Текст книги "Сладостное заточение (ЛП)"
Автор книги: Нева Олтедж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– … О, и что вы хотите, чтобы мы сделали с—…
Мои глаза распахиваются. Я хватаю ублюдка за переднюю часть синего костюма и поднимаю его.
– Я СКАЗАЛ, ВОН! – кричу я ему в лицо. – И ВЫ ВСЕ ТОЖЕ, СУКИ!
Легкое прикосновение к моему предплечью.
– Массимо, остановись.
Красный туман и безумие, затуманивающее мой разум, немного отступают. Я делаю долгий выдох, затем опускаю на пол обезумевшего управляющего по уборке.
– Спасибо вам за потрясающую работу, – говорит Захара рядом со мной. – Пожалуйста, соберите своих сотрудников и уходите. Мы позвоним вам завтра, чтобы обсудить все нерешенные вопросы.
Мужчина отчаянно кивает, затем убегает, жестикулируя рукой и приказывая своим людям уйти. Я стою неподвижно, бесцельно глядя вперед, пока рабочие проносятся мимо меня один за другим.
Ощущаю на себе взгляд Захары каждую секунду.
Входная дверь закрывается с громким щелчком. Наконец, блаженная тишина.
– Массимо? Что это было?
– Ничего, – говорю я, злясь на себя. – Я всегда быстро стрелял, быстро выходил из себя. Но я никогда не выходил из себя без причины. Извини, если я напугал тебя.
– Ты этого не сделал. Но ты напугал их. – Она снова кладет руку мне на предплечье. – Ты в порядке?
Я смотрю на нее, такую красивую и такую… спокойную, даже после того, как я вышел из себя прямо перед ней, и часть ее спокойствия просачивается в меня. Напряжение в моих мышцах медленно ослабевает.
– Нет, – говорю я. – Я думал, что как только я освобожусь, все вернется на круги своя. Что я снова стану самим собой. Но… я не уверен, что это возможно.
– Тебе придется научиться жить с тем, кто ты есть сегодня.
Ее ладонь скользит вниз к моей руке, и она переплетает свои пальцы с моими. Контакт обжигает мою кожу – ее прикосновение одновременно обжигающее и успокаивающее.
– Пойдем посмотрим, что сделала клининговая компания, чтобы мы могли оценить состояние дома.
Я позволил ей протащить меня через прихожую в столовую, сжимая ее руку в своей, как будто это моя единственная надежда на выживание.
Может быть, так оно и есть.
***
Медленное капание из протекающего крана в углу эхом разносится по освещенному пространству. Звук гулкий, когда капли воды падают в металлическую раковину. Над ней – постоянное жужжание люминесцентной лампы. «Отбой» здесь – просто эвфемизм. Хотя и приглушенные расстоянием, крики, доносящиеся откуда-то из соседнего блока, все равно доносятся до меня. Жара зверская; влажность еще хуже. Гнилостный воздух тяжелый, и нет никакой возможности избежать его удушающей тяжести. Я поворачиваюсь на бок, лицом к серой стене камеры, и начинаю считать трещины на старой краске.
Ржавые петли скрипят, и дверь с лязгом открывается за моей спиной. Поспешные шаги приближаются. Я спрыгиваю с койки и сталкиваюсь с человеком, крепко держащим в руке заточку, сделанную из осколка стекла. Тот самый лысый ублюдок, который пытался убить меня после того, как я вернулся с похорон Нунцио, стоит посреди моей камеры. За его спиной его властный коротышка ухмыляется, показывая гнилые и отсутствующие зубы. Я замахиваюсь на «Гарри», целясь в его уродливую рожу, но мои движения слишком вялые. Как будто я проталкиваю кулак сквозь плотную пасту, а не сквозь гребаный воздух. Ублюдок улыбается. И вонзает стеклянный осколок мне между ребер.
Мои глаза резко открываются.
Стены бледно-бежевые, но краска кое-где облупилась. Полуобгоревшие поленья гниют в заброшенном камине, а слой пыли покрывает некогда выдающуюся каминную полку. Мебель покрыта белыми простынями.
Мой дом.
