Текст книги "Проигравшему - смерть (авторский сборник)"

Автор книги: Ник Кварри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

Глава 3

Кора Шейл попросила секретаршу переключить на вторую половину дня ее телефон на кабинет Лорейн Найт. Когда мы спускались на лифте, я спросил:

– Сын хозяина пытается чему-нибудь научиться?

– Бобби в общем-то неплохой парнишка. Но у него есть и комплексы. Он ужасно боится, что в будущем не сможет оказаться на том же уровне, что и его отец.

Мы сели в такси, и Кора назвала адрес в районе Ист-Сайда. Вскоре автомобиль остановился перед новым внушительным зданием. Квартира Коры находилась на пятом этаже, с видом на Ист-Ривер. Комфортабельная гостиная была оформлена в смешанном датско-колониальном стиле. На стенах висели четыре картины представителей абстрактной живописи.

Кора повесила норковое манто в шкаф, расположенный рядом с входной дверью, и вынула из него кофточку, которую одела на себя. Закрыв шкаф, она посмотрела на меня своими темными блестящими глазами.

– Вам, наверное, хочется знать, почему я пригласила вас прийти в контору вместо того, чтобы пригласить прямо сюда?

– Да, я действительно хотел об этом спросить, – ответил я. Мгновение мы изучали друг друга, а потом на ее губах появилась меланхолическая улыбка.

– Только для того, Джейк, – сказала она, – чтобы ты мог увидеть, какой я стала важной персоной. Мне нередко хотелось, чтобы кто-нибудь, кто знал меня раньше, увидел, чего я смогла добиться собственными силами.

– Когда мы знали друг друга?

– Тогда меня звали Кора Родик.

Через несколько секунд я вспомнил. Она наблюдала за мной, и, кажется, реакция моя была такой, какую она и ожидала.

Мы подошли друг к другу и встали рядом, почти вплотную. Кора подняла голову, чтобы я мог лучше увидеть ее и вспомнить далекий образ прошлого. Да, она совсем не была похожа на ту оборванную и грязную девчонку, которую я когда-то знал. Взять хотя бы волосы, уложенные сейчас волнистыми рядами: ведь тогда они не знали ни расчески, ни мыла. А блестящие глаза в ту пору были настороженными и беззащитными.

Кора Родик была членом банды подростков, которые терроризировали убогий район, в котором я вырос. Кора переехала в наш район вместе с матерью, когда ей было пять лет. Когда-то у нее был и отец, но в нашем районе он не появлялся. Мать зарабатывала на жизнь, работая барменшей и подрабатывая проституцией. В то время, когда они переехали, она была еще достаточно красивой, но быстро поблекла, ведя такой образ жизни. Коре было тринадцать лет, когда она была вынуждена уехать из нашего района из-за неуплаты квартплаты. С тех пор, а ведь прошло уже четырнадцать лет – я Коры не видел.

И сейчас я не мог найти в ней что-нибудь, что напоминало бы оборванную и голодную девчонку. Она превратилась в красивую и деловую женщину.

– Как тебе удалось сменить фамилию?

Улыбка с ее лица исчезла, и на нем появилось деловое выражение.

– Это длинная история.

– Тем не менее я бы хотел ее услышать.

– Мне нужно сначала выпить, нервы что-то расшалились. Весь день мне кажется, что внутри у меня вот-вот что-то прорвется... Я искала тебя с самого утра.

Утром я был занят – выступал в качестве свидетеля на судебном расследовании, и Кора нашла меня, когда я уже вернулся в контору.

Она прошла через гостиную.

– Ты составишь мне компанию?

– Конечно!

Я проводил ее глазами. За гостиной находилась маленькая прихожая, из которой можно было попасть в спальню, ванную и маленькую кухоньку.

Кора достала из холодильника кубики льда, бросила в бокалы, которые взяла с маленькой полочки и, взяв бокалы в руки, вернулась в гостиную и поставила их на столик. Потом, присев на краешек дивана, налила в оба стакана по изрядной порции.

Я сел в кресло напротив нее.

– Хорошее виски, – сказал я, пригубив спиртное.

