Текст книги "Песни южных славян"

Автор книги: Автор Неизвестен

Груица и паша загорский [370]370
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. III, № 5. Место записи неизвестно.


[Закрыть]

 
Написал письмо паша загорский, [371]371
  Загорский– вероятно, один из районов Герцеговины, граничащих с Черногорией.


[Закрыть]
Посылает в Грахово [372]372
  Грахово– поселение, в турецкие времена входившее в состав Герцеговины, затем – в западную Черногорию.


[Закрыть]с посланцем,
В белы руки кнезу Милутину: [373]373
  Кнез Милутин– эпический персонаж.


[Закрыть]
«Милутин мой, граховский владыка!
Я к тебе приеду на ночевку,
Приготовь же тридцать мне покоев,
Будут спать в них тридцать делибашей,
Каждому из этих делибашей
Ты достань по девушке-красотке,
Сам я лягу в башне белостенной,
Пусть там будет дочь твоя родная,
Дочь твоя, красотка Икония,
Чтоб с пашой загорским миловаться».
По рукам посланье то ходило,
Добралось до Грахова покуда,
В белы руки кнезу Милутину.
Лишь прочел Милутин то посланье,
Залился он горькими слезами.
Видит это дочка Икония,
Говорит родителю смиренно:
«Милутин, любезный мой родитель!
Брось письмо ты, чтоб оно сгорело!
Со слезами ты его читаешь,
О каком тебе несчастье пишут?»
Милутин девице отвечает:
«Дочь моя, красотка Икония!
То письмо из ровного Загорья,
От паши, турецкого владыки.
К нам паша приедет на ночевку,
Приказал он тридцать дать покоев,
В те покои тридцать дать красавиц
Тридцати турецким делибашам,
А тебя к себе зовет он в башню,
Чтобы ты с пашою миловалась,
Вот зачем я слезы проливаю!»
Говорит красотка Икония:
«Милутин, любезный мой родитель!
Приготовь ты тридцать им покоев,
Угости господскою вечерей,
О красотках ты не беспокойся,
Раздобуду тридцать я подружек,
А сама я буду в белой башне».
Лишь девица кнеза научила,
Принесла чернила и бумагу,
Написала грамотку поспешно [374]374
  Написала грамотку поспешно. – В оригинале: «И написала письмо на колене» (эпическая формула).


[Закрыть]
Побратиму милому Груице:
«Побратим, Новакович Груица!
Только эту грамотку получишь,
Ты из вашей выбери дружины
Ровно тридцать молодых юнаков,
Что на красных девушек похожи,
Приведи их в Грахово немедля,
К Милутину-кнезу на подворье».
Написала грамотку девица,
Тем же часом Груе отослала.
Получил гайдук ее посланье,
Тотчас кликнул верную дружину,
Отобрал он тридцать тех юнаков,
Что на красных девушек похожи.
Тут вскочил на легки ноги Груя,
Легкое ружье он взял с собою
И помчался в Грахово с дружиной,
Прискакал он в Грахово под вечер,
К белой башне кнеза Милутина,
Икония братца поджидает,
Обнимает, в белый лик целует,
А его дружину – в белу руку.
Повела их в башню Икония,
Сундуки тяжелые [375]375
  Сундуки тяжелые. – В оригинале: «Сундуки высокие» (плетенные из ивовых прутьев, как корзины).


[Закрыть]открыла,
Вытащила платьица девичьи,
Тех гайдуков в платьица одела,
Чтоб вести по тридцати покоям.
Говорит им чадушко Груица:
«Тридцать братьев, славные гайдуки!
Вы сидите всяк в своем покое,
А когда приедут делибаши,
Вы целуйте в полу их и в руку,
Отбирайте светлые их сабли, [376]376
  Отбирайте светлые их сабли… – В оригинале: «Отпоясывайте у них светлое оружие».


[Закрыть]
Подавайте ракию и вина,
Ожидайте моего приказа. [377]377
  Ожидайте моего приказа… – Этот и последующие два стиха в оригинале: «А слушайте мой гданьский пистолет: // Когда выстрелю на белой башне, // Я тогда пашу погублю». «Гданьский пистолет» – изготовленный в Гданьске.


[Закрыть]
Как пальну из гданской я пистоли,
Так и знайте, что пашу убил я,
Вы ж кончайте всяк по делибашу
И бегите в башню всей дружиной,
Чтоб увидеть, что с пашою стало».
Повела юнаков Икония,
Развела по тридцати покоям,
Воротилась в каменную башню,
Вынула чудесную одежду,
Нарядила девушкой Груицу: [378]378
  Нарядила девушкой Груицу… – По описанию наряд Груицы похож на домашний наряд девушки-мусульманки из богатого дома.