Я сажусь на диван и смотрю на ноутбук, который оставил открытым на журнальном столике. Три часа ночи. Я задремал. Целых двадцать минут.
Вчера вечером Захара помогла мне найти компанию по ремонту, специализирующуюся на дизайне интерьера и предлагающую самые быстрые сроки выполнения работ на рынке. Затем она связалась с ними через их веб-сайт и запланировала встречу на раннее утро. Я благодарен ей за помощь. Я уверен, что в конечном итоге я бы сам разобрался, как это сделать, но я бы потратил на это много часов.
Я думал, что моей главной задачей после освобождения станет возвращение руля своего бизнеса. Я не предполагал, что мне придется научиться ориентироваться в гораздо более широком мире, чем тот, который я оставил восемнадцать лет назад. В тюрьме доступ к интернету был ограничен, и онлайн-активность всегда отслеживается. В основном разрешены только образовательные сайты. И я старался не отставать, но сейчас чувствую себя немного не в своей тарелке.
Когда я хожу из комнаты в комнату на первом этаже темного дома, глухой стук моих ботинок – единственный звук в жуткой тишине заброшенного дома. Я так привык к беспрерывному шуму в загоне, что теперь вся эта тишина одновременно благословение и проклятие, и это заставляет меня нервничать. Тени движутся вокруг меня, чего я не испытывал уже давно. Я не уверен, один ли я или какой-то придурок прячется в этом окутанном мраке пространстве. Выглянув наружу, мне показалось, что вижу, как кто-то крадется через двор. Это правда, или это какой-то трюк моего беспокойного ума и непривычных к темноте глаз? Моя кожа мурашками покрывается от осознания, и сильное предчувствие надвигающейся гибели заставляет меня готовиться к тому, что произойдет в любой момент.
Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и продолжаю бесцельно блуждать по особняку. Голова раскалывается, скорее всего, из-за недостатка сна. Годы, когда я спал несколько раз, берут свое. Или, может быть, я просто старею. Что бы это ни было, я почти уверен, что больше не смогу отдохнуть сегодня вечером. Не в этом месте, которое все еще так знакомо, но в тоже время и нет. Я даже не осознаю, что направляюсь прямо в комнату, где спит Захара, пока не оказываюсь перед дверью в дальнем конце коридора. Здесь тоже тихо, но беспокойство, которое я чувствовал на первом этаже, значительно уменьшилось.
Расстегнув верхние пуговицы рубашки, я сползаю на пол, прислоняюсь спиной к противоположной стене. А затем просто смотрю на дверь передо мной.
Глава 15
Я спускаюсь по богато украшенной лестнице и осматриваюсь. Массимо упомянул, что временные работники из кадрового агентства прибудут в восемь. Уже почти восемь, но его нигде не видно. Небольшая зона отдыха по одну сторону лестницы кажется пустой. Я поворачиваюсь в другую сторону и направляюсь через огромную столовую, где стоит стол, достаточно длинный, чтобы легко разместить шестнадцать человек. Вдоль стен окна от пола до потолка, выходящих в сад. Когда-то отсюда открывался великолепный вид, особенно на извилистые лианы жасмина, свисающие с железных арок над причудливым уголком на открытом воздухе. Однако в настоящее время территория заросла и заполнена сорняками.
Дальний конец комнаты ведет в небольшое квадратное помещение, отделяющее столовую от кухни, которую я вижу за открытой дверью прихожей. Как только я пересекаю дверной проем кухни, я замираю на месте.
У другой стены, состоящей из больших окон, в ярком сиянии утреннего света, проникающего сквозь стекло, стоит Массимо. Он повернут ко мне спиной и смотрит на задний двор. На серые треники и больше ничего.
Каждый дюйм его верхней части тела покрыт татуировками. Смесь черных и цветных узоров обвивает его невероятно широкую спину, распространяясь по его широким плечам вниз по его мускулистым рукам, вплоть до пальцев. Трудно определить где одно изображение заканчивается и начинается другое, и каждое как бы перетекает в следующее.
