Текст книги "Прииск «Безымянный»"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 20. Экспедиция на север

Было девять вечера, но солнце только приближалось к гори¬зонту. Наступал полярный день дли¬ной в целые сутки. Иван Брукс сидел посреди огромной кучи снаряжения и смотрел на видневшиеся вдали горы.

«Интересно, как же спать, когда вокруг тебя светло, как днём, и солнце не заходит? Вот тебе Заполярье!»

Схему заброски его партии начальник управления не утвердил, поэтому вместо бульдозера, которым собирались пробивать зимник, пришлось перегонять лошадей.

– Иван Петрович, обед готов, – услышал он Вадима Сергеева, самого молодого сотрудника партии, дежурившего по кухне.

Когда он подошёл, все уже сидели за длинным столом, наскоро сооружён¬ным из ящиков. Ждали только его команды. На многих были темно-синие телогрейки и чёрные шапки-ушанки, из-за чего они больше напоминали заключённых ГУЛАГа, чем геологов дальстроевской экспедиции.

– Ну что, мужики, полдороги мы уже одолели, и слава богу, без приключений, – подвинув к себе миску с дымящейся кашей, сказал Иван. – Пока всё идёт по плану. Нам осталось совсем немного, но это самая сложная часть пути. Тут уже техника ни при чём – теперь всё будет зависеть только от нас самих. – Ненужных проблем Иван старался избегать и, просчитывая разные варианты, останавливался на самом безопасном. В данном случае это был переход по тайге. – Быстрей бы уж пришёл Николай с лошадьми, а то через полмесяца, глядишь, и снег исчезнет, а вместе с ним и этот зимник. Потом реки выйдут из берегов. Только бы не подвели лошади!

– А почему они подведут? – откусывая горбушку хлеба, сказал завхоз Лапшин. – У нас на перегоне опытные мужики. Один только Сазонов чего стоит, а Костя Гаврилов! Я уже не говорю о наших конюхах – те, вообще, только лошадьми занимаются. Для них перегнать два десятка лошадей по зимнику, как два пальца …

Раздались смешки. После тяжёлой дороги никто не унывал – главным было то, что они оторвались от надоевшего за зиму посёлка и накопившихся домашних проблем.

– Не спорю, опыта им не занимать, но чего в жизни не бывает, – помешивал горячую кашу Иван. – Поэтому не станем плакаться в жилетку, а будем надеяться, что всё пройдет нормально. Как дойдём до места, обещаю обмыть нашу заброску. На этот случай я добыл бутылку спирта.

– Скажи, немного поболе, – не выдержал завхоз. – Бутылка спирта на нашу партию – всё равно, что ничего – только причаститься.

Остаток дня геологи занимались организацией своего кочевого быта. На берегу реки поставили две палат¬ки. В каждой установили по боль¬шой печке, какие стояли во всех помещениях экспедиции. На ветки стланика уложили оленьи шкуры, а на них разложили спальные мешки. Первая ночь прошла в разговорах, и только под утро все угомонились.

Через три дня, с задержкой на сутки, пришли перегонщики. Брукс впервые увидел низкорослых лошадок с длинной шерстью. Их арендовали в северном колхозе, который считался подшефным. Как он ни смотрел – не увидел одного конюха и не досчитался трёх лошадей. Заметив недоумённый взгляд начальника, Сазонов поспешил с объяснением.

– Васька Петров вернулся в деревню, ночью сбежали две лошади. Как дунули, только мы их и видели. Дикари! Кусаются не хуже собак, да ещё брыкаются, а работать не хотят. Если Васька не перехватит беглецов по дороге, придётся возвращаться до самого табуна. Тогда он придёт только через неделю-полторы.

Утром стали обучать лошадей. Про якутских лошадок говорили, что они неторопливы и спокойны, поэтому Иван подумал, что проблем с ними не будет. Все лошади, которых пригнали, никогда не ходили под вьюком и боялись даже собственной тени. Их дрессировкой командовал Петя Васильев, невысокий круглолицый якут, числившийся в партии Брукса конюхом. Первым делом он подогнал сбрую, надел сёдла и, загрузив мешки с речным песком, стал приучать их ходить под вьюками. Поначалу все лошадки взбрыкивали, а самые строптивые устраивали настоящее представление. Чтобы сбросить вьюк, подбрасывали зад, цеплялись за деревья и, как подкошенные, падали на землю. В один «заезд» чуть не пострадал завхоз. Едва отскочив в сторону, рядом рухнула макушка сухого дерева.

Перед выходом все лошади были завьючены, но только тронулись, спальные мешки и баулы, как мячики, разлетелись в разные стороны.

– Ну что, так и будем воевать? – обратился к животным Иван. – Давайте заканчивайте это дело. Нам надо выходить. – И, странное дело, будто вняв его словам, лошади успокоились

Снег в тайге был не тронут, и на солнце блестел и искрился. От этого казалось, будто тысячи лучей отражаются от его поверхности. Пришлось надеть солнцезащитные очки. К концу второго дня геологи поднялись в верховье горной реки Силир, входившей в бассейн Яны. В горах русло реки заметно спрямилось, а по берегам из-под снега виднелись громадные валуны. Неожиданно долина расширилась, впереди заблестела вода. Целая река текла прямо по льду, образуя ручьи и промоины. Шедший впереди Сазонов сунулся со связкой лошадей в воду, но, намочив ноги, вернулся назад.

– Наледь. Было бы холодней, наморозили бы валенки, а так одна головная боль.

– Как наморозили? – ухватился за его слова подошедший Иван.

– Да очень просто: снимаешь один валенок и макаешь в воду. Когда образуется корка льда, замачиваешь второй, и так по три раза. Правда, после этого валенки становятся неподъемными, но зато не промокают.

Глава 21. Долгожданная удача

Согласно полученному заданию партии Брукса предписывалось изучить геологическое строение района и провести поиски полезных ископаемых. Сначала он решил выполнить рекогносцировочный маршрут, а после этого наметить план дальнейших действий.

Утром Иван встал ни свет, ни заря и, растопив печку, вышел из палатки. Солнце уже стояло так высоко, что можно было подумать – день давно наступил. Снег вокруг почти сошёл, но кое-где, как будто от старости, почернел и основательно просел. И только в затенённых местах и на северных склонах лежал почти нетронутым.

Хорошее настроение, пришедшее вместе с солнечным утром, не покидало Ивана весь день. Он осмотрел несколько разрезов, сложенных однотипными породами и, описав каждую толщу, отобрал пробы для эталонной коллекции, на которую будут ориентироваться другие. Брукс давно усвоил, как важно, чтобы все геологи называли одни и те же породы одинаково. От этого зависела правильная рисовка полевой геологической карты, и даже направление поисков.

Сразу после того, как прошёл ледоход и спала вода, начали полевые работы тремя маршрутными парами. Брукс ходил с Сергеевым в геолого-съёмочные маршруты, а все остальные – в поисковые. Подключили к ним и завхоза, освободившегося от основных проблем по устройству лагеря. Однако к решению начальника Лапшин отнёсся с явным недовольством.

– Я на маршруты не подписывался, я работаю по хозяйственной части, – начал он конючить, – на мне, в конце концов, вся база висит, за которой надо постоянно смотреть.

Пришлось Ивану его убеждать.

– Лёша, пойми меня правильно, мы не отдыхать сюда приехали. Дома можно где-то проволынить, отчего-то отказаться – сделают другие, а здесь мы одни. Ты сам знаешь, народу у нас не хватает, а задание, между прочим, никто не отменял. Поэтому, чем раньше мы начнём маршруты, тем раньше закончим и пойдём дальше. Я тебя ставлю только до прихода Костарева и Малеева, а там снова занимайся базой.

