Текст книги "Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Что же до Буки, то ее ярость была так велика, что сыновья едва успели унести ноги подальше.

Говорящее дерево

После дождей в край Буки вернулось благоденствие. Теперь гиена легко находила пищу для себя и своей семьи. Ни о чем не заботясь, она целыми днями бродила повсюду, выискивая больных или увечных животных, чтобы попировать, когда наступит ночь.

И вот однажды во время такой прогулки очутилась гиена поблизости от огромного старого баобаба. Вдруг Буки заметила, что большое дупло в стволе дерева приоткрывается, словно пасть, как будто дерево хочет зарычать или заговорить. Одна из ветвей баобаба вытянулась, как рука, склонилась к земле, но потом вдруг замерла неподвижно.

Ты хочешь со мною заговорить? с удивлением спросила Буки.

И вдруг баобаб протянул самую большую ветку и хлопнул гиену по голове, да так, что та растянулась без памяти. Когда Буки пришла в себя, она осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что дерево склонилось над ней и обмахивает ее своими ветвями. Заметило дерево, что Буки пришла в себя, выпрямилось и сурово сказало:

Никогда не задавай мне подобных вопросов. И не вздумай со мной шутить. Здесь никто не знает, что я могу видеть, слышать и говорить. Если кто-нибудь осмелится задать мне один из трех вопросов: Дерево, ты меня видишь?, Дерево, ты меня слышишь?, Дерево, ты можешь со мной поговорить?, то он тут же падает мертвым у моего подножья!

Буки кое-как поднялась и со всех ног помчалась прочь от грозного исполина.

Но когда наступил вечер, гиена сказала себе:

Если я уговорю других зверей задать баобабу эти запретные вопросы, он их убьет, и мне останется только поживиться добычей!

Буки, как известно, пожирает падаль, на худой конец приканчивает больных или раненых животных. Но она настолько труслива, что не решается нападать на здоровых зверей, даже, казалось бы, самых беззащитных.

И вот на следующий день отправилась гиена к лани М'Билле. Была М'Билла такой кроткой и наивной, что верила всем подряд.

М'Билла, нежная подруга, сказала Буки, подразумевая, что мясо лани нежно на вкус, ты знаешь всю саванну, но знаешь ли ты баобаб, который может видеть?

Дерево, которое видит? Неужели это возможно? воскликнула М'Билла, удивленно открывая свои большие глаза.

Да я сама об этом никогда не слыхала. Только вчера узнала. Стоит подойти к этому баобабу и спросить: Дерево, дерево, ты меня видишь? и баобаб сразу вытаращит на тебя глаза!

Лань была доверчива и любопытна. И захотелось ей самой увидеть такое чудо.

Гиена Буки привела ее к баобабу и сказала:

Подойди поближе и спроси: Дерево, ты меня видишь?

Несчастная лань приблизилась к баобабу и спросила:

Дерево, ты меня видишь?

И тотчас узловатая ветвь стукнула ее по голове и убила.

Буки дождалась ночи, чтобы как следует попировать. Она была счастлива, что нашла такой прекрасный способ без труда наедаться до отвала.

На следующий день гиена Буки отыскала осла, который щипал травку недалеко от деревни.

Вот еще один дурень, сгодится мне на ужин! сказала себе Буки.

Но едва она приблизилась к ослу, тот обернулся и сердито завопил:

Ты что, надеялась захватить меня врасплох, подлая тварь? Разве ты не знаешь, для чего природа дала мне такие длинные уши? Для того, чтобы слышать малейший шорох за тысячу шагов! Я тебя давно поджидаю, чтобы стукнуть копытом!

Не сердись на меня, мой добрый друг! Я вовсе не желаю тебе зла. Я просто искала умного собеседника, чтобы поговорить.

Осел не привык к таким похвалам и был очень польщен. Он заревел во весь голос, чтобы показать, что он не только умен, но и хороший певец.

Так вот, мой друг, продолжала Буки, ты сам сказал, что слух у тебя превосходный, не так ли? Однако я знаю кое-кого, кто мог бы тебя превзойти.