Моя рука летит к груди, как будто это помешает моему бешено бьющемуся сердцу вырваться из грудной клетки. У меня не было возможностей увидеть мужчин без рубашек. В школе, иногда, некоторые ребята снимали рубашки после футбольной тренировки, и один раз мне повелось увидеть без рубашки Кая, когда я помогала Нере стирать с него кровь, когда он был ранен, но это все. В общем, мужчины никогда не вызывали у меня интереса. Мужчины, которые не были Массимо, конечно.
– Доброе утро, – хрипло говорю я, наконец обретая дар речи.
Массимо оборачивается, и я вижу, что спереди у него тоже есть татуировка.
– Привет. Удалось поспать?
– Да, конечно, – лгу я. Я едва сомкнула глаза, ворочаясь и думая о нем.
Часы, которые мы провели в гостиной за изучением сайтов компаний по ремонту автомобилей вчера вечером, едва не довели меня до тахикардии. Мое сердце все время колотилось, пока адреналин циркулировал по моей системе. Эта глупая мышца в моей груди не могла справиться с его непосредственной близостью. Как и сейчас.
Массимо преодолевает расстояние между нами медленными тихими шагами. Ноги у него босые, и по какой-то причине это делает его еще горячее.
– Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?
Я моргаю. Массимо Спада, человек, который скоро станет Доном Бостонской Коза Ностры, предлагает приготовить мне завтрак?
– Эм… Я не очень голодна.
Он поднимает руку, и на мгновение мне кажется, что он снова коснется моего лица, но он просто упирается ею в дверной косяк. Его глубокие, темные глаза захватывают меня, а сила его присутствия проникает в мои кости. Окутывает меня изнутри и снаружи.
Но все равно меня это тревожит.
Те несколько минут, что я спала прошлой ночью, мне снился он. Мы были одни в гостиной, и он прижимал меня к себе. Камин согревал мою кожу, пока Массимо шептал мне на ухо. Тихие слова, которых я так чертовски долго жаждала. То, что я единственная, кто понимает его. Его родственная душа. И то, как он не мог дождаться своего освобождения, чтобы прийти ко мне, и мы могли быть вместе.
Мой взгляд скользит по его скульптурной, татуированной груди, впитывая вид. Между ног ощущается легкое покалывание, которого я никогда раньше не испытывала. Словно…ноющая потребность. О Боже, я возбуждаюсь. Я сжимаю бедра вместе, надеясь, что это заставит чувство уйти. Но этого не происходит. Боль только усиливается.
У меня никогда не было секса, мне даже не хотелось, чтобы мужчина трогал меня там внизу. Но я хочу, чтобы это сделал Массимо.
Я так долго подавляла свои чувства. Эта тоска мучила меня годами. А еще разрывающее грудь чувство вины за то, что я так о нем заботилась, все время зная, что это неправильно. Между моей привязанностью и моей нечистой совестью есть страх – ужас, что он отвергнет меня, если когда-нибудь узнает. Чистейшая пытка от представления того, что скажут люди, когда поймут, что я влюблена в своего сводного брата. Я и так уже изгой.
Но разве это так плохо? В конце концов, мы же не кровные родственники. Как может что-то, что кажется таким правильным, быть неправильным?
– Зачем ты это делаешь?
Я замираю, а сердце колотится как бешеное.
– Делаю что?
– Дергаешь рукава. – Массимо наклоняет голову, опуская взгляд. – Ты делала это весь вчерашний вечер.
Я тут же отпускаю руки.
– Просто привычка. Я… я не люблю, когда мои руки видны.
– Почему?
– Потому что люди склонны пялиться.
Я не думала, что мое сердце может биться быстрее, чем оно уже бьется, но когда его пальцы обхватывают мое запястье, оно почти взрывается внутри своей защитной клетки. Дыхание перехватывает в легких, когда Массимо поднимает мою руку, чтобы внимательно рассмотреть ее.
– Я понимаю, почему они это делают. – Его голос становится хриплым, когда он слегка поглаживает кожу моей ладони большим пальцем. – У тебя красивые руки, Захара.
Приятная дрожь пробегает по моему позвоночнику от одного лишь этого легкого прикосновения. И я хочу большего.
