Текст книги "Старая Земля"

Автор книги: Ник Кайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15
ОДИН ИЗ ДРЕВНЕГО ПЛЕМЕНИ
ЕГО УЧАСТЬ РЕШЕНА

Ясновидец поднял взгляд к залитой солнцем вершине зиккурата и обреченно вздохнул.

Даже при его превосходной физической форме подъем оказался изнурительным. Кожа заблестела от испарины. Суставы жгло, словно огнем.

– Никаких пси–сил, – уныло буркнул он.

И продолжил подъем.

С каждой ступенью он поднимался почти на полметра, а затем повторял это усилие, снова и снова. Нелегко преодолевать такой путь, особенно на жаре.

Солнце достигло зенита и сияло с безмолвной тихой яростью, медленно поджаривая ясновидца в его броне. Нагретый воздух дрожал, плотной пеленой окутывая буйно разросшиеся джунгли. Густые заросли простирались внизу, бескрайние и однородные, как океан. Верхняя часть зиккурата, к счастью, поднималась над плотным слоем деревьев и обеспечивала прекрасный вид на бесконечную зелень.

Красоты мало интересовали ясновидца, но все же он был рад выбраться из–под полога ветвей. Влажный тенистый сумрак как будто специально мешал ему подниматься. От приторного запаха цветов и земли можно было задохнуться. Свисающие лианы цеплялись за оружие и броню. Из щелей и дыр в огромных стволах высовывались крупные рогатые существа, покрытые хитином, мерзкие и агрессивные. Даже растения испытывали голод. Колючие цикасы, грибковые колонии, обрамленные иглами мембраны–ловушки и клейкие плотоядные листики трепетали, распространяя ощутимые волны враждебности. И гудение… Непрерывный, изматывающий нервы гул паукообразных, прямокрылых, шестиногих…

– Лучше бы тебе оказаться на месте, – буркнул ясновидец, остановившись, чтобы вытереть со лба пот.

Через несколько часов он добрался до вершины.

Ни один охранник не преградил ему путь – то ли жертва была чудовищно самонадеянна, то ли просто глупа. Перед ним протянулась обширная платформа. Даже изрезанная загадочными знаками, построенная не из камня, хотя из какого–то похожего на него материала, она напоминала посадочную площадку. Впрочем, сюда не залетал ни один воздушный корабль. Достичь вершины можно было только тайными тропами, известными членам Кабала.

Эльдрад Ультран когда–то входил в этот орден. И верил, что остается членом организации до сих пор, – просто его цель немного изменилась.

Но Кабал вмешался не в свое дело, а этому, как и долгим жизням их помощников, следовало положить конец. Озарение оказалось неверным или, по крайней мере, неполным. Истребление человечества не приведет к предсказанному результату.

– Гахет…

Древнее слово, древнее имя представителя древнего племени.

В ответ на его призыв тучное создание, спокойно медитирующее на вершине зиккурата, открыло глаза.

В облике Гахета проглядывало что–то змеиное. Его кожа казалась холодной на ощупь.

+Эльдрад, я знал, что ты придешь+, сказал он, не пошевелив губами.

– В таком случае отсутствие охраны меня удивляет, – ответил ясновидец.

И вдруг он обнаружил, что не может двигаться. Ладонь остановилась в сантиметре от меча и отказывалась опускаться. Он с трудом дышал, словно грудь придавила неподъемная тяжесть.

+Мне не нужна стража, чтобы защититься от тебя. Я позволил тебе прийти. Я наблюдал за тобой в джунглях и во время долгого подъема.+ Гахет моргнул. Бледная мигательная перепонка с нарочитой медлительностью скользнула по его глазу. В груди ясновидца вспыхнула боль. + Путешествие лишило тебя сил.+

Ответ стоил ясновидцу немалого труда:

– Похоже, я недооценил тебя, Гахет.

+Я из Древних, Эльдрад. Неужели ты верил, что сможешь так просто прийти и убить меня?+

– Ты разочарован?

