Текст книги "Изгнанница для безликих_многомужество (СИ)"
Автор книги: Наташа Фаолини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Элим прижал меня к себе, ритмично двигаясь, он горячо дышал на ухо, делая грубые выдохи вместе с осторожными толчками.
Меня накрыло первой, разделило сознание на «до» и «после», каждой клеточкой тела я ощущала маленькие разряды удовольствия, организм словно перезагружался, обновлялся, мне хотелось растянуть это удивительное мгновение. А мужу понадобилось еще несколько толчков, чтобы глухо простонав, пойти следом.
ГЛАВА 24
Грудная клетка вздымалась от быстрых глубоких вздохов, горло обжигалось, появилось чувство, что бежала я усиленно и долго, теперь остановившись передохнуть. Моя физическая подготовка не дотягивала до уровня мужа. Элим, откинувшись рядом на подушки, выглядел более расслабленным, загадочно рассматривая вспотевшее лицо жены. Теперь казалось, что могу видеть больше за спокойным лицом безликого. Его эмоции проявлялись не мимикой.
В дверь послышался тихий стук.
– Отодвинь шкаф, Элим, – попросила я, подскочив, отворила дверцу и выгребла со шкафа первую попавшуюся одежду – мягкие штаны и трикотажную бежевую кофту.
Потом рванула в ванную комнату за расческой, огибая Троя, которого, видимо, подослал Тит как моего любимчика.
– Передай, что мы уже спускаемся, – бросила ему, закрывшись в ванной.
Когда снова вышла в коридор, там меня ждал Элим, облаченный в плащ. Муж стоял в том самом темном углу с независимым видом и сам был похож на властителя тьмы.
Он подал мне руку, и мы вдвоем стали спускаться по ступеням вниз. Я чувствовала себя героиней любовного романа, которые иногда почитывала, находя книги в обломках домов на территории Общины.
На кухне как всегда кипела жизнь. Рем разогревал еду на плите с газовым баллоном, а Трой флегматично держал деревянную лопатку, стоя рядом. Тит обиженкой сидел у окна, рядом с Вартом, который читал какую-то книгу по кулинарии с обложкой, на которой были нарисованы жареные пельмени. Про пельмени я тоже узнала из поваренных книг, никогда в жизни не пробовала. Остальные безликие, появившиеся в нашем доме недавно, скромно сидели в отведенном уголку на стульчиках, словно провинившиеся. Я понятия не имела, как с ними поступать дальше и закрадывалась идея вернуть обратно Кристи, если не хотят свободы.
Как только мы вошли, Рем оторвался от готовки, подойдя, чтобы подарить мне легкий поцелуй, а Тит еще более усиленно стал делать обиженный вид.
Ничего не меняется.
Мы кое-как уселись вместе за стол. На тарелках были жареные яйца. И я впервые задумалась о том, откуда же теперь мои мужчины берут еду, если не охотятся. Кур в поселении я не видела.
– Здесь есть магазины, безликие торгуют между собой едой, – ответил Рем, явно заметив озадаченность в моих глазах.
– И чем же заплатили вы? – настороженно задала вопрос.
– Все в этом городе чувствуют энергию эсфиры. Когда мы сказали, что это для тебя, еду отдали просто так.
– Точно?
– Угу, – пробормотал Рем, поднося ко рту вилку с прожаренным желтком, но не смотря мне в глаза.
Значит, точно недоговаривал.
– Ладно, – сдалась я, – есть серьезная тема для разговора, – изрекла я, покосившись на новеньких безликих, которые не внушали мне абсолютно никакого доверия.
– Можешь говорить, они не донесут, никто не станет выдавать секреты женщины, – успокоил меня Рем, – а тем более эсфиры, твое влияние тяжело переоценить.
Немного посомневавшись, я рассказала о новом знакомстве и проблеме Алекса, просившего помощи в побеге из лап большой мамочки. Если задуматься, то его слова казались странными, Дарла могла заполучить какого хочешь мужчину. Зачем ей этот Алекс, которого еще и нужно кормить?