Я хочу чувствовать его прикосновения везде. Я хочу поцелуев… и всего остального. Быть рядом с ним и знать его тело так же близко, как я знаю его мысли. Я слишком долго была трусливой, слишком напуганной, чтобы попросить то, чего я хочу. Не желая рисковать, давая голос своим желаниям, все из-за страха насмешек. Я больше не хочу быть такой.
Протянув свободную руку, я прижимаю ладонь к животу Массимо. Его ноздри раздуваются, когда он резко вдыхает. Эти потрясающие глаза всматриваются в мои с такой интенсивностью, что мои колени начинают дрожать. Он не двигает ни единым мускулом, просто смотрит на меня, все еще держа мою другую руку в своей.
– Захара? – спрашивает он. Его тон передает замешательство, а глаза ищут… что-то.
– Да? – Я прикусываю нижнюю губу и опускаю ладонь немного ниже.
Теплое дыхание обдувает мою кожу, когда Массимо наклоняется ко мне. Его нос касается волос на макушке моей головы, и я слышу, как он вдыхает. Так близко я чувствую тепло его тела и чувствую запах, который принадлежит только ему. Возвышаясь надо мной, он все еще сжимает дверной проем своей свободной рукой. Еще один глубокий вдох, а затем он отпускает косяк и кладет ладонь мне на бедро. Медленно он начинает скользить ею вниз к моей ягодице и…
– Господи! – Массимо резко отступает от меня. Взгляд в его глазах безумный. Его грудь поднимается и опускается резкими движениями, когда он смотрит на меня сверху вниз. – Прости. Я не должен был этого делать.
– Все в порядке, я…
– Все определенно не в порядке. – Он хватается за затылок переплетенными пальцами и качает головой. – Твою мать! Что, чёрт возьми, со мной не так? – Он делает глубокий вдох и встречается со мной взглядом. – Чёрт возьми. Ты моя сводная сестра. Мне так жаль, Захара. Этого больше не повторится.
Я сжимаю манжет своего длинного рукава и отвожу взгляд. Да. Конечно, больше не повторится. Как будто такого человека, как он, может привлекать кто-то вроде меня.
Тишину нарушает звонок в дверь.
– Наверное, твоя прислуга. Я их впущу, – бормочу я и убегаю.
***
Сидящий напротив нас с Массимо представитель компании "Рено", мистер Джеффри Кинг, поднимает глаза от своего планшета и улыбается.
– Я записал все ваши запросы и рад сообщить, что мы можем взяться за этот проект. Возможно, сроки придется немного скорректировать, чтобы учесть все переменные, однако мы сможем закончить работу в течение двух месяцев.
Я украдкой бросаю взгляд на Массимо. Он откинулся назад, положив руку на спинку дивана, и сердито смотрит на представителя компании.
– Я хочу, чтобы это было сделано к четвергу.
Мужчина едва не задыхается и неловко ёрзает.
– Мне очень жаль, мистер Спада, но завершить ремонт дома такого размера за пять дней совершенно невозможно. Даже если бы я смог привлечь к проекту всех людей нашей команды, нам все равно потребуется не менее шести недель.
Выражение лица Массимо меняется со скучающего безразличия на угрожающую гримасу. Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени и сердито взглядывается парню в лицо.
– Я сказал, что хочу, чтобы к четвергу все было готово.
– Я полностью понимаю ваше разочарование, мистер Спада, но мы просто не можем…
Массимо выбрасывает руку вперед, и его пальцы сжимают горло Кинга.
– Я не думаю, что ты меня понял, – рычит он, притягивая мужчину к себе.
Схватив Массимо за колено, я слегка его сжимаю.
– Может, они смогут выполнить работу за месяц. Что думаете?
Массимо ослабляет хватку на шее мистера Кинга, но не отпускает его.
– Нет. Заседание Совета запланировано на этот четверг.
– Мы можем попросить рабочих отремонтировать первый этаж, чтобы все было готово к вечеру среды. – Я переключаю внимание на мистера Кинга. – Это возможно?
Бедняга обеими руками дергает толстое запястье Массимо, пытаясь освободиться, а его взгляд мечется между мной и Массимо.