+Заинтригован,+ признал Гахет. +Ты стараешься изменить судьбу, старый приятель.+

– Не припомню, чтобы мы когда–то дружили.

Глаза Гахета прищурились до змеиных щелочек, и боль в груди Эльдрада усилилась.

+Почему?+

Раскаленные иглы, пронзившие мозг ясновидца, свидетельствовали о попытках Гахета проникнуть в слои его разума.

+Любопытно. Ты сопротивляешься.+

– Наша Определенность… – выдохнул ясновидец и ощутил во рту привкус крови. – Есть ведь и третий… ох-х… вариант. Человечество…

+Должно погибнуть. Ты сам это видел. Изначальный Уничтожитель восторжествует, и взметнется его пламя. Но, как любое голодное пламя, оно догорит и угаснет.+

– Ты видишь не все последствия, Гахет. Человечество должно выжить. Хорус должен… – Ясновидец был вынужден прерваться, издав мучительный стон. – …Пасть.

Гахет придвинулся, и близость чужака причинила еще более сильные мучения.

+Ты что–то скрываешь, Эльдрад. Дергаешь за нити сплетения. Кто стал твоим заложником теперь, когда Горгон умер? Ты обработал кого–то другого.+ Гахет еще немного придвинулся. Он не имел запаха, и его тело не излучало тепла. Впрочем, принятая им форма могла быть проекцией, просто видимостью, чтобы лучше соответствовать окружающему миру. Но вот его воздействие на психику было реальным. Ясновидцу пришлось стиснуть зубы, чтобы не прокусить язык. Дрожь распространилась по конечностям, проникла в кости, в его костный мозг. +А я стал препятствием в твоей схеме?+

– Да… ты… мешаешь.

+Это ты убил остальных. Вечных и агентов, даже членов Кабала.+

– Я… ещё… буду убивать.

+Я не могу тебе этого позволить, Эльдрад. Твоя воля сильна, но ты не можешь… Что ты скрываешь? Ведь есть что–то еще. Глубже…+

Ясновидец не смог ответить. Он едва слышал голос в громе двух своих сердец.

+Почему ты улыбаешься, Эльдрад?+

Это он услышал. Гахет позволил ему. Он хотел добиться ответов.

– Потому что, – вымолвил ясновидец, напрягая остатки своих сил, – я не Эльдрад.

Глаза Гахета расширились, когда ведьмин клинок пронзил его раздутое тело. А потом колдовская молния оборвала протестующий крик и превратила его плоть и кости, будь то проекция или нет, в сухой пепел.

Эльдрад, истинный Эльдрад, внезапным шквалом телекинеза развеял пепел по всему зиккурату.

– Ну и ну, – тяжело дыша, произнес Нарек. Он упал на одно колено, согнулся и уперся в пол трясущимися руками. – Мне было… крайне неприятно.

Наваждение, скрывающее его настоящий облик, развеялось, открыв измученного, окровавленного легионера в потрескавшейся броне и с кривой усмешкой на лице, обращённом к эльдару

– Мне не понравился твой план, ксенос. Я предпочитаю подкрадываться в темноте и убивать жертву из винтовки. – Он сплюнул сгусток слизи, смешанной с кровью. – Или ножом. Давай так и будем поступать, ладно?

– Гахет требовал более тонкого подхода, не столь прямолинейного, – ответил Эльдрад.

Он убрал в ножны ведьмин клинок и кончиками пальцев стал что–то чертить прямо в воздухе.

– Меч в брюхо, а потом сжечь. – Нарек кивнул, наконец сумев встать на ноги. – Поразительно, как он вообще что–то заметил.

Эльдрад проигнорировал его сарказм, по–видимому недоступный эльдару. Начертанная им руна начала проявляться, сплетаться из завитков света. Она стада многогранной, пересекающиеся кривые и штрихи образовали многоугольные ячейки.

– Это твой язык, ксенос?

– Тайный язык. Это прорицание.

– Ты имеешь в виду судьбу?

– В некотором смысле.

