Текст книги "Песни южных славян"

Автор книги: Автор Неизвестен

Женитьба короля Вукашина [140]140
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 24. Записано от гайдука Стояна, уроженца Герцеговины. События песни не соответствуют исторической действительности. Более ранние версии песни (родонские и македонские), впрочем, несколько достовернее, но в них нет образа Вукашина и связанной с ним любовной интриги, заимствованной, по-видимому, из итальянской повести о Бове из Антоны (ср. русскую сказку о Бове-королевиче). Эта более поздняя версия песни создана для того, чтобы показать юнацкую родословную Марка Королевича, и, несомненно, оформилась уже тогда, когда Марко Королевич стал популярным эпическим героем.


[Закрыть]

 
Письма пишет Вукашин [141]141
  Вукашин– король в западной части Македонии (1365–1371), родом из семьи герцеговинских феодалов, отец Марка Королевича, погиб в битве с турками. Его тщедушность (сербск. жура) носит явно эпический характер: певцу важно категоричнее противопоставить Вукашина и Момчила.


[Закрыть]тщедушный
В белом Скадре на реке Бояне, [142]142
  В белом Скадре на реке Бояне… – Этот древний город (албанск. Шкодер) близ устья р. Бояны и Скадарского озера никогда не входил в королевство Вукашина.


[Закрыть]
Посылает их в Герцеговину,
В белый град Пирлитор [143]143
  Пирлитор– явное искажение названия г. Перитеорион (Периторион) в Эгейской Македонии в связи с перенесением места действия оттуда в Герцеговину.


[Закрыть]неприступный,
Что стоит у вершин Дурмитора. [144]144
  Дурмитор– горный массив в Черногории, вблизи боснийско-герцеговинской границы.


[Закрыть]
Тайно пишет, тайно отправляет
Видосаве, [145]145
  Видосава– вымышленное имя. Подлинное имя жены Момчила неизвестно. Момчило – знаменитый болгарский герой первой половины XIV в. Сын бедных родителей, он боролся против засилья болгарских феодалов, сражался с наступавшими турками и византийцами, некоторое время был фактическим правителем ряда районов родных Родопских гор и побережья Эгейского (Белого) моря. Его столицей был приморский город Ксанти. Момчило погиб 7 июня 1345 г. у стен прибрежного города Периториона в битве с объединенными и превосходящими силами византийцев и турок. Он мог бы, наверное, отсидеться за стенами города, но горожане отказались открыть перед Момчилом ворота и предпочли дождаться исхода сражения.
  Византийский император Иоанн Кантакузин после битвы не позволил разграбить имущество Момчила и предложил его жене либо жить среди «ромеев» (византийцев), либо уехать в Болгарию, откуда она была родом. Жена Момчила предпочла уехать на родину.


[Закрыть]супруге Момчилы.
Так в письме он молвит Видосаве!
«О жена Момчилы, Видосава,
Как живешь ты среди льда и снега?
Если глянешь вверх с высокой башни,
Там ничто не обрадует взгляда —
Пред тобою Дурмитор бесплодный,
Льдом и снегом студеным покрытый
И холодной зимою и летом.
Если глянешь вниз со стен отвесных,
Мутной Тары [146]146
  Тара– одна из крупных рек Герцеговины и Черногории.


[Закрыть]воды протекают;
Катит камни и стволы уносит.
Через Тару нет брода для конных,
Через Тару нет моста для пеших;
Только бор вокруг да камень черный.
Отрави воеводу Момчилу,
Отрави иль выдай с головою.
Приезжай ко мне в мое Приморье,
В город Скадар на реке Бояне,
Там ты станешь моею женою,
Госпожой пресветлой королевой.
Дам тебе веретено златое,
Будешь шелк прясти, сидеть на шелке,
В бархате ходить, в парче заморской,
В жемчуге и золоте червонном.
А каков-то Скадар на Бояне!
Если взглянешь вверх с высокой башни —
На горах смоковницы, маслины,
Виноградников богатых гроздья.
Поглядишь ли вниз со стен отвесных —
Наливает пшеница колосья,
Искрится зеленая Бонна,
Через луг зеленый протекает.
Много разных рыб в реке Бояне:
Лишь захочешь, свежую получишь».
Прочитала письмо Видосава.
Мелкие нанизывает буквы.
Пишет так королю Вукашину:
«Господин, король и повелитель.
Как мне выдать Момчилу – не знаю.
Выдать трудно, отравить опасно.
У Момчилы сестра Ефросима [147]147
  Ефросима(Евросима) – устойчивое эпическое имя для сестры юнака. Вместе с тем, по преданию, – это монашеское имя Елены, жены исторического Вукашина и матери Марка Королевича.


