дней до Рождества.

– Иши, все хорошо, – произнес я.

Его слезы изливались из какого-то потаенного, несчастного места.

– Дядя Хен! Я… я… я… о!

– Все хорошо, – повторил я, мягко покачиваясь с ним взад-вперед.

– Моя мама…

– Ну все, все, тише.

– Мама…

– Все хорошо.

– Дядя Хен! Мама, она ушла…

Из соседней квартиры вышла пожилая чернокожая женщина. Неодобрение на ее лице было таким густым, что его можно было бы намазать вместо масла на бутерброд, и еще осталось бы для картофельного пюре. Вне всяких сомнений, именно она мне и звонила. Женщина не сделала и попытки представиться. Выражение ее глаз недвусмысленно сообщало, что свой долг она выполнила, и на этом ее участие в деле закончено. Мне тут не нужны неприятности с белыми, говорили ее глаза.

Я кивнул.

Она скрылась за дверью.

Ишмаэль, пытаясь совладать с собой, сотрясался под моими руками.

– Иши, где твоя мама? – спросил я.

– Дядя Хен, я не знаю. Мама ушла.

Мы зашли внутрь, и меня ошеломило сразу несколько вещей. Во-первых, запах, а во-вторых, тот факт, что квартира превратилась в помойку. Сара, наверное, не убиралась здесь с января – с тех пор, как после рождественских праздников я сам наводил тут порядок.

– Давай-ка ты сходишь в душ? А потом мы поедем.

Он опустил голову и не сдвинулся с места.

– Иди, – сказал я. – Тебе надо ополоснуться. От тебя плохо пахнет.

– Ты никуда не уйдешься? – спросил он нерешительным голосом.

– Я тебя подожду.

– Обещаешься, дядя Хен?

– Естественно, обещаю. Ты чего?

Он остался стоять, где стоял.

– Я буду ждать прямо за дверью, – сказал я, подтолкнув его к ванной. – Есть у тебя в этом бардаке чистые вещи?

Он только пожал плечами.

 

Глава 3

Что-что сделала твоя мама?

– Твоей мамы нет с самой субботы? – спросил я по дороге домой.

Я все пытался уложить в голове тот факт, что Иши провел в одиночестве ночь с субботы на воскресенье, все воскресенье, потом ночь с воскресенья на понедельник, весь понедельник и ночь на вторник. Два дня. И три ночи. Для семилетнего мальчика это было черт знает как долго. А сегодня утром голод и страх выгнал его на маленькую парковку около дома, где он искал еду, участие, свою мать.

– Она встретила каких-то людей, – сказал он.

– И не вернулась?

Он покачал головой.

– Почему ты прождал столько времени, прежде чем позвонить мне?

– Мама сказала не соваться на улицу.

На сорок пятом шоссе движение немного застопорилось. Меня ждали дела по хозяйству, готовка, стрижка газонов и смена во «Всегда экономь». Ишмаэль безо всякого выражения на лице смотрел на простирающиеся за окошком поля.

– Твоя мама не сказала, куда пошла?

Он покачал головой.

– Что же ты не позвонил раньше?

– Мама сказала, нельзя. И телефона-то у меня все равно нету. Мама говорит, сначала я должен стать постаршей.

Я нахмурился. Потом опять набрал Сару, но у нее снова включился автоответчик. Я оставил еще одно сообщение:

– Сара, это опять Хен. Слушай, какого черта? Я забрал Иши и сегодня, так и быть, подержу его у себя, но ты должна как можно скорее вернуться. Господи, просто не верится! Тебе еще повезет, если твою задницу не кинут в тюрьму за то, что ты оставила его без присмотра. Что я, по-твоему, должен с ним делать? Уж не знаю, где ты находишься, но возвращайся домой и сама разбирайся со своими чертовыми проблемами.

Я отключился, пока мой рот не успел наболтать еще что-нибудь, чего не стоило говорить в присутствии маленького ребенка. Он был не виноват, что его мама сбежала, но что, черт побери, мне полагалось с ним делать?