Глава 16
ГОРГОН
МАСКА СОРВАНА

Взгляд Вулкана не отрывался от массивного силуэта на троне. Но на краю толпы, за фалангой прорывных щитов, за сервиторами с глупо разинутыми ртами и автоматическими орудиями, на периферии зрения, он видел другого. Бледного призрака, изнуренного и злобного.

– Феррус…

Он зажмурился. Никто ничего не слышал. То ли он прошептал имя брата, то ли окликнул его лишь в мыслях. Вулкан открыл глаза; воплощение его давнего безумия исчезло, но вот второй Манус, сидящий на троне и закутанный в мантию, словно король древней Альбии, остался.

От обычного легионера его отличал только колоссальный рост. Силовая броня гудела, воспроизводя знакомый ритм, но как–то беспокойно.

«Это невозможно. Он мертв. А если это он, значит, я лишился рассудка. Если это он, я, вероятно, все еще внутри горы, а все вокруг – лишь иллюзия воспаленного рассудка».

Примархи – по крайней мере, некоторые из них – ощущали присутствие братьев. Вулкан должен был бы отличить правду от обмана, но сомневался в своих инстинктах. Он видел Ферруса и раньше, и в более мрачных обстоятельствах, чем эти. В какой–то жуткий момент он почти поверил, что никогда не покидал кальдеру под Смертным Огнем и до сих пор видит сны, погруженный в кровь Ноктюрна.

Взгляд Вулкана остановился на руке – «железной руке», хотя нельзя подобрать определения, более неверного. Чудотворная конечность притягивала и отражала слабый свет, сияя серебром. Но состояла не из серебра и не из железа. Этот металл вообще не поддавался классификации.

Наверняка было известно лишь одно: эта рука уникальна.

Кроме того, на ней не хватало одного пальца.

«Неужели я вижу своего брата?»

Вулкан представил, как протягивает руку к тени Ферруса, как делают те, кого преследуют фантомы ушедших, но не шелохнулся, и смятение рассеялось быстро и незаметно.

– Такова воля Ферруса Мануса, – заявил тот, кого называли Аугом.

– Наш примарх вернулся к нам, – сказал другой, Кернаг, стремящийся к власти.

Рука, вернее, оставшиеся на ней пальцы, приподнялись. Да так и остановились.

Вулкан снова закрыл глаза, не осмеливаясь верить и надеяться.

«Он мертв, а мертвые не возвращаются».

– Кроме одного тебя, брат…

«Заткнись, Феррус. Ты умер».

– Разве? Открой глаза и смотри, Вулкан. Сорви маску, если не боишься увидеть, что скрыто под ней.

– Его воля должна быть исполнена, – настаивал Равт, самый старший из них.

Он не фанатик. Он верил, хотя как–то равнодушно и хладнокровно. Горгон вернулся, значит, первенство за ним. Логично.

– Видишь, Медузон, – снова заговорил Ayг, – наш отец возродился. Прошу тебя, брат, будь благоразумен.

– Это немыслимо! – воскликнул Медузон. – Как такое может быть?

– Но так и есть, – сказал Ayг с той же уверенностью, что и его железные братья.

– Но его тело… Оно было изуродовано. Рассечено, а изувеченный труп поднят в качестве доказательства. Я видел это.

Отчаяние в голосе Медузона перекликалось с чувствами Вулкана, только примарх не показывал их. Он не решался проявить эмоции, пока точно не узнает, что это, пока не будет уверен в своей реакции.

– Это ничего не значит, – заявил Равт.

– Он получил другое тело, – добавил Кернаг.

– Одетое в адамантий и керамит, – сказал Ayг. – Более сильное.

– Плоть слаба, – прошипел Аркборн с горячностью безумца.

И все повторили за ним эти слова, а вслед за негромким мрачным хором наверху раздался гул двигателей, потрясший весь огромный зал так, что с его обветшавшего фундамента взметнулась пыль.

Медузон взглянул вверх сквозь дыры в полуразвалившейся крыше. В небо смотрели все, кроме железных отцов и их равнодушной ко всему свиты.

