Текст книги "Пламя и пепел (СИ)"

Автор книги: Наталья Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 31

– Крепче держись. И не забывай про тальк – заранее не разотрешь в ладони, соскользнешь. А там ведь не муляж, там километры высоты.

Жан заметно нервничал. Никто еще не ставил перед ним такой задачи – за один день научить новичка лазать по горам, тем более что он и не был инструктором по альпинизму. Оставалось только надеяться на то, что я все же способная ученица. Настоящего инструктора на такое мне точно было не уговорить.

Этьен настоял на этой подготовке к походу в горы – и, наверное, он был по-своему прав, только не теперь, когда я каждую секунду боялась, что на наши головы обрушится добрая половина Альп, погребая все и всех на своем пути. Но я уступила – Этьен просто не способен был говорить ни о чем другом, да и мне не хотелось снова испытывать на прочность его терпение. А то, не ровен час, эти испытания превысят норму задолго до финиша.

А еще утром мы оба созвонились с начальством. Не знаю, как там шеф Этьена, но мсье Кортен не скрывал своего огорчения моим уходом. Слыша его печальный голос в трубке, я вспомнила другой наш недавний разговор. Тогда, еще в офисе, он вошел в мой маленький кабинет – на лице его было все то же выражение вины, не сходившее все последние дни. Короче говоря – он тогда предложил мне повышение в должности и в зарплате.

– У меня еще не было таких работников. Вы – наше ценное приобретение, Вивиен. И мне бы хотелось, чтобы вы знали, как я ценю вашу работу, вашу преданность…

– Мсье, – прервала я его, – спасибо, я очень рада, что могу быть полезна компании, но меня вполне устраивает мое место. Не поймите меня неправильно, мне действительно льстит ваше предложение, но я хотела бы остаться там, где нахожусь сейчас.

Кортен был растерян – и мне было даже жаль, что я не смогла согласиться. Но я просто не имела права – это было бы несправедливо по отношению к ребятам, ведь у них не было сверхспособностей. Таков уж мой принцип – никогда и нигде я не соглашалась на продвижение по карьерной лестнице, даже если оно никому не приносило видимого вреда. А тут еще то пресловутое похищение, и все это выглядело бы уж очень неоднозначно – словно Кортен пытается таким образом откупиться от своей мнимой вины. Печальнее всего было то, что такие предложения обычно становились первым звоночком к перемене места – после нескольких отказов отношения с начальством неминуемо становились напряженными.

Кто знает, возможно, мы еще и вернемся, и даже сможем дальше жить в том же месте – но мне это не казалось правильным. В конце концов, жизнь Феникса и не предполагала оседлости и какой-то размеренности – а уж когда Фениксов было два, особо и размышлять было не о чем. И потом, «штатская» работа всегда была не более чем средством к существованию, ведь так? Так ли…

– Ну, не скажи, – печально изрек Этьен, не переставая вертеть в руках телефон, – Работа может и должна быть любимой. А потом, есть ведь еще коллектив, какая-то атмосфера, дружба и уважение… всего так сразу и не перечислишь. Да и в слова не укладывается.

Да, конечно. И я знала, что не так привязана к компании Кортена, как Этьен к своей работе – в конце концов, он ведь трудился там уже несколько лет. Да тут и сравнивать было нечего – но и выбора у нас не было. Может быть, потом, когда мы отведем от своих голов Дамоклов меч прямой нарастающей угрозы, и встанет вопрос, а нужно ли отказываться от своей собственной жизни в пользу безопасности людей – да и то ведь далеко не полной, не гарантированной… Но пока нам, прежде всего, нужно было спастись самим, оставив все отвлеченные размышления на потом, на мирное время.

Я висела на учебной стенке, из которой торчали небольшие выступы, имитирующие поверхность горы, и слушала пояснения Жана про узлы, снаряжение и правила безопасности. В то же время все думала о потерянной пирамидке Леграна. Пирамида, пирамида…

Пирамида – все знают, что эта форма аккумулирует энергию, она вроде лупы, способной собрать рассеянный свет в тонкий лучик, которым вполне можно прожечь бумагу или, скажем, кожу на руке. Что, если все вот так просто – ведь пирамида сделана из хрусталя, и идеально вбирает свет – а значит, и энергию, силу. И если ее использовать правильно и вовремя – сработает не хуже тех мифических бластеров, которыми бредят мальчишки, начитавшиеся книг о далеком несбыточном космосе. И тогда…

– Вивиен! О чем ты там только думаешь?!