Обиженный или испуганный моим тоном или словами, он опустил глаза и уставился себе на коленки.

– Я не так выразился, – устыдившись, проговорил я. Но, конечно, я выразился именно так, как хотел. Просто не ожидал, что это прозвучит так прямолинейно и зло. – Я не знаю, как заботиться о тебе, вот и все. Я не знаю, что надо делать. О чем вообще думала твоя мать?

Он не ответил.

– Ну хватит, – сказал я, увидев, что он отказывается смотреть на меня. – Не веди себя так. Я не хотел.

Он закрыл руками лицо и заплакал.

– Прекрати. Я же перед тобой извинился! Господи!

Всхлипывая, он отвернулся к окну.

 

Глава 4

Ковбоец

Мы с Сэмом жили в двухэтажном домишке с тремя спальнями, где я вырос и где, скорее всего, мне предстояло и умереть. Он находился в трех милях от Бенда – так местные называли городок Винегар-Бенд в округе Монро, штат Миссисипи.

Когда после пятнадцатиминутной поездки мы выбрались из пикапа, к нам подбежала Шарла – гончая, которую я спас из собачьего приюта в Абердине. У нее была черная с проседью шерсть, и она прихрамывала на заднюю лапу. Шарла была большой любительницей пооблизываться, что немедленно выяснил и Ишмаэль. Она довольно быстро завоевала его симпатию, и он погрузился своими ручонками в ее шерсть, словно она была старым, обретенным после долгой разлуки другом.

Наш дом был окружен старой верандой, деревянные столбики которой поддерживали покатую крышу, правда, уже не так надежно, как раньше. На огороде с западной стороны росли в изобилии помидоры, бобы, горох, бамия и клубника – большую часть всей этой продукции я продавал по субботам на фермерском рынке. За домом находились крольчатники и просторный курятник. Еще там был небольшой амбар. Сарай. Старый колодец. Дрова для печи. И коза, которую я назвал Ромни. Все это стояло посреди густого леса среди сосен, дубов, магнолий и обильно разросшейся кудзу. Дорожка в лесу вела к маленькой речке, притоку большой Томбигби.

На крыльцо вышел Сэм, в костюме и галстуке – он был менеджером во «Всегда экономь», продовольственном магазине в Бенде, которым владели его родители. Там же, ради дополнительного заработка, трудился в дневное время и я. Но летом основной доход мне приносили стрижка газонов и уборка на задних дворах.

– Привет, Иши, – сказал Сэм. – Давненько мы с тобою не виделись. Помнишь меня? Своего дядю Сэма?

Ишмаэль стоял, опустив глаза, пугливый и робкий. Шарла все приставала к нему, выпрашивая внимание, а он занимал себя тем, что гладил ее.

– Как ты, ковбоец? – еще раз попытался добиться ответа Сэм. – Ты помнишь своего дядю Сэма?

Ишмаэль не ответил.

– Ты так вырос. Стал прямо вылитый дядя Хен. Только не такой страшный.

Этим он заслужил крошечную улыбку.

– Ну спасибо, – сказал я.

– Ладно, вы оставайтесь, а я пошел. – Сэм легонько потрепал его по руке. – Рад снова тебя видеть, ковбоец.

Ишмаэль взглянул на него, затем быстро опустил глаза, словно вспомнив, что в прошлом его дядя Сэм уже называл его таким прозвищем.

– Может, скажешь «пока»? – предложил я.

– Пока, – тихо пробормотал он.

– Иши, я привезу тебе холодную газировку. Как тебе такая идея?

– Правда? – сказал он, и его лицо чуть-чуть посветлело.

– Конечно, ковбоец.

– О.

Сэм побрел к своему новому пикапу.

 

Глава 5

Домашние дела

– Хочешь познакомиться с Ромни? – спросил я, когда мы перекусили.

– Кто это? – спросил Ишмаэль.

– Увидишь. Идем.

Я отвел его на задний двор, и мы выполнили все утренние дела – накормили и напоили цыплят, кроликов, Шарлу и Ромни, которую теперь оставалось лишь подоить.

– У тебя есть коза? – спросил он недоверчиво.

