Текст книги "Наложница огня и льда (СИ)"

Автор книги: Наталья Кириллова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Зал просторен, хотя и невелик. Темные стены, огоньки россыпью под потолком. Пустая сцена полумесяцем слева, справа, похоже, бар. Основное пространство занимали низкие синие диваны, кресла и столики и только у стены напротив входа оставалась свободная площадка. Рассеянное неяркое освещение, официанты в черно-белых костюмах, музыка, источника которой я не могла найти, сколько ни крутила головой.

Странно. Мне казалось, клуб для леди должен выглядеть иначе.

Но из мужчин действительно были только официанты.

– Время раннее, поэтому народу мало, – объяснила Лиссет, пристально осматривая зал и немногочисленных посетителей. – И вечер сегодня обычный, ничего интересного по программе не ожидается.

– Здесь есть своя программа?

– Да. По определенным вечерам тут бывает жарко. Обязательно сходим, когда ты станешь немного пораскрепощеннее. Пока твоя девичья застенчивость вряд ли выдержит такое зрелище. О, кого я вижу! – Лисица подняла руку, привлекая чье-то внимание. – Впрочем, в отличие от меня, она-то здесь бывает регулярно.

С одного из диванов поднялась девушка. Короткое черное платье с глубоким декольте. Убранные назад длинные черные волосы, падающая на карие глаза челка. Замысловатый рисунок крупной татуировки выше правого локтя.

– Лиссет! – Девушка махнула рукой и, едва мы подошли, поцеловала лисицу в щеку. – Что-то ты пропала куда-то.

– Настроения не было. – Лиссет чмокнула девушку в ответ и повернулась ко мне. – Знакомься, это Дамалла, суккуба. Суккубы, они…

– Демоны-соблазнители, – я читала. Но, как и многое другое, видеть демонов прежде мне не доводилось.

– Хорошо. А это Шель, моя младшая сестричка по духу. Она недавно приехала в город и ей все в новинку.

– Рада познакомиться, – кивнула Дамалла, чуть прищурилась, изучая меня пристальнее допустимого.

– Это клеймо Нордана, – заметила вдруг лисица.

– Клеймо, говоришь? – повторила демоница задумчиво и протянула мне руку. – Можно?

Я настороженно, неуверенно вложила пальцы в теплую ладонь. Дамалла закрыла глаза. Несколько ударов сердца и демоница подняла ресницы, посмотрела на меня.

– Что там? – спросила Лиссет напряженно.

– На вас, девушка, привязка. Очень серьезная и качественная. – Дамалла отпустила мою руку, села на диван. – Не та ерунда, которую за плату накладывают криворукие человеческие колдуны и ворожеи, а настоящая, замешанная на крови и древних инстинктах.

– Умеешь ты огорошить, Мэл, – пробормотала лисица.

В храме рассказывали о привязках. Об узах, наложенных насильно, ломающих волю и личность связанного человека. Приковывающих к другому человеку, обрекающих на жизнь подле него, не имея подчас собственных мыслей и желаний.

В храме призывали никогда, ни за что не унижать дар Серебряной, накладывая привязку на другого человека, для себя ли, за плату ли по заказу. И не позволять накладывать подобные чары на себя.

– Что вижу, то и говорю, – пожала плечами Дамалла. – Сама знаешь, не в моих правилах делать хорошую мину при паршивой игре. Называйте это клеймом, отметкой, но по факту парная привязка. Нордан, значит? Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до этого дня. В лесу что-то сдохло, точно! Без обид, Лис.

Лиссет опустилась на край дивана, потянула меня за собой.

– А я ее чую как отметку.

– Ты чуешь запах. А я вижу ауру, потоки всякие забавные. Такие вещи прежде всего отражаются на ауре. – Демоница взяла со столика бокал на тонкой ножке, помешала соломинкой остатки напитка алого, словно свежая кровь. – Нет, Нордан – это сильно. О-о, так вот почему!

– Почему что? – нахмурилась лисица.

