Текст книги "Прииск «Безымянный»"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Моя фамилия вообще-то Сазонов, – закусывая таким же бутербродом, сказал Николай. – Я работаю техником-коллектором в Томпонской партии. Если что, обращайся, я тут всех знаю, помогу.

– И рабочих?

– И рабочих тоже. А что тут такого? Поработаешь с моё, и ты всех узнаешь.

Из сетки-авоськи Николай вытащил большую мёрзлую рыбу. В тепле от неё пошёл пар, и из белой, покрытой изморозью, она стала превращаться в серебристую с блестящей чешуёй.

– Сейчас мы будем есть строганину, – словно со сцены продекламировал Николай.

– Если не пробовал, то за это надо будет выпить отдельно. – В предвкушении удовольствия он потирал свои сильные руки. – Это чир, но у меня ещё есть нельма. Сейчас дойдёт и до неё очередь.

– Интересно, – только и произнёс Иван, с удивлением смотревший на мёрзлую рыбу.

Николай снял с неё шкуру с чешуёй и, поставив на попа головой вниз, грудью придавил к столу. Держа нож в обеих руках, стал строгать со спины. Из-под лезвия, закручиваясь спиралью, полезла тонкая полоска, похожая на стружку. Вначале «стружка» была коричневатой, а потом пошла белая, как лист бумага.

– Вон та первая самая жирная, – сказал он, не отрываясь от процесса, – сейчас ты это сам оценишь. Что смотришь? Можешь есть, бери пробуй. – Настрогав алюминиевую миску рыбы, он принёс тарелку с солью и туда же насыпал чёрного перца. – Теперь можно приступать. Под строганинку пропустим ещё по кружке.

За разговорами о жизни на Севере и о работе незаметно пролетело время. Ивану стало жарко, лицо раскраснелось, на носу выступили капельки пота.

– Жить тут в общем можно, но зимой тоскливо, морозы давят, – рассказывал подвыпивший Николай. – Если выдержишь, то останешься, а нет – сам сбежишь. Когда людям не климат, они находят сто причин, чтобы убежать на материк. Как ни странно, таких мне даже жалко. Я думаю, они нигде себя не найдут, потому что везде надо не просто работать, а пахать. Себя нужно проявить, показать специалистом своего дела, которому тебя учили, тогда ты будешь везде на коне.

То же самое Ивану говорили в институте, такие же слова он услышал от Кригера в Магадане и вот теперь об этом же сказал Николай.

«Несомненно, все они правы, но как себя проявить? Тут без меня народу хватает и, наверно, каждый хочет показать себя с лучшей стороны».

Такие мысли возникали давно, он считал своим долгом внести посильный вклад в освоение этого громадного региона, называемого Колымой. Оставив икру, Иван навалился на строганину.

– Весьма недурно! Кто бы мог подумать, что сырая рыба окажется такой вкусной.

Во время выпивки Иван рассказал, как чудом уцелел в авиакатастрофе и выбрался из тайги. Николай слушал, не перебивая, а когда тот закончил, со слезами на глазах пожал ему руку.

– Ну, ты герой! – сказал он с восхищением. – За такой подвиг тебя нужно наградить: отправить на курорт.

– Я только оттуда, – тяжело вздохнув и о чём-то задумавшись, ответил Иван. – Вот, видишь, ещё сало не доел.

После очередной кружки он сильно захме¬лел и впал в прострацию. Сколько пробыл в таком состоянии, совершенно не помнил. Проснулся на следующий день от холода. Голова раскалывалась на части, хотелось пить. В ведре был лёд.

Кое-как растопив печку и приведя себя в порядок, Иван пошёл в контору. Так же, как в Магадане, его пригласили к начальству.

Глава 13. В геологическом отдел

Результаты экспертизы на проект долго ждать не пришлось. Через неделю Закатову позвонила секретарь и попросила зайти в геологический отдел к Максиму Маратовичу Архипову.

– Прочитал я ваш проект, – поздоровавшись, сразу начал Архипов. – Занятно, очень занятно. – Он внимательно посмотрел на Фёдора, видно, примеряясь к нему. – Фёдор Степанович, скажите, пожалуйста, а почему вы выбрали именно эту площадь? – Архипов показал на карту, лежавшую перед ним. – Здесь уже проведена геологическая съёмка пятидесятитысячного масштаба. Площадь довольно хорошо опоискована, а вы снова собираетесь выходить туда. У вас нет никаких оснований на постановку работ. Никаких признаков золотоносности. Никаких! Там пусто, как в барабане.

Архипов постучал пальцами по столу, и этот стук тяжелыми ударами дошёл до сознания Закатова.

«Я так и знал, что он придерётся к моей площади», – подумал Фёдор, а вслух сказал:

– Геологическая съёмка, которая там проведена, в основном, выполнила свою задачу и более того – открыт ряд проявлений редкометальных пегматитов, но мне она практически ничего не дала.

– Что вы имеете в виду?

– Работы показали повышенный фон пород района на золото и ряд элементов-индикаторов2. Большего наши предшественники, к сожалению, не добились. Впрочем, ничего удивительного. Они провели весь комплекс работ, регламентированный инструкцией по геологической съёмке, а та инструкция не предусматривает поисков таких объектов, которые мы ищем.

– Я что-то не совсем вас понимаю, – сказал Архипов. – Инструкция рассчитана для всех геолого-съемочных работ и до сих пор ни у кого претензий к ней не было.

После встречи с Федотовым Закатов узнал много нового о зеленокаменных поясах и сейчас чувствовал себя довольно уверенно, поэтому был настроен только на победу.

– К величайшему сожалению, она устарела. С таким шагом опробования, который был задан при съемке, найти оруденение проектируемого мной типа практически невозможно. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена – рудные тела несоизмеримо малы по сравнению с разрезами вмещающих пород.

– Молодой человек, ничего нового вы не изобрели: рудные тела везде несоизмеримы с вмещающими толщами. А причём тут инструкция? Я что-то вас не понимаю.

– Простите, я имел в виду, что тела маломощные и вследствие этого не были опробованы и оказались пропущенными. Кроме того, в то время никто даже не мог предположить, что среди гнейсов залегают какие-то зеленокаменные образования, которые могут содержать золотое оруденение. Предшествующими работами эти толщи похоронены среди мощных полей гнейсов. Вы посмотрите, пожалуйста, на эту геологическая карту. Она вся розовая. – Закатов показал на стену, завешанную разными картами и таблицами. Полстены среди них занимала знакомая ему разноцветная геологическая карта Якутии. Западная часть Алданского щита, куда он ткнул указкой, была покрашена красновато-розовой краской. – Это, значит, там нет интересующих нас зеленокаменных пород, – продолжал он уверенно. – Но уже сейчас ясно, что это не так. О перспективах площади можно будет говорить только после того, как мы получим всю имеющуюся информацию. Это довольно приличный объём работы, на который потребуется не один месяц. Надо будет тщательно проанализировать все старые отчёты и полевые дневники исполнителей. По дневникам мы восстановим маршруты геологов и заново построим геологическую карту района с учётом интересующих нас пород.

– Карта на ту площадь и без вас уже построена. Я имею в виду Государственную геологическую карту. Могу напомнить – это лист Петрова. Знаете такого?

Фёдор молча кивнул и продолжил:

– Карта Петрова составлена так же, как все другие, поэтому совершенно не отражает действительной картины: там не показаны породы, слагающие зеленокаменные пояса, а они там есть.

– Откуда вам известно, что они там есть? Вы же там не были.

Любой другой мог растеряться, но Закатов был готов к этому непростому разговору, от которого могла зависеть судьба предстоящей работы. Собрав всю волю в кулак, он уверенно сказал:

– Недавно мы дешифрировали аэрофотоснимки и даже, не используя материалов предшественников, выделили интересующие нас структуры, сложенные зеленокаменными породами.

– Вы хотите сказать, что при составлении геологической карты их пропустили. Съёмщики были настолько глупыми и неподготовленными, что не увидели того, чего, по-вашему мнению, не увидеть невозможно.

– Максим Маратович, я не ставлю вопрос ребром. Несомненно, они их видели, так как в разрезе они отмечены, только не знали, куда их отнести. Воспользовались тем, что тела маломощные, не показали их на карте. Так они и попали в мощную толщу гранитогнейсов докембрия, бесперспективную на золотое оруденение. Этими породами надо специально заниматься, но, когда они составляют незначительный объем среди всех разностей, ими можно пренебречь.

Архипов снова застучал по столу. Было видно, что он осмысливает услышанное. Сообщение молодого геолога заставило его задуматься.

– Интересная у вас логика, Фёдор Степанович. Породы эти есть, их видели, но не вынесли на геологическую карту. Вы всё списываете на предшественников.

– К сожалению, пока я не могу этого доказать, но как только мы вынесем все данные с результатами анализов на свою карту, сразу станет понятно любому, о чём идёт речь. Это прояснится уже до полевых работ.

– Хорошо, я вас понял. Надеюсь, увидеть эту карту. А вы не боитесь, что захлебнетесь в информации? Это же огромный объём работы, который под силу только большой геологоразведочной партии, а вас раз, два и обчёлся. Вообще кидать камни в чужой огород – не благодарное занятие, смотрите, а то геологи намнут вам бока.

На душе у Закатова полегчало: Архипов согласился с тем, что он сказал.

«Пока всё идёт нормально, только бы его куда-нибудь не понесло вразнос».

– Как я понял из вашего проекта, анализы, выполненные разными методами, совершенно не сопоставляются, – продолжил Архипов, – а вы хотите их выносить на карту. Зачем?

– Они не сопоставляются между собой и не работают до одной десятой грамма на тонну породы, а если содержания золота выше, тут нет проблем. Только таких значений, к нашему величайшему сожалению, мало. Ещё следует учесть, что многие анализы были получены уже после сдачи отчёта и потому в него не вошли. Мы их найдём и непременно используем.

Было видно, что Архипов основательно проработал проект Закатова и разобрался с проблемой определения золота. Сделав определённые выводы, он по-своему интерпретировал приведённые данные.

– Фёдор Степанович, чем больше я вас слушаю, тем больше всё это мне напоминает комариные укусы. Ваш проект не выдерживает никакой критики, вы делаете из мухи слона.

«Вот тебе и убедил, – мелькнуло у Фёдора в голове. – Я думал, он со мной во всём согласен, а оказывается, всё только начинается».

– Для такой серьёзной работы, как ваша, нужны эталонные объекты, – продолжал Архипов. – По-хорошему, на них следовало бы отработать методику, и только после этого можно было бы приступать к самой работе, то есть, переходить к площадным поискам. Или, если вам так будет более понятно, нужна определенная стратегия, без которой, как на фронте, никуда не денешься.

Об этом же Фёдору говорили Мамедов и Фишкин, считавшие, что всё упирается в отсутствие таких объектов, по которым можно было бы составить модель месторождения, какое он собирался искать. То же он услышал от Ачагырова.

– Я не против, но где их взять? Они пока не существуют. Вы же сами знаете, у нас нет ни одного подобного месторождения. Поэтому по ходу поисков мы будем нарабатывать методику. Интересующие нас структуры теперь известны, золото этого типа может быть только в них. Вот вам тактика и стратегия.

– Не иронизируйте, пожалуйста, – урезонил его Архипов, усмотревший в словах Фёдора подколку, брошенную в его адрес. – В вашей работе, молодой человек, даже не просматривается положительный результат. Пока, к сожалению, я вижу только распыление государственных средств. Они пригодятся нам для других нужд: нерешенных проблем, требующих внимания, у нас и так достаточно. Ну, скажите мне, пожалуйста, разве может небольшой отряд провести заверку таких больших площадей?

«Вот куда он снова повернул. Теперь, значит, вся проблема заключается в отсутствии кадров».

– Я считаю, что соваться туда пока незачем. Время для поисков этого золота ещё не пришло, вы сейчас наломаете дров, а мы потом будем расхлёбывать. Дополнительные проблемы нам не нужны.

Подсознательно Закатов понял, что скоро может наступить перелом в их разговоре, после которого обратной дороги не будет. Такое он однажды уже испытал, и теперь не хотел повторения. Надо было спасать положение. Решение пришло само собой.

– Конечно, у вас хватает своих проблем, – съязвил Фёдор. – У вас есть свои перспективные объекты, вам нужен прирост запасов – это всё привычно, а новое – зачем вам новое? Спокойней отсидеться до пенсии, а дальше хоть трава не расти. Подождём ещё лет двадцать, авось кто-нибудь за нас всё сделает. Зачем рисковать.

На крупном лице Архипова выступили багровые пятна. Уголки губ задрожали. Фёдор подумал, что задел его за живое, и не ошибся.

– Молодой человек, не утрируйте, пожалуйста, у вас, кроме амбиций, за душой пока ничего нет, а вы… – От возмущения он даже поперхнулся. – Вначале нужно наработать материал, а потом выходить на люди. Это вам не пыль сдувать с пряников. Нашёлся тут, понимаешь ли, великий специалист и начинает меня учить, как надо работать. А сам-то что ты можешь? Ничего ещё не сделал, а уже выступаешь. Мне и без твоих проблем есть над чем голову поломать. Между прочим, ко мне недавно заходил Шурковский. – Он усмехнулся. – Твой бывший начальник говорил, что хотел предложить тебе интересную тему по оловоносности Южноянского района, а ты сбежал.

– Не сбежал, а ушёл, – поправил его Фёдор, ни сколько не удившийся этому сообщению.

– По-моему, это одно и то же. Он, видишь ли, сдрейфил, а теперь чего-то корчит тут из себя, – с презрением сказал Архипов. – Везде надо работать, просто так ничего к тебе не придёт. – Он ещё долго возмущался, не давая вставить ни слова. Эксперта можно было понять – на этом месте он оказался не просто так: первооткрыватель месторождения, лауреат Государственной премии, Заслуженный геолог и прочее и прочее было в его послужном списке. А тут приходит какой-то мальчишка и начинает проталкивать свою проблемную работу, с которой потом хлопот не оберёшься. Когда Архипов замолчал, Фёдор невозмутимо сказал:

– Почему вы говорите, что у меня ничего нет? В проекте нашли отражение все основные моменты, о которых я вам говорил. Разрешите я напомню. – И не дожидаясь ответа, Закатов спокойно начал. – Мы обобщили все имеющиеся геологические материалы и провели типизацию разрезов наших структур с известными месторождениями мира. В результате этого появились перспективные площади, показанные в проекте.

– Видел я ваши площади. Кроме нескольких проб с единичными знаками золота и ваших соображений, ничего там больше нет. Этого мало, молодой человек. Как эту тему утвердил научно-технический совет вашей экспедиции, я диву даюсь. Материал сырой, совсем не проработан. Я поговорю с Ильёй Моисеевичем, пусть ваш проект рассмотрят ещё раз. Не нравится он мне.

В кабинет тихо вошла молодая женщина и села за соседний стол. Закатов с ней постоянно встречался на автобусной остановке. В последнее время они даже стали здороваться, но он не знал, что она работает в одном отделе с Архиповым.

– Вы смотрели отчёт Миронова? – не обращая на неё внимания, спросил Архипов Фёдора.

– Да, конечно, я его хорошо помню, впрочем, как и все остальные. – Он улыбнулся, посмотрев на женщину.

– Так вот, – Архипов вытащил из сейфа потёртую толстую книгу. – В этом отчёте написано, что район бесперспективен. Не нашли геологи там золота. А вы думаете, они глупее вас? Ошибаетесь, Миронов теперь член-корреспондент академии наук, светило мирового масштаба. Дмитрий Алексеевич ездит по Международным конференциям и ещё он консультант Министерства геологии.

– И профессор, – добавил Закатов.

– Совершенно верно, он ещё и профессор. Вот видите, какие люди там работали! И у них ничего не получилось. Обратите внимание, не получилось не потому, что они не умели работать, а потому, что там пусто. А искали в те времена не в пример теперешним. Тогда все шлиховать умели, документацию вели грамотно. Посмотришь полевые дневники – просто загляденье, как произведение искусства. Подробные описания, красивый почерк, рисунки один другого краше! А сейчас что получается: выпускник института лоток в глаза не видал. В дневнике пишет, как курица лапой, сплошные помарки и исправления. Кстати, отчёт Лагунова вы смотрели? – неожиданно спросил он молодого геолога.

– Конечно, как все отчёты по этой площади, которые есть в наших геологических фондах. Ещё не помешало бы съездить в фонды Читинского геологоуправления, но сейчас нет возможности.

– Так вот, у Лагунова написано то же самое, что у Миронова: нет там золота. Вот смотрите.

Архипов вытащил ещё одну толстую книгу в потёртом переплёте и открыл страницу, где лежала закладка. Это место Закатов знал наизусть. Там было сказано, что в двух левых притоках Айана геологи нашли единичные знаки золота. В отчёте приводилась его характеристика и даже рисунок, сделанный при просмотре под микроскопом. Только это золото было найдено на другой территории. О результатах поисков на его площади в тексте даже не упоминалось, что можно было понимать так: поиски провели, но ничего не нашли. Архипов это хорошо знал, поэтому и показал отчёт. Увидев реакцию Закатова, он отодвинул его в сторону.

– Ладно, давайте дальше. Смотрите. – Архипов положил на стол ещё три толстые книги. – У Васина пусто, у Петрова пусто и у Кириченко тоже ничего нет. Получается, ни у кого нет золота. Что же, по-вашему, они тоже шлиховать не умели?

– Я так не думаю.

– И я такого же мнения, – сказал Архипов. – А раз шлиховать они умели, отработали на совесть, пропустить ничего не могли. Значит, всё очень просто: нет там золота.

Он внимательно посмотрел на Закатова и продолжил:

– Обратите внимание, у всех пусто. Вот только один Брукс выбивается из этого ряда: в трёх пробах он установил единичные знаки золота. Но это ещё надо проверить, почему у всех пусто, а у него, видите ли, сверкнул металл? Так не должно быть. И вы, я вижу, сразу ухватились за эти результаты, и теперь морочите мне голову. Привязываете их к мифическому зеленокаменному поясу. Так?

– Я не морочу голову, а говорю, что эта площадь выделена по многим признакам и, в том числе, с учётом результатов, полученных Бруксом. Думаю, он, как никто другой, понимал, что надо искать не самородки, которых там нет и не должно быть, а мелкое золото. Вот поэтому у него всё получилось.

– Да ничего у него не получилось! – махнул рукой Архипов.

Из реплики было непонятно, что он имел в виду: поиски золота или его карьеру. В этот момент Иван думал о спасении своего проекта, поэтому слова ведущего геолога пропустил мимо ушей.

– Максим Маратович, почему вы не хотите признать, что на основании данных признаков эта площадь перспективна на поиски древнего золота? Вы всё время пытаетесь доказать мне обратное, как будто я ваш злейший враг.

Неожиданно Архипов улыбнулся во весь рот, и, посмотрев на сидевшую женщину, сказал:

– Такая у меня работа, молодой человек. – Должен же кто-то быть оппонентом. Если его нет, то грош цена любой затее. Можно было бы ещё вас заслушать на нашем территориальном научно-техническом совете, но теперь я вижу, проблема, которой вы занимаетесь, – не мертво рождённый ребенок. Ваш проект вполне аргументированный, а вы достаточно хорошо владеете материалом. Я не против постановки данной работы, – неожиданно подытожил Архипов. – Желаю удачи!

Глава 14. На БАМе

Решением научно-технического совета геологического управления тему Закатова утвердили, и в его жизни начался новый этап. Нужно было готовиться к полевым работам – к тому, ради чего он заварил эту кашу.

– На той площади тебе не обойтись без внутреннего транспорта, – при очередной встрече сказал Фишкин. – На юге Якутии лошадей днём с огнем не сыщешь, да они и не потянут – травы мало, там нужны олени. Так что придётся тебе, дорогой товарищ, ехать в Усть-Нюкжу заключать договор с совхозом на аренду вьючных оленей. Правда, от нас эта Нюкжа всё равно, что на краю света: надо лететь с двумя пересадками.

Попутно Фёдор хотел решить ещё одну проблему: заехать в деревню охотника Охлопкова. Фишкин не возражал.

– Может, к решению истории с Охлопковым подключить краеведов. Чем чёрт не шутит: вот возьмут и что-нибудь накопытят. Сам понимаешь – одна голова хорошо, а всем миром лучше, – перефразировал он известную поговорку.

Фёдору несказанно повезло: в Чульманском аэропорту, откуда он должен был лететь в Тынду, объявили посадку на самолёт, вылетающий спецрейсом в Усть-Нюкжу. Пристроившись к бамовским строителям, через два часа он был на месте.

Вокруг стоял заснеженный лес. По террасе реки Нюкжа в разные стороны разбегались дороги, и по ним взад-вперёд сновали большегрузные красно-оранжевые «Магирусы», отсыпавшие железнодорожную насыпь в сторону посёлка Хани, стоявшего под перевалом через Каларский хребет. Стройка века добралась и до этого некогда глухого таёжного уголка, где ещё совсем недавно, кроме охотников и оленеводов, не было никого.

При виде этой грандиозной стройки у Фёдора возникло впечатление, что он попал из тыла на передовую, где бойцы идут в атаку, а вокруг взрываются снаряды, двигаются колонны военной техники. Щитовыми домами и разнокалиберными вагончиками была забита вся долина Кабактана, впадавшего в Нюкжу. За отсутствием свободного места дома полезли на гору. Стайками и по одиночку они опоясывали крутой склон, образуя ступеньки. Самые хозяйственные строители оградили свои «усадьбы» штакетником, вровень с которым сейчас лежал буровато-серый снег. На крыше одного бамовского вагончика Фёдор увидел теплицу, закрытую прозрачной пленкой. Внутри горел свет, и зеленели какие-то растения.

Чтобы сократить путь, он свернул с накатанной дороги и, пройдя по тропинке, вышёл на замёрзшую Нюкжу. Возле очередной лунки, где недавно рыбачили, тропинка неожиданно оборвалась. Назад Фёдор возвращаться не стал и оказался по пояс в снегу. Вокруг стояла тишина. За рекой среди серых лиственниц кое-где зеленели сосны и ели, из-под снега выглядывали кусты ерника. По глубокому снегу он пересёк безмолвную долину реки и снова попал на наезженную дорогу. Больше Фёдор не срезал, и вскоре с косогора до него долетел запах дыма, а потом показались утонувшие в снегу дома. Над их крышами вился сизый дымок. Глухая таёжная деревня стояла на стрелке, образованной скованными льдом Олёкмой и Нюкжей.

«Красота-то, какая! – невольно вырвалось у парня. – Настоящая таёжная деревня».

Фёдор успел к концу рабочего дня. В конторе совхоза было многолюдно и шумно, но говорили в основном по-эвенкийски. Как он понял, выдавали зарплату, и некоторые уже были навеселе.

– А почему Фишкин не приехал? – узнав, что он из знакомой ему экспедиции, спросил председатель совхоза. – Он каждый год работает с нашими оленеводами. Передавай ему привет, – и добавил:

– Я тебе дам Сашку Тараканова, он недавно пришёл из армии. Хороший парень и совсем не пьет.

В Ан-2 качало, шум работающего двигателя врезался в сознание, напоминая о действительности. Внизу проплывали заснеженные леса и реки, а над ними висели облака. Как Закатов ни старался – три дня пришлось просидеть в Тындинском аэропорту. На единственный рейс, выполнявшийся дважды в неделю, образовалась очередь. С проблемой транспорта, о которой говорил Фишкин, пришлось столкнуться наяву. Фёдор смотрел вниз, а мысли снова возвращались к Охлопкову.

«Что же его заставило совершить такой героический поступок? Иначе это никак не назовёшь. Золото во все времена играло роль денежного эквивалента: его можно было продать или поменять на товар, вложить в него деньги. Словом, на нём можно было хорошо заработать, а тут вдруг старатель, работающий ради этого металла, сдаёт его государству, да притом безвозмездно. Это выглядит просто кощунственно и совершенно нелогично. Человек, живущий постоянно в тайге, должен сам себя прокормить и одеть. А как это сделать, если нет источников дохода? Добыть пушнину, грибы, ягоды, какие-нибудь корешки или травы и продать. Если есть золото, можно, конечно, продать его. Другого способа заработать деньги я не вижу. А что делает Охлопков? Он просто так отдаёт свои деньги, на которые мог бы что-нибудь приобрести…»

Самолёт попал в воздушную яму. Комок подошёл к горлу. Быстрыми движениями Фёдор стал разворачивать гигиенический пакет, но через мгновенье падение прекратилось.

«Ну, слава Богу, а то, чего доброго, не долетишь до этой глухой деревни, – зажав в руке смятую бумагу, подумал парень. – Вот народ будет смеяться, скажут: „Сидел бы на месте, ничего бы не случилось, так нет, куда-то попёрся“. – Про себя он улыбнулся, и мысли снова вернулись к Охлопкову. – Со старателем определенно что-то не так или, может быть, я чего-то не понимаю. Скорее всего, это золото он сдал для того, чтобы привлечь внимание властей к тому району. „Вот, мол, смотрите, товарищи большевики, сколько золота валяется у вас под ногами. Давайте его поднимем“. Если он его сдал в качестве приманки, тогда всё сходится. Но зачем привлекать внимание к тому, что можно поднять самому? Тут нет никакой логики. Что же всё-таки подтолкнуло его на этот подвиг? Может, сбежал с прииска и, чтобы легализоваться, совершил благородный поступок. Конечно, предварительно отсыпав большую часть себе».

Так ни к чему и не придя, Фёдор прилетел в Учур. Деревня Охлопкова вытянулась вдоль скованного льдом Алдана. Хвосты дыма, тянувшиеся вверх по течению реки, указали на расположение строений. С виду это был обычный таёжный поселок, жители которого занимались охотой и земледелием. Рубленые из круглого леса дома, крытые шифером и очень редко оцинкованным железом, стояли среди леса и на открытом месте. Некоторые из них украшали резные наличники и ставни. В центре деревни возвышался памятник вождю пролетарской революции, изменившей жизнь целой страны и провозгласившей лозунги в пользу рабочих и крестьян.

Прямо с самолёта Закатов отправился в поселковый совет. И первый, с кем там встретился, – был председатель Семён Иннокентьевич Охлопков. Оказалось, что он внук того самого Егора Охлопкова, ради которого он сюда прилетел.

«Тут, и правда, как говорил Шурковский, куда не плюнь, одни Охлопковы».

Семён был щуплым на вид, но жилистым мужчиной азиатской внешности. Короткие чёрные волосы ёжиком, на скуластом лице светились чёрные глаза, в которых угадывалась природная хитринка. На нём был нарядный тёмный костюм со светлой рубашкой и ярким полосатым галстуком. Спокойный с виду, Охлопков внутренне был заряжен. На вид председателю было за сорок. Отложив все дела, он занялся с Фёдором. Появление в деревне любого человека из города уже было событием, а если он приехал из-за его родного деда – выходило за пределы понимания.

– Егор один во всём нашем роду был старателем, значит, он вас интересует, – тайком изучая приезжего, сказал председатель. – После революции он мыл золотишко в тайге. Говорят мал-мал, разбогател мой дед.

– Как это?

– Ну, маленько, значит, – уточнил тот. – На заработанные деньги Егор построил добротный дом, в котором мы жили долго. А я его старший внук, правда, своего деда никогда не видел, но кое-что о нём слышал. Родственники рассказывали, что он был отчаянным человеком. Из Алдана пешком ходил в Якутск. Туда на машине за день не доедешь, а он пешедралом. Во, какой у меня был дед!

Охлопков младший поднял голову от стола и с важным видом посмотрел на Фёдора.

«Вот, мол, знай наших, – читалось в его взгляде. – Мы хоть и живём в тайге, но стоим многих городских».

– А зачем? – прервав любование собой, спросил его Фёдор.

– Да кто его знает, так бабушка говорила. Я запомнил её слова. Я же тогда был пацаном, а потом бабушки не стало. Хотел бы спросить, да уже не у кого было.

Позвонили по телефону, и председатель куда-то засобирался.

– Прошу прощения, надо срочно ехать на электростанцию, – сказал он, поднимаясь. – У нас чепэ случилось. По дороге я завезу вас к своей сестре, может, она что вспомнит, а поеду обратно, заберу. Валентина обо всём позаботится.

Сестра Охлопкова работала учительницей в деревенской школе. Узнав, зачем приехал Закатов, она только развела руками.

– Ну что я могу сказать о своём дедушке, если его никогда не видела? Нет, Фёдор, я вам не помощница, разговаривайте с Семёном – он больше меня знает. Столько лет прошло, а вы хотите что-то найти. По-моему, это невозможно