– Мы должны решить все дипломатично, – посоветовал Варт, внимательно выслушав, – надо поговорить с Дарлой и убедить ее, что держать немощного человека взаперти бесчеловечно.
– Но он не немощный, – проговорила неуверенно, и на мне скрестилось множество скептических взглядов.
– Я не уверен, что дипломатия поможет, – добавил Рем, – вряд ли Дарла захочет отпускать его теперь, после стольких лет, если ты с ней просто поговоришь по-женски.
Каждый из них был по-своему прав. И из-за этого было еще сложнее прийти к правильному решению. Должна ли лезть я в чужое дело? Не уверена. Но бросить так человека, который ясно дал понять, что нуждается в помощи, тоже не могла.
«Почему Кли теперь мучается этим? Вы сами не могли разобраться с вопросом? Мало того, что испугалась появления еще одного верховного, так еще и другие проблемы навалились», – промелькнуло где-то на подкорке сознания, я едва успела уловить смысл и разобрать поступившие образы, чуть не подавившись яйцом.
Пока за столом в комнате повисла тишина, Рем, оказывается, всех отчитывал и показывал эмоционально, что недоволен тем, что обо мне плохо позаботились.
Я неуютно заерзала на стуле, снова вторгнувшись туда, где мне не место. Самое обидное, что я понятия не имела, как мне перестать ловить эти их частоты. А рассказывать секретик, чтобы они перестали обсуждать подобное при мне, посчитала глупым решением.
«Пусть лучше думает об этом Алексе, чем об этих визитах сильнейших. Мы сейчас слишком слабы, чтобы противостоять такому интересу. Это Кли еще больше взволнует», – пришла волна от Тита, который с виду все так же насуплено пялился в окно.
«Я не позволю им забрать ее», – взволновался Элим, и меня накрыло его страхом и боязнью одиночества. А еще он нервно сжал мое колено грубыми пальцами.
«Нас мало, а твоя показная ревность, Тит, не поможет Кли прийти к выводу, что нужны еще защитники. Она и так боится открываться», – теперь недовольство показывал Варт, до скрипа сжимая в пальцах бедную вилку.
Неужели не так легко оказалось оставаться в стороне и быть простым наблюдателем? Не ожидала от Варта такого исступления после тех слов, что он мне наговорил.
– Кли, я слышал в доме Дарлы, что здесь можно отбирать безликих, желающих присоединится в близкий круг женщины. Не хочешь подобрать себе еще кого-то для большей надежности? Думаю, желающие найдутся, – предложил молчаливый Трой, и в комнате повисла полнейшая тишина, даже безликие больше не общались.
– Зачем нам кто-то еще? Даже этот дом не настолько большой, чтобы вместить всех, – протараторила я и нервно усмехнулась, дожевывая последний кусочек пищи.
Из того, что подслушала, выходило, что мне нужна большая защита, раз рядом постоянно снуют наместники тьмы, но нельзя было показывать, что я в курсе обсуждений, иначе они перестанут так вольно делиться информацией в моем присутствии.
«Нельзя признаваться ей, что впятером мы слабы против сильнейших» – беззвучно нагнетал всех Тит.
«Он прав, Кли не должна в нас разочароваться. Но мы не можем подвергать ее опасности в угоду своим прихотям», – неожиданно поддержал его Рем, я почувствовала его нежность по отношению ко мне и страх потери, который все разрастался, как черная дыра, пока мужчина не приглушил чувство.
Я растерянно почесала нос, с некоторым сожалением поглядывая на Рема. Мне казалось, что он уверен в том, что уж его я ни за что не оставлю. Оказывается, он просто старается быть сильным и уверенным рядом со мной, а на самом деле подвержен волнениям не меньше остальных.
– Рядом есть пустующие дома, – ответил Тит, – можем занять еще один для безликих, которых ты выберешь. И этих туда сплавим, – он указал на новеньких, пытающихся слиться с обоями и стать незаметными.
– Нужно спросить за еще один дом у Дарлы.
– Не нужно, – запротестовал Тит, – если у тебя появиться настоящий отряд безликих, который возглавим мы, как сильнейшие, главной здесь будет не Дарла.
– Должен признать, Тит прав, – переступая через себя, проскрежетал Варт, который до этого был за дипломатию.
– Ну… ладно… тогда пойдем завтра к Дарле и объявим такой набор, пусть показывает, как это все здесь проходит, – просипела я и все облегченно выдохнули, даже Элим, сжимающий мою коленку. – Уже далеко за полночь, пойду спать, – добавила, сладко зевая и прикрывая рот ладошкой.
– Кому-то стоит пойти с тобой, чтобы охранять изнутри комнаты. Я предлагаю свою кандидатуру, – спохватился Тит, вскочив со стула, чтобы подать мне руку, – раньше в палатке я прекрасно справлялся с этой приятной обязанностью.
«Кто сейчас воспротивится и испортит момент, тому я разобью лицо» – оповестил друзей Тит на их частоте, мило улыбаясь и думая, что я не воспринимаю образы, которыми они общаются.
Да, раньше я их не понимала, просто могла наблюдать за тем, как безликие застывают и переглядываются. Но теперь все разительно изменилось после встречи с Мираком. Свою новую способность я связывала с ним, это не могло быть простым совпадением, он что-то со мной сделал.
– Я хочу взять с собой в комнату Троя, – перебила Тита, выражение лица которого в одно мгновение стало угрюмым, хотя до этого он лучезарно улыбался.
Тит бросил на Троя злой взгляд, и я испугалась о сохранности целостности его лица. Как бы угроза не исполнилась. Только драк в этом доме не хватало для большей накаленности атмосферы.
– Хотя нет, возьму вас двоих, – нервно улыбнулась я.
Тит снова просиял и радостный повернулся, словно щелкнул выключатель его настроения.
Я приняла протянутую руку, положив в нее ладонь. Тит наклонился и мило поцеловал костяшки пальцев. Вторую руку скромно оккупировал Трой, довольно улыбаясь самими уголками губ. В тот момент он был совсем как Джеф, когда что-то задумывал.
Внезапно почувствовала исходящую от кого-то грусть и огорчение. Впервые поймала не образ, а именно чужое чувство. Я ощущала его как свое, но в то же время оно было изолированным, доносясь извне. Неужели я сама становлюсь безликой? Все-таки на мне уже столько их меток.
Быстро поняла, что это чувства Элима, сидевшего за столом с безразличным выражением лица и смотревшего в окно, вглядываясь в пустующий темный двор. А потом определила, что опечалены моим выбором и Рем с Вартом, только никак этого не показывают, да и в целом лучше подавляют свои чувства.
– А давайте пойдем в комнату все вместе, – предложила я, застопорившись у двери, – перетащим в спальню еще одну большую кровать из гостевой комнаты.
Мужчины настолько воодушевились идеей, что сразу же принялись выполнять, даже Элим был не таким уж и хмурым. Только насчет Варта была не уверена, я до сих пор не видела его лица и не знала, насколько у него выразительная мимика, а ловить эмоции осознанно еще не научилась.
Тит прилип ко мне, как банный лист, с недовольством посматривая на вторую кровать, которую оперативно собирали в спальне Элим, Рем и Варт спустя полчаса.
– А можно нам тоже ночевать в хозяйской спальне? – заглянули безымянные безликие в проем открытой двери.
– Еще чего! – огрызнулся Тит, сильнее сжимая мою руку, – ищите себе другое место, здесь вам не кемпинг для туристов!
– Ладно, – кивнул безликий, – тогда мы приляжем на полу за дверью.
– Готово, – довольно улыбнулся Рем, деловито стряхивая невидимую пыль с рук, после того, как закрутил последний винтик в доску, – теперь осталось решить, кто будет спать здесь, а кто рядом с Кли на ее кровати.
В тот момент все взгляды снова скрестились на мне. Почему-то до этого мне казалось, что вопросов больше не появится.
– Решайте сами, я устала, – бросила, плюхнувшись на кровать и зарывшись под одеялко.
Удивительно, но как только голова коснулась подушки, я крепко уснула, даже притворяться не пришлось.
