Текст книги "НА ЧУЖБИНЕ 1923-1934 гг. ЗАПИСКИ И СТАТЬИ"

Автор книги: Нестор Махно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

В ДОПОЛНЕНИЕ К «ОТКРЫТОМУ ПИСЬМУ Т-ЩУ МАКСИМОВУ» ОТ Т-ЩА Н. МАХНО («Дело Труда» № 15)

I

Не входя здесь в обсуждение предмета спори между товарищами Г.Максимовым и Н.Махно, я считаю необходимым, во избежание ошибочных толкований, дополнить даваемые Н.Махно справки некоторыми сведениями, не относящимися строго к предмету спора и потому опущенными в его изложении.

1. Председательствование в военно-революционном Совете повстанческой армии было мною принято на себя лишь временно и только с целью инструктирования, при следующих обстоятельствах. Будучи постоянно отвлечен фронтом и боевой работой (дело происходило в 1919 г., в момент ожесточенной борьбы с деникинской армией), Махно не имел ни времени, ни возможности заниматься как следует делами Совета, председателем которого состоял. Он даже редко мог бывать на заседаниях Совета. Заместителем его был в то время тов. Лащенко (повстанец). Благодаря этому и ряду других обстоятельств, работа Совета шла плохо. Как-то раз я заговорил об этом с Махно. – «Ты же знаешь, что мне некогда заниматься Советом, – сказал он. – Не согласишься ли ты председательствовать в Совете и помочь товарищам поставить дело? Ты будешь предложен Совету...» Я согласился на временное председательствование с целью инструктирования. Так и было сделано. Пробыв в течение 2 месяцев председателем Совета и оказав помощь товарищам в постановке работы, я счел свою задачу оконченной и, по соглашению с Советом, передал председательство т-щу Лащенко.

2. Я не знаю, почему некоторые товарищи ставят в упрек «Проекту Декларации» его неполную анархичность. Этот проект вовсе не должен был быть строго анархическим. Данное мне повстанцами поручение было совершенно точно формулировано: не вводить в материалы и наброски к проекту ничего от себя, а лишь придать проекту стройную литературную форму и выразить яснее некоторые пункты, недостаточно отчетливо формулированные в материалах.

Декларация была обозначена как только проект именно потому, что, по предложениям составлявших и принимавших ее лиц, позднейшая оценка и критика, ее широкими массами, анархистами и пр. могли привести к тем или иным в ней изменениям.

Я лично всегда смотрел на нее, как на крайне любопытный исторический и революционный документ, ярко отражающий идейную сущность повстанческого движения

С этой точки зрения, проект именно должен был быть точным выражением идей повстанчества, и, редактируя его, я меньше всего заботился о том, чтобы сделать его «анархическим».

ВОЛИН. «Дело труда» № 16, сентябрь 1926 г.

ПУТЬ БОРЬБЫ ПРОТИВ ГОСУДАРСТВА

Современное государство и как форма организации общественной жизни народа и как форма организованного насилия произвольной власти над этим же народом – независимо от того: буржуазное это государство, или оно «трудовое», «пролетарское» – все одно покоится на так называемом централизме, вытекающем из прямого насилия меньшинства над большинством.

Для утверждения своего правопорядка, всякое государство помимо штыка и рубля пользуется еще могущественными средствами чисто духовного характера.

С помощью их, этих духовных средств ничтожная кучка политических дельцов духовно обуздывает все человеческое общество и в особенности большую трудовую часть его, обуздывает с целью отвлечь его внимание от рабского ярма, наложенного на него государством.

Следовательно, чтобы бороться против организованного насилия современного государства нужно выступить с соответствующими средствами.

До сих пор те средства социального действия, с какими революционный класс трудящихся выступал под знаменем анархизма против власти насильников и эксплуататоров – капитала и государства – были недостаточны для полной победы трудящихся. И хотя в истории борьбы труда с капиталом были моменты, когда трудящиеся разбивали капитал, но победа ускользала от них, ибо власть государства вмешивалась, меняла внешне свои и капитала формы, сочетала дела частного капитала с делами государственного и побеждала трудящихся.