[Закрыть]—
Кушанья господские готовит,
Пробует их до него сестрица.
У Момчилы девять милых братьев
И двенадцать двоюродных братьев —
Подают ему вино с поклоном,
До него из чаши пьют хмельное.
У Момчилы чудный конь крылатый,
Ябучилой [148]148
  Ябучило– конь серовато-белой масти, цвета яблока. В примечании к этой песне В. Караджич пересказал легенду о происхождении Ябучила: «Рассказывают, что там (?) где-то в каком-то озере был крылатый конь, и он выходил по ночам да играл с кобылами Момчила, которые паслись на лугу у озера, но после того, как он наиграется с кобылой, он бил ее ногами в живот, и она делалась яловой (чтобы не ожеребилась крылатым конем)». Момчило, узнав об этом, вооружился бубном и барабаном, ночью подкараулил у озера, в нужный момент стал бить в бубен и напугал крылатого коня. Тот не успел ударить кобылу и скрылся в озере. А кобыла понесла и принесла Момчилу крылатого коня.


[Закрыть]конь его зовется.
Может конь перелететь все горы;
И с очами сабля [149]149
  И с очами сабля… – В средние века рукояти сабель восточного и балканского происхождения нередко делались в виде головы змеи или зверя типа льва (леопарда, гепарда) с «очами» из драгоценных камней. «Очи» сабли, по верованиям, оберегали владельца от «дурного глаза».


[Закрыть]у Момчилы.
Он боится лишь вышнего бога.
Но послушай, король, что скажу я:
Поведи с собой большое войско
И в лесу у Озер [150]150
  Озера. – Так называется плоскогорье в северо-восточной части Дурмитора, где имеется множество озер.


[Закрыть]сядь в засаду.
А таков у Момчилы обычай:
Отправляется он на охоту
В воскресенье утром в край озерный.
Девять братьев ведет за собою
И двенадцать двоюродных братьев,
С ними сорок конников из града.
Вечером, пред самым воскресеньем
Я спалю у Ябучилы крылья,
Саблю я залью соленой кровью,
Чтоб ее не вытянул из ножен.
Так ты сможешь погубить Момчилу».
Получил король ее посланье
И увидел, что письмо вещает.
Вукашин обрадовался вести.
Собирает он большое войско.
Воинов ведет в Герцеговину,
Прямо в горы, к далеким озерам,
И в зеленом лесу сел в засаду.
Вечером пред самым воскресеньем
В свою спальню идет воевода.
На перины мягкие ложится.
В скором времени жена приходит,
Но в постелю лечь она не хочет.
Над его склонилась изголовьем
И роняет слезы на подушки.
Спрашивает жену воевода:
«Видосава, верная подруга,
Приключилось ли какое горе —
На подушки ты роняешь слезы?»
Молодая жена отвечает:
«Господин, воевода Момчило,
Ничего со мною не случилось.
О чудесном я слышала чуде,
Слышала, глазами не видала,
Что владеешь конем Ябучилой,
Ябучилой, жеребцом крылатым.
У коня я не видела крыльев.
Не могу я этому поверить
И боюсь, что ты погибнешь в битве».
Был умен воевода Момчило
Был умен, а поддался обману.
Так своей жене он отвечает:
«Видосава, верная подруга,
Я легко смогу тебя утешить:
Ты увидишь крылья Ябучилы.
Лишь петух запоет пред зарею,
В новые скорей пойди конюшни.
Серый конь свои выпустит крылья,
В этот час его крылья увидишь».
Спит Момчило, а жене не спится.
Ждет она петушиного пенья.
Только первый петух объявился,
Мягкие покинула перины.
Вот свечу в фонаре зажигает
И берет с собой смолу и сало.
В новые идет она конюшни.
Истину сказал ей воевода.
Ябучило крылья распускает,
До копыт он крылья расширяет.
Салом и кипучею смолою
Видосава намазала крылья,
Подожгла их яркою свечою
И спалила крылья Ябучиле.
А остаток, то, что не сгорело,
Жесткою подпругою стянула.
В оружейную она прокралась
И схватила Момчилову саблю,
Залила ее соленой кровью
И вернулась на мягкое ложе.
Только утром заря заалела,
Рано встал воевода Момчило.
Говорит он жене Видосаве:
«Видосава, верная подруга,
Чудный сон мне сегодня приснился.
Из урочищ Васоев проклятых [151]151
  Из урочища Васоев проклятых… – Земли черногорского племени Васоевичей юго-восточнее Дурмитора, на границе с Албанией, то есть вблизи Скадарского озера. Предки собирателя В. Караджича, по преданию, были родом из этого племени.


