Текст книги "Жуков. Маршал на белом коне"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 48 страниц)

Глава тридцать первая
И снова – Ржев и Ленинград

«Это была воистину выстраданная радость!»

На юге, в районе Сталинграда, бушевала операция «Зимняя гроза» – командующий группой армий «Дон» фельдмаршал Манштейн пытался танковым ударом деблокировать 6-ю армию Паулюса, окружённую в волжской степи. А на севере, в районе действий Калининского фронта, готовилась операция «Марс». По своим масштабам и количеству войск, вовлечённых с обеих сторон, новая операция по ликвидации Ржевско-Вяземского выступа не уступала сталинградским «Урану» и «Малому Урану» вместе взятым.

Все действия армий Западного и Калининского фронтов должны были способствовать начавшемуся наступлению под Сталинградом.

Жуков в эти дни метался между Доном и Западной Двиной в районе Нелидова.

Немцы ждали атаки именно здесь и потому держали сильную группировку, опасаясь ослаблять её хотя бы дивизией для возможного латания дыр на юге. Вот почему бои в рамках операции «Марс» с самого начала носили упорный и кровопролитный характер. Ни одна из сторон не уступала. Жуков бросал в бой армии и танковые корпуса, Модель короткими и сокрушительными контратаками парировал эти удары.

Для Моделя Ржев стал местом, где он нашёл свою славу полководца. Именно за Ржев Гитлер вручил ему вначале Дубовые листья к Рыцарскому кресту, полученному в первые дни кампании на востоке за удачный прорыв в районе Бреста, а потом Мечи. За Ржев он удостоился и очередного воинского звания – генерал-полковник.

Противник вынужден был держать здесь, на сравнительно небольшом участке фронта, 30 дивизий, в том числе несколько танковых.

Наступил момент, когда атаки на Ржевско-Сычёвский плацдарм уже не имели смысла – дело под Сталинградом было сделано. Рокоссовский блестяще провёл операцию «Кольцо», заблокировал в «котле» 6-ю армию фельдмаршала Паулюса и методично её дожимал. И Жуков скомандовал отбой.

Цена «отвлекающих» ударов под Ржевом была велика.

В начале января Жуков был уже в районе Ленинграда.

В Москве удалось побыть всего несколько часов. Встретился и переговорил с Верховным и – в путь. Домой заехать не успел. Александре Диевне нарочным передал письмо:

«8 января 1943 года.

Милый Шурик!

Какая неудача! Хотел я к тебе заскочить на 30–40 минут, но, увы, ты оказалась в театре. Ты, конечно, скажешь, что виноват я – не предупредил тебя о своём намерении. Так получилось, что задержался с передачей поезда с одной дороги на другую. Но что делать? Разделим вину пополам.

Как твоё самочувствие? Я пока ничего. Здоров. Кроме проклятого сустава. Он всё-таки меня угнетает. По возможности стараюсь лечить соляными ваннами и тепловыми лучами.

Ну, вот пока и всё…

Твой Жорж».

Письмо весьма сдержанное. Никаких проявлений чувств.

«Проклятый сустав» Жукову в это время лечила младший лейтенант медицинской службы Лидия Захарова. А вот что за «тепловые лучи», непонятно. Солнце в январе холодное…

Верховный на этот раз послал Жукова под Ленинград, проводить операцию «Искра», целью которой было соединение войск Ленинградского и Волховского фронтов и создание сухопутного коридора между осаждённым Ленинградом и Большой землёй.

Спецпоезд, на котором Жуков отбыл на север, состоял из бронированного салон-вагона, нескольких вагонов охраны, связи и вагона, который занимали обслуга и водители. Кроме того, был вагон-гараж на две машины. Всего пять вагонов. Спереди и сзади были прицеплены платформы с бронеплощадками – 37-миллиметровыми зенитными орудиями и счетверёнными пулемётными установками. Весь состав был закамуфлирован под «зиму».

Прибыв к месту назначения, Жуков выслушал доклад штаба Волховского фронта. Остаток ночи просидел над картами и донесениями разведки. Утром 11 января позвонил Сталину и доложил: в дивизиях, которым предстоит наступать, слишком мало танков и артиллерии, кроме того, слабо отработано взаимодействие не только на стыках армий, но и дивизий, полков.

Наступление отменить было уже нельзя. Пошли вперёд так. Артиллерия не смогла как следует подавить огневые точки, не разрушила оборону противника. Танки действовали в отрыве от пехоты. В итоге – провал.

Из донесения Жукова Сталину: «Основной недостаток в организации прорыва 2-й ударной армии – неправильно спланированная методика артиллерийской подготовки. Больше времени отводилось на всякого рода огневые налёты и меньше времени на методическую прицельную стрельбу по огневым точкам».

Вскоре атаку повторили. Готовили её уже по методике Жукова.

Из «Воспоминаний и размышлений»: «Не скрою, в то утро мы волновались. Но вот началась операция. И словно гора свалилась с плеч! Нам стало ясно, что враг не знает, какими силами мы располагаем, и что время нанесения нашего мощного удара оказалось для него неожиданным».

Главный маршал авиации Голованов подметил одну характерную черту полководческого дара Жукова: «Есть люди, которые по ходу развивающихся событий на поле боя почти безошибочно могут сказать, будет успех или не будет. К таким людям, по моим личным наблюдениям, относился и Жуков».

Восемнадцатого января 1943 года войска двух фронтов сомкнулись. «Я увидел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду, – писал маршал. – Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника со стороны Синявинских высот, солдаты по-братски, крепко обнимали друг друга. Это была воистину выстраданная радость!»

В тот же день последовал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Г. К. Жукову воинского звания Маршала Советского Союза.

Примерно через месяц маршальское звание было присвоено начальнику Генерального штаба Василевскому.

Однажды Сталин, заведя разговор о том, кто из великих русских полководцев, Суворов или Кутузов, искуснее, а стало быть, более велик и значим для истории, вдруг сказал: «Если бы можно было распоряжаться личными качествами людей, я бы сложил качества Василевского и Жукова вместе и поделил бы между ними пополам».

Глава тридцать вторая
На огненной дуге

«Никто никогда не называл его добрым…»

Война есть война. И на ней, как любил повторять Жуков, расчёт с просчётом по соседним тропинкам ходят…

Немцы были сильно угнетены столь масштабной и почти непоправимой неудачей под Сталинградом. Им хотелось скорого реванша. И Манштейн добыл для фюрера, пусть ограниченную, но всё же победу, которая на какое-то время скрасила мрачную атмосферу, царившую на Восточном фронте после кошмарной сталинградской зимы. Группа армий «Юг» провела успешный контрудар и отбила у Красной армии Харьков. Потом Белгород. Но, как оказалось, ненадолго.

Основные события, в которых скрестят свои шпаги два талантливейших полководца Второй мировой войны – Жуков и Манштейн, были ещё впереди. Но прелюдия уже звучала рокотом моторов танков новых типов, которые подходили к районам сосредоточения, накапливаясь там в дивизии и корпуса, и которые, как предполагал Гитлер, наконец должны были «сокрушить оборону русских».

В оперативном приказе войскам Гитлер сгруппировал задачи и мероприятия по обеспечению новой операции: «…я решил: как только позволят погодные условия, провести в качестве наступательного удара этого года операцию “Цитадель” …данному наступлению придаётся особое значение. Необходимо осуществить его быстро и с большой пробивной силой. Оно должно передать инициативу на эту весну и лето в наши руки.

В связи с этим все приготовления осуществлять с величайшей осмотрительностью и энергичностью. На всех главных направлениях использовать лучшие соединения, лучшее оружие, лучших командиров, большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой обязан проникнуться пониманием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна послужить факелом для всего мира.

…Цель наступления посредством массированного, беспощадно и быстро проведённого каждой из атакующих армий наступательного удара из района Белгорода и южнее Орла окружить находящиеся в районе Курска силы противника и концентрированным наступлением уничтожить их».

Советская разведка в годы войны работала хорошо. Уже 12 апреля Сталин читал переведённый с немецкого текст директивы № 6 «О плане операции “Цитадель” немецкого Верховного командования». Документ ещё не имел подписи Гитлера. Он в эти дни тоже внимательно изучал план своих генералов. Подпишет его через три дня.

Жуков отбыл в район Курска ещё 18 марта.

Генерал-адъютант Минюк вспоминал: «…для него (спец-поезда. – С. М.) не зажигался запретный красный свет даже перед крупными станциями городов – всё зелёный и зелёный. Мы чем-то напоминали пожарных, спешащих отвратить случившуюся беду. И это было именно так…»

На одной из станций поезд замедлил ход и повернул на запасной путь. Кругом руины станционных построек после недавнего авианалёта. Машины быстро выгрузили. Состав начали маскировать.

Офицер, прибывший из штаба Воронежского фронта, передал Жукову карту с нанесёнными на ней позициями своих войск и войск противника:

– На последний час, товарищ Маршал Советского Союза.

Жуков сориентировался по карте, уточнил место расположения штаба фронта и сказал:

– В штаб – потом. А сейчас – к фронту. – И, натягивая фуражку на глаза, кивнул офицеру связи: – А почему руки дрожат?

– Штаб фронта в другой стороне, – ответил офицер. – А там… куда вы хотите ехать… Оттуда, по сведениям разведки, наступает танковый корпус СС.

– И что – страшно? – Жуков посмотрел в глаза офицеру.

Тот ничего не ответил.

Жуков сел на переднее сиденье «хорьха» и повторил:

– К фронту.

Дорога была разбита. Машину швыряло по раскисшим колеям. Жуков торопил водителя.

Из воспоминаний Александра Бучина: «…ожила полузабытая картина ближнего тыла отступающей армии. Жуков с окаменевшим лицом смотрел на мчавшиеся навстречу грузовики, набитые солдатами, ездовых, беспощадно нахлёстывавших лошадей, и тянувшиеся по обочинам группы солдат в грязи с головы до ног. Правда, почти все с оружием. Георгий Константинович бросил по поводу этого одобрительную реплику. И замолчал, следя за маршрутом по карте.

Нас не остановили даже попадавшиеся время от времени немецкие самолёты, обстреливавшие дорогу. Конец путешествия пришёл внезапно – раздались гулкие выстрелы танковых пушек. Просвистели болванки. Задний ход, разворот – и назад, в Обоянь. Несколько снарядов подняли фонтаны грязи. Немецких танков мы так и не увидели, но они были близко – на расстоянии прямого выстрела. Если бы мы ехали по-прежнему, то через минуту-другую вкатились бы в боевые порядки авангарда танкового корпуса СС. Потом выяснилось, что на карте, вручённой маршалу, был неверно нанесён передний край – указан рубеж, с которого наши войска уже отступили.

В деревне под Обоянью Жуков прошёл в здание, где находился штаб Воронежского фронта. Мы, оставшиеся на улице, стали свидетелями того, как готовились драпать штабные. Для меня, проведшего более полутора лет рядом с Жуковым, картина совершенно нереальная. Офицеры-штабисты поспешно кидали на машины какие-то ящики, связисты сматывали провода. Крики, шум, ругань».

Увидев суету сборов, сильно смахивавшую на начало паники, Жуков надвинул фуражку «на половину носа» и приготовился к разносу, но заметил среди штабных Василевского, поморщился и потребовал от командующего войсками Воронежского фронта доложить обстановку. Голикова он знал и по предвоенной работе, и по московской кампании, когда тот неудачно командовал левофланговой 10-й армией Западного фронта, самой мощной. Тогда, под Москвой, во время наступления Голиков всё время опаздывал и пропускал контрудары отступающего врага. Ничего хорошего он не ждал и сейчас. Выслушал доклад и обратился к члену Военного совета Хрущёву. Тот и вовсе в конкретной обстановке «плавал».

– Эх вы, магнаты[155]155
  Магнат – в словарях Ефремовой и Ушакова – представитель крупного промышленного и финансового капитала; обладатель больших поместий; крупный феодал. В Древнем Риме – крупный политик и весьма влиятельный богач. Г. К. Жуков, по всей вероятности, вкладывал в это слово военную составляющую. Но так как в любом случае в нём присутствовала «капиталистическая» составляющая, прозвучало это с большой иронией.


[Закрыть]! – бросил Жуков и отвернулся.

«Докладчики» ему этого не простят. В 1957-м, когда маршала будут распинать на Президиуме ЦК, а потом и на пленуме ЦК КПСС за «подготовку захвата власти и попытку установления личной диктатуры», первый секретарь ЦК Никита Сергеевич Хрущёв и начальник Государственного политического управления Советской армии и Военно-морского флота генерал армии Филипп Иванович Голиков будут стараться особенно. Припомнят всё.

Ночью через Обоянь пошли танки, противотанковая и гаубичная артиллерия на механической тяге. Мощные трёхосные «студебеккеры», поставляемые американцами в рамках «ленд-лиза»[156]156
  За годы войны по программе «ленд-лиза» американцы поставили в СССР 200 тысяч грузовиков марки «Studebaker US-6». Рассчитанный на грузоподъёмность в 2,5 тонны, он загружался до пяти тонн. Имел двигатель марки «Геркулес», который нуждался в более качественном бензине, для чего в комплектацию входила памятка для советских водителей: «Водитель! В машину “студебеккер” нельзя заливать керосин! Это не полуторка!» Фронтовые шофёры назвали «студебеккер» «королём дорог». По условиям «ленд-лиза» сохранившиеся грузовики советская сторона обязана была вернуть американцам после завершения войны. Однако многие «студебеккеры» были оставлены в войсках и служили до 1960-х годов, когда наша промышленность выпустила для войск грузовик-вездеход ЗИЛ-157 по прозвищу «колун». После войны американская фирма, производившая «студебеккеры» для союзников, вскоре разорилась.


[Закрыть], с тяжёлыми пушками на прицепе. Шла пехота. Навстречу танковому корпусу СС Жуков выдвигал срочно переброшенную из-под Сталинграда 21-ю армию генерала Чистякова[157]157
  Иван Михайлович Чистяков (1900–1979) – Герой Советского Союза (1944). Родился в деревне Отрубнево Тверской губернии. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны. В 1920 году окончил пулемётную школу. В 1925 году – пехотную школу. В 1927 и 1929 годах – различные факультеты курсов «Выстрел». В 1941 году – ускоренные курсы при Академии Генштаба. В 1949-м – академические курсы при Военной академии им. К. Е. Ворошилова. На командных должностях: от помкомвзвода до командира стрелкового корпуса. В декабре 1941 года командовал отдельной бригадой морской пехоты. В 1942 году – генерал-майор, командовал стрелковой дивизией, стрелковым корпусом и 1-й гвардейской армией Донского фронта. С октября 1942 года – 21-й, с октября 1943-го – 6-й гвардейской армией – и до конца войны. В 1943 году – генерал-лейтенант. В 1944-м – генерал-полковник. После войны командовал армиями на Дальнем Востоке, служил в Группе советских войск в Германии и на Северном Кавказе. Награды – два ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени, два ордена Суворова 1-й степени, два ордена Кутузова 1-й степени, орден Суворова 2-й степени. Оставил мемуары.


[Закрыть].

Утром Жуков поехал посмотреть на работу противотанковых батарей. Всё поле у дороги было заставлено сгоревшими танками и бронетранспортёрами. Привели пленных немецких танкистов. Он допросил их. Двоих приказал отпустить:

– Пусть идут в своё расположение и расскажут… Остальных – на сборный пункт.

И вернулся в штаб фронта. К тому времени штаб работал в спокойном режиме. Но время было всё же упущено. Танково-гренадерские дивизии 2-го танкового корпуса СС при поддержке армейского корпуса «Раус» захватили Белгород.

Можно полагать, что замена командующего войсками Воронежского фронта генерала Голикова генералом Ватутиным произошла не без участия Жукова как представителя Ставки. Тем более что Ватутина Жуков ценил очень высоко, и когда на очередном трудном участке требовался умный и ответственный командир, он называл Сталину имя Ватутина.

Воевал Николай Фёдорович Ватутин на родине. Его деревня Чепухино под Валуйками была уже освобождена.

Начальник охраны Бедов вспоминал: «В эти дни в разговоре по телефону со Ставкой Г. К. Жуков потребовал заменить командующего фронтом. Он сказал, что генерал Голиков не способен справиться в создавшейся обстановке. Помню, как маршал, по-видимому, на возражение твёрдо заявил по телефону, что Голиков повторяет старые ошибки. Под Сухиничами он плохо показал себя, командуя 10-й армией. А теперь допустил более серьёзный просчёт. Не можем мы губить войска. Ставка по настоянию Г. К. Жукова освободила Ф. И. Голикова от командования фронтом».

Ватутин прибыл в штаб Воронежского фронта 22 марта. В тот же день они вдвоём с Жуковым отправились в войска. В 21-й армии допросили свежих «языков», захваченных на разных участках. На следующий день поехали в расположение 4-й армии.

Двадцать четвёртого марта Жуков был уже в штабе Центрального фронта у Рокоссовского. За несколько дней вместе с комфронта побывал в 13, 70, 65 и 48-й армиях.

По воспоминаниям водителя Бучина, Жуков и Рокоссовский, когда покидали расположение частей, порой «вели беседы на ничего не значащие или отвлечённые темы». Их связывало прошлое, командирская юность, когда оба стремительно и трудолюбиво делали карьеру.

Информацию, полученную во время поездок, после консультации с Василевским по приезде в Курск Жуков обобщил в краткий, но обстоятельный доклад и направил Верховному.

«Товарищу Васильеву[158]158
  Один из псевдонимов И. В. Сталина во время Великой Отечественной войны.


[Закрыть].

5 ч. 30 мин. 8 апреля 1943 г.

Докладываю своё мнение о возможных действиях противника весной и летом 1943 года и соображения о наших оборонительных боях на ближайший период.

1. Противник, понеся большие потери в зимней кампании 42/43 года, видимо, не сумеет создать к весне большие резервы для того, чтобы вновь предпринять наступление для захвата Кавказа и выхода на Волгу с целью глубокого обхода Москвы.

Ввиду ограниченности крупных резервов противник вынужден будет весной и в первой половине лета 1943 года развернуть свои наступательные действия на более узком фронте и решать задачу строго по этапам, имея основной целью кампании захват Москвы.

Исходя из наличия в данный момент группировок против наших Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, я считаю, что главные наступательные операции противник развернёт против этих трёх фронтов, с тем чтобы, разгромив наши войска на этом направлении, получить свободу манёвра для обхода Москвы по кратчайшему направлению.

2. Видимо, на первом этапе противник, собрав максимум своих сил, в том числе до 13–15 танковых дивизий, при поддержке большого количества авиации нанесёт удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока.

Вспомогательный удар с целью разрезания нашего фронта надо ожидать с запада из района Ворожбы, что между реками Сейм и Псёл, на Курск с юго-запада. Этим наступлением противник будет стремиться разгромить и окружить наши 13, 70, 65, 38, 40 и 21-ю армии. Конечной целью этого этапа может быть выход противника на рубеж река Короча – Короча – Тим – река Тим – Дросково.

3. На втором этапе противник будет стремиться выйти во фланг и тыл Юго-Западному фронту в общем направлении через Валуйки – Уразово.

Навстречу этому удару противник может нанести удар из района Лисичанска в северном направлении на Сватово– Уразово.

На остальных участках противник будет стремиться выйти на линию Ливны – Касторное – Старый и Новый Оскол.

4. На третьем этапе после соответствующей перегруппировки противник, возможно, будет стремиться выйти на фронт Лиски – Воронеж – Елец и, прикрывшись в Юго-Восточном направлении, может организовать удар в обход Москвы с юго-востока через Раненбург – Ряжск – Рязань.

5. Следует ожидать, что противник в этом году основную ставку при наступательных действиях будет делать на свои танковые дивизии и авиацию, так как его пехота сейчас значительно слабее подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году.

В настоящее время перед Центральным и Воронежским фронтами противник имеет до 12 танковых дивизий и, подтянув с других участков 3–4 танковые дивизии, может бросить против нашей курской группировки до 15–16 танковых дивизий общей численностью до 2500 танков.

6. Для того чтобы противник разбился о нашу оборону, кроме мер по усилению ПТО[159]159
  Противотанковая оборона.


[Закрыть] Центрального и Воронежского фронтов, нам необходимо как можно быстрее собрать с пассивных участков и перебросить в резерв Ставки на угрожаемые направления 30 полков ИПТАП[160]160
  Истребительно-противотанковый артиллерийский полк.


[Закрыть]; все полки самоходной артиллерии сосредоточить на участке Ливны – Касторное – Ст. Оскол. Часть полков желательно сейчас же дать на усиление Рокоссовскому и Ватутину и сосредоточить как можно больше авиации в резерве Ставки, чтобы массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми соединениями разбить ударные группировки и сорвать план наступления противника.

Я не знаком с окончательным расположением наших оперативных резервов, поэтому считаю целесообразным предложить расположить их в районе Ефремов – Ливны – Касторное – Новый Оскол – Валуйки – Россошь – Лиски – Воронеж– Елец. При этом главную массу резервов расположить в районе Елец – Воронеж. Более глубокие резервы расположить в районе Ряжска, Раненбурга, Мичуринска, Тамбова.

В районе Тула – Сталиногорск необходимо иметь одну резервную армию.

Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьём основную группировку противника.

Константинов[161]161
  Один из псевдонимов Г. К. Жукова во время войны.


[Закрыть]. № 256».

Как покажут дальнейшие события, Жуков не ошибся.

Дар предвидения, о котором говорят многие биографы полководца и журналисты, – это, конечно же, не некие экстрасенсорные способности, которые порой открываются в человеке. Жуков свои прогнозы выстраивал на основе тщательного и всестороннего изучения обстановки, данных армейской, агентурной и авиационной разведок, разговоров с бойцами на передовой, с командирами рот и батальонов, с командующими армиями и фронтами. Не раз ползал под пулями, чтобы посмотреть через нейтральную полосу, как ведёт себя противник. И делал это не ради рисовки перед своими подчинёнными и не «на камеру», как говорят сейчас. Ему, как опытному зверю, необходимо было понюхать ветер с той стороны, чтобы почувствовать силу другого зверя, с которым предстояло схватиться…

Сталин долго колебался перед тем, как принять решение: преднамеренная оборона, на которой настаивал Жуков, или наступление, упреждающий удар, о чём, словно сговорившись, твердили все командующие фронтами…

Из «Воспоминаний и размышлений»: «В середине апреля Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне. Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 года. В то время фактически уже стало известно о намерении противника нанести по Воронежскому и Центральному фронтам мощный удар с привлечением для этого крупнейших танковых группировок и использованием новых танков “тигр” и “пантера” и самоходных орудий “фердинанд”.

Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчётам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить. Одновременно с планом преднамеренной обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок.

Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его».

Армии и фронты начали зарываться в землю. Как рассказывали фронтовики, участники битвы на Орловско-Курской дуге, перед дракой им пришлось основательно, до кровавых мозолей, поработать – отрывали окопы, траншеи, строили блиндажи, пилили лес, укрепляли ходы сообщения и землянки, накатывали свежие настилы, меняли сваи на мостах, усиливали их, создавали ложные аэродромы, артиллерийские позиции, строили макеты танков.

Судя по документам, опубликованным в разное время исследователями Курской битвы, о предстоящей широкомасштабной операции знали обе стороны. И всё же и работы по строительству обороны, и передвижение, и концентрацию войск, боевой техники сохраняли в строжайшем секрете.

В эти дни произошёл такой эпизод. Жуков отправился в штаб Степного фронта, к Коневу. Александр Бучин вспоминал: «Когда мы подъехали на двух “виллисах” к шлагбауму, одуревший от жары и езды Минюк неожиданно гаркнул часовому: “Подымай! Маршал Жуков едет!” Красноармеец у шлагбаума, однако, потребовал предъявить удостоверение. На глазах группы встречающих Жуков молча протянул документ. Солдат не только прочитал его, но и отвернул ворот кожаной куртки Жукова. Увидев маршальский погон, пропустил. Жуков громко поблагодарил за службу и, сняв с руки часы, подарил часовому».

Чтобы обеспечить успех нового грандиозного наступления, немцы сосредоточили против Курского выступа группировку, насчитывавшую до 50 дивизий, из них 18 танковых и моторизованных, две танковые бригады, три отдельных танковых батальона и восемь дивизионов штурмовых орудий, общей численностью, согласно советским источникам, около 900 тысяч человек. Руководство войсками осуществляли командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Клюге и командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн.

Соотношение сил сторон, по подсчётам отечественных и западных историков, выглядит так: Красная армия выставила против 900 тысяч германских солдат и офицеров 1 миллион 337 тысяч человек; против 2700 немецких танков и САУ – наших 3306; против десяти тысяч орудий и миномётов наших – 20 220 стволов; против 2500 самолётов люфтваффе наших 2650.

Таким образом, даже на стадии подготовки к решающему летнему сражению 1943 года Сталин дал понять и Гитлеру, и всему миру, в том числе и союзникам, которые продолжали затягивать сроки открытия второго фронта в Европе, что позиционную войну Советский Союз в сущности выиграл. Победа же на поле боя – всего лишь вопрос времени.

В дни подготовки к наступательной операции на орловском направлении, которая должна была, по замыслу Ставки, вытекать из оборонительной операции и которая получила кодовое название «Кутузов», Жуков побывал на северном участке Курской дуги. Там с ним произошла вот какая история.

Случилось это 11 июля 1943 года в разгар Курской битвы в полосе обороны Брянского фронта. Командующий фронтом генерал Попов[162]162
  Маркиан Михайлович Попов (1902–1969) – Герой Советского Союза. Родился в станице Усть-Медведицкой области Войска Донского. В РККА с 1920 года. В 1921 году окончил Псковские пехотные курсы. В 1924 году – курсы «Выстрел». Служил в войсках на командных должностях, преподавал. В 1936 году окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе. Находился на штабной работе. В 1940 году – генерал-лейтенант. В январе 1941 года – командующий войсками Ленинградского ВО. В начале войны командовал войсками Северного и Ленинградского фронтов, 61-й армией. В 1942 году командовал фронтами и армиями. В 1943-м – Резервным и Брянским фронтами. Генерал армии. Командовал войсками Прибалтийского фронта. В 1944 году был понижен в звании и должности за злоупотребление спиртным. В 1945 году – командующий войсками 2-го Прибалтийского фронта. После войны командовал рядом ВО. В 1953 году вторично получил звание генерала армии. Награды – пять орденов Ленина, три ордена Красной Звезды, два ордена Суворова 1-й степени, два ордена Кутузова 1-й степени, орден Красной Звезды, орден «Знак Почёта». Оставил мемуары.


[Закрыть] и его оперативный отдел определяли участок для предполагаемого прорыва с последующим вводом в дело танкового корпуса. Жуков, прежде чем отдать приказ Ставки о наступлении, решил лично удостовериться в пригодности местности для танкового манёвра. Машину оставил в лесу в километре от передовой.

Из рассказа начальника охраны Бедова: «Уже у самой передовой сказал: “Теперь вы останьтесь, а я один…” Надо было ему убедиться, что местность для рывка танков выбрана без ошибки. Пополз. Я – за ним. У нейтральной полосы Жуков внимательно осмотрел местность. Вдруг начали рваться мины – видно, немцы заметили нас. Одна – впереди, другая – сзади. “Третья будет наша!” – крикнул Жуков. Я рванулся и накрыл маршала своим телом. Мина разорвалась в четырёх метрах, к счастью, на взгорке – осколки верхом пошли. Но взрывом нас здорово тряхнуло – мы оба были контужены. Георгий Константинович потерял слух на одно ухо. Осмотревший его в Москве профессор сказал, что надо лечь в госпиталь. “Какой госпиталь! Будем лечиться на месте”, – ответил Жуков».

Именно на этом участке манёвренная группа Брянского фронта стремительным ударом разрежет немецкие порядки. Войска хлынут в брешь, углубятся в оборону противника до 200 километров, освободят Брянск, Бежицу, форсируют реки Сож и Десна.

Начало битвы Жуков, как известно, встретил в штабе Центрального фронта у Рокоссовского. И пробыл там до 9 июля. Впоследствии маршал Рокоссовский зачем-то исказит правду истории, написав в своих мемуарах, что Жуков отбыл из его штаба через несколько часов после артподготовки.

Именно здесь Жукова застал звонок Верховного: срочно ехать в штаб Брянского фронта и вводить в дело ударные силы на северном участке Курской дуги.

В апреле 1965 года Жуков прочитает мемуары своего боевого товарища и бывшего командующего войсками Центрального фронта Рокоссовского, обнаружит там неточности. Он сразу же поймёт природу этой забывчивости и напишет в письме Рокоссовскому: «Описывая подготовку войск Центрального фронта к Курской битве, Вы написали о выдающейся роли Хрущёва Н. С. в этой величайшей операции. Вы написали, что он приезжал к Вам на фронт и якобы давал мудрые советы, “далеко выходившие за рамки фронтов”. Вы представили в печати его персону в таком виде, что Хрущёв вроде играл какую-то особо выдающуюся роль в войне. А этого-то, как известно, не было, и Вы это знали.

Как Вам известно, с Хрущёвым приезжал и я. Напомню, что было на самом деле: был хороший обед, за которым Хрущёв и Булганин крепко подвыпили. Было рассказано Хрущёвым и Булганиным много шуток, анекдотов, а затем Хрущёв уехал в штаб Воронежского фронта, а я остался во вверенном Вам фронте, где отрабатывались вопросы предстоящей операции с выездом в войска. Надеюсь, этого Вы ещё не забыли».

Да, партийцы выпили и закусили, побалагурили и – спать. А солдатам надо было воевать. Жуков напомнил своему сослуживцу, что в июле 1943-го приезжал в его штаб не на стерлядь, как партийцы, а работать.

Рокоссовский писал свои мемуары, конечно же, с оглядкой на те обстоятельства и те нравы, которые царили тогда. А главным обстоятельством был Никита Сергеевич Хрущёв. Чтобы мемуары увидели свет, надо было считаться с этим обстоятельством. И свет они, конечно же, увидели. Книга «Солдатский долг» вышла в Воениздате в 1968 году. Правда, в урезанном виде. Военная цензура работала, как муравей. Книга, в восстановленной редакции, считается одной из лучших в ряду маршальских мемуаров.

Следует заметить, что и наш герой сходит по воду с тем же ведром: он будет писать «Воспоминания и размышления» уже в эпоху Брежнева и, по примеру Рокоссовского, тоже будет нуждаться в «мудрых советах» партийного товарища. Правда, тот товарищ рангом оказался куда ниже, и поэтому эпизод будет выглядеть совсем нелепым. Так что, как говаривали в Стрелковке: что в людях ведётся, то и нас не минует…

Американский историк Майкл Кайдин написал о Курской битве и роли Жукова в этом грандиозном событии: «Философия человека, который будет командовать советскими силами в Курской битве, была совершенно ясна ещё до того, как немцы начали атаку. Присутствие Жукова кардинально повлияло на ход сражения. Именно поэтому Манштейн был твёрдо уверен в том, что операция “Цитадель” не должна была проводиться. Манштейн знал, что в присутствии Жукова, и особенно с учётом двухмесячной отсрочки операции, оборона Красной Армии будет настолько сильной, что сокрушить её будет невозможно. Но было уже слишком поздно, и Манштейн пошёл на роковой штурм.

…Никто никогда не называл его добрым. Он едва ли делал что-либо такое, что бы отдалённо напоминало это представление. Действительно, он казался даже больше машиной, чем человеком, полностью посвящавшей себя тому, что должно было, по его мнению, быть сделано. Он относился совершенно равнодушно к смерти, независимо от количества погибших и от того, умирали ли враги или его собственные люди. Только одно имело значение для маршала Георгия Жукова – цель.

Он признавал только одного бога – полную преданность своему долгу. Хуже его неудовольствия мог быть только расстрел. Он не принимал никаких извинений и сам не приносил их никому. Он был выше всего, за исключением тщательности и дотошности в своих действиях. Он не оставлял ничего на волю случая и наказывал, иногда с ужасными результатами, своих подчинённых, которые его подводили.

Тем не менее никто в той же степени, что и он, не был ответствен за неудачи Германии. Он побеждал немцев везде, где сталкивался с ними. Он никогда не требовал от своих подчинённых низкопоклонства, но он заслужил их непоколебимое уважение. Он был жёстким, талантливым, блистательным.

…В каждом бою Жуков командовал более чем миллионом людей, обычно двадцатью или более армиями каждый раз. Число танков под командованием Жукова было огромным. С начала Курской битвы у него в распоряжении имелись первые русские самоходные установки. Он не просто использовал массовые артиллерийские обстрелы, он верил в эффективность плотных, непрекращающихся обстрелов. Он широко использовал тактику дальнего боя везде, начиная от миномётных обстрелов и заканчивая массированными ракетными обстрелами.