– Ее надо доить два раза в день, – сказал я.

– Фу, гадость!

– Пробовал когда-нибудь козье молоко?

– Нет.

– Тебе понравится.

По его лицу было видно, что он считает иначе.

– Хочешь помочь подоить ее?

– Ну нет! – Он очень серьезно покачал из стороны в сторону головой, сбросив с глаз темные волосы.

Ромни было почти два года. Ее набухшее вымя было готово отдать молоко. Самым лучшим в Ромни являлось то, что, объедая траву вокруг дома, она держала под контролем весь двор. Правда, она имела склонность забредать далеко от дома, и ее частенько находили на соевом поле судьи Круквальда вниз по дороге.

– Показать тебе, как это делается? – спросил я, когда Ромни, почуяв дойку, вскочила на ноги.

На лице Ишмаэля отобразилось сомнение.

Я поставил под живот Ромни ведерко, ухватился за один из ее сосков и мягко потянул за него, чтобы выпустить чуть-чуть молока. Она взмахнула хвостом и заблеяла, но сразу же успокоилась, и я приступил к делу. Ишмаэль завороженно наблюдал за тем, как ведерко наполняется молоком.

– Вы его пьете? – спросил он.

– Еще и сыр из него делаем.

– Фу!

– Она не кусается, – сказал я, – но будь осторожен. Она может боднуть.

– Как это?

– Она любит толкать людей лбом. Может подкрасться сзади. Так что следи за ней.

– О.

Он протянул руку и осторожно погладил Ромни по шее, а я задался вопросом, водила ли Сара его когда-нибудь в зоопарк или в «Баффало-парк» в Тупело, где, кроме бизонов, было множество разнообразных животных.

– Ты когда-нибудь видел живую козу? – спросил я.

– Нет.

– А в зоопарке был?

– Нет.

– Хочешь сходить?

– Мама обещала сводить меня в том году, но у нее не было денег.

– Я тебя отведу.

– Правда?

– Конечно. В эти выходные и сходим.

– Обещаешься?

– Обещаю.

– Не врешься?

– Зачем мне врать?

Но он не ответил.

 

Глава 6

С ней наверняка все будет в порядке

– Дядя Хен, я хочу пить, – вытирая вспотевший пот, сказал Ишмаэль. Вдобавок к жажде он явно устал и мучился от жары. По его груди струйками стекал пот.

– Опять?

Он кивнул.

– Холодильник сзади в пикапе, – напомнил я.

Он ушел, понурив узкие плечи.

Мы работали в маленьком дворике мисс Иды Несбит на Пятой улице в Бенде. На сегодня это был наш третий и последний двор. Я хотел разделаться с ним до обеда, чтобы у нас осталось немного свободного времени перед моей сменой во «Всегда экономь».

Я смотрел, как Ишмаэль уходит к моему маленькому пикапу и запрыгивает в кузов, чтобы достать из переносного холодильника бутылку воды. Все утро он, как потерянный, ходил за мной по пятам – печальный, растерянный, пугающийся собственной тени. Он почти все время молчал и казался встревоженным, словно боялся меня потерять.

– Отдохни, – предложил я, когда он прибрел обратно.

Он присел на край каменного бордюра, окружавшего клумбу, и стал смотреть на меня своими бледно-голубыми непроницаемыми глазами.

– Дядя Хен, у нее все в порядке?

– У твоей мамы? Уверен, что да.

– Вдруг она никогда не вернется?

– Вернется.

– А вдруг нет, дядя Хен?

Я попытался изобразить легкую, успокаивающую улыбку, но точно такие же мысли одолевали и меня самого.

– Я волноваюсь, – тихо сказал Ишмаэль.

Я присел перед ним на корточки.

– Вдруг с нею что-нибудь сталось? – не унимался он.

Я молча обдумал этот вопрос.

– Вдруг она никогда не вернется? – повторил он испуганным шепотом.

Я не знал, что сказать.

– Она любит меня! – Он произнес это с таким нажимом, словно хотел развеять все возможные возражения, которые имелись у меня по этому поводу.

