Текст книги "Изгнанница для безликих_многомужество (СИ)"

Автор книги: Наташа Фаолини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– После покушения на мою дочь, я считаю, Эльду и Дункана нужно изгнать из города. Думаю, им достаточно всех этих лет жизни в роскоши, теперь пусть познают настоящего людского существования без привилегий. То же самое и Дэном. Жалкий человек без чести, готов переметнутся в стан врага, как только что-то пойдет не так, – отец кивнул в сторону необычайно молчаливого мужчины.

Мы сидели в гостиной спустя час после произошедшего в ванной комнате. Я держала в руках маленького мальчика, которому так и не успела пока придумать имя, его родители больше ни разу не попытались забрать ребенка у меня с рук. Ни капли родственных чувств так и не проснулось.

Эльда вовсе мало на что реагировала, а вот Дункан смотрел с ненавистью. Он был опасен и непредсказуем.

– Нет, Кли, прошу вас.

– Не надо так!

Ко мне наперебой бросились дочери Дункана и Эльды. Самая маленькая Флора упала в ноги и стала реветь, зарывшись в них лицом. Ария схватила за руки и смотрела проникновенно глазами, в которых стояли слезы. Лишь Оливия осталась в стороне, с ненавистью на меня воззрившись, сами Эльда и Дункан недалеко ушли от старшей дочери, но что они могли? Даже Дэн не собирался их защищать то ли действительно переметнувшись к нам, то ли боялся моих мужей и отца, которые теперь были в полном составе – Варт по моей просьбе привел Тита и Элима. С ними было все хорошо и это успокоило всколоченную с утра душу.

Понятно было, что о расположении этих девочек и думать не стоит, после такой расправы над их родителями. К слову, решение еще было милосердным в сравнении с преступлением.

– Кли, на секундочку, – головой мотнул Алекс, стоявший со скрещенными на груди руками напротив дверного проема, – надо переговорить.

Поежившись, встала с кресла, пытаясь не задеть девочек.

– Мне кажется, нужно позволить людям из Общины решать судьбу этой семьи, после того, как они все узнают, – выдал муж, когда мы вышли одни в коридор.

– Не знаю, Алекс, – стушевалась я, отстраненно теребя пальцами рукав кофты, – хочется поступать правильно, но… самосуд, думаешь, это лучшее решение?

– Положись на меня, – Алекс прожигал меня нечитаемым взглядом.

– И на меня! – с проема выглянул вездесущий Тит, на нем все еще была мокрая от снега одежда и в целом мужчина выглядел потрепанным, но до одури родным, мне снова захотелось броситься к нему и обнимать, пока в легких есть воздух.

Следующим показался Элим, он ничего не говорил, но смотрел очень внимательно своими выразительно-хмурыми глазами, что я сразу поняла – хоть один намек и любой мой враг познает физические и моральные муки, а может и нравственные.

– Все верно, Кли, не забывай, что каждый из нас волнуется о тебе, дели с нами любое бремя, – из гостевой появился Варт, от него шло столько тепла, что мужа сразу захотелось прижать к себе и зарыться носом в плечо.

– Это все очень трогательно, – насмешливо фыркнул Аджах, – но нужно что-то решать, у Алекса классная идея. Самый справедливый вариант, пусть преступников судят те, кто от них пострадал более всего.

– Если бы людям всегда было дозволено учинять самосуд, человечество жило бы в хаосе задолго до нашего прихода, – высказался и Рем, – и пусть не страх, но людям нужно то, что сплотит их, я считаю, Кли прекрасно показала себя в качестве лидера.

– Это не так, на каждом шагу мне помогал отец. Да и самой мне бы хотелось тихой жизни с моим ребенком, – я покосилась на мальчика в руках, – с моим еще не родившимся и этим… я не могу его оставить. Он у меня на руках с первых секунд жизни. И, кажется, он уже привык ко мне.

Я с сожалением смотрела на всех своих мужчин, душа терзалась от того, что Троя с нами не было. Он бы точно хотел мира, да побыстрее спасти всех, даже врагов. Его милосердия не хватало, потому что чаще наши с ним идеи сходились, он понимал мою душу, как никто другой.