Штурмовики и баржи, старый изношенный транспорт и грузные посадочные модули – все множество судов Железных Рук и их союзников – спускались на поверхность.

– Это ты созвал их, Ayг.

Медузон опустил голову и встретил ледяной взгляд своего бывшего друга.

– Как положено.

– Но не по моему приказу.

– Они собрались, чтобы стать свидетелями воскрешения Горгона, – сказал Норссон. – И конца твоего лидерства, – язвительно добавил он.

Лумак рассвирепел, с трудом удерживаясь, чтобы не обнажить меч во второй раз:

– Следи за своими словами, брат! Медузон – наш военачальник, и остальные офицеры это подтвердят.

– Вряд ли, когда увидят, что примарх снова с нами. Они свергнут вероломного военачальника и перейдут на сторону истинного главы легиона.

Медузон невольно хмыкнул. И прошептал:

– Это безумие.

Он поднял руку, призывая к спокойствию, и искоса взглянул на Вулкана, но примарх оставался бесстрастным. В душе Медузон гадал, о чем тот сейчас думает. Сам военачальник понимал, что политический лёд под его ногами стал неимоверно тонким, особенно после дорого обошедшегося рейда, который привел к смерти Аркула Тельда и больше, пожалуй, ни к чему.

Победа. Да, но победа без трофеев. А это придавало ей привкус горечи. Избежать поражения – еще не значит выиграть битву.

Тельд был ветераном высокого ранга. Его многие знали, многие сражались бок о бок с ним и во время нынешней войны, и прежде, в Великом крестовом походе. Тельда уважали и те, кто с ним не встречался, но был о нем наслышан. Смерть Аркула стала ударом не только в смысле тактики. Она нанесла вред всем им, нанесла вред делу Медузона.

Теперь он не сомневался, что Гэлн Кренн настроит членов клана Унгаваар против него. А после того как от Медузона отвернулся даже Ауг, которого тот считал другом, осталось совсем немного кланов, поддерживающих его идеи. Он был ослеплен тщеславием и своей жаждой мщения Марру.

Чем бы ни был этот «примарх», но раз уж Aуг счел нужным перейти в оппозицию, он станет ключевой фигурой, вокруг которой в стремлении сместить Медузона объединятся железные отцы. Самое забавное, что Шадрак не стремился к лидерству, но знал, что за неимением более достойного кандидата должен стать во главе воинов. В данный момент смена лидера приведет к катастрофе. Железная Десятка будет дробиться на мелкие группы и уже никогда не сумеет возродиться.

Медузон не может обречь на забвение знамя некогда великого легиона. Он обязан это предотвратить.

Бесчисленные суда приземлялись на пустой арене, вздымая вихри пыли, разгоняемые турбодвигателями.

Без какого бы то ни было явного приказа грузовые и пассажирские аппарели опустились, и зал заполнился стуком металла, напомнившим звон колоколов.

Медузон заметил, что к собравшимся приближаются Боргус и Яккус, два офицера, лейтенант и линейный капитан. Они смеялись какой–то шутке, а их десантные катера уже взмыли друг за другом в небо.

К ним присоединялись и другие воины, но всех объединял одинаково потрепанный в боях вид.

Да, плоть была слаба, но их металл тоже знавал лучшие дни.

Как только установилась тишина, вперед вышел Ayг.

– Здесь все меня знают, – заговорил он, дерзко глядя в глаза Медузону.

– Что это означает, брат?! – воскликнул Боргус, не имевший привычки тщательно подбирать слова.

– Я ожидал, что нас поприветствует наш военачальник

Затем его взгляд упал на огромного воина в чешуйчатой мантии, и Боргус не смог скрыть удивления.

Остальные собравшиеся повели себя точно так же. Некоторые в знак уважения склоняли головы, другие подозрительно щурились.

– Это всего лишь вопрос традиции, – продолжал Ауг, игнорируя перешептывания в рядах офицеров, обсуждавших массивного воина.

