Текст книги "Сладостное заточение (ЛП)"
Автор книги: Нева Олтедж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава 5
Год спустя
(Захара, 16 лет)
Мягкие ноты классической мелодии разносятся по саду, смешиваясь с болтовней и смехом десятков гостей, толпящихся за столиками. Вишневое дерево, нависающее над небольшой площадкой, где играет струнный квартет, в полном цвету, но в воздухе нет даже намека на его сладкий аромат. Вместо этого здесь витают духи и сигарный дым, заглушая все остальное и заставляя мои ноздри зудеть и гореть. Как и всегда, папа настоял на том, чтобы я посетила его ежегодную весеннюю коктейльную вечеринку. Как будто в следующем месяце не будет другого случая.
И в следующем.
На этих вечеринках заключается огромное количество деловых сделок. Расслабляющая атмосфера, изысканная еда, дорогое вино… Все это делает людей более восприимчивыми, гораздо более склонными к сделке, которую они, возможно, не были бы так склонны принять в более жесткой деловой обстановке.
Опустив рукав платья вниз, я натягиваю его на запястье и продолжаю наблюдать, как элегантно одетые женщины общаются и флиртуют с уверенными, влиятельными мужчинами. Красные платья. Золотые. Малиново-розовые. Короткие. Длинные, с разрезами до бедра. Все были выбраны, чтобы привлекать внимание.
Я так чертовски завидую.
Столько раз я мечтала надеть платье, подобное тому, что я вижу здесь. Под моей кроватью спрятана целая стопка эскизов красивых платьев с открытой спиной и низким вырезом. Время от времени я достаю их и представляю, какие ткани лучше всего подойдут для каждого фасона. Это горько-сладкие фантазии, потому что я никогда не сошью эти платья для себя. У меня не хватит смелости их надеть.
Люди смотрят на меня и шепчут слова, которые, как им кажется, я не слышу. Это удушающе. Я не могу с этим справиться, поэтому стараюсь держаться подальше от любого вида внимания. Оставаться невидимой для всех. Даже для официанта с подносом, который проходит мимо, не предложив мне напиток. К счастью, у этой невидимости есть несколько преимуществ.
Опустив глаза, я отхожу от своего укрытия у стены и теряюсь среди толпы в саду.
– Это правда, что Донателло снова женится? – спрашивает женщина своего спутника, когда я прохожу мимо.
Правда. Старая новость. Я отдаляюсь от пары и направляюсь к правому краю лужайки, где я заметила Брио – одного из капо моего отца – и его жену. Брио управляет казино Коза Ностры, и из того, что я узнала, подслушав его встречу с моим отцом на прошлой неделе, в этом бизнесе были некоторые проблемы. Задержавшись у стола с закусками прямо за ними, я притворяюсь, что очарована выбором, и накладываю себе небольшую тарелку, слушая их шепотную речь.
– Дон не согласится, – тихо говорит Брио. – Мы можем заработать кучу денег, но Нунцио даже слышать об этом не хочет. Кого, черт возьми, волнует, что игроки хотят немного понюхать тут и там? Это только заставит их с большей охотой тратить свои деньги.
Я поднимаю бровь. Брио, похоже, все еще одержим идеей протащить кокаин в наши казино. Интересно. Я жду, что он еще скажет, но тут подходит еще один человек, и разговор переходит на последний футбольный матч. Какая досада. Бросив тарелку и взяв стакан минеральной воды, я отправляюсь в другой конец сада.
Помимо высокопоставленных членов Семьи, здесь присутствует немало людей, не относящихся к Cosa Nostra. Несколько правительственных чиновников, большинство из которых находятся на содержании у мафии. Несколько знаменитостей из списка "Б". Адвокаты, много адвокатов. А также руководители и основные акционеры нескольких крупных корпораций. Все они так или иначе связаны с Cosa Nostra, будь то через деловые отношения или взятки.
Я замечаю мужчину в черном смокинге, поглощающего коктейль из креветок, и узнаю в нем кардиохирурга, который в прошлом году влез в огромный долг за столами блэкджека. Совет, состоящий из капо и ключевых инвесторов моего отца и возглавляемый доном, решил простить ему долг в обмен на его услуги. Теперь он в распоряжении Коза Ностры. На неопределенный срок.