– Если хочешь, я могу обратно поменяться с ним местами, Трой вернется, а я окажусь в Бездне, где и должен быть, – нейтрально проговорил Мирак, ни голосом, ни мимикой, не выдавая личных чувств.

В душе сразу родился протест, я отмела предложенную идею, но высказаться не успела, перебил Аджах:

– Не слушай его. Каждый раз применяя свою силу вне Бездны, наместник рискует жизнью. Тьма может испепелить мага если решит, что повод не достойный.

В голове сразу промелькнули все случаи того, как Аджах масштабно колдовал. Во время своего первого появления передо мной принял облик незнакомой девушки, потом раскидал моих мужей… Стер память Алексу, магией изменил его облик. Даже тот бедолага из бродяг, который сгорел во тьме прямо у нас на глазах, не дело ли это рук Аджаха?

Получается, второй наместник всегда применял магию ради меня и все еще был жив. Значит, все было не зря? Бездна расценила все это, как необходимость?

– Ты мне тоже нужен, папа, – прошептала, подняв на родителя глаза, мне показалось, в глубине его глаз что-то сверкнуло, – лучше найдем способ, как открыть врата, чтобы Трой мог вернуться домой. Ко мне. К нам, – я обвела взглядом всех собравшихся, например, по Варту было ясно, что он скучает по Трою, поскольку из побратимов он был единственным, с кем у него сложились крепкие приятельские отношения, когда как с остальными лишь начала зарождаться хрупкая дружба.

– Отпустите нас с родителями, – в коридор вышла Оливия, – моя старшая сестра давно завела семью среди безликих, в последнюю нашу встречу у нее было десять мужей. Они позаботятся о нас… и о маме с папой, – на последних словах голос девушки дрогнул, – мне очень жаль, Кли, что мама напала на тебя… но она всегда была нездоровой. Раньше люди в таких случаях ходили к психиатрам… но сейчас…

– Хорошо. Собирайте вещи и уходите, пока на улице светло, – внезапно решила я, на секунду замолчав, но никто не высказывал недовольства.

– Спасибо, Кли, – девушка с сожалением посмотрела на маленького брата и вернулась в комнату.

ГЛАВА 48

В подвале дома было немного консервированных помидоров, закруток и вина. Мы выгребали все, что видели – переговоры должны были оказаться сложными, а чем как не едой задабривать перепуганных людей?

На улице была лютая зима, поля не плодоносили, но Эльда с Дунканом успели наделать много заготовок, руководя безликими, что преданно ждали совершеннолетия их дочерей. Система была донельзя удобной для всех сторон, безликим нужны были женщины, а девочки сами с трепетом ждали того дня, чтобы почувствовать себя королевами. Да, эти парни ухаживать умели и женщин ценили пуще драгоценных камней, но сам факт кощунства, когда родители так распоряжаются судьбами детей, выбивал из колеи.

Хотя что в этом мире сейчас можно назвать правильным?

Благо, у меня была целая армия безликих, и они спокойно пособирали яйца в курятниках, выдоили коров и коз, обнаружили холодильную подземную камеру, до верхов забитую разной молочкой, которую изготовили не далее, как неделю назад.

На всех процессах точно стояли безликие, но на работу они сегодня не вышли, видимо, решили не мешаться под ногами и не провоцировать новых хозяев фермы.

Я не знала, сколько тысяч людей осталось живыми в общине, но, если держать ферму в надлежащем состоянии, можно было прокормить всех, включая мою тысячу безликих. Вообще, я смогла составить статистику, безликие чувствовали голод, если не ели три дня, кормежка не была им так необходима, к тому же каждый безликий мог работать быстро и за троих людей – идеальные работники.

Понятно, что в здравом обществе любая работа должна оплачиваться, но я пока ничего не могла дать большинству из этих мужчин, кроме своей энергии, которую они и то, получали безтактильно.

– Кли, с людьми будет общаться Алекс, – огорошил меня отец ближе ко второй половине дня, когда я пересчитывала в прихожей продукты, консервы, литры молока и так далее, записывая все на листике.