ГЛАВА 25
– Кли, малышка, иди сюда, – звучал приятный и звонкий женский голос, знакомый до разрывной боли в сердце.
Я открыла глаза и недоверчиво осмотрелась, уже готовая к подставе. По сетчатке очей ударил режущий, чистый свет, понадобилась минута, чтобы привыкнуть к освещению и перестать щуриться, прикрывая глаза ладонью.
Место, в котором очутилась, я не узнавала. Но складывалось ощущение, что нахожусь в лесу, как в том, в который забрела в первые дни, когда пряталась от безликих. Шелестели листья, столбы деревьев окружали со всех сторон, укрывая прореженными кронами, я стояла на поляне, осыпанной опавшими листьями, и впереди меня было две развилки.
Первая – та самая, откуда шел свет, дорожка была заметной, яркой, к ней тянуло, я чувствовала тепло, исходящее оттуда. А еще в конце этой дороги стояли люди. Я не сразу поняла, кто это, но стоило сделать несколько шагов, как фигуры и очертания лиц стали узнаваемые.
– Мама… папа… – прошептала я, чувствуя, как из глаз полился град соленых слез, орошая щеки.
Молодая пара стояла в конце, почти у самих деревьев, скромно взявшись за руки. Девушке было не больше тридцати, мужчина чуть старше. Они мило мне улыбались, и невысокая женщина с недлинными пшеничными волосами и светлыми глазами помахала, подзывая подойти ближе. Моя улыбка была такой же, только я мало так искренне улыбалась.
Щуплый мужчина с первого взгляда располагал к себе, казался добрячком. Растрепанный и рассеянный, с квадратными очками на высокой переносице и небрежной щетиной, о которой он не позаботился с утра, потому что был выходной. У него была ямочка на подбородке и удивительно изумрудные глаза. Кажется, отец был учителем истории, но тогда, в семь лет он мне казался суперменом.
Впервые за много-много лет я так четко видела их лица. Я не забыла их, как убеждала себя все это время. Я помнила каждую черту внешности самых дорогих людей.
– Клэментина, дорогая, подойди, – снова прозвучал ласковый голос мамы, она еще более широко улыбнулась мне.
Я на автомате сделала несколько шагов вперед, не веря своим глазам, но что-то дернуло посмотреть налево. Развилка уводила чуть дальше. Там была тьма, но почему-то до боли знакомая. Лишь присмотревшись, увидела темные фигуры в черных плащах среди деревьев. Они были устрашающими, но страха или чувства опасности не вызывали, наоборот, я с удивлением отметила, что душа отвечала теплом на то, что видели глаза.
– Кли, не вредничай! – строго проронил отец, меняя ласковый взгляд на хмурость, я повернулась обратно к родителям, а внутри все натянулось, словно струна, я чувствовала подвох, вдруг все вокруг оказалось каким-то подозрительным.
– Почему вы никогда не снились мне, а теперь внезапно пришли? – тихо спросила.
– Потому что мы любим тебя, дорогая, – ответила мама.
– И я вас люблю, – выдохнула сипло, а сердце болезненно сжалось, то, – но мне не место рядом с вами. Вы мертвы. А я жива.
– Тогда уходи отсюда быстрее, Кли, – вдруг грустно проговорил отец, и мама печально улыбнулась, – мы еще увидимся, но сейчас не твое время.
Я кивнула, последний раз посмотрела на родителей. И отвернулась. Мне до боли хотелось к ним, обнять, поговорить, рассказать, как жила, услышать, как они бы хотели быть рядом все года моего взросления, словно и не было этих пятнадцати лет. Но понимала, что это не мои родители. Они давно покоятся с миром.
Как только ступила на темную дорожку, окутанную тьмой, стали доноситься другие голоса.
– Кли, не оставляй нас, – шептал кто-то отчаянно.
– Очнись, прошу тебя, – это уже кто-то другой.
Я как заведенная шла вперед, отчетливо понимая, что так и нужно. Зная, что там впереди я кому-то необходима. И это мой путь, самый правильный.
