Текст книги "Старая Земля"

Автор книги: Ник Кайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12
ЗМИИ И СЫНЫ ГОРГОНА
РАСЧЕТЫ И ПЛАНЫ

Медузон освободился от доспехов и, обнаженный, встал в санитарной кабинке, чтобы пар очистил его кожу.

По всему телу протянулись шрамы, в зеркале казавшиеся безумной и зловещей картой. Они отражали его деяния и победы, и Медузон помнил каждый их безобразный изгиб. Вышел он только через несколько часов, и его кожа покраснела и заблестела тонким слоем водяного пара, покрывавшим и плоть, и металл.

Он накинул широкое одеяние и босиком зашагал по холодному полу. Доспехи на простой подставке стояли перед ним, черные и покрытые вмятинами и пробоинами не менее щедро, чем их владелец – шрамами.

Медузон покинул санитарную кабинку, пройдя через тепловой заслон, мгновенно высушивший кожу, и оказался в своем жилище. Стратегический стол остался в том же виде, каким он его покинул, инфопланшеты и карты все еще лежали там, словно мрачно насмехаясь.

Он проклинал свою самоуверенность, заставившую поверить в «подарок», оставленный на Хамарте. Другие отцы тоже сочтут это глупостью. Встречи с ними и спор относительно порядка дальнейших действий не заставят себя долго ждать. Едва зализав раны, хотя и не так уж много их получили, они выдвинут новые требования. Отлично. У Медузона тоже есть вопросы к ним. А сейчас флотилия снова рассеялась, и все попрятались в тени, словно ничего не изменилось.

Но изменения произошли.

Они сражались с Сынами Хоруса и одержали победу. Тяжелую победу, как сказал Ayг, но всё–таки выиграли бой. И это не стремительный рейд или засада, это настоящая битва.

– Он снова пытался тебя убить, – раздался знакамый голос.

Медузон и забыл, что оставил входную дверь открытой.

– Ты и сам это, конечно, понимаешь, – продолжил Джебез. – Но ему это не удалось. Опять.

– Понимаю, – ответил Медузон и начал собирать со стола военные планы.

– Мне кажется, ему все равно, как это произойдет. Главное, чтобы было мертвое тело, твое тело. Это опасно, Шадрак, и не только для тебя,

Медузон приостановил свое бессмысленное занятие:

– Ты имеешь в виду легион?

– Нет, пока не легион, но саму его возможность. Гордость может ее уничтожить.

Военачальник повернулся к нему лицом:

– Ты говоришь о моей личной гордости. Ты не забыл, что мы победили, Ayг?

Тот печально качнул головой:

– Тибальт Марр – заноза для всех нас, с какой стороны ни посмотреть, но тебе он уделяет особое внимание. Я опасаюсь, что ваша взаимная одержимость может помешать нам достигнуть того, к чему мы так упорно стремимся, – снова сплотить легион, вернуть смысл и значение Железной Десятки.

– А как ты думаешь, Ayг, чем я занимался все последние месяцы?! – раздраженно выкликнул Медузон. – Каждый рейд, каждая диверсия – все, лишь бы вытащить его. Он охотится за нами. Разве ты сам этого не видишь? Марр помешан на моем уничтожении только потому, что это означало бы конец всему. Без меня нет легиона. Мы одержали великую победу, но это не конец.

Ayг нахмурился, озадаченный его словами:

– Так вот как ты на самом деле думаешь? Ты говорил мне, что не хочешь этого. Что ты согласен только потому, что больше некому. Меня это очень беспокоит.

– Ничего и не изменилось. Я решительно намерен отказаться от мантии военачальника, как только легион вернется к стабильности и найдется другая кандидатура. Или ты считаешь приемлемой заменой Аутека Мора?

– Нет, конечно, – ответил железный отец, сердито хмуря брови при одной этой мысли. – Но Марр завладел твоим разумом, брат.