Опыт Великой Русской Революции вскрыл нам более ярко наши недочеты в этой области, и мы не вправе их забывать. Мы должны в них разобраться отчетливо. Мы сознаем, что наша борьба против государства в Русской Революции, несмотря на царившую в наших рядах дезорганизованность, была особенно заметна в деле разрушения этого отвратительного института.

Но ее почти что не было в деле построения задач завтрашнего дня и его учреждений социального действия, которые обеспечили бы свободное развитие общества тружеников без опеки государства и его насильнических институтов.

То обстоятельство, что мы анархисты-коммунисты, как и синдикалисты – не определили в Русской Революции завтрашнего дня и не поспешили формулировать во время учреждений социального действия, не раз вынуждало многие наши группы и даже целые организации (если допустить, что они существовали) спотыкаться в своей политической и социально-стратегической ориентации на боевом фронте революции.

Чтобы не попасть в такое положение в дни исторические и в будущем, – или если попасть, то выходить из него чуждыми растерянности, сохранившими связи со своей организационной линией поведения, -мы должны, наряду со стягиванием в один действующий коллектив своих сил, определить теперь же наше положительное отношение к территориальным, местным хозяйственным и общественным единицам. Назвать их определенно своим именем, конкретизировать в основных чертах сущность их революционных функции в деле борьбы против государства.

Этого требует от анархистов наше время и указания Великой Русской Революции.

Кто погружался в самую гущу борьбы трудящихся деревни и города в Русской Революции и переживал вместе с ними их успехи и поражения в этой борьбе, тот должен, несомненно, придти к нашим выводам, а именно, что борьба наша против государства во имя ликвидации его одной только вооруженной силой революции есть дело слишком тяжелое и почти что неосуществимое.

Необходимо связать действия вооруженных сил революции с действиями повсеместных территориальных хозяйственных и общественных единиц, вокруг которых население той или другой местности страны на первый же день революции будет организовываться в целях независимого от государства самостоятельного ведения своих общетерриториальных хозяйственных и общественных дел.

Анархисты должны теперь же обратить свое внимание на эту сторону дела революции. Так же должны учесть своевременно то обстоятельство, что вооруженные силы революции – в лице ли революционных строго скомплектованных воедино армий или многочисленных раздробленных на группы партизанских отрядов, могут только разгонять носителей и защитников идеи государственности и этим самым создать условия возможности всему народу, шедшему за революцией, порвать связи с прошлым и наметить планы строительства новой социально-общественной жизни. Государство же в своем существе еще сохранит свои жизненные соки во всех уголках страны, во многом будет переплетаться с новой жизнью населения, и этим самым будет тормозить рост и развитие новых, сочетающихся с идеей освобождения отношений между людьми.

Решительная и полная ликвидация государства наступит, лишь тогда, когда идейное руководство анархизма борьбою трудящихся будет полным и если революционные труженики деревни и города выработают свои учреждения социального действия.

Такими учреждениями и должны явиться территориальные хозяйственные и общественные самоуправления или вольные (безвластные) советы. Сущность и структуру этих советов и их революционные функций следовало бы заранее разработать революционным рабочим и крестьянам и их идейно-революционному авангарду – анархистам. Ибо от этого в значительной степени зависит положительный рост и развитие идеи анархизма среди тех, во имя которых и которыми будет практически совершаться ликвидация государства и построение свободного общества.

«Дело труда», № 17, октябрь 1926 г.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О НАЦИОНАЛЬНОМ ВОПРОСЕ НА УКРАИНЕ

В то время, когда вспыхнула февральская революция, и, извергнув политический деспотизм царско-помещичьего строя, прокладывала пути к созданию новых свободных отношении между народами, бывшими дотоле под насильственным ярмом русского государства, в это время, естественно у этих народов возникла идея полного самоуправления, вплоть до отделения от русского государства.