Стоило дойти до деревьев, тело окутала тьма, она обнимала и обволакивала, убаюкивала, я закрыла глаза и поддалась ей, расслабила тело и открыла душу.
Глаза открыла уже в комнате, стала рассматривать потолок с играми теней. Кажется, был день, но шторы задернуты, и солнечный свет почти не поступал в комнату.
Тит обнимал меня, уткнувшись носом в шею. У кровати стоял стул и на нем сидел задремавший Элим, скрестив мускулистые руки на груди. Рядом сидел Трой, он не спал, но смотрел куда-то в стену. Я осмотрелась еще, но никого в комнате больше не обнаружила.
Голова нещадно болела, горло першило так, словно во рту не было и росинки целую неделю. Попыталась пошевелиться, но тело ответило натужно и с болью. Возней разбудила Тита.
– Кли! – спохватился он, нависнув надо мной и перепугав Элима и Троя, которые тоже кинулись к кровати, – ты как?
– Нормально, – неуверенно ответила я, – только голова болит. И воды хочется.
– Ты не приходила в себя три дня, Кли, – со страхов в голосе поведал мужчина, поднося к моим губам стакан воды с тумбочки.
Пока пила, заметила, что Тит и Трой очень странно на меня косятся. Доносились отголоски их эмоций – восхищение и страх. Только Элим заторможенно, но заботливо гладил меня по волосам, выказывая исключительно облегчение от того, что очнулась.
Тит вскочил, отдернул штору, в комнату полился дневной свет, не теряя ни секунды, мужчина снял небольшое зеркало со стены в лаконичной деревянной раме и поднес к моему лицу.
Я с удивлением стала себя рассматривать. Лицо было прежним, лишь немного осунулось, внимание сразу приковалось к другому явлению – один глаз поменял цвет. Пока радужка правого глаза оставалась приглушенно зеленой, левый стал карим, даже не так – он был черным, зрачка не рассмотреть. И пусть с эстетической стороны это смотрелось необычно и даже красиво, я перепугалась, зажимая рот руками.
– Почему? – только и смогла выдавить еле слышно, видя в отражении испуганную себя.
– По легендам такое происходит с теми, кого Бездна признает, как самых способных. Часто глаза меняют цвет и у наместников.
– Только не говорите мне, что теперь и я наместник бездны, как те двое, что ко мне приходили, – выдохнула дрожащим голосом, рассматривая, как в отражении глаза наполняются слезами.
– Нет, конечно, нет, – стал успокаивать меня Тит, обняв и прижав к себе, – это все легенды. Да и невозможно подобное, ты свет, а не тьма, Кли. От этого не спрятаться. Все силы бездны не смогут подавить истинный свет. Ты всегда будешь сиять ярче любой звезды на вечернем небосклоне.
Уткнувшись в плечо мужчины, я разрыдалась, сквозь всхлипы стала доверчиво рассказывать безликим, что видела родителей.
– За мертвецами во снах идти нельзя, – раздался глухой голос Тита, – это бездна подзывала тебя. Хорошо, что все закончилось так. Ты умирала, – его голос ощутимо дрогнул, – мы теряли тебя, но внезапно вчера вечером жар стал спадать.
– Но родители были такими… настоящими. От них исходил свет. Мне хотелось поддаться.
– Все не то, чем кажется, Кли. Свет не означает добро, а тьма не указывает на зло. Даже то, что каждого из нас, детей бездны, тянет к тебе, как к мощному источнику света означает, что все связано.
– Где-то я подобное уже слышала.
Стоило отодвинуться от Тита, как попала в медвежий капкан объятий Элима. Внешне он был самим спокойствием, но то, как прикасался ко мне, и как сердце колошматилось об ребра рядом с моим ухом, говорило не о невозмутимости.
– Нужно срочно в душ и поесть! – попыталась разрядить атмосферу и отделаться от поочередных нежностей.
– Ты еще слишком слаба. Если и в душ, то одной нельзя, я предлагаю свою кандида… – начал Тит, но его прервали двое, вошедшие в комнату.