Свою порцию она выпила залпом, и по телу ее пробежала дрожь. Наклонившись, она снова наполнила бокалы и застыла, ожидая, пока я допью виски. Потом она калачиком свернулась на диване и пристально посмотрела на меня.

– Нет необходимости начинать с самого начала, Джейк, – медленно сказала она. – Ты – старый житель квартала и хорошо представляешь себе, кем были моя мать и я. Помнишь, почему мы вынуждены были уехать? У моей матери в конце концов дела пошли так плохо, что она даже не смогла заплатить за квартиру. Мы уехали в Балтимор, так как моя мать была родом из этого города, и это облегчило нашу жизнь. Ты понимаешь?

Она выпила еще, но на этот раз меньше.

– Большую часть времени я была предоставлена сама себе. Мать с подругой оставляли меня дома одну, а когда возвращались с мужчинами – я должна была убираться.

Она рассказывала все не так, как было принято у нас в квартале, а скорее как администратор.

– Я стала членом банды, – продолжала она. – Когда проводишь на улице большую часть времени, необходимо дружить с кем-то, кто может защитить тебя. Иначе нельзя, не так ли? Вот я и сошлась с бандой. Это была группа подростков, таких же, как и я и все другие. Когда я подросла, меня заинтересовал один человек, флибустьер районного масштаба. Короче говоря, спекулянт мелкого пошиба. Но он был красив, немного старше меня и потому казался мне чем-то значительным. Мне тогда было 15 лет, и я начала гулять с ним. Звали его Дюк Флеминг, и у него часто был при себе пистолет. Месяца через четыре он попал в исправительную тюрьму... Дай мне сигарету, иначе я не перестану пить!

Я протянул ей сигарету «Лаки Страйк» и, проверив зажигалку, дал ей прикурить. Она глубоко затянулась.

– Потом Дюк и еще один парень совершили ограбление страховой компании. Тогда я в третий раз выполняла функции шофера в банде. Патрульный полицейский внезапно выехал из-за угла и оказался между Дюком и его помощником, находящимся внутри здания. Дюк сразу побежал, петляя и пытаясь скрыться. Пуля полицейского попала ему в бок и искалечила на всю жизнь. Его сообщник тоже пытался убежать, но пуля полицейского настигла его, попав в позвоночник. Он сразу умер. Я со своей стороны тоже пыталась скрыться на машине, но полицейский прострелил скаты, а когда я выскочила – меня поймали. Я была молодая и ловкая и сопротивлялась изо всех сил – царапалась и кусалась. Но полицейский ударил меня пару раз дубинкой и я очнулась только в камере.

Полицейский заработал медаль, Дюк получил семь лет тюрьмы, а меня приговорили к трем годам исправительной колонии.

Кора взяла из пачки еще одну сигарету.

– Тебя не шокирует мой рассказ?

– Нисколько.

Она глубоко затянулась.

– Я знаю, что с тобой можно говорить откровенно. С кем-нибудь посторонним я бы так не смогла.

Она выпила еще глоток, но это ей, видимо, не помогло, и она стала нервно расхаживать по комнате.

Не зная, как успокоить ее, я спросил:

– И как же тебе удалось преуспеть и добиться такого положения?

Кора остановилась и признательно посмотрела на меня.

– В колонии со мной начала работать одна воспитательница. Она была помешана на перевоспитании подростков. И она оказалась замечательным человеком. Именно она обнаружила во мне способности к рисованию. Для нее я была подопытным кроликом и представляла профессиональный интерес. Но тогда я не понимала этого... А потом я узнала, что моя мать покончила с собой...

Кора снова заходила по комнате.

– Выбросилась из окна. Когда проститутка кончает жизнь самоубийством, это никого не удивляет. Но я очень испугалась, подумала, что и меня ожидает такой же конец. – Она вернулась к дивану и снова уселась на него. Похоже, воспоминания стали утомлять ее. – И тогда я начала по-настоящему учиться. Воспитательница приносила мне из библиотеки книги, и я быстро проглатывала их от корки до корки. Она же помогла мне поступить на заочные курсы по подготовке модельерш. Через некоторое время она показала мои работы знающим людям, и те высоко их оценили. У меня действительно оказались неплохие способности. Благодаря воспитательнице меня отпустили на полгода раньше срока. И она же, с помощью одного сердобольного судьи, устроила меня работать в маленький дом моделей в Балтиморе.

Вот тогда-то я и решила переменить фамилию. В свое время моему аресту, перестрелке и герою-полицейскому были посвящены первые полосы газет – а я хотела полностью порвать с прошлым. Воспитательницу звали Сара Шейл. Она и на этот раз помогла мне, официально удочерив.

Кора допила виски и поставила бокал на стол.

– Ее уже нет в живых, но мне до сих пор кажется, что она мне помогает и поныне... Потом я поступила в среднюю школу, посещала ее пять раз в неделю. Работала, как проклятая. К тому же, как ты выразился, у меня обнаружился экзотический вкус и я решила попробовать себя в большом деле. Короче говоря, перебралась в Нью-Йорк.

– И добилась своего? – спросил я.

Она кивнула.

– Мне повезло. Я сразу же попала в фирму Эдварда Стронгела. Не в качестве модельерши, а манекенщицы. Тут у меня были возможности оглядеться, прежде чем выкладывать карты, а также появилось время для посещения центральных курсов, где преподаватели – лучшие модельеры Нью-Йорка. Когда я почувствовала себя достаточно уверенной, то начала исподволь критиковать модели Стронгела и предлагать свои решения. Он мог и рассердиться, но не стал этого делать. Более того, он начал интересоваться моим мнением. Когда ряд моих предложений был внедрен в производство и они хорошо себя зарекомендовали, мне предложили стать модельершей. С этого момента Стронгел стал со мной весьма любезен.

«Любезен» – это слово как-то не подходило к Стронгелу, если вспомнить, как он посмотрел на меня.

– Значит, ты работаешь вместе со Стронгелом?

– Да. У меня очень хорошая работа, и я не хочу ее менять. Я просматриваю варианты новых моделей, занимаюсь с клиентами. Каждый год совершаю путешествия в Европу, чтобы посмотреть новинки и завязать деловые отношения. Мне хорошо платят. Я занимаюсь наиболее выгодными клиентами, работа мне нравится. Чего же еще можно желать?

– Стронгел знает о твоем прошлом?

Она кивнула.

– Да, я рассказала ему все, когда он предложил мне место модельерши. Он хорошо относился ко мне, и я чувствовала, что ему можно довериться. Но он посоветовал мне не очень распространяться об этом – люди не могут возмущаться тем, чего не знают.

– А если бы все узнали о твоем прошлом, как это отразилось бы на тебе?

– Трудно сказать, – ответила она и задумалась. – Но одно я знаю определенно – лучше не будет. Посуди сам – большая часть моей работы связана с клиентами из провинции. Они милые, но ограниченные люди. И трудно заранее сказать, как они отнесутся к тому, что их модельерша в 15 лет жила с гангстерами, потом сидела в исправительной колонии, чья мать была... Вряд ли их отношение ко мне останется таким же, как и прежде.

– Да, это твое слабое место... Ну, а теперь поговорим о шантаже.

После недолгого колебания Кора сказала:

– Месяцев шесть назад в мою контору пришел Дюк Флеминг.

– Твой друг? Гангстер? Как он тебя нашел?

– Случайно. Он не искал меня. В Нью-Йорке он уже около двух лет. Просто однажды он случайно встретил меня на улице и проследил до места моей работы. Выглядел он ужасно. Из-за полученной раны он навсегда остался хромым, к тому же начал пить. Он попросил денег. Я чувствовала себя в долгу перед ним и дала. Он ушел. Но с тех пор раз за разом стал приходить ко мне, иногда прямо в бюро, но чаще домой. Деньги ему были нужны на выпивку.

– Значит, он уже полгода сосет из тебя деньги? Угрожает разоблачением?

Кора задумчиво наморщила лоб.

– Да нет, шантажистом его назвать нельзя. Он ничем не угрожал и даже не требовал, он просто просил. И каждый раз так дрожал, что я чувствовала жалость и давала деньги. Понемногу. И он всегда благодарил меня за это... Нет, ты не должен говорить о нем так! Я даже не могу поверить, что он рассказал о моем прошлом этому Марти Лоуренсу...

– Марти Лоуренс – это человек, который звонил тебе сегодня?

– Да!

– Ты его знаешь?

– Нет, но слышала это имя раньше.

– Что он хотел?

– Хотел рассказать несколько фактов из моего прошлого в Балтиморе и пригласил меня поговорить с ним сегодня вечером в восемь тридцать в таверне «Черепаха» в Нью-Джерси. После этого он повесил трубку. Некоторое время я просидела у телефона, чтобы прийти в себя, а мистер Стронгел появился в моем кабинете как раз в этот момент. Он и посоветовал мне обратиться к частному детективу.

– А откуда ты узнала обо мне?

– Я слышала разговоры о тебе, когда работала на Сарторин Мэйл. Тебя охарактеризовали как опытного и честного детектива. Вот тогда-то я еще и подумала, а не тот ли это Джейк Барроу, которого я знала в детстве. А в прошлом году я увидела в газете твою фотографию и узнала тебя.

– Марти Лоуренс говорил тебе по телефону о деньгах?

– Нет... Но что еще ему от меня может быть нужно?

– Предположим, ему действительно нужны деньги. Как ты собираешься поступить в таком случае?

Кора уставилась на свой пустой бокал и задумчиво ответила:

– Наверное, дам ему денег, если сумма не очень велика.

– И будешь платить каждый раз, когда ему захочется получить еще.

Она угрюмо посмотрела на меня.

– Так подскажи мне, что делать?

– Будет лучше, если ты тоже подумаешь.

Она в сердцах поставила бокал на стол и сжала кулаки.

– К сожалению, Джейк, я ничего не могу придумать. Потому-то и обратилась к тебе. Скажи, как я должна поступить?

– Если это действительно шантаж, дело можно решить довольно просто. Однако о деньгах не было сказано ни слова и это кажется мне странным... Мне кажется, нужно поехать в Нью-Джерси и выяснить, в чем дело. Можешь не беспокоиться, я буду рядом. И как только станет ясно, чего он хочет, я вмешаюсь.

Я кратко пояснил ей, что надо делать.

– Поезжай туда на такси, а потом расскажешь мне все.

Кора кивнула.

– Хорошо. Сделаю так, как ты советуешь. А сейчас выпью снотворное и постараюсь заснуть.

– Будь осторожна, в Нью-Джерси тебе" понадобится ясная голова. – Я поднялся. – Еще одно: где можно найти твоего старого друга Дюка Флеминга?

– Не имею ни малейшего представления. Он мне не говорил, где живет.

– Как он выглядит?

– Высокий, крепкого сложения, с курчавыми волосами, глаза голубые. Когда-то был красивым мужчиной. А сейчас у него опустошенное лицо. Когда я видела его в последний раз, он был уже давно не брит.

– Как он обычно одет?

– Одет он большей частью в одно и то же. Было время, когда он обращал на одежду внимание, но и тогда не слишком. На нем клетчатый шерстяной пиджак и коричневые брюки, которые, похоже, не раз побывали в чистке. Грязная рубашка без галстука, красный шарф. Однажды я дала ему немного больше денег, чтобы он мог купить себе новый шарф, но и в следующий раз на нем был тот же.

– Хорошо, это немного поможет. Хотя место жительства его не известно, но зато ты довольно точно определила среду, в которой он может обитать.

Кора поднялась с дивана.

– Ты не поужинаешь сегодня вечером со мной? Боюсь, иначе у меня опять разыграются нервы в ожидании встречи с этим человеком.

– Хорошо, около шести.

Выйдя из дома, я отправился к адвокату, который работал сегодня утром в суде, где я был свидетелем. Клиентка адвоката судилась со своим бывшим супругом по поводу ребенка. Этот муж сначала утверждал, что она недостойная мать. Его главная свидетельница была барменша, которая утверждала, что часто видела его жену пьяной и каждый раз – в компании с разными мужчинами. Я установил, что, хотя клиентка адвоката часто посещала заведение, в котором работала барменша, чтобы выпить пару рюмок, но никто никогда не видел ее пьяной. Барменшу же выгнали с предыдущего места работы за шашни с клиентами. Нашлись два человека, которые могли засвидетельствовать, как та получала пощечины и за что.

Я вернулся в контору с чеком в кармане и позвонил троим друзьям, которые могли помочь мне отыскать Дюка Флеминга. Один из них был карманником, часто работавшим на Пенсильванском вокзале, куда бродяги часто приходят погреться холодными зимними вечерами. Другой служил в ломбарде и для увеличения доходов скупал краденое. Третий был из Армии спасения, чьим занятием было перевоспитание нищих в Воверли. Каждому я описал внешность Дюка Флеминга, но никто его не знал. Тем не менее, они обещали навести справки.

Я запер контору и поехал домой, чтобы принять душ и переодеться. После этого я отправился к Коре. С собою у меня был короткоствольный револьвер 32 калибра. Я не был убежден, что это – простой шантаж.

Глава 4

Таверна «Черепаха» в Нью-Джерси была расположена в получасе езды от Нью-Йорка и занимала все здание, построенное в викторианском стиле, с оштукатуренными стенами и рядом с автострадой.

Под вывеской неоновые трубки изображали огромную черепаху, и ниже мигала неоновая надпись: «Пицца и дансинг».

На площади, перед зданием, стояло несколько автомобилей. Я поставил свою машину рядом со старым «фордом», поднялся по ступенькам и вошел внутрь.

Первоначально это здание было жилым домом. Несколько стен на первом этаже убрали и соорудили бар с длинной стойкой, поставили два ряда столиков и оставили немного места для танцев. Хрустальная люстра под потолком почти не освещала помещение. Посетителей в «Черепахе» было немного – за одним столиком сидело три человека, еще один пристроился на табуретке у стойки.

Я забрался на табурет у середины стойки и заказал пиво и виски. Заказ приняла молодая барменша с необъятной фигурой и профилем Монталь Рочиозы.

Трое за столиком продолжали разговаривать, не обращая на меня внимания. Человек у стойки взглянул на меня без всякого интереса и снова погрузился в собственный мирок. На нем был поношенный темный костюм, слишком просторный для его тощего тела, но натянутый на выпирающем животе. Редкие волосы давно не знали ножниц, лицо было покрыто пятнами и выглядело довольно жалким. Довершали картину двухдневная щетина и потухший туповатый взгляд пьяницы. Он пил из бокала что-то очень похожее на вино. По-видимому, это пойло было самым дешевым.

Один из мужчин за столиком громко попросил:

– Еще порцию, Хаги!

Толстая барменша сразу же отреагировала:

– Иду, Марти...

Я отпил глоток виски и, облокотившись на стойку, посмотрел в зеркало, висевшее за баром. В нем можно было увидеть клиентов за столиком: двух мужчин и одну женщину. Один из мужчин был фунтов на 250 – эдакий мускулистый колосс с волосами ежиком. Другой рядом с ним казался просто мелочью, но, несмотря на это, был красивым парнишкой – темный, стройный, уверенный в себе.

Женщина была молодой и грациозной. На ней было одето элегантное зеленое пальто, оставляющее почти неприкрытым небольшой бюст. Рыжие волосы были аккуратно уложены в высокую прическу. Барменша поднесла им заказ на подносе, поставила все на стол и убрала пустые рюмки. Тот, что поменьше, дал ей деньги и сказал, что сдачи не требуется.

– Спасибо, Марти, – сказала барменша с преувеличенной признательностью. – Большое спасибо!

Я вернулся к пиву, но продолжал внимательно смотреть в зеркало, в первую очередь следя за Марти. Все трое оживленно разговаривали, но слова до меня не долетали.

Через некоторое время Марти протянул руку через стол и, словно собачку, похлопал девушку по груди. Та рассмеялась, но толстяк с «ежиком», казалось, был недоволен чем-то и что-то сказал. Марти тоже рассмеялся.

Из туалета со скучающим видом вышла девушка в белой юбке и черной блестящей блузке. Оглядевшись кругом, она широко улыбнулась и направилась ко мне. Под прозрачной тканью блузки ее груди колыхались в такт с движениями. Она уселась на табурет рядом со мной.

– Чао, красавчик, – промурлыкала она. – Ты один?

– Сегодняшний вечер мне хочется провести одному, – ответил я.

Это ее не обескуражило.

– Как хочешь... Меня зовут Глория.

Она придвинулась и прижалась своими массивными прелестями к моей руке.

– Порцию пива, Глория?

– Я бы предпочла что-нибудь более основательное, – ответила она, бросая на меня взгляд, совсем не гармонирующий с ее пропорциями.

– Порцию виски для Глории! – сказал я барменше, решив, что эта девушка может послужить мне предлогом, если понадобится здесь задержаться.

Барменша приготовила коктейль и поставила бокал. В этом коктейле было больше апельсинового сока, но заплатил я как за чистое спиртное. Глория выпила все одним залпом, что лишь усилило мои подозрения и, прижавшись ко мне, сказала:

– Большое спасибо! Сегодня вечером меня так мучает жажда... Как тебя зовут?

В этот момент появилась Кора. Я увидел ее в зеркало. Она вошла в бар и остановилась в нерешительности.

Взгляд ее скользнул по мне, но она никак не отреагировала.

Марти поднялся из-за стола и пошел ей навстречу, победно улыбнулся.

– Очень рад, что вы пришли, крошка! Я – Марти Лоуренс...

Прижимаясь ко мне, моя собеседница прошептала:

– Если не хочешь говорить свое имя – не надо. Все равно мужчины обычно не называют свое настоящее имя.

Кора, не вымолвив ни слова, холодно посмотрела на Марти. Она была одета во все черное и выглядела одновременно и скромно, и представительно. Марти скользнул по ней взглядом.

– А вы симпатичная, – сказал он. – Очень симпатичная. Даже красивая, – в голосе его послышалась скрытая недоброжелательность.

Кора сжала в руках свою черную сумку и что-то вполголоса ответила ему. Марти сказал еще несколько слов и взял ее под руку. Кора резко вырвалась. Юноша, видимо, остался этим недоволен и снова окинул ее взглядом. Потом он сделал знак, чтобы она следовала за ним. Они прошли через весь зал.

Барменша проводила Марти благосклонным взглядом. Колосс с волосами «ежиком» обменялся с ним многозначительной улыбкой, когда тот проходил мимо. А девушка с рыжими волосами, сидящая рядом с ним, даже не улыбнулась. Она отхлебнула из бокала большой глоток, словно смывая горечь с губ.

В глубине помещения находилась дверь, скрытая занавеской. В нее и вошел Марти. Кора последовала за ним. Я остался на месте. Надо было дать Коре время выяснить, в чем дело и лишь потом вмешаться.

Моя собеседница снова прижалась ко мне своей могучей грудью.

– Ты из Филадельфии, милый?

– Почему ты так решила?

– Почти все, кто сюда заходит из посторонних, это люди, приехавшие по шоссе Нью-Йорк – Филадельфия.

– Я из Нью-Йорка, – сказал я ей с подражательным акцентом.

– О-о, это очень веселый город! Я была там месяца два назад.

– Тебе, наверное, здесь скучно?

– Нет, попозже здесь будет очень весело. Оставайся до полуночи и увидишь все сам. Тут так все расходятся, что жарко становится.

Пьянчужка за стойкой продолжал потягивать вино, оставаясь наедине со своими беспорядочными мыслями. За столиком здоровяк что-то говорил вполголоса рыжей, словно пытаясь ее в чем-то убедить или избавить от плохого настроения. Но та лишь задумчиво смотрела на бокал. Барменша, протирая рюмки, тоже порой поглядывала то на рыжую, то на мою собеседницу.

А Глория все сильнее прижималась ко мне и шептала:

– Этот коктейль разбудил во мне многое... Может, покутим сегодня вместе?

Я сделал знак барменше, и та стала готовить еще один коктейль. А я отодвинулся.

Барменша поставила бокал перед девушкой, взяла деньги и спросила, глядя на мой пустой бокал:

– Хотите еще виски?