– А плоть слаба, как я полагаю.

– Ты слишком легко упрекаешь нас нашим кредо, Шадрак.

Медузон унял свое раздражение и прогнал остатки гнева:

– Извини, Джебез. Я этого не хотел. Ты сказал, что я изменился. Так и есть. Я вижу, что у нашего легиона есть будущее, в котором Железная Десятка не закончит свои дни в изоляции от Империума. Я верю, что могу приблизить это будущее. Я верю, что только я могу это сделать, но не один я. Мне необходимы союзники.

– И они у тебя есть, только не расточай их преданность на тщеславную поимку и убийство Тибальта Марра.

– Нам придется свести счеты, Ayг. Или он, или мы.

Ayг грустно кивнул.

– Возможно, так и будет, – сказал он, прежде чем сменить тему. – Горгонсон составил рапорт о потерях на «Железном сердце». Остальные звездолеты флотилии понесли меньшее число жертв. Аркул Тельд погиб.

– Ясно. – Медузон мрачно кивнул. Старый капитан нравился ему. Более того, Тельд был одним из самых стойких его сторонников. Эта смерть ослабит его позицию и осложнит будущее. Даже в свете одержанной победы. – На «Неувядаемой славе» есть офицер ему на замену?

– Ветеран–сержант из клана Унгаваар.

– Значит, ещё одна потеря. Кто из железных отцов ходит на этом корабле?

– Гэлн Кренн, преемник ушедшего Аана Колвера.

– Превосходно! – с едким сарказмом воскликнул Медузон, предвидя последствия такой замены. Офицер низшего ранга в вопросах клановой политики почти неизбежно будет считаться с мнением железного отца, а Кренн заодно с Равтом, Кернагом и остальными. – Я должен с ними встретиться.

– С фратерами?

– С ними в первую очередь. А потом со всеми.

– Очень хорошо. Я обо всем распоряжусь.

– Спасибо, Ayг. Ты и правда моя Избранная Длань.

– Я тот, кем ты захочешь меня видеть, военачальник, – сказал железный отец и вышел.

Дверь за ним закрыла проход так же, как возникшее напряжение скрыло некоторые особенности этого альянса.

Медузон начал облачаться в броню. Прежде всего он натянул на уставшее тело комбинезон–поддоспеншик. За последние несколько месяцев он настолько привык к этому процессу, что научился справляться самостоятельно. Слуг–оружейников осталось слишком мало. Всего слишком мало. Иногда ему помогал Горгонсон, но у апотекария было и без того немало забот; кроме того, он напомнил бы Медузону о понесенных потерях. С этим можно подождать.

Присев на скамью, чтобы пристегнуть ботинки и поножи, он вызвал по воксу Мехозу. Необходимо снова созывать совет и планировать следующую операцию. Информация с Хамарта дорого им обошлась, но она не была фальшивкой. Возможно, удастся найти способ снова ею воспользоваться.

– Военачальник, Нурос вернулся, – взволнованно, что было ему совсем несвойственно, заговорил Мехоза, прежде чем Медузон успел сказать хоть слово

– И?.. – спросил тот, догадываясь, что последует продолжение.

– Он не один.

– Ты на удивление неразговорчив, капитан.

– Прошу прощения, военачальник, но ты должен сам посмотреть. Он ждет в кормовом причальном отсеке сигма–восемь.

– В причальном отсеке?

– Да. И мы все тоже там.

Медузон взглянул на часть брони и снаряжения, оставшуюся на подставке подобно незавершенной статуе. Сейчас помощь Горгонсона ему очень пригодилась бы.

– Я ловок, но неидеален, – пробормотал он.

– Военачальник? – переспросил Мехоза, вероятно, услышав эти слова.

– Уже иду.

Шадрак, вздохнув, снял с подставки кирасу, быстро, насколько сумел, закрепил ее на груди и спине, а прочее оставил.