– Абсолютно. Никаких проблем.
– Спасибо. – Я снова сжимаю колено Массимо. – Отпусти его.
В тот момент, когда Массимо отпускает его горло, мужчина вскакивает на ноги и убегает. Я жду до тех пор, пока не раздастся звонкий хлопок входной двери, затем скрещиваю руки под грудью и поворачиваюсь к Массимо. Он смотрит на пол между своими ногами, но в остальном, похоже, ничуть не обеспокоен произошедшим.
– Нам нужно поговорить.
Его челюсть каменеет.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Вчера вечером, когда ты взорвался на уборщиц, я подумала, что у тебя просто стресс. А сегодня утром ты потерял самообладание во время собеседования с персоналом. И сейчас ещё вот это.
Фиаско с кандидатами, устроившимися на работу, которых прислало кадровое агентство, было грандиозным. Массимо начал задавать им вопросы о всяких странных вещах, включая то, насколько хорошо они умеют обращаться с огнестрельным оружием. Сказать, что большинство людей были в шоке, это ничего не сказать. А когда каждый из них отозвал свое заявление и попросил уйти, Массимо взорвался.
– Иногда мне трудно контролировать свой темперамент. Вот и все, – говорит он, пожимая плечами.
– Ну, тебе придется начать лучше с этим справляться, иначе капо тебя похоронят.
Он резко поднимает голову и смотрит мне в глаза.
– Ты знаешь, что я права, – продолжаю я. – Неважно, насколько хорошо ты управляешь семейным бизнесом, если кто-то подумает, что ты психически неуравновешен, тебе конец. Вся работа, которую ты проделал за эти годы, будет напрасной.
Он ничего не говорит, просто смотрит на меня с затравленным взглядом. А я… Я просто хочу обнять его и сказать, что все будет хорошо. Но сегодня утром он был более чем ясен. Он не видит меня так, как вижу его я, и я ничего не могу с этим поделать. Я не могу заставить его полюбить меня. Тем не менее, я решила остаться с ним несмотря ни на что.
– Почему ты мне не сказал? – спрашиваю я.
– Что я облажался? Ты бы согласиласт пойти со мной, если бы я так сделал?
– Да.
– Почему?
Потому что я влюблена в тебя. Я не могу сказать ему этого, поэтому меняю тему.
– Я собираюсь позвонить некоторым людям, которые работали у нас в доме папы, и попрошу их зайти. У Леоне было несколько надежных людей.
– Нет. Я им не доверяю.
– Но ты доверяешь совершенно незнакомым людям? – Я приподнимаю бровь. – Я понимаю, что ты проявляешь повышенную осторожность, особенно после того, как Армандо убили, заперев в подвале Леоне. Но ты видел, что произошло сегодня утром. Тебе нужно нанять людей из нашего мира. Тех, кто сумеет держать язык за зубами. И кто сможет справиться с непростыми работодателями.
– Ладно. Но пусть это будут только те, кому ты доверяешь.
Я киваю.
– Кстати, что случилось с телом Армандо?
– Я поручил Сальво заняться этим вопросом. – Он бросает на меня косой взгляд. – Что случилось с брючным костюмом, который ты сшила для его матери? Тот, с зеленой бархатной штукой на плече. Она его носила?
– Не могу поверить, что ты это помнишь.
– Помню? – Его губы растягиваются в ухмылку. – Мне снились кошмары об этой проклятой штуке. Скрытая молния. Подкладка, которую пришлось сшить наизнанку. Ты писала об этой чертовой одежде по крайней мере в трех своих письмах. Может, даже в четырех.
Я смеюсь. Я поражена, что он вообще помнит все эти детали.
Взгляд Массимо опускается на мои губы.
– Тебе следует улыбаться чаще.
Мое тело замирает.
– Почему?
– Потому что так мир кажется приятным местом
Я втягиваю воздух. Наши взгляды встречаются, и на несколько ударов сердца мы просто смотрим друг другу в глаза. Кажется, что этот момент длится вечность, но даже если бы это было правдой, его все равно было бы недостаточно. Мы оба отводим взгляд на долю секунды позже.