– А почему в паре с Сазоновым? – не унимался Лапшин. – Я бы лучше с Гавриловым, он же поисковик, а что Сазонов? Он всего-навсего коллектор.

Иван сказал, что они будут заниматься одним и тем же: отбирать шлиховые пробы из русловых от¬ложений и Лапшин нехотя согласился, но про себя ещё долго бурчал: «Тоже мне придумал: поставил в паре с Сазоновым, он ещё тот командир. Вот начальник..!»

В последнем маршруте во всех пробах Сазонова оказался касситерит. Понимая важность находки, Брукс отложил маршруты и, собрав всех поисковиков, пошёл разбираться. Первым делом заверили все аномальные точки. Для этого в местах отбора сазоновских проб заново отмыли шлихи. Результаты опробования сомнений не вызывали: касситерит был везде.

– Молодец, хорошо моешь, – сверив выход тяжёлой фракции в своих шлихах со шлихами Сазонова, сказал Иван. – У нас получилось практически тютелька в тютельку.

– Последние две пробы – работа моего ученика, – Сазонов показал на Лапшина. Потирая руки, тот засиял от счастья. – Правда, под моим непосредственным руководством, – добавил он, как бы между делом.

– Судя по рельефу, тут могла образоваться крупная россыпь, – пройдя по всей долине ручья, рассуждал Иван. – Для накопления обломочного материала лучших условий просто не придумаешь. Всё, что было вынесено из рудных тел, также оказалось в русле боковых ручьев и принесено сюда. А наличие пологих холмов в долине может свидетельствовать о значительной эрозии горных хребтов, прорезанных рекой,

Широкая долина со всех сторон была окружена горами с довольно пологими склонами, образуя значительную площадь водосбора.

– Согласен, – подтвердил Сазонов. – При выветривании рудные минералы должны были выноситься из коренных источников, переноситься водными потоками и накапливаться в этой впадине. Если они там были, значит, тут и остались.

Похожую долину я видел на Сырге, когда работал на Севере с Власовым. Только промышленной россыпи там не получилось. Сколько мы ни опробовали – содержания оказались невысокими. Вроде, перспективный район, а результаты отрицательные. Возможно, чего-то мы не доделали, но сами понимаете, план… Может, надо было ещё поработать, разобраться в чём дело, так домой спешили.

Результаты опробования из копушей превзошли все ожидания: во всех шлихах оказались не редкие зёрна, касситерита, какие были в некоторых пробах, отобранных на поверхности, а весовые содержания, свидетельствовавшие о том, что тут может быть приличная промышленная россыпь. Чтобы определить распределение касситерита на глубину, Брукс решил пробить шурф.

– Неясно, какая здесь мощность песков, но надо рассчитывать метров на пять.

Сазонов только покачал головой и заохал.

– Сейчас лето, порода оттаяла, поэтому шурф начнёт оплывать.

Через неделю пришло долгожданное подкрепление. Начальник партии был счастлив – теперь можно было не сомневаться, что задание выполнят. Как предполагал Сазонов, до метровой глубины проблем с походкой шурфа не возникло. Грунт выкидывали лопатой и крепили стенки шурфа брусками, выструганными из лиственницы. Потом пошла мерзлота – пришлось её размораживать и, как зимой, проходить на пожог. Для этого в забое разводили костёр и, когда огонь прогорал, выбирали оттаявший слой породы, больше походивший на жидкую кашу.

Проходчики с головы до ног были в грязи: лица, одежда – всё стало бурым, как глина. Выкидывать породу с глубины вскоре стало неудобно, и Сазонов соорудил ручной ворот, похожий на те, какие он видел на других участках, где работал. Ворот поставили возле шурфа и, породу, как из колодца, стали поднимать бадьей.

Каждую проходку высыпали отдельной кучей. Выкладки породы раскладывали вокруг устья шурфа по часовой стрелке, и Сазонов ставил на них колышки с указанными интервалами, из которых была порода. Проходчики отбирали из них пробы для промывки.