В причальном отсеке собралась толпа настолько большая, что Медузон, войдя во взрывозащитную дверь, уперся в стену спин легионеров Железных Рук.

– Что бы это значило?

Обширный зал, где в лучшем случае суетились немногочисленные на «Железном сердце» техники, до отказа заполнили легионеры, палубные рабочие и горстки уцелевших смертных солдат. Только сервиторы пытались выполнять свою обычную работу, хотя им и мешала теснота.

Часовой из Железных Рук обернулся.

– Военачальник, – почтительно, но с той же примесью волнения, что и в голосе Мехозы, приветствовал он Медузона. – На это уже никто не надеялся.

Шадрак попытался между спинами рассмотреть, что происходит у выходных трапов, но смог увидеть только два десантных катера, явно побывавших в бою. Зеленые, как драконья чешуя. Вероятно, корабли Нуроса.

– А где Нурос? – спросил он.

Часовой указал в центр толпы:

– С ним. Все там.

Медузон нахмурился и стал проталкиваться вперед. Толпа довольно легко расступалась, ведь по большей части она состояла из смертных, но впереди Медузон видел кольцо черных доспехов легионеров, окруживших кого–то или что–то.

Наконец Лумак поднял голову, и военачальник поймал его взгляд. Капитан Аверниев стал пробиваться к Шадраку, широко размахивая руками.

– Посторонитесь! – заорал он на недостаточно проворных смертных, – Дорогу военачальнику!

Они сошлись на полпути к центру, и Медузон очень удивился, когда Лумак крепко схватил его за руку.

– Брат? – окликнул его военачальник. Без полного комплекта доспехов он выглядел довольно хрупким по сравнению с коренастым капитаном. – Что здесь происходит? Почему так много народа?

– Следуй за мной, – сказал Лумак, отпустил его руку и устремился к центру.

Они добрались до внешнего кольца Железных Рук, легионеры расступились, и Медузон наконец увидел то, на что хотел взглянуть каждый из собравшихся.

– Они собрались, чтобы убедиться в чуде, – сказал Лумак.

Эти слова казались неуместной насмешкой в устах ветерана, но Медузон поверил ему.

Здесь был Нурос. С ним – его братья. Все они стояли на коленях, опустив головы, и негромко произносили торжественные клятвы своего вулканического мира. Только трое Змиев стояли, выпрямившись во весь рост. Их Медузон не знал.

Как только он шагнул в круг, в ноздри ударил запах вулканического пепла, только Медузон не мог определить, что вызвало учащенное биение его сердец: этот тяжелый запах или тот, перед кем склонились Змии.

На него смотрели глаза, горящие красным огнем, словно жерла вулканов. На лице, будто высеченном из оникса, читалась мудрость тысячелетий и играла понимающая улыбка. И вот титан с огненным взором и величественными чертами лица поднялся. Сын кузнеца, если верить легендам, бессмертный, если верить слухам.

Никогда еще Медузон, некстати вспомнивший о своей растрепанности и неполном обмундировании, не чувствовал себя таким неуместным.

– Примарх… – трудом произнес он.

Шея так выгнулась, что стало больно. Но зато он встретил взгляд великана, хотя выдержать его не сумел. Да и как иначе, если пылающий адским огнем взгляд впился в него, оценивая и взвешивая, как мог только он?..

– Военачальник, – раздался в ответ голос, столь глубокий, что вызывал резонанс.

Медузон мигнул впервые за несколько минут. Он едва мог поверить собственным словам, сорвавшимся с губ:

– Вулкан… Ты жив.

Медузон так и не успел полностью одеться. Он остался в половине брони и выглядел каким–то неряхой, а не властителем. Но не просить же примарха подождать…

Вулкан сел напротив, совершенно подавляя своей мощью военачальника в неполном комплекте доспехов. Примарх огляделся.

– Что это за место? – спросил он, и его голос в огромном пространстве прозвучал еще более гулко, чем прежде.