– Мне нужно отправиться в Норт-Энд, – говорит он, не отрывая глаз от неразожженного камина. – Сегодня суббота, так что большинство солдатов будут тусоваться в своем обычном месте питейного заведения.
– Ты планируешь поговорить с ними перед встречей с капо?
– Эти неженки нуждаются в убеждении. Людям, которые рискуют своими жизнями и несут большую часть фактического бремени, необходимого для процветания Семьи, не нужны длинные речи. Они судят о людях по их поступкам. Клятва, которую дают солдаты, вступая в Cosa Nostra, обещает их беззаветную преданность организации. Но если лидер хочет, чтобы его уважали, это нужно заслужить. – Он смотрит на свои наручные часы. – Нам пора выходить.
Я моргаю.
– Нам?
– Смерть Армандо не была самоубийством. Я не оставлю тебя одну в неохраняемом доме, Захара.
Безрадостный смех срывается с моих губ.
– Никто никогда не пойдет на все эти хлопоты, чтобы убить меня.
Рука Массимо выскакивает так быстро, что я почти пропускаю движение. Он хватает мой подбородок непреклонной, но нежной хваткой. Жесткие черты его лица приближаются, и в его глазах появляется убийственный взгляд, который делает странные вещи с моими внутренностями.
– Укажи мне на всех людей, кто когда-либо заставлял тебя чувствовать себя неполноценной, и я отсеку их головы от позвоночника.
– Просто… я вряд ли представляю угрозу для кого-либо, Массимо.
Уголок его губ приподнимается.
– Только потому, что они еще не поняли, кто ты такая.
– Что?
Он наклоняется, пока его лицо не оказывается прямо напротив моего.
– Просто укажи пальцем. И посмотри, что произойдет.
Воздух застревает в моих легких, когда я наблюдаю за опасным блеском в глазах Массимо. Он так близко, и я борюсь с желанием потянуться и прижаться губами к его губам. Расстояние между нами так мало, что через долю секунды я смогу ощутить жар его твердого рта на своих. Я зажимаю нижнюю губу между зубами и прикусываю ее, чтобы не поддаться. Массимо напрягается. Его взгляд опускается к моим губам и задерживается. Затем, быстро, словно обжегшись, он отпускает мой подбородок и выпрямляется.
– По дороге нам нужно сделать остановку на заправке. Я схожу за бумажником.
***
Для празднования дней рождения и свадеб Семья обычно предпочитает дорогие рестораны по всему городу. Однако для особых мероприятий обычно выбирают одно из уютных итальянских заведений в Норт-Энде.
Узкий переулок, где Массимо припарковал свою машину, не имеет ничего общего с красочным районом, который я знаю. Здесь нет магазинов с безделушками в окнах, нет счастливых людей, смеющихся, проходя мимо, и нет соблазнительных запахов итальянской кухни. Просто мрачного вида таверна в конце пустынного, темного переулка. Старая деревянная вывеска над дверью, такая обветренная из-за того, что название заведения даже не видно, это едва ли можно назвать гостеприимным зрелищем. Окна этого места настолько грязные, что даже если бы внутри был включен свет, я бы все равно, вероятно, не смогла бы видеть через них.
Стоя на тротуаре перед этим довольно подозрительным заведением, я прижимаюсь к Массимо.
– Ты уверен, что мы в правильном месте?
– Я не уверен. Но давай проверим. – В уголках его губ появляется озорная ухмылка. – Ты умеешь свистеть?
Мои брови взлетают вверх.
– Свистеть?
– Да.
– Наверное. Хочешь, чтобы я сделала это сейчас?
– Пожалуйста. Один длинный, а потом два коротких.
Я фыркаю. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, смотрю на дверь и начинаю свистеть. Один длинный, а потом два коротких, как он и сказал.
Ничего не происходит. Не то чтобы я ожидала чего-то другого.
– И что теперь? Мне попробовать сказать абракадабра?
Эта ухмылка освещает все лицо Массимо, делая его намного моложе, чем он есть на самом деле. Так происходит каждый раз, когда он улыбается.
– Подожди пару минут. Обычно пользуются черным входом.
– Что…
Откуда-то сверху раздается одиночный тихий свист; из окна второго этажа, я полагаю. Я бросаю взгляд на верхний этаж, но никого не вижу. Еще через несколько секунд слышимый щелчок от двери заставляет меня подпрыгнуть.
Массимо хватается за слегка ржавую ручку и толкает дверь. Петли протестуют странным, скрипучим звуком.
– Смотри под ноги, – говорит он и заходит внутрь.
Как только мы входим, дверь за нами захлопывается, и мы оказываемся в почти полной темноте. Лишь слабый свет проникает через грязные окна. Воздух настолько затхлый, что я почти чувствую его вкус на языке. Моим глазам требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть к освещению. Мое сердце колотится, когда я размышляю о том, во что мы вляпались. Слева от нас находится бар, а на противоположной стороне комнаты к стене придвинуты несколько столиков. Место выглядит так, будто здесь уже много лет никто не был.
Пыль кружится в воздухе, когда Массимо подходит и встает прямо передо мной. Мой нос чешется от частиц, летающих вокруг нас, и слабого запаха плесени и… сигаретного дыма.
– Боишься? – спрашивает Массимо, беря мою руку в свою.
– Нет. А должна?
Я не могу толком разглядеть его лицо, только общие очертания его тела, возвышающегося надо мной, но я слышу его тихий смешок. Он делает шаг назад, увлекая меня за собой. Поднимается еще больше пыли, когда он подталкивает меня через комнату к другой двери, которая появляется в дальнем углу. Я чихаю.
– Прошу прощения за это. – Его большой палец касается моей точки на пульсе, заставляя мою руку покрываться мурашками. – Еще два шага.
Каблук моего ботинка за что-то цепляется, и я спотыкаюсь вперед. Тут же две толстые руки обхватывают меня, защищая.
Тепло. Оно накатывает в моем теле, словно электричество. Грудь Массимо поднимается и опускается под моей щекой, пока я слушаю ровное биение его сердца. Но в мгновение ока ритм меняется, пока не становится похожим на бегущий поезд. Я закрываю глаза и просто принимаю его, все время удивляясь чувственному теплу, исходящему от его тела. И это ощущение нахождения в его объятиях, даже если я знаю, что это всего лишь случайность. Украденный момент. Это длится всего несколько секунд, а затем он уходит. Оставляя меня замерзать без его рук, обнимающих меня.
– Все в порядке? – его голос звучит отрывисто в темноте.
– Да.
Я вижу, как он кивает. Он подходит к двери, тянется к ручке перед собой. Еще один щелчок. Затем сквозь щель прорывается полоска света, а вместе с ней – шум хриплых разговоров и восторженный смех.
– Я знаю, ты считаешь, что Коза Ностра – это роскошные вечеринки и интриги, – говорит Массимо, раздвигая дверь и выпуская все больше звуков и запахов с каждым дюймом. – Но это гораздо больше, ангел.
Мое глупое сердце учащенно забилось. На мгновение я позволяю себе поверить в то, что то, что, должно быть, сказано вскользь, на самом деле имеет особый смысл. Что ласковое обращение, которое он случайно бросил, предназначалось только мне. Что, возможно, именно так он меня и воспринимает.
– Пойдем. – Массимо полностью отодвигает дверь и отходит в сторону, открывая вид на полный хаос. И жизнь.
Десятки людей, в основном мужчины, собрались за маленькими круглыми столиками, толпящимися вокруг огромного зала. Кажется, все они говорят одновременно. Шум почти оглушительный. Две официантки в маленьких белых фартучках поверх коротких черных юбок снуют туда-сюда среди сидящих, расставляя напитки и отшлепывая случайные блуждающие руки. В центре зала группа из шести человек играет в карты, а несколько человек стоят вокруг них. Смех раздается со всех сторон, когда один из мужчин указывает на положенную руку. Рядом с игроками двое седовласых старичков вступают в словесную перепалку. Их голоса все повышаются и повышаются, словно пытаясь преодолеть уровень, доносящийся с других столов. А посреди всего этого у ног стариков спит собака, совершенно не обращая внимания на шум.
