Текст книги "Песни южных славян"

Автор книги: Автор Неизвестен

Марко отменяет свадебную пошлину [170]170
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 68. Записано до 1817 г. от слепой старушки в сербской области Срем, северо-западнее Белграда.


[Закрыть]

 
Рано утром в путь собрался Марко,
Рано утром к Косову поехал.
Лишь подъехал он к реке Серване, [171]171
  Сервана– возможно, искаженное название р. Серавы, притока р. Вардара, близ г. Скопье. К северу от этой реки начинается Косово поле.


[Закрыть]
Повстречал он Косовку-девицу.
Пожелал ей счастья Королевич:
«Бог на помощь, Косовка-девица!»
До земли девица поклонилась:
«Будь здоров, юнак мой незнакомый!»
Стал юнак беседовать с девицей:
«Дорогая Косовка-девица!
Молода ты с виду, и пригожа,
И стройна, и личиком румяна,
Лишь коса одна тебя не красит,
Оттого, что рано поседела.
Расскажи мне, Косовка-девица,
Ты сама ли счастье потеряла,
Ты сама иль старый твой родитель,
Твой отец иль матушка родная?»
Зарыдала Косовка-девица
И в ответ промолвила юнаку:
«Брат мой милый, витязь незнакомый!
Не сама я счастье потеряла,
Не сама, не старый мой родитель,
Не отец, не матушка родная.
Но недаром счастья я лишилась:
Девять лет, [172]172
  Девять лет– эпическая цифра для обозначения большого промежутка времени.


[Закрыть]как мы в беде великой,
Злой Арап пришел к нам из-за моря,
Откупил он Косово у турок,
Наложил на жителей поборы,
Чтоб его кормили да поили.
А еще берет Арап на свадьбах
За невест по тридцати дукатов,
С женихов – по тридцать и четыре.
Коль юнак богатого семейства,
Значит, может тот юнак жениться,
А невеста может выйти замуж.
У меня же братья небогаты,
Откупиться нечем от Арапа,
Оттого и в девках я осталась,
Оттого и счастья я лишилась.
Может, я не очень бы тужила,
Что нельзя девице выйти замуж,
А юнаку бедному жениться,
Но придумал худшее злодейство:
Повелел проклятый тот насильник
Приводить девиц к нему на ложе:
Незамужних сам Арап целует,
А замужних слуги обнимают.
Наложил на Косово он подать,
Чтоб девиц давали по порядку,
Нынче вышла очередь за мною
Отправляться вечером к Арапу,
Миловаться с Черным до рассвета.
Вот теперь и думаю я, братец:
«Боже милый! Что теперь мне делать!
Или в воду броситься, несчастной,
Или мне повеситься от горя?
Лучше, брат, покончить мне с собою,
Чем ласкать душителя отчизны!»»
Говорит ей Королевич Марко:
«Дорогая Косовка-девица!
Не шути ты, в воду не бросайся,
Не губи себя своей рукою,
Не бери, сестра, греха на душу!
Ты скажи мне, где дворы Арапа,
Где его Арапово подворье?
Надо мне с Арапом столковаться».
Отвечает девушка юнаку:
«Милый брат мой, витязь незнакомый!
Что тебе в Араповом подворье?
Пропади он пропадом, проклятый!
Может, ты нашел себе невесту
И несешь за девушку дукаты?
Может быть, у матушки один ты?
Берегись! Арап тебя загубит!
Как тогда прокормится старушка?»
Вынул Марко тридцать ей дукатов,
Показал их Косовке-девице:
«Вот тебе, сестра моя, дукаты,
Уходи домой к себе скорее;
Жди, покуда счастье не вернется.
Но скажи мне, Косовка-девица,
Где дворы проклятого Арапа,
Я снесу ему твои дукаты.
Тот Арап губить меня не будет,
У меня достаточно богатства,
Заплатить за Косово мне хватит.
За тебя ж тем более достанет».
Говорила Косовка-девица:
«Не дворы у нашего Арапа,
Но шатры поставлены простые.
Посмотри на Косово отсюда,
Видишь, вьется шелковое знамя?
Там палатка Черного Арапа,
А вокруг шатра и тын зеленый
Головами мертвыми украшен.
За неделю тот Арап проклятый
Семьдесят и семь [173]173
  Семьдесят и семь– эпическая цифра восточного происхождения для обозначения большого количества. Сорок слуг – эпическая цифра.


[Закрыть]убил юнаков.
У Арапа сорок слуг на страже,
Сторожат Арапово подворье».
Лишь услышал Марко эти речи,
Поскакал по Косову он низом,
Распалил юнак лихого Шарца:
Из-под ног живой огонь сверкает,
Синий пламень из ноздрей струится.
Марко злится, по Косову мчится,
Льются слезы по лицу юнака:
«Косово, ой, ровное ты поле!
До чего мы дожили с тобою!
Уж теперь не князь наш благородный [174]174
  …князь наш благородный… – Вероятно, подразумевается князь Лазарь.