Особо резко эта идея выявлялась на Украине. Однако в то время она не имела определенного оформления. В среде украинского народа появились десятки разноцветных политических группировок, каждая из которых на свой лад, применительно к своим партийным интересам истолковывала идею самоопределения. Широкие украинские массы труда не сочувствовали им и не шли за ними.

Прошло шесть-семь лет времени уже после второй, – Октябрьской Революции, и отношение украинских тружеников выросло и, углубилось к идее самоопределения. К ней массы труда на Украине относятся теперь сочувственно, подчас даже утверждают ее в своей жизни. Так, например, они утверждают свой язык, свою культуру, которые в дореволюционное время находились в положении пасынков. Свой быт, обычаи они поддерживают в своей новой жизни, согласовывая их с новыми ее достижениями. Правда, всеми этими естественными явлениями украинской действительности, против которых большевики бессильны бороться, если бы и хотели, очень не прочь воспользоваться господа государственники в целях построения самостоятельного украинского государства. Однако господа эти не имеют за собой силы широких масс труда. Последние пока что не приняли их идею за свою социальную цель в борьбе против поработившей их партии большевиков. Здоровое чутье украинских тружеников и их тяжелое положение под гнетом большевистского государства не позволяют им закрывать глаза на государство вообще. И поэтому они стоят в стороне от этой идеи, не принимают ее за свою социальную цель, ищут чего-то своего, иного и определенного, чтобы с помощью этого «чего-то» найти путь к освобождению.

Украинским революционерам вообще и анархистам-революционерам в особенности есть над чем серьезно задуматься, чтобы затем должным образом взяться за работу в рядах украинских тружеников.

Однако наша работа среди украинских масс не может сейчас проводиться в том направлении, в каком она проводилась в период 19181920 гг., ибо украинская действительность теперешних дней не та, что была в прошлые годы. Тогда трудовое украинское население, сыгравшее столь красивую революционную роль в деле разгрома наймитов буржуазии – Деникина, Петлюры и Врангеля, не сознавало еще, что выйдет из революции обманутым и порабощенным.

То было время, когда все труженики находились в борьбе против возврата к жизни старого царско-помещичьего строя. Тогда некогда было присматриваться и проверять всех «пришлых» в их ряды. Вера в революционера брала верх над всякими рассуждениями о том, кто эти «пришлые», не недруги ли они наши?

Тогда трудящиеся шли в атаку против контрреволюции, держась в своих действиях того, кто шел в их передних рядах и своим бесстрашием перед смертью давал им пример защиты их общего дела в революции.

Теперь в психологии украинских тружеников многое изменилось. Они успели вдосталь присмотреться к пришлому в их ряды элементу и более критически относятся к тому, с чем они вышли из революции, т. е. какие революционные завоевания остались за ними и в их непосредственном распоряжении.

В пришлом элементе, как бы он ни подделывался под украинскую «мову», они опознают, главным образом, прямых и косвенных своих врагов, которые даже под флагом социализма действовали и действуют в направлении порабощения труда.

Они сознают теперь также и то, что вышли из революции обманутыми – все их прямые завоевания в ней захватила в свои цепкие руки каста социал-эксплуататоров, оставив массам лишь одно право подневольного труда. Словом, нечто вроде австро-венгерской оккупации, прикрытой всяческими большевистскими фокусами.

Вот факт этой оккупации и вызывает в массах некоторую националистическую струю, направленную против «пришлых». И совсем не зря господа большевики, управляющие Украиной из Москвы, подделываются под украинскую «свитку» и под украинскую «мову»: их побуждает к этому ими же взращенная ненависть украинских масс. Сами условия большевистского деспотизма толкают их к тому, чтобы изыскать средства, помощью которых можно было бы разрушить этот деспотизм и пойти по новому пути к подлинно свободной жизни.

Однако большевики не дремлют и в три погибели приспособляются к украинской действительности.

В 1923 году они увидели себя заблудшими овцами в украинской действительности. Они сменили свою тактику и поспешили навстречу требованиям действительности. Даже больше этого, они поспешили связать существо большевизма с существом национализма и в небезызвестных положениях конституции Союза Советских Республик определили права каждого народа, входящего в состав этого Союза, на полное самоопределение вплоть до выделения себя из Союза. Конечно, лицемерно.