– Бывший триумфальный зал, теперь отведенный под стратегиум. Я счел это вполне уместным.

Вдоль двух стен пыльного зала навытяжку стояли статуи, напоминавшие о чемпионах легиона и древней Медузы. С потолка свисали выцветшие ветхие знамена и, покачиваясь в струях переработанного воздуха из вентиляционного отверстия, роняли светящиеся пылинки.

Переделывая зал, Медузон со всем почтением передвинул самые легкие статуи, чтобы освободить место для звездных карт и корабельных схем. В углах стояли полупустые ящики с патронными лентами, пулями и болт–снарядами. Рядом стояли резервуары с прометием. Самые большие и крепкие контейнеры служили стульями, что было видно по их расстановке вокруг стола.

Взгляд Вулкана задержался на изваяниях, полускрытых в тени. Вряд ли лица тех, кого изобразил скульптор, когда–либо были столь суровыми.

– Я знал их, – с оттенком меланхолии произнес он. – Некоторых из них. Это было давно, во времена Великого крестового похода. Совсем другое время по сравнению с нынешним.

Медузон придержал язык, не в силах подобрать слов для ответа, чтобы он не прозвучал поверхностно или банально.

Желтая люмен–полоса над их головами мигнула, и Вулкан посмотрел наверх.

– Без подкрепления, на подбитых кораблях, истекающие кровью – и, несмотря ни на что, вы стоите на своем, – сказал он, обращая взгляд к военачальнику. – Это впечатляет. Я знал, что у моего брата стойкие сыновья, но до сих пор не сознавал, насколько они стойкие.

– Мы все пострадали, но выдержали, – ответил Медузон. – Значит ли это, что ты к нам присоединишься?

Военачальник уже довольно подробно изложил свои военные цели и стремления возродить Железную Десятку. Бывший триумфальный зал не только давал возможность поговорить без экипажа и других легионеров, его обстановка помогла Медузону лучше описать свои боевые действия. Он не стал упоминать Тибальта Марра, но поведал о победах, одержанных над Сынами Хоруса, и о том, что уговорил отдельные группы легиона разделить ресурсы, чтобы всем вместе противостоять крестовому походу магистра войны.

Он также объяснил, что с примархом во главе объединенные армии Железной Десятки и остатков XVIII и XIX легионов получат то, чего им так долго недоставало: истинное и неоспоримое руководство. С Вулканом на его стороне Шадраку не смогут противиться даже железные отцы. Медузон и его приверженцы сумеют вернуть потерянное и с честью и гордостью заново вступить в войну.

– Я не могу, – сказал Вулкан, повергая в прах все его надежды.

Медузон вдруг осознал, что не может выдавить даже одного слова.

– Пойми меня правильно, Шадрак, я полностью одобряю твои деяния и планы.

– Но, – прервал его Медузон, снова обретая голос, – что же тебя останавливает?

– Передо мной стоит другая цель. Передо мной и моими Верными Драконами, – ответил Вулкан. – Этой целью невозможно пренебречь ради бесконечной войны.

Медузон посмотрел в сторону воинов в броне, похожей на змеиную кожу. Они и сейчас оставались поблизости от примарха. Не настолько близко, чтобы вмешиваться в разговор или просто привлекать внимание, но так, чтобы успеть отреагировать в случае необходимости. Военачальник не мог их в этом винить. Все три легиона, разбитые при Истваане, научились постоянно подозревать предательство и защищались даже в самых мирных и спокойных условиях.

Шадрак отказался от сопровождения. В конце концов, «Железное сердце» – его корабль, заполненный его воинами. Здесь у него нет поводов беспокоиться. Кроме того, участие Ауга, Лумака и Мехозы или даже Нуроса и Далкота превратило бы встречу из беседы союзников в обсуждение условий между двумя соперничающими правителями. Он не сомневался в отчаянном желании Нуроса, и не только его, присутствовать при разговоре, но сначала хотел узнать о намерениях Вулкана. Увы, они оказались совсем не такими, как он надеялся.

