Текст книги "Нарты. Адыгский эпос"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Но всадник проехал мимо меня. Поравнявшись с Хижей, он произнес то же приветствие, и Хижа ответил ему, как я: "Выбирай любого коня, юноша!" Всадник приблизился к нему, но вместо того чтобы пожать ему руку, он схватил шапку Хижи и ускакал. "Проклятый, на что тебе моя шапка!" – крикнул Хижа и помчался за всадником. А я помчался за Хижей. Но Хижа не мог догнать всадника, а я – их обоих. Я отстал от них, и настолько, что уже с трудом различал их. Вдруг я увидел, что Хижа поравнялся с всадником. Всадник остановился, выхватил Хижу из седла и унес его.

"Э-эй, теперь не в шапке дело: всадника похищают!" – подумал я и поскакал быстрее. Конь похитителя взвился в облака. Я помчался следом, помчался так, что не видел над собой неба, а под собой – земли. Так я заехал в междуморье. Следы коня всадника привели меня к берегу моря: в море они терялись.

Несколько дней я искал переправы, но не нашел ее. Припасы мои кончились. Я стал охотиться, но вскоре перебил всю дичь. Тут выпал снег. Не стало пищи моему коню. Чтобы спасти его от голодной смерти, я вернулся. На дороге встретил я множество лошадей. То разбежался угнанный нами табун. Собрав лошадей, я пригнал их домой.

Когда я отдохнул немного, а конь мой окреп, я вычистил свои доспехи и опять направился на поиски Хижи. Я запомнил то место на берегу моря, где терялись следы похитителя. Чтобы песок не занес следы, я сложил там кучу камней. Прибыв туда, я опять начал искать переправу. Искал каждый день, искал целый год – не нашел. За весь этот год ни один человек не переправился с того берега, не появлялся на этом берегу.

Слушай, Хижоко Шужей! Пусть убьют меня за смерть твоего отца, – это будет для меня радостью, ибо в сердце моем печаль о Хиже. Твой отец был мне верным другом, – а что на земле выше, чем дружба? Я вижу, что ты достойный сын своего отца, что ты можешь найти Хижу. А когда так, пусть я погибну. Если ты мне веришь, то отправимся на поиски вместе. Если ты не веришь мне – сделай то, что считаешь нужным сделать.

– Отправимся на поиски вместе, – сказал Шужей и спрятал в ножны меч.

Мать Бадыноко приготовила им все, что нарты берут с собой в дорогу, и всадники сели на коней. Когда выезжали со двора, Хижоко Шужей занял место слева от Бадыноко, ибо по обычаям нартов младший всадник должен был находиться слева от старшего спутника. Но Бадыноко сказал:

– Твой отец всегда скакал справа от меня, ибо был намного старше. Теперь ты стал на место своего отца, поэтому ты должен находиться справа.

Шужей не согласился.

– Бадыноко, – сказал он, – ты уважал моего отца за старость и знал свое место. Я тоже знаю свое место. Недаром и ты, и моя мать научили меня нартским обычаям. На этот раз я не послушаюсь тебя.

Всадники поехали: Бадыноко – справа, Шужей – слева. Прибыли они в междуморье. На берегу моря они увидели кучу камней. Здесь терялись следы похитителя Хижи.

– Что будем делать, Шужей? – спросил Бады ноко. – Переправы нет.

– Скажу тебе так, Бадыноко, – ответил Шу жей. – Всадник, похитивший моего отца, переправился в этом месте через море, а он был мужчиной, – как я и ты. Переправлюсь через море и я, а ты жди меня на берегу, пока не кончатся твои припасы. Когда припасы кончатся, а я не вернусь, – уезжай.

– Запомни, мой спутник, – сказал Бадыноко, – если придется переправляться через море, то я въеду первым, а потом – ты.

Шужей, подумав, ответил:

– Согласен. Ты – старший, тебе и почет: изведай опасность первым.

Всадники подтянули подпруги, подобрали полы своих бурок, взяли в руки путевые припасы, сложили свои плети и вступили в море: впереди – гнедой конь Бадыноко, позади – серый конь Шужея.