[Закрыть]
Злой Арап тобою управляет!
Не снесу я этого позора,
Не стерплю великой той печали,
Чтоб чинил Арап свои обиды,
Целовал и девушек и женщин.
Я отмщу за вас сегодня, братья,
Отмщу за вас или погибну!»
Стал юнак к арапам приближаться,
Увидали стражи незнакомца,
Побежали к Черному Арапу.
«Господин Арап ты наш заморский!
Дивный витязь скачет по Косову,
Распалил коня он удалого,
Из-под ног живой огонь сверкает,
Синий пламень из ноздрей струится,
Знать, юнак на нас ударить хочет».
Молвил стражам Черный тот Арапин:
«Что вы, дети, сорок верных стражей!
Не посмеет он на нас ударить,
Он, как видно, думает жениться
И везет нам свадебную подать.
Жаль юнаку своего богатства,
Оттого и злится он, наверно.
Выходите вы во двор зеленый,
И юнака встретьте, как пристало.
Поклонитесь вы ему смиренно,
Доброго коня его примите,
И коня примите, и оружье,
И в шатер пустите незнакомца,
Не богатство – голову возьму я
И коня добуду у юнака».
Побежали слуги от Арапа,
Чтоб принять коня у незнакомца,
Но когда подъехал Королевич,
Не посмели слуги подступиться,
Кинулись в шатер они обратно,
Прячутся за Черного Арапа,
Под полой утаивают сабли,
Чтобы Марко сабель не увидел.
На подворье въехал Королевич,
Соскочил он с Шарца боевого,
Доброму наказывает Шарцу:
«Ты гуляй, мой Шарац, по подворью,
Жди, пока я буду у Арапа,
От шатра не отходи далеко,
Помоги, коль туго мне придется».
Тут вошел к Арапу Королевич —
Пьет вино холодное Арапин,
Служит за столом ему девица,
Подает вино ему молодка.
Поклонился Королевич Марко:
«Бог на помощь, господин Арапин!»
Хорошо Арап ему ответил:
«Будь здоров, юнак мой незнакомый!
Подойди, вина со мною выпей,
Расскажи, зачем ко мне явился».
Отвечает Королевич Марко:
«Недосуг мне бражничать с тобою!
С добрым делом я к тебе явился,
С добрым делом, лучше быть не надо.
Я посватал красную девицу,
Да оставил сватов на дороге,
Сам явился с пошлиной за свадьбу,
Чтобы с той девицей обвенчаться,
Чтобы в том мне не было помехи.
Сколько денег ты берешь за свадьбу?»
Хорошо Арап ответил Марку:
«Сколько денег – это всем известно:
За невест по тридцати дукатов,
С женихов по тридцать и четыре.
Ты, как видно, молодец не промах,
Потому с тебя не меньше сотни».
Тут пошарил Марко по карманам,
Три дуката бросил он Арапу:
«Верь, Арап, что нету больше денег,
Подожди, пока вернусь с девицей,
Славный дар мне родичи готовят,
Все тебе отдам, не пожалею,
Дар – тебе, а мне – моя невеста».
Лютым змеем взвизгнул тот Арапин:
«Что ж я, курва, в долг тебе поверю?
Сам не платишь, да еще смеешься!»
Тут взмахнул он тяжким шестопером
И ударил доброго юнака,
И не раз, а три-четыре раза.
Засмеялся Королевич Марко:
«Ой, юнак! Ой, Черный ты Арапин!
Шутишь ты иль бьешь меня без шуток?»
Лютым змеем взизгнул тот Арапин:
«Не шучу я, бью тебя без шуток!»
И тогда промолвил Королевич:
«Я-то думал, ты, несчастный, шутишь,
Ну, а если вправду ты дерешься,
То и я владею шестопером,
Чтобы стукнуть три-четыре раза.
Сколько раз ты здесь меня ударил,
Столько раз и я тебя ударю,
А потом пойдем с тобою в поле,
Снова выйдем там на поединок».
Тут взмахнул он тяжким шестопером
И ударил Черного Арапа.
Полегоньку он его ударил,
Только выбил голову из шеи.
Засмеялся Королевич Марко:
«Боже милый, честь тебе и слава!
Как башка-то скоро отскочила,
Будто на плечах и не сидела!»
Вынул Марко кованую саблю,
Начал сечь Араповых он стражей,
Порубил он сорок лиходеев,
С четырьмя решил не расправляться,
Чтоб они рассказывали людям,
Что случилось с Марком у Арапа.
Тут собрал он головы юнаков
И честному предал погребенью,
Чтоб орлы их больше не клевали,
И украсил тын опустошенный
Головами черных тех арапов,
И казну забрал их без остатка.
Четырех же стражей неубитых
Он на Косово отправил поле,
Чтоб они по Косову ходили
И всему народу объявляли:
«У кого есть девушка-невеста,
Пусть выходит замуж, молодая!
Если хочет где юнак жениться,
Пусть без страха выбирает любу!
Больше нету пошлины на свадьбу,
Расплатился Королевич Марко!»
Тут и старый закричал и малый:
«Дай бог здравья славному юнаку!
Он наш край от бедствия избавил,
Истребил насильника Арапа,
Пусть господь душе его и телу
Ниспошлет свое благословенье!»
 

Марко пьет в рамазан вино [175]175
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 70. Записано в Сербии. В песне обыгрываются различные запреты турецких правителей, относящиеся как к туркам, так и к христианам. Эти запреты налагались в разное время, но создатели песни отнесли их к одному эпическому времени – ко времени эпической жизни Марка Королевича.


[Закрыть]

 
Был указ султана Сулеймана [176]176
  Сулейман– одно из немногих эпических имен турецкого султана (царя) в южнославянских песнях. Проникло в песни, видимо, уже после правления султана Сулеймаиа II Великолепного (1520–1566), чьи войска захватили Белград, Буду и осаждали Вену.


[Закрыть]
В рамазан [177]177
  Рамазан– своеобразный мусульманский месячный пост, приходящийся на осень. В рамазан запрещается есть и пить в светлое время, от восхода и до захода солнца.