Ну-ка, ну-ка, скажи мне, кто это слышит лучше меня?

Пожалуйста, скажу. Это баобаб на опушке леса.

Ты что, надо мной смеешься?

Вовсе нет! Если не веришь, пойдем со мной. Когда ты подойдешь к подножью баобаба, спроси: Дерево, ты меня слышишь? И сразу получишь ответ.

Осел тотчас же отправился с Буки на поляну. Тут их и заметил заяц. Лёк никогда не доверял гиене Буки и, заподозрив неладное, незаметно отправился следом за странной парочкой.

Когда осел с гиеной пришли на поляну, Буки поотстала, а осел приблизился к баобабу и громко заревел:

Дерево, ты меня слышишь?!

И сразу же получил ответ. Правда, не совсем тот, которого ожидал.

Дерево свалило его одним ударом толстой ветви.

Лёк это видел, кое-что понял, а об остальном догадался. Поэтому он не стал дожидаться ночи, не стал смотреть на зловещую трапезу Буки, а потихоньку удрал.

Через несколько дней рано утром Буки нос к носу столкнулась с Лёком. При виде хитрого зайца гиена едва не задохнулась от бешенства. Давно она мечтала за все его проделки отомстить Лёку. Тут ей пришла в голову прекрасная мысль: отвести зайца к баобабу! Пусть-ка дерево его прихлопнет. Ради такой мести Буки готова была даже отказаться от более достойной добычи.

Лёк, я счастлива тебя видеть, проговорила она как можно ласковее. Забудем наши ссоры, забудем вражду! Голод плохой советчик, и я готова простить тебе все твои злые шутки. Давай помиримся!

Заяц сразу понял, что коварная Буки задумала какую-то подлость, и решил быть настороже.

Благодарю тебя за добрые слова, ответил он. Но какие дела заставили тебя сегодня подняться в такую рань?

До меня дошел удивительный слух, друг мой Лёк. Ты, если верить молве, все знаешь, но знаешь ли ты, что в наших краях появилось говорящее дерево?

Говорящее дерево? притворно изумился Лёк. В жизни не слыхал ничего глупее!

Да, да, говорящий баобаб! Пойдем со мной, я тебе его покажу. Сам увидишь!

Конечно, с удовольствием. Но что надо сделать, чтобы убедиться в таком чуде?

Буки подробно объяснила ему, что надо делать.

Главное, не забудь громко спросить: Дерево, ты можешь со мной говорить?

Как, как ты сказала? переспросил заяц Лёк. После прошлогоднего голода у меня совсем память ослабла.

И заяц сделал вид, что никак не может запомнить вопрос. Пришлось Буки повторять его без конца всю дорогу к поляне. Но она не теряла терпения.

Так дошли они до баобаба, и заяц вроде бы наконец запомнил, что ему надо спросить.

На поляне Буки хотела было, как всегда, остаться позади, но заяц Лёк забеспокоился.

Сестрица, сердце мое чует недоброе! зашептал он встревоженно. Нет, один без тебя я к дереву не пойду. Я боюсь! Пойдем вместе, иначе я убегу.

Буки поняла, что зайца так просто не проведешь. Но чего мне бояться? подумала она. Почему бы мне не пойти вместе с Лёком? Говорить-то с деревом будет он! Его дерево и прикончит!

Очень уж ты недоверчивый, братец Лёк, сказала гиена. Но я тебя понимаю. Ладно, чтобы рассеять твои подозрения, я пойду с тобой.

И вот они вместе приблизились к баобабу. Тут Буки сделала зайцу знак, чтобы он задал дереву свой вопрос.

Дерево, могу я Дерево, можешь ты можешь ты путаясь и заикаясь, начал заяц и тут же запнулся. Ничего у него не получалось! Он уж и по лбу себя стучал, и в затылке скреб, но никак не мог вспомнить вопроса.

Дерево, можешь ты?.. Дерево, можем мы?.. Дерево можешь ты мне?.. Дерево, можно с тобой

И когда он в двадцатый раз начал: Дерево, можешь ты, у гиены Буки лопнуло терпение, и она зарычала зайцу на ухо:

со мной говорить!