[Закрыть]
Появилась полоса тумана
И обвилась вокруг Дурмитора.
Сквозь туман я начал пробиваться,
Пробиваться с братьями родными,
А за мной двоюродные братья,
А за ними конники из замка.
Мы во мгле друг друга потеряли,
Потеряли, не нашли друг друга.
Видит бог, беда нас не минует».
Отвечает жена Видосава:
«Ты не бойся, господин мой милый,
Добрый витязь видел сон хороший,
Сон ведь ложь, а истина у бога».
На охоту собрался Момчило.
С белой башни он сходит к воротам.
Ждут Момчилу девять милых братьев
И двенадцать двоюродных братьев,
С ними сорок конников из замка.
Серого коня жена выводит.
На коней они добрых вскочили,
На охоту поскакали к Озерам:
А когда приблизились к Озерам,
Окружило их большое войско.
Это войско Момчило заметил
И схватился за острую саблю:
Вытянуть проклятую не может;
Приросла она, кажется, к ножнам.
Воевода Момчило промолвил:
«Слушайте, мои родные братья,
Предала нас сука Видосава,
Дайте саблю скорей, да получше».
Воеводы послушались братья,
Дали лучшую саблю Момчиле.
Братьям так говорит воевода:
«Нападайте вы с боков на войско.
Я ударю по самой середке».
Боже правый, чудо-то какое!
Если б кто-нибудь был там и видел,
Как Момчило рубится жестоко,
Как он путь прокладывает в чаще!
Ябучило врагов поражает.
Больше конь передавил копытом,
Чем Момчило перебил оружьем.
Только не было ему удачи.
Выехал он к граду Пирлитору.
Девять вороных коней навстречу —
На конях ни единого брата.
Сжалось сердце храброе Момчилы;
Он жалеет девять милых братьев.
Ослабели юнацкие руки,
И не может он биться с врагами.
Ударяет коня Ябучилу
Сапогом и шпорою стальною,
Чтобы конь полетел к Пирлитору,
Но лететь Ябучило не может.
Стал ругать тут коня воевода:
«Волчья сыть, Ябучило проклятый,
Раньше мы шутя с тобой летали,
Без нужды, из удали, для шутки,
А сегодня полететь не хочешь!»
Отвечает ржаньем Ябучило:
«Господин воевода Момчило,
Ты меня не поноси напрасно.
Я сегодня полететь не в силах —
Видосава крылья мне спалила.
Разрази ее гром, Видосаву!
А остаток от сожженных крыльев
Притянула крепкою подпругой.
Сам спасайся теперь как сумеешь!»
Эти речи слушает Момчило;
По лицу его слезы струятся.
Спрыгивает он с коня проворно.
В три прыжка был у ворот он замка.
Только замка заперты ворота,
Заперты засовами, замками!
Тут в беде призывает Момчило,
Призывает сестру Ефросиму:
«Ефросима, милая сестрица,
Полотно со стен спусти на землю,
Чтобы мог я подняться на стены».
Отвечает сквозь слезы сестрица:
«Милый брат, Момчило-воевода,
Не спустить мне полотна на землю:
Видосава-изменница крепко
Волосы за столб мне привязала,
Привязала сноха, не пускает».
Но сестры-то жалостливо сердце,
Как не пожалеть родного брата.
Лютою змеею зашипела
И вперед рванулась со всей силой;
Волосы оставила на балке.
Полотно схватила Ефросима,
Опускает с белой башни наземь.
Воевода полотно хватает,
Подымается быстро по стенам.
Вот, казалось, он вскочит на башню.
Но изменница тут подоспела,
А в руках ее острая сабля.
Полотно разрезала злодейка.
Со стены Момчило покатился.
Приняли королевские слуги
Воеводу на мечи и копья,
На палицы и на алебарды.
Тут король Вукашин подбегает.
Боевым копьем его ударил,
Прямо в сердце ударил Момчилу.
Перед смертью так сказал Момчило:
«Я тебе, Вукашин, завещаю:
Не женись на моей Видосаве,
С нею головы лишишься вскоре.
Для тебя изменила сегодня,
Для другого предаст тебя завтра.
Обвенчайся с сестрой моей милой,
С милой сестрою Ефросимой,
Будет верною тебе женою
И родит тебе, король, юнака,
Что во всем мне будет подобен,
Равен мне богатырскою силой».
Так сказал воевода Момчило,
Так юнак промолвил и скончался.
Отворились города ворота,
Появилась сука Видосава.
Вукашина-короля встречает,
За руку ведет его на башню.
За столы золотые сажает,
Угощает вином, и ракией, [152]152
  Угощает вином и ракией… – В XIV в. ракия (водка из виноградных выжимок или яблок, груш, слив) еще была неизвестна южным славянам.