– Ой, мне об этом рассказали знакомые девочки. Нормальный народ, когда приезжает в Эллорану, первым делом бежит поглазеть на императорский дворец хотя бы через решетку ворот, а брателло Беван устраивает турне по элитным борделям. Он же приехал тут на днях, хотя ты, думаю, знаешь уже. В общем, Дрэйк и Нордан по старой доброй традиции повезли его в бордель. Ну, Дрэйк по публичным домам не ходок, это всем известно. А тут вдруг и Нордан ни с того ни с сего отказался. Оставили они там Бевана в надежных нежных ручках и уехали. Я еще гадала, что за айсберг сдвинулся в голове Нордана, а оно вон как. Ему хотелось, но исключительно конкретную девушку. – Дамалла подмигнула мне и залпом допила напиток. – Представляю картину: они ему там лучших свободных девочек предложили, те стараются, кружат, прелестями своими потрясая, а у него на них и не…

– Спасибо, мы поняли, – перебила Лиссет, посмотрела на меня обеспокоенно.

Я не понимала ничего. Казалось, будто небо разбилось и теперь осколки его дождем падают на меня, сначала медленно, затем быстрее, чаще, грозя обвалиться ливнем.

Привязка.

Наверное, так в случае необходимости члены братства и находили тех, кого отметили – с помощью образовавшейся связи между собой и укушенным.

Вечер приезда Бевана. Скрип ступеньки перед рассветом.

Нордан приходил, но опять так и не поднялся на чердак.

– Но он ведь чуть не подарил меня Бевану, – тихо, чтобы не услышала демоница, напомнила я Лиссет. – Если бы Дрэйк не вмешался…

– Сдается мне, даже если бы Дрэйк ничего не сделал, у Бевана ты пробыла бы очень недолго, – прошептала лисица. – Ледышка серьезно надеялся, что передарит и сразу от проблем избавится? А что с запахом? Дрэйк его однозначно больше не чувствует – я за его реакцией наблюдала внимательно.

– Не чувствует, – подтвердила я. – А Нордан говорит, что чувствует.

– Если это привязка, то, скорее всего, он и будет его чувствовать.

И запах никуда не денется? Нордан будет… желать лишь меня? Всегда?!

Мысль полоснула холодом, безжалостным, оглушающим.

И затеплилась искрой радости, безумной, пугающей даже.

– Дамалла, простите… – обратилась я к демонице, но та резко выставила ладонь, не давая мне закончить.

– Милая Шель, неужели я выгляжу настолько старой развалиной, что ко мне надо на «вы»?

– Шель всем выкает, – уточнила Лиссет.

– Мне не надо.

– Постараюсь больше не выкать, – пообещала я. – Это действительно привязка? И она никак… не снимается?

– Действительно. Глаз у меня на эти штучки наметан. И такая наверняка не снимается. Собственно, парная вообще не снимается. Что именно послужило началом формирования связи? По твоему лицу, малышка, что-то не видно, чтобы ты на это подписывалась добровольно, да и Нордана никак не заподозришь в осознанном желании связать себя столь серьезными узами с определенной девушкой.

– Нордан, он… – я старалась говорить осторожно, подбирая слова, отвечающие на поставленные вопросы, но не раскрывающие некоторые детали сложившейся ситуации. – Он укусил меня и ввел мне свой… яд.

– То есть фактически он тебя пометил, – констатировала Дамалла.

– Раньше члены братства отмечали своих последователей, – напомнила лисица. – Но я как-то сомневаюсь, чтобы при этом возникала привязка.

– Возникала, но, скорее всего, на уровне «слуга-господин». А у нас «пара», Лис. Еще что-то было? Может, кровь вашу смешивал?

– Нет, – покачала я головой. – До… укуса Нордан уверял, будто я привлекательно… пахну. Для него и остальных членов братства. Говорил, что это из-за моей… девственности. После укуса запах стал усиливаться, по крайней мере, по словам Нордана, но Дрэйк реагировал куда спокойнее.

– Прости, а ты с ними…

– Живу в одном доме, – я вновь посмотрела встревожено на Лиссет, опасаясь делиться подробностями с посторонним, но расспрашивать о моем статусе и как я оказалась в особняке демоница не стала. – Нордан говорил, что запах сводит его с ума. Он думал, что если избавиться от моей… девственности, то не будет ни запаха, ни проблем. Но… после запах все равно остался. Для него. Дрэйк его больше не чувствует.

– То есть секс у вас был? – уточнила Дамалла деловито, словно обсуждали мы не тему интимную, запретную во многих обществах, а беседовали о вышивке или о разведении роз.