[Закрыть]
Тонкую дала ему рубашку,
Вышитую золотом червонным,
А на ноги – женские шальвары,
А на плечи – желтые три кофты,
А на них три пояса червонных.
Принесла она три ожерелья, [379]379
  Принесла она три ожерелья… – Этот и следующий стих в оригинале: «На шею три густых мониста // И четвертую – сетку из жемчуга».


[Закрыть]
Жемчуга на Грую нацепила
И в чулки и в туфли приобула,
А чулки-то золотом расшиты,
А на туфлях серебро-подковки!
Лишь одела девушка юнака,
Золотой закутала фатою,
Так сама на Грую загляделась,
И сказала Груе молодая:
«Побратим, какой же ты красивый!
Ты меня, красавицы, прекрасней!»
Лишь она сказала это слово,
Зазвенели мраморные плиты,
Это едет к ним паша загорский!
Увидала турок Икония,
Заперлась от турок в кладовую,
Груя в башне каменной остался
Поджидать загорского вельможу.
Много ль, мало ль времени проходит,
Глядь, паша и сам явился в башню,
Милутин идет перед пашою,
Перед ним фонарь несет и свечку,
За пашою – тридцать делибашей.
Встретил их Новакович Груица,
Чмок пашу и в полу он и в руку,
А паша Груицу – меж очами.
Говорит тот турок Милутину:
«Кнез, веди в покои делибашей,
Угости господской их вечерей,
Я вечерять у тебя не буду».
Воротился кнез из белой башни,
И развел он тридцать этих турок
По своим по тридцати покоям,
Угостил господской их вечерей.
Но смотри ты на пашу, на горца!
Сразу стал он в башне раздеваться,
Стал и Груя стлать ему перины.
Как разделся тот паша турецкий,
Повалился сразу на перины,
Говорит Новаковичу Груе:
«Сядь со мной, красотка Икония,
Переспи со мною на постели,
Будешь ты мне милою женою!»
Опустился Груя на перины,
Ты смотри, что сделалось с пашою!
Тотчас стал он баловаться с Груей,
Норовит под кофту сунуть руку.
Но гайдук того не понимает,
Привскочил на легкие он ноги,
Взял пашу за бороду седую,
Говорит вполголоса злодею:
«Тише, курва! Стой, паша загорский! [380]380
  Тише, курва! Стой, паша загорский! – В оригинале: «Встань-ка, курва, паша из Загорья!»


[Закрыть]
Я тебе не краля Икония,
Я тебе Новакович Груица!»
Тут кинжал он выхватил булатный,
Заколол пашу он в белой башне,
Подбежал к железному окошку,
Выпалил из гданских двух пистолей,
Подал знак тогда своей дружине.
Услыхали Грую все гайдуки,
Выхватили кованые сабли,
Порубили тридцать делибашей,
Всю казну их разом захватили,
Побежали в башню к атаману
Посмотреть, что делается в башне,
Посмотреть, что с тем пашою сталось.
А Груица справился с пашою,
И сидит он в этой белой башне,
Пьет вино он красное из чаши,
Икония служит побратиму.
Как пришли гайдуки к воеводе,
Поснимали девичьи наряды,
Всяк в свое опять оделись платье,
Сели за господскую вечерю. [381]381
  Сели за господскую вечерю. – В оригинале: «И сели за стол накрытый // Ужинать господский ужин».


[Закрыть]
Тут открылась дверь пред Милутином.
Кнез выносит им шестьсот дукатов,
Отдает Новаковичу Груе: [382]382
  Подает Новакоеичу Груе… – Этот и следующий стих в оригинале; «Побратиму Новаковичу Груе // Дала золотом расшитое платье». Имеются в виду штаны, рубашка и носки, обшитые золотой канителью.


[Закрыть]
«Вот тебе, сынок названый Груя,
Раздели их поровну с дружиной,
Что меня избавила от горя!»
Вслед за ним выходит Икония
И выносит тридцать им рубашек,
Подает Новаковичу Груе
Дорогое платье золотое
Да перо [383]383
  Перо– кованное из золота перо, которое носили на шапке.


[Закрыть]такое же в придачу.
С честью их девица проводила,
К Старине отправила Новаку, [384]384
  К Старине отправила Новаку… – В оригинале: «Названому отцу Старине Новаку».


[Закрыть]
Яблоко она ему послала,
В яблоке послала сто дукатов,
А гайдуку дяде Радивою
Подарила княжескую саблю. [385]385
  Княжескую саблю… – В оригинале: «Отцовскую саблю». См. выше о значении слова «кнез».