[Закрыть]
И закуской сладкою господской.
В оружейную затем спустилась,
Воеводы приносит одежды
И оружье светлое Момчилы.
Глянь-ка, братец, чудо-то какое!
Что Момчиле было до колена,
По полу король едва волочит!
Шапка, что была Момчиле впору,
Вукашину на плечи упала!
И в один большой сапог Момчилы
Две ноги Вукашиновы входят.
Чтобы перстень надеть воеводы,
Вукашин три пальца подставляет.
Поясную сабельку Момчилы
За собою на аршин волочит,
А в тяжелом панцире Момчилы
На ноги не в силах он подняться!
Тут король Вукашин молвил слово:
«Горе мне, клянусь я вышним богом!
Видосава, ну и потаскуха!
Коль такого предала юнака, —
Нет на свете равного Момчиле, —
То меня предаст, наверно, завтра!»
Верных слуг Вукашин призывает.
Схватывают суку Видосаву,
Вяжут крепко к хвостам лошадиным.
Гонят слуги коней по нагорьям.
Растерзали кони Видосаву.
Захватил Вукашин все богатства,
И увез он сестру воеводы,
Красную девицу Ефросиму.
В белом Скадре на реке Бояне
С ней король Вукашин обвенчался.
Сыновья у них вскоре родились.
Их назвали Марком и Андреем. [153]153
  Их назвали Марком и Андреем. – Этот стих свидетельствует о том, что ко времени сложения данной версии песни в эпической традиции уже существовали другие песни об этих героях.


[Закрыть]
Старший, Марко, на дядю походит,
На дядю, воеводу Момчилу.
 

Краль Вылкашин губит Момчилову любу [154]154
  Переведено по тексту сб. БНТ, т. 1, с. 106–110. Записано в районе г. Софии. В этой западноболгарской песне вымышленная романическая фабула уже совершенно вытеснила какие бы то ни было отголоски истории. Очевиден производный характер этого текста от песни типа «Женитьба короля Вукашина».


[Закрыть]

 
Накажи, бог, Момчила-юнака!
Ходит все по Новому Пазару! [155]155
  Новый Пазар. – Город Нови-Пазар, основанный турками во второй половине XV в., расположен в старинной сербской области Рашка, близ современных границ с Черногорией и Косовом-Метохией. С XVI в. стал одним из крупных городов на Балканах.


[Закрыть]
Сам ходи, – зачем же вместе с любой?
Вот и люба по делам хозяйским
Ходит все по Новому Пазару.
Встретила там краля Вылкашина, [156]156
  Вылкашин. – В оригинале король назван Петрушином. Певец спутал, поскольку он слышал песню о царских племянниках Вукашине и Петрашине (см. выше) и не различал ни их, ни короля Вукашина и этих племянников.


[Закрыть]
И сказал ей прямо краль Вылкашин:
«С добрым утром, Момчилова люба!»
Отвечает Момчилова люба:
«С добрым утром, краль Вылкашин».
И опять сказал ей краль Вылкашин:
«Рад я встрече, Момчилова люба!
Ты у Момчила в шелках гуляешь.
У меня бы ты в парче ходила».
Отвечает Момчилова люба:
«Если Момчила сгубить ты можешь,
Можешь стать моим любимым».
И в ответ ей краль Вылкашин:
«Рад я встрече, Момчилова люба!
Если можешь Момчила нам выдать,
Выдавай, и мы его погубим».
Отвечала Момчилова люба:
«Почему бы Момчила не выдать?» [157]157
  Почему бы Момчила не выдать… – В оригинале стих звучит иначе: «Рада выдать, да вот как – не знаю».