Рем и Варт застыли на пороге. Муж рассматривал меня с нарастающим неверием, облегчением и радостью на лице. Он тоже похудел, словно не ел вообще все эти три дня, а в больших серых глазах была боль, которую теперь ничем не выкорчевать.
Моим безликим прошедшие дни дались сложнее, чем мне самой.
– Очнулась, – неверяще выдохнул Рем, расталкивая всех, чтобы пробраться ко мне, пока Варт, как всегда, остался стоять за спинами остальных.
– Так, все, перестаньте ее терзать. Кли только очнулась, – бормотал недовольно Тит, разъединяя меня с Ремом, чтобы взбить подушку и уложить меня на нее.
– Мы привели эту женщину, но, похоже, что она теперь не нужна, – облегченно проговорил Рем и тепло улыбнулся.
И только тогда я наклонилась в сторону, замечая в проеме, который до этого закрывался спиной Тита, Ведунью. Женщина посмотрела в глаза и беззлобно улыбнулась, замечая неприятные перемены в моей внешности.
Я никогда не любила выделяться из толпы, но теперь каждый будет смотреть на мои глаза. Один светло-зеленый, второй черный. Куда более неприметно? Разве что какие-нибудь высшие силы решат покрасить мои волосы в тигровый принт.
– Нет, она что-то знает. Она предвидела приход Мирака.
– Кто такой Мирак? – хмуро спросил Рем, остальные беззвучно поддержали вопрос.
Ведунья отлепилась от дверного косяка, об который упиралась плечом и подошла ближе. Все в комнате с подозрением смотрели на женщину, но похоже, что она не собиралась нападать. Присела на край кровати и взяла меня за руку.
Я уже знала, что будет дальше, но все равно испугалась, когда женщина дернулась, и ее глаза закатились, оставляя в разрезах одни белки.
– Дитя света выросло и вступило в игру, – говорила пожилая женщина голосом внезапно помолодевшим, приятным, – сама Бездна готова преклониться, свет одного очага пленил всех ее детей. Ты должна примирить свет и тьму. Загнанные звери перестанут бояться отражения, – проговорив все это, Ведунья потеряла сознание, Рем едва успел ее придержать за плечи.
В комнате было тихо, все силились понять, что только что произошло.
– Она же просто бредит, да? – неуверенно спросил Тит.
Ведунье понадобилось пару минут, чтобы прийти в себя, но больше ни на какие вопросы она не отвечала. В конечном счете, улыбнулась мне и ушла.
До вечера время прошло быстро. В душ меня так и не пустили, но засыпать боялась, хотя чувствовала постоянную усталость. Со всех сторон меня пытался отвлечь неугомонный Тит, Рем стряпал что-то на кухне и каждые несколько часов подносил мне на подносе в кровать. Трой читал у окна любовный роман, судя по обложке, а Варт листал какой-то сборник «Лайфхаки для жизни». Элим сидел рядом с кроватью и периодически, то сжимал мою руку, то зависал на стуле, пристально рассматривая мое лицо, иногда даже неосознанным взглядом.
В конечном счете, я сморилась и крепко уснула. В этот раз тоже не обошлось без сновидений. Мне снилось мое детство. Кажется, одно из забытых воспоминаний.
Я играла с куклами на ковре в кухне, а папа с мамой беседовали, сидя за столом, смотрели по кухонному телевизору программу новостей.
– Группировка мужчин в черных плащах терроризирует мир. За последние сутки сотни представителей были замечены в Австралии, Германии и Норвегии. Помимо того, в сеть попадают фото и видео с людьми в черном, публикуемые со всего мира. – Поставленный голос ведущей прервался, и началась нарезка видеороликов. – Они отказываются предъявлять документы, показывать лица или как-то сотрудничать. На любое применение силы со стороны властей реагируют агрессивно. Десятки сотрудников полиции были убиты этой бандитской группировкой в одной только Америке.
– Кли, идем-ка уложим тебя спать, не нужно смотреть на ночь ужастики, – спохватилась мама, пока папа выключал телевизор.