Чем эта связь большевизма с украинским национализмом закончится, покажут ближайшие несколько лет.

В таких условиях – в условиях вражды к пришлому элементу со стороны трудовых масс и националиствующего большевизма, – приходится работать теперь анархистам на Украине. Мы считаем, что главной их задачей теперь является – разъяснение массам того, что зло заключается не в пришлой власти, а во власти вообще. История последних лет Украины, так много перевидавшей всяких властей, как две капли воды похожих друг на друга, явится могучим аргументом в пользу этой нашей идеи свержения всякой власти. Мы должны показать, что как пришлая власть, так и власть самостийническая друг друга стоят и что до обоих их трудящимся нет дела. Свое внимание они должны сконцентрировать на противоположном – на разрушении очагов государственного аппарата и на замене их органами рабоче-крестьянского общественно-хозяйственного самоуправления.

Однако, подходя к этой задаче, мы должны считаться с особенностями последних дней Украины. Украина говорит по-украински и в силу все того же национализма подчас плохо слушает пришельцев, говорящих не по-украински. С этим следует считаться технически. Если до сего времени анархисты оказывали слабое идейное влияние на украинскую деревню, то только потому, что группировались по городам и притом не считались с национальным наречием украинской деревни.

Украинская действительность богата разнообразными возможностями, в особенности в области массово-революционного движения. Анархисты имеют большие шансы повлиять на это движение, стать его вдохновителями. Но при условии, если они разберутся во всех сторонах этой действительности и станут в прямое и открытое единоборство с переплетающимися в нем враждебными труду силами.

Справиться с этим можно лишь при наличии мощной украинской анархической организации. Над этим вопросом украинским анархистам надлежит серьезно подумать теперь же.

«Дело труда», № 19, декабрь 1926 г.

КАК ЛГУТ БОЛЬШЕВИКИ (правда об анархисте Железнякове)

Известный присяжный большевистского царства Бонч-Бруевич в своих мемуарах подло оклеветал тов. Анатолия Железнякова. Несмотря на то, что этому пресловутому Бончу была хорошо известна славная роль тов. Железнякова в революции и что для большевиков он был слишком заметным человеком до самой его смерти, он, тем не менее, прибег в своих мемуарах к клевете и приписал вышедшему из низов народа титану революции имя бандита, убитого, якобы, в Черниговской губернии в столкновении с отрядом красноармейцев.

Эту заведомую ложь Бонч-Бруевича разноцветная пресса на эмиграции подхватила и разносит, не зная ни тов. Железнякова, ни тех его устремлений, за которые он боролся и умер на передовом посту революции, как бесстрашный борец ее.

Тов. Анатолий Железняков – матрос Черноморского флота. В 1917 году он был послан черноморскими матросами в качестве делегата к революционным матросам Балтийского флота и прибыл в гор. Кронштадт. Активность и решительность революционных моряков Балтики и всех рабочих, анархистов и революционеров приковали его внимание, и он остался с ними работать.

Во время нападения агентов Временного Правительства на бюро анархистов на даче Дурново, завершившегося арестом многих анархистов и убийством тов. Асина, Железняков, не желая подчиниться произволу, оказал вооруженное сопротивление им, в результате которого был все-таки схвачен и арестован вместе с другими анархистами, откуда он бежал и снова взялся за работу по подготовлению восстания против Временного Правительства за расширение и углубление революции.

Во время октябрьского переворота Железняков был на передовых позициях. Правда, уже в это время большевики, опередив его влияние на массы, стремятся из всех сил использовать его. Он назначается комендантом Зимнего Дворца. Но за этого нечего винить Железнякова. Скорее нужно винить всех нас, выявивших даже в момент революции неспособность организоваться и организованно, как того требовал момент революции, подойти к трудовым массам и увлечь их за собой на свой путь борьбы за революцию. На этом пути непримиримый бунтарь Железняков выявил бы себя полностью и исключительно во имя торжества анархического движения.