– Уверен, что так и есть, – сказал я.

– Она не бросит меня, никогда-никогда!

– С ней наверняка все будет в порядке.

– Я теперь лучшéе учусь!

– Я в этом не сомневаюсь.

– И я стал старшéе!

– Тебе почти восемь, угу?

Кусая губу, он опустил глаза.

 

Глава 7

Мисс Ида высказывается

Из-за дома появилась мисс Ида. Она была крупной женщиной – «большой девочкой», как говорили у нас. Во время ходьбы на ней покачивалось туда-сюда великое множество всего, и не в последнюю очередь ее огромные груди. Ходьба была для нее трудоемким, времязатратным процессом. Не стану бросаться в крайности и говорить, что под ее поступью сотрясалась земля, но лишь потому, что земля в наших краях состояла из красной глины.

– Как идут дела, Хен? – спросила она своим зычным голосом.

– Хорошо, – сказал я. – Вот, заканчиваю с петуниями.

– Привел с собой друга?

– Племянника. Ишмаэль, это мисс Ида. Поздоровайся с ней.

Ишмаэль поднял глаза на эту необъятную женщину, которая к тому же была очень высокой, и предъявил слабую улыбку.

– Сарин мальчик?

– Да.

– Господи, эта твоя сестра…

– Да уж, – неопределенно откликнулся я.

– Вторую такую еще поискать надо, Хен. Уж она помотала твоей бедной матери нервы, точно тебе говорю! Он дурачок?

– Нет.

– О. Просто он выглядит… ну, ты понимаешь. Как тот паренек в «Избавлении», который играл на банджо. Оно, наверное, так и бывает, когда твоя мама рожает тебя в четырнадцать лет.

Я выдернул сорняк и ничего не ответил.

– Я думала, мисс Сару отправили…

– Она получила условно, – сказал я.

– Бедная твоя матушка. Каких только людей не носит земля. Неудивительно, что она умерла от разбитого сердца. Хен, пока ты здесь, может, поможешь мне с сеткой на задней двери? Не закрывается до конца.

– Я посмотрю.

Она умолкла.

Я поднял голову и, увидев в ее глазах искорку, морально приготовился к продолжению.

– Тебе нужна подруга, Хен.

– Мне и так хорошо.

– Вот не надо тут мне!

– Я серьезно.

– Ты просто еще не встретил ту самую, – с уверенностью сказала она. – Дал бы местным девчонкам хоть половинку шанса, знаешь, сколько из них ухватились бы за него. Господи, Хен, тебе почти тридцать.

– Мне нравится быть одному, – выдвинул я новый довод. – И потом, мне всего двадцать девять.

– Пф-ф! – фыркнула она неодобрительно, и ее большая грудь колыхнулась. – В Первой Баптистской скоро будет собрание с мороженым. Принарядись немного, Хен, надень рубашку и галстук – помяни мое слово, ты запоешь совсем по-другому, когда под боком у тебя появится женщина!

– Я хожу в церковь Святого Спаса.

– Можно подумать, католикам нельзя заглянуть, если захочется. И потом, как будто ты нашел кого из католичек у себя в Святом Спасе. Господи, Хен!

– Ценю вашу заботу.

– Одному-то плохо, поди. Ненормально так жить. Вам в доме нужна женщина, Хен. А то живете с Сэмом одни… неправильно так. Надо, чтобы за вами приглядывала женщина. За вами обоими.

– У нас все в порядке, мисс Ида.

– Я начинаю подумывать, уж не из «голубых» ли вы с ним, – сказала она со смешком. – У меня был такой дядя. Мы, конечно, помалкивали о нем, уж больно оно противоестественно и все такое, и кто-то из мальчишек Гриффина уводил его в лес, чтобы урезонить немного – ты знаешь, как оно делается. Сломали ему, если мне правильно помнится, руку, и ему еще повезло, что одну только руку. Он потом уехал в Новый Орлеан или еще куда. С тех пор мы его больше не видели, да и не надо нам в Бенде таких. Вот еще, чтобы они насмехались над Словом Божьим! Ты-то не такой, Хен, я знаю, но, видишь ли, люди болтают…

– Уверен, что непременно кого-нибудь встречу.

Она оглядела результаты моих трудов и одобрительно улыбнулась.

– Хен, ты слыхал о том американце? Которому террористы отрезали голову. Вчера вечером показывали в новостях…

– О?

– Там, в Ираке. А этот в Белом доме сидит себе и в ус не дует, пока его народ убивают! Позор!

Я ничего не ответил.

– У нас в Бенде тоже завелись эти «песчаные ниггеры». Тот парень, у которого автозаправка… как его…

– Мистер Хасан?

– Точно. Он самый.

– Он вроде бы ничего, – сказал я.

– Он из Пакистана. Или из Греции. Откуда-то оттуда, где террористы.

– Он с семьей ходит в Святого Спаса. Они хорошие люди, мисс Ида.

– Некоторые, может, и неплохие. Мне все равно, какого они цвета, лишь бы оставались, как им положено, на другом конце Бенда. Я обеими руками за толерантность и прочую чепуху, но только не тычьте меня в это носом. И лучше бы тому «песчаному ниггеру» не высовываться, раз его народ отрезает нашему головы. Мы такого у себя не потерпим, упаси нас Господь!

– Он не мусульманин, – заметил я.

– Пф-ф! – Она вытерла своей большой ладонью лицо. – Все они одинаковы, террористы. Почему этот в Белом доме раз и навсегда не разбомбит их, я просто не понимаю.

Я испустил мысленный вздох.

– Так, Хен. А о петиции ты слыхал?

– О которой?

– Все этот новый мэр, – сварливо проговорила она.

– Что с ним?

– Вечно он мутит воду.

– Что на сей раз?

– Известно, что – «Уолмарт». Опять сочинили петицию. Ума не приложу, почему нельзя просто взять и построить это чертово здание, прости мой французский. Тошно уже ото всех этих треклятых петиций.

– Некоторые против «Уолмарта».

– Все лучше, чем кататься аж в Эмори, нет?

– Но это выбьет из бизнеса многих местных – у них не получится конкурировать.

– Так пускай понизят свои чертовы цены!

– Думаю, все не настолько просто.

– Знаю, Сэму это не нравится. А чего еще ожидать, если у его семьи все эти продуктовые магазины? Небольшая конкуренция им не повредит. Мы, знаешь ли, живем в свободной стране.

– С большими корпорациями конкурировать невозможно.

– Пф-ф!

Я захлопнул рот. Если что и могло вывести Сэма из равновесия, так это перспектива заполучить прямо в черте города «Уолмарт» – или «Уолмартс», как называли его некоторые в наших краях.

– Ладно, Хен, не забудь перед уходом посмотреть мою дверь. Видел бы ты, сколько мух залетело в дом! Боже помилуй!

– Через минуту приду.

 

Глава 8

Мне нужно уединение

Мы заехали домой, чтобы по-быстрому пообедать бутербродами с колбасой и сорванными прямо с грядки помидорами и огурцами.

– Ешь, – сказал я. – У меня смена во «Всегда экономь», так что домой мы вернемся не скоро.

Ишмаэль без энтузиазма смотрел на еду, и близко не такой голодный, каким он был этим утром.

– Поешь хоть немного, – сказал я.

– Сейчас не хочется, дядя Хен.

– Все равно поешь. Мы вернемся только в шесть или в семь.

Он взялся за бутерброд и чуть-чуть откусил от него.

– Мне надо сходить в душ перед работой. Ничего, если ты немного посидишь тут один?

Он пожал плечом.

– Если хочешь, можешь посмотреть телевизор.

Он ничего не сказал.

Когда я направился к ванной, он пошел за мной следом. Словно думал, что я могу убежать от него. Я усадил его на ступеньку лестницы, которая вела на второй этаж и которую я несколько лет назад перекрыл.

– Наверх не ходи, – сказал я.

Он поднял голову. Вход на второй этаж закрывала тяжелая штора, которая загораживала все, что находилось за ней.