Я кивнула, чувствуя, как медленно краснею.

– Все правильно. Нордан пометил тебя как свою самку, но, поскольку сразу правом он не воспользовался, ты стала пахнуть для него привлекательнее, этак недвусмысленно намекая, что поторопись, дорогой, я не буду ждать тебя вечно, рядом есть и другие симпатичные самцы и с ними тоже можно неплохо спариться. И после исполненного права с тем, кто тебя пометил, привязка завершила формирование. Вы теперь так и будете чувствовать друг друга, возможно, ты как человек ощущаешь связь слабее, но будете.

Всегда.

– Мэл, но они же не оборотни! – воскликнула лисица.

– Лис, а что мы знаем о тех молодчиках, которые поспособствовали появлению будущих братьев на свет сей? Это с человеческими женщинами они заводили необременительные интрижки, а там кто знает о брачных традициях их родины?

Всегда.

Осколки разбитого неба. Так много, что меня можно похоронить под блестящими кусочками рухнувшего мира.

Моя родина, моя прежняя жизнь, мое будущее исчезли в пожаре войны. Я потеряла родных и не знаю, где они, что с ними, живы ли они еще. Я рабыня, пусть документы на Саю и липа, как утверждает Нордан. В моей крови яд. Я привязана к мужчине, которого хоть уже и не боюсь так, как еще два-три дня назад, но все же он не тот, с кем я хотела бы остаться до конца дней моих. И я не уверена, что Нордан сам понимает, что происходит, что он сделал.

Не уверена, что он готов принять меня не как рабыню, не как собственность.

Как женщину, как свою пару.

И подарок еще не говорит о сколько-нибудь серьезных намерениях.

– И эта привязка не снимается?

– Нет, говорю же! Это все равно что против природы пойти. Попытаться-то можно, конечно, но потом она в ответ так приложит, что мало не покажется.

– У нас, прежде чем самец пометит самку, а самка позволит себя пометить, они присматриваются друг к другу, узнают друг друга, в конце концов. Тем более если одна сторона не оборотень. А Нордан Шель цапнул практически сразу после… знакомства, без лишних, что называется, прелюдий.

– Даже не зная предыстории, я могу точно сказать, что вряд ли он понимал, что творит. И потом, Лис, когда это у братства случались привязки к женщинам? В свое время они от собственных преданных прихлебателей избавились без малейшего сожаления, а тут вдруг девушка.

Всегда.

Не уверена, что готова воспринимать Нордана как своего мужчину. Моим мужем ему не быть – не думаю, что он женился бы на мне, даже если бы членам братства дозволено было связывать себя узами брака. Не думаю, что я вышла бы за него замуж, сделай Нордан предложение прямо сейчас.

Кем стану я? Наложницей, которая рано или поздно надоест, а избавиться не получится? Что станет с ним, когда я неизбежно состарюсь и умру?

– Ладно, я зову официанта.

– Зови. Пусть несет что покрепче и сразу двойную порцию. Шель, – Лиссет коснулась моей руки, – ты как, с нами или будешь блюсти трезвенность?

Всегда, горькое, безысходное, билось в сознании испуганной птицей, вертелось на языке пойманной рыбкой.

– С вами, – ответила я тихо.

Что ж, не только Нордану можно топить проблемы в алкоголе.

* * *

Напитки оранжевые, красные, зеленые. Сладкие, но с каплей полынной горечи и воздушным дурманом алкоголя. Порции выглядели маленькими, однако после каждой новой мир становился проще, понятнее, тело – невесомее, а разум удивительным образом освобождался от груза прошедших дней.

По мере приближения к полуночи зал заполнялся новыми посетителями, но я уже не обращала на них внимания. И даже раб, молодой, обнаженный по пояс мужчина в кожаном ошейнике, удостоился лишь мимолетного моего взгляда. Я не рассматривала ни его, ни его хозяйку, вызывающе одетую черноволосую женщину, чьи ручки, холеные, с длинными алыми ногтями, держали цепочку, тонкую, прикрепленную наподобие поводка к ошейнику мужчины.