Порукой тому, что именно так, а не иначе было бы с Железняковым, если бы наше движение имело свои организационные пути в революции, служит то, что он все время своей боевой деятельности оставался непоколебимым в своих анархических убеждениях. С этими убеждениями он выступил перед революцией и сыграл главную роль в разгоне Учредительного Собрания. Исторически совершить этот факт было необходимо. Тов. Железняков совершил его.

И мы сожалеем лишь о том, что Железняков, имевший за собой прислушивавшиеся к нему революционные массы, не разогнал вслед за Учредительным Собранием и Совета Народных Комиссаров во главе с Лениным. Исторически это также было необходимо, так как это помогло бы во время расшифровать замаскированного душителя революции.

Итак, Железняков сыграл свою историческую роль в русской революции. Большевики эту его роль целиком поддерживали. Но когда он и далее оставался самим собой, не поддающимся влиянию партии, тогда полицейский глава Северной коммуны объявил его вне закона. Это принудило т. Железнякова на некоторое время уйти в деревню. А когда самодурство полицейского главы было выяснено в самом центре и отменено, он ушел на украинский фронт против Деникина. Здесь он организовал бронепоезд и с ним вошел в линию огня контрреволюции между гор. Николаевым и ст. Долинской, и там в борьбе с деникинщиной он умер смертью храброго героя-революционера.

Тело его было перевезено в Москву и там похоронено с особыми почестями. Над могилой его был произнесен ряд надгробных речей как анархистами, так и большевиками. И пресловутому Бонч-Бруевичу это было известно, ибо большевистская пресса посвятила ряд некрологов памяти революционера-анархиста Железнякова. Лишь по прошествии 6 лет господа большевики находят для себя лучшим подличать и лгать на славное имя анархиста Железнякова, а вместе с тем и на самую идею анархизма.

Правда, подлость и ложь не порок в большевистском обиходе и Бонч-Бруевич не научился ничему лучшему в большевистском царстве.

«Дело труда», № 22, март 1927 г.

К ЕВРЕЯМ ВСЕХ СТРАН

Граждане евреи! В первом своем обращении к евреям (см. французскую анархическую газету «Le Libertaire» № 64 за июнь мес. 1926 г.) я предлагал евреям вообще: и буржуа, и социалистам, и «анархистам» типа Яновского, вместо пустой и безответственной болтовни обо мне лично как о погромнике и о руководимом мною в свое время освободительном движении украинских революционных крестьян и рабочих, как о погромном движении, причинившем какие-то беды еврейскому населению на Украине, – указать мне прямо: где и когда я или под моим руководительством упомянутое освободительное движение выявляло себя в еврейских погромах?

Я ожидал от евреев вообще, что они, прочитавши мое к ним обращение, отнесутся к нему как подобает людям, задавшимся целью показать культурному человечеству правду о черных делах негодяев, учинявших еврейские погромы на Украине, и постараются обосновать свою позорную болтовню обо мне и связанном идейно с моим именем движении украинских революционных тружеников, на мало-мальски правдивых данных, и покажут их мне и культурному человечеству.

Таковых данных против меня и движения я не дождался со стороны евреев. Все же то, что появлялось в разноцветной, а также в еврейской анархической прессе до сих пор обо мне и о революционном движении украинских крестьян и рабочих, которое я возглавлял, в котором не последнее место занимали революционно-боевые части, скомплектованные из массы еврейских тружеников, есть плод лжи и пошлости отдельных политических проходимцев или наемных агентов этих последних. Эта подлость отдельных людей меня не затрагивает. Как таковую, я всегда презирал ее. В этом евреи могут убедиться хотя бы из того, что я ни словом не обмолвился на пасквильный роман некоего гражданина И.Кесселя: «Махно и его еврейка», роман, который построен на лживых данных обо мне и организационно и идейно связанном со мной движении. Основа этого пасквильного романа построена на очерке услужливого лакея большевиков – некоего полковника Герасименко, не так давно попавшего за шпионаж в пользу русской большевистской военной организации на скамью подсудимых чехословацкого трибунала. И строился этот роман еще на статьях не брезгавшего в своем подличанье против меня, связавшего со мной не существовавшее насилие над членом артистической труппы лилипутов – буржуазного журналиста, некоего Арбатова.

В этом безобразном по своей лжи романе молодой писатель И.Кессель изощряется в своем пустословии настолько гнусно против меня, что ему стоило бы ответить, хотя бы на те места, где он оскверняет самого себя, когда высасывает вздор и мрачный вымысел, чтобы придать правдивость тем документам, которые он извлек для своего романа из очерка и статей господ Герасименко и Арбатова.

Но поскольку в главной идее этого романа главную роль играет ложь, исходящая от отдельных лиц, я обошел ее молча.

Совсем не так я смотрю на дело безответственной клеветы, направленной против меня и движения со стороны еврейской общественности, из которой выделяются целые общества, которые показывают вид и самой своей общественности и всему культурному человечеству, что они изучают самым тщательным образом украинскую действительность и те акты вопиющей несправедливости и человеческого бесчестия, которые были совершены в отношении еврейского населения.

Эти сообщества показывают еврейской общественности всех стран и всему человечеству, кто совершал эти акты вопиющей несправедливости и человеческого бесчестия по отношению евреев на Украине.

И вот не так давно одно из еврейских обществ, проживающее в большевистском царстве, издало – на основании материала, собранного «товарищем» Островским, (читай большевиком) – книгу журнального формата с иллюстрациями того ужаса, который проделывали погромщики над еврейским населением на Украине и Белоруссии.

В этом историческом документе еврейское общество – по своей воле или по воле большевиков, не отмечает ни одного случая еврейских погромов, учиненных хваленной большевистской 1-ой конной армией на своем пути с Кавказа на польский фронт в апреле-мае 1920 года. Но зато оно собрало массу материала о других погромщиках, и наряду с ними, ни с сего, ни с того, без всяких указаний – почему, вставила ряд иллюстраций о повстанцах-махновцах, иллюстраций, в одних случаях не говорящих о какой бы то ни было связи махновцев с погромами. Так, например, фотография: «Махновщина на походе» – помимо того, что не имеет ничего общего с погромами, она совершенно не махновская, как не принадлежит махновскому движению и фотография знамени с эмблемой черепа. Это чужие фотографии в документе «еврейского общества» фигурируют под именем махновских.

Но еще большей подтасовкой этих документов против меня и махновцев являются фотографии разрушенных в г. Александровске улиц, якобы махновцами, во время погрома летом 1919 года. Эта гнусная ложь совершенно непростительна для еврейской общественности, ибо всей Украине известно, что летом 1919 года армия повстанцев махновцев находилась далеко на западе от своих родных мест. Городом Александровском от февраля до конца июня 1919 года управляли большевики, а после июня до осени управляли деникинцы.

В этом документе «еврейское общество» большевистской формации особо ярко и сознательно подличает против меня и движения: ибо оно, не находя документов обличить нас в угоду своим панам, в причастии к еврейским погромам, прибегло к подделке и перенесению чужих дел за счет меня и движения.

Позорной ложью является и то в документе упомянутого еврейского общества, что оно помещает вместо фотографии «Махно – мирный гражданин» – совершенно не мою фотографию.

Поэтому я считал прямой своей обязанностью обратить внимание еврейской общественности разных стран на гнусность таких еврейских обществ большевистской фабрикации, обвиняющих меня и революционное движение украинских тружеников, которым я руководил, в еврейских погромах. Еврейской общественности необходимо сделать проверку этого грязного материала. Ибо подхватывать всякий вздор, основанный на лжи, и выдавать его на глазах всех за истину, – не есть тот действительный метод для того, чтобы показать, что на самом деле совершалось над жизнью евреев на Украине, – не говоря уже о том, что подбор ложных сведений является искажением истории.

«Дело труда», № 23-24, апрель-май 1927 г.