[Закрыть]
И в ответ сказал ей краль Вылкашин:
«Рад я встрече, Момчилова люба!
Завтра утром мы, как только встанем,
Мы чуть свет поедем на охоту,
Наловить хотим мы диких уток,
Диких уток – уток златокрылых.
Предложи ему со мною ехать
На охоту за болотной дичью,
На охоте мы его погубим».
Время к вечеру привечерилось, —
Накажи, бог, Момчилову любу! —
Пробралась она в его конюшню
И дурное дело совершила:
Доброму коню спалила крылья
И под ними раны растравила,
Да и дегтем их еще натерла,
Саблю с ножнами оловом спаяла.
Чуть зарею небо озарилось,
Разбудила Момчила его подруга:
«Поднимайся, Момчил, поднимайся!
Встань, вставай, юнак мой, поскорее!
Все юнаки на охоту едут,
Ты ж на мягких тюфяках заспался!»
С мягких тюфяков поднялся Момчил,
И коня он вывел из конюшни,
Оседлал крылатого коня он,
Загремел он саблею дамасской,
На крылатого коня вскочил он
И помчался за дружиной дружной,
Вслед помчался, чтоб ее настигнуть.
Он настигнул краля Вылкашина,
Он настигнул, Момчил, добрый юнак.
А дружине краль Вылкашин молвил!
«Мой привет вам, дружная дружина.
Не ловите, други, дикой дичи,
Изловите Момчила-юнака,
Изловите, чтоб его сгубить нам».
Собралась вся дружная дружина
На поимку Момчила-юнака.
Все услышал Момчил, добрый юнак.
Поскакал обратно по дороге,
Вот он скачет по дороге ровной,
И коню тихонько молвит Момчил:
«Мчись быстрее, – если не помчишься,
Я, юнак, и ты, мой конь, погибнем».
Конь тихонько говорит юнаку:
«Не робей, юнак, наш храбрый Момчил!
Нам бы лишь до крепости добраться!
Но ведь крепость для тебя закрыта.
Накажи, бог, Момчилову любу!
Любу, первую твою подругу!
Ведь она пробралась к нам в конюшню
И дурное дело совершила:
Опалила легкие мне крылья
И под ними раны растравила,
Да и дегтем их еще натерла,
Саблю с ножнами оловом спаяла!»
Все же добрый конь примчался в крепость.
Чуть к воротам крепости примчался,
Громко крикнул Момчил, добрый юнак:
«Добрый день, сестрица Ангелина!
Поднимись, сестра, открой ворота!»
Отвечает милая сестрица:
«Ой, юнак, мой брат любимый!
Накажи, бог, Момчилову любу,
Любу, первую твою подругу!
Оплела она меня обманом
И к столбу за косы привязала.
Встать, мой брат любимый, не могу я!»
И сестре ответил добрый юнак Момчил:
«Напрягись, сестра, и косы вырви!
Косы снова вырастут, сестрица,
Сгинет брат – другого не увидишь».
Напряглась любимая сестрица,
Напряглась и косы оборвала.
И пошла она в глубокие подвалы
И локтей взяла там девяносто
Полотна льняного, что белее снега,
И полотнище закинула за стену.
За полотнище схватился Момчил,
За него держась, полез на стену
И готов был стену перепрыгнуть.
Накажи, бог, Момчилову любу!
Прибежала Момчилова люба,
Полотно льняное надрезала,
И сорвался Момчил, не во двор упал он.
Тут к нему примчался краль Вылкашин.
Встал, поднялся юнак добрый Момчил,
За дамасскую схватился саблю,
Тянет саблю, а она не лезет!
Тут промолвил юнак, добрый Момчил:
«Здравствуй, здравствуй, краль Вылкашин!
Если Момчила сейчас погубишь,
Погуби и Момчилову любу,
Любу, первую мою подругу,
На сестре моей женись любимой!»
И убил Вылкашин Момчила-юнака,
На широкий двор пошел Вылкашин,
И поднялся он в высокий терем,
И сказал он Момчиловой любе:
«Будь здорова, Момчилова люба!
Принеси мне Момчила сапожки,
Дай попробую я их примерить!»
Принесла сапожки Момчилова люба,
Стал примеривать их краль Вылкашин.
Он в сапожки Момчила обулся —
Две ноги в один сапог засунул,
Но его двумя ногами не заполнил.
И промолвил снова краль Вылкашин:
«Будь здорова, Момчилова люба!
Принеси мне Момчилову шубу,
Я попробую ее примерить».
Вот надел он Момчилову шубу,
Два аршина на земле остались.
И промолвил снова краль Вылкашин:
«Будь здорова, Момчилова люба!
Принеси мне Момчилову шапку,
Я попробую ее примерить».
Вот надел он Момчилову шапку,
До плечей она его накрыла.
Наконец промолвил краль Вылкашин:
«Накажи тебя бог, злая люба!
Предала ты славного юнака!
Был сильнее всех юнаков Момчил,
Так же и меня сгубить ты можешь».
И сгубил он Момчилову любу,
Полюбил он Момчила сестрицу.
 

Сторожил ущелье Груица-воевода [158]158
  Переведено по тексту сб. БНТ, т. 1, с. 398–403. Записано в районе г. Брезника (западная Болгария). Сюжет песни значительно древнее содержащихся в нем исторических реалий, которые в лучшем случае, как это здесь сделано, можно датировать началом турецких нашествий на Балканы.


[Закрыть]

 
Сторожил ущелье воевода,
Груя-воевода, девять вёсен,
Наступил когда же год десятый,
Одолела Груицу дремота,
А ущелье некому доверить,
Чтоб вздремнуть, чтоб отоспаться вволю.
Порази, господь, жену Груицы,
Порази пребелую Петкану!
Тихо говорит она Груице:
«В добрый час, Груица-воевода;
Дай ты мне юнацкую одежду,
Оседлай ты мне коня лихого,
Дай в придачу твой свисток гайдуцкий,
За тебя постерегу ущелье,
Сам ложись да выспись, воевода».
Невдомек Груице-воеводе:
Дал жене юнацкую одежду,
Оседлал жене коня лихого,
Дал в придачу ей свисток гайдуцкий,
С тем уснул Груица-воевода.
Порази, господь, пребелую Петкану!
Как взяла юнацкую одежду,
Как на конскую вскочила спину,
Как свисток гайдуцкий привязала,
Ласточку-коня она хлестнула,
Да хлестнула шелковою плетью,
Полетел юнацкий конь, как птица,
Полетел он ровною дорогой,
По зеленым проскакал левадам,
В лес густой с Петканою приехал.
Порази, господь, пребелую Петкану!
Как в свисток гайдуцкий засвистала,
Произнес свисток такие речи:
«Слышите ли, одринские турки, [159]159
  Одринские турки– турки из г. Одрина (греч. Адрианополь, турецк. Эдирне).