Названный сын спал в детской кроватке неподалеку, которую мы нашли разобранной в кладовке. Правда, детская мебель была розовой, явно для девочки, но другого сейчас было не сыскать.

– То есть? – переспросила я, вздернув бровь.

– Ты останешься здесь, с Аджахом и Элимом.

– Но почему?

– Люди могут быть опасны, ты сама знаешь.

– Хочешь сказать, если с ними будет говорить безликий, они быстрее примут истину, чем если бы это был их соотечественник? – вспылила я, разбудив громким звуком голоса ребенка.

– Хочу сказать, что стены хорошо защищают. Дэн не признается, какое количество оружия осталось в общине и сколько люди имеют патронов. Алекса не убьют даже десять выстрелов, а тебе хватит одного.

Дэна и его людей мы закрыли в ванной на втором этаже. Там не было окна, они не могли сбежать и не мешали приготовлениям к мирному захвату Общины.

– Но я наполовину безликая!

– Твоя мать была человеком, – отец говорил спокойно, в отличие от меня, – ты унаследовала ее вид, ее регенерацию, ее… характер.

– А вот это уже лишнее, – я фыркнула, – ты совершенно меня не знаешь, и если думаешь, что стану отсиживаться…

– А вот это правда, – хмыкнул вошедший в гостиную Аджах, – Кли цветочек, но с шипами. Я в этом убедился. И не раз. Боюсь, она уже за несколько минут успела выстроить в голове план, как будет от нас с Элимом сбегать, чтобы самолично свидеться с людишками, все-таки она росла среди этих дикарей. Так что, я бы не стал ей препятствовать.

Я первый раз смотрела на Аджаха глазами, преисполненными благодарности. Хоть он и интриган, и его методы достижения цели далеки от идеала, но, кажется, он совсем не со зла такой едкий. Как все-таки трудно, когда не можешь разобраться в мужчине, а я уже привыкла читать их мысли.

– Кли, малышка, не забывай, что это работает в обе стороны, – он подмигнул, – моя магия сильнее твоей. А это значит что? Что не ты, а я читаю твои мысли, так что не разбрасывайся ими так просто.

– Как насчет сказать прямо, а не играть в эти игры? Ты переспал со мной однажды обманом, без моего на то согласия, а сейчас ходишь, ехидничаешь?

– Что он сделал? – слишком спокойно спросил отец, но столько кровавой тьмы было в его голосе, что в комнате сразу стало морозно.

– Отец… было и прошло, не надо сейчас… – договорить не успела, комната наполнилась таким черным мраком, что создавалось ощущение, будто выключили свет.

Что-то громыхнуло – это тело Аджаха пролетело через половину комнаты и врезалось в сервант, со звоном побив коллекционную посуду.

Я кинулась к кроватке ребенка, принявшись его успокаивать и кутать еще в одно одеяло, потому что реально становилось холодно.

– Папа, стой! – кричала я, потому что во мраке снова был слышен какой-то звон, – папа! – на мой ор никто не реагировал.

Лишь еще секунд через тридцать темнота схлынула, и я смогла рассмотреть две фигуры – одну валяющуюся на полу, вторую – склонившуюся сверху над обморочным Аджахом, из которого, казалось, высосалась половина души. Он стал похожим на тень себя – щеки впали, под прикрытыми глазами залегли синяки.

– Что ты сделал?!

– Я не только твой отец, но и действующий Первый Наместник Бездны, Нийя. К слову именно это имя я дал тебе при рождении. И именно оно записано чернилами в книгу Бездны, – отец развернулся, собираясь уйти, но добавил: – его метка исчезнет в течение нескольких часов, вы больше не будете связаны брачными узами. А после, если сможет выжить, он больше никогда не будет иметь прежней силы, – после этих слов отец вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет, нет, нет, Аджах, – я хлюпала носом, орошая слезами его рубашку, пока склонялась над едва дышащим телом.

Лицо мужа было необычайно бледным, он дышал через раз. Рука, которую я сжимала в пальцах, была больше похожа на кости, обтянутые кожей. Да и вообще казалось, что в предсмертной агонии Аджах дышит последние минуты.

В коридоре стали возиться, выносить куда-то припасы и еду, но я не реагировала ни на кого, даже когда меня звали мысленно, отмахивалась от всего.

«Кли, любимая, всего пару часов и я вернусь сюда. Ты любишь свою Общину несмотря ни на что, и я займу сторону людей в переговорах, сделаю все, чтобы выбить лучшие условия» – шептал мне Рем.

«Мы оставляем ей Элима, но, кажется, Мирак убил Аджаха, ее лучше сейчас не трогать…» – поймала отголосок размышлений Тита.

«Может мы еще можем ему помочь?» – тихо спросил Алекс, я знала, он чувствует вину из-за того, что произошло.

Но виноват был только Мирак и его жестокость.

«Магия смерти неотвратима».

Все чувствовали мою боль и ощущали ответную, но никак не могли утешить, поэтому решили сделать для меня то, что могли – решить дела с Общиной, пока я оправляюсь от потери Аджаха.

Но он еще не умер!

Лишь когда кто-то коснулся коего плеча услышала тихое отрезвляющее:

– Кли!

Это был Элим. Кажется, все остальные ушли вместе с припасами в Общину, задабривать людей, но у меня не было сил даже сдвинуться с места. Весь мир сузился в точку, в угол комнаты, в котором на полу возлежал полуживой безликий.

– Что мне делать, Элим? – спросила, снова горько всхлипнув, внутри, где-то в ребрах разрывалось сердце, – я люблю его…

Муж молчал несколько минут, видимо, размышляя над моими словами, а потом все-таки проговорил:

– Ты должна обратиться напрямую к Бездне. Она слышит только своим приближенных – наместников. И чаще лишь самого первого, но может быть, тебе повезет, все-таки ты дочь Мирака.

– Не хочу даже слышать о нем, – проговорила зло, – он мне не отец.

– Но ведь это неправда. Послушай, у нас уважают лишь силу. Тьмы или света – неважно. Пока Мирак сильнее тебя, а значит и мудрее, ты не можешь отказаться от него, как от отца.

– Не мешай мне, – отрезала, зажмурившись.

Я обращалась к Бездне, долго и нудно взывала, плакала, даже была готова учинить ей скандал, не переставая сжимать руку Аджаха. Но она не отзывалась. Либо я просто не могла понять, как Бездна должна ответить. Может ее намеки за гранью моего понимания? Да и что являет из себя эта Бездна? Магия? Ад? Мир тьмы? Я не понимала, но упорно звала.

И когда уже почти сдалась, с горечью решив, что Бездна не может быть разумной, в голове зазвучал голос:

«Что тебе нужно?» – вопрос я услышала, но совершенно не поняла, принадлежит он женщине или мужчине.

«Аджах! Спаси моего мужа. Это ведь ты соединила нас брачными метками. Я не отказывалась от него и ни за что бы так не поступила!»

«Но такова воля Мирака, он лучший мой сын…»

«Мирак не имел права рушить мою семью!»

«Ошибаешься. Он делегирует частичку прямой моей силы, чистой и первозданной. Пока не вызвался другой кандидат, лучше и сильнее него, я ничего менять не стану».

«Я вызываюсь!» – отчеканила четко, совершенно уверенная в своем выборе, – «что нужно, чтобы заменить Мирака?»

«Выдержать бесконечный холод, равный попаданию на человеческую Антарктиду и не умереть от натиска всей моей тьмы, которая обрушится на тебя в одно мгновение. Ты не готова».

«Нет, я готова! Приступаем!»

Больше Бездна не отвечала мне, притихла. Я вслушивалась и звала ее, но та не отзывалась. Тогда я аккуратно открыла глаза, и со страхом поняла, что нахожусь на заснеженной поляне. Мороз сразу ударил по телу, я закашлялась, пытаясь согреться, растирая плечи руками. С каждой минутой становилось все холоднее, а я была только в тонких домашних штанах, легкой кофте и розовых тапках с помпонами. Пыталась пританцовывать, но не помогало, холод словно шел изнутри меня и не зависел от температуры воздуха.