– Пока нет, – ответил я.

Она пожала плечами и снова стала протирать стаканы. Глория отпила немного из своего бокала.

– Скучно! – пожаловалась она. – Хотите, заведем музыку? Можем потанцевать.

Я дал ей две монетки. Она подошла к музыкальному автомату и стала нажимать на кнопки.

В этот момент раздался крик Коры:

– Джейк!

Я соскочил с табурета и бросился к занавешенной двери. Молодой человек с волосами «ежиком» поднялся из-за стола и преградил мне дорогу, расставив руки в стороны.

– Спокойно, парень, – предупредил он. – Мой друг хочет побыть один!

Краем глаза я заметил, что барменша достала из-за стойки бейсбольную клюшку и направилась ко мне.

Я не знал, что делать. С одной стороны, мне не хотелось вытаскивать из кармана револьвер, но, с другой стороны, я не был уверен, что смогу без оружия справиться с ними.

Но внезапно у меня остался только один противник: когда барменша проходила мимо стола алкоголика, тот повернулся на табурете и ребром ладони ударил ее за ухом. Барменша с шумом подрубленного дерева грохнулась на пол и неподвижно растянулась.

Я удивленно взглянул на старика. Гигант передо мной тоже повернул голову и тоже был изумлен. Но его удивление длилось чуть дольше моего. Это позволило мне сделать бросок вперед и со всей силы ударить его правой в подбородок. От моего удара он повернулся вокруг своей оси и, обмякнув, рухнул на пол. Я переступил через него и бросился к занавеске. За дверью оказался холл со служебным ходом и лестницей, ведущей наверх, я снова услышал голос Коры, доносившийся сверху. Перескакивая через ступеньки, я помчался наверх, вышиб дверь и оказался в помещении.

Марти лежал с Корой на кровати. Кора отбивалась руками и ногами. Одна туфля ее слетала, юбка задралась, обнажив ослепительной белизны кожу между чулками и черными шелковыми трусиками. Ее костюм спереди был порван. Марти одной рукой держал ее за волосы, а другой собирался влепить ей пощечину. Как только я ворвался в комнату, он мгновенно скатился с кровати, вскочил на ноги и сунул руку в карман. Когда он вытащил ее, в ней был складной нож. Лезвие ножа выскочило под действием пружины, но не успел он встать в позицию для атаки, как я ударил его правой по бицепсу. Он закричал от боли и выронил нож. Другой мой удар – тыльной стороной ладони – прозвучал, как взрыв. Марти завертелся волчком, ударился о стену и упал на колени.

Когда я подошел к нему, он, видимо, находился в шоке. Подняв руки, чтобы защититься от следующего удара, он завопил:

– Не надо!.. И клянусь вам – для вас это так просто не кончится! Вы заплатите за это жизнью!

В этот же момент раздался крик Коры, предупреждающий об опасности. Я быстро повернулся к двери.

Гигант со стрижкой под «ежик» уже стоял на пороге. Стоял неуверенно, покачиваясь и придерживаясь за косяк двери. Но, тем не менее, стоял.

– Грэди! – завопил Марти с пола. – Сделай из него отбивную!

Тот повернул голову в мою сторону и как-то бессмысленно посмотрел на меня, видимо, он старался как-то отреагировать на команду.

– Ты меня слышишь, Грэди! – продолжал вопить Марти. – Займись им!

Здоровяк собрался с силами и направился в мою сторону. Он был слаб, и я не хотел превышать самооборону. Нельзя винить послушную собаку – виноват хозяин этой собаки...

Как только Грэди приблизился, я ударил его носком ботинка по голени. Он схватился руками за ногу и завертелся, как волчок. У меня было достаточно времени для выбора цели. Я ударил его по спине, и он отлетел к стене. Ноги его несколько раз дернулись, и он затих.

Марти все еще стоял на коленях у стены и делал попытки подняться. Увидев, что произошло с его сторожевым псом, он разочарованно прошептал:

– Эх ты, Грэди... Куча мяса! Колосс на глиняных ногах!