[Закрыть]
Собирайтесь, одринские турки,
Схватите Груицу-воеводу,
Первый сон сейчас Груица видит!»
Услыхали одринские турки,
На коней повскакивали турки,
Погоняют на свистковый голос.
Как приехали в лесную чащу,
Видят пред собой жену Груицы.
Говорит пребелая Петкана:
«Слышите ли, одринские турки,
Поезжайте-ка за мною, турки,
Схватите Груицу-воеводу.
Первый сон сейчас Груица видит.
А потом к Стамбулу мы поедем,
Премладою стану я пашицей».
Поскакали одринские турки,
Едут, скачут ко двору Груицы.
Как приехали на двор Груицы,
Говорит пребелая Петкана:
«Слышите ли, одринские турки,
Путь открыт в прохладные покои,
Воеводу вы живым вяжите!»
Отворили одринские турки,
Отворили летние покои:
Груя дышит – ветром их сдувает, [160]160
  Груя дышит– ветром их сдувает… – Известная гипербола в фольклоре южных славян. Она изредка встречается и у восточных славян, например, в преданиях о запорожских казаках.


[Закрыть]
Не войти в покои воеводы,
Где уж тут вязать его живого!
Испугались одринские турки
И – бежать от Груи что есть духу!
Глянула пребелая Петкана,
Как бегут от воеводы турки,
Говорит им, бог ее убей:
«Гей, постойте, одринские турки!»
И вошла пребелая Петкана,
Наклонилась к воеводе близко
И взяла шелковые гайтаны,
Крепко руки Группе связала.
Вышла к туркам одринским Петкана
И слова такие им сказала:
«Не пугайтесь, одринские турки,
Но послушайте меня, Петкану:
Подымитесь в верхние покои
И схватите дитятко Михалчо,
Ведь оно ж юнацкого колена,
Как бы нам беды не учинило!»
Поднялися одринские турки
Да схватили дитятко Михалчо.
Входят и в прохладные покои,
Бьют ногами, будят Грую криком:
«Ты вставай, Груица-воевода,
Да ступай в Стамбул за нами следом,
Будешь вечным ты рабом в Стамбуле».
Пробудился Груя-воевода,
Что за диво видит воевода:
Турки в воеводиных покоях
Да на ровном на дворе Груицы,
Между ними дитятко Михалчо.
Разорили турки двор Груицы,
Двух юнаков в плен ведут с собою,
Гонят их в далекую дорогу.
Как вступили в лес они зеленый,
Притомился дитятко Михалчо:
«Слышишь ли, отец мой, воевода,
Я, отец мой милый, притомился,
Не смогу дойти я до Стамбула,
Тут упал бы я и тут бы умер».
Говорит Груица-воевода:
«К милой матушке ступай, Михалчо,
Ведь она же мать твоя родная,
Смилуется мать над милым сыном,
На коня она тебя посадит,
И поедешь во Стамбул во город,
Там мы будем вечными рабами».
И послушал дитятко Михалчо,
Со слезами матушку молил он
Посадить его коню на спину,
Чтоб верхом тяжелый путь продолжить.
Но в ответ пребелая Петкана:
«Сгинь, отстань, Груицыно отродье,
Не могу живым тебя и видеть,
А не то что пособлять ублюдку!»
Отошел Михалчо от Петканы,
Рассказал отцу и повторил он,
Что не вынести ему дороги,
Тут упал бы, тут бы лучше умер.
Говорит Груица-воевода:
«Ты послушай, дитятко Михалчо,
Полезай-ка на отцовы плечи,
Понесу тебя, пока есть силы,
Если ж упаду, умрем мы вместе».
Миновали лес они зеленый,
Росною пошли они левадой,
Там чешма на зелени пестрела.
Устали не ведает Груица.
А у турок кони притомились.
Говорит тогда паша стамбульский:
«Слышите ли, одринские турки,
Сделаем привал, коней отпустим,
Напоим коней своих усталых».
У чешмы они остановились,
Прилегли да тут же захрапели.
И Петкана прилегла с пашою,
Прилегла под деревом высоким,
Поиграли малость и заснули.
И сказал Груица-воевода:
«Ты послушай, дитятко Михалчо,
Подойди-ка к матушке потише,
Сунь за пазуху ей слева руку,
Нож там спрятан с черной рукояткой.
Если б ты освободил мне руки,
Увидал бы дивное ты диво!»
Тихо подошел тогда Михалчо,
Тихо к милой матушке подкрался,
Отыскал, где нож у ней припрятан,
К милому отцу с ножом вернулся.
И сказал Груица-воевода:
«Ах, сыночек, милый мой сыночек,
Перережь-ка шелковы гайтаны,
Правую освободи мне руку».
Начинает дитятко Михалчо
Разрезать шелковые гайтаны:
«Ох, впилися глубоко гайтаны,
Не могу гайтаны перерезать!»
Говорит Груица-воевода:
«Слышишь ли ты, дитятко Михалчо,
Режь по мясу, только жил не трогай,
Вот тогда освободишь мне руку».
Режет с мясом дитятко Михалчо,
Лопнули шелковые гайтаны.
Как увидел Груя-воевода,
Как увидел, что свободны руки,
Молвил так Груица-воевода:
«Слышишь ли ты, дитятко Михалчо,
Выбирай коня себе по нраву».
И пошел Груица-воевода,
Ласточку-коня себе приводит,
У паши увел коня Михалчо.
Груя в руки взял складную саблю,
С посвистом размахивает ею,
Громким голосом кричит Груица:
«Эй, вставайте, одринские турки,
Эй, гоните Грую-воеводу,
До Стамбула вашего гоните,
Чтоб до гроба был рабом турецким!»
Пробудились одринские турки,
Да от страха с разумом не сладят.
Стал рубить их Груя-воевода
Вместе с сыном, дитяткой Михалчо,
Вот когда умылись кровью турки!
Два юнака две скрестили сабли, [161]161
  Два юнака две скрестили сабли… – Неожиданная, но уместная вставка певца. Эпизод встречи в бою отца и сына (дяди и племянника), когда они почему-либо не узнают друг друга и сражаются, – вполне традиционен для южнославянского эпоса, но он редко развертывается в самостоятельные песни.