Внезапно стало темнеть, меня замутило. Давление было такое, словно я находилась на вершине самый высокой горы мира. По мере того, как это ощущение увеличивалось, пришлось присесть на пол. Дышала, как загнанная лошадь, упираясь ладонями в обжигающий лед под ногами.

Я была убеждена – сознание терять нельзя, поэтому старалась думать о чем-то отстраненном, пытаясь абстрагироваться от ощущений, которые буквально выворачивали наизнанку.

Лучше всего помогали думы о мужьях, о моих нежных и сильных защитниках. Но и тут ждала подстава – как я смогу высвободить Троя, если он в плену у Мирака неизвестно где? Он ни за что его не отпустит…

И не нужно! Я сама спасу своего мужа!

С воинственными мыслями даже появилось больше сил, выдерживать холод и давку Бездны. Я уже лежала на полу – все равно положение тела никак не влияло на ощущения, борьба шла внутри меня самой.

Мальчик… которому я так и не дала имя. Как мне его назвать? А если и я рожу мальчика, как и Эльда, тьма заберет его, как и всех мальчиков-безликих, которые когда-либо рождались? Я не увижу детства своего сына?

Столько было вопросов, которые разрушали меня изнутри. И почему-то только такие в голову и лезли.

Было плохо. Очень плохо. Головокружение, тошнота, от холода я не чувствовала конечностей, не могла пошевелиться, словно приросла к тому льду, что подо мной.

В какой-то момент мысли и вовсе пропали, осталась единственная самоцель – не отключиться.

Не знаю, сколько я лежала там, десять минут или три часа? Все смешалось в сплошную линию борьбы с желанием умереть, заснуть или молить Бездну о пощаде. Даже несколько раз казалось, что я уже мертва и таков загробный мир – вечная непонятная боль. А вдруг реально ад? Я же убила человека при жизни.

Но сцепив зубы я терпела и держалась за мысль о том, что ни за что не умру, слишком рано. Пока в какой-то момент не поняла, что не нужно держаться – Бездна хочет, чтобы я открылась ее тьме, но также ей нужно было проверить, насколько я упряма.

И я опустила все заслоны, подалась на встречу, чувствуя, как все внутри буквально выжигается тьмой, и хоть губы замерзли и покрылись корочкой льда, в тишине я неистово кричала от боли. Кажется, эта агония длилась еще дольше, по ощущениям, целую вечность, не менее. И когда холод бездны смог добраться до самой души, переплелся с моим светом и остановился.

Я открыла глаза и поняла, что лежу на полу в гостиной и чувствую себя так, будто заново родилась.

ГЛАВА 49

В гостиной шло сражение. Элим дрался с Дэном и его людьми, которые, очевидно, взломали замок ванной комнаты и выбрались наружу, уличив подходящий момент, когда в доме будет менее всего врагов. Но просчитались. Муж был словно дикая пантера, не позволившая сделать и шага к своей хозяйке, он свирепо и успешно защищал меня и бессознательного Аджаха. Со стороны Дэна ход был отчаянным и… провальным. Одного Элима за глаза хватило, чтобы разодрать противников на мелкие куски, не испытывая сожаления.

Я холодно подумала о том, что так и должно быть, ты либо охотник и нападаешь, либо овощ, и тебя едят. Предатели должны умирать, если не просчитали всех ходов и оказались слабее. И нет в этом ничего страшного. Это закон жизни. Естественный отбор.

Метнулась к Аджаху, сжимая его бесчувственную руку. Показалось, что мужчина уже и не дышит, но слабый пульс нащупать смогла. В муже теплилась жизнь, он хватался за нее, не хотел уходить.

Я сосредоточенно смотрела в его лицо. И что дальше? Что я должна сделать?

Представила, как тонкий ручеек живительной магии, состоящей из переплетения жизни и смерти – света и тьмы, тянется от центра ладони, наполняя Аджаха жизнью. Верила в то, что это поможет, даже не так, по-другому и быть не могло, это должно было его спасти, я ведь не зря выгрызала единственную последнюю возможность спасти его и наш брак.