В середине августа начались первые заморозки, замолчали певчие птицы, утки и гуси стали собираться в стаи. А в начале сентября тайга полностью обнажилась, замёрзли мари, кочки стали твёрдыми, как камень, и при ходьбе трещали. Брукс спешил как мог, но, несмотря на все усилия, часть площади оставалась не заснятой. В последнее время он даже отменил камеральный день и подготовку к очередному маршруту. Теперь все «хвосты» накапливались до окончательной обработки материалов, когда надо будет подводить итоги полевых работ и готовить отчёт. Кроме руководства партией, голова начальника была забита всевозможными наблюдениями, которые нужно было разложить по полочкам и обобщить. Но самым главным Иван считал составление геологической карты.

После него придут другие, они будут искать полезные ископаемые, разведывать россыпи, или уточнять границы тех или иных образований, но все будут ориентироваться на его геологическую карту, закрывшую белое пятно в неизученном районе. Составленная его партией карта должна была внести существенный вклад в изучение громадной территории.

На горизонте розовела заря, чёрные тучи длинными языками расползались по голубому небу, заволакивая всё вокруг и угрожая снегопадом. Надвигалась зима.

Глава 22. Полевой отчет

После возвращения домой в экспедиции началась приёмка полевых материалов, принятая в геологии. Материалов набралось столько, что почти целый месяц его партия в полном составе доводила их до ума. Подчищали полевые книжки, заполняли журналы отобранных проб, составляли реестры для лабораторий. Но основная работа, как предполагал Иван, была с картой: надо было сбить каждый описанный пласт, каждое выделенное геологическое образование, закартированное разными исполнителями, и сделать так, чтобы они соответствовали общей схеме строения района. Этой работой полностью руководил Брукс.

И всё же, несмотря на то, что он контролировал исполнителей, и была разработана единая легенда, ляпов было больше, чем нужно. Перед самым выездом с поля он потратил несколько дней, чтобы разобраться с тем, что закартировано у Сергеева. Только после этого ему стало понятно – говорят они об одном и том же, но на разных языках.

Рабочий вариант карты был почти готов. Оставалось проверить тектонические нарушения, развитые на поверхности, которые вынесли с новых аэрофотоснимков, недавно полученных в спецчасти, и исправить названия некоторых пород.

Утром, когда дел было невпроворот, Брукса вызвали в спецчасть. Топографические карты и оружие, выдаваемое на полевые работы, он сдал сразу по возвращению, как было положено по инструкции, поэтому никаких грехов за собой не чувствовал и, открыв обитую железом дверь секретного отдела, спокойно спросил, зачем вызывали.

Каково же было его удивление, когда инспектор пригласил в соседний кабинет, где его ждал очередной «куратор». У него было крупное лицо со слегка вздёрнутым носом и тонкими губами. Густая шевелюра русых волос была зачесана назад, в серых глазах угадывалась природная хитринка. Представившись, старший лейтенант Сердюков приступил к своим обязанностям.

– Гражданин Брукс, а мы вас уже потеряли, хотели искать с собаками, – буравя Ивана глазами, начал он официально. – Хорошо, вы сами объявились, а то бы мы подали в розыск. Долго же вы путешествовали, долго. Оказывается, прекрасная жизнь у геологов! Захотел отдохнуть, поехал в тайгу за казённый счёт, а там простор – рыбалка, охота. Ну, словом, не жизнь, а малина. Не в пример некоторым. – Кого он имел в виду, старший лейтенант не уточнил.

– А где майор Гайнуллин? – неожиданно для себя спросил Иван.

На мгновенье наступила тишина, в замешательстве старший лейтенант бросил тяжёлый взгляд на Ивана, и тот понял, что спросил лишнее.

– О-о, гражданин Брукс, с того времени много воды утекло! – сказал он, слегка скривив губы. – А он вам очень нужен?

– Да нет. Я просто так спросил. Раньше с ним беседовал.