ГЛАВА 26
Однообразные дни стали чередой тянуться один за другим, ничем не различаясь и не выделяясь событиями. Я восстанавливалась после тесного общения с миром мертвых, в основном лежа в кровати, рассматривая потолок или прогуливаясь на заднем дворе, на территории которого раньше наверняка классно отдыхала семья с барбекю, что жила в этом доме. Раньше. И все размышляла обо всем, что меня окружает, раскладывала по полочкам каждую мысль и наблюдала за тем, что ощущаю. Одним словом, изучала себя. В один момент мне стало важно полностью разобраться в себе.
Даже Тит оставил попытки достучаться и обратить на себя внимание. Меня оставили в покое с обременительными, важными мыслями, но тенью всегда следовали на несколько шагов сзади, оберегая.
Мне каждую ночь снились сны. Каверзное подсознание подкидывало воспоминания того, как все начиналось и закрутилось, когда мир еще был прежним. И пусть я была малышкой, но от всей информации, потоком льющейся отовсюду, родители оградить меня не сумели. Да и не смогли бы при всем желании.
Из всего выходило, что тогда, пятнадцать лет назад безликих становилось с каждым днем все больше, они буквально наводняли планету, и люди боялись, потому что не понимали их природу, мотивов, не могли подчинить. Безликие не следовали законам, но и не нарушали их. Они были безобидными, если их не трогали. И стали ужасом человечества именно потому, что не нашли здесь спокойствия.
«Безликие собираются в группы и снуют по улицам города. Из дома выходить опасно даже толпой» – гласил один из громких заголовков газеты, которую я нашла у папы на столе, мне только исполнилось семь, и читала я лишь по слогам, с трудом вникая в суть. Я мало что понимала тогда, но сейчас, вспоминая все это в зрелом возрасте, картина складывается.
Осознав, насколько новый вид людей (именно так стали со временем называть безликих в СМИ) силен и опасен, человечество объявило им войну, начав попытки истребления. Армии всего мира реагировали беспощадно, устанавливался комендантский час, балахоны в прямом смысле стали запрещенной одеждой, но ни огнестрельное оружие, ни бронежилеты не помогали в борьбе с неизвестным врагом. Особенно когда безликие стали отвечать тем же, методично убивая агрессоров. Я так понимаю, именно тогда безликими был сделан вывод, что люди дикари.
Я не помнила смерть родителей и боялась того дня, когда очередной сон покажет мне это, напомнит. Я всегда думала, что их убили безликие, но, если честно, теперь в этом сомневалась. В мире постепенно начал твориться хаос и анархия, в конечном счете, началась стрельба по своим, вечные гулы серен на улицах, разрушенные города, которых с каждой неделей становилось все больше, потому что оставшимся властям казалось, что город полностью захвачен. Люди, безликие – все стали равными в бардаке в считанные месяцы, вот только у вторых было больше преимуществ.
«Они серокожие и страшные, как инопланетяне», – говорила свидетельница, выступая с интервью по телевизору, – «а еще, я уверена, могут притворяться людьми, меняя внешность, словно метаморфы, я видела, как у одного из них прямо на моих глазах на плече появилась страшная татуировка змеи».
Подобного было массы. Даже в пропажах женщин стали обвинять только безликих. Некие свидетели видели, как девушки уходят с силуэтами в плащах по принуждению (по собственному опыту знаю, что принуждение сомнительно), а после этого их якобы никто и никогда больше не видел.
Уж в информационной войне безликие, управляемые магией тьмы и не смыслящие ничего в новом мире, победить не смогли бы. Они защищались и преуспевали в этом, особенно когда человечество начало поедать себя само.
– Кли, ну поговори со мной, – не выдержал Тит, опускаясь рядом на лавочку, с которой я взглядом буравила землю, сложив замерзшие руки в карманы куртки, нащупав старую жвачку, – ты нас пугаешь.
Переведя взгляд на хмуро-серые тучи, полотном затянувшие небо, тяжело вздохнула. Атмосфера становилась преддождевой, еще несколько минут и мог начаться ливень.