В левой части комнаты стоят два бильярдных стола, и вокруг них сгрудилась толпа примерно из двадцати человек. Женщины, похоже, больше заинтересованы во флирте с мужчинами, чем в просмотре или игре. Классический музыкальный автомат занимает соседний угол, а пара средних лет танцует прямо возле него. Сбоку находится небольшая барная стойка с четырьмя табуретами, но на ней сидит как минимум вдвое больше парней, которые делают коктейли и возбужденно переговариваются с женщиной, готовящей напитки. В общем, это типичный субботний вечер в соседнем пабе, но с одним существенным отличием: Все мужчины, включая стариков с собакой, носят пистолеты в кобуре.
Один из мужчин возле стола, играющих в карты, поднимает взгляд и останавливает его на нас, стоящих на пороге. Это Пеппе. Я не узнала его без его костюма и галстука. Его глаза вспыхивают от удивления, когда они замечают человека за моей спиной. Он медленно выпрямляется и издает короткий, пронзительный свист. Разговоры и смех немедленно стихают, и кто-то выключает музыку. Десятки глаз устремляются на Пеппе, затем следуют за его взглядом обратно на нас.
Массимо обходит меня и входит в комнату. Звук стульев, скребущих пол, заполняет внезапную тишину, поскольку почти все мужчины вскакивают. Несколько молодых парней остаются на своих местах, но ненадолго. Более зрелые мужчины поблизости тянут их за воротники.
Рука Массимо ложится мне на талию, притягивая меня к себе, пока его глаза блуждают по притихшей толпе. Благоговейные глаза почти сотни людей смотрят на него. Молодые парни кажутся сбитыми с толку, бросая быстрые взгляды вокруг, задаваясь вопросом, что происходит. Остальные же, те, кому на вид больше тридцати, не сводят глаз с Массимо. Судя по выражению их лиц, они знают, кто он такой.
Никто не произносит ни слова. Тишина настолько абсолютна, что почти осязаема. Кажется, что сам воздух трескается, будто заряженный. Массимо бросает последний взгляд на мужчин, собравшихся в этой комнате, затем медленно кивает. Движение намеренное и, кажется, несет в себе послание. Что это? Затем каждый человек, узнавший его, отвечает кивком. Десятки голов двигаются в унисон, их синхронизация идеально выровнена.
Признание. Преданность. Уважение. Это написано на лицах этих парней. Я вижу убежденность в их глазах. Никаких сомнений, как будто уверенность, которую они чувствуют, высечена в камне. Независимо от того, кто занимал официальную должность все эти годы, они были и остаются людьми Массимо. Это видно по тому, как они смотрят на него. Это зрелище настолько поразительно, что у меня мурашки по коже.
– Рад снова вас всех видеть, – говорит Массимо, затем сосредотачивается на Пеппе. – Восемнадцать человек, разделенные на две смены. Вооруженые автоматическим оружием. Должны быть у меня дома в течение часа.
– Понял, – отвечает Пеппе.
– Хорошо. – Массимо крепче сжимает мою талию. – С остальными встретимся на следующей неделе.
Он разворачивает нас, и мгновение спустя мы снова направляемся через пыльный вестибюль к выходу, тишина тянется за нашими спинами. Все еще полностью ошеломленная тем, что я увидела в той комнате, я даже не замечаю, как мы выходим из здания.
– Ты еще официально не вступил в должность дона, – говорю я, когда он открывает мне дверцу машины. – Капо не понравится, что ты нанял людей для своей охраны, прежде чем примешь присягу в качестве дона.
– Эти чертовы киски могут отсосать мой член. И охрана не для меня.
– Тогда для кого они? – спрашиваю я, опускаясь на сиденье.
Массимо приседает рядом с моей открытой дверцей машины. При его росте его лицо оказывается почти на одном уровне с моим. Взгляд его глаз кажется почти диким.
– Для тебя.
Мой пульс зашкаливает за стратосферу – сердце колотится в груди так дико, что оно вот-вот разорвется от счастья и переполненности. Может ли он…