– Ауг получил в свое распоряжение не одного, а двух примархов сразу, – не скрывая насмешки, заговорил Медузон. – Хотя владыка Вулкан повинуется только под дулом пистолета. Точнее, нескольких пушек… То есть множества очень мощных орудий.

Если Вулкан и заметил провокацию в его словах, он этого не показал.

– Разве это не ясно, Боргус? – ответил Ayг, отказываясь реагировать на попытки сбить его с толку. – Мы разделились. Наш военачальник – бывший военачальник – лично об этом позаботился. Он привел к нам примарха, вернее, это он так говорит. – При этих словах Ayг в упор смотрел на Вулкана. – Хотя и не может привести никаких доказательств. Осторожность необходимо соблюдать, иначе мы рискуем попасть в ловушку. Поддельные друзья и поддельные цвета – это Железной Десятке хорошо знакомо. – Теперь он по очереди посмотрел на Нуроса, на спутников Вулкана и на Далкота. – У нас слишком долго не было настоящего лидера. Медузон сделал все что смог, и никто не вправе его винить. Но этого оказалось недостаточно.

Неожиданная речь Ауга вызвала растерянные взгляды среди других офицеров, особенно боевых капитанов, которые сильнее остальных были связаны с Медузоном. Постороннему наблюдателю позиция Ауга могла показаться достаточно сильной, хотя бы из–за подготовленных орудий. Он умело воспользовался разногласиями железных отцов.

Апотекарий Горгонсон уже высказывал опасения по поводу лечения Ауга на Льяксе. Похоже, что марсианские техножрецы лишили так хорошо знакомого Медузону воина чего–то важного. Он, конечно, замечал это прежде, но только сейчас смог осознать значение перемен.

– Говори откровенно, Ayг, – напряженным от ярости голосом произнес Медузон. – Ты замышляешь переворот.

– Ты не так меня понял, брат. – Обращение «брат» сильнее всего задело Медузона. – Я просто полагаюсь на мнение наших лидеров.

– Каких это? – спросил Боргус, озвучив всех заинтересовавший вопрос. – Себя самого? Совета? Это мы уже пробовали. Вы сами избрали Медузона.

– Это было до возвращения нашего отца.

– Кровь Медузы! – взревел Боргус, наполовину вытащив из ножен свой меч. – Что ты сказал?

Боргус сражался на Истваане, по крайней мере, в его отравленной атмосфере. Он видел пикты ужасной смерти Горгона, распространенные предателями на все корабли, еще способные принимать сигналы. Это было сделано с целью ослабить боевой дух, хотя эффект получился обратным. Но любая попытка добраться до поверхности закончилась неудачей, а то и гибелью.

– Горгон жив, – объявил Равт, выбрав именно этот момент, чтобы заявить, кому он верен.

В отличие от Боргуса, некоторые офицеры казались растерянными. Все внимание было приковано к фигуре на троне, перед которой железные отцы, восставшие против законно избранного военачальника, преклонили колени. Не исключая Аркборна, лицо которого отчетливо отражало боль, причиненную этим движением.

Серебристая рука шевельнулась, пальцы приподнялись, словно приветствуя собравшихся.

Другие железные отцы все как один тоже опустились на колени. Остались стоять только Медузон и его воины да охваченный яростью Боргус.

– Это безумие, – отрывисто бросил он.

В тот самый момент Вулкан открыл глаза.

Он не увидел призрака из своих кошмаров, но не увидел и своего брата в фигуре, сидящей на троне и закутанной в мантию.

Он двинулся вперед. Его шаги нестройным припевом сопровождал вой автоматически наводящихся орудий. Вулкан остановился.

– Всем известно, что меня невозможно убить, – спокойно заговорил он, не сводя с трона глаз. – Я не просто бессмертный, не просто долгожитель.

Вулкан ощутил, как напряглись его Верные Драконы, и незаметно приподнял руку. Зитос, Гарго и Абидеми отвели руки от рукояток оружия.