[Закрыть]не бражничать народу, [178]178
  …не бражничать народу… – Ислам вообще запрещает употребление спиртных напитков. Но в данном случае югославские комментаторы упоминают об указе 1671 г. султана Мехмеда IV, запрещающем производство и употребление вина повсюду, кроме сел, а так как в то время в городах разрешалось жить почти исключительно мусульманам, то указ адресовался прежде всего к ним. В песне же произошло переосмысление запретов. Они отнесены к рамазану и ко всему населению Турецкой империи.


[Закрыть]
Не носить зеленые кафтаны, [179]179
  Зеленые кафтаны. – Зеленого цвета было знамя пророка Мухаммеда, поэтому турки считали зеленый цвет священным. Зеленый и другие яркие цвета были запретными для немусульманского населения.


[Закрыть]
Не носить и кованые сабли,
Не кружиться с девушками в коло. [180]180
  Коло– буквально: круг. Народный танец типа русского хоровода. Коло пляшут, взявшись за руки или за пояс.


[Закрыть]
Марко водит с турчанками коло,
Марко носит кованую саблю,
Что ни день – в зеленом он кафтане,
В рамазан винище распивает,
Да еще муллам велит и ходжам,
Чтоб и турки с Марком пировали.
Бьют челом неверные султану:
«Сулейман, отец наш и владыка!
Разве ты не отдал повеленье
В рамазан не бражничать народу,
Не носить зеленые кафтаны,
Не носить и кованые сабли,
Не кружиться с девушками в коло?
Марко водит с турчанками коло,
Марко носит кованую саблю,
Что ни день – в зеленом он кафтане,
В рамазан винище распивает.
Мало что грешит он в одиночку,
Он еще муллам велит и ходжам,
Чтоб мы, турки, с Марком пировали»
Только царь услышал это слово,
Кликнул он двоих чаушей верных:
«Отправляйтесь к Марку, вы, чауши,
Возвестите царское веленье,
Чтобы Марко на диван явился».
Побежали к Марку те чауши
И в шатер к юнаку прибежали.
Марко пьет вино и веселится,
Да не чашей пьет он, а корчагой.
Объявили царские чауши:
«Ты послушай, Королевич Марко!
Царь-султан велит тебе, юнаку,
На совет немедленно явиться».
Рассердился Королевич Марко,
Размахнулся он своей корчагой
И ударил по лбу он чауша,
Треснул лоб, корчага раскололась,
И вино и кровь перемешались.
Вот к царю явился Королевич,
Сел он возле царского колена,
Соболь-шапку на лоб нахлобучил,
Под рукою шестопер приладил,
Приготовил саблю на колене.
Начал царь вести такие речи:
«Сын названый, Королевич Марко!
Мой указ, наверное, ты знаешь,
В рамазан не бражничать народу,
Не носить зеленые кафтаны,
Не носить и кованые сабли,
Не кружиться с девушками в коло.
Мне же люди добрые сказали,
Горемыку Марка обвинили,
Что ты водишь с турчанками коло,
Что ты носишь кованую саблю,
Что всегда в зеленом ты кафтане,
В рамазан винище распиваешь,
Да еще велишь ходжам почтенным,
Чтоб они с тобою пировали!
Что ты шапку на лоб нахлобучил,
Под рукою шестопер приладил,
Приготовил саблю на колене?»
Отвечает Королевич Марко:
«Царь-султан, родитель мой названый!
Коль я пью во время рамазана,
Значит, вера пить мне разрешает.
Коль ходжей почтенных угощаю,
Значит, царь, я вынести не в силах,
Чтоб я пил, а турки лишь глазели,
Пусть в корчму ко мне они не ходят.
Если я ношу кафтан зеленый,
Значит, мне к лицу кафтан, юнаку.
Если подпоясал эту саблю,
Значит, я купил ее за деньги.
Коль вожу я с турчанками коло,
Значит, молод я и неженатый,
Как и ты женат когда-то не был.
Коль я шапку на лоб нахлобучил,
Значит, речь твоя мне не по сердцу.
Коль я шестопер к себе придвинул
И держу я саблю на колене,
Значит, нынче ожидаю ссоры.
Ну, а коль начнется ссора,
Тот, кто ближе всех к Марку, первым сгинет!»
Оглянулся царь-султан турецкий,
Кто стоит тут ближе всех от Марка,
Ан пред Марком никого и нету,
Только он один, султан турецкий.
Царь отпрянул, Марко следом прянул,
И прижал султана он к простенку.
Тут султан пошарил по карманам,
Подает юнаку сто дукатов:
«Вот тебе, мой Королевич Марко!
Ты поди и пей вино хмельное».
 

Дмитрий Солунский и Черный Арап. Икона (XVII в.). Велико-Тырново (Болгария).

Охота Марка с турками [181]181
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 69. Записано в Сербии.


[Закрыть]

 
Раз охотился визирь турецкий,
Он охотился в лесу зеленом,
С ним двенадцать было делибашей, [182]182
  Делибаша– первый среди «делий» (удальцов, богатырей, юнаков). В оригинале турки названы «делиями».


[Закрыть]
А тринадцатый средь них был Марко.
Трое суток были на охоте,
Никакой им дичи не попалось,
Порешили к озеру поехать,
К озеру, в зеленой чаще леса,
Плавали там утки-златоперки. [183]183
  Утки-златоперки. – Здесь и далее в оригинале: «Утки златокрылые».