Я поднял его за волосы. Он застонал и ухватился руками за голову. Я ударил его в живот, он упал и тут же его вырвало.

– Это за Грэди, – сказала Кора.

Она все еще лежала на кровати, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Потом как-то почти сразу пришла в себя и попыталась привести в порядок свою одежду, стараясь прикрыть наготу.

– Он знает обо мне все, – с дрожью в голосе сказала она. – Но он не сказал, от кого он это узнал... Деньги ему не нужны....

– В обмен на молчание ему нужно твое тело, не так ли?

Кора закусила губу и утвердительно кивнула.

– Он хочет, чтобы я была его, как только он захочет. И то, что я этого не хотела, только развлекало его. Он даже сказал, что ему доставит особое удовольствие овладеть мной насильно...

Я поднял Марти с пола и усадил его в кресло, где он свернулся калачиком, прижав руки к животу.

– А теперь, – сказал я спокойно, – выкладывай, кто тебе рассказал о прошлом мисс Шейл?

– Никто, – выдавил он сквозь сжатые губы. – Очень многие знают, кем она была.

Я посмотрел на Кору. Она покачала головой.

– Неправда! Никто не пытался меня шантажировать до сих пор! Никто не вымогал ни деньги, ни что-нибудь другое.

Я принялся хлестать Марти по щекам. От моих ударов голова его моталась из стороны в сторону. Он попытался выскользнуть из кресла, но я возвратил его назад.

– Говори! Иначе я вышибу твои мозги!

– Сволочь поганая! Ты у меня еще заплатишь за это! И она заплатит! Не знаю, что...

Я влепил ему еще одну пощечину. Кора сказала за моей спиной:

– Джейк, не нужно! Достаточно и так!

Она сидела на кровати, поддерживая рукой порванную переднюю часть костюма и пытаясь найти и надеть туфли.

– Ты можешь убить его, но все равно ничего этим не добьешься, – медленно сказала она. – Если он знает об этом, то и другие могут знать. Это ни к чему не приведет. Наверняка он сделал все, чтобы отомстить... А что можно сделать, чтобы помешать ему? Убить? И убивать каждого, кто узнает мое прошлое? Я уже решила: если истина всплывет – будь что будет! Разве можно все время жить под страхом? Это даже лучше, чем пытаться скрыть свое прошлое и каждый день ждать неприятностей.

В общем и целом она была права. Кроме того, я не знал, каково влияние Марти на местную полицию. Грэди и барменша будут клясться, что я набросился на Марти без всяких с его стороны провокаций, что с его стороны не было никаких попыток к изнасилованию. Возможно, что и моя элегантная собеседница поклянется в этом.

– Ты уже хорошо себя чувствуешь? – спросил я у Коры.

– Да... И прошу тебя, поедем домой! Сейчас мне нужно принять ванну, я чувствую себя грязной, как свинья.

Я вынул у Марти из кармана бумажник и посмотрел на его содержимое. Прежде чем уйти вместе с Корой, мне нужно было побольше узнать об этом человеке.

В бумажнике находились четыре банкноты по 100 долларов, три по 50 и несколько по 10. Кроме этого, там были водительские права, принадлежащие Марти Лоуренсу, проживающему в Манхэттене. Я запомнил его адрес.

Там же находились два членских билета в Карти-клуб в Лос-Анджелесе и во Флориде, а также три чековые книжки. Было там и два снимка, сделанных, видимо, недавно. Один был сделан у Триумфальной арки в Париже, другой – в Италии.

Я бросил бумажник к ногам Марти и мельком взглянул на него. По его лицу текли слезы, но плакал он, не разжимая губ.

Кора взяла сумочку и вышла из комнаты, придерживая спереди рваный костюм. Я спустился по лестнице следом за ней. В баре рыжая девица все еще продолжала сидеть за стойкой и смотреть в пустой бокал, как будто ничего не произошло. Когда мы проходили мимо, она даже не подняла глаз. Глория с удивленным видом стояла у музыкального автомата. Она с любопытством посмотрела на рыжеволосую. Барменша все еще лежала на полу, так и не придя в себя.

Старый пьяница, который свалил ее, исчез.