Текст книги "Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный."

Автор книги: Автор Неизвестен

СТИХ 274
УОТ КУТААЛАЙ

 
Исилликпин-тасыллыкпын!
Иэдээникпин-куудааныкпын!
Душу малютки
Уот Усуму
Духом своим
Похитила я!
Буду холить ее,
Баюкать ее…
 
 
Люлька железная,
Лязгай, дрожи,
Радость, удачу
Наворожи!
Темя волосом
Густым прикрывай…
Телом дюжее
Дитя, вырастай…
Бай-баабай!
Медная люлька,
Лязгай, греми!
Сильную душу
К жизни верни!
 
 
Иэгэлим-куогалым!
Исилим-тасылым!
Перед рассветом,
Душа, оживи,
Выдь на медведя,
Сломи, разорви!
К вечеру стань
Илбиса лютей,
Кровью людей
Землю залей!
Силою за ночь,
Как был, укрепись,
На смерть с Нюргун Боотуром
Схватись…
 
 
Гни ему спину,
Ломай, изнуряй,
Землю костями его
Устилай!
Руки омой
В его черной крови,
Жилу в утробе его
Разорви!
 
 
Вырастай на гибель врагам,
Недругам на беду!
Преследующих тебя
Бесследно уничтожай!
Тягающихся с тобой
Глубоко в землю зарой,
Беспечного обмани,
Встречного убивай! —
 

СТИХ 275
УОТ КУТААЛАЙ

 
Выросший сиротой
Юноша Ого Тулайах,
Богатырь одинокий
Эр Соготох,
Прекрасный Эриэдэл Бэргэн,
Странствуя в Среднем мире, обрел
Поздно-рожденного своего
Обещанного коня;
Нашел отца своего
Юрюнг Уолана-богатыря
В глубокой печали, в тоске —
Сидящего перед священным огнем
Вместе с младшей его сестрой,
Заботливой Айталыын Куо
В изобильном теплом дому.
Юноша Ого Тулайах
Восемь дней отдыхал,
Набирался сил
В отрадном отчем гнезде.
 
 
У отца благословение испросив,
Дорожным запасом суму набив,
Взял он в руки заветный меч
Из окованного медью ребра,
Взял он лук тугой
И полный колчан,
Сел на молодого коня
И двинулся в путь
Из плена спасать
Несчастную мать свою —
Прекрасную Туйаарыму Куо.
Вихрем он полетел,
Восемь перевалов перевалил,
Девятиизвилистый путь миновал.
 

СТИХ 276
УОТ КУТААЛАЙ

 
Привольные аласы, луга
Оставил он за спиной.
По кустарникам поскакал,
По сумрачной тундре глухой.
Светлые просторы айыы,
Владенья добросердечных людей,
Синее небо,
Солнечный мир,
Голубея, синея,
За краем земли,
Остались вдали, позади.
Девять чубарых гор
Всадник преодолел.
Рысью гоня
По распадкам крутым,
Восемь ветвистых гор
Юноша миновал.
Задыхаясь, поднялся он
На перевал Кээхтийэ-Хаан,
Где обвалы повисли
На кручах скал,
Где кукованьем вечным своим
Кукушка медная в высоте
Оглашает немой простор.
 
 
Среднего мира предел
Смело он перевалил;
По каменной крутизне
Переступать заставляя коня,
Опустился в сумрачную глубину,
Очутился за краем небес.
По темным просторам он
Вскачь бегуна погнал.
Так резво конь полетел,
Что вихрь от него отставал;
Дождь со снегом
По следу хлестал,
Гром за спиной грохотал,
Молниями позади блистал;
Снеговой буран
За ним бушевал.
Всадник скакал, не слыхал…
 

СТИХ 277
УОТ КУТААЛАЙ

 
Там, за гранью
Темных метельных небес,
За девять суток пути
Долетает прибоя шум.
За восемь суток пути
Слышен грохот морских валов.
За семь суток пути
Ледяные брызги летят
Вечно шумящего,
Вечно кипящего
Моря Энгсэли-Кулахай.
 