Лиссет и Дамалла повели меня танцевать на ту самую отдельную площадку. Сначала танцы показались дикими, необузданными, похожими на элементы древних жертвоприношений кровавым богам, и я едва решалась шевельнуться, с ужасом глядя на извивающихся женщин вокруг. Но постепенно неловкость, смущение, страх выглядеть нелепо в глазах посторонних стерлись, исчезли, утонув в очередном бокале. Тело словно двигалось само, повторяя за Лиссет и Дамаллой, поворачиваясь, изгибаясь. Я губкой впитывала незнакомые музыкальные ритмы, заполняла ими сознание, растворялась в накатывающих волнами легкости, свободе, радости. Наслаждалась, жила одной минутой, одним моментом, мечтая, чтобы он никогда не кончался. Мне все равно, кто что обо мне подумает. Все равно, что будет завтра. Все равно, что правильно, а что нет, что дозволено, а что запрещено.

Мне хорошо, как никогда в жизни.

Темы для беседы появлялись и исчезали. Мир и сам кружился в удивительном танце, дробился на разноцветные куски, рассыпался яркими вспышками, в которых сгорало время и окружающая действительность. Несколько раз я ловила себя на мысли, что не помню того, что произошло буквально минуту назад, о чем мы разговаривали, что я хотела сказать. Иногда хотелось смеяться безудержно, иногда – сделать какую-нибудь глупость, иногда – не хотелось совсем ничего.

– Я аморальная женщина, – кажется, я жалуюсь и жалуюсь вслух, уже не думая, что могу упомянуть при Дамалле что-то лишнее, о чем предпочла бы промолчать при других обстоятельствах.

– Не-е, девушка, вы не аморальная женщина, – со смешком возразила демоница. – Вы – пьяная женщина!

Сидящая рядом со мной Лиссет хихикнула.

– Слушайте, пьяные женщины, а давайте на охоту сходим? – предложила Дамалла вдруг. – Тут рядом есть клуб для мальчиков… тьфу, то есть для джентльменов. Настоящий клуб с настоящими джентльменами, а не тот, который со стриптизом. Я нам кого-нибудь подцеплю…

– Мне нельзя, – вспомнила я. – Если я буду заигрывать с другими мужчинами, то Нордан им сломает что-нибудь…

– Как ми-ило, – вздохнула лисица мечтательно. – Может ведь быть романтиком, если захочет.

– Да не очень. Мне мужики нужны целыми, а не со сломанными или отмороженными… частями тела. – Демоница тяжело, с заметным усилием встала с кресла. – Я все равно на воздух.

– Да, давайте проветримся, – согласилась Лиссет.

Похоже, мир стал кружиться сильнее. Но мы, поддерживая друг друга и спотыкаясь, все-таки покинули зал, забрали из гардероба свою одежду. Справиться с пуговицами на плаще я не смогла. Никогда бы не подумала, что они окажутся такими верткими, непослушными. И зачем мне шляпка?

Подъем по лестнице, долгий, мучительный, по неудобным, неожиданно кривым ступенькам. Свет в холле слишком яркий, ослепивший даже в первую минуту. Невозмутимая женщина в строгом платье, открывшая нам входную дверь. И воздух, прохладный, живительный после давящей духоты зала.

– Та-ак, по-моему, нам туда. – Дамалла неопределенно махнула рукой.

Автомобилей на улице прибавилось. Экипажи тянулись вдоль тротуара по обеим сторонам, и один автомобиль сразу ожил, выехал из длинного ряда других, освещенных уличными фонарями.

– Нет, ну вы только посмотрите, – Лиссет вдруг скривилась. – Пока Дрэйк работает за двоих, трудится в поте лица, придумывая новый план возвышения какого-нибудь захудалого королевства или наоборот, падения очередной империи, ледышка ночами шляется где ни попадя.

Запах тумана, лесного мха, ягод. Я попыталась понять, каких именно ягод, но странный далекий шум в голове мешал сосредоточиться.

– Лиссет, тебе пора домой и в кроватку.

Голос, насмешливый, с легкой хрипотцой, вызывающий мурашки по спине и приятно волнующее томление в теле. Я моргнула раз-другой, заставляя себя хоть немного собраться.

Нордан осторожно проводил лисицу к подъехавшему автомобилю. Водитель вышел, открыл торопливо дверцу заднего сиденья.

– Задница у него что надо. Ягодка, м-м, – во взгляде Дамаллы исследовательский интерес, но мне не нравится сам факт пристального изучения демоницей мужчины, склонившегося к экипажу, усаживающего в салон Лиссет. – Не щупала, не?

Я покачала отрицательно головой. Разве эту часть мужского тела можно щупать?

– Так пощупай. Тебе понравится, зуб даю. Мне вот в свое время нравилось. Ты, конечно, не подумай ничего, я ни на что не претендую… у нас всего-то было один раз и давно… ну, ладно, два раза.

– Было что?

– Ну-у… как тебе сказать…

Нордан выпрямился, водитель закрыл дверцу и вернулся на свое место.

– Все, доставь хозяйку домой в целости и сохранности.

– Ты страшный зануда, хуже Дрэйка, – донесся из салона обиженный голос лисицы, и экипаж отъехал от тротуара. – Всем пока-пока!

Мужчина проводил автомобиль взглядом и повернулся к нам.

– Дамалла, – улыбка, доброжелательная, приветливая.

Раздражающая.

– Нордан, – и сладкая улыбка демоницы в ответ.

– Вздумаешь меня просмотреть и это будет последняя пьянка в твоей жизни, – ласковый тон и неприкрытая угроза.

– А я и без просмотра вижу, что ты крупно попал. – Дамалла улыбнулась шире, с непонятным мне оттенком радости, но радости ехидной, вредной. Отпустила мою руку и пошла, чуть пошатываясь, прочь от клуба.

– Как она домой доберется? – спросила я. И без опоры стоять неудобно, а тонкие каблуки держали плохо, ненадежно.

– Она суккуба, ничего с ней не случится даже в изрядном подпитии. – Нордан обнял меня за плечи, повел вдоль ряда автомобилей.

– А ты правда с ней спал? – столица целой империи, а тротуар неровный, через каждый шаг каблук подворачивался. И нога вместе с ним.

– С кем? Осторожнее, котенок.

– С Дамаллой.

– Они тебе уже весь список предъявили?

– Какой… список? И… большой список?

– Не знаю, не считал. Ладно, забудь.

Как можно забыть о таком?!

– С Лиссет ты… тоже спал? – и лишь Серебряная ведает, с кем еще в этом городе. Не считая тех, которые из борделей.

Я привязана к… к гулящему мужчине!

– Нет.

– Точно?

– Не веришь мне, спроси у лисички, когда она протрезвеет. – Нордан остановился возле экипажа, открыл дверцу, усадил меня на переднее место. Закрыв дверь, обошел автомобиль, занял кресло водителя.

– Я поняла наконец, почему люди пьют. – Я сняла шляпку, бросила вместе с сумочкой на заднее сиденье. – Оказывается, опьянение – это хорошо… это очень-очень приятно. И как ты здесь оказался?

– Поехал за вами. Кто-то должен был проконтролировать вашу гулянку. И не зря, как погляжу.

Я закрыла глаза. Плавный ход экипажа убаюкивал, и шум в голове обратился вдруг морским прибоем. Накатывал волна за волной, пока не смыл, не утянул меня в глубины то ли сна, то ли забытья…

Глава 8

Пробуждение было тяжелым.

Болезненным.

Пугающим непониманием происходящего.

Голова ощущается колоколом, чутким, непрестанно гудящим. Утренние трели птиц слишком громкие. Солнце, проникающее из-за неплотно задернутых портьер, чересчур яркое. Во всем теле слабость. И пестрые лоскуты разрозненных воспоминаний.

Клуб, танцы, бессчетная череда напитков, названия которых мне ни о чем не говорили.

Привязка.

Нордан.

Кажется, я заснула в автомобиле. Смутное, готовое вот-вот рассеяться неверным миражом ощущение, что меня несут на руках. Укладывают в постель. Обнимают, бережно прижимая к себе.

Я медленно, осторожно перевернулась с бока на спину, осмотрела вторую половину кровати. Никого. Но запах тумана и мха, примятые подушка и одеяло не оставляли сомнений, что прошедшую ночь я провела не одна.

В тревоге я заглянула под одеяло. Платье на мне. Туфли на ковре возле кровати, плащ висел на спинке стула. И спала я под одеялом, а мужчина, судя по всему, на одеяле.