– Я дал себе слово не вмешиваться, но сейчас дело касается Ферруса, и я не мог остаться в стороне. Давайте посмотрим на моего брата, – предложил он. – Пусть он выйдет на свет. Дайте мне взглянуть на него.

Правый глаз Ауга задергался от потока цифровой информации, хлынувшей в приемные устройства автоматических орудий и отключившей их. Они подчинились, словно вассалы перед верховным владыкой.

– Брат… выйди вперед. – позвал примарх и медленно шагнул, вытянув перед собой руку. – Брат, посмотри на меня. Это я, Вулкан.

Все взгляды обратились на Горгона, окутанного мантией и тенями. Его пальцы приподнялись и упали.

Вулкан повернулся к Аугу:

– Выходит, я разговариваю только с рукой? Что же вы с ним сделали? – Он опечалился и снова обратился к брату: – До чего они тебя довели, Феррус, – прошептал он, и на глазах, словно рубины, заблестели красные слезы.

– Я вижу здесь сплошной обман, – заявил Медузон.

– И я тоже, – грустно пробормотал Вулкан и развел пальцы вытянутой вперед руки.

Его молот Урдракул поднялся со своего места и с металлическим звоном влетел в ладонь примарха, словно притянутый мощным магнитным полем. Два воина Железных Рук, охранявшие оружие, не смогли ему помешать. Вулкан, схватив молот, ринулся вперед и сорвал мантию с Горгона, обнажив скрывающуюся под ней ложь.

Открылся скелет, полностью механический, из полированной стали, лишенный конечностей и даже с безглазым черепом. Он был ростом с Ферруса, но больше никакого сходства, за исключением серебристой руки – подлинной, поднятой на поле боя. Лишенная опоры, закрепленная скобой и болтами, она безвольно повисла на проводе, беспорядочно подергивая пальцами.

Ayг и его братья попытались вмешаться, но остановить Вулкана было невозможно. Он взревел с яростью такой же безудержной, как на поле боя, когда впервые узнал о гибели брата.

Одним ударом молота он свалил жуткое чучело. А потом схватил Ауга за горло.

– Это надругательство, – бросил он охрипшим от гнева голосом. – Жалкая копия моего брата, вашего отца. Неужели Железная Десятка пала так низко?

Рука дернулась, но безо всякого смысла или намерения. После этого она осталась лежать в стороне от груды обломков.

– Тебе повезло, железный отец, что я не злопамятен, – сказал Вулкан Аугу и отпустил его.

Сверкающим взглядом он предупредил остальных, чтобы они не становились у него на пути, и встал над серебристой рукой Ферруса Мануса.

– Мой брат считал себя несокрушимым, – сказал Вулкан. – Жаль, но это бремя выпало не ему, а мне. Возможно, эта часть его действительно неуязвима. Но я не хочу, чтобы ее оскверняли, используя в корыстных целях.

Он обрушил Урдракул на серебристую руку, и несокрушимое стало сокрушимым. Конечность, словно стекло, рассыпалась на мелкие осколки, разлетевшиеся по арене. Несколько фрагментов упало у ног Ауга, и он нагнулся, но сразу же отшатнулся назад.

Гнев Вулкана утих, и он позволил молоту выскользнуть из пальцев. Глупо было позволить себе вмешаться в борьбу Медузона, и теперь он понимал, что больше не может в ней участвовать. Он должен добраться до Терры, все зависит от этого.

Вулкан сокрушает ложного Горгона

– Все кончено, Ayг, – сказал Медузон, становясь рядом с Вулканом, – Культа Горгона больше не существует, но Железная Десятка осталась.

Уничтожение руки Горгона имело огромное значение. То, что считалось несокрушимым, было уничтожено, таким образом утратив всю свою силу и привлекательность для всех, кто намеревался извлечь из ситуации выгоду.

Для Ауга и его братьев рука примарха стала средством захвата власти. Равновесие сил снова изменилось. Медузон видел это в лицах боевых капитанов и других офицеров. И в лицах железных отцов. Не только Джебеза и четверки, организовавшей культ, но и других лидеров. Лояльность и одобрение. Он лидер, а они последуют за ним.