И вправду – отвлекшись, я едва не запуталась ногой в веревке. В настоящих горах такая ошибка стала бы фатальной. Надо сосредоточиться.

Когда, часа через два, Жан позволил мне спуститься и освободил от экипировки, одежду на мне можно было выжимать – причем желательно заранее подставив какое-нибудь ведро. Проведя саднившей от усталости рукой по мокрым волосам, я спросила, постаравшись, чтобы голос звучал бодро:

– Ну, как считаешь, новобранец к бою готов?

Жан, поморщившись, как-то неопределенно повел головой. Наконец, собравшись с мыслями, он отрицательно покачал головой:

– Если вам так уж приспичило, я вижу один выход. Я пойду с вами. Не могу вас так отпустить.

О нет. Только не это.

– Ну, подожди, ведь у Этьена есть какой-то опыт, он мне поможет…

– Извини, но Этьен – не более чем любитель. Я занимаюсь альпинизмом уже много лет, и то меня профессионалом можно назвать только с натяжкой.

– Я тебе говорил, что идея дикая и безнадежная, – сказал Этьен, когда мы уединились в раздевалке, чтобы обсудить такой незапланированный поворот событий, – Одним нам и вправду идти очень опасно, и Жана тоже теперь не переубедишь. Тем более, что он-то прав.

– Ну и отлично. Пойдем все вместе.

– Что? – Этьен потерял дар речи от удивления. Потом он одарил меня таким осуждающим взглядом, что я невольно подумала – убить можно не только словом. Таким вот взглядом – вполне.

– Да успокойся ты, я вовсе не собираюсь рисковать его жизнью – не больше, чем он сам, по собственному желанию, рискует в каждом своем походе.

– Не могу поверить, что ты это говоришь. А случай с Леграном тебя ничему не научил?

Попадать прямехонько в больную точку – так получается только у действительно близких людей. Я мотнула головой.

– Такого не будет, – твердо сказала я, сама удивившись стальному звону в голосе, – Жан просто проводит нас до нужного места – и все. Ничего лишнего он даже не увидит.

– Проводник, значит, – Этьен резко вышел из раздевалки, и я слышала, как он разговаривает Жаном.

Я отлично понимала его сомнения. Я и сама не знала, как мы выпутаемся из всего этого, но в одном была уверена – из-за меня больше никто не попадет под удар.

Как ни странно, именно Этьен натолкнул меня на эту мысль – что нам надо бы подстраховаться. Он был прав – у нас был лишь один шанс, первый и он же последний. Обидно будет, если мы погибнем, даже не дойдя до места битвы – просто навернувшись с горы, грубо и вульгарно. Только на руку нашим противникам – тогда им даже напрягаться бы не пришлось, мы сам поднесли бы им человеческую цивилизацию на блюдечке.

В эти несколько минут, одна в пустой и тихой раздевалке, я позволила себе задуматься о том, что будет, если мы не справимся. Прежде я всегда гнала от себя эти мысли, отчасти потому, что боялась – оживленные моим сознанием, все эти ужасы погасят мой боевой пыл. Но сегодня именно они станут моей самой надежной опорой – ведь никто не борется с такой силой, как тот, кому есть, что терять.

Моим бесценным сокровищем были Этьен, Алиса, Кортен и даже Жан с Венсаном – и еще тысячи, миллионы таких, как они, только те стояли на маленький шажок дальше от меня, но все же рядом. Все они были добрыми, светлыми людьми, и я любила их, кого-то крепче, кого-то чуть меньше. Но даже самому подлому человеку на Земле я не пожелала бы того, что произойдет, если исчезнет между людьми и темной энергией барьер пламени Феникса. Я теперь знала, что будет – мир потонет в своем собственном негативе, разрываемый на части изнутри.

Да, темные были правы – основным источником того негатива, из которого складывались землетрясения и потопы, действительно были люди, а вернее, их эмоции. Их энергия была мощной, живучей, и именно ею подпитывались наши с Этьеном противники. Но из человека не сделаешь ангела при жизни – если только они есть вообще. Даже если мы боремся с ветряными мельницами – польза есть хотя бы в том, чтобы невидимые весы не качнулись в их сторону.