На тумбочке стакан с водой, маленький коричневый пакетик и бумажка. Я взяла, пробежала глазами ровные строчки.

«Мне эта обезболивающая дрянь обычно не помогает, но тебе должна. Пожалуй, отпускать тебя без присмотра в дамский клуб тоже больше не стоит».

Отложив записку, я села, надорвала уголок бумажного пакетика, высыпала белый порошок в воду. Размешала пальцем, выпила залпом горькую жидкость. С трудом встала, дошла до ванной. Переоделась в халат, с облегчением избавившись от тугого кокона облегающего платья. Удивляюсь, как после похмелья люди пьют снова. От одной лишь мысли о напитке крепче кофе к горлу подступала тошнота. И еще я расспрашивала Нордана о его женщинах. Не следует спрашивать мужчин о таких вещах, это неприлично, это не мое дело, в конце концов… а я спросила.

И что-то о списке.

И скребущее острыми коготками раздражение, когда Дамалла откровенно разглядывала Нордана.

Верно говорят, что нельзя пить, меры не зная, полностью отдаваясь во власть алкогольного дурмана.

В дверь постучали. Я открыла сама, не особенно желая приглашать в комнату. Да и вообще кого-либо видеть.

– Доброе утро, Сая, – Дрэйк окинул меня взглядом обеспокоенным, пытливым. – Ты не спустилась к завтраку, и Норд упомянул, что общество Лиссет тебе на пользу не идет. Все хорошо?

– Да… нет… – я смутилась вдруг, чувствуя, как захлестывает стыд, стянула ворот халата у горла. Что Дрэйк теперь обо мне думает? – Я… мы… Обычно я не… То есть я никогда прежде не… – не пила столько.

– Понятно. – Мужчина неожиданно улыбнулся тепло, ободряюще. – Иногда бывает, и ничего страшного в этом нет. Лиссет же привезла тебя обратно?

– Нет, Нордан привез, – призналась я.

Тень удивления появилась и исчезла.

– Тебе что-нибудь нужно? У Пенни есть аптечка.

– Благодарю, я уже выпила обезболивающее. – Я не сдержалась, вдохнула глубоко привычный уже аромат сандала, согретой солнцем земли. И цветочный запах, резкий, чужой, смутно знакомый.

Раздражение заскреблось вновь. Я наклонилась чуть к Дрэйку, надеясь, что ошиблась, что мне всего лишь показалось на больную голову.

Не показалось. Слабый след женских духов пробивался сквозь сандал, сквозь запах мыла, который я помнила по первому своему утру в этом доме, вызывая абсолютно ничем не обоснованное недовольство.

Дрэйк свою любовницу посещает каждый день? Хорошо, через день?

– Сая. – Мужчина отстранился от меня, посмотрел непонимающе, настороженно. – Все в порядке?

– Нет, – прозвучало резче, чем следовало, и боль только усиливала раздражение, неприятное желание накинуться с претензиями, обвинениями на Дрэйка. Новый глубокий вздох в попытке успокоиться, и я постаралась ответить ровно, без неуместных сейчас эмоций: – Да, все в порядке. Простите, я хотела бы отдохнуть еще немного.

– Да, разумеется, – вежливая улыбка, но в глазах застыли искры непонимания, удивления.

Я закрыла поскорее дверь, легла, накрывшись одеялом до подбородка. Наверное, из-за плохого самочувствия обострилось обоняние. Никак иначе не объяснить, почему я смогла почувствовать женские духи на Дрэйке даже несмотря на уже принятый мужчиной душ.

Как пах Беван? Я поворошила память, но вспомнила лишь, что в обе наши встречи пахло от него мужским парфюмом. Однако я не помнила ни самого запаха, ни, тем более, оттенков. Да и прежде я не замечала за собой чрезмерной чувствительности к запахам. И если с Норданом все объяснялось привязкой, то в отношении Дрэйка понять причин я не могла.

Ни с запахом, ни с гложущим изнутри раздражением.

* * *

Мне даже удалось еще немного поспать. Разбудил осторожный стук в дверь и голос Стюи.

– Сая? Сая?

– Да? – Я приподнялась на локтях, быстро осмотрелась, убеждаясь, что все в порядке и в постели я одна. – Стюи, заходи.

Дверь приоткрылась и в комнату просунулась черноволосая голова молодого человека.

– Там тебе цветы прислали.

– Какие цветы? – удивилась я.

– Целый букетище красных роз. Пенни за него расписалась.

– Хорошо, благодарю. Я сейчас спущусь.

Стюи кивнул и закрыл дверь со стороны коридора.

Кто мог прислать мне цветы? Странно, но я уверена, что Нордан не стал бы размениваться на цветы и едва ли выбрал розы. После «Лисьих сказок» красные розы выглядели… слишком банально, словно избитый насквозь комплимент.

Кто же тогда? Дрэйк?

Умывшись и надев домашнее платье, я торопливо спустилась в холл. Высокая корзинка с охапкой роз, темно-красных, с пышными бутонами, водружена на столик у стены, а вокруг, перебирая цветы, прохаживался Нордан. Пенелопа бдительным стражем замерла рядом. Заметив меня, девушка улыбнулась приветливо.

– Добрый день, Сая, – поздоровалась Пенелопа. – Букет на твое имя, с курьером. Отправитель пожелал остаться неизвестным.

– Замечательно. Еще и аноним. – Ко мне мужчина не обернулся, но недовольство в голосе кольнуло неприятно.

Я приблизилась, не зная, что сказать.

Признаваться не в чем. Оправдываться глупо. Повиниться в том, чего не делала – глупо вдвойне.

– Спасибо, Пенни, свободна, – добавил Нордан, выискивая что-то среди цветов.

Девушка бросила на меня сочувственный взгляд и ушла.

– И где ты успела подцепить воздыхателя? Наверняка какого-нибудь голозадого танцора из клуба. Хотя вряд ли, у них денег нет на такие дорогие веники. Значит, на балу. Граф, виконт или, может, сразу герцог, очарованный твоим невинным личиком? – Мужчина достал из букета карточку, повернулся ко мне.

Я потянулась было за белым прямоугольником с позолоченными виньетками, однако Нордан резко отвел руку в сторону.

– Какой-то самоубийца даже назначает тебе свидание. – Мужчина пробежал глазами послание в карточке. – Ладно, погода хорошая и если этому бедолаге так не терпится уйти из жизни, то почему бы не помочь в благом деле?

– Нордан, пожалуйста, – попросила я.

Мужчина не удостоил меня взглядом, продолжая со вниманием преувеличенным, насмешливым изучать несколько ровных строчек.

– И что это за имя такое идиотское – Пушок? Или он так сам себя ласково величает?

Пушок?

– Это от Валерии, – поняла я вдруг.

– Какой Валерии? – Нордан посмотрел наконец с каплей недоумения на меня и я, воспользовавшись моментом, забрала у него карточку. – Наследницы?

«Дорогая Сая!

Надеюсь, вы не оставите без ответа мою мольбу и не откажитесь встретиться сегодня со мной в том чудесном месте, где я люблю кататься. Три часа дня, северный въезд. Ни о чем не беспокойтесь, дальше вас проводит мой самый надежный спутник.

Искренне ваш,

Пушок».

– Она хочет встретиться со мной в Южном городском парке.

– Зачем? – в темных глазах появился задумчивый интерес.

– Не знаю. Действительно не знаю. На аудиенции она рассказала о своей… своих отношениях с сыном герцога Ройстона…

– С которым сыном?

– Старшим, – вспомнила я слова Дрэйка.

– С этим прощелыгой? Впрочем, молоденьким девушкам такие как раз нравятся. Мордашка посмазливее, взгляд шальной, улыбка придурка и куча папашиных денег приятным довеском. Только ты-то Валерии для чего? Послание любовное передать или свечку подержать?

Смяв карточку в кулаке, ощущая, как впиваются острые уголки в ладонь, я направилась к лестнице. Накануне мне показалось на мгновение, что между нами возможно взаимопонимание, хрупкое, неуверенное, но все же существующее, не иллюзорное. Что Нордан может быть нежным, внимательным, терпеливым. Что я для него не только собственность, безликая, бесчувственная, не только единственный объект страсти.

Иллюзии опасны. Даже на мгновение нельзя погружаться в их отравленные воды, нельзя обманываться ими.

– И куда ты пошла? – вопрос, нетерпеливый, недовольный, толкнулся в спину порывом ветра.

– К себе, переодеваться.

– Поедешь на встречу?

– Да. – Я поднялась на первую ступеньку, обернулась к мужчине. – Приказами особ королевской крови не пренебрегают. Просьбами тоже, потому что просьбы монархов часто подразумевают приказы. И у меня нет выбора. Валерия наводила обо мне справки и ей вполне достаточно навести их повторно и как следует, чтобы выяснить, что я всего лишь рабыня. А от простой встречи не должно быть большого вреда. Возможно, девушке только хочется поговорить без свидетелей.

– И как ты поедешь в парк? Он на другом конце города.

– Попрошу Стюи отвезти меня.

– Не дергай Стюи. Я сам тебя отвезу.

– Но…

– Заодно дорогой поговорим. Ты же не предполагаешь, будто я отпущу тебя без сопровождения Дирг знает куда. – Нордан нагнал меня, остановился на той же ступеньке. – Рад, что тебе стало лучше, – добавил, не глядя на меня, и поднялся стремительно по лестнице.

Иллюзия? И все-таки явь, непривычная, но пробивающаяся упрямо сквозь трещины во льду?

Как ни опасны иллюзии, заблуждения, слепая вера в то, что существует лишь в воображении, мне хотелось надеяться на лучшее. Я связана с этим мужчиной, связана навсегда, а значит, нам так или иначе предстоит быть вместе, жить, существовать бок о бок. Едва ли Нордан станет держать меня при себе постоянно, но нам при любом раскладе придется смириться с взаимным присутствием в жизни, мыслях и чувствах друг друга. И если есть хотя бы самая малая, самая ничтожная возможность создания ровных отношений, даже некоего подобия дружеского общения, то я должна ее использовать. В противном случае меня ждала участь худшая, нежели жалкая доля бесправной рабыни.

* * *

Ехали долго, почти через всю Эллорану. Вопреки моим опасениям, Нордан не начал разговор сразу, едва мы покинули двор перед домом. Иногда мы посматривали украдкой друг на друга, и если нам случалось встретиться взглядами, то отворачивались поспешно, словно школьники, застигнутые за прогулом уроков.

Я вспоминала все, что рассказывали в храме о привязках. В зависимости от накладываемых чар и возможностей колдуна связанный человек как лишь приковывался цепью незримой, крепкой к связующему, так и превращался в его тень, марионетку на веревочках, безвольную, преданную, не способную сделать самостоятельный шаг без веления кукловода. Мысли и чувства связанного концентрировались на связующем, вплоть до полной потери себя. Связующий же мог и любить связанного, и ненавидеть, и даже совсем не испытывать к нему никаких чувств – изначально или с течением времени. Единственное, чего связующий не мог сделать связанному – причинить сильный физический вред, искалечить, убить, избавиться прямо либо косвенно. Нам не объясняли, почему так происходит, но в книгах мне встречались упоминания о возможном побочном эффекте подобной разрушительной магии. Мама называла его откатом.

То, что я чувствую к Дрэйку, подтверждало, что мой мир не сузился еще до одного лишь Нордана. И Дамалла говорила, что наша привязка – не дело рук человеческих колдунов, а значит, несколько иного рода. Но меня все равно страшила перспектива стать игрушкой, которая надоест рано или поздно, к которой потеряют всякий интерес, но выбросить, избавиться не смогут. Раба можно продать, можно освободить, можно убить и смерть явится избавлением. Раб может сбежать. Связанный же останется до конца дней своих на невидимой цепи, будто брошенная хозяевами собака в будке при опустевшем доме.

– Будем все дорогу скорбно молчать как на похоронах?

– Я не знаю, с чего начать, – я действительно не знала.

– Попробуй с самого начала.

– Ты знаешь о лунной магии и лунных жрицах? – так в храме одна из старших жриц-наставниц часто начинала урок. Со слов «Что вы знаете о…»

– Знаю. Был когда-то такой культ, или орден жриц-мужененавистниц. Когда в первой половине шестого века началась печально известная охота на магов, жриц убрали в первую очередь, – Нордан помолчал минуту и добавил: – Что забавно, жриц истребили довольно быстро и весьма целенаправленно, в то время как большинство колдунов благополучно пересидело смутный период. Правда, стали вести себя куда тише и осмотрительнее.