– Это хорошо, что вы с ним беседовали, а то мне показалось, что у вас к нему какой-то личный интерес. Теперь будете беседовать со мной.

Сердюков подвинулся ближе к столу и, развалившись на стуле, стал раскачиваться на задних ножках.

«Сейчас начнётся самое главное», – подумал Иван и, не успев придти в себя, услышал берущий за душу воркующий голос старшего лейтенанта.

– Гражданин Брукс, надеюсь, вы хорошо отдохнули и поправили своё драгоценное здоровье.

Иван хотел сказать, что он в поле работал, а не отдыхал, но, не дав вставить слова, Сердюков продолжал:

– Я думаю, летом у вас было достаточно времени, чтобы подумать о смысле жизни и главное, о своей дальнейшей судьбе. Вы случайно не вспомнили, куда делся ящик с золотом с разбившегося самолёта?

К этому вопросу Иван был готов и ответил, как по бумажке с написанным текстом:

– Я уже говорил товарищу майору, это же повторю и вам: ни о каком ящике с золотом ничего не знаю. То же самое я написал в объяснительной, и сейчас…

– Очень плохо, что вы ничего не вспомнили, – перебил его чекист. Было видно, что ответом он недоволен. По-видимому, старший лейтенант рассчитывал услышать что-то другое. – Ну, что же, гражданин Брукс, раз вы не хотите ничего говорить, то в следующий раз мы встретимся с вами в другом месте. Мы поможем вам вспомнить, то, что вы забыли и, наконец, поставим всё на своё место. Не надо ходить вокруг да около. Можете идти отчитываться за потраченные деньги. Вы свободны.

Не успел Иван зайти в свой кабинет, как секретарь главного геолога пригласила его партию на защиту полевых материалов.

– Всё, ребята, комиссия нас ждёт, – положив телефонную трубку, сказал он геологам. – Как заходим, развешиваем геологическую карты и всю графику. Гаврилов ты берёшь образцы, а ты – полевую документацию и информационный отчёт, – кивнул он Сазонову.

В актовом зале, где обычно проходили экспедиционные собрания, все стулья и даже две длинные скамейки, которые принесли из ленинской комнаты, были заняты. Кроме комиссии, пришли геологи из разных партий и из геологического отдела. Брукс не мог понять, чем вызван такой ажиотажный интерес к его защите, но факт был налицо.

– Товарищи, у нас продолжается приёмка полевых материалов, – встав из-за стола, покрытого красной скатертью, начал главный геолог. – Вся комиссия в сборе, – он показал на сидевших рядом членов научно-технического совета, – поэтому мы можем приступать к своим обязанностям. Сегодня состоится защита Среднеянской геолого-поисковой партии. О результатах работ доложит начальник партии Брукс Иван Петрович. Пожалуйста, Иван Петрович, предоставляем вам слово.

Иван быстро поднялся со скамейки и, выйдя на середину кабинета, уверенно начал:

– Среднеянская партия проводила полевые работы с начала апреля, считая, весновку, до пятого октября. В общей сложности это составляет шесть месяцев.

На висевшей карте, он показал площадь работ и рассказал об особенностях геологического строения. Кратко остановился на схеме транспортировки и трудностях, с которыми столкнулась его партия, а потом перешёл к результатам исследований.

– В процессе полевых работ нами составлена геологическая карта. – Он подошёл к стене, на которой висел лист ватмана, раскрашенный разными цветами, обозначавшими те или иные породы, развитые на площади исследований. – При составлении карты мы выделили новые терригенные образования, которые, по находкам фауны, можно отнести к карнийскому ярусу триасового возраста. В частности, нами определены двустворчатые моллюски нескольких видов.

Ориентируясь на нашу карту, уже сейчас, то есть, не проводя геологического картирования, можно предположить, что похожие породы развиты на сопредельных площадях. А именно: северней и северо-восточней. – Брукс показал на белое пятно, красовавшееся на геологической карте Северо-Востока страны. – Аналогичные образования должны быть здесь и здесь.