Пусть во мне многое изменилось после той пещеры. Пусть я наделала таких ошибок, которые мало осознать и просто невозможно исправить. Пусть я мало во что верю и почти совсем никому не доверяю. Но никакие картины прошлого и будущего не заставят меня думать, будто зла в человеке больше, чем добра. Уж во всяком случае, добра не меньше – а там уж, кто как им воспользуется. Наверное, в это и верили древние боги, создавая защитника-Феникса. В это буду верить и я.

Этьен вернулся в раздевалку и окинул меня удивленным взглядом.

– Договорился, выезжаем завтра в пять утра, – вздохнул он.

Я сообразила, что все еще сижу в тренировочном костюме, и принялась спешно стягивать тугой комбинезон.

– А мы сможем тут напрокат взять снаряжение?

– Да, все есть. Вот только эта миссия влетит нам в копеечку, – ухмыльнулся Этьен.

Через десять минут мы забрали упакованные специалистом сумки со всем необходимым снаряжением и вышли на улицу. Хорошо еще, что администратор не подозревала, что у костюмов, веревок и крючьев есть хороший шанс так и остаться в горах – гораздо больший, чем если бы они оказались во владении у обычных туристов. Ну, ничего, не разорятся, наверное. В конце концов, это для их же блага, подумала я, едва не расхохотавшись вслух – такой абсурдной показалась мне сейчас эта фраза.

– Лучше б нам, конечно, выйти прямо сегодня, вечером, – задумчиво сказала я, не отрывая взгляда от пейзажа, равномерно бегущего за окном машины. Меня не оставляла мысль об украденной пирамидке. Ведь горы – тоже своего рода пирамиды… Что, если темные задумали что-то совсем из ряда их пакостей вон?

– Не думаю, что лазать ночью по горам – это очень уж хорошая идея, – скептически ответил Этьен. Я повернула голову к нему и внимательно на него посмотрела. Этот вечер был таким мирным, что даже не верилось, что уже завтра может произойти нечто страшное. Я внимательно смотрела на его лицо – он сконцентрировался на дороге, брови чуть сдвинуты, уголки губ опущены. Ясно, что он тоже не мог не понимать всей серьезности ситуации. Руки сжимают спортивный руль немного крепче, чем нужно, большой палец правой руки будто по собственной воле едва заметно выстукивает по «баранке» какую-то мелодию – наверное, это был марш.

Жаль, что сейчас мы вынуждены были возвращаться в отель – дома было бы уютнее. Я включила торшер, белесоватым светом озаривший казенную комнату, и уселась с ногами на кровать, пытаясь как-то очистить мысли.

– О чем ты думаешь?

– Пытаюсь не думать вообще, но не выходит.

– Считаешь, все так плохо? Мы не выберемся? Скажи честно, я ведь все равно пойду, при любом раскладе.

– С чего ты так решил? Мы идем не умирать. И потом, мало ли, что я думаю, мне ничуть не виднее…

– Очень даже важно, что именно ты думаешь. Я видел, как ты смотрела на меня, пока мы ехали. Будто ты уже умираешь, и хочешь запомнить…

– Глупости, – перебила я его. Так ли, не так – слушать это совсем не хотелось. Такой разговор камнем ложился на душу. Но Этьен продолжил.

– Ну, я ведь видел, о чем спорить. Но мы еще живы, Виви, и постараемся вернуться – сюда, в эту комнату, или в какое-то другое место. Мы живы. И если ты хочешь что-то запомнить – запомни лучше вот это. Это – лучшее, что дает нам жизнь.

Поцелуй настиг меня внезапно – и, не успев ни о чем подумать, я ответила. Но уже через секунду я немного отстранилась от любимых губ.

– Нет. Нам нужно выспаться, отдохнуть, – я старалась сказать это спокойно, без тени хмурого раздражения. – А ты и вправду считаешь, что секс – венец жизни?

– Любовь. Я имел в виду любовь, Виви. Я люблю, люблю тебя. Я иду бороться не против, а за – и за любовь тоже.

Он снова целовал меня, и мог больше уже ничего не объяснять. Я не нашла бы в себе сил сказать, что мы не имеем право на эту роскошь.

Потому что это была жизненная необходимость.

Глава 32

Утро настало гораздо быстрее, чем хотелось бы. Я открыла глаза, и свет ослепил меня, как это бывает только очень ранним утром, когда все, чего хочет тело – это получить еще несколько часов отдыха, а быть может, и порцию приятных сