Текст книги "Жуков. Маршал на белом коне"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 48 страниц)

В концентрацию огневой мощи он верил больше, чем каким-либо цифрам. Он собрал все самолёты, способные подняться в воздух и сражаться. На некоторых направлениях он использовал мины десятками тысяч. С людьми дело обстояло так же, как и с орудиями, которыми они сражались; просто они были другим оружием. Они должны были быть приготовлены к бою настолько хорошо, насколько можно, им было выдано лучшее снаряжение, и они отправлялись в самое сердце сражения. Для него они были всего лишь цифрами. Он не сожалел о погибших, если цель достигалась, враг был разбит, бой был выигран.

…Сложно спорить с таким рассуждением. Если бы Жуков не был бы тем, кем он был, если бы он не поступал так, как поступил, возможно, что решающие сражения в России не были бы выиграны – а тогда потери в России были бы сравнимы с потерями во всей Европе».

Потери немцев в операции «Цитадель», которую они даже не смогли довести до конца, были огромными. Потери наших фронтов оказались ещё больше. Но – удивительное дело! – после Курской битвы Красная армия окрепла, возрос её дух, солдаты получили новое оружие и технику и готовы были преследовать отступающего врага. Нечувствительность к потерям свидетельствовала о силе организма Красной армии и её тылов.

Гитлер уже не мог восстановить зияющие пустоты в своих шеренгах и пятился к тыловым позициям, к Днепру, к спасительным его водам и кручам западного берега, по которому пролегала спасительная «Линия Пантера – Вотан».

Глава тридцать третья
Днепр

«Больше тянет в поле, к войскам, там я как рыба в воде…»

В начале августа 1943 года в разгар наступательной операции «Полководец Румянцев» Жуков въехал на «хорьхе» в Белгород в сопровождении машины охраны. Они пробирались по улицам, ещё заполненным дымом и чадом недавнего боя, среди полуразрушенных домов вслед за танками 1-го механизированного корпуса генерала Соломатина[163]163
  Михаил Дмитриевич Соломатин (1894–1986) – генерал-полковник танковых войск (1944). Родился в Кыштыме под Челябинском. В армии с 1914 года. Участник Первой мировой войны – унтер-офицер. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны. В 1922 году окончил Харьковскую школу усовершенствования комсостава. Находился на командных должностях. В 1927 году окончил курсы «Выстрел». В 1930 году – ВАК при Военной академии им. М. В. Фрунзе. Занимал командные должности в бронетанковых войсках. В 1938 году был арестован органами НКВД. В 1939 году освобождён. В начале войны – командир 45-й танковой дивизии. С 1942 года – командир танкового корпуса. В 1944 году – командующий 5-й гвардейской танковой армией. После войны находился на командных должностях, в том числе командующий 5-й механизированной армией. Награды – орден Ленина, орден Октябрьской Революции, четыре ордена Красного Знамени, орден Суворова 2-й степени, орден Кутузова 1-й степени, орден Богдана Хмельницкого 2-й степени.


[Закрыть].

Тем временем севернее авангарды Брянского фронта захватили город Орёл.

В Москве по приказу Сталина был произведён первый салют в честь освобождения двух русских городов доблестными войсками наступающей Красной армии. Салюты в честь победителей теперь станут постоянными. Начиналась другая война.

Шестого августа Жуков и командующий войсками Степного фронта Конев, сгруппировав свои соображения по дальнейшему развитию операции «Полководец Румянцев», телеграфировали Верховному. Их план предусматривал дальнейшее наступление с целью окружения харьковской группировки противника и освобождения Харькова. Буквально через несколько часов они получили ответную директиву: «Представленный тов. Юрьевым[164]164
  Псевдоним Г. К. Жукова.


[Закрыть] план операции “Румянцев” Ставка Верховного Главнокомандования утверждает и одновременно указывает:

1. 57-ю армию Гагена с 24.00 8 августа передать из состава Юго-Западного фронта в состав войск Степного фронта с задачей ударом в обход Харькова с юга содействовать главной группировке Степного фронта в овладении Харьковом. Разгранлинией между Степным и Юго-Западным фронтами установить левую границу 57-й армии.

2. Основная задача Юго-Западного фронта нанести главный удар на юг в общем направлении Голая Долина, Красноармейское и во взаимодействии с Южным фронтом разгромить Донбасскую группировку противника и овладеть районом Горловка, Сталино.