[Закрыть]
Молодая так им говорила:
«Вот, мой брат, прими мои подарки,
Ты помог мне в горести великой!»
Тут юнак с сестрой поцеловался,
И вернулся он на Романию,
А девица – в каменную башню.
 

Новак и Радивой продают Груицу [386]386
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. III, № 2. Записано от Т. Подруговича.


[Закрыть]

 
Пир пируют Радивой с Новаком
На горе зеленой Романии,
Служкой служит чадушко Груица.
Лишь вином насытились юнаки,
Радивой сказал такое слово:
«Старина Новак, мой милый братец!
Все вино мы выпили с тобою.
Весь табак до крошки искурили,
Нет в кармане больше ни динара».
Старина Новак ему ответил:
«Не печалься, Радивой отважный!
Не беда, что нет вина в запасе,
Что табак до крошки искурили,
Что казной мы тоже оскудели,
С нами сын мой, чадушко Груица,
Он красивей девушки-красотки!
Мы с тобой оденемся купцами,
Грую в платье рваное нарядим,
Поведем мы чадушку Груицу,
Продадим в Сараеве на рынке,
Убежит наш Груя, коль захочет,
Мы ж казною снова разживемся
И вина и табаку достанем».
Тем словам обрадовался Раде,
Побратимы на ноги вскочили,
Нарядились пришлыми купцами,
Грую в платье рваное одели,
Повели в Сараево на рынок,
Чтоб продать там чадушку Груицу.
Увидала Грую там девица, [387]387
  Увидала Грую там девица… – Этот и следующий стих в оригинале: «Покупала его турчанка-девица, // Дает за него два вьюка золота». Здесь и далее «вьюк золота» переводится как «куль червонцев».


[Закрыть]
Обещала три куля червонцев,
Побежала к дому за деньгами.
В это время черт принес старуху,
Джафер-бега старую вдовицу,
Три куля дает вдовица денег,
Трех коней, везти домой червонцы.
Проклинает ту вдову девица:
«Уводи, вдова, Дорогокупа!
Пусть тот раб тебе недолго служит,
Может, ночь, а может, две, не боле!»
Повела вдова Дорогокупа,
Привела на белое подворье,
Принесла ему воды и мыла,
Искупала чадушку Груицу,
Нарядила в чистую одежду,
Принесла господскую вечерю.
Сел вечерять чадушко Груица,
А вдове не терпится до ночи —
Все глядит на чадушку Груицу.
Только на дворе завечерело,
Постлала вдова ему постелю,
Полегла с Груицей на перины.
Лишь назавтра утро засияло,
Рано встала бегова вдовица,
Принесла богатые одежды,
Приодела чадушку Груицу.
Нарядился чадушко в рубашку —
Вся она из золота по пояс, [388]388
  Из золота по пояс… – вышитая спереди золотом. Такие рубашки носили черногорские женщины вплоть до последнего времени.


[Закрыть]
А внизу от пояса – из шелка.
И поверх зеленая долама,
На доламе тридцать штук застежек,
В каждой штуке золота по литре,
В самой верхней – литры три и боле,
На застежки петли надевались,
Каждая – с кувшинчик для ракии.
На доламе золотые токи, [389]389
  Токи– украшения в виде продолговатых пластинок, пристегнутых на груди доломана. Они могли также служить некоторой защитой в бою.


[Закрыть]
В каждой токе по четыре оки.
На ноги – шальвары и сапожки, —
По колено ноги пожелтели, [390]390
  По колено ноги пожелтели… – Во времена певца турки обычно носили желтые сапоги.


[Закрыть]
Стал похож на сокола Груица;
На голову – шапку с опереньем,
Девять перьев нацепил на шапку
Да крыло, десятое по счету, [391]391
  Да крыло, десятое по счету… – Этот и следующие два стиха в оригинале: «И десятое – крыло кованое, // А из него три пера золотых…»


[Закрыть]
Из крыла челенки три спускались,
Что Груице по плечам стучали,
А цена им – тысяча дукатов.
Принесла вдова шелковый пояс,
А за пояс – гданских две пистоли,
Обе в чистой золотой оправе,
Вместе с ними – два ножа огнистых
С дорогим алмазом в рукоятке;
Подарила кованую саблю
С золотой тройною рукоятью,
В рукояти – камень драгоценный,
Стоит сабля три царевых града.
Нарядился чадушко Груица
И сошел с высокой белой башни,
Стал гулять по белому подворью,
Заложив под мышками ладони.
На него любуется вдовица,
С белой башни смотрит из окошка,
Подзывает чадушку Груицу,
Говорит ему такое слово:
«Господин мой, [392]392
  Господин мой. – Считая Грую своим мужем, турчанка обращается к нему согласно принятой норме.