Я и сама себя пугала. Что-то внутри изменилось. За эти дни осознала, что раз уж у меня есть задача, теперь не могу жить спокойно, сложив руки. Ведунья ведь обращалась ко мне.
Я выжила, и хорошо, если подобных мне счастливчиков наберется несколько десятков тысяч по всему миру. Сейчас они голодают, иссыхают от жажды и умирают от болезней, которые можно было бы и вылечить, будь медицина на прежнем уровне. Люди должны поднять головы, перестать жаться по углам, имеют право знать, что безликих не стоит бояться, они всегда были готовы идти на переговоры. И лишь отвечают взаимностью на открытую враждебность.
Тогда смерть Джефа и всех людей, которые когда-то обо мне заботились, будет не напрасной.
– Устроим еще один отбор, – ответила я хриплым с непривычки голосом, – вы правы. Прямо сейчас пойдем и объявим, пусть с округи собираются все, кто желают принять участие.
– Кли, что ты задумала? – недоверчиво спросил Тит, сжав мое запястье, когда я воодушевленно подскочила на ноги.
– То, чего ты так боялся, Тит, – ответила с ноткой недовольства в ответ на его подозрительность, – пополнить ряды своих защитников.
– Как ты догадалась, что я этого боюсь? – насупился Тит.
– У тебя все на лице написано, – фыркнула я.
Не признаваться же в своей новой способности подслушивать их ментально, которая, к слову, в последние дни молчала.
– Наконец-то ты говоришь. Можешь обзывать меня, но больше не молчи так долго! Скажу по секрету, – приблизился мужчина, чтобы шептать мне на ухо, – что Варт думал, будто ты выдумываешь план побега от нас, поэтому отдалилась. У женщин же с эмоциями все сложно, поэтому ты сначала решила показать, как нами недовольна. А это я для тебя собрал, – сказал он, протягивая мне маленький букетик желтых лютиков с тоненькими лепестками, растущими вдоль забора.
– Спасибо, – растерянно приняла подарок.
– Он врет! – внезапно выкрикнул Варт, который развешивал постиранную в тазике одежду на бельевую веревку, второй конец которой Элим сосредоточенно прикручивал к крыльцу дома магией, – первым это предположил Рем, я лишь поддержал его догадку.
Стоит отметить, что магия Элима совершенно преобразилась после нашей близости. Честно говоря, теперь это были скорее не жгуты тьмы, а магия, идентичная той, которая была у Рема – точно не темная, но и не чистый свет. Я все удивлялась эффекту, который производит мой тесный контакт с этими мужчинами.
Рем, который до сего времени вырывал сорняки из-под забора, лишь недовольно поджал губы, стыдливо не поднимая на меня глаз.
«Тит, язык у тебя без костей!» – разъярился он, с почвой и травой вырывая один из лютиков.
Похоже, способность никуда не делась, просто я все эти дни была слишком погружена в свои мысли.
Сердце болезненно сжалось от мысли о том, что Рем несколько дней думал, будто я собираюсь сбежать от него, оставив одного. Наверное, подобными мыслями терзались все пятеро, но больше всего захотелось развеять сомнения Рема. Он был первым, кто проявил ко мне доброту и понимание тогда, когда они больше всего были нужны, когда было страшно, и думала, что все вокруг враги.
Оставив букетик, подаренный Титом на лавочке, я подошла ближе и присела на корточки рядом с мужем так близко, чтобы наши бедра соприкасались. Мужчина поднял на меня лицо, и я чуть не утонула в той нежности, которую он почувствовал ко мне в тот момент. Связь между нами оказалась удивительно крепкой, смотря в глаза Рему, я могла прочитать его всего. Все страхи, желания. И чувства, которые он испытывал ко мне, не пытаясь что-то скрывать.
И, наверное, тогда я впервые ощутила искреннюю благодарность Мираку за подобный подарок, пусть он и шел в комплекте с черным глазом.
Похоже, ментальные способности мужа не были похожими на мои, потому что он все еще смотрел на меня неуверенно, словно я могу сказать что-то, что разрушит весь его мир.