3. Основная задача Южного фронта нанести главный удар в общем направлении Куйбышево, Сталино, где сомкнуться с ударной группой Юго-Западного фронта.

Готовность к наступлению Юго-Западного и Южного фронтов 13–14.8.1943 г. Тов. Александрову[165]165
  Псевдоним А. М. Василевского.


[Закрыть] план действий ЮЗФ и ЮФ представить 10.8 на утверждение Ставки.

4. Координацию действий возложить: между Воронежским и Степным фронтами на тов. Юрьева, между Юго-Западным и Южным фронтами на тов. Александрова.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. СТАЛИН

А. АНТОНОВ».

Наступление продолжало развиваться. К исходу 11 августа 1943 года авангарды Степного и Воронежского фронтов с боями прошли до 100 километров, овладели важнейшими узлами обороны противника Богодухов и Гайворон. Танки и десант 1-й танковой армии генерала Катукова[166]166
  Михаил Ефимович Катуков (1900–1976) – маршал бронетанковых войск (1959), дважды Герой Советского Союза. Родился в селе Большое Уварово Коломенского уезда Московской губернии. Окончил сельскую школу. В РККА с 1919 года. Участник советско-польской войны. В 1922 году окончил Могилёвские пехотные курсы. Командовал ротой и батальоном. В 1927 году окончил курсы «Выстрел». Находился на штабной работе. В 1935 году окончил курсы при Военной академии механизации и моторизации РККА им. И. В. Сталина. В 1938 году – полковник. Командир танковой бригады, затем дивизии, затем снова танковой бригады. В 1942 году – командир 1-го танкового корпуса. В 1943-м и до конца войны – командующий 1-й танковой армией. После войны продолжал служить в танковых войсках. Награды – четыре ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова 1-й степени, ордена Кутузова 1-й и 2-й степени, орден Богдана Хмельницкого 1-й степени, орден Красной Звезды.


[Закрыть] охватили харьковскую группировку противника. Одновременно с подвижными частями Воронежского фронта войска Конева заперли немецкую группировку с северо-востока.

Двадцать третьего августа 1943 года войска Конева окончательно дожали харьковскую группировку противника и вошли в Харьков.

Конев доложил об этом Верховному, и тот, радостный, ответил:

– Поздравляю! Салютовать будем по первому разряду.

Это было второе и окончательное освобождение Харькова. Крупнейший после Москвы и Ленинграда индустриальный, научный и транспортный центр, бывшая столица Советской Украины[167]167
  Харьков был административным центром Украины с 1919 по 1934 год.


[Закрыть], принимал освободителей. Состоялся торжественный митинг.

На митинге выступали генерал Конев, маршал Жуков и генерал Хрущёв. Но произошёл казус. Коневу после его выступления жители Харькова аплодировали с радостной благодарностью, дружно и громко. Когда выступил Хрущёв, ему тоже аплодировали, но сдержанно, как аплодируют из вежливости. После слов Жукова площадь снова взорвалась восторгом и криками «ура!». Хрущёву стало обидно. Он долгие годы работал здесь, поднимал народное хозяйство, строил новую жизнь, с 1938 года руководил партией большевиков Украины, всегда покровительствовал Харькову, и – так встретили… Возможно, Никите Сергеевичу не прощали репрессий, когда он в предвоенные годы твёрдой партийной рукой выкорчёвывал здесь «врагов народа». Потом, когда Хрущёв войдёт в силу уже в Москве, он припомнит маршалам это унижение.

С взятием Харькова наступательная операция «Полководец Румянцев» была завершена. Закончилась и Курская битва.

Жуков был награждён вторым орденом Суворова 1-й степени. Эта награда ему льстила. Награды он любил. Полководцы, так же, впрочем, как и простые солдаты, должны любить и чтить награды Родины.

Генерал фон Меллентин впоследствии напишет: «Русское Верховное Главнокомандование руководило боевыми действиями в ходе Курской битвы с большим искусством, умело отводя свои войска и сводя на нет силу удара наших армий при помощи сложной системы минных полей и противотанковых заграждений. Не довольствуясь контрударами внутри Курского выступа, русские нанесли мощные удары на участке между Орлом и Брянском и добились значительного вклинения. В связи с решением Гитлера о переходе к оборонительным действиям положение на Восточном фронте стало критическим.

4-я танковая армия получила сообщение о немедленном отводе танкового корпуса СС для переброски его в Италию, а 48-му танковому корпусу было приказано направить дивизию “Великая Германия” для оказания поддержки группе армий “Центр” фельдмаршала фон Клюге. При таких обстоятельствах было невозможно удержать занятые рубежи внутри Курского выступа, и к 23 июля 4-я танковая армия была отброшена на свои исходные позиции.

Операция “Цитадель” закончилась полным провалом. Правда, потери русских были больше, чем немцев; надо также отметить, что с тактической точки зрения ни одной из сторон не удалось достигнуть решающего успеха. 4-я танковая армия взяла в плен 32 тыс. человек, захватила и уничтожила свыше 2 тыс. танков и около 2 тыс. орудий. Но наши танковые дивизии, находившиеся в таком прекрасном состоянии в начале битвы, были теперь обескровлены, а русские, имея помощь англичан и американцев, могли быстро восполнить свои огромные потери.

После провала этого наступления, потребовавшего от немецких войск высшего напряжения, стратегическая инициатива перешла к русским».

Вглядываясь в историю Курской битвы, следует учитывать, что определённую долю стойкости нашим солдатам придавал сравнительно недавний приказ № 270 «Ни шагу назад!». Кроме того, и на орловском, и на хотынецком, и на белгородском, и на харьковском направлениях действовали солдатские штрафные роты и офицерские штрафные батальоны. Свой вклад в успех на Курской дуге они внесли с лихвой. Не следует этого забывать.

Жуков видел усталость своих войск. Солдаты только вышли из боя, почти непрерывного, который длился два месяца. Люди нуждались в отдыхе, полки и дивизии – в пополнении, войска – в перегруппировке.

Двадцать пятого августа 1943 года, на следующий день после взятия Харькова, Жуков срочно прибыл в Кремль. Верховный потребовал его присутствия на заседании Ставки по поводу дальнейших действий фронтов в ходе продолжающегося наступления.

Уловив общий тон выступающих, в том числе и Верховного, Жуков тем не менее высказал своё мнение: германские войска на востоке уже не в состоянии вести большое наступление, но обороняться способны жёстко, применяя мощные контратаки; целесообразно именно сейчас продолжить общее наступление силами всех фронтов Западного и Юго-Западного направлений с целью выхода в восточные районы Белоруссии и на линию Днепра; при этом необходимо исключить фронтовые лобовые удары, проводить операции по отсечению и охвату группировок противника; ближайшим районом проведения такой операции может стать Донбасс…

Сталин выслушал предложения Жукова, затем его сторонников и подытожил: для реализации идеи товарища Жукова понадобится слишком много времени, немцы успеют отойти к Днепру и организовать там сильную оборону, а поэтому, не теряя ни минуты, нужно продолжать фронтальное наступление, чтобы как можно скорее отбросить противника за пределы своей территории.

Возразить Сталину было некому.

Жукову это напомнило ситуацию января – февраля 1942 года на западе от Москвы.

В конце августа 1943 года Гитлер прибыл в Винницу в свою ставку «Werwolf». Говорят, здесь он проводил свои оккультные мистерии, пытаясь вовлечь в «свою победу» внеземные и иные силы. Известно, что именно с командного пункта в Виннице он отдавал приказы на штурм Сталинграда, а затем на проведение операции «Цитадель».

В Виннице немцам нравилось. Красивый ландшафт, мягкий климат, прекрасная природа, чем-то напоминавшая районы Северной Германии. В свободные минуты Гитлер любил прокатиться на катере по Южному Бугу. Его восхищали живописные берега и бесконечные просторы. Их он планировал заселить арийцами. Герман Геринг любил посещать Винницкий музыкально-драматический театр. После оперы «Кармен» зашёл за кулисы, расцеловал ручки всех театральных красавиц и пожелал увидеть на винницкой сцене почитаемого немцами Вагнера. Внешний вид балерин, однако, не вполне устроил рейхсмаршала. Он заметил, что за год оккупации они «непозволительно похудели», и распорядился выписать артистам дополнительный паёк. Балерины теперь сверх пайка исправно получали жиры, масло, изюм, шоколад и мыло. После этого труппа начала репетировать одну из опер Рихарда Вагнера. Но постановка не состоялась. В марте 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием Жукова ворвутся в Винницу. Немцы, уходя из города, взорвут всё, что можно, в том числе и командный пункт Гитлера, и здание театра.

Восьмого сентября Гитлер выехал из «Werwolf» в Запорожье в штаб группы армий «Юг» и провёл срочное совещание со своими генералами. В то время вермахт ещё контролировал обширные районы и ключевые плацдармы на левом берегу Днепра. Во время обмена мнениями высказался Манштейн. Именно на его группировку все эти недели русские оказывали самое мощное давление. Вспоминая о своём докладе на запорожском совещании, он писал в книге «Утерянные победы»: «Хотим мы или не хотим, но мы будем вынуждены отойти за Днепр, особенно принимая во внимание возможные последствия чрезвычайно напряжённой обстановки на северном фланге нашей группы. Чтобы получить необходимые силы для подкрепления этого фланга, я предложил немедленно отвести группу “Центр” на рубеж Днепра. В результате этого её фронт сократился бы на одну треть и мы сэкономили бы силы, которые позволили бы нам сосредоточить, наконец, достаточно крупные соединения войск на решающем участке Восточного фронта. Теперь Гитлер в принципе соглашался с необходимостью отхода северного фланга на рубеж Мелитополь – Днепр, хотя он всё ещё надеялся избежать этого путём подтягивания сюда новых дивизионов штурмовых орудий (САУ). Как всегда, он думал, что использование технических средств будет достаточным для стабилизации обстановки, которая могла быть достигнута на самом деле только введением в бой большого числа новых дивизий. Относительно высвобождения сил из района группы “Центр” путём отхода на верхний Днепр он заявил, однако, что быстрый отход на такое большое расстояние неосуществим. Такое большое передвижение частей затянется якобы вплоть до наступления распутицы. Кроме того, он считал, что будет потеряно много техники (как это произошло при отходе с Орловской дуги). Вообще отход на промежуточный рубеж дальше на восток был, по его мнению, возможен, но не дал бы нам необходимой компенсации в виде экономии сил».

Гитлер приказал оставить кубанский плацдарм и выделил из состава группы армий «Центр» один корпус: две танковые и две пехотные дивизии.

Как видим, в это время главной заботой Гитлера и его фельдмаршалов были поиски резервов – откуда бы выкроить лишнюю дивизию. Манштейн, конечно же, смотрел в корень: «Стабилизация обстановки» «могла быть достигнута… только введением в бой большого числа новых дивизий».

К концу сентября 1943 года войска Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов, выполняя директиву Ставки, вышли к Днепру на 750-километровом участке от Лоева на севере до Запорожья на юге и с ходу приступили к форсированию реки.

На подступах к Днепру и Десне в те дни стояла довольно мощная наша группировка: пять фронтов – 2 миллиона 633 тысячи человек, более 51 200 орудий и миномётов, 2400 танков и самоходных установок, 2850 самолётов разных типов. Против двух групп армий: «Центр» и «Юг» – 1 миллион 240 тысяч человек, 12 тысяч орудий и миномётов, 2100 танков и штурмовых орудий, 2100 самолётов.

Более успешно в этом марше на запад действовали войска под командованием Центрального и Воронежского фронтов. Рокоссовский и Ватутин буквально гнали свои армии и корпуса вперёд, используя выгодные обстоятельства. Наши авангарды рассекали немецкую оборону на отдельные участки и группы. Изолированные, лишённые подвоза и возможности манёвра, они отходили к киевским переправам, чтобы не оказаться под ударом вторых эшелонов. Создались благоприятные условия для полного окружения этих групп восточнее Киева.

Рокоссовский в своих воспоминаниях сетовал на то, что Жуков, координировавший действия двух фронтов, не дал согласия на проведение этой операции. В итоге время было упущено, и противник смог выйти к днепровским переправам раньше, чем там появились передовые части армий первого эшелона. Избежавшие окружения на левом берегу благополучно перебрались на правый и уплотнили боевые порядки Восточного вала, изготовившегося к обороне.

Двадцать четвёртого сентября 1943 года на правом берегу на участке наступления Воронежского фронта в районе Великого и Малого Букрина был выброшен воздушный десант с целью «захватить плацдарм, перерезать основные пути сообщения, ведущие к Днепру, и не допустить подхода к западному берегу Днепра резервов противника. Тем самым обеспечить успешное ведение боя за расширение плацдармов на Днепре в районе Великого Букрина».

Однако операцию подготовили и проводили второпях, без предварительной разведки, десантирование производили в неблагоприятную погоду, при сильном ветре. Лётчики путались в маршрутах. Несколько бортов выгрузили парашютистов прямо на позиции немецких войск, где их встретили зенитными автоматами и стрелковым оружием. Несколько самолётов произвели десантирование на левом берегу. Один – над Днепром; все парашютисты утонули. Другие – на высоких скоростях и на огромной высоте, так что десантники потом долго искали друг друга, чтобы собраться в подразделения. Не все после приземления смогли отыскать разбросанные на большие расстояния контейнеры с грузами, где находились оружие, боеприпасы, продукты, медикаменты и необходимое снаряжение. Из десяти тысяч бойцов на правый берег было переброшено всего 4575 человек. Без артиллерии и миномётов. Десантники сразу же попали под огонь противника. И только третья часть из них смогла объединиться и выстроить оборону, а впоследствии даже захватить плацдарм и обеспечить переправу нашим войскам.

Операцию готовил и координировал штаб Воронежского фронта. Утверждал план представитель Ставки Жуков.

Третьего октября 1943 года из Москвы пришла директива командующему войсками Воронежского фронта и представителям Ставки «О причинах неудачи воздушного десанта на Воронежском фронте и об изъятии воздушно-десантных бригад из подчинения командования фронта».

«3 октября 1943 г. 01 ч. 40 мин.

Констатирую, что первый воздушный десант, проведённый Воронежским фронтом 24 сентября, провалился, вызвав массовые ненужные жертвы. Произошло это не только по вине тов. Скрипко, но и по вине тов. Юрьева[168]168
  То есть Жукова.


[Закрыть] и тов. Ватутина, которые должны были контролировать подготовку и организацию выброски десанта.

Выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела, ибо, как показывает опыт, выброска массового ночного десанта даже на своей территории сопряжена с большими опасностями.

Приказываю оставшиеся полторы воздушно-десантные бригады изъять из подчинения Воронежского фронта и считать их резервом Ставки.

И. СТАЛИН».

Жуков получил от Верховного щелчок по носу.

А на правом берегу умирали, сражаясь в одиночку и мелкими группами, выброшенные в расположение противника, по существу на произвол судьбы, тысячи десантников. У многих из них и могил не осталось. «Ни петлички, ни лычки с гимнастёрки моей…»

Двадцать восьмого сентября 1943 года Ставка возложила на Жукова координирование действий войск Центрального и Воронежского фронтов с целью овладения Киевом.

Двадцатого октября 1943 года фронты получили новые наименования: Центральный стал 1-м Белорусским и нацеливался на белорусское направление, а Воронежский – 1-м Украинским и сразу же получил приказ взять Киев.

Первые недели боёв показали, что Манштейн сдавать Киев не намерен. Войска Ватутина вели атаки с двух направлений: основное наступление шло с юга, с Букринского плацдарма, одновременно с севера, с Лютежского плацдарма проводились вспомогательные удары.

«Здравствуй, Шурик, – писал Жуков в эти дни жене, выкроив свободную минуту. – Шлю тебе привет и крепко целую. Обними и крепко поцелуй Эрочку и Эллочку… Посылаю семечек. Делать вам всё равно нечего, хоть будете их грызть. Посылаю обратно тёплую кофточку, она очень кусачая и её носить совершенно невозможно, она колет, как колючая проволока. Пусть лучше получат мягкий свитер. Дела у нас по-прежнему неплохие. Сидим на Днепре. Немцы хотят во что бы то ни стало удержаться на Днепре. Но, видимо, им это не удастся. Я по-прежнему езжу по армиям, в вагоне не могу – характер, видимо, такой, больше тянет в поле, к войскам, там я как рыба в воде. Здоровье неплохое. Плохо слышу. Надо бы опять полечить ухо, да вот пока не могу организовать. Иногда немного побаливает голова и нога. Ну вот пока всё, что хотел тебе написать. Желаю тебе и ребятам здоровья. Крепко, крепко всех вас целую».

Двадцать пятого октября 1943 года Жуков приказал перебросить войска с Букринского плацдарма на Лютежский. Операция была проведена в кратчайшие сроки, скрытно. Войска сосредоточивались в новых районах и готовились к атаке, соблюдая при этом строжайшую секретность. Таким образом к северу от Киева была сконцентрирована мощнейшая группировка в составе общевойсковой, танковой армий и двух отдельных корпусов – танкового и артиллерийского корпуса прорыва.

Верховный торопил со сроками – взять Киев к 7 ноября, к 26-й годовщине Великого Октября. И дело было не в дате. «Решая эту задачу, – предписывала директива на наступление, – пойти на жертвы, имея в виду, что эти жертвы будут во много раз меньше тех, которые придётся затратить, если эта операция затянется…»

Жуков в эти дни метался между двумя плацдармами.

Из воспоминаний Александра Бучина: «Осень 1943 года запомнилась как непрерывное сражение – фронты пробивались к Днепру. Сражение не стихало ни днём, ни ночью. Георгий Константинович по большей части в войсках Воронежского фронта много времени работал с Ватутиным. Мне кажется, что он как-то любовно опекал славного генерала. Фронт Ватутина и вышел к великой реке в том районе, где на другом, высоком берегу стоит красавец Киев. Тогда Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский, а Степной во 2-й Украинский. Не буду говорить о форсировании Днепра, как раз об этом, по-моему, написано много. Это был какой-то ужас. Георгий Константинович на катерах и паромах много раз переправлялся на тот берег и обратно. Сначала на Букринском – южнее, затем Лютежском – севернее города плацдармах. Мне пришлось много поездить с ним вдоль восточного берега Днепра. Сапёры соорудили там дорогу в двести с лишним километров, которая, понятно, была сделана наспех и постоянно разрушалась танками и тяжёлой техникой. По этой дороге прошла историческая перегруппировка с Букринского на Лютежский плацдарм, которую немцы прозевали. Не могли не прозевать, ибо Г. К. Жуков распорядился установить драконовские меры обеспечения скрытности передвижения транспорта.

Насколько я помню, операция по овладению Киевом готовилась так, что враг оказался в неведении, откуда последует решительный удар. Даже мы, находившиеся на расстоянии протянутой руки от маршала, поняли, кому брать Киев, только тогда, когда войска, выступившие с Лютежского плацдарма, завязали бои на окраинах города. Приказы Г. К. Жукова о строжайшем соблюдении военной тайны выполнялись до точки».

Жуков переиграл Манштейна и в боях за Киев. Демонстрируя наступление с Букринского плацдарма, основной удар наши части нанесли с севера, от Лютежа.

Жуков въехал в Киев вслед за танками, как сказал поэт, – «по дымящемуся следу отступающего врага». «Хорьх» пробрался сквозь завалы только что сдвинутой с дороги разбитой и брошенной техники, немецкой и своей, проехал через Дарницу по только что наведённому понтонному мосту. Жуков не узнавал тот прекрасный город, где служил до войны и где война его застала. Черты его поблёкли, постарели, тронутые тленом разрушений…

Хрущёв въезжал в Киев на другой машине. Видимо, учёл опыт Харькова.

Как вспоминал Александр Бучин, остановились на Крещатике. Жуков вышел из машины. И народ сразу же стал собираться вокруг маршала. Его узнавали по фотографиям в газетах, вполголоса передавали из уст в уста в густеющей толпе: «Жуков! Жуков!» К маршалу обращались с вопросами, благодарили за освобождение, жаловались на пережитое во время немецкой оккупации. Начался разговор, который вскоре перерос в митинг.

Политработники и охрана метались как подстреленные. Одни боялись покушения на представителя Ставки, за жизнь которого они отвечали головой. Другие – что всё произошло не по рангу. Митинг – дело партийное. Замечу, что после Киева митингами в освобождённых городах будут распоряжаться исключительно политорганы – где, когда, кто выступит и т. д.

1943 год заканчивался так же напряжённо, как и начинался. Противник пытался контратаковать. Зверь был по-прежнему силён и при каждой попытке подойти к нему показывал мощные клыки и длинные когти, но нападать он уже не решался.