[Закрыть]раб Дорогокупый!
Что ты нынче ходишь невеселый?
Иль жалеешь три куля червонцев,
Что дала я за тебя на рынке,
Иль коней, везти домой червонцы?
У меня полна червонцев башня,
У меня полна коней конюшня,
Три десятка там арабских коней,
Да простых там коней три десятка.
Послужили кони Джафер-бегу,
А теперь тебе пускай послужат!»
Отвечает чадушко Груица:
«Госпожа ты, бегова вдовица!
Мне богатства твоего не жалко,
О другом, вдовица, я жалею.
Жалко мне родимого подворья, [393]393
  Жалко мне родимого подворья… – В оригинале: «Когда я жил у себя дома».


[Закрыть]
Там ходил я в горы на охоту,
У тебя ж я никого не знаю». [394]394
  У тебя ж я никого не знаю. – В оригинале: «А теперь здесь не могу поехать (не с кем мне поехать)».


[Закрыть]
Отвечает бегова вдовица:
«Не печалься, раб Дорогокупый!
Тридцать мне сараевцев знакомы,
Что ходили с бегом на охоту.
Прикажу слуге я Ибрагиму,
Пусть слуга идет на белый рынок,
Пусть он кликнет тридцать тех юнаков,
Отправляйся с ними на охоту.
Здесь в лесу гора есть Романия,
На горе косули и олени.
Прикажу слуге я Хусеину,
Пусть он пару коней оседлает».
Оседлал двух коней тот конюший, [395]395
  Оседлал двух коней тот конюший… – Этот и следующий стих в оригинале: «Пока Хусеин двух коней седлал, // Тут пришли тридцать сараевцев».


[Закрыть]
С площади сараевцы приспели.
На раба любуется вдовица, [396]396
  На раба любуется вдовица. – В оригинале: «Вдова собирает раба Дорогокупа».


[Закрыть]
В белой башне Грую собирает.
Молвит Груе бегова вдовица:
«Ты послушай, раб Дорогокупый!
Отвори ты в башне кладовую,
Захвати дукатов на дорогу,
Одели сараевцев деньгами,
Как начнут носить тебе добычу».
Отворил Груица кладовую,
Лаком был Груица на дукаты,
Понабрал их полные карманы,
Да еще в сапог себе засунул.
Говорит сараевцам вдовица:
«Тридцать вас, сараевцев-юнаков!
Берегите мне Дорогокупа,
Берегите пуще Джафер-бега!»
Тут спустился Груя с тонкой башни,
Сел верхом на серого лихого,
Поскакал на площадь городскую.
Вот бы вы на Грую посмотрели,
Как помчался этот черт на черте,
Так на сером тот гайдук помчался! [397]397
  Так на сером тот гайдук помчался! – В оригинале: «Лесной гайдук на бешеном сером!»


[Закрыть]
Только камни из-под ног летели,
Да трещали там корчмы и камни!
Говорят сараевцы друг другу:
«Боже милый, что за небылица!
Вот вдовице привалило счастье!
Удалось сыскать ей господина,
Не чета он старцу Джафер-бегу!»
И помчались все на Романию.
На горе зеленой Романии
Вдруг олень зарыкал и косуля.
Говорят сараевцы-юнаки:
«Господин наш, раб Дорогокупый!
Вот олень зарыкал и косуля!»
Но ответил чадушко Груица:
«Полно вам, сараевцы-юнаки!
Не олень тут рычет, не косуля,
То Новак гуляет с Радивоем,
А вот это – чадушко Груица!»
Тут ударил стременем Груица,
Полетел на сером через поле,
Далеко сараевцы отстали, [398]398
  Далеко сараевцы отстали… – Этот и следующий стих в оригинале: «Остановились молодые сараевцы, // Но не хочет слуга Хусеин».


[Закрыть]
Хусеин один за ним несется,
Белым горлом кличет тот конюший:
«Стой ты, курва, чадушко Груица!
От меня с конем ты не ускачешь,
Не уйдешь в нарядах Джафер-бега!»
Вскок пустил он своего гнедого,
Вынимает кованую саблю,
В самом деле Грую догоняет.
Но и Груя уходить не хочет,
Повернул он серого обратно,
Вынимает саблю Джафер-бега,
Поджидает с саблей Хусеина.
Вот дождался Груя Хусеина,
По плечу по правому ударил,
Разрубил слугу он на две части,
Раздвоил седло одним ударом,
Под седлом рассек он и гнедого,
Да еще и землю поцарапал.
Тут Новак из чащи подал голос:
«Здравствуй, сын мой, чадушко Груица! [399]399
  Здравствуй, сын мой, чадушко Груица! – В оригинале: «Молодец (Здорово!), дитя Груица!»


[Закрыть]
Не плошал и я в былые годы, [400]400
  Не плошал и я в былые годы… – В оригинале: «Когда я был в твоих годах (в твоем возрасте)».


[Закрыть]
Мог не хуже твоего ударить!»
Хусо землю пятками копает,
Груя едет в горы, распевает.
Как подъехал к Старине Новаку,
Дядю Груя в белый лик целует,
А отца целует в белу руку,
Отпустил коня он в лес зеленый,
Ухватил ружье свое под мышку,
И пошел Груица в лес зеленый.
 

Страшил-воевода и плевенский кади [401]401
  Переведено по тексту сб.: «Съчинения на Любен Каравелов», т. първий. Под ред. на 3. Стоянов. Издава съпругата му Н. Л. Каравелова. Русе, 1886, с. 163–165. Воспитанник Московского университета, Л. Каравелов был в 70-е годы XIX в. крупным писателем, одним из основоположников новой болгарской литературы и литературного языка и председателем Болгарского Революционного центрального комитета, возглавлявшего национально-освободительную борьбу. Песню ему прислал П. Хитов, известный гайдук 60-70-х годов XIX в.
  По преданиям, Страшил-воевода гайдучил в XVII в. в Родопских и Пиринских горах. Судя по упоминаемым географическим названиям, измененное имя легендарного воеводы, видимо, перенесено в эту песню.


[Закрыть]

 
Остался Димчо сироткой,
Без матери, без отца он,
Нанялся Димчо батрачить
У кади [402]402
  Кади– турецкий судья, выполняющий свои обязанности согласно мусульманскому обычному праву (шариату).


[Закрыть]в городе Плевне [403]403
  Плевна(болг. Плевен) – город в северной Болгарии.


[Закрыть]
И ровно девять годочков
Там прослужил, проработал.
Потребовал Димчо платы,
А кади ему ответил:
«Эх, Димчо, глупый ты парень,
И кто же тебя надоумил
За службу требовать денег?»
Сказал хозяину Димчо:
«А кто меня надоумил?
Меня научила служба,
Учила меня работа,
Учили мои мученья.
Уж девять лет я батрачу,
Служу у тебя здесь в доме.
Ты должен мне девять сотен,
Плати же мне мои деньги!»
Ответил кади со смехом:
«Иди-ка, Димчо, работай!
Пока еще глуп ты, молод,
И кто это видел-слышал,
Чтоб кади платили деньги?»
Обидно тут стало Димчо,
Он встал и ушел далеко,
Ушел в Троянские горы [404]404
  Троянские гора– горный массив близ г. Трояна в центральной части Старой Планины, горного хребта, перерезающего Болгарию с запада на восток.


[Закрыть]
И там во весь голос крикнул:
«Ой, где ты, Страшил, мой дядя,
Страшил, воевода страшный,
И где мне тебя увидеть,
Обиду мою поведать?»
Услышал Страшил-воевода
И молвил своей дружине:
«Эй вы, дружинники-други!
Скорей разыщите Димчо.
Его ко мне приведите!»
И сразу ушли юнаки,
По лесу долго ходили,
В долине встретили Димчо,
Его привели к Страшилу.
Спросил тогда воевода:
«Ты, сын сестры моей, Димчо,
Зачем по лесам ты бродишь
И дядю родного ищешь?»
Ответил Димчо Страшилу:
«Ой, грозный Страшил, мой дядя,
Пожаловаться пришел я:
Я девять лет пробатрачил
У кади в городе Плевне,
Он за девять лет работы
Не дал девяти грошей мне».
Тогда Страшил вопрошает:
«Ты знаешь, Димчо, ты скажешь,
Как отмыкается дверь
На том подворье у кади?»
И Димчо ему ответил:
«Я девять лет был в доме».
Страшил говорит дружине:
«Эй вы, дружинники-други,
Вы пояса затяните,
Готовьте ружья-кремневки,
Стяните лапти-царвули,
Идем мы все в город Плевну,
Там турок громить мы будем,
И там мы изловим кади».
Пошли они в город Плевну
И там изловили кади,
Тяжелой палицей били,
Ножами его кололи.
Страшил говорил дружине:
«Берите, парни-юнаки,
Горстями себе червонцы
И полной мерой сыпьте:
Кровавые это деньги,
Награблены, силой взяты
У вдов, у сирот несчастных!»
Тут кади взмолился слезно:
«Страшил, воевода грозный,
Костей моих не ломайте,
А лучше возьмите деньги!»
Страшил ему так ответил:
«Коль ты останешься бедным,
Людей снова грабить будешь».
На месте кади казнили,
А голову в горы взяли.
 