И сработало! Муж менялся прямо на глазах, снова становясь тем красивым, наполненным жизнью и амбициями мужчиной. Щечки полнели, синюшные мешки под глазами уходили, кожа снова становилась телесного цвета, а не мертвенно-бледной.

По щекам потекли слезы, я бросилась к мужу обниматься, пока он приходил в себя и бормотал что-то несуразное.

– Цветочек, я что, умер? Или это правда, и ты обнимаешь меня сама?

Я только сильнее сжала руки. Все равно на то, какой ты бываешь ехидный, главное, что живой, а с остальным разберемся. И откормим.

– Ты как? Есть хочешь? – я шмыгнула носом, отлепившись от него на пару мгновений.

Аджах кивнул, в глазах была нежность, которую я чуть ли не впервые почувствовала от него. А еще бесконечное сожаление, неуверенность в себе и потребность быть нужным. Взрывной коктейль, но грустно привычный для безликих в отношении женщины. А главное – раз уж я смогла залезть в его голову, то Бездна не соврала – я стала сильнее.

И меня все еще штормило.

– Что с твоими волосами, Кли?

– Не знаю и знать не хочу, – я покачала головой, поднимаясь на нетвердых ногах, – Элим даст тебе еды. И присмотрите за ребенком, – проинструктировала мужей.

– Эй, а ты куда собралась? – Аджах схватил меня за руку, – я с тобой!

– И я! – вклинился Элим.

– Нет, присмотрите за мальчиком! – отчеканила я так строго и беспрекословно, что сама удивилась.

– Ого… эта энергия… Кли, что ты… – Аджах не успел договорить, потому что я двинулась к двери и сделала это как самый настоящий безликий, превратившись в молниеносную тень. Раньше так не получалось!

Оказавшись на улице, я каким-то внутренним чутьем быстро определила, в какой стороне Община, рванула туда. Снежинки не хлестали по щекам, я проходила сквозь них, снег под ногами не хрустел, я была темно-серой дымкой, бестелесной и едва заметной. И при этом могла мыслить ясно.

Не прошло и нескольких минут, как я уже была на месте, остановившись возле ограждения Общины, оставляя единственные отпечатки ботинок на девственном полотне снега, укрывающем землю. Чувствуя себя настоящим Терминатором, тенью перескочила стену из груды старых машин и оказалась среди знакомых развалюх. Вот в том углу с поехавшим козырьком старого подъезда я когда-то ночевала, а чуть дальше была старая библиотека, в которой нашла книги, которыми еще не успели развести костер. С книгами вообще была беда, с течением времени все бумажное шло либо в огонь, либо в качестве туалетной бумаги.

Не удержавшись от сентиментальности, прошлась по родным местам, пытаясь пробудить в душе старые чувства, дошла до той площади где был убит Джеф. Вот тогда плотину прорвало и слезы потекли сами собой. Я присела на землю примерно в том месте, где все случилось и подняла лицо к небу, ощущая, как на кожу опускаются снежинки, но холод чувствовала теперь по-другому, словно один процент от того, что было раньше.

Ничего вокруг не изменилось, но казалось, прошла целая вечность с тех пор, потому что я стала настолько другой, насколько это вообще было возможно. Совершенно иной человек. Нет, я безликая.

Нигде не было ни души, и я заволновалась, но судя по следам, совсем недавно здесь была схватка, обнаружились даже капли крови, стоило прислушаться, как сразу стало понятно, где все – на старой площади у казарм лизоблюдов, туда вело и множество следов на снегу, люди выбегали из своих хлипких домов и это случилось недавно, потому что отпечатки ботинок были совсем свежими и не припорошенными снегом.

По мере приближения голоса становились все сильнее, кажется, говорил Алекс, как и было спланировано.

Не особо прислушиваясь, я вышла к площади, скрываясь в тысячной толпе. На мою радость людей за время моего отсутствия стало не сильно меньше, они исчислялись не сотнями, а тысячами. Все-таки это были уже бывалые бойцы, привыкшие к выживанию в нечеловеческих условиях.