– Я восхищен твоей победой, но не могу принять участие в кампании, То, что мне предстоит совершить, имеет огромное значение, поэтому не думай, что я отказываю тебе без веских причин.

Вулкан рассеяно коснулся талисмана, висящего на шее и Медузон задумался о значении этого жеста.

– Это так же важно, как атака против легиона Хоруса, мерзкого предателя, убивавшего своих родичей и друзей на Истваане? – воскликнул он, давая выход раздражению.

Вулкан сурово нахмурился, и угли его глаз отчётливо сверкнули в полумраке зала.

– Осторожнее, Шадрак. Ты скверно отзываешься о моем брате.

Медузон мгновенно раскаялся:

– Я прошу прощения, владыка примарх. Я устал – война обоих нас подвергла жестоким испытаниям.

– А меня не раз убивал и почти свёл с ума мой брат–садист.

– Теперь мне кажется, что я не слишком–то и мучился, – пожав плечами, признал Медузон.

Вулкан рассмеялся, и огромный зал словно заполнился грохотом барабанов. Эхо еще не успело утихнуть, как он тепло улыбнулся военачальнику, словно какой–нибудь племенной вождь с Ноктюрна.

– Ты нравишься мне, Шадрак. Ты отличный воин и превосходный лидер. Ты оказываешь честь моему убитому брату, – добавил он, мгновенно став серьезным.

На таком близком расстоянии Медузон мог видеть даже символические языки огня и изгибы змееподобных существ, играющих на его коже.

– Так присоединяйся ко мне, Вулкан, и давай вместе отомстим за Горгона.

– Знай, что я бы с радостью это сделал. Я страстно хотел бы отомстить тому, кто убил моего брата, моих сынов и твоих братьев. Это моё постоянное желание, но меня ждет еще более грандиозное деяние, зовущее меня и моих сынов в Тронный мир.

– На Терру? Но как?

– И Древние пути, не всегда охотно открывающие перед людьми.

– Так позволь мне и моим воинам тебя сопровождать. Это будет великая честь для нас.

– Это для меня великая честь, Шадрак, но я не могу принять и это твое предложение.

–Ты отказываешься помочь мне и отказываешься от моей помощи, – сказал Медузон, иронично приподняв бровь. – В такой ситуации трудно не заподозрить оскорбление.

– Терры способна достичь только одна армия, и ты знаешь, о какой армии я говорю. Если я хочу добраться до Тронного мира, то должен сделать это в одиночку с помощью тех троих, кто присутствует с нами в этом зале.

– Верных Драконов.

Вулкан кивнул:

– Это древнее имя. В традициях я черпаю поддержку.

– И ты знаешь путь, который приведет тебя и твоих спутников на Терру?

Вулкан снова кивнул:

– Древний путь, тайный и запутанный. Я сам еще не вполне в нем уверен, но точно знаю, что это единственный способ попасть в Тронный мир и к моему отцу.

При упоминании Императора Медузон на мгновение склонил голову.

– Что же я могу сделать для тебя, если не сопровождать к Терре?

– Отремонтировать «Вулканис».

– Наши ресурсы ограничены, но это мы сделаем.

– А затем вернуть нас на наш путь.

– Если только это в моих силах. А что заставило вас его покинуть?

– Такой путь, как этот, невозможно пройти обычным способом.

– Я не стану притворяться, что мне все понятно, – искренне признался Медузон, – но клянусь помогать, насколько будет в моих силах.

В знак признательности и уважения Вулкан медленно склонил голову.

Медузон собрался встать, решив, что сейчас самое время закончить облачение в доспехи, как вдруг в его ухе послышался голос Ауга.

– Я собрал фратеров, – известил он.

– Включая Мора?

– Нет; Аутек Мор ушёл.

Медузон нахмурился:

– Ушёл? Куда?

– «Красный коготь» и остальные корабли под его командованием, похоже, не сотрудничают с нами.

– Тогда я поговорю с теми, кто еще остался, чтобы наш союз не ослаб еще больше.

Ayг отключил вокс–связь, и Медузон обратился к примарху:

– Прошу меня извинить, но надо уладить кое–какие дела.

– Военачальник никогда не остается без дела, – ответил Вулкан. – Если позволишь, я останусь. Возможно, сумею что–нибудь подсказать.

Медузон смиренно склонил голову:

– Это честь для меня, примарх.

Хотя военачальник и предпочел принять бесплотных гостей в бывшем триумфальном зале, а не в рубке, гололитические облики все так же мерцали помехами.

Кулег Равт и остальные, в полной броне, шлемах и при оружии, в дрожащих конусах света выглядели устрашающе.

Равт крепко сжал рукоять своего силового топора.

– Аве, Медузон! – торжественно произнес он. – мы одержали великую победу.

Все четверо одновременно отсалютовали, ударив кулаками в грудь.

– Что случилось с Мором? – спросил Медузон, немало удивленный таким проявлением преданности.

– Он ушел, военачальник, – ответил Кернаг.

– Это я уже знаю. Его корабли нам бы очень пригодились. Вы были с ним. Что произошло? – снова спросил он.

– Он сражался, а потом ушел к новым победам, – сказал Надуул Норссон, как обычно, не удержавшись от язвительной усмешки.

– Аутек Мор – паразит, – заявил Рааск Аркборн. Его неисправный бионический глаз зажмурился и снова открылся, словно от волнения. – И его уход нам только на пользу.

– Нам принесли бы пользу его корабли, его пот и кровь, – возразил Медузон. Он заметил смутное недовольство гололитического собрания при упоминании атрибутов плоти. – Если бы не он, вместо победы нас могло постичь поражение. Что вызвало ваше промедление в битве? Разве вы не видели, как изменилась ситуация?

– Ты приказал нам ждать второго сигнала, военачальник, – напомнил Кернаг, и от оттенка уязвленной гордости в его голосе у Медузона вскипела кровь.

– Но вы все же вступили в бой. Похоже, ваши намерения ждать претерпели изменения.

– Пользу для чего? – спросил Равт,

– Что, фратер? – уточнил Медузон, не понимая сути вопроса.

– Ты сказал, что корабли Мора принесли бы нам пользу. Для чего, военачальник?

– Для следующего сражения. Для чего же еще? Нам предстоит атаковать еще несколько патрулей. Не может же Тибальт Марр следить за всеми ними.

– Разумно ли это? – усомнился Равт, не в силах скрыть своего изумления, а вероятно, и не желая скрывать.

В его сомнениях Медузон увидел стремление к лидерству.

– Единственное, что нам остается, – идти вперед. Мы должны наращивать силы, приобретать новых союзников. Игра в прятки ни к чему не приведет.

– Значит, будет новое собрание, – сказал Кернаг, очевидно, имея в виду полученное от Ауга извещение.

– Риск нашего уничтожения с каждым разом возрастает, – заметил Аркборн, и его дергающаяся рука выдала сильное раздражение.

– Я готов рискнуть всем, лишь бы избежать постепенного исчезновения, – заявил Медузон. – И я должен знать, пойдете ли вы со мной, с легионом.

– Мы выполняем волю Горгона, – сказал Аркборн.

Военачальник нахмурился:

– Что это значит?

– Мы следуем его приказам и только его воле.

– Ты выражаешься фигурально, Рааск?

– Легион – это он. Горгон теперь говорит с нами.

Шадрак помнил, что из всех железных отцов лидер клана Фелг пострадал больше остальных. Ранения, полученные в ходе крестового похода и после него, не оставили в нем почти ничего человеческого, а заменившие плоть машины нуждались в срочном ремонте.