Предраг и Ненад [405]405
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 15. Песня прислана издателю из г. Буды (Венгрия), где имелась большая южнославянская колония. Сюжет песни получил широкое распространение. По существу – это переделка общеславянского сюжета о нечаянной и трагической встрече братьев в бою.


[Закрыть]

 
Мать растила сыновей двух малых,
В злое время, в трудный год голодный,
Веретенцем хлеб им добывала,
Имена хорошие давала:
Предраг [406]406
  Предраг– буквально: «самый дорогой».


[Закрыть]– одному, другому – Ненад. [407]407
  Ненад– буквально: «нежданный».


[Закрыть]
А как Предраг на коне смог ездить,
На коне держать копье стальное,
Он покинул мать свою старуху
Да уехал в горный лес к гайдукам.
Ненад дома с матерью остался,
И не знал он ничего о брате.
Вырос Ненад, на коне смог ездить,
На коне держать копье стальное,
И покинул мать свою старуху
Да уехал в горный лес к гайдукам.
Там три года Ненад прогайдучил.
Был юнак он мудрый и разумный,
Был удачлив в каждом поединке,
Атаманом стал в дружине храброй.
Пробыл Ненад главарем три года,
Захотел старуху мать проведать.
Он сказал своей дружине братской:
«Ой, дружина, братья дорогие!
Навестить хочу я мать родную,
Так разделим все добро по-братски,
Навестим свой дом и мать родную».
С радостью послушалась дружина,
Вот добычу каждый вынимает
И клянется клятвою великой,
Кто клянется братом, кто сестрицей.
Вынул Ненад и свою добычу,
И сказал он так своей дружине:
«Ой, дружина, братья дорогие!
У меня нет брата, нет сестрицы,
Мой свидетель только бог единый!
Правая рука моя отсохни,
Потеряй мой конь густую гриву,
Заржавей моя стальная сабля,
Если утаил я хоть немного!»
А когда добро все поделили,
Ненад на коня вскочил проворно
И поехал к матери-старухе.
Мать радушно принимала сына,
Лакомые яства подавала,
А когда они за ужин сели,
Ненад тихо матери промолвил:
«Ой, старушка, мать моя родная!
Если б пред людьми не постыдился,
Если б я не согрешил пред богом,
Не сказал бы, что ты мать родная:
Почему мне брата не родила,
Брата или милую сестрицу?
Как с дружиной я делил добычу,
Каждый клялся клятвою великой:
Клялся братцем иль сестрицей милой,
Только я собой, своим оружьем
Да конем надежным под собою».
Засмеялась мать его старуха:
«Говоришь ты неразумно, Ненад!
Я давно тебе родила брата,
Брат родной и у тебя есть – Предраг.
Нынче утром я о нем узнала,
Что теперь с дружиной он гайдучит
На горе зеленой Гаревице,
Атаманом в чете у гайдуков».
Юный Ненад матери ответил:
«Ой, старушка, мать моя родная!
Приготовь мне новую одежду,
Из сукна зеленого дай платье,
Чтоб под цвет была с горой зеленой,
Еду я искать родного брата,
Да исполнится мое желанье».
Мать-старуха отвечала сыну:
«Неразумно говоришь ты, Ненад!
Голову свою зря потеряешь!»
Юный Ненад матери не слушал;
Делает он так, как сердцу мило,
Надевает на себя он платье,
Из сукна зеленого одежду,
Чтоб под цвет была с горой зеленой,
И на доброго коня садится,
Едет он искать родного брата,
Чтоб исполнилось его желанье.
Голоса не подал он дорогой,
Он не гикнул, на коня не крикнул.
А когда подъехал к Гаревице,
Крикнул Ненад, словно сокол сизый:
«Гаревица, кто в лесу таится,
Ты не прячешь ли в себе юнака,
Он родной мой брат, зовется Предраг?