Оказалось, что Шужей был прав. Всадники переправились через море, как переправился некогда похититель Хижи. Они выбрались на сушу. Берег был обрывистый. Всадники решили, что им надо дать отдых своим коням и самим отдохнуть. Они выжали воду из бурок, потников и бешметов, высушили их на солнце и, отдохнув, пустились дальше. Вверх вела узкая тропинка. На ней то возникали, то терялись чьи-то следы. Но тропинка была так крута, что кони не могли ступать по ней. Спутники решили подняться наверх, держа коней в поводу.

Подъем был очень труден. Ноги коней скользили, не было за что уцепиться, и кони тянули всадников вниз. Но спутники упорно шли вперед, а тут и легче стало. Появились на пути огромные камни, между которыми росли редкие травинки. Кони, упираясь ногами в эти камни, цепляясь зубами за редкие травинки, медленно поднимались на вершину хребта.

Глазам нартов открылась широкая равнина. Здесь жили люди, ибо росли плодовые деревья, в высокой траве паслись кони, вдали виднелось возделанное поле. Но людей не было видно.

Пламя вспыхнуло в сердце Шужея: он прибыл туда, где, быть может, был убит его отец! Он сказал об этом своему спутнику. Бадыноко молвил в ответ:

– Ты еще очень юн, Шужей, ты горяч, огонь мести горит в твоем сердце, великое горе жжет твою душу, молодость торопит тебя выказать свою отвагу. Но не торопись, Шужей, не торопись! Не убивай тех, кто не заслуживает смерти. Подумай сам: что было бы, если бы ты убил меня, когда гостил в моем доме? Кто бы тебе рассказал о том, как исчез твой отец, кто бы тебя привел сюда? Убить врага ты всегда успеешь, и я тебе помогу, – для того я и поехал с тобой. Но прежде, чем обнажить меч, спроси у меня совета.

– Я буду слушаться тебя во всем, ибо ты – старший, – сказал Шужей. – Но трудно мне сдерживать себя, ибо я думаю о своем отце, и сердце мое пылает.

Спутники сели на коней и поскакали. Они проехали равнину, достигли снежных горных вершин, миновали их и увидели старый большой каменный дом, огороженный плетнем из колючего терновника. Всадники подъехали к воротам. На дворе стояла коновязь, похожая на огромное сучковатое дерево.

* * *

Из дома вышла девушка с платком на голове. То была редкостная красавица. Она приветливо улыбнулась, открыла ворота и впустила всадников во двор. Когда Шужей спешился, она подошла к нему так близко, будто хотела обнять его, протянула руку и взяла у него плеть.

– Добро пожаловать, Хижоко Шужей, будь го стем! Да продлятся годы нарта Бадыноко, ибо он со гласился стать твоим спутником. Ваш приезд – боль шая радость для нас: теперь успокоятся наши сердца. Заходите в кунацкую, отдохните с дороги, – она ведь была нелегкой.

Сказав так, девушка вошла в дом. Всадники, удивленные ее словами, вошли в кунацкую. Шужей сказал:

– Ты, нарт Бадыноко, спас землю нартов от наше ствия чинтов, ты был во многих краях, да и прожил на свете много. Не мудрено, что девушка знает тебя. Но как она могла узнать мое имя – имя безвестного юноши?

Бадыноко ответил:

– Еще раз скажу тебе, Шужей: не торопись. Может быть, то, что мы узнаем от этой девушки, принесет нам пользу. А если нас постигнет неудача и нам придется взяться за оружие, то я буду в битве рядом с тобой.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – сказал Шу жей. – Ты старше меня, ты лучше меня, ибо ты спас землю нартов от врага. Я буду во всем тебе повино ваться.

Пока они так разговаривали, из большого дома вышла девушка. В руках ее был круглый столик с угощением. Она несла этот столик в кунацкую. В это время во двор въехал молодой всадник. То был ее брат. Девушка поставила столик с угощением на землю и вбежала в кунацкую. Она сняла с головы платок и протянула его между собой и Шужеем. Предупредив своего юного спутника, Бадыноко сказал:

– Девушка, не тревожься, я исполню твое же лание.

Девушка поклонилась и вышла. Брат ее успел уже спешиться. Конь его был взмылен, пот капал с него, он был так худ, что, казалось, мог пройти сквозь стремя. Лицо седока тоже было покрыто потом, видно было, что он устал.

Девушка подошла к брату и сказала.

– Нас посетило счастье, к нам приехал Хижоко Шужей!

Усталый седок обрадовался, воскликнул:

– Твои слова – большая радость для меня. На снежных вершинах гор я видел издали двух всадников, и не мог понять, кто они такие. Теперь я понял. Их приезд – благо для нас.

Брат и сестра вошли в кунацкую. Гости приветствовали джигита, как хозяина, а Бадыноко пристально взглянул на него. Молодой хозяин сказал:

– Нарт Бадыноко, я не раз встречал тебя, но ты не смотрел в мою сторону, ибо не знал меня. Я счаст лив, что вижу тебя в своем доме!

Потом он обратился к Шужею:

– Да продлятся твои годы, Хижоко Шужей! Добро пожаловать, будь нашим гостем: мы давно ждем тебя.

Потом он спросил сестру:

– Помнишь ли ты о том, что желанные наши гости прибыли издалека, что они устали?

Сестра поняла брата:

– Угощение давно готово, но как я могла внести столик в тот миг, когда ты приехал? Разве ты забыл обычай нартов? Я ждала, чтобы ты, хозяин, сперва приветствовал гостей.

Шужей подумал: "Эти люди соблюдают обычаи нартов, стало быть, они нам не будут врагами…"

Брат и сестра внесли столик, предложили гостям умыться. Бадыноко умылся, а Шужей не подошел к кувшину.

– Почему ты не умываешься? – спросила его де вушка.

– Не умываюсь, потому что не заслуживаю я того, чтобы сесть за один стол с нартом Бадыноко. Не подо бает мне такая честь.

Так отвечая, Шужей то краснел, то бледнел. Девушка заметила это и обратилась к Бадыноко:

– Бадыноко, разрешишь ли ты нам отвести этого джигита в большой дом?

– Разрешаю, дочка, – сказал Бадыноко. – Шу жей, ступай за хозяевами.

– Повинуюсь, – ответил Шужей, – ибо ты меня дурному не научишь.

Брат и сестра вышли из кунацкой и привели Шужея к дверям большого дома. Отвалив с помощью Шужея абра-камень, они вошли вместе с Шужеем в дом и снова закрыли вход абра-камнем. Пройдя через три комнаты, они растворили перед Шужеем дверь и впустили его в четвертый покой, а сами остались за дверью.

Покой, в который вступил Шужей, был богато убран. На серебряном ложе восседал старик с длинной белой бородой. Перед ним стоял столик со всевозможными яствами и лакомствами, Шужей поклонился и сказал:

– Да будет счастливым твой день, добрый старец!

– Да продлятся твои годы, сын мой, – ласково ответил старик. – Садись, добрый джигит.

– Я могу и постоять, добрый старец, я еще мо лод, – сказал Шужей.

Старик спросил:

– Откуда ты прибыл, джигит, как ты добрался до этого края? До сих пор только двое заходили ко мне: брат и сестра. Других людей я давно не видел. Кто же ты, джигит, чей ты, откуда родом?

– Я впервые в этом доме, – сказал Шужей. – Я тоже не знаю, чей это дом, собираются ли в нем ста рики, приходят ли сюда молодые. Не знаю я и того, добрый старец, кем ты приходишься джигиту и девушке, которые приняли нас, как хозяева. Ты спрашиваешь: "чей я?" Хотя и не подобает мне хвастаться именем моего отца, но я назову тебе его: моего отца зовут Хижа.

Белобородый старец слегка улыбнулся и молвил:

– Если так, добрый джигит, то садись в кунацкой рядом со своим спутником: так будет лучше для тебя.

– Тогда, если на то будет твоя воля, я выйду, – сказал Шужей. – Да будет твоя старость счастливой!

Шужей вышел из покоя старца. Брат и сестра снова привели его в кунацкую и спросили:

– Что ты увидел в том покое, джигит?

Шужей с восторгом рассказал о добром белобородом старце, о богатом убранстве его покоя.

Тогда спросил Бадыноко:

– Был бы ты доволен, если бы твой отец жил в таком же покое, питался такими же яствами?

– Если бы я мог так служить своему отцу, так ле леять его старость, то я был бы счастлив! – ответил Шужей.

– Ты можешь быть счастлив, – сказала де вушка. – Тот белобородый старец – твой отец, мой друг Хижа.