– Ты слышал, что я сказал? – спросил я. – Наверх никто не заходит. Таково правило.

Он пожал плечами и снова перевел свой потухший взгляд на меня.

Я поспешил в душ, чтобы поскорее смыть с себя утренний пот и усталость. Закончив, я обернул вокруг талии полотенце и открыл дверь, намереваясь пойти к себе в комнату и одеться.

Ишмаэль стоял прямо за дверью и сосал большой палец. На меня он не посмотрел, как и не объяснил, что он тут делает.

– Парень, все хорошо?

Он не ответил.

– Я только оденусь, и мы сразу поедем. Окей?

Пока я шел к себе, он безмолвно следовал за мной по пятам.

– Мне надо одеться, – сообщил я опять, когда он зашел за мной в комнату. – Мне нужно уединение.

Он ничего не сказал.

– Слушай, парень, мне надо одеться. Выходи давай, ну же! Кыш! Брысь отсюда!

Он опустил глаза, сунул в рот большой палец и не двинулся с места.

– Иши! Я попросил тебя ко всем чертям выйти из комнаты!

Он все сосал свой палец.

– У тебя кукурузные початки в ушах или что? – Я начал медленно закипать.

Тишина.

– Может, отвернешься хотя бы? – спросил я.

Он просто стоял – не глядя на меня, не глядя вообще ни на что.

Я спрятался, насколько это было возможно, за дверцей шкафа и с чувством неловкости и стеснения переоделся.

– Тебе на все положить, да? – спросил я, когда вышел и встал перед ним.

Он не ответил.

– Перестань сосать палец. Ты не младенец.

Он отвернулся.

Я потянул его за руку и приказал:

– Прекрати!

Он вздрогнул, словно испугавшись, что я ударю его, но палец остался на месте.

– Господи, ты слишком взрослый для этого бреда! – сказал я.

Точно защищаясь, он втянул голову в плечи.

Глава 9

Милосерднее была бы лоботомия

Когда мы прибыли во «Всегда экономь», вокруг кассовых аппаратов крутилась, подметая пол, Дебби, старшая сестра Сэма, – по-южному хорошенькая, с копной высветленных пышных волос. В отличие от Сэма она была невысокой и благодаря двум детям и третьему на подходе с каждым днем раздавалась вширь.

– Кто этот маленький человечек? – спросила она жизнерадостно.

– Это Ишмаэль, мой племянник. Мы зовем его Иши.

– Привет, Иши, – сказала она. – Меня зовут Дэбби. Я сестра Сэма.

Он немо уставился на нее.

– Поздоровайся же! – не выдержал я.

Он как молчал, так и остался молчать.

– Все нормально, – сказала Дебби.

– Он не особо общительный.

– Сидишь с ним?

– Если это то же самое, что до смерти раздражаться, то да.

– Я, наверное, оглянуться не успею, как вы с Сэмом заведете своего малыша.

– Что-то я сомневаюсь.

– Не зарекался бы ты, Генри Гуд, – сказала она, улыбаясь глазами. – Я слышала, некоторые пары обращаются к суррогатному материнству.

– Я не стану просить какую-то там девицу одалживать мне ее дамские причиндалы!

– Ей за это заплатят. Вы с Сэмом когда-нибудь…

– Нет, – отрезал я. – У меня нет детей и нет желания ими обзаводиться.

– Из вас получились бы неплохие родители, – заявила она.

– О, я тебя умоляю!

– Но почему нет?

– Жизнь и так тяжела. Не хватало еще, чтобы рядом болтался какой-то сопляк.

– Вы хотя бы разговаривали об этом?

– Нет.

– Не сердись. Я просто спросила.

– У меня и без возни с памперсами проблем выше крыши.

– Он слишком взрослый для памперсов, Хен.

– Это была метафора.

– Это была чушь, Генри Гуд. – Она улыбнулась так, словно считала меня чертовым идиотом, которым я, возможно, и был. – Сэм в подсобке. Кажется, ему надо, чтобы ты что-то расставил по полкам.

Мы с Ишмаэлем отправились вглубь магазина.