В этот момент Медузон наконец получил поддержку примарха, и он собирался воспользоваться ею в полной мере.

– Наш отец мертв. Он погиб в черных песках Истваана, в окружении тел воинов клана Аверний, – сказал он, посмотрев на Лумака и получив в ответ уважительный поклон. – Захлебывался собственной кровью еще до того, как его обезглавили.

Присутствующими внезапно овладели мрачные воспоминания. Многие воины, даже те, кто не принадлежал Десятому легиону, склонили головы.

– В тот день могли сгинуть и Железные Руки, но мы выжили. Остались наша честь и подвиги. Плоть слаба, но не Десятый. Мы устояли, но мы существуем только до тех пор, пока помним о своей верности друг другу и Трону. Я, Шадрак Медузон, рожденный на Терре, но закаленный на Медузе, стою перед вами. – Он посмотрел на Ауга и других вероломных фратеров. – Я бросаю вызов любому, кто мне противостоит. Мне нужен каждый клинок. Каждый. Каждый рожденный железом сын, кто ещё дышит и носит чёрное. Каждый благородный Змий. Каждый достойный Ворон с Киавара. Мне нужны вы все.

Мощный одобрительный гул потряс стены зала.

Медузон отреагировал на восторг толпы стоической скромностью. Он понял, что ветер переменился. Он сумеет убедить Ауга, и Равта, и остальных братьев.

– Я не стремлюсь к разделу Десятого, – обратился он к ним, к ним одним. Заговорщики внимательно слушали, не в силах повлиять на ход событий. – Я хочу его возрождения под руководством достойного лидера. Пока я ношу мантию военачальника – но только пока. Я вижу наш легион, управляемый мудростью и опытом, советом кланов, работающим в согласии с сильным полководцем. Много голосов, звучащих в унисон. Вот к чему я стремлюсь. И это сбудется, но мы должны бороться вместе.

Многие железные отцы кивнули. Даже Равт покаянно опустил голову.

– Я бы хотел, чтобы мы оправились от нанесенного удара, и не только из гордости и ради мщения, а в силу нашего долга перед примархом и Императором. Поскольку нет сомнений в том, что мы сейчас Ему необходимы.

Он остановил взгляд на Ауге. Медузон понимал, что именно за ним пойдут и остальные.

– Я требую верности, – сказал он своему старому другу, своей Избранной Длани. – Наше братство требует этого. И наш долг.

Ayг упал на колени. Рыцарь, молящий о милости своего короля.

– Прости нас, – прошептал он, и Медузон заметил, что старый воин, которого он хорошо знал, отчасти вернулся. Ayг оглянулся на останки идола, помедлил, затем снова обратил взгляд к Медузону. – Мы слишком сильно хотели, чтобы это было реальностью. Прости нас, Шадрак. Военачальник.

Равт и его товарищи склонили головы. Даже Аркборн, осознавший свое заблуждение.

– Позволь нам служить, военачальник, – попросил Равт.

– Железные отцы присягают Медузону, одному только Медузону, – произнес Кернаг.

Норссон и Аркборн тоже пробормотали обещания.

Медузон окинул взглядом коленопреклоненных заговорщиков. А затем обнажил свой меч из альбийской стали. По лезвию пробежала яркая вспышка.

– Быть по сему, – сказал Ауг и обнажил шею. – Я подвел тебя, будучи Избранной Дланью.

– Клянитесь на этом мече, – сказал Медузон, поворачивая клинок боком. – Дайте обет верности Железной Десятке и мне. Поклянитесь и возвращайтесь в наше братство.

Ayг положил на металл аугментические пальцы.

Его примеру последовали и Равт, и Кернаг, и Норссон, и Аркборн, хотя его пальцы сильно дрожали из–за неисправности сервоузла.

– Клянемся, – произнес Ayг.

Медузон кивнул и под возобновившиеся крики собравшихся поднял меч.