[Закрыть]
И сломались их складные сабли,
Лишь осколки полетели наземь,
Лишь тогда друг друга разглядели.
Закричал Груица-воевода:
«Выходи, пребелая Петкана,
Выходи, домой с тобой поедем».
И связал ей Груя белы руки
И погнал пешком перед конями,
Чтобы кони ноги ей топтали.
Миновали росную долину,
Выбрались на ровную дорогу,
Вот ступили и на двор Груицы,
Видят разоренное подворье.
Кликнул тут Груица-воевода,
Кликнул всех, и молодых и старых,
Чтоб к нему явились на подворье,
Чтоб вина испить, испить ракии,
Вымазал пребелую Петкану [162]162
  Вымазал пребелую Петкану… – Традиционное описание наказания неверной жены, встречающееся в разных песнях.


[Закрыть]
Черною смолой, намазал воском,
Запалил Петкану при народе,
Чтобы пир заздравный освещала.
 

Королевич Марко узнает отцовскую саблю [163]163
  Переведено по тексту сб.: Караджич, т. II, № 56. Записано от герцеговинского гусляра Т. Подруговича.


[Закрыть]

 
Рано встала [164]164
  Рано встала… – В южнославянских песнях действие обычно начинается ранним утром. В данном случае это эпическое выражение совпало с реальным фактом: перед рассветом 26 сентября 1371 г. вблизи Адрианополя на р. Марице турки внезапно напали на объединенное войско короля Вукашина и его брата деспота Углеши. Они разбили войско южных славян, погибли и его предводители. Описания их гибели отсутствуют.


[Закрыть]девушка-турчанка, [165]165
  Девушка-турчанка. – Турки захватили район Адрианополя около 1363 г., поэтому изображение турчанки и ее брата в качестве жителей этого района юго-восточной Фракии можно считать достоверным.


[Закрыть]
До зари проснулась, до рассвета,
На Марице холст она белила.
До зари чиста была Марица,
На заре Марица помутилась,
Вся в крови, она побагровела,
Понесла коней она и шапки,
А к полудню – раненых юнаков.
Вот плывет юнак перед турчанкой,
Увлекает храбреца теченье,
По теченью тянет вниз Марицы.
Увидал он девушку-турчанку
И взмолился, богом заклиная:
«Пожалей, сестра моя турчанка, [166]166
  Сестра моя турчанка… – Как отмечалось, у южных славян существовал обычай, согласно которому стоило кому-то лишь назвать другого человека братом или сестрой, как отношения между ними должны были стать соответственно братскими. Этот обычай часто обыгрывается в песнях. Здесь оказывается, что и турчанка знает этот обычай и признает юнака своим побратимом.


[Закрыть]
Дай мне взяться за конец холстины,
Помоги мне выбраться на берег,
Отплачу я щедрою наградой!»
Пожалела девушка юнака,
Бросила ему конец холстины,
Вытащила храбреца на берег.
На юнаке раны, их семнадцать,
На юнаке пышные одежды,
Кованая у колена сабля,
Три златых сияют рукояти,
Каждая сверкает самоцветом,
За три царских города не купишь.
Спрашивает раненый турчанку:
«Девушка, сестра моя турчанка!
С кем живешь ты в этом белом доме?»
Отвечает девушка-турчанка:
«Я живу там с матушкой-старушкой,
С милым братцем, Мустафой-агою». [167]167
  Мустафа-ага– вымышленное имя.


[Закрыть]
Говорит юнак ей незнакомый:
«Девушка, сестра моя турчанка!
Сделай милость, поклонись ты брату,
Чтобы взял меня на излеченье.
Есть со мной три пояса червонцев,
В каждом триста золотых дукатов.
Я один дарю тебе, сестрица,
Мустафе-аге другой дарю я,
Третий же себе я оставляю,
Чтоб лечить мне раны и увечья.
Если бог пошлет мне исцеленье,
Отплачу я щедрою наградой
И тебе, и брату дорогому».
Вот пошла домой к себе турчанка,
Мустафе-аге она сказала:
«Мустафа-ага, мой милый братец!
Я спасла юнака на Марице,
Из воды спасла его студеной,
У него три пояса червонцев,
В каждом триста золотых дукатов,
Дать он обещал мне первый пояс,
А другой тебе за избавленье,
Третий же себе он оставляет,
Чтоб лечить увечия и раны.
Сделай милость, братец мой любимый,
Не губи несчастного юнака,
Приведи домой его с Марицы!»
Вышел турок на реку Марицу,
И едва он храбреца увидел,
Выхватил он кованую саблю,
И отсек он голову юнаку.
Снял потом он с мертвого одежду
И домой с добычею вернулся.
Подошла сестра к нему турчанка,
Увидала саблю и одежду
И сказала брату со слезами:
«Милый брат, зачем ты это сделал!
Погубил зачем ты побратима!
И на что позарился ты, бедный,
На одну лишь кованую саблю!
Дай бог, чтоб тебя убили ею!»
Так сказала – в башню убежала. [168]168
  В башню убежала… – «Башней» (ср. башни у сванов) у южных славян нередко мог называться и каменный дом, что в песнях различить очень трудно.


[Закрыть]
Пролетело времени немного,
От султана вышло повеленье
Мустафе-аге идти на службу.
Как поехал Мустафа на службу,
Взял с собой он кованую саблю.
При дворе турецкого султана
Все на саблю острую дивятся,
Пробуют и малый и великий,
Да никто не вытащит из ножен.
Долго сабля по рукам ходила,
Взял ее и Королевич Марко,
Глядь – она сама из ножен рвется.
Посмотрел на саблю Королевич,
А на ней три слова христианских:
Первое: «Новак, кузнечный мастер»,
Следующее: «Король Вукашин»,
Третье слово: «Королевич Марко».
Тут предстал юнак пред Мустафою:
«Отвечай мне, молодец турецкий,
Где ты взял, скажи мне, эту саблю?
Может, ты купил ее за деньги?
Иль в бою тебе она досталась?
Иль отец оставил по наследству?
Иль в подарок принял от невесты?»
Мустафа-ага ему ответил:
«Эх, неверный Королевич Марко!
Если хочешь – все тебе открою».
И открыл всю правду без утайки.
Молвил турку Королевич Марко:
«Что ж ты, турок, не лечил юнака?
Выпросил бы я тебе именье
У царя, пресветлого султана».
Мустафа-ага смеется дерзко.
«Ты, гяур, с ума, как видно, спятил!
Если б мог ты получить именья,
Для себя их выпросил бы, верно!
Отдавай-ка саблю мне обратно!»
Тут взмахнул отцовской саблей Марко,
И отсек он голову убийце.
Лишь дошло все это до султана,
Верных слуг послал он за юнаком.
Прибежали слуги за юнаком.
А юнак на турок и не смотрит,
Пьет вино из чаши – и ни с места.
Надоели Марку эти слуги,
Свой кафтан он на плечи накинул,
Взял с собою шестопер тяжелый
И пошел к турецкому султану.
В лютом гневе Королевич Марко,
В сапогах он на ковер уселся, [169]169
  В сапогах он на ковер уселся… – и тем самым нарушил известную турецкую и вообще мусульманскую норму, согласно которой входящий в дом обязан разуться. В богатых домах гость переобувался в шлепанцы или тапочки.


[Закрыть]
Злобно смотрит Марко на султана,
Плачет он кровавыми слезами.
Заприметил царь его турецкий,
Шестопер увидел пред собою,
Царь отпрянул, Марко следом прянул,
И прижал султана он к простенку.
Тут султан пошарил по карманам,
Сто дукатов вытащил для Марка:
«Вот тебе, мой Марко, на пирушку!
Кто тебя разгневал понапрасну?»
«Царь-султан, мой названый родитель!
Попусту не спрашивай юнака:
Саблю я отцовскую увидел!
Будь она в твоей, султан, деснице,
И с тобой бы я не посчитался!»
И пошел юнак в свою палатку.