– Кулег? – Медузон обратился к Равту на тот случай, если Рааск утратил не только тело, но и разум.

– Через три дня, сказал нам Ауг, – отозвался тот, избегая незаданного вопроса.

Если последние слова и смутили его, под шлемом военачальник не мог этого заметить.

– Через три дня. Безопасное место будет обозначено в следующей шифровке, – подтвердил Медузон, предпочитая не заострять внимание на своих подозрениях.

Равт кивнул. Вслед за ним кивнули и все остальные, и после этого гололиты отключились.

Военачальник повернулся: триумфальный зал без мерцающих изображений вновь окутался полумраком.

Вулкан не двигался, только его глаза сверкнули из темноты. И он ничего не сказал, хотя Шадрак знал, что примарх услышал все, произнесенное Аркборном.

«Горгон теперь говорит с нами».

Медузону необходимо было проконсультироваться со своим советом и, наверное, с Аугом. Избранная Длань мог поделиться с ним своими соображениями. Кроме того, их последняя встреча слегка встревожила военачальника. Он вышел, предварительно известив примарха, что один из воинов будет ждать поблизости, чтобы отвести его и его сынов в отведенное помещение.

Вулкан так ничего и не сказал. Он лишь кивнул, давая понять, что все слышал и понял, но его кулаки были крепко сжаты.

Для Змиев отвели одно из помещений казармы. Аскетическое по своему убранству, оно все же предоставляло обитателям несколько коек, санитарную кабинку и оружейную, где можно было позаботиться о снаряжении и, если потребуется, разместить броню.

Гарго возился с копьем, взятым с гравицикла на Ноктюрне. Он намеревался укоротить древко и заострить наконечник. Испытывая подачу энергии, он послал импульс в лезвие и нахмурился.

– Расщепляющее поле ослабло, – пробормотал он. – Жаль, что поблизости нет кузницы.

– Я не сомневаюсь, что на этом корабле достаточно кузниц, – сказал Зитос.

Он рассматривал отпечаток кулака в латной перчатке, белеющий посреди угольно–черной металлической стены,

– Тогда жаль, что нам они недоступны. – Гарго напряг грубо сделанную бионическую руку и повернул ее в плечевом суставе. Соединение раздраженно зажужжало. – Это тоже необходимо подправить, – добавил он, обнаружив, что выпрямить руку удается с трудом.

Зитос, не отрываясь, продолжал рассматривать символ.

– Он сказал: «Горгон теперь говорит с нами». Это точные слова Аркборна.

– Может, это образное выражение? – предположил Гарго.

Зитос отверг эту мысль, резко тряхнув головой:

– Воины Железной Десятки очень прямолинейны, Иген. Я редко слышал, чтобы они выражались образно.

Абидеми кивнул. Он сидел на одной из усиленных скамей и втирал масло в лезвие и зубцы своего меча, в чем не было необходимости. За последнее время ему не попалось ничего, что могло бы затупить оружие, но он неуклонно следовал воинской привычке.

– Я тоже слышал его, но решил, что неправильно понял. Но все равно это интересно, братья. Этого же не может быть. Феррус Манус мертв. Я видел, как он погиб. – Его голос ослаб, словно приглушенный тяжкими воспоминаниями. – Правда, я находился далеко оттуда.

Это видели многие легионеры на Истваане, как предатели, так и преданные. До того дня примархи считались бессмертными. Считалось, что их нельзя убить. Их считали богами, хотя в то же время сама эта концепция отрицалась. Фениксиец опроверг расхожее мнение. Фулгрим возвышался над своим братом с клинком, поднятым, как топор палача. А Горгон стоял на коленях посреди моря своих мертвых сынов, не сумевших его защитить. Окровавленный, сломленный, пылающий бессильной яростью.

Смертельный удар рассек шею и отделил голову от туловища.