Я украдкой выглянула из-за плеча какого-то костлявого мужчины, рассматривая тех, кто стоял чуть дальше, на груде обломков – Алекс, Рем, и отец. Кажется, последнему было плохо, потому что он спустился ниже и присел, привалившись спиной к металлолому. На нем не было лица, Мирак словно постарел разом на двадцать лет и теперь был похож на пожилого дедушку, кожа которого усыпана возрастными пигментными пятнами.

От него не исходила та давящая доминантная аура, он стал обычным безликим среднего сословия, я забрала его силу.

Сердце кольнула жалость. И Мирак вскинул усталый взгляд, посмотрев прямо на меня, на его лице расцвела слишком понимающая улыбка.

– … никому зла, – слух наконец-то уловил голос Алекса, – ни один безликий, как вы здесь нас называете, не жестокий убийца-людоед, а именно так нас обрисовывали люди на протяжении всех этих лет. Мы убивали людей, лишь защищаясь, когда это было необходимо. Вы бы поступили точно также.

Некоторое время, пока Алекс говорил, люди молча слушали, со страхом из-под лба на него поглядывая.

Отлепив взгляд от постаревшего Мирака, заметила, что слева от толпы, разгребая огромную кучу припасов, Тит и Варт раздают людям в очереди еду. Местные выхватывают коробки, словно их сейчас отберут и отходят в сторону, слушая речь дальше.

Поэтому они и пришли, поэтому пока не возмущались. Желание поесть оказалось сильнее страха. А тут в них никто не направлял ружья, как было, когда нам раздавали жалкие мешочки с едой, чтобы не слишком обжирались.

– Лишь защищаясь?! – выкрикнула какая-то женщина из толпы, – мой муж был разведчиком, семь лет назад его разодрали твари за стеной, у меня на руках остались две дочери, я не смогла их прокормить, и они умерли! Зачем мне ваша помощь теперь? – выкрикнула и с размаху откинула свою коробку, оттуда посыпались помидоры, консервы и со звоном разбилась стеклянная бутылка с молоком. На снегу лужу почти не было видно.

По мере того, как рассматривала обстановку, поняла – что-то здесь нечисто. Нигде не было охранников, раньше не менее двадцати мужиков расхаживали по периметру Общины, наперевес с автоматами, творя любое бесчинство. Они бы не пустили безликих просто так толкать свои речи, у них приказ.

Я метнулась к казармам. Отворив дверь, поняла, в чем дело – несколько сотен дозорных валялись на полу без сознания, связанные темными нитями, без магии безликих не обошлось. Но на этот раз они поступили гуманно, видимо, в самом захвате Мирак не принимал участия.

Тем временем на площади уже разгорался целый бунт, в людях пробуждался дух протеста и раз уж это в кои-то веки не давили агрессией и никого не убивали, обороты набирались. На возвышенность, в мужей и отца летели помидоры и яйца, но не протухшие – я проверяла.

Решив вызволять своих мужей от озлобленной толпы, взобралась к ним по обломкам и не реагируя на охреневшие лица мужчин, выкрикнула:

– Спокойно! – мой голос разнесся по всей площади.

Сначала люди никак не отреагировали, а потом кто-то выкрикнул:

– Это же Кли! – девичий звонкий голос услышали все, в нем я узнала свою знакомую, одну из тех, что рассказывали мне о сексе с разведчиками и о прелестях двадцати сантиметров.

– Клэментина! – выкрикнула бабулька – самая старая жительница Общины.

– Ее же изгнали полгода назад…

– Она выжила за стеной…

Шепотки слышались ото всюду, все на меня косились, и я даже пожалела, что не взглянула в зеркало перед тем, как выйти из дома, а Аджах говорил что-то там про мои волосы.

Когда мои мужчины отошли от шока, почти синхронно бухнулись на колени.

– Приветствуем нового наместника, – воскликнул Алекс, рассматривая меня восхищенными глазами. Он не был расстроен, хотя я заняла его место, забрала силу, которая пророчилась ему.

Ничего, милый, все еще впереди, наведываться в бездну я не собираюсь. Мое место здесь.