Когда мой отец начал проводить политику "вербовки" выдающихся личностей путем списания их игорных долгов, в семье поднялся взрыв негодования. Простить тысячи долларов долга? Кощунство! Но когда кузен Брио был ранен в плечо во время глупой пьяной ссоры, угадайте, кто спас положение? Кардиохирург. Он подлатал идиота и накачал его лекарствами через капельницу в задней комнате бара. Никакой бумажной волокиты. Никаких вопросов. Никаких проблем.
Скептики быстро заткнулись, как только поняли, насколько удобно иметь в заднем кармане кучу полезных людей. Окупаемость такой политики была хорошей, и выгода от нее значительно превышала упущенную выгоду от невыплаченных долгов. Тогда дона воспринимали как некий авангард. Никто не подозревал, что вдохновитель этого и всех остальных выгодных бизнес-решений за последние десять лет сидит в тюрьме строгого режима и находился там все это время.
Я продолжаю бродить среди гостей, ловя обрывки их тихих разговоров и фиксируя в памяти все, что может иметь отношение к делу. В своем последнем письме Массимо просил меня присматривать за вторым командиром моего отца – Батистой Леоне. Подчиненный босса еще не прибыл, что странно. Обычно на подобных мероприятиях этот целующийся в задницу ублюдок приклеивается к папиному бедру.
Когда я оглядываю сад, мой взгляд останавливается на мужчине в серо-пурпурном костюме, который стоит в стороне и разговаривает с дамой в золотистом коктейльном платье. Ему около тридцати лет, темно-каштановые волосы слегка завиваются на затылке. Сальво Канали. Его семья – одна из старейших и наиболее уважаемых в бостонской Cosa Nostra, поэтому не удивительно, что несколько лет назад его повысили до капо. Наверняка по приказу Массимо. Насколько я поняла, Сальво и Массимо были лучшими друзьями еще со школьных времен.
Вообще-то о моем сводном брате довольно сложно найти какую-либо информацию. Люди редко упоминают о нем, как будто о нем совсем забыли. Как будто его вообще не существовало. Но если бы они только знали…
К паре подходит другая женщина и целует Сальво в щеку. Он всегда пользовался популярностью у дам, и на каждой вечеринке у него под рукой была другая женщина. Это заставляет меня задуматься, почему он до сих пор не женат. Мужчины Cosa Nostra обычно женятся молодыми, а Сальво уже тридцать три. Столько же, сколько и Массимо.
Сколько лет будет Массимо, когда его выпустят из тюрьмы? Около сорока, если я правильно подсчитала. Он, вероятно, сразу поженится, как только возглавит Семью. Мой желудок сжимается, и давление сдавливает грудь в тот момент, когда эта мысль настигает меня.
– Зара, дорогая моя, – раздается позади меня голос отца, заставляя меня подпрыгнуть.
Я сглатываю и оборачиваюсь.
– Эм… привет, пап.
– Я рад, что ты поумнела и решила спуститься, – Он похлопывает меня по спине, словно хвалит послушную собаку. – Прекрасный вечер, не правда ли?
– Ага.
– Рад, что ты наслаждаешься, детка. Крайне важно, чтобы тебя увидели. Познакомиться с людьми, которые важны для La Famiglia . Скоро твоя сестра выйдет замуж за одного из этих славных мужчин. А потом настанет и твоя очередь.
Я не могу сдержать дрожь. Он уже планирует нас выдать замуж. К сожалению, это не редкость. Большинство браков в Коза Ностре заключаются для укрепления альянсов или обеспечения выгодного слияния бизнеса. Но мне едва исполнилось шестнадцать, а Нере только что исполнилось восемнадцать, ради всего святого.
– Не волнуйся. – Папа снова похлопал меня по плечу, очевидно, путая мое отвращение с тревогой. – Я позабочусь о том, чтобы мы нашли тебе милого, нежного партнера, когда придет время. Может быть, Руджеро. Вы двое были бы хорошей парой.