 
Бедный юноша Ого Тулайах,
Богатырь одинокий Эр Соготох
Б ерега морского достиг.
По взморью поехал он,
Увидал просторный железный дом,
Заклепанный глухо
Со всех сторон, —
Ни окошка, ни двери в нем…
 
 
Спрыгнул с коня Ого Тулайах,
Вскарабкался на железный дом,
На крыше отверстие увидал,
Как прорубь темный
Просторный лаз.
Железная лестница там вилась,
Уходя в глубину жилья.
 
 
По ржавым ступеням ее,
Похожим на уступы хрящей
Глотки исполина-быка,
Проворно вниз он сбежал
В просторный железный дом —
И диво нежданное увидал:
Горделиво, прямо сидела там
Невиданная нигде,
Ни н анебе, ни на земле,
Не являвшаяся и в мыслях ему,
Женщина неслыханной красоты;
Величественна, стройна,
Как белая птица-стерх,
Гордую шею как лебедь подняв,
Белолицая Туйаарыма Куо,
Прекрасная мать его
Возникла там
Перед сыном своим.
Обрадовался Ого Тулайах,
Сердцем возликовал,
Что женщиною такой
Когда-то он был рожден.
До земли поклонился он
Трем ее
Темным теням;
Сдерживая волненье с трудом,
Приветствовал он ее,
Проговорил, пропел…
 

СТИХ 278
ОГО ТУЛАЙАХ

 
Слышите ли меня,
Видите ли меня,
Добросердечные богатыри
Солнечного рода айыы?
Вот она – найденная мной
Ваша любимая дочь,
Белолицая Туйаарыма Куо,
Прекрасная мать моя!
Трижды кланяюсь я
Трем твоим темным теням!
 
 
Если хочешь увериться ты,
Что я – твой потерянный сын —
Отыскал тебя,
Пришел за тобой,
То узнай приметы мои:
Дед мой – Саха Саарын Тойон,
Моя бабка —
Сабыйа Баай Хотун,
Мать моя,
У которой был отнят я,
Ты сама – Туйаарыма Куо.
Отец мой,
Найденный мной —
Летающий высоко над землей
На Мотыльково-белом коне,
Богатырь Юрюнг Уолан.
 
 
А сам я —
Возросший в нужде и беде,
Заброшенный в детстве на край земли,
Ого Тулайах —
Дитя Сирота,
Богатырь одинокий – Эр Соготох,
Эриэдэл Бэргэн.
Я – твой сын,
Рожденный тобой!
Я просторы Среднего мира прошел,
Горы высокие перевалил,
По остывшим твоим следам
Отыскивая тебя;
По теплым твоим следам
Поспешал, торопился я
И нашел тебя, увидал тебя…
Я пришел из плена тебя спасти,
Домой тебя увезти! —
 
 
Во весь рост поднялась
Перед сыном своим
Прекрасная мать его;
К первенцу своему подошла,
Крепко его обняла.
Трижды поцеловала его
В верхнюю губу,
Шестикратно обнюхала у него
Нижнюю губу
И такие сказала слова:
 
 
– В лицо ли тебе взгляну,
Вправо ли, влево ли поверну,
Ты – словно Юрюнг Уолан.
Твой нос, твои губы – как у него,
И рост, и осанка —
Как у него,
И глаза и брови —
Как у него!..
 
 
Покровительница матерей молодых —
Владычица Иэйэхсит,
Благодарность моя тебе!
Защитница жен пожилых
Светлая Айыысыт,
Слава, слава тебе! —
Так радостно восклицала она,
Исстрадавшаяся в плену,
Безмерно счастливая мать.
 
 
Из железного дома в единый миг
Выбежали они;
И, спеша, устремились туда,
Где едва дыша – Нюргун Боотур,
Упавший на темя горы,
На девять сажен
В землю уйдя,
Лежал – тяжело оглушен,
В память не приходя.
 
 
Девять дней и ночей подряд
Мать и сын
Откапывали его.
А выкопали —
Ни поднять не могли,
Ни на пядь подвинуть его не могли.
Медным своим мечом
Челюсти дяди-богатыря —
Стиснутые зубы его
Ого Тулайах
Не мог разомкнуть.
Устыдился невольно он,
Матери смущенно сказал:
– Удивительно мне,
Непостижно мне, —
Какие рождаются богатыри
У племени могучих айыы!..
Если этого исполина поднять,
Да против солнца поставить его —
Он и солнце загород ит!
Против месяца поставить его,
Он и месяц загород ит!
Вижу – нет ему в трех мирах
Равного богатыря.
Вот почему —
Где я ни бывал —
На всех дорогах земных
Прославляли его одного.
На всех перевалах крутых
Восхваляли его одного!.. —
 
 
Так говорил Ого Тулайах,
Удивленный видом богатыря,
Восхищенный величьем его.
И молвила Туйаарыма Куо…
 

СТИХ 279
ТУЙААРЫМА КУО

 
О мой сын!
В этом мире, где слышат нас,
Поосторожнее будь,
Похвал непомерных не произноси,
Громко не говори…
Как подымется родич великий твой,
Как огненным оком в упор
Глянет из-под бровей —
Укорот ится твой век!
 
 
Если гневным граненым глазом он
Искоса на тебя поглядит —
Мало тебе останется жить! —
Так открыла тайну
Мудрая мать
Сыну милому своему,
Предостерегающе подмигнув.
Прекрасная Туйаарыма Куо
Опустилась на оба колена вдруг,
Наклонилась над богатырем.
Золотыми большими кистями рук
Золотые груди свои,
Налит ые тягостным молоком,
Выпростала из одежд,
Вытащила наружу их
И Нюргун Боотуру в рот
Вложила оба соска,
Заклинание произнося:
 
 
«Войну кончай!
Жену найди!
По нраву себе
Подругу возьми,
Женись,
Дитя породи!
С доброй женой
В теплом жилье
Счастливо, мирно жить
Благословляю тебя!»
А как молвила это она,
Приоткрылся рот
У Нюргуна вдруг.
Пальцами на груди нажав,
Прекрасная Туйаарыма Куо
Брызнула струями молока
Прямо в горло богатырю.
Зашевелился зам ерший рот,
Задвигались, ожив,
Запекшиеся губы его;
С бульканьем принялась глотать
Взбухающая гортань
Жизнедарящий сок…
 
 
Осторожно Ого Тулайах,
Из дорожной сумы достав
Припасенную дома в путь
Желтую благодать,
Округлый сгусток ее
Нюргуну засунул в рот;
Растаяла в глотке богатыря
Желтая благодать.
Нюргун ее проглотил,
Очнулся.
Вздохнул глубок о
Родичей увидал,
Молвил: «Кровные, дорогие мои!
Не бросили меня на снегу,
Отыскали меня, спасли!»
На племянника поглядел, сказал:
«Вижу: по росе ледяной
Не напрасно побегал ты, —
Ума и сил накопил!»
 
 
Поднялся Нюргун Боотур.
Тут все трое на радостях обнялись,
Троекратно поцеловали они
Верхнюю друг у друга губу,
Шестикратно обнюхивали они
Нижнюю друг у друга губу.
И тогда, познавший нужду и беду
Юноша Ого Тулайах
Долго молчавшие губы свои
Радостно разомкнул,
Сказал такие слова…
 

СТИХ 280
ОГО ТУЛАЙАХ

 
Внимайте речи моей,
Выслушайте меня!
Поведаю вам,
Что видел я;
То передам,
Что слышал я.
 
 
Когда я спешил, летел,
Так что ветер в ушах гудел,
Закружилась однажды вдруг надо мной
В виде белого журавля
Скачущая по бранным полям
На Красно-буланом коне
Воинственная Кыыс Нюргун,
Прекрасная дочь айыы.
Мне прокричала она,
Мне наказала она
Тебе передать,
Нюргун Боотур,
Что давно собиралась она
Путь широкий твой протоптать,
Путь твой длинный перебежать.
Тебе сказать велела она:
«Пусть, мол, Нюргун Боотур,
Почитая высокое имя мое,
Добрую славу мою,
Не устрашится в мой дом заглянуть,
Под крепкие матицы
Кровли моей!..»
 
 
А еще говорила она,
Что н аполе боевом,
Над морем Энгсэли-Кулахай,
Н адевять сажен в землю уйдя,
Оглушенный, замертво ты лежишь…
 
 
Отыскать она велела тебя,
Беспробудно-спящего разбудить,
Благодатью желтой
К жизни вернуть…
Я не знаю —
Впрямь ли я видел ее,
Или наважденье явилось мне —
Пролетающей тучи обман,
Проходящего облака волшебств о.. —
 
 
Так прекрасный отрок
Ого Тулайах,
Хоть бессвязно о виденном рассказал,
Но высказал самую суть.
 
 
Выслушал Нюргун Боотур,
Сурово нахмурился он,
Голову угрюмо склонил;
Возвышаясь, словно гора,
Нависая тучею грозовой,
Такое слово сказал.
 

СТИХ 281
НЮРГУН БООТУР

 
Для того я был порожден,
Для того я н аземлю
Послан был,
Чтобы от гибели защитить
Потомков рода айыы,
Добросердечных людей
С жалостливой душой,
С поводьями за спиной.
Вот зачем на свет
Появился я!
 
 
Никогда не обидел я
Никого из детей айыы,
Нет на мне никакой вины.
Никому не дам я топтать
Широкую дорогу мою!
Никому не дам я перебегать
Длинную дорогу мою!
 
 
Воительницу, грозящую мне,
По остывшим ее следам,
По горячим ее следам
Непременно я отыщу,
Узнаю, что нужно
Ей от меня…
Девушка ведь она,
А как обидны ее слова,
Как язвительны насмешки ее.
Если не пропаду,
Я ее становье найду,
В дымоход ее загляну,
В дом ее высокий войду…
А ты, племянник мой дорогой,
Познавший беду и нужду.
Поздно-рожденный
Ого Тулайах,
Эр Соготох удалой,
Эриэдэл Бэргэн!
Ты теперь достойную мать свою —
Прекрасную Туйаарыму Куо
С переносицей золотой
На коня своего посади,
Поскорее домой доставь
К дорогому отцу твоему,
К священному очагу.
Пусть в мире и счастье живет,
Пусть полновластно правит она
Изобильным домом своим,
Чтобы множились ваши стада,
Чтоб не рушилась городьба!
 
 
А потом садись на коня,
В Нижний мир скачи, поспешай.
Прославилась в мире том
Прекрасная дева одна,
Не выходившая до сих пор
Из-под отчей кровли своей.
Зовут ее Хаачылаан Куо.
Она – невеста твоя,
Обещанная судьбой.
Отец ее – Баай Хаарахаан Тойон,
Мать ее – Баай Кюскэм Хотун,
Славная их семья —
Смелые их сыновья —
Старые наши друзья.
 
 
Ты на девушке этой женись,
В Средний мир ее привези!
Один из последних богатырей
Нижних абаасы —
Толстопузый Тимир Дыыбырдан
Вышел, буйствует, – говорят;
Собирается, говорят,
Умыкнуть невесту твою.
Поспешай, обгони его!
 
 
Расстаться нам
Настала пора.
Слышу я – далеко
За морской лукой —
Дикий зловещий вой.
Это пестует душу
Уот Усуму,
Колыбельную песню над ним поет,
Колдует, к жизни хочет вернуть
Лютого врага моего
Страшная ведьма абаасы,
Злая Уот Кутаалай.
Должен я
Уничтожить их,
Корень наших бед истребить! —
 
 
Так сказал Нюргун Боотур,
В дорогу родичей благословил,
Обнял племянника своего…
 
 
Тут грянулся об землю он,
Обернулся в единый миг
Трехголовым
Черно-пестрым орлом.
Железные перья
На крыльях его,
Как рогатины и мечи.
Широкими крыльями он взмахнул,
Шумно взмыл в высоту;
Полетел туда,
Где на кромке льда
Стоял железный вертящийся дом
Лютой ведьмы
Уот Кутаалай.
 
 
Налетел черно-пестрый орел
На логово абаасы,
Девять коновязей-столбов
С насаженными на них
Черепами шаманов
Древних времен
Ударом крыла повалил;
Священную к оновязь у дверей,
Где висели челюсти девяти
Удаганок давних времен,
По двору разметал.
Как гора он с неба упал,
Так что трещиной
Н адевять сажен вглубь
Раскололся двор ледяной…
 
 
«Басах-тасах!
Бабат-татат!
Ох, беда!
Отлетели, видать,
Головы девяти журавлей!
Чужое в дверях,
Лихое в глазах!» —
 
 
Взметнулась Уот Кутаалай,
Удалая абаасы,
Колдовать она принялась,
Заклятия бормотать.
 
 
Четыре железных
Собаки ее
Выбежали, злобно рыча,
Кинулись на орла.
Но черно-пестрый орел,
Тремя головами взмахнув,
Трех собак за шеи схватил,
Задушил,
Швырнул за три дня пути;
Ударом клюва
Четвертого пса
Замертво уложил…
 
 
«Куда в ыЦыц, проклятые псы!
Кураадай! Хараадай!
Тимирдээй! Тиниктэй!
Жирную добычу мою
Не смейте рвать,
Вот я вас!»
 
 
Так, запоздало
На псов крича,
Ожерельями костяными бренча,
Подвесками костяными стуча,
Неистовая абаасы
Выскочила из жилья своего,
Черно-пестрого увидала орла;
Высунув семисаженный язык,
Быстро-быстро она
Заклинать начала.
 

СТИХ 282
УОТ КУТААЛАЙ

 
Алаатанг! Улаатанг!
Девять суток я в рот
Ничего не брала,
Девять суток
Утроба моя пуста…
 
 
Сама ко мне на обед
Жилистая прибежала еда,
Мясистая прилетела жратва!
Мой черный бог
Меня не забыл,
Нечистый дух
Мне пищу послал!
 
 
Эй, вприпляску,
Скорей прибеги сюда,
Доска, на которой
Мясо рублю!
 
 
Эй, вприскочку
Бегом ко мне,
Топоры и ножи мои!
Прикатись проворно сюда,
Дырявая
В девяти местах,
Худая в семи местах,
Кровавая сковородка моя!
 
 
Эй, скорей
Прилетай сюда,
Острый мой
Железный рожон! —
 
 
Так провизжала она,
Причмокивая, свистя,
Щелкая языком.
 
 
Приплясывая,
Прибежала сама
Залитая кровью доска,
На которой мясо рубить;
Прискакали,
Звякая и стуча,
Все в крови —
Топоры и ножи;
Прилетел
Изогнутый в трех местах,
Железный, острый рожон;
Прикатилась,
Подпрыгивая и крутясь,
Дырявая в девяти местах,
Худая в семи местах
Кровавая сковорода…
 

СТИХ 283
ЧЕРНО-ПЕСТРЫЙ ОРЕЛ

 
Эй ты, вспученный зад,
Изогнутый клюв,
Лихая тетка-хотун!
Хоть и жилист я
И костист,
Да и жирен я,
И мясист…
 
 
И зачем трудиться тебе —
На кровавой своей доске
Разрубать меня на куски?
Навзничь я
Лягу перед тобой,
А ты мой живот распори,
Толстый жир брюшной
Разрывай,
Нутряное сало
Глотай! —
 
 
Тут черно-пестрый орел,
Крыльями взмахнув,
Кованым клювом своим
У чудовищной бабы-абаасы
Шею с головою отсек,
Вздел ее
На железный кол,
Торчавший среди двора;
Железный дом колдовской
Опрокинул ударом ноги,
Железную колыбель,
Где лягушонок лежал
С дитятю дородного величиной,
Как сухую бересту,
Он раздавил,
Пинком ноги
В обломки разнес;
Все логово абаасы
На три дневных
Перегона вокруг,
Растоптав, разбросал,
Огонь потушил…
 

 
Тут защитник средней земли,
Нюргун Боотур-исполин,
Снова став
Собою самим,
Человеком-богатырем
Ростом в огромную ель,
Друга единственного своего —
Удачливого скакуна
Раскатистым зовом
Кликнул к себе.
Тут же резвый конь прибежал,
И с победным криком
Нюргун Боотур,
Как весенний глухарь, взлетел
На сверкающее седло…
 

СТИХ 284
ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

 
Отомкнем уста,
Что молчали весь день,
Откроем рот,
Что молчал всю ночь,
Скажем, споем о том,
Как скачущий
На Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур
Собрался в дальний поход.
 
 
«Одержимая жаждой битв
Отчаянно храбрая девка-бой,
Сидящая на крови
Убитых ею врагов,
Скачущая по бранным полям
На Красно-чалом коне,
Прекрасная Кыыс-Нюргун
Задумала, говорят,
Преследовать всюду меня
По моим широким следам,
Чтобы, толстую кожу мою разрубив,
Суставы мои сокрушив,
Надеть мне на шею ярмо,
Уши у меня оторвать,
Сделать меня рабом…
 
 
Пока не треснули у меня
Крепкие шейные позвонки,
Доблестного племени сын —
С дороги своей не сойду,
Добром не отъеду я.
Чтоб не обесславилось имя мое,
Я – прославленного племени сын,
Собрался, тронулся в путь,
Обратно не поверну…»
 
 
Так, задумав думу свою,
Не раздумывая в пути,
Избранник средней земли
Прославленный Нюргун Боотур
Поехал жену добывать…
 
 
Тридцать дней и ночей подряд
Волю давая коню
Споро ногами перебирать,
Копытами грохотать,
Девять ревущих смерчей закрутив
Бешеной скачкой своей,
Обрушивая с высоты
Буйный ливень,
Летящий снег,
Тучами до белых небес
Черную пыль клубя,
Песчаную подымая метель,
Каменную взметая пургу,
Заставляя молнии полоскать
Заставляя по следу греметь
Четырехраскатистый гром,
Прямиком летел Нюргун Боотур…
Над вершинами кучевых облаков
Слышался крик его;
Над хребтинами
Грозовых облаков
Раздавался голос его.
Разрывая грудью коня
Черные облака,
Взбаламучивая
Белые облака,
Как проносящийся ураган,
С треском валя
Деревья в тайге,
Голосящие вслед ему,
Хрипящие позади,
Миновал он великий путь,
Пересек необъятный простор
И увидел окраины
Чуждой земли,
На светлое лоно вступил
Неведомой стороны.
 
 
Страна Томоон-Имээн
Привольная открылась ему,
Страна Кимээн-Имээн
Засияла в его глазах,
Страна Хамаан-Имээн
Раскинулась широко.
 
 
Не знающая ни зимы, ни снегов,
Покрытая, будто шелком цветным,
Бегущей волнами травой,
Ветрам открытая степь,
С бескрайней далью такой,
Что невидимы очертанья ее —
Даже быстрая птица-стерх
Семь дней и ночей подряд
Крыльями в полете свистя,
Эту ширь не перелетит;
Такой безбрежный простор,
Что даже птица-журавль,
Восемь дней и ночей летя,
Не достигнет предела его,
Не опустится на крайнем мысу, —
Вот такая диво-страна,
Сверкающая, в ярком цвету,
Простерлась у ног его…
 
 
Будто поставленные на пиру
Круговые кубки для кумыса?
О семи резных поясах,
Грядами заоблачными громоздясь,
Утесы вдали поднялись;
Будто выставленные вокруг
Кумысные кубки на славном пиру,
Узорные – о девяти поясах,
Горы столовые поднялись,
Окружив голубой простор.
 
 
Словно жертвенные хвосты
Зарезанных для пира коней,
Словно конская грива, густы,
Темнеют леса окрест —
Крупная густая тайга;
Будто рослые люди-богатыри,
На празднике веселясь,
Приплясывая, стоят
Могучие дерева…
Золотой сверкающей
Почвой лучась,
Серебряным белым
Лоном блестя,
С турухтанами – от синих озер
Не улетающими никогда,
Со стаями голубей,
Не умолкающими никогда,
С кукушками, звонко окрест
Кукующими всегда,
С журавлями белыми в синеве,
Со стадами уток и лебедей,
Не улетающими никогда,
Со стаями синих синиц,
С порхающим множеством
Пестрых птиц,
Изобильная в совершенстве своем,
Лучшая на земле,
Утвердилась и расцвела
Благодатная эта страна,
Средоточье мира всего…
 
 
В прекрасной этой стране,
Посреди лучезарной равнины ее,
На блистающем пупе ее,
На возвышенном затылке ее,
На вздувшемся загривке ее,
На высоком лоне ее,
На вздымающейся груди,
Макушку под облака занося,
Восьмиветвистое возросло
Священное древо
Аар-Лууп…
На развильи восьми
Могучих ветвей
Просторное скрыто в тени
Узорчатое гнездо
Величиною со стог сенной,
Вышиною в семь саженей.
 
 
Тяжело свисая с ветвей,
В изобильи на дереве том
Золотые шишки растут
С кумысные кубки величиной;
Серебряные листья на нем,
Широкие, как чепраки,
Покачиваясь, шумят…
С верхних ветвей его
Каплет белая, как молоко,
Небесная благодать;
С нижних ветвей его,
Сквозь трещины толстой коры,
Просачиваясь, течет
Желтая благодать…
От этих капель и струй
Вкруг дерева у толстых корней
Возникло на белом солончаке
Девять молочных озер…
 
 
Думал сперва
Нюргун Боотур,
Что громадные становья людей,
Населяющих этот край,
За день пути
Заблестят перед ним;
Что прекрасный их главный дом
С длинным дымом,
Стелющимся вдали
Маревом голубым,
С искрами, взлетающими высоко
Из широкого дымохода его,
Радугой переливаясь, блестя,
Покажется, наконец, вдалеке;
Думал, что дома этого дверь
Трудно будет ему открыть,
Семь дней и ночей
Налегая плечом,
Напрягая все силы свои;
Думал, что крепкий
Дверной засов
Девять суток придется ему
Через силу отодвигать…
А поехав дальше,
Он увидал
Средь зеленой равнины той
Огромный курган ледяной,
Сверкающий вдалеке
За девять суток пути.
 
 
У огромного кургана того,
У диковинного ледяного жилья
Ни окон не было, ни дверей;
Только на макушке его
Широкий зиял проем.
Каменная лестница там
В глубину кургана вела.
По этой лестнице вниз,
Грузной поступью грохоча
По каменным ступеням ее,
Сбежал Нюргун Боотур,
Видит – дома нет никого,
Никто не встретил,
Никто не спросил —
Кто, мол, явился к нам?
Домочадцами скудный дом,
Просторный жилой покой
Открылся богатырю.
У правой стены жилья,
Широкого, как поляна-алас,
Девять выпуклых оронов стоят —
Девять высоких лож,
Словно мысы возвышенных берегов…
Грузно сел Нюргун Боотур
На почетный первый орон,
На покров из медвежьих шкур
И внимательно огляделся вокруг.
На каменном блестящем полу
Круглый проем зиял,
Железная лестница там
Низвергалась куда-то вниз…
 
 
У задней стены жилья
Восемь роскошных лож
В покрывалах из пестрых мехов
Высились чередой.
В левой стене жилья
Виднелась открытая широко
В опочивальню ведущая дверь
В подвесках и брякунцах.
 
 
Одержимая жаждой битв,
Скачущая по бранным полям
На Красно-чалом коне,
С волшебной плетью-копьем,
Прекрасная Кыыс Нюргун
Беспечно, крепко спала
В темной опочивальне своей.
Кто осмелится коснуться ее?
Кто насильно иль воровски
Посягнет на нее,
Когда она спит?
 
 
Шестислойную кованую броню
Бросила она у дверей,
Трехслойный серебряный свой доспех
Кинула небрежно в ногах,
Рогатую шапку свою
Из огнистого речного бобра —
С маковкой, алеющей, как огонь,
С чеканной серебряной тусахтой,
Сверкающей надо лбом,
Положила возле себя;
Пышные навески свои,
Сшитые из камчатских лис,
Бросила сбоку она;
Меч ее —
Под левым плечом,
Боевое копье —
Под правым плечом.
Девушка невиданной красоты
Мирно спала
На ложе своем.
Красным отблеском
Заходящего дня
Горел румянец ее;
Белым отблеском
Восходящего дня
Светилось ее лицо.
Словно выложенные в ряд
Шерстинки блестящие из хребта
Отборного соболя-одинца,
Блестели, сквозя,
Ресницы ее.
Словно выложенные в ряд
Огнистые волоски
Черного морского бобра,
Выгнулись
Длинные брови ее.
Как брусники осенней сок,
Губы у ней красны.
Ёкнет сердце в любом,
Кто увидит ее,
Затоскует,
Займется огнем.
Такая —
Невиданная дотоль,
Сверкающая, как день,
Непомерною красотой,
Отменно прекрасная
Дева-краса
Покоилась в боковухе своей,
Сияя, блестя в тени.
 
 
Подобная стреле боевой,
С виду резвая и во сне,
Богатырского склада,
Во всем
Соразмерна,
Станом тонка,
В поясу она
В три обхвата была.
Были примерно
Обхватов в пять
Выпуклые бедра ее.
Будто выточены целиком
Из лиственничных стволов
Могучие руки ее…
Вот такая
Сверкающая красотой —
Телом огромна,
Видом грозна,
Беспечно дверь распахнув,
Красавица в боковухе спала,
Раскатистым храпом
Во сне храпя.
«Если, пока она спит,
Лягу с нею по-воровски,
Силой попробую
Сладить с ней,
Разгневается она,
Не даст потом согласия мне;
Поднимет переполох,
По-доброму не поедет со мной,
В мой дом женой не войдет…
Долго пробыл в пути,
Давно я не спал;
Лягу пока, посплю,
Пока не проснется она!»
 
 
На большом ороне
Нюргун Боотур
Навзничь раскинулся и захрапел,
Будто кузнечный мех зашумел
Над горном великого кузнеца…
От могучего храпа его
Ходуном заходило жилье
Воинственной Кыыс Нюргун;
Вспучиваться пошел потолок,
Грузно приподыматься стал;
Толстый каменный пол
Тяжело прогибаться стал…
 
 
Долго ль спал,
Того он не знал;
Проснулся и видит —
Хозяйка сама
Стоит перед очагом,
Глядит на него и ждет,
Когда-де проснется он —
Дорогое дитя айыы
С поводьями за спиной,
Исполин великий средней земли,
Защитник племен уранхай-саха.
 
 
Стоит хозяйка и ждет,
Как перед боем, надев
Шестислойную кованую броню,
Плотно поверх нее натянув
Серебряный трехслойный доспех;
Кушаком боевым
Опоясан стан,
На бедрах кольчуга блестит.
Вверх острием держа
Грозное боевое копье,
Левой рукой она
Опирается на него.
Вниз острием держа
Огромный свой черный меч,
Вспыхивающий красным огнем,
Правой рукой на него опершись,
Надменно грозна лицом,
Сурово ждала она.
 
 
Удивился Нюргун Боотур,
С нею себя сравнив:
Великанша ростом – она
Пальца на три, примерно,
Повыше его,
Пальцев на пять
Пошире его.
Не ведавший страха перед врагом
Неистовый исполин
Опасливо глядел на нее,
Оторопел,
Оробел,
Слова не мог сказать.
 
 
Такое не снилось
Ему и во сне, —
Невероятной казалась ему
Яркая красота ее.
Дивной была для него
Воинственная внешность ее.
Тонко улыбнувшись ему,
Темные ресницы подняв,
Круглыми глазами в упор
Трехлучистыми поглядев,
Губы красные приоткрыв,
Зубы ровные обнажив,
Голосом звучным она
Молвила такие слова.