И в тот же миг крак! огромная ветвь обрушилась на Буки и проломила ей голову.

С тех пор заяц Лёк с удовольствием прислушивается к голосам деревьев и трав, когда ветер заставляет их шелестеть и шептаться в сумерках, но он уже никогда ни о чем не пытается их расспрашивать.

Рогатая Буки

Щедрое лето пролило на землю столько дождей и ливней, что все лужи и старицы, речки и заводи переполнились и нигде не иссякала вода.

Травы были изобильны и густы, и стада паслись вблизи деревень, под охраной пастухов с их дубинками. Даже Бейе-коза, сумасшедшие глаза, пустая голова, бродяга и проказница, не убегала от своих сородичей и козопаса.

Пришлось хищным зверям, тем, кто ест теплое мясо и пьет горячую кровь, а траву пожирает лишь вместе с кишками, искать себе новые места для охоты. Лев, пантера и их родичи откочевали подальше в саванну, где люди не так бдительно стерегли свои стада и где на просторе резвились антилопы, лани и газели. У них не было пастухов, у них не было ни когтей, ни клыков, и они могли надеяться лишь на быстроту своих ног, на густые заросли кустарников, на высокую траву да на изменчивый ветер, который вовремя предупреждал их об опасности и помогал спасаться от смерти, продлевая их дни и ночи.

Все пожиратели мяса ушли, осталась одна только Буки-гиена. Но тщетно рыскала она в поисках хоть какой-нибудь падали или хотя бы клочка старой шкуры. Напрасно пыталась она захватить врасплох большую ящерицу М'Бетту, пли малую ящерицу Багг, пли еще кого-нибудь из их племени. А шуструю пальмовую крысу Диара гиена Буки видела только издали, да и то лишь изредка. Неутомимый Диар мелькал там и тут, не заботясь ни о чем и ни о ком, что там вокруг, ему и дела нет!

И вспомнила Буки-гиена, что собака Кхадж и кот Бунду иной раз срывают и глотают какие-то травки. Вспомнила она, как слон Ниейе объедает целые поляны, а бегемот Лебэр выходит из воды при свете луны и, ворча и фыркая, пожирает прибрежные заросли. Задумалась гиена Буки. Неужели все эти пастбища на горах и холмах, на берегах проточных вод и сонных заводей и вокруг стоячих мертвых болот, все эти травы на бескрайних равнинах и на лесных полянах созданы господом богом только для Йока-буйвола и его сородичей, только для коров и быков, телят и телок, только для простака барана Н'Кхафа и его семейства, только для козы Бейе, непоседы и плаксы, и для одних лишь трусливых потомков лани М'Биллы, газели Кевель и антилопы Кобы?

И сказала себе Буки, что все божьи создания имеют право вкушать от щедрот творца, и решила отныне тоже кормиться травой. В тот вечер Буки снова не нашла никакой добычи и легла пораньше на пустое брюхо, чтобы уже с рассвета выбрать себе пастбище получше. Ночью, даже при свете луны, ей не хотелось щипать что попало, как этот обжора Лебэр.

К тому же Буки знала: едоки травы, что носят рога, ни за что не притронутся к траве ни губами, ни зубами, пока солнце не встанет со своего ложа и не высушит росу.

Вышла Буки поутру из своего дома и побежала по узкой тропинке, выискивая подходящую траву: не слишком высокую и не слишком низкую, а главное, не такую сырую.

Бежала она и обнюхивала мокрый еще песок, надеясь унюхать то мясо, которое ей ночью снилось да куда-то исчезло с первым криком петуха.

И вдруг Буки остановилась, присев на все четыре свои жилистые лапы с острыми когтями. Путь ей преградили длинные тени, отброшенные первыми лучами солнца. Подняла гиена Буки свою тупую оскаленную морду и увидела перед собой буйвола Йока, антилопу Кобу и старого барана Н'Кхафа. Они стояли бок о бок, словно собрались на утренний совет, и рога их были опущены навстречу гиене. В первых лучах зари рога походили на раскаленные кинжалы, только что вынутые Теггом-кузнецом из горна.

Мирной ли была ваша ночь? приветствовала их Буки.

Джаме рек! Мир был с нами! ответили ей буйвол, антилопа и баран, и голоса их показались гиене чуть ли не угрожающими.

От обильной еды прояснился обычно замутненный разум буйвола Йока, улетучился страх, денно и нощно терзавший антилопу Кобу, и перестало трепетать, как овечий хвост, сердце барана Н'Кхафа. Они стояли все трое перед гиеной, заслоняя от нее восходящее солнце, выставив вперед крутые лбы с могучими рогами.

Какая удача, что я вас встретила! воскликнула гиена Буки. Помогите мне добрым советом. Я ищу траву, хорошую траву, лучшую траву!

Траву? переспросил буйвол Йок.

Хорошую траву? удивилась антилопа Коба.

Лучшую траву? проблеял баран Н'Кхаф. Все трое вскричали в один голос:

Для чего тебе трава, мамэ Буки?

Для того, чтобы есть ее, как все! ответила гиена.

Боюсь, что ты опоздала, мамэ Буки, сказал ей буйвол Йок. С этой ночи траву, как бы много ее ни было, дозволяется есть только тем, у кого рога.

Как же так? Почему? всполошилась гиена Буки. А собака Кхадж! А кот Бунду? Ведь они издавна щиплют траву, а у них нет рогов!

Ты забываешь, что для кота Бунду и собаки Кхадж трава не еда, а всего лишь лекарство от боли в животе и для очищения крови, ответил ей баран Н'Кхаф, который многому научился с тех пор, как его хозяин-марабут повесил ему на шею два амулета.

Лебэр-бегемот опустошает речные берега и пожирает один больше всех ваших родичей, полагая, наверное, что его видит только Вер-луна. А ведь у него нет рогов! вскричала Буки.

Ест он много, это верно, согласился буйвол Йок. Но ты своими маленькими глазками ничего не разглядела ночью. У Лебэра есть рожки, правда, еле заметные на его большой корявой голове. А у его братца носорога М'Бэса целых два огромных рога на сморщенном носу.

Но ведь Ниейе-слон тоже объедает целые поляны, стояла на своем гиена Буки.

Ты сравниваешь себя с Ниейе? насмешливо спросила антилопа Коба.

Да нет же, нет! прогнусавила Буки. Я хочу только сказать, что у Ниейе, как и у меня, тоже нет рогов.

Ниейе мудр и могуществен и может в любое время переставить бивни себе на лоб. Так он и делает, когда ему хочется. Тогда вместо бивней у него появляются рога.

А Гелем-верблюд! У него ведь нет рогов! И все-таки этот урод выщипывает своими губами столько травы, сколько он и поднять бы не смог!

У Гелема-верблюда есть рога, уверила гиену антилопа Коба, только он их прячет в своем горбу.

Тень трех пар рогов на земле перед Буки уже растаяла, но три пары рогов по-прежнему были уставлены остриями прямо в морду гиены.

Гиена Буки отступила на три шага, еще на три шага, еще на три, повернулась, приседая на скрюченных задних лапах, и отправилась по уже просохшей тропе искать себе рога.

Засуха в предыдущие годы была такая, что даже Большая река превратилась в маленький ручеек. Звери в саванне гибли тысячами, мертвые тела лежали повсюду в таком множестве, что даже самые жадные из племени гиен объелись падалью и животы у них болели, не переставая, семижды семь лун.

Но с тех пор миновало много времени, валявшиеся на земле скелеты давным-давно были обглоданы гиенами и родичами Танна-стервятника и очищены добела бесчисленными потомками Маньяна Красного Муравья. А потом за них принялись ветер, и солнце, и дождь, и теперь эти кости трудно, вероятно, было сыскать под песком и травой.

Но гиена Буки повернула на север и побежала к Большой реке.

Был уже вечер, когда на самой верхушке большого термитника Буки увидела два антилопьих рога, два прекрасных рога, торчащих из глины. По-видимому, то был фетиш, и укрепил на термитнике эти рога какой-нибудь знахарь-колдун, но гиене до этого не было дела! Выдернула она рога из глины и побежала к Теггу-кузнецу.

Тегг-кузнец ничему не удивлялся, потому что хорошо знал людей и зверей. Однако, когда ночью его разбудила гиена, кузнец вытаращил глаза.

Предки гиен и кузнецов были когда-то в дальнем родстве, а потому Тегг называл Буки только ее родовым именем. И сказал он гиене:

Ты в своем уме, Н'Джур? Хочешь, чтобы я приделал тебе рога? Да слыхано ли такое? Зачем тебе это?

Тегг, мой родич, тебя это не касается. Представь себе, что я гиена особой породы, и делай свое дело! Укрепи мне рога на лбу.

Чем же я их прикреплю?

Шипами, конечно!

Но у меня не осталось шипов!

Так сделай новые! Дюжины должно хватить.

Вбить тебе дюжину железных шипов в лоб? Тегг-кузнец чуть не задохнулся от изумления.

Почему бы и нет? Надо, чтобы рога держались крепко. А череп у меня прочный, не расколется!

Но сын мой уже спит. Не стану же я его будить!..

Я сама поддерживала огонь в горне, когда сын твой еще не родился, оборвала его гиена Буки и принялась раздувать мехи.

Тегг раскалил в горне кусочки железа, выковал на наковальне двенадцать шипов, а потом бросил их в воду, в калебас из красного дерева.

Когда шипы остыли, гиена Буки подставила кузнецу свой толстый лоб, и Тегг-кузнец накрепко прибил ей оба рога.

Вернулась Буки к себе, но не успела даже вздремнуть, потому что запел первый петух. Вскочила гиена и побежала по тропинке, которая вела к пастбищу.

Всполошились буйвол, и баран, и антилопа, и все их родичи, завидев рогатую Буки.

Ли лане ла, вайе? (Что это такое?)

Мо! Ки кане ла? (О, кто же это?)

Ки кане вайе? (Кто же это такой?)

Я гиена особой породы! ответила им Буки. Скоро ли мы пойдем на пастбище?

Ей объяснили, что, пока солнце не выпьет всю росу, никто не должен касаться травы ни губами, ни зубами, ни языком. Тот, кто наестся мокрой травы поутру, раздуется, как бурдюк, и лопнет!

Наконец солнце встало со своего ложа и начало тяжело подниматься в гору. И тут Буки показалось, что солнце заметило ее и остановилось. Остановилось и уставилось в изумлении на ее рога. И все лучи его засверкали, заиграли на шляпках двенадцати шипов, вбитых в толстый лоб гиены Буки.

Подошла Буки к газели Кевель и спросила:

Кевель, у тебя не кружится голова?

Нет! ответила газель и на всякий случай отскочила подальше от странной соседки.

А у меня кружится, пробормотала Буки. С чего бы это?

Солнце грело все жарче, лучи его давили на шипы Тегга-кузнеца, шипы давили на рога, и рога давили на лоб гиены все сильнее.

Подошла Буки к буйволу Йоку и антилопе Кобе и спросила, вздыхая:

Почему я вас плохо различаю? У меня такое чувство, будто весь мир повис у меня на рогах!

Как это, весь мир на рогах? удивился буйвол Йок. А антилопа Коба сказала:

Странно.

И тут наконец буйвол Йок подал знак и сказал:

Трава подсохла. Можно начинать! Гиена Буки сделала один шаг.

Солнце ударило ее по рогам, украденным из термитника.

Гиена Буки сделала второй шаг.

Солнце ударило ее по шипам, вбитым Теггом-кузнецом.

Гиена Буки сделала третий шаг.

Солнце раскалило шипы, вбитые в толстый лоб гиены, голова ее отяжелела, хребет согнулся, дрожащие лапы разъехались, и гиена Буки свалилась без памяти.

Так и не довелось гиене Буки отведать травы!

Как Буки воскресла

В тот год Буки-гиена почему-то забыла о своих привычках и решила вскопать и засеять поле, как все ее соседи.

Но гиена ничего не понимала в крестьянской работе, а потому пришла она к всезнающему зайцу Лёку и сказала ему:

Если ты мне поможешь выбрать участок и расскажешь, как надо возделывать землю и что на ней сеять и сажать, я сил не пожалею! Я буду копать, и рыхлить, и сажать, и сеять, и окучивать, и пропалывать. У меня будет лучшее поле в деревне! Так я решила! Надоело мне каждый раз, когда у всех созревает урожай, бегать и попрошайничать, а то и воровать на чужих полях.

Превосходная мысль, сестрица Буки! живо откликнулся Лёк. Я так рад, что ты решила быть не хуже других. Если хочешь, я тебе помогу. Но ты сама сделаешь самую тяжелую работу и, конечно, отдашь мне за совет и помощь половину первого урожая.

Я согласна, ответила Буки. Работа меня не пугает, а без твоих советов мне не обойтись.

Когда пришло время полевых работ незадолго до начала дождей, Лёк прискакал к дому Буки. Он вызвал гиену, отвел ее на равнину и сказал:

Земля здесь принадлежит тому, кто ее возделывает. Выбирай себе любое поле любого размера. За эту неделю ты должна вырвать все кусты, сложить их в кучу и сжечь, а потом вскопать наше поле. А я приду и рассыплю по полю золу, чтобы удобрить землю.

Буки с рвением принялась за дело, и через неделю ее поле было раскорчевано и вспахано, выровнено и взрыхлено лучше всех других полей деревни. И когда начались дожди, Буки с Лёком посадили маниоку и сладкие бататы и посеяли арахис и гомбо.

И взошли на их поле самые сильные ростки арахиса и гомбо, и завязались самые крупные клубни маниоки и бататов. Через месяц все в округе восхищались полем гиены. Крестьяне приходили полюбоваться, как тянутся вверх высокие стебли маниоки и как стелются по песку ползучие стебли бататов; под широкими листьями их уже появились завязи. И арахис, посеянный прямыми рядами, был тщательно прополот и ухожен.

Буки гордилась своим полем, думала о богатом урожае, и мечтала, что наконец-то она наестся до отвала.

А Лёк подумывал, как бы ему не попасть впросак, когда придет время дележки.

Дожди шли и шли, а потом стали выпадать все реже. С каждым днем становилось жарче, и урожай начинал созревать на полях.

Сначала убрали гомбо, но гомбо вовсе не интересовало Буки, и его разделили поровну. То же самое было и с тыквами и даже с арахисом, раздел обошелся почти без всяких споров и ссор.

Но в земле еще оставались сладкие бататы, а главное сочные коренья маниоки. Жадная Буки спала и во сне видела сотни и сотни вкусных корней и клубней. И все чаще приходило ей в голову, что их уговор все делить пополам просто несправедлив! И однажды сказала Буки зайцу:

Лёк, я выкорчевала и вскопала все поле, а ты только болтал да прыгал вокруг. Подумаешь, рассыпал золу по полю это же легче легкого! А поэтому я считаю: большая часть остального урожая должна достаться мне!

Да ты что, опомнись! возмутился Лёк. Без меня ты бы вовсе ничего не собрала, а мои советы стоят в десять раз дороже всей твоей работы. Наоборот, это я должен получить большую долю бататов и маниоки.

И так раз от раза, день ото дня споры их разгорались и ожесточались. Они глаз не спускали друг с друга, и каждый боялся остаться в дураках.

Буки-гиена, все это знают, не очень-то умна. Однако она придумала хитрость, которая чуть было не удалась.

Однажды, когда маниока и бататы уже дозревали, приплелась гиена вечером в свою хижину и упала, корчась от боли. Забеспокоились ее дети, столпились вокруг Буки.

Несчастные мои детки! простонала гиена. Бедные мои сиротки, я умираю! Я съела падаль отравленного зверя. Наверное, охотник убил его стрелой, смазанной ядом. Чувствую, жизнь покидает меня

Молодые гиены принялись визжать и плакать, а Буки еще сильнее корчилась и стонала.