Мой взгляд следует за папой к группе мужчин, собравшихся у сцены, где играют музыканты. Руджеро, младший сын Капо Примо, сгорбился, вытирая нос одним из тех носовых платков, которыми никто не пользовался в прошлом столетии. Его бордовый костюм висит на его невысоком гибком теле. С его коричневыми очками в толстой оправе и непослушными волосами, которые он пытался уложить слишком большим количеством геля, Руджеро похож на беглеца из дома престарелых, который пришел на чью-то рождественскую вечеринку. А ведь этому парню нет и двадцати.
– Я не согласна, – бормочу я.
– Почему? В какой-то момент он займет место Примо. Руджеро очень усердно трудился, чтобы узнать все тонкости правильного отмывания денег у своего отца. И у него очень мягкий характер. Тебе не о чем будет беспокоиться, находясь с ним, Зара.
Я никогда не чувствовала потребности в насилии, но сейчас, когда я вижу мягкое снисходительное выражение лица моего отца, желание ударить его переполняет меня. Как это возможно, что он до сих пор не понимает меня? Его собственную дочь. То, что я предпочитаю оставаться одна, не означает, что я слабачка или что я боюсь людей. Он никогда не поймет, сколько сил и решимости требуется, чтобы каждое утро заставлять себя идти в школу, терпеть постоянные насмешки и безвкусные шутки и не обращать внимания на злобных хулиганов.
По крайней мере, этот подонок Кеннет Харрис закончил школу, и теперь мне не придется видеть его уродливую рожу каждый день. Я благодарна ему за то, что он держался от меня подальше после того случая, когда он оторвал мне рукав. Может быть, автомобильная авария, в которую он попал через пару дней, всколыхнула в нем хоть каплю человеческой порядочности. Он провел почти месяц в больнице, а когда вернулся в школу, на обеих руках у него был гипс.
– Я думаю, тебе следует вернуться к своим гостям, – подталкиваю я.
– Ты права. – Папа улыбается. – Постарайся получить удовольствие. Но никакого алкоголя. Мы не можем допустить, чтобы дочь дона вела себя неподобающим образом. – Он поворачивается, чтобы уйти, затем останавливается и лезет в карман пиджака. – Я почти забыл. Я увидел это сегодня и подумал, что тебе понравится. Я купил такой же для твоей сестры.
Неприятное покалывание поселяется в моем носу, когда я смотрю на нежный золотой браслет-цепочку в ладони моего отца. Небольшой брелок в винтажном стиле с рубином в центре висит на одном из звеньев.
– Это из последней коллекции. Я подумал, что тебе понравится ретро-дизайн.
– Он прекрасен, – выдавливаю я.
– Рад это слышать. – Улыбаясь, он протягивает мне браслет и целует в висок. – А теперь иди, пообщайся и покажи им, как ведет себя воспитанная леди.
Толпа смыкается вокруг моего отца, когда он уходит через лужайку. Люди стекаются к нему, надеясь перекинуться парой слов с доном или просто оказаться рядом с ним. Его вездесущая харизма и сила его положения привлекают их, как маяк. У него всегда есть шутка или две в рукаве. Идеальный комплимент для леди, одобрительный кивок для мужчины, сияющая улыбка для любой, кто ищет его внимания.
С Нунцио Веронезе не бывает неловких пауз, потому что у него всегда есть нужные слова, чтобы поддержать разговор. Он помнит дни рождения и годовщины каждого члена Коза Ностры и не забывает отправить изысканную открытку или букет, чтобы показать, что ему не все равно. Разве можно сомневаться в его заботливости? Он действительно идеально подходит для роли, которую играет уже более десяти лет, и эта роль, очевидно, нравится ему от всей души.
Моя рука обхватывает браслет с такой силой, что шарм, скорее всего, оставляет на коже вмятину. Жаль, что, сохраняя безупречную личину благожелательного лидера, великий Нунцио Веронезе где-то по пути забыл о своей другой роли. Быть любящим отцом для своих дочерей, а не просто изображать из себя такового ради имиджа. Может быть, тогда он вспомнит, что я не могу носить большинство украшений, которые всегда желала. И уж точно ни одно из тех, что он мне покупает.
Однажды я спросила сестру, любит ли нас наш папа, и ее ответ до сих пор звучит у меня в ушах. “Конечно, он любит нас“ , сказала она. “Но я думаю, что Семью он любит больше”. Нера всегда была более адаптивной, чем я, и она, кажется, приняла эту ситуацию такой, какая она есть. Но, я не могу. В любви не бывает ступеней. Нет середины. Ты либо любишь кого-то и готов ради него на все. Либо не любишь.
Поэтому я не испытываю ни малейшего сожаления или стыда, следуя за отцом, улавливая по пути обрывки разговоров гостей. Улавливая шепот здесь, провозглашение, сделанное тихим голосом там. Собирая информацию, которую я передам в своем письме Массимо завтра утром.
Раньше я боялась посещать подобные мероприятия и делала все возможное, чтобы их избегать. Теперь нет. Я никогда никому в этом не признаюсь, но сейчас мне действительно нравятся вечеринки моего отца. Для большинства людей здесь я невидимка, и они понятия не имеют, какое влияние я оказываю на их жизнь. Конечно, это косвенное и едва ли меняющее жизнь влияние. Но все равно, это заставляет меня чувствовать, что я наконец-то стала частью этого мира. Моего мира. Я давно хотела, чтобы меня в него приняли, но у меня никогда не хватало смелости попытаться сделать это.
Пока Массимо не указал мне путь.
Я храню это чувство удовлетворения и цели близко к сердцу, позволяя ему наполнять меня, пока я лавирую между гостями, запоминая каждую деталь, которая может оказаться ему полезной.
Батиста Леоне прибыл, ион стоит рядом с папой возле струнного квартета и разговаривает на повышенных тонах в тени цветущей вишни. Судя по тому, как напряглись челюсти отца и нахмурился его лоб, то, что они обсуждают, должно быть серьезным. Я обхожу дальний край сцены и останавливаюсь прямо за виолончелистом. Музыкальное сопровождение изысканное и элегантное, но слишком громкое, и мне приходится концентрироваться, чтобы услышать, что говорят мой отец и младший босс.
– Брио прав, – говорит Леоне, делая большой глоток виски и издавая ужасный звук, словно он глотает суп. Я съеживаюсь, испытывая отвращение к отсутствию у этого человека манер. – Предложение кокаина в казино привлекло бы десятки новых, хорошо оплачиваемых клиентов каждый месяц. Почему бы не объединить эти два очень прибыльных бизнеса под одной крышей?
– Потому что члены Семьи входят в группу владельцев, Батиста. Если бы Управление по борьбе с наркотиками узнало об этом, мы все пойдем ко дну.
– Мы могли бы предложить продукт только избранным клиентам, тем, кто доказал свою надежность. Делать это под столом, так сказать. – Леоне подвигается к моему отцу, и мне приходится наклониться ближе, чтобы не пропустить остаток его комментария. – Всего лишь несколько сделок тут и там.
– А что, если кто-то проболтается? Слухи распространяются быстро, ты же знаешь.
– Мы можем предложить сниженные цены, при условии, что они будут держать язык за зубами. Никакого риска. Подумайте об этом, Нунцио.
Мой отец смотрит на свой напиток, обдумывая эту идею, и через несколько напряженных секунд он кивает так легко, что это едва заметно.
Я качаю головой. Он же не всерьез обдумывает это предложение, верно?
К моему отцу и Леоне присоединяются еще двое мужчин, и каждый из них закуривает вонючую сигару под хриплый смех. Я делаю шаг назад. Придерживаясь края лужайки, я направляюсь к дому, подальше от дыма и коварных дружков Коза Ностры.
Оказавшись в своей комнате, я быстро принимаю душ, затем достаю коробку с письмами Массимо из-под кровати. Мое сокровище. Внутри около пятидесяти простых белых конвертов, поэтому мне пришлось сменить тайник со своего шкафа на старый, деревянный сундук, засунутый как можно дальше под кровать, чтобы сохранить их в безопасности. Все они тщательно рассортированы в том порядке, в котором я их получила.
В моем последнем письме Массимо я просила у него совета по поводу свиданий. Не то чтобы я собиралась с кем-то встречаться или даже планировала. Я просто хотела узнать, что он ответит. Поэтому я соврала, упомянув, что один мальчик в школе приставал ко мне. Массимо, вероятно, счел мой вопрос глупым. Девочка-подросток просит у мужчины за тридцать, который провел почти половину своей жизни в тюрьме, совета по поводу свиданий. Я не уверена, что заставило меня спросить его о чем-то столь глупом. Может быть, так и есть, но признание правды только заставило бы меня почувствовать себя еще большей дурой.
Потому что правда в том, что… я хотела вызвать у него ревность.
Когда Массимо наконец начал отвечать на мои письма, его слова пробудили мое любопытство. Он был странным, интригующим человеком, таким близким, но в то же время таким далеким, и мне захотелось узнать о нем больше. И по мере того, как я все больше узнавала о нем, о его великолепном хитром уме, любопытство превращалось в восхищение. Однако в какой-то момент это восхищение переросло во что-то другое.
То, как мое сердце замирает каждый раз, когда я получаю одно из его писем, – это не просто волнение перед новой задачей. Когда я крадусь, собирая информацию, не потому, что меня волнует общий успех Семьи. Больше нет. Я делаю это для него. Потому что эта новая эмоция, которую я испытываю, – нечто более глубокое. Запретное. И я стараюсь не зацикливаться на этом.
Я разворачиваю последнее письмо Массимо и снова перечитываю последний абзац. В нем содержится его ответ на мой вопрос о свиданиях.
Парни – свиньи, Захара. Убедись, что знаешь его намерения, прежде чем начинать что-то серьезное. Будь осторожна, девочка.
М.
Я смотрю на последнее слово.
Девочка.
Ему все равно, встречаюсь ли я с кем-то. Да и с чего бы?
Письмо оставляет горький привкус во рту, тот самый сухой привкус, от которого я чуть не подавилась, когда читала ее в первый раз.
Скомкав бумагу в шарик, я несу его в ванную и смываю в унитаз.
– Доходность наших инвестиций в Кембридж снижается. – Я опускаю распечатку квартального отчета о движении денежных средств. – Почему?
Мой отчим пожимает плечами, казалось бы, небрежно, но продолжает играть с ручкой. Я знаю, что он ненавидит приходить в тюрьму, чтобы увидеть меня на наших еженедельных «собраниях», хотя он никогда в этом не признавался.
– Арендные ставки стали слишком высокими, даже при долгосрочной аренде. Нам пришлось снизить их на десять процентов.
– Не припоминаю, чтобы я это одобрял, Нунцио.
– Я не хотел беспокоить тебя чем-то столь незначительным. Это всего лишь несколько десятков квартир.
Я наклоняюсь вперед.
– Ты сообщаешь мне обо всем, даже самом незначительном, прежде чем принять какое-либо решение.
Нунцио морщится, но сохраняет самообладание.
– Уровень вакантных площадей во всем районе Большого Бостона высок, и я не хотел рисковать потерей существующих арендаторов, Массимо. Рынок идет по нисходящей спирали с прошлого года.
– Тогда найди способ сделать нашу недвижимость более прибыльной! Найми какую-нибудь девчонку и запусти рекламу, где она занимается пилатесом в одном из наших кондоминиумы или еще какую-нибудь хрень. Я хочу, чтобы арендная плата была на уровне прошлого года, и мне наплевать, если для этого придется повесить рекламный щит посреди Бэк-Бэя.
Нунцио моргает, затем быстро записывает что-то в своем блокноте.
– Конечно.
– А что насчет нашего кейтеринга? – спрашиваю я.
Я вложил много денег и задействовал значительные связи, чтобы добиться «глаз и ушей» в этом гребаном месте. Охранникам платят за то, чтобы они убивали камеру в комнате, когда у меня есть посетитель, но я все равно не рискую. При обсуждении незаконных операций с отчимом я всегда использую код. Наш незаконный наркобизнес называется "кейтерингом", и у каждого продукта есть своя незаметная этикетка. Я даже попросил Нунцио открыть легальную кейтеринговую компанию, чтобы действовать как подставное предприятие, исключающее любые возможные подозрения.
– Там стабильная прибыль, – говорит он. – Спрос на курятину немного вырос за последние пару недель. Возможно, нам придется найти другую ферму, поскольку текущий поставщик работает на пределе своих возможностей.
– Хорошо. Возможно, будет разумно изучить поставщиков на Юге. Я поговорю с другом, и он организует встречу.
Нунцио смотрит на меня, явно сбитый с толку. Да ради бога! Как так получилось, что его дочь-подросток с самого начала освоила мой кодированный язык, несмотря на мои очень ограниченные указания в письмах, а этот дурак не может найти дорогу с компасом и картой?
– Юг, Нунцио, – поясняю я. – Небольшая органическая птицеферма, о которой мы думали несколько лет назад.
Мозгу Нунцио требуется еще секунда, чтобы понять, что я говорю о перуанском наркокартеле. Мы в основном получаем наш кокаин, он же «курица», из Колумбии.
– О. Да, это звучит хорошо.
– Раз уж мы заговорили о курице… Мне сообщили, что ты рассматриваешь возможность добавления куриных ножек в меню закусок казино.
Лицо Нунцио мгновенно бледнеет. Он откидывается назад и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Ну и ну… Моя маленькая шпионка оказалась права. Он подумывал разрешить наркотики в моих казино. Даже с яростью, текущей по моим венам, мои губы изгибаются в улыбке. Эта девчонка – угроза.
– Понятно. – Я киваю. Затем я хлопаю закованными в наручники руками по металлическому столу. – Не смей даже думать о том, чтобы вмешиваться в мои дела когда-либо снова!
Нунцио вздрагивает на своем стуле, его тело напрягается от напряжения. Годы, когда Семья целует его кольцо и танцует под его дудку, похоже, начинают его раздражать. Время от времени мой отчим забывает, кто на самом деле здесь главный, поэтому он придумывает глупые идеи. И тогда ему нужно напомнить о реальности.
Сцепив руки и положив их на столешницу, я пронзаю его своим взглядом.
– Не заставляй меня делать то, чего я предпочел бы не делать, Нунцио.
Капли пота липнут к его волосам, а я продолжаю сверлить его взглядом.
Удобно, когда мой отчим разгуливает в качестве главы Бостонской семьи, пока я сижу за решеткой. Как только я выйду, он официально передаст бразды правления мне. Такая договоренность гораздо выгоднее для него, чем сражаться со мной за то, что, как он знает, по праву принадлежит мне, и избавляет меня от необходимости впоследствии возиться с другими мелкими глупцами. Но мне не составит труда убрать его с поля зрения, если он не будет выполнять мои приказы. И Нунцио это знает.
Опустив взгляд на лежащий перед ним блокнот, отчим медленно кивает.
– Рад, что мы с этим разобрались. Как дела у девочек?
– Все хорошо. Я рассматриваю возможные варианты брака для Неры. Ты хочешь, чтобы я выбрал, или, может быть, у тебя уже есть кто-то на примете?
– А что думает Нера по этому поводу?
– Она пригрозила пойти танцевать голышом на площадь мэрии, если я выдам ее за кого-нибудь.
Легкая ухмылка тянет мои губы. Я помню, какой упрямой она была, когда была маленькой.
– Прекрати все попытки замужества на данный момент.
Нунцио смотрит мне в глаза.
– Я не ожидал, что тебя будут волновать желания Неры.
– Конечно, волнуют. Мы же семья, в конце концов.
По правде говоря – мне плевать. Но она сестра Элмо, и только поэтому я готов считаться с ее чувствами по этому поводу. По крайней мере, до тех пор, пока не выдам ее замуж в соответствии с моими потребностями. Тогда я отправлю ее маршировать к алтарю, напевая и улыбаясь, как ей будет велено.
– Увидимся в следующий четверг. – Я киваю головой в сторону двери на противоположной стене, давая Нунцио сигнал, что наша встреча окончена.
Я жду, пока он уйдет, а затем встречаюсь взглядом с командиром, снимающим наручники с моих запястий, прикрепленных к столу.
– Мне нужно сделать личный телефонный звонок.
– Конечно. – Он снимает наручники и кладет передо мной телефон. – Постучи, когда закончишь.
Через мгновение он выходит из комнаты, закрывая за собой металлическую дверь с громким лязгом. Этот звук все еще действует мне на нервы после стольких лет.
Подняв трубку, я набираю номер Сальво. Мы дружим с детства, задолго до того, как моя мать вышла замуж за Нунцио, до того, как все пошло наперекосяк. Он, пожалуй, единственный человек, которому я безоговорочно доверяю в последнее время. Все было бы намного проще, если бы я мог заставить Сальво приезжать ко мне сюда время от времени. Я мог бы получать последние новости о делах Коза Ностры, не разбираясь в идиотском дерьме Нунцио. Но тогда каждый Том, Дик и Гарри узнает, что Сальво по-прежнему мой сторонник.
Мне не нужно, чтобы Семья или кто-то еще заподозрил что-то, пытаясь выяснить, что я задумал, поэтому я не могу рисковать, приводя сюда Сальво. Ему нужно держаться от меня на расстоянии, чтобы сохранить доверие других капо. Никто из них не является моим поклонником. Однако иногда я не могу рассчитывать ни на кого, кроме своего самого старого друга, чтобы решить для меня срочные вопросы. Вот тогда я использую одноразовый телефон, который есть у преданных мне надзирателей, чтобы позвонить Сальво. А этот конкретный вопрос требует оперативного решения.
Как только линия соединяется, я сразу перехожу к делу.
– Брио и Леоне уламывали Нунцио включить курицу в меню закусок в казино. Ты знал?
– Нет. – Тишина тянется несколько ударов сердца. – Откуда ты это узнал?
– Неважно. Присматривай за ними. Особенно за Леоне. Твои люди нарыли на него компромат?
– На самом деле нет, если не считать того факта, что он трахает жену Адриано.
– Ладно. Продолжай вынюхивать. Особенно вокруг Леоне, но и за остальными тоже, – говорю я. – Тебе нужно нанести визит Якудзе. Напомни им о сделке, которую я заключил с Танакой в прошлом году, пока он был заперт здесь со мной.
– Будет сделано. Значит, ты включаешь их в свои планы на будущее?
– Возможно, – говорю я, не желая делиться чем-то еще по телефону. – Я позвоню тебе, если мне что-то еще понадобится. – Я останавливаюсь, чтобы перевести дух, но чувствую необходимость добавить: – Я твой должник, и как только я выйду, ты будешь вознагражден за то, что был со мной все это время.
– Я не поэтому тебе помогаю, Массимо. Ты же знаешь, – вздыхает Сальво. – Есть новости от твоего адвоката?
Я откидываюсь на спинку стула и сосредотачиваюсь на потрескавшемся потолке. Еще пять лет.
В начале моего тюремного срока я был настроен оптимистично. Я верил, что Макбрайд успешно обжалует мой приговор. Ничего не вышло. Затем мои надежды переместились на досрочное освобождение после того, как я отсижу обязательные три года. Но и это было отклонено. Как и следующая апелляция. И ещё одна. С каждым отказом становилось все более и более очевидным, что кто-то делает все возможное, чтобы держать меня взаперти. Кто-то с большими деньгами и нужными связями.
Нунцио был моим главным подозреваемым, поскольку он мог бы получить наибольшую выгоду, оставив меня в тюрьме. Но я почти уверен, что у него нет яиц. Это должен быть кто-то другой. В последнее время я склоняюсь к тому, что это Батиста Леоне. У этой змеи много друзей в судах и Департаменте исправительных учреждений, и он развивал эту сеть еще до того, как стал заместителем моего отца. Я не сомневаюсь, что он знает кого-то, кто имеет полномочия отказать мне в условно-досрочном освобождении.
– Нет, – выдавливаю я. – Ничего нового.
– Я снова свяжусь с знакомыми.
– Хорошо. – Я киваю, зная, что из этого ничего не выйдет. Он уже несколько раз пытался.
– Ты собираешься рассказать мне, кто твой источник?
На долю секунды я подумываю сохранить личность моей маленькой шпионки при себе, но потом передумываю. Возможно, в какой-то момент они мне понадобятся для обмена информацией.
– Моя сводная сестра. Захара.
– Ты шутишь! – выдавливает он. – Какого черта… Разве она еще не в старшей школе?
– Это делает ее очень умной, находчивой ученицей. Она уже несколько лет достает мне все, что мне нужно.
В трубке повисла пауза. Сальво очень редко теряет дар речи. Должно быть, мое признание шокировало его. Не знаю, с чего бы это. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы не удивляться. Я не придерживаюсь моральных принципов, если они не совпадают с моими целями, и я никогда не был против того, чтобы использовать кого бы то ни было – независимо от того, кто он, – для продвижения своих деловых интересов.
– Продолжай следить за Леоне, – говорю я и отключаюсь.
Вскоре после того, как я возвращаюсь в свою камеру, Сэм заходит с моей почтой. Остальные заключенные получат свою после обеда, но я пользуюсь привилегиями. Разрывая конверт, я задаюсь вопросом, будет ли в этом письме еще одна редакционная статья о шитье. Я не против этого. Они служат хорошими заполнителями, маскируя важную информацию, которую Захара подсовывает мне. И мне смешно, когда она спрашивает, какой цвет ткани ей выбрать для своего следующего проекта. Как будто я могу отличить каштановый от медного. Для меня это все коричневый цвет. Тем не менее, я часто в конечном итоге отвечаю на странные вопросы, которые задает моя сводная сестра-подросток. Это более чем идиотизм.
В своих первых письмах к ней, которые я отправлял нечасто, пока не был уверен, что они не привлекут ненужного внимания, я убеждал Захару рассказать мне больше о том, что происходит дома. Это давало мне возможность лучше понять, чем занимается Нунцио и чем он, возможно, не делится со мной. Кто присутствовал на ежегодном семейном собрании, которое любит проводить отчим? Есть ли кто-то новый, с кем я мог не познакомиться? О чем все говорили, или это превратилось в выступление на TED? Мелочи, из-за которых казалось, что я там не был. Затем я немного разогнался, сосредоточившись на широких областях бизнеса. Есть ли кто-то, кто не согласен с решениями Нунцио? Посещает ли кто-то из руководителей высшего звена его чаще, чем остальных? Я подумал, что все, что я смогу почерпнуть, может оказаться полезным.
Но со временем, и по мере того, как мы обменивались письмами, я понял, что моя сводная сестра может стать еще большим активом, чем я считал раньше. Я был бы идиотом, если бы не использовал ее по максимуму.
Так я и сделал.
Около года назад я спросил, может ли она найти для меня определенный документ в офисе ее отца, чтобы он или кто-либо другой не узнали об этом. Моей целью было подтвердить, что Нунцио следовал моим инструкциям и подписал контракт, как я ему приказал, но мне также не терпелось узнать, сможет ли она это сделать. И вот, она не только нашла то, что я искал, и заверила меня, что контракт был выполнен, но и пошла дальше и передала другие подробности, оговоренные в условиях соглашения, – такие вещи, как количество и закупочные цены.
Неделю спустя она разгадала мое закодированное послание о том, как получить доступ к сейфу Нунция. С тех пор, не подозревая о моих замыслах в отношении нее или Семьи, моя ничего не подозревающая шпионка снабжает меня бесценными сведениями. Благодаря ей я знаю все подробности, о которых ее отец "забывает" упомянуть, когда приходит ко мне по четвергам, чтобы доложить о наших делах. Вернее, о моих делах.
Мои последние инструкции Захаре включали указания по входу в компьютер ее отца и получению онлайн-выписок по нашим законным банковским счетам. Я хочу следить за финансами как можно чаще. К сожалению, я ничего не могу сделать с нашими скрытыми счетами, которые связаны с нашими незаконными сделками. Несмотря на все меры предосторожности, которые я мог предпринять, чтобы никто не лез в мою почту, я все равно не рискну упоминать что-либо компрометирующее на бумаге. Пока что мне придется верить Нунцио на слово о состоянии этих средств.