Следующий, кто унаследует силу Первого Наместника, должен был получить имя Мрак. Но я девушка. Тогда как, Мракиня? Какая-то безвкусица, уж лучше так и останусь Кли.

Я растерянно почесала нос, скосив глаза на кончики своих волос, судя по всему, моя шевелюра карамельного цвета теперь была украшена угольно-черными прядями. Это уже помимо темного глаза.

– Она стала подстилкой безликих! Вот в чем дело! – выкрикнул кто-то.

– Подстилкой? – я ухмыльнулась, чувствуя, как внутри кипит тьма, наверное, я выглядела очень фривольно, потому что чувствовала власть от кончиков ногтей на ногах и до самих корней волос на голове.

Я знала, что стоит щелкнуть пальцами и просто захотеть и я могла превратить в радиоактивный пепел все вокруг на многие километры. Но это было бы огромной ошибкой, за которую меня бы мучала совесть до конца дней.

Эти люди… они как дети. У них нет своего пути, амбиций, верх успеха – проснуться и поесть. Все, чего я хотела, к чему шла – помочь им. Потому что они такие же, какой была я.

Мир намного шире рамок, которые выстраивают люди. Рамки этих бедолаг – община. Запуганные, они даже не пытались узнать, что там, дальше.

– Все изменится, – громко проговорила я, люди прислушивались ко мне, хотя галдеж все еще стоял, – прошлое никто не может изменить, мертвые с могил не поднимутся. Но мы можем менять свою жизнь. И лучше распрощаться с обидами, принять то, что мы даем, чем продолжать жить так, не ощущая ни капли радости от прожитого дня.

– Она права, – крикнул кто-то, – надо пробовать, хуже уже не будет, по крайней мере, здесь никого еще не убили. Хотя, вы сами знаете, в другие времена зачинщиков уже бы пристрелили.

Никто больше не возразил.

А я вдруг увидела странное – земля пошатнулась, воздух пошел рябью, пространство расширило свои границы на миллиарды процентов от того, что я имела здесь, на Земле, стоило присмотреться и можно было заметить грань мира, отделяющую это место от множества других.

Тьма внутри меня радостно загудела и заклубилась под ногами, прося ласки, как маленький котенок.

Это ощущение могло означать только одно – пятнадцатилетняя печать с нашего мира была снята. Все безликие здесь теперь снова могут беспрепятственно ходить между мирами.

А еще… Трой.

Сразу за мыслью о муже, возле меня скользнула чужая тень, а через секунду я была крепко сжата в объятиях. Трой понял все быстрее меня и оказался рядом при первой возможности. Именно мой, а не подставной. Расплакавшись, я зарылась носом в его плечо, вдыхая приятный аромат любимого мужчины, по которому, как ни крути, соскучилась.

ГЛАВА 50

Еды хватило на всех и даже больше – хорошая часть запасов осталась на следующий раз, за них чуть не начали драться, а несколько чумазых подростков успели своровать из коробки какой-то жирный кусок мяса. Главное, чтобы не стали есть его сырым перепугавшись, что мы придем на дым костра.

– Мы научим вас самих добывать еду. У нас за стенами куча гектаров земли, усеянной продовольствием. Пройдет зима и никто больше не будет чувствовать голод, а об остальном мы позаботимся.

– Ишь, че удумала! – выкрикнула бабулька старческим, но громким голосом, – за стену нас выпереть хочет! Это моя земля, здесь я и умру.

– Пожилых людей никто не будет заставлять работать, – вступился Рем, – но мы возьмем на себя обязанность отстроить дома лучше, чем те хлипкие лачуги, в которых ваш вид перебивается сейчас. На территории общины, это будет сделать сложнее, здесь много поваленных застроек и почти нет открытой местности. К тому же, новую жизнь лучше начинать с нового места.

Дальше были переговоры за круглым столом на втором этаже казармы. Здесь было даже уютно – мягкие стульчики, пусть и местами запачканные, хороший, не протертый линолеум, пишущие принадлежности в обилии на столе, неисписанная бумага – что тоже было роскошью. Вид с окна открывался на площадь, на которой остались зеваки, ждущие решений, чтобы разнести известие по всем домам.