Как очень многое в Бенде, магазин «Всегда экономь» держался на клейкой ленте с молитвой, но был приятен своей привычностью и солидностью. Подростком я вместе с Сэмом упаковывал здесь продукты. Невзирая на то, что магазин был старым и не всегда приносил доход, Сэм поддерживал в нем безупречный порядок и дружелюбную атмосферу. Вы могли сколько угодно срываться в «Уолмартс» в Эмори, но визит во «Всегда экономь» был подобен визиту к старому другу. По крайней мере, так говорил Сэм.

Подсобка была заставлена бесчисленными поддонами с бесчисленными грудами коробок на них. Там был со своим резаком Мышь – разбирал последнюю партию товара. Все называли этого пожилого чернокожего Мышью из-за его крайней немногословности. Вместо приветствия Мышь приподнимал бровь.

– Привет, Мышь, – сказал я.

Он кивнул.

– Хен, мне надо, чтобы ты разложил товар в ряду с готовыми завтраками, – сказал Сэм. – И печенье с крекерами, если успеешь. Мышь приготовил твои коробки.

– Окей.

– Иши, как жизнь?

Ишмаэль взглянул на него, покусывая губу.

– Как дела, ковбоец? Нормально? – попытался Сэм еще раз.

Ишмаэль пожал плечами.

– Ты у нас молчун, да, ковбоец? Ну, не беда. Хен легко может болтать за двоих. Иногда его не заткнуть, но, думаю, ты это и сам уже выяснил. Он тебя еще не достал? Если б людям платили за болтовню, Хен был бы миллионером, и мы все переехали бы жить в Диснейленд.

– Ну спасибо, – ответил я.

– Слышал? Опять он болтает.

Ишмаэль выдал самую крошечную из улыбок.

– Иши, у меня есть для тебя газировка. Что ты об этом думаешь?

– Правда?

– Вот от твоего дяди газировки можно не ждать. Он не верит в нее, представляешь? Говорит, от газировки толстеют. А я думаю, от нее становится веселее. Что скажешь?

Ишмаэль улыбнулся.

– Мы с тобой научим твоего дядю паре вещей, а?

Ишмаэль кивнул.

– Конечно, больше одной банки в день пить не стоит, не то у тебя вырастет здоровущее брюхо, и быть таким тебе не понравится. Идем. Твоему дяде надо работать, а мы с тобой поможем мисс Дебби. Когда-нибудь упаковывал продукты?

– Нет.

– Тогда нам придется показать тебе, как это делается, хорошо?

Я смотрел, как Ишмаэль уходит за Сэмом Рейкстро, и хмурился. Меня раздражало, до чего легко Сэм сходился со всеми и вся.

– Вот тебе крекеры, – сказал Мышь, выдав тончайший намек на улыбку.

 

Глава 10

Больше жизни

– Вкуснятина! – провозгласил Сэм за ужином и, улыбнувшись Иши, поставил стакан с козьим молоком обратно на стол.

Ишмаэль скорчил гримасу.

– Ты только попробуй, – стал уговаривать его Сэм.

– Нетушки!

– Это вкусно…

– Фу, гадость!

– Это еще почему?

– Оно противное.

– Хен говорит, ты помогал доить Ромни. Я впечатлен. Ты никогда не узнаешь, какое на вкус ее молоко, пока не попробуешь. Так что давай, пробуй. И не вороти нос от жареной бамии. Твоя дядя, парень, выращивает отличную бамию. Ты это знаешь?

Ишмаэль скептически оглядел горку овощей у себя на тарелке. Бамия в панировке выглядела не очень, но была достаточно вкусной.

– Ты теперь в деревне, малыш, – сказал Сэм. – Скоро будешь попивать козье молоко и закусывать поросячьей ножкой.

– Нетушки!

– Датушки, потому что так уж заведено у нас, деревенских. Ешь, и поедем.

– Куда?

– Куда-нибудь. Куда глаза глядят. Просто прокатимся. Ты никогда просто так не катался?

– Можно мы съездимся посмотреть, не вернулась ли мама?