По кабинету прошёл гул. Сидевший впереди Шевцов похлопал, сзади раздались смешки, и кто-то недовольно пробурчал:

– Это ещё надо доказать. Предполагать и мы умеем.

– Конечно, – поддержал его другой, – мы можем также сказать, что есть жизнь на Марсе. И Луна обитаема. Докажите, тогда будете об этом говорить…

– Товарищи, тише, – постучал по столу главный геолог, – не мешайте. Когда Иван Петрович закончит, вы сможете задать свои вопросы. Будет обсуждение, там и высказывайтесь. Пожалуйста, продолжайте, – обратился он к докладчику.

– Кроме того, как вы видите, нами закартированы неизвестные ранее массивы гранитов. – Указка остановилась на красных пятнах, разбросанных в центре площади. Кое-где они образовали плотные скопления, отличавшиеся разными оттенками. – На основании многочисленных исследований, проведённых многими учёными и геологами-практиками, установлено, что с гранитами связаны вольфрам, олово и другие полезные ископаемые. Поэтому нетрудно предположить, что наши поисковые работы были ориентированы именно на них. Забегая вперёд, скажу – они увенчались успехом.

Брукс подошёл к карте полезных ископаемых, висевшей на стенде.

– В результате поисковых работ, проведённых в областях развития гранитных массивов, нами открыто проявление касситерита и вольфрамита. Пока я не буду называть его месторождением, однако, судя по содержанию названных минералов, подсчитанных в аллювиальных отложениях предполагаемой россыпи, мы имеем дело с месторождением. С большим трудом нами пройдены два поисковых шурфа, – он показал на плане их место расположения, – на основании этого можно констатировать, что мощность песков составляет не менее четырех метров. Но до коренных пород мы, к сожалению, не дошли.

В кабинете наступили тишина. Невольно все подумали, что они присутствует при рождении важного события – не каждый день в экспедиции происходили открытия.

Даже небольшое по размерам проявление полезных ископаемых нужно было найти, поэтому любое открытие считалось большой удачей. Насколько это непросто, знал каждый геолог экспедиции, И вот сейчас перед ними выступал такой счастливчик – человек, отмеченный богом.

– На этом рисунке вы можете познакомиться с разрезом россыпи, – продолжал докладчик. – По предварительным подсчётам среднее содержания касситерита в россыпи ручья Аргылах составляет более десяти килограмм на один кубометр породы. Таким образом, можно подсчитать прогнозные ресурсы касситерита до глубины четырех метров, но мы не стали ускорять события, чтобы никого не вводить в заблуждение. Геогоразведочные работы поставят всё на свои места. Но это ещё не всё. Как я отметил ранее, в данной россыпи содержится вольфрамит, и хотя его концентрация значительно ниже, тем не менее она промышленная.

Немаловажно, что отличает россыпь – это относительно равномерное распределение металла на глубину. Всё это вместе взятое делает вольфрамит-касситеритовую россыпь ручья Аргылах очень перспективной для промышленной разработки. Я повторюсь, конечно, после проведения геологоразведочных работ с подсчётом запасов, которые предстоит выполнить в дальнейшем. У меня всё. Благодарю за внимание.

Посыпались вопросы. Про геологическую карту сразу забыли, всех интересовала открытая россыпь.

– А что вы скажите о рудных источниках? – вскочил с места кто-то из геологов. – Ведь, несомненно, они должны находиться где-то в непосредственной близости от такой громадной россыпи.

– На данном этапе исследований я могу сказать, что они полностью эродированы. По крайней мере, верхи.

– Вы их искали? – спросил главный геолог. – Расскажите, пожалуйста, об этой части вашей работы и о возможных перспективах района. Мы можем ожидать там новые месторождения?

Подойдя к карте, Брукс стал продолжать:

– На этой площади мы провели пять поисковых маршрутов, можно сказать, заходили её вдоль и поперёк. Кроме того, в местах с развитыми вторичными изменениями вмещающих пород, выполнили детальное опробование по сгущённой сети. К сожалению, на данном этапе работ, кроме прямых и косвенных признаков, указывающих на рудную минерализацию, самой руды мы не нашли. Тем не менее, я считаю, что эта площадь довольно перспективная. Мы встретили развалы коренных пород и отдельные выходы маломощных тел касситерит-кварцевого состава, которые свидетельствуют об оруденении штокверкого типа.

– Каков минеральный состав этих рудных тел? – спросил главный геолог.

В зале зашумели. Это был один из любимых вопросов Кустова, занимавшегося рудной минерализацией. При каждом удобном случае он не упускал возможности поговорить на эту тему.

– Кварц, касситерит, турмалин, сульфиды и ряд других минералов. Говорить более подробно о минеральном составе и условиях образования этих руд я пока не готов. После изучения образцов руд, отобранных нами на минералогический и минераграфический1 анализы, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

В знак того, что ответом удовлетворен, главный геолог закивал головой.

– А как вам удалось пройти шурфы летом? – задал вопрос член комиссии Филиппов, высокий худощавый мужчина с крючковатым носом на раскрасневшемся лице.

Филиппов был начальником партии, также занимавшейся геолого-поисковыми работами, но в другом районе.

– О, это целая история, заслуживающая более подробного разговора, и возможно, даже более широкого внедрения в практику геологоразведочных работ экспедиции, – улыбнулся Брукс. – Если в двух словах, нами были пройдены шурфы прямоугольного сечения при помощи забивной крепи.

– И всё-таки я хотел бы выслушать подробный отчёт о проходке шурфов во время летних полевых работ, – стал настаивать Филиппов. – Возможно, опыт Ивана Петровича пригодится всем.

– Товарищи, будем подводить итоги, – прервав дискуссию, встал из-за стола главный геолог. – Было много вопросов, и я не вижу им конца. Это свидетельствует о профессиональном интересе, который вызвала работа Среднеянской партии.

Его не слышали. Окружив Брукса, толпа геологов разглядывала геологическую карту. Шум стоял, как на вокзале.

– Товарищи, пожалуйста, садитесь, и давайте потише, – снова обратился к ним Кустов. – Вы же не в лесу: у нас проходит заседание научно-технического совета. Это очень важное заседание, от которого зависит не только жизнь нашей экспедиции, но и наши с вами судьбы.

Все быстро разошлись по своим местам. Наступила тишина

– Итак, продолжим, – воодушевленный реакцией зала на свои слова, произнёс главный геолог. – Партия Брукса полностью выполнила геологическое задание, закончив работу открытием нового месторождения олова. Это весьма похвально, однако, несмотря на положительные результаты, остались неясные вопросы, которые в дальнейшем нужно будет решать. В первую очередь это касается россыпной и рудной оловоносности района исследований. Второе, Иван Петрович вскользь упомянул об угленосности пород, развитых в районе реки Бор-Юрях. Их изучением также нужно заняться более детально. И, третье, – это геологическая карта. При ближайшем рассмотрении здесь не всё так гладко, как кажется на первый взгляд. Есть довольно много шероховатостей и откровенных неточностей.

После полного петрографического описания всех пород района исследований карту нужно довести до ума. – Кустов сделал секундную паузу и сказал:

– В целом, работа Среднеянской партии выполнена на высоком профессиональном уровне и заслуживает отличной оценки. Это не только моё личное мнение, это мнение всех членов комиссии, детально познакомившихся со всеми материалами и представивших письменные заключения. – Он показал на открытую папку, лежавшую перед ним. – Ну, что ж, товарищи геологи, весьма похвально. Я буду ходатайствовать перед начальником управления о поощрении сотрудников партии и, в первую очередь, нашего молодого коллегу, начальника Среднеянской партии Ивана Петровича Брукса – по сути вчерашнего выпускника вуза. Поздравляю, товарищи!