– Да продлятся годы моего отца, исчезло мое горе! – воскликнул радостно Шужей. – Я мечтал найти хотя бы останки отца, а нашел его самого живым и здоровым. Велико мое счастье, велико счастье моей матери и всех друзей Хижи!

Молодой хозяин сказал:

– Когда поедим, я поведаю вам обо всем, что про изошло.

И вот что он поведал гостям.

* * *

– Ты, нарт Бадыноко, и ты, Хижоко Шужей, – слушайте мой рассказ. Я расскажу вам всю правду. Только не перебивайте меня.

"Было нас семь братьев и одна сестра. Я – младший из братьев. С тех пор как мои братья научились седлать коней, не было одноглазого великана, которого они бы не одолели, не было крепости, которую они бы не взяли. Не стало в наших краях такого, кто посмел бы помериться с ними силой. Тогда старшие братья, видя, что они не могут проявить свое мужество на той земле, где родились, решили отправиться в дальние края.

В одном из чужих краев жили шестеро братьев – одноглазых великанов, шестеро притеснителей и разбойников. Мои братья начали с ними борьбу. Но великаны были сильней и убили одного за другим шестерых моих братьев. Сами же они лишились только троих братьев.

Я был в ту пор еще так молод, что не участвовал в битвах. Когда же я возмужал и окреп, решил я стать мстителем за старших братьев. Собрал я отряд из нартов, и мы напали на моих врагов – одноглазых великанов. Почти все нарты пали в борьбе, а победить одноглазых нам не удалось. Остался я, наконец, один против трех великанов. Оказалось, что они меня щадили, так рассуждая: "Если мы его убьем, это будет для него легким наказанием. Пусть он живет, но зато всю жизнь свою пусть проведет в мучениях. Мы можем похитить его сестру, но это – не самое большое горе: рано или поздно, а сестра его выйдет замуж, покинет его дом, и он готов к тому, чтобы с ней расстаться. Надо похитить его мать, – это будет большое горе. Мать мы сделаем нашей рабыней, а он, чтобы не разлучаться с ней, тоже станет нашим рабом, и так, Б позоре и муках, проживет всю жизнь. А мы будем, глядя на него, радоваться и торжествовать, ибо нет для нас, иныжей, большей радости, чем человеческое горе!"

И похитили одноглазые мою мать.

Ярость увеличила мою силу и отвагу, я опять собрал нартов и пошел на одноглазых великанов. Но иныжи убили всех моих соратников. Я тоже искал смерти, но враги не хотели убивать меня: они щадили меня для того, чтобы смерть не избавила меня от горя, и горе мое было велико. Не раз я обращался к землякам с просьбой: "Пойдемте на иныжей!" Но никто не соглашался, никто не хотел итти на верную гибель. Да и мало мужчин осталось у нас после битвы с иныжами. Я пришел в отчаяние.

Жил в наших краях старик Уорсарыж, богатый годами и хитростью. Я обратился к нему за советом. Что мне еще оставалось делать? Уорсарыж подумал и сказал:

– Трудно тебе помочь. Есть, правда, одна хит рость. Если сумеешь ее применить, то, быть может, до стигнешь желаемого. Не сумеешь – останешься при своем горе.

– Сказывай свою хитрость, – обрадовался я. Уорсарыж начал:

– На том берегу моря живет нарт Хижа. Ты дол жен похитить его. Жена Хижи беременна мальчиком, который родится в отсутствие своего отца. Мальчика назовут Хижоко Шужей. Хижа – могучий витязь, вели кой силой обладает и его жена, но мальчик, который родится от них, превзойдет силой и мать и отца: никто не сможет одолеть его. Наступит день, когда он и нарт Ба дыноко отправятся на поиски Хижи. Так как Хижу похи тишь ты, то они неминуемо достигнут твоего дома. Если у тебя хватит мужества поведать гостям всю правду и если Бадыноко и Шужей, вместо того чтобы наказать тебя, захотят тебе помочь, то иныжи будут уничтожены.

Слова хитреца повергли меня в печаль. Я воскликнул:

– Ну, не проклят ли я судьбой? Не разорвется ли мое сердце от горя, пока вырастет мальчик, который сей час находится во чреве матери? Не позор ли для меня, что я должен, ради своего дела, похитить почтенного че ловека, заставить страдать его сына, его жену и друзей?