Не хранишь ли ты в лесу юнака,
Кто бы с братом мог соединиться?»
Предраг, брат его, сидел под елью,
Пил вино под елкою зеленой,
Он услышал громкий голос брата
И сказал своей дружине братской:
«Ой, дружина, братья дорогие!
У дороги встаньте вы в засаду,
Поджидайте этого юнака,
Не губите вы его, не грабьте,
Но живым его ко мне ведите,
Кто бы ни был, моего он рода».
Встали тридцать юношей здоровых,
В трех местах по десятеро стали.
Как наехал он на десять первых,
Не посмел никто навстречу выйти,
Выйти, задержать среди дороги,
Только стрелы издали пускали.
Крикнул Ненад молодой гайдукам:
«Не стреляйте, братья, с Гаревицы,
Чтоб по брату вы не горевали,
Как горюю я о милом брате,
Я его найти сюда приехал!»
Ненада все пропустили с миром.
Как наехал на второй десяток,
Стрелы и они в него пускали,
Крикнул Ненад молодой гайдукам:
«Не стреляйте, братья, с Гаревицы,
Чтоб по брату вы не горевали,
Как горюю я о милом брате,
Я его найти сюда приехал!»
Ненада все пропустили с миром.
Как с десятком третьим поравнялся,
Стрелы и они в него пускали,
Ненад молодой тут рассердился
И напал на тридцать всех юнаков,
Первых десять порубил он саблей,
Потоптал конем второй десяток,
А десяток третий разбежался,
Кто к вершине, кто к воде студеной.
Весть дошла до Предрага-юнака:
«Не к добру сидишь, главарь наш Предраг,
На тебя юнак какой-то едет,
Порубил он на горе дружину».
Предраг быстро на ноги поднялся,
Да схватил свой лук тугой и стрелы,
Да к дороге вышел для засады,
Да засел под елкою зеленой
И стрелою поразил юнака,
В злое место та стрела попала,
В злое место под юнацким сердцем.
Вскрикнул Ненад, словно сокол сизый,
Громко вскрикнул и в седле поникнул:
«Ой, юнак с зеленой Гаревицы!
Пусть живым тебя господь накажет.
Правая рука твоя отсохнет,
Что стрелу из тетивы пустила,
Пусть ослепнет, лопнет глаз твой правый,
Что в меня стрелу нацелил метко!
Пусть о брате ты своем горюешь,
Как горюю я о милом брате.
Я его найти сюда приехал,
Даже если поплачусь я жизнью!»
Как услышал Предраг речь такую,
Из-за ели Ненаду он молвил:
«Кто, юнак, ты, из какого рода?»
Ненад раненый ему ответил:
«Что меня о роде вопрошаешь?
Ведь меня женить вам не придется.
Молодой юнак я, юный Ненад,
Одинока мать моя старуха,
У меня есть брат родной постарше,
Предрагом родной мой брат зовется,
Я искать его сюда приехал,
Чтоб исполнилось мое желанье,
Даже если поплачусь я жизнью!»
Как услышал Предраг речь такую,
Выронил с испугу злые стрелы,
К раненому подбежал поспешно,
Снял с коня и положил на землю:
«Ты ли это, брат родной мой Ненад!
Это я твой брат родной, твой Предраг!
Заживить ты в силах злую рану,
Если тонкую порву рубашку,
Осмотрю, перевяжу я рану?»
Ненад раненый ответил брату:
«Ты ли это, брат родной мой Предраг!
Слава богу, что тебя увидел,
Так исполнилось мое желанье.
Заживить не в силах злую рану.
Кровь моя, бог даст, тебе простится!»
Так промолвил, да и душу отдал.
Брат над братом горестно горюет:
«Ой ты, солнце ясное, мой Ненад!
Рано ты взошло и засияло,
Да зато и рано закатилось!
Василечек мой в саду зеленом,
Рано на заре ты распустился,
Да зато и рано ты увянул!»
Предраг выхватил кинжал из ножен.
Поразил себя кинжалом в сердце,
И упал он мертвый подле брата.
 