[Закрыть]
Сокола визирь с руки подбросил,
Чтоб схватил он утку-златоперку.
Только утка не попалась в когти,
В небо к облакам она взлетела,
Без добычи сел на елку сокол.
Тут промолвил Королевич Марко:
«Разрешишь ли мне, визирь великий,
Сокола и моего подбросить,
Чтоб поймал он утку-златоперку?»
И Мурат-визирь [184]184
  Мурат-визирь. – Истории визирь с таким именем неизвестен. Возможно, что это имя попало в песню под влиянием того факта, что Марко Королевич был вассалом султана Мурада в 1371–1389 гг.


[Закрыть]ему ответил:
«Почему бы не позволить, Марко?»
Марко сокола с руки подбросил,
Взвился Марков сокол прямо к небу,
И схватил он утку-златоперку,
Сел с добычей под зеленой елью.
Как увидел то Муратов сокол,
Обозлился, люто разъярился.
Он приучен был к дурной повадке
У другого отнимать добычу.
Подлетел он к соколу под елью,
Отнимать стал утку-златоперку,
А у Марка сокол бы упрямый,
Норовом был, как его хозяин:
Не отдал он утку-златоперку,
Ухватил он сокола чужого,
Сизый пух его пустил по ветру.
Как Мурат-визирь увидел это,
Стало турку горько и досадно.
Сокола о елку он ударил,
Правое крыло расшиб ударом.
Поскакал Мурат в густую чащу,
А за ним двенадцать делибашей.
Сокол Марка запищал свирепо,
Словно лютая змея под камнем.
Сокола взял Королевич Марко,
Обвязал ему крыло больное,
Голосом сердитым он промолвил:
«Нам обоим тяжко, милый сокол,
С турками охотиться без сербов:
Их обычай – отнимать добычу!»
Марко повязал крыло соколье
И вскочил на Шарца боевого
Да помчался через лес дремучий.
Шарац мчится, как лесная вила,
Быстро мчится, вот уж он далеко.
Миновал он скоро лес дремучий,
Средь равнины он настиг Мурата
И Муратовых делий двенадцать.
Обернулся тут Мурат тревожно
И увидел за собою Марка,
Говорит своим он делибашам:
«Делибаши, дети, поглядите,
Видите ль вы сзади облак пыли,
Облак пыли близ черного леса?
Это скачет Королевич Марко.
Поглядите, как он гонит Шарца!
Будет худо, не спасет нас чудо!»
Тут настиг их Королевич Марко,
Выхватил он кованую саблю,
Поскакал наперерез Мурату,
Врассыпную поскакали турки —
Кобчик в тернах воробьев так гонит.
Марко в поле настигает турок.
Голову отсек Мурату Марко,
Надвое рассек двенадцать турок,
Так что стало двадцать и четыре.
Стал тут думать Королевич Марко:
Нужно ль ехать ко двору султана
Или в белый двор свой возвратиться?
Все обдумал Марко и промолвил:
«Лучше ехать мне в Едрен, [185]185
  Едрен– г. Адрианополь. Песня тут исторически точна, ибо Адрианополь был турецкой столицей в 1365–1453 гг. и, следовательно, в пору жизни Марка Королевича.


[Закрыть]к султану,
Рассказать о том, что я наделал,
Прежде чем пожалуются турки».
В Едрен прибыл Королевич Марко
И явился на совет к султану.
Очи Марка злобно загорелись,
Так голодный волк глазами блещет:
Марко глянет – молния сверкает.
Спрашивает Марка царь турецкий:
«Сын приемный, Королевич Марко,
Что тебя так сильно разъярило?
Или денег у тебя не стало?»
Тут султану Марко все поведал,
Рассказал, что было на охоте.
Царь турецкий выслушал юнака,
Громким смехом султан рассмеялся,
Милостиво Марку он ответил:
«Молодец, мой сын приемный Марко!
Если б ты не натворил такого,
Сыном бы моим не назывался.
Всякий турок может стать визирем,
А юнаков нет таких, как Марко!»
Руку сунул царь в карман шелковый,
Достает он тысячу дукатов,
Отдает их поскорее Марко:
«Вот возьми, мой сын приемный Марко,
Успокойся и вина напейся».
Королевич Марко взял дукаты,
И покинул он диван турецкий.
Эти деньги дал султан юнаку
Не затем, чтоб он вина напился,
А чтоб с глаз он поскорей убрался:
Больно люто Марко разъярился!
 

Королевич Марко и Алил-ага [186]186
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 60. Записано от слепой старушки Живаны в г. Земуне, близ Белграда.


[Закрыть]

 
Проезжали двое побратимов,
Проезжали белым Цареградом, [187]187
  Цареград. – Южные и восточные славяне одинаково так называли Константинополь (Стамбул). При жизни исторического Марка Королевича он не был турецкой столицей.


[Закрыть]
Это ехал Королевич Марко
С побратимом Костадином-бегом. [188]188
  Костадин-бег. – Южнославянские комментаторы в нем видят одного из македонских феодалов Константина Деяновича, который, как и Марко Королевич, стал с 1371 г. турецким вассалом и вместе с ним погиб в битве при Ровинах в 1395 г. Сходством судеб объясняют то обстоятельство, что Марко Королезич и Костадин-бег выступают в эпических песнях побратимами. Исторический же Константин Деянович враждовал с Марком и пытался округлить свои владения за его счет.


[Закрыть]
Молвил слово Королевич Марко:
«Мой Костадин, верный брат названый!
Вот я еду стольным Цареградом,
Да боюсь с бедою повстречаться,
Как бы кто на бой меня не вызвал.
Притворюсь-ка, будто я недужен
Злым недугом, нутряною хворью».
Притворился хворым Королевич,
Да не с горя – с хитрости великой:
Навалился телом он на Шарца,
Всем нутром к седлу его прижался,
Так и ехал вдоль по Цареграду.
Славная ему случилась встреча —
Повстречался он с Алил-агою, [189]189
  Алил-ага. – Современником исторического Марка Королевича был Али-паша, визирь и начальник султанской гвардии, участник Косовской битвы и захвата Болгарии. О действительных отношениях между ним и Марком неизвестно.


[Закрыть]
А за тем Алил-агою царским
Едут тридцать грозных янычаров.
Закричал Алил-ага юнаку:
«Эй, юнак мой, Королевич Марко!
Выходи стрелять со мной из лука!
Если бог в бою тебе поможет,
Если ты меня перестреляешь,
Отдаю тебе мое подворье
И с подворьем все мое богатство,
А с богатством – верную супругу.
Если ж я тебя перестреляю,
Не нужны мне дом твой и супруга,
Самого лишь я тебя повешу
Да возьму коня лихого Шарца».
Отвечает Королевич Марко:
«Отвяжись ты, турок распроклятый!
Мне сейчас не до стрельбы с тобою,
Хворь меня сегодня одолела,
Злой недуг, хвороба нутряная.
На коне не в силах я держаться,
А не то что тешиться стрельбою».
Но не хочет турок отвязаться,
За доламу справа он хватает.
Вынул ножик Королевич Марко,
И полу он правую отрезал:
«Уходи и будь ты, турок, проклят!»
Но не хочет турок отвязаться,
За доламу слева он хватает.
Вынул ножик Королевич Марко,
И полу он левую отрезал:
«Уходи, пусть бог тебя накажет!»
Но не хочет турок отвязаться,
Ухватил он Шарца за поводья,
Рвет поводья правою рукою,
Левой Марка тянет за собою.
Вспыхнул Марко, словно лютый пламень,
На лихом он выпрямился Шарце,
Потянул рукою за поводья,
Разъярился Шарац, как безумный,
Перепрыгнул коней и юнаков.
Кличет Марко Костадина-бега:
«Мой Костадин, верный брат названый!
Поезжай ты на мое подворье,
Привези стрелу мне татаранку, [190]190
  Татаранка– татарская стрела. Состязание в стрельбе из лука – традиционный мотив для южнославянского и русского эпоса.


[Закрыть]
А у той стрелы у татаранки
Девять белых перьев соколиных.
Я пойду к судье с Алил-агою,
Чтоб скрепить наш договор печатью
И потом не спорить понапрасну».
Бег помчался к Маркову подворью,
Турок с Марком в суд поторопились.
Лишь пришел Алил-ага к эфенди, [191]191
  Эфенди– господин, турецкий титул «ученого человека».


[Закрыть]
Туфли снял, с судьей уселся рядом,
Отсчитал он двенадцать дукатов,
Бросил их эфенди под колено.
«О эфенди, вот тебе дукаты,
Не скрепляй наш договор печатью!»
Понял турка Королевич Марко, [192]192
  Понял турка Королевич Марко. – В оригинале: «А Марко по-турецки понимал».


[Закрыть]
Но при нем дукатов не случилось,
Шестопер он вынул золоченый
И сказал судье такое слово:
«Вот мой сказ, эфенди правосудный! [193]193
  Эфенди правосудный. – В оригинале: «Эфенди кадия» (буквально: господин судья).


[Закрыть]
Утверди наш договор печатью,
А не то ударю шестопером,
Тут тебе и пластырь не поможет,
Позабудешь ты свое судейство
И дукатов больше не увидишь».
На судью напала лихорадка,
Шестопер судье не приглянулся,
Он печать пытается поставить,
А рука от ужаса трясется.
На стрельбу отправились юнаки,
За агою – тридцать янычаров,
А за Марком нет ни человека,
Лишь зеваки греки да болгары.
Как пришли на ту стрельбу юнаки,
Говорит Алил-ага турецкий:
«Ты, юнак, стреляй сегодня первым,
Это ты собою похвалялся
Пред самим султаном на диване,
Что убьешь орла ты крестового, [194]194
  Орел крестовый– постоянный эпитет. Орел в полете похож на крест.


[Закрыть]
Что приводит за собою тучи». [195]195
  Что приводит за собою тучи. – По верованиям, орел «водит» градоносные или ливневые тучи. В этом он выступает преемником змея (см. выше). Убийство орла или разорение его гнезда на Балканах поэтому было абсолютно запрещено, так как считали, что за нарушением запрета обязательно последует гроза или буря, губительная для урожая.


[Закрыть]
Отвечает Королевич Марко:
«Верно, турок, я стрелок отменный,
Только саном ты меня постарше,
Потому что ваша власть над нами.
И в стрельбе ты старше надо мною,
На стрельбу меня ты первый вызвал,
Потому стрелять ты должен первым».
Вышел турок с первою стрелою,
Выстрелил и меряет аршином,
Выстрелил на сто аршин и двадцать.
Вышел Марко с первою стрелою —
Та стрела две сотни пролетела.
Вышел турок со второй стрелою —
Та стрела три сотни пролетела.
Вышел Марко со второй стрелою —
Та стрела пять сотен пролетела.
Вышел турок с третьего стрелою —
Та стрела шесть сотен пролетела.
Тут к юнаку побратим приходит
И стрелу приносит татаранку,
А у той стрелы у татаранки
Девять белых перьев соколиных.
Как пустил тот Марко татаранку —
В пыль и мглу умчалась татаранка,
До нее и глазом не достанешь,
А не то что смеряешь аршином!
Залился Алил-ага слезами,
Величает Марка побратимом:
«Брат по богу, Королевич Марко,
Брат по богу и его предтече, [196]196
  Брат по богу и его предтече… – Этот и последующий стих в оригинале звучат так: «По вышнему богу и святому Йовану, // По доброму закону вашему!»


[Закрыть]
Ты мне брат по славной вашей вере!
Отдаю тебе мое подворье,
Отдаю тебе любу-турчанку,
Лишь меня, несчастного, не вешай!»
Отвечает Королевич Марко:
«Знать, ты, турок, бога не боишься!
Окрестил меня ты побратимом,
А даешь жену свою в супруги. [197]197
  Окрестил меня ты побратимом, // А даешь жену свою в супруги. – По южнославянской и русской норме (ср. былину «Добрыня и Алеша»), побратим обязан относиться к жене товарища, как к своей сестре.


[Закрыть]
Мне, ага, жены твоей не нужно,
Мы живем не так, как ваши турки,
Мы сноху сестрой своей считаем.
Елица [198]198
  Елица– постоянное эпическое имя для жены или сестры героя. В данном случае произошло совпадение с действительным именем жены исторического Марка Королевича: Елена была дочерью Радослава Хлапена, одного из воевод Душана.


[Закрыть]-жена меня ждет дома,
Благородная моя супруга.
Отпустил бы я тебя на волю,
Да испортил ты мою доламу,
Подавай мне три мешка червонцев,
Чтобы полы новые поставить!»
Тут ага вскочил, развеселился,
Обнимает брата и целует,
На господский двор его приводит,
Трое суток дома угощает.
Дал ему он три мешка червонцев,
Да сноха рубашку подарила
И платок с серебряным узором,
Да потом три сотни провожатых
Провожали Марка на подворье.
С той поры они в согласье жили,
Светлому царю хранили землю:
Если шло сраженье на окрайне,
Там Алил сражался вместе с Марком,
Если брали города и села,
Был с агой там Королевич Марко.
 

Марко Королевич и Муса-разбойник [199]199
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 66. Записано от герцеговинского гусляра Т. Подруговича. Песня является переработкой более ранних, общеславянских эпических произведений о вражеском нашествии (ср. былину «Илья Муромец и Калин-царь» и др.).


[Закрыть]

 
Пьет вино албанец лютый Муса, [200]200
  Албанец лютый Муса– обобщенный образ султанского противника, соперника и сепаратиста, каких было немало в Турецкой империи. Южнославянские комментаторы обычно указывают на два исторических прототипа этого образа. Одного из них видят в Мусе, младшем сыне султана Баязида (начало XV в.), который вел кровавую борьбу за престол со своими братьями; в этой борьбе против Мусы принимали участие некоторые сербские феодалы. В качестве другого прототипа усматривают Мойсея (турецк. Мусу) Арианнта Мусаки, воеводу Скандербега, который однажды перешел на сторону султана, но, не сумев одержать победу над албанцами, покаялся, вернулся к Скаидербегу, сражался с турками и попал в плен. По приказу султана в 1464 г. с него живого содрали кожу. Таким образом, оба названных исторических прототипа Мусы жили позже исторического же Марка Королевича.


[Закрыть]
Пьет в корчме турецкого Стамбула,
А когда он досыта напился,
Во хмелю да в сердцах так промолвил!
«Девять лет с тех пор уж миновало,
Как служу я султану в Стамбуле.
Не выслужил коня, ни оружья
И не жалован новым кафтаном.
Даже мне не бросили обносков!
Но клянусь моею крепкой верой,
Убегу я в ровное Приморье, [201]201
  Ровное Приморье– побережье Адриатического моря. Нет дороги царским караванам… – Имеется в виду доставка султану «казны», денег, собранных в счет податей и др.


[Закрыть]
Запрещу перевозы морские,
Перекрою дороги к Приморью:
Выстрою на побережье башню,
Перед нею тын вобью с крюками,
Буду вешать ходжей, и имамов,
И других прислужников султана».
Все, чем Муса хмельной похвалялся,
Отрезвев, он сделал и взаправду.
Убежал он в ровное Приморье,
Запретил перевозы морские,
И пути преградил он к Приморью.
Нет дороги царским караванам:
Триста в год там вьюков [202]202
  Вьюк– стандартный, «казенный» вьюк денег составлял 200 кеса или кесий (кошелей) по 500 серебряных турецких грошей в каждом. Отсюда прозвище Мусы – «Кеседжия» (кошелыцик), синонимичное слову «разбойник». Переводчик предпочел пользоваться русским синонимом.


[Закрыть]проходило.
Караваны ограбил разбойник.
Выстроил он башню у прибрежья,
Перед нею тын набил с крюками;
Ходжей вешает и пилигримов. [203]203
  Пилигримы(турецк. хаджи). – Так называют человека, совершившего «хадж», паломничество в священные для мусульман города Мекку и Медину.


[Закрыть]
Жалобы наскучили султану.
Чуприлича он послал, визиря,
А с визирем войско в триста тысяч.
Как спустилось войско в Приморье,
Разгромил его разбойник Муса.
В плен забрал Чуприлича [204]204
  Чуприлич– эпическое имя турецкого визиря в южнославянских песнях. В XVII–XVIII вв. в Турецкой империи было несколько великих визирей из албанского рода Чуприличей.


[Закрыть]-визиря.
За спиною связал ему руки,
А под брюхом коня – его ноги,
Так послал он султану визиря.
Стал султан бойца искать повсюду.
Обещал он наградить по-царски
За лихую голову албанца.
Только тех, кто в Приморье спускался,
Больше и не видели в Стамбуле.
Опечалился царь, осердился.
Говорит ему ходжа Чуприлич:
«Господин мой, владыка Стамбула,
Если б был здесь Королевич Марко,
Он убил бы разбойника Мусу».
Мрачно царь посмотрел на визиря,
Говорит султан, роняя слезы:
«Отвяжись и не мели пустое!
Понапрасну вспомнил ты о Марке!
Даже кости Марковы истлели.
Вот прошло уже целых три года,
Как я бросил в темницу юнака, [205]205
  Как я бросил в темницу юнака… – Неизвестно, чтобы исторический Марко Королевич сидел в султанской темнице. Мотив же: «Только посаженный в темницу герой избавит страну от нашествия» – значительно старше этого варианта песни. Он встречается и в русских былинах.


[Закрыть]
А с тех пор ее не открывали».
Отвечает Чуприлич султану:
«Милостивым будь, о повелитель,
Что ты дашь, скажи, тому юнаку,
Кто живого Марка вновь отыщет?»
Отвечает так султан турецкий:
«Дам ему боснийское визирство,
Девять лет будет Боснией править,
А с него ни гроша не возьму я».
Поспешает Чуприлич проворный,
Открывает ворота темницы,
Королевича Марка выводит
Перед очи ясные султана.
До земли его волосы пали —
Половиной себя покрывает,
Половина стелется по полу;
Мог бы землю пахать он ногтями.
Полумертв от сырости подвальной,
Почернел он, словно камень сизый.
Царь турецкий узника встречает:
«Жив ли ты еще хоть малость, Марко?»
«Жив я, царь, да живется мне плохо!»
Рассказал ему султан турецкий
Все, что Муса учинил в Приморье.
Королевича царь вопрошает:
«Сможешь ли поехать, сын мой Марко,
В ровное, далекое Приморье
И убить там разбойника Мусу?
Ты получишь казны, сколько хочешь».
Отвечает Королевич Марко:
«Ох, мой царь-государь, бог свидетель,
Сыростью темницы я изъеден,
И глаза мои на свет не смотрят.
Как могу я с албанцем сразиться?
Ты в кабак помести меня пьяный
Ты поставь мне вина и ракии,
Дай бараньего жирного мяса,
Караваев пшеничного хлеба.
Пусть пройдет три дня или четыре,
И скажу, готов ли к поединку».
Три цирюльника тут подскочили;
Один моет, другой бреет Марка,
Третий волосы стрижет и ногти.
В новом кабаке пирует Марко.
Слуги носят вино, и ракию,
И баранье жирное мясо,
Караваи пшеничного хлеба.
Так проводит три месяца Марко.
Подкрепился, ожил он немного.
Спрашивает царь его турецкий:
«Чай, теперь к тебе сила вернулась?
Бедняки мне жалуются горько
На насилья проклятого Мусы».
Марко так султану отвечает:
«С чердака пусть кизил принесут [206]206
  Пусть кизил принесут… – Кизил считается очень твердым деревом.


[Закрыть]мне,
Дерево, что девять лет сушилось,
Чтоб испробовать мог свою силу».
Принесли ему дерево слуги.
Сжал кизил Королевич десницей —
На три части дерево распалось,
Но вода не потекла на землю.
«Царь, еще не наступило время».
В кабаке проводит Марко месяц.
Через месяц поокреп он малость.
Видит Марко – может он сражаться.
Снова просит кизила сухого.
С чердака ему слуги приносят.
Он сжимает дерево десницей —
Разлетелось дерево на части
И две капли воды источило.
Говорит султану Королевич:
«Царь, для битвы наступило время».
Вот идет он к кузнецу Новаку:
«Скуй мне саблю, кузнец, постарайся,
Лучше всех, что сковал ты доселе».
Тридцать золотых дает Новаку.
В новом кабаке опять сидит он.
Пьет вино дня три или четыре.
В кузницу затем идет к Новаку.
«Эй, кузнец Новак, сковал ли саблю?»
Тут кузнец ему выносит саблю.
Спрашивает Королевич Марко:
«Хороша ли, Новак, эта сабля?»
Отвечает кузнец ему тихо:
«Вот и сабля – вот и наковальня.
Королевич Марко, сам попробуй!»
Взмахивает саблей Королевич,
Ударяет он по наковальне
И ее рассек до половины.
Спрашивает кузнеца Новака:
«Ты скажи мне, Новак, да по правде,
Ты сковал ли лучшую, чем эта?»
Марку так Новак отвечает:
«Я скажу, Королевич, по правде,
Раз случилось лучшую сковать мне,
Лучшую, для лучшего юнака.
Я сковал эту саблю для Мусы,
Перед тем, как бежал он в Приморье.
Он ударил саблею стальною —
Наковальню рассек и колоду».
Рассердился Королевич Марко.
Говорит он кузнецу Новаку:
«Протяни-ка мне правую руку,
Заплачу, кузнец, тебе за саблю».
Обманулся кузнец, да жестоко.
Протянул он десницу поспешно.
Саблею взмахнул его заказчик —
До плеча отсек Новаку руку.
«Вот тебе, Новак, кузнец умелый,
Чтоб ни лучшей не ковал, ни худшей.
Сто дукатов я даю в придачу,
Чтобы ты, покуда жив, кормился»
И бросает сто дукатов на пол.
Боевого Шарца оседлал он.
Поскакал он к ровному Приморью.
Мусу ищет, по дорогам рыщет.
Как-то рано утром ехал Марко
По теснине Качаника [207]207
  Качаник– ущелье вблизи границы Косова и Вардарской Македонии. В турецкие времена слыло как место ограбления караванов. Любопытно, что Марко встречает Мусу не в Приморье (см. выше), а близ Косова. Певец, возможно, тут вспомнил об албанцах, живущих на Косове, куда они стали переселяться приблизительно с XVI в., когда сербы, теснимые турками, уходили на север, под защиту Австро-Венгрии.


[Закрыть]горной,
А навстречу Муса, злой разбойник
На седле скрестил разбойник ноги.
Палицу под облака бросает
И хватает белою рукою. [208]208
  Палицу под облака бросает // И хватает белою рукою. – Это действие показывает силу героя (чаще эпического врага) и совершается для того, чтобы наводить страх на противника. Подобное описание встречается и в русских былинах


[Закрыть]
Съехались два храбрые юнака.
Тут промолвил Королевич Марко:
«Делибаш, сверни с моей дороги,
Свороти с пути иль поклонись мне». [209]209
  Свороти с пути иль поклонись мне. – Марко требует, чтобы Муса признал его старшинство и превосходство, согласно юнацкому этикету.


[Закрыть]
Так албанец Марку отвечает:
«Проезжай себе с богом, не ссорясь,
Иль поскачем вместе пить хмельное.
Не сверну пред тобою с дороги.
Хоть тебя родила королева
Во дворце и на мягких перинах,
В чистый шелк тебя пеленала,
Золотою тесьмою вязала
И кормила сахаром да медом.
Я рожден был лютою албанкой
Средь отары на камне студеном;
В черный плат меня мать пеленала
И вязала прутом ежевики
И кормила кашею овсяной,
Да к тому же меня заклинала
Никому не уступать дороги».
То услышав, Марко из Прилепа
За копье берется боевое,
Меж ушами направляет Шарца,
Прямо в грудь коварного албанца.
Палицей копье встречает Муса,
Перебрасывает над собою.
Тут свое копье берет разбойник,
Чтоб убить Королевича Марка.
Палицей копье встречает Марко,
Разбивает копье на три части.
Вот хватают кованые сабли,
Мчатся, разъяряся, друг на друга.
Взмахивает саблей Королевич —
Подставляет палицу албанец,
Разбивает саблю на три части.
Взмахивает саблею разбойник,
Чтоб сразить Королевича Марка —
Отражает удар Королевич;
Выбил он клинок из рукояти.
Шестоперами сражаться стали.
И на них обломали все перья.
Бросили на землю шестоперы.
Вот с коней удалых соскочили —
Кость на кость сошлись в борьбе юнацкой.
На траве зеленой, средь лужайки
Встретился юнак с другим юнаком —
Королевич Марко с храбрым Мусой.
Марко повалить не может Мусу.
Муса повалить не может Марка.
Так боролись они до полудня.
Белой пеною исходит Муса,
Белой и кровавой Королевич.
Тут проговорил разбойник Муса:
«Размахнись-ка, Королевич Марко,
Размахнись, иль оземь я ударю!»
Размахнулся Королевич Марко,
Только побороть врага не в силах.
Размахнулся тут Муса-разбойник,
Бросил Марка на траву густую,
Сел на грудь Королевича Марка.
Застонал тут Марко Королевич:
«Где ты скрылась, посестрима-вила,
Чтоб тебе, сестрица, было пусто!
Значит, поклялася ты мне ложно,
Что всегда в несчастье мне поможешь».
Закричала из облака вила:
«Что ты сделал, Марко Королевич,
Разве я тебе не говорила,
Не бранись, не дерись в воскресенье!
Стыдно нам двоим с одним сражаться.
Где твоя змея таится, Марко?» [210]210
  Где твоя змея таится, Марко? – Вила иносказательно намекает на нож, спрятанный за поясом.


[Закрыть]
Посмотрел на облако албанец
И на горы, где скрывалась вила.
Марко вынул острый нож украдкой.
Распорол он разбойника Мусу
От пояса до белого горла.
Мертвый придавил албанец Марка,
И едва из-под пего он вылез;
А когда поворачивал тело,
Видит три в груди у Мусы сердца,
В три ряда богатырские ребра.
Притомилося первое сердце,
А второе яростно трепещет,
В третьем сердце змея притаилась.
Пробудилась лютая гадюка:
Мертвый Муса по лужайке скачет.
Марку так змея проговорила:
«Богу должен быть ты благодарен,
Что спала, покуда вы сражались.
Если бы в живом я пробудилась,
Тяжкая тебя ждала бы участь».
Это слышит Королевич Марко.
По лицу его катятся слезы:
«Горе мне, клянуся вышним богом,
Лучшего, чем я, убил юнака».
Отрубил он голову албанцу,
Бросил в торбу, и вскочил на Шарца,
И поехал к белому Стамбулу.
Выкатил он голову султану.
Подскочил султан, ее увидя.
И тогда промолвил Королевич:
«Ты не бойся, царь и повелитель, —
Как бы ты живого встретил Мусу,
Коль пред мертвой пляшешь головою!»
Получил он три вьюка сокровищ.
Едет Марко к белому Прилепу.
Мертвый Муса лежит обезглавлен
На вершине Качаника снежной.