– Такова уж твоя судьба, – ответил Уорса рыж. – Сам ты не одолеешь великанов. Из-за тебя по гибли в борьбе с ними славнейшие витязи этого края. Хочешь ты или не хочешь, а кроме Бадыноко и Шужея, никто не победит одноглазых, кроме Бадыноко и Шужея некому наказать иныжей за смерть твоих братьев.

Что мне было делать? Отправился я в тот край, где жил Хижа. Ты знаешь, нарт Бадыноко, как мне удалось похитить отца Шужея, – ведь это произошло на твоих глазах. Я это сделал так быстро, что ты не успел догнать меня. С тех пор Хижа находится в моем доме. Я знал, что Хижа – могучий витязь, и поэтому держал его взаперти, завалив вход в дом абра-камнем неслыханной тяжести. Иначе Хижа убил бы меня.

Хижоко Шужей! Ты сам видел, в каком довольстве я содержу твоего отца, каким почетом он окружен. Ты можешь мне на это сказать: "Какое дело моему отцу до твоего горя?" Так сказав, ты будешь прав. И если ты хочешь убить меня, то я готов. Но я знаю, Шужей, что ты умен и благороден, – иначе не был бы ты сыном Хижи. Я знаю, что витязь Бадыноко, в котором сосредоточено все мужество нартов, – лучший из людей. Зная это, я надеюсь на вас. Я надеюсь, что вы поможете мне отомстить иныжам. Я повинуюсь вашему решению, нарты".

Брат замолк, сказала девушка:

– Хижоко Шужей, дорогой наш гость! Когда я вошла в кунацкую, я протянула между нами – между мной и тобой – платок. Это означало, что я обратилась к тебе с просьбой, а просьба моя была в том, чтобы ты выслушал моего брата без гнева, чтобы ты понял и по стиг наше горе…

Тогда заговорил Бадыноко:

– Я понял эту просьбу и, не зная еще, легко ли нам это будет, или тяжело, согласился ее исполнить. Потому я и сказал девушке, чтобы она не тревожилась. Теперь пусть назовут нам то место, где живут прокля тые великаны, и мы поедем.

– Будет это дело тяжелым или легким, оно касается меня одного, – сказал Шужей. – Из-за на шего молодого хозяина отец мой перенес много горя, а еще больше горя перенесла моя мать. Но раз хозяин возложил всю надежду на меня, и надежду эту лелеял с тех пор, как я находился во чреве матери, то я один исполню его просьбу. Назовите мне место, где обитают враги, и я тронусь в путь. Больше я ничего не скажу.

– Зато скажу я! – воскликнул Бадыноко. – С того дня, как мы выехали вместе на поиски твоего отца, я ни разу не покидал тебя. Не покину и теперь: я должен увидеть, Шужей, каков ты в бою с велика нами. Мы не знаем, где живут одноглазые, мы впервые в этих краях. Поэтому с нами должен отправиться молодой хозяин. Втроем и поедем.

– Я согласен, но при одном условии, – возвысил голос Шужей. – Мы поедем втроем, но дело решу один я: вы не должны помогать мне.

– Хорошо, – согласился Бадыноко, а молодой хозяин вышел из кунацкой и вскоре вывел во двор трех резвых коней, оседланных походными седлами. Де вушка привязала к седлам дорожные припасы. Ее браг вошел в кунацкую и сказал:

– Поедемте, друзья, если вы готовы.

Шужей посмотрел в окно и увидел, что на дворе нет его серого коня. Он спросил хозяина:

– Почему не оседлан мой конь?

– Не прогневайся на то, что я скажу, – ответил молодой хозяин. – Твой конь, родившийся на том бе регу моря, не одолеет наших дорог. Не одолеет он и коней одноглазых великанов. Мои кони – той же по роды, что и кони иныжей, поэтому я и оседлал их.

– Нет, – сказал Шужей. – Ты и Бадыноко сади тесь на этих оседланных коней, а для меня оседлай моего серого. Ни один конь не совершит того, что со вершит мой серый скакун.

Молодой хозяин открыл конюшню и вывел серого коня. В это время выбежал из конюшни и гнедой конь Бадыноко и вложил морду в руки своего хозяина. Бадыноко сказал, лаская коня:

– Поеду только на гнедом.

Молодой хозяин вынес седла Бадыноко и Шужея и сел на своего коня. Вскочили в седла и Бадыноко и Шужей, и трое всадников, простившись с девушкой, тронулись в путь.

* * *

Мало ли, долго ехали, а прибыли они к дому одноглазых великанов, притеснителей и разбойников. Дом был окружен изгородью из терновника. Молодой хозяин сказал:

– Здесь были убиты мои старшие братья, здесь томится в рабстве моя страдалица-мать. Пока иныжи разбойничают, моя мать, их рабыня, готовит им еду: целого быка. Бык должен быть готов как раз к приезду иныжей. Если мясо слишком горячо – одноглазые из бивают мою мать, если мясо остынет – избивают снова. А если одноглазые не насытятся – беда моей матери! А иныжи, съев в один присест тушу быка и несколько сотен пирогов, заваливаются спать. Пока они спят, мать снова готовит им пироги и тушу быка. Не поспеет мать, или мало будет мяса, – изобьют ее одноглазые. В та ких муках живет она, а я не могу ей помочь, и слезы душат меня.

Слова хозяина обожгли сердце Шужею. Он сказал:

– Войду в дом. Если одноглазые дома, то дело решится быстро. Если их нет – буду ждать. Если ты, Бадыноко, хочешь видеть, каков я в битве с иныжами, то отсюда ты хорошо увидишь.

Бадыноко возразил:

– Не считай мои слова обидой для себя, но одного я тебя не пущу. Мы поехали втроем, и втроем мы дол жны вступить во двор одноглазых. Я перескочу через изгородь первым, за мной – наш молодой хозяин. Мы найдем место, где нас не увидят, а мы оттуда увидим все. Потом перескочишь через изгородь ты, Шужей. И я обещаю: пока ты не позовешь нас на помощь, мы не вступим в битву.

– Твои слова, Бадыноко, для меня – закон! – сказал Шужей.

Когда его двое спутников перескочили через колючую изгородь и притаились в укромном месте, он переправился сам. Привязав серого коня к коновязи, он пошел к дому. Женщина-рабыня, находившаяся у очага, увидела его и воскликнула:

– Тха, владыка богов, зачем ты так наказал меня! Вот приехал молодой джигит, приехал, не зная, что попал в логовище иныжей. Как я накормлю его, если иныжи трясутся над каждым куском мяса? А не на кормлю его – позор мне, ибо разве можно не накор мить гостя?

Так горевала рабыня, подкладывая дрова в очаг. Подошел к ней Шужей. Она заплакала:

– Горе тебе, джигит, зачем ты явился сюда? Явился ты с целью или забрел сюда случайно, не зная, что попал к одноглазым великанам, разбойникам и при теснителям, страшным силачам? Чем я могу тебе по мочь? Если ты голоден и я дам тебе пирога, то иныжи изобьют меня: они знают, сколько пирогов я пеку каж дый день, и когда приезжают, то считают и пересчиты вают их. Горе тебе, джигит, горе и мне, рабыне!

– Не плачь, матушка, – сказал Шужей. – Я при шел сюда с целью. Я ищу как раз тех иныжей, о которых ты говоришь. Если счастье будет со мной, то я уничтожу притеснителей и верну тебя домой, к твоим детям, ма тушка.

– Ты меня назвал матерью, – сказала женщина, – и я тебе отвечу, как родному сыну: вернись обратно, сынок! Ты погибнешь от одного удара иныжа, как погибли шестеро моих сыновей, как погибло множество нартов, желавших вызволить меня из рабства. Ты еще совсем дитя, сын мой, и каково мне будет, когда тебя убьют на моих глазах? Пусть лучше умру я, старуха, чем ты, в расцвете сил. Вернись обратно, вернись не по дороге, а по бездорожью, чтобы не встретиться с одноглазыми, не то – погибнешь!

– Мать моя, – ответил Шужей, – я выслушал тебя. Теперь выслушай меня. Я как раз из тех, которые не бегут от битвы с врагом. Я не покину в страхе и втайне этот двор: я пришел сюда, чтобы измерить силу одноглазых.

Шужей воткнул в котел огромную двурогую вилку и достал оттуда целую ногу быка. Насытившись бычьей ногой и закусив пирогами, он бросил кости назад в котел и, в ожидании одноглазых, прилег в соседней комнате, на богатом ложе.

В полдень возвратились домой великаны. Весь последний переход они скакали с открытыми ртами: проголодались обжоры. Так, с раскрытыми ртами, они и въехали во двор. Каждый увидел своим единственным глазом серого коня Шужея. Они подумали:

"Конь – не нашей породы, но мы эту породу знаем. Кто же сидит на коне? Не сын ли нашей рабыни приехал, чтобы побыть с матерью? Это хорошо; будет у нас второй повар!"

Вошли одноглазые в дом и увидели: лежит на их ложе какой-то нарт, лежит, будто не видит их. Младший великан, самый большой обжора, побежал к очагу, а старший крикнул:

– Эй, малыш, откуда ты взялся? Ты занял нашу коновязь, вошел без спросу в наш дом и развалился на нашем ложе. Ты глуп, что ли? Не слыхал разве о нас, о братьях-иныжах?

Пока он так кричал, вернулся младший иныж. Рот его был раскрыт, единственный глаз пылал. Он крикнул:

– Кто-то съел наши пироги, съел целую ногу быка, а кости бросил обратно в котел. Рабыня наша не осмелилась бы так поступить. Вот виновник! – и он показал на Шужея.

– Слушай ты, малыш! – разозлился старший. – В своем ли ты уме? Как это ты вздумал расковырять нашу еду? Ты своими руками вынесешь со двора навоз от твоей грязной лошади!

Хижоко Шужей, не вставая с места, ответил твердыми словами:

– Вы думаете, иныжи, что если вы сильны, то вам должны принадлежать горы и долы? Если вы нена сытны, то должны грабить и убивать людей? Я не заблу дился, когда забрел к вам. Я прибыл с целью. А ка кова эта цель, я скажу вам, когда вы поедите: иначе вы все равно ничего не поймете, – знаю вас, обжор! Идите наполните свое брюхо, а потом приходите ко мне. Пого ворим.

Одноглазые пришли в ярость, крикнули:

– Нам не до еды, говори сейчас: что ты задумал?

– Не стану с вами разговаривать, пока вы не на едитесь, – сказал Шужей. – Наш разговор приведет к битве, так что лучше набейте брюхо мясом, чтобы по том не жаловаться: "Он нас победил потому, что мы были голодны!" Пока же я вам скажу только одно: в несчастный для себя день вы вернулись домой!

Иныжи пошли к очагу и с жадностью съели все, что приготовила им рабыня. Набив свои утробы, они вернулись к Шужею. Юный нарт, не вставая с места, опросил их:

– Наелись?

– Наелись, не наелись, – тебе нет до этого дела! – закричал старший великан. – Говори: с какою целью ты прибыл к нам?

– Я потому спрашиваю, наелись вы или нет, что нехватило вам сегодня бычьей ноги, – усмехнулся Шужей. – А прибыл я к вам вот с какой целью: хочу отвезти домой женщину, которую вы сделали своей ра быней.

Одноглазые захохотали:

– Ох, и глуп же ты, малыш!

А старший сказал, надрываясь от смеха:

– Ладно: отдадим рабыню. Но ты попробуй отнять ее у нас. Мы не будем перечить, если вот этот мальчик позволит тебе увезти ее, – и он указал пальцем на младшего великана.

– Эти слова справедливы. Принимаю их, – ска зал Шужей. Он поднялся, пошел к очагу и сказал ра быне великанов:

– Довольно тебе, матушка, терпеть муку от этих одноглазых. Отомщу им за твоих шестерых сыновей, за нартов, убитых иныжами. Крепись, не бойся, жди своего счастья.

– Только бы мне вырваться от них, только бы вер нуться к детям, к сыну и дочери, – большего счастья мне не надо! Эти одноглазые сильны, в их руках – не человеческая сила. Они убьют тебя, сын мой, они и меня убьют. Но раз ты хочешь бороться с ними ради спасения моей жизни, раз ты жертвуешь собой, раз твое сердце требует этого, то и в моем сердце есть муже ство, и мне не страшно и не больно будет умереть.

Так разговаривали между собой старая женщина и юный джигит, не обращая внимания на младшего иныжа, который стоял за дверями и слышал каждое слово. Когда Шужей вышел к нему, младший иныж громко захохотал и крикнул:

– Эй, болтун, с чего ты начнешь разговор со мной?

– Начну вот с этого, – сказал Шужей и со всей силой ударил младшего великана по носу. Из носу хлы нула кровь.

– Эй, малыш, – крикнул младший великан гну савым голосом, – разве так начинают борьбу?

– Так или не так, а некогда мне с тобой возиться, не стану же я марать руки в твоей крови!

Сказав так, Шужей взял под руку старую рабыню и вышел с ней из дому.

На дворе было два иныжа: старший и средний. Не глядя на них, Шужей отвязал серого коня, сел в седло, посадил перед собой женщину и тронулся в путь. В это время выбежал младший иныж. Братья посмотрели на него и увидели, что нос у него расплющен, сравнялся со щеками. Старший иныж сказал среднему:

– Догони его!

– Нет у меня охоты с ним возиться, – сказал средний. – Кроме того, младший ведь еще не боролся с ним по-настоящему. Я вижу, что человеческая сила этого молодого нарта больше нашей силы. В его сердце – пламя отваги. Он убьет меня и тебя.

Между тем конь Шужея медленно ступал по широкому двору. Видно было, что седок не торопится уезжать. Он остановил коня недалеко от дома, спешился, помог женщине сойти на землю, привязал поводья к седлу и стал ждать.

Первым прибежал иныж с расплющенным носом. Он загнусавил:

– Ты – мальчишка, и начал со мной драку, как мальчишка. Разве так борются взрослые люди? Но я вижу, что в тебе все же есть немного мужества, ибо ты не убежал! А теперь я выпущу из тебя душу.

– Разве я не знал, что мы еще подеремся с то бой? – сказал Шужей. – Говори: как хочешь драться?

– Хочу драться так, – сказал гнусавый. – Растя нем на земле свои бурки, положим на бурки по семи стрел каждый, начнем стрелять друг в друга. Кон чатся стрелы – приступим к конной борьбе. Вот так я хочу драться. Если боишься, малыш, – скажи.

– Согласен. А так как я первым нанес тебе удар кулаком и расплющил нос, то стрелять будешь пер вым ты.

Шужей разостлал свою бурку и положил на нее семь стрел. То же самое сделал гнусавый великан.

– Держись, – крикнул он и пустил в Шужея стрелу. Стрела задела ухо Шужея. Пришла его очередь стрелять. Он нацелился прямо в грудь иныжу, и стрела человека так пробила грудь великана, что кошка могла бы пролезть сквозь дыру.

Противники стреляли по семь раз. Шужей был легко ранен, а тело младшего великана кровоточило от тяжелых ран. Когда кончились стрелы, решили противники, как условились, продолжать борьбу, сидя на конях. Пока иныж натягивал поводья, испытывая боль от каждого своего движения, Шужей подлетел к нему и быстрым взмахом меча обезглавил его. Огромное тело великана свалилось в одну сторону, голова с потухшим глазом посередине лба – в другую.

Конь убитого великана поскакал домой с пустым седлом. Увидев коня без всадника, старший иныж сказал среднему:

– Наш младший оказался слабым и трусливым. Его, великана, убил маленький человечек! Недостоин наш младший того, чтобы мы оплакивали его, погибшего от руки малыша! Теперь ты, средний, надень свои доспехи, оседлай коня и убей человека!

Средний иныж ответил:

– Вслед за младшим наступит мой черед, а потом ты будешь убит этим малышом. Знаю, что еду я на вер ную гибель.

Средний иныж оседлал коня и поехал. Когда он увидел труп младшего брата, он воскликнул:

– Ты погиб, несчастный, из-за глупости старшего брата. Наш противник полон человеческой силы, и все мы умрем от его руки.

Тут вспыхнула в нем злоба. Он крикнул Шужею:

– Ты убил нашего младшего, чего же ты ждешь? Смерти своей?

– Я жду вас, старших, чтобы убить вас. Если бы не это дело, я давно бы был дома. Не задерживай меня, начинай битву. Как хочешь драться? – спросил Шужей.

– У меня такой обычай, – сказал средний иныж, – я сижу на коне и убиваю врага мечом.

– Хороший обычай. Начинай! – предложил Шужей.

Средний иныж размахнулся мечом и нанес Шужею тяжелый удар в плечо. От этого удара Шужей пришел в ярость, размахнулся мечом и рассек противника надвое. Конь убитого великана прискакал домой с пустым седлом. Тогда старший иныж надел боевые доспехи, сел на коня и поскакал на битву.