То, что последовало потом, возродило веру в божественную природу сынов Императора.

– Мне кажется, я почувствовал гибель Горгона, – сказал Абидеми.

Гарго отложил копье.

– Опустошительный шторм, – подсказал он.

– А потом… ощущение потери, – добавил Зитос, все еще не отрывая взгляда от символа на стене. – Здесь чувствуется какая–то дисгармония, и началась она с гибели Горгона.

– Железо еще никогда не было таким хрупким, – согласился Абидеми, забыв о лоскуте промасленной кожи.

– А ты знаешь его, брат? – спросил Гарго у Зитоса. – Этого Медузона?

Зитос покачал головой:

– Мне приходилось сражаться вместе с Железными Руками во время Великого крестового похода, но не рядом с ним. Думаю, Нумеон его знал по Кальдере, но это была всего лишь одна кампания из многих.

– Они называют его военачальником, – сказал Абидеми.

– А как насчет Нуроса? – спросил Гкрго. – Я узнал его имя по спискам личного состава, но этим мои сведения и ограничиваются.

Во время спасательной операции Нурос дочти ничего не говорил. Но он быстро принял вызов и продемонстрировал решимость и готовность к самопожертвованию, чем всегда могли по праву гордиться Саламандры.

Его реакция на присутствие Вулкана, как и реакция его воинов была сродни восторженному поклонению.

– Я чувствую, что в его голове клубятся бесчисленнее вопросы, – сказал Абидеми,

– Мы и сами были такими на Макрагге и потом на Ноктюрне, разве не так?

– У меня и сейчас еще масса вопросов, – понизив голос, пробормотал Гарго.

Зитос поверх их голов взглянул на единственного обитателя просторной казармы, кто пока не сказал ни слова, и решил, что у него тоже много вопросов.

Вулкан сидел поодаль от остальных, в сосредоточенном молчании смежив веки и держась одной рукой за талисман.

– Отец? – окликнул его Зитос, едва тот открыл глаза. Хотя отреагировал Вулкан на взгляд сына или на что–то иное, было неясно.

– Я считал своего брата мертвым, – сказал Вулкан, вглядываясь в тень и явно витая мыслями где–то далеко далеко.

Вулкан помнил мертвенно–бледное видение, мучившее его в темнице Конрада, – призрак давно погибшего брата, пытавшийся свести его с ума.

И теперь призрак Ферруса Мануса вернулся к нему и не покидал с тех пор, как в триумфальном зале Медузона он услышал слова железного отца:

«Горгон теперь говорит с нами».

Их отец, их создатель наградил своими дарами каждого из примархов. Почему бы дару бессмертия не достаться еще кому–то, кроме Вулкана? Не мог ли Феррус тоже быть недосягаемым для смерти? Но ведь его тело рассекли пополам и лишили головы. Ничего не осталось. С другой стороны, разве плоть Вулкана не обгорела до пепла, разве его тело не было заморожено, внутренности извлечены, кожа содрана, а кости раздроблены… Его не смогло уничтожить даже сердце Смертельного Огня.

У него не возникло желания принять участие в крестовом походе Медузона. Железная Десятка должна прокладывать свой путь самостоятельно. Но и уйти он не мог пока не мог. Он поклялся самому себе не сворачивать с пути к главной цели. Вернуться к войне легко, и искушение все сильнее. Игнорировать его невозможно, хотя Вулкану и нельзя вмешиваться в дела Медузона. Феррус Манус мертв. Он погиб на Истваане, так почему же до сих пор появляется в мыслях своего брата?

Вулкану показалось, что боковым зрением он видит его. Его. Такого же холодного и сурового, как в тот раз, такого же изможденного и опустошенного. Он испугался, что снова теряет разум. Он зажмурился, пытаясь прогнать привидение, а когда открыл глаза, Горгон исчез. Может, его здесь и не было. Но все же…

Примарх поднялся.

– Я должен знать.