Три пленника [408]408
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. IV, № 4. Записано от черногорского слепого певца Д. Милутиновича. Судя по именам героев, создание песни может быть отнесено к первой половине XVII в.


[Закрыть]

 
Горько плачут сербы-воеводы
У паши скадарского в полоне,
А за дело? Нет ведь, не за дело!
За налог с камней бесплодных Брда, [409]409
  Брда. – Так называется восточная часть Черногории, ее обычно отличают от собственно Черногории. В Брдах жило семь племен: Белопавличи, Братоножичи, Васоевичи, Кучи, Морачи, Пипери и Ровци.


[Закрыть]
Загордились горные юнаки
И султану податей не платят.
Обманул их всех паша скадарский,
Заманил к себе их честным словом,
Бросил сербских воевод в темницу,
А один был Вуксан из Роваца, [410]410
  Вуксан из Роваца– по преданиям, жил в начало XVII в.


[Закрыть]
А другой был Лиеш из Пипера, [411]411
  Лиеш из Пипера– по преданию, первый известный воевода у пиперцев.


[Закрыть]
Третий же был Селак Васоевич. [412]412
  Селак Васоевич. – В сообщении 1614 г. упоминается «кнез Селак» как один из организаторов восстания против турок. Имя Селак очень редкое, поэтому в герое публикуемой песни югославские комментаторы склонны видеть эту историческую фигуру.


[Закрыть]
Горько стонут пленники в темнице,
Опротивела неволя сербам,
Спрашивает Вуксан из Роваца:
«Братья дорогие, воеводы!
Верно, нам придется здесь погибнуть,
Что кому из нас всего дороже?»
Отвечает Лиеш из Пипера:
«Братья, вот что мне всего дороже:
Я сыграл совсем недавно свадьбу,
Дома у меня жена осталась,
Не бранились мы, не целовались,
Не ругались мы, не миловались,
Это горше мне всего другого».
Отвечает Селак Васоевич:
«Братья, вот что мне всего дороже;
Дома у меня казна осталась,
И дворы, и всякие угодья,
И стада овечьи по нагорьям;
Мать осталась без любви сыновней,
А сестрица – без заботы братской,
И кукуют обе, как кукушки,
Во дворе моем широком, белом».
Отвечает Вуксан из Роваца:
«Братья, так не говорят юнаки.
Белый двор и у меня остался,
И моя старуха мать горюет.
Верную жену я взял недавно,
Милую сестру не выдал замуж,
Но жалеть об этом я не буду.
Я жалею, что я здесь погибну,
Что погибну, не оставив сына».
А пока юнаки говорили,
Палача прислал паша Скадарский,
Вот кричит он у дверей темницы:
«Кто тут будет Лиеш из Пипера?
Пусть выходит из тюрьмы проклятой
Выкупили Лиеша пиперцы,
Злата-серебра без счета дали,
Все стада пиперские овечьи
И рабыню-девушку в придачу».
Обманулся Лиеш-воевода,
Вышел Лиеш к воротам темницы,
А палач из-под полы взял саблю,
Размахнулся – голова слетела,
Туловище оттащил в сторонку
И назад к темнице воротился,
Выкликает снова у темницы,
Селака зовет он воеводу:
«Кто тут будет Селак Васоевич?
Пусть выходит из тюрьмы проклятой,
Ожидает сына мать-старуха,
Выкупила у паши юнака,
Привела паше коров с волами,
И овец, и беленьких ягняток,
Принесла ему казны без счета».
Обманулся Селак-воевода,
Вышел Селак к воротам темницы,
А палач из-под полы взял саблю,
Размахнулся – голова слетела,
Туловище оттащил в сторонку
И назад к темнице воротился.
Выкликает снова у темницы,
Вуксана зовет он воеводу:
«Выходи-ка, Вуксан из Роваца,
Выкуп привезли паше ровчане,
Дали за тебя две бочки денег,
Все венецианские дукаты,
И овец с ягнятами пригнали,
И рабыню-девушку в придачу».
Но Вуксан был лютою змеею.
Обмануть себя он не дал турку.
Подошел он к воротам темницы,
Палачу турецкому промолвил:
«Смилуйся, палач, ты напоследок,
Руки мои белые распутай,
Чтоб я снял одежды дорогие,
Скинул с плеч зеленую доламу,
Под доламой токи на три ока,
Токи те в Млетаке отковали,
Плачено за них пятьсот дукатов.
А внизу рубашка золотая,
А ее не пряли, и не ткали,
И узорами не расшивали,
Ту рубашку подарила вила,
Кровью бы ее не испоганить».
Как польстился турок на рубашку,
Руки белые распутал сербу,
Но не стал снимать одежду пленник,
Выхватил у палача он саблю,
Голову срубил ему с размаху,
Побежал по городу Скадару.
Бросились навстречу воеводе
Тридцать горцев, тридцать малисорцев. [413]413
  Тридцать малисорцев. – «Малисорцами» черногорцы называли албанцев из области Малесия.


[Закрыть]
Вуксан не дается туркам в руки,
Как махнул направо и налево,
Отрубил он головы всем туркам,
Без оглядки мчится воевода,
Подбежал к мосту через Бонну,
Там увидел он судью с ходжою,
Воеводе так они сказали:
«Стой, ни с места, Вуксан-воевода,
А не станешь – головы лишишься!»
Отвечает Вуксан-воевода:
«Слушайте меня, судья с ходжою,
Некуда вперед мне подаваться,
Некуда назад мне возвращаться».
Размахнулся – головы слетели,
Бросил он обоих турок в реку,
Побежал еще быстрее дальше,
Вслед за ним в погоню мчатся турки,
Конные Вуксана еле видят,
Пешие и услыхать не могут.
Прибежал домой живым-здоровым,
Старой матери своей на радость
И на счастье всей дружине нашей.