Ой, вайе-вайе! Если я умру раньше, чем друг мой заяц успеет прибежать, скажите ему: я оставляю ему весь урожай маниоки. Надеюсь, он вас не обидит! Но он должен выполнить мою последнюю волю: пусть меня похоронят на нашем поле, где я столько работала в поте лица

Когда Лёк вернулся в деревню, ему рассказали, что Буки сожрала в лесу отравленную падаль и умирает. Зайца это не слишком удивило. Он-то знал, как Буки жадна и неразборчива в еде. И Лёк уже начал прикидывать, какую выгоду он получит от смерти Буки. Ведь надо же, как ему повезло!

И вот с радостным сердцем, хотя и с грустным видом побежал он, опустив уши, к дому Буки.

Но когда заяц вошел во двор, он увидел, что там собралось уже полдеревни, и понял, что опоздал, гиена испустила последний вздох.

Заяц заплакал и запричитал:

Буки, моя сестрица, дорогая моя помощница! Ты столько работала на нашем поле! Какое несчастье, какое горе! Теперь уже ты не увидишь нашей превосходной маниоки, которую я собирался тебе уступить без дележки О, горе, горе!

Тут дети Буки рассказали зайцу о последней воле своей матери и поручили ему похоронить ее, как она того пожелала.

Сами понимаете, заяц был рад-радешенек поскорее закопать гиену, чтобы потом, уже ничего не боясь, дожидаться спокойно, пока маниока и бататы не станут крупными и сочными.

Вырыл Лёк на краю поля неглубокую яму, только чтобы Буки в ней уместилась, и дети Буки похоронили гиену.

В эту ночь заяц спал спокойно. Он был уверен, что теперь-то гиена его не обворует!

Но Буки, как вы уже догадались, была не мертвее Голо-обезьяны или М'Бам-Ала, кабана-бородавочника, которые днем и ночью разоряют и грабят крестьянские поля.

Едва пришла ночь и заяц спокойно заснул, Буки вылезла из могилы, стряхнула песок, прокашлялась, прочихалась, протерла глаза и принялась за сочную маниоку. Она нарочно вырывала корни в разных местах, чтобы заяц ничего не заметил.

К рассвету наелась гиена до отвала и снова зарылась в свою яму, выставив наружу толстый полый стебель проса, чтобы легче было дышать.

Как и каждый день, Лёк с утра побежал осматривать свое поле.

Сейчас, когда эта грязная тварь подохла, можно и не спешить, думал заяц. Сейчас я могу подождать, чтобы все коренья и клубни дозрели.

И вдруг он заметил, что на поле тут и там не хватает растений. Может быть, завязи погибли? А может быть, какой-нибудь бедолага не удержался и украл пару клубней, чтоб утолить свой голод?

Стоит ли беспокоиться из-за такой малости, когда весь урожай теперь мой! рассудил заяц.

На следующую ночь покойница Буки снова воскресла и снова до утра обжиралась самой сочной маниокой, самыми спелыми бататами. И так было все ночи подряд.

Как всегда, погубила гиену ее жадность. Она столько съедала и столько портила в спешке корней и клубней, что Лёк не на шутку встревожился. И решил он застать врасплох вора, который опустошал его поле.

Когда снова смерклось, забрался заяц под широкие листья бататов и затаился, чутко прислушиваясь и зорко приглядываясь.

Каково же было его изумление, когда он увидел перед собой покойную гиену Буки, ту самую Буки, которую он сам хоронил неделю назад! Как ни в чем не бывало, она выкапывала бататы и маниоку и жрала все подряд, давясь от жадности

С трудом сдержал Лёк свою злость и не выскочил из-под листьев бататов. Но поклялся жестоко отомстить. Еще бы! Его, всем известного хитреца, провела такая глупая тварь!

Лёк дождался рассвета, когда Буки с набитым брюхом спряталась в свою могилу, и вернулся домой.

С утра раздобыл он шкуру красно-рыжей обезьяны, набил ее соломой и сделал чучело, во всем похожее на живую обезьяну. Привязал он чучело к толстенному колу, и днем, пока никто не видел, вбил этот кол как мог глубже на поле, недалеко от могилы Буки. Обмазал все чучело самым липким клеем и, весьма довольный, вернулся к себе и улегся спать.

В тот же вечер, едва стемнело, голодная, ненасытная Буки снова выбралась из могилы. Она уже принялась за сбор урожая, как вдруг заметила на поле обезьяну. Обезьяна смотрела на Буки с молчаливой усмешкой.

Не хотелось гиене, чтобы ее кто-то видел, но потом она подумала, что это вор, который крадет у нее маниоку, крадет ее бататы, и чуть не задохнулась от ярости.

Бросилась Буки к обезьяне и зарычала:

Эй ты, распроклятый Голо! Отныне и навсегда запрещаю тебе и всем твоим сородичам появляться на этом поле. Потому что это поле мое! Убирайся, да поживей!

Однако обезьяна стояла невозмутимо на задних лапах и презрительно молчала.

Разъяренная Буки подскочила ближе. Но рыжая обезьяна даже не шевельнулась.

Ах, так! рявкнула Буки. Я еще не видела столь наглой обезьяны. Ну ты сейчас раскаешься!

И пан! Буки дала обезьяне пинок. Каково же было изумление гиены, когда задняя лапа ее прилипла к обезьяне!

Ах, вот как? захрипела она. Ты посмел схватить меня за ногу, проклятый Голо? Получай же!

И бах! Буки дала обезьяне пощечину. И передняя лапа гиены тоже прилипла.

И пан! И бах! Все четыре лапы гиены приклеились намертво.

Обезумев от ярости, Буки впилась в горло обезьяны своими могучими челюстями.

И только тогда, когда она почувствовала под зубами солому и клей, поняла Буки, что попалась в ловушку. Но слишком поздно! Она не в силах была даже зубы разжать и еле дышала. Так и провисела гиена на проклятом пугале всю ночь, скуля и задыхаясь.

А наутро нетрудно догадаться заяц Лёк поднялся чуть свет.

Разбудил он своих соседей и всем сказал:

Приходите ко мне на поле! Сегодня я собираю урожай. Для всех, кто придет мне помочь, я устрою большой праздник с угощением!

Отправились Лёк и его друзья на поле и застали там гиену Буки в самом плачевном виде.

О господи! вскричал заяц. Посмотрите, рыже-красный дьявол уносит труп нашей Буки! Рассвет застал их не вовремя, вот они и застыли на месте

Чему же тут удивляться? поддакнула зайцу лань М'Билла. Дьявол давно уже должен был унести эту грязную пожирательницу падали!

Что же нам делать? спросила черепаха М'Боната. Не можем же мы оставить этих зловредных духов возле самой нашей деревни.

Да, надо их сжечь! решил Лёк.

И вот звери начали складывать у ног Буки солому и хворост. А гиена Буки не могла уже даже стонать: язык ее прилип к чучелу, а ноздри забила солома. Все старались от души, но больше всех старался заяц. Он таскал солому и хворост, подскакивал и шептал на ухо гиене Буки:

Ты думала, что Лёка можно провести? Ха-ха!

Ты не знала, что Лёк всех умней и хитрей?

Теперь ты увидишь, что никто не может справиться с Лёком-Сенэ, Лёком-Сенегальцем!

Заяц сунул в солому головешку и раздувал ее до тех пор, пока пламя не взвилось, опаляя шерсть гиены.

Огонь растопил клей на чучеле, и Буки рванулась из последних сил. Она кое-как разжала пасть, оторвала от чучела лапы и выскочила из пламени и дыма. Бросилась Буки к ближайшей заводи и с визгом прыгнула в воду.

В ужасе убежали все помощники Лёка в деревню. Но заяц особенно не огорчился. Спокойно собрал он весь урожай и сложил в отдельные кучи бататы и маниоку. Он был уверен, что даже воскресшая Буки теперь уж не явится требовать свою долю.

Вот с тех пор у всех гиен на теле черные пятна подпалины.

И с того же самого дня гиена Буки решила никогда больше не возделывать землю. Никогда и ни за что! Особенно вместе с зайцем Лёком, какие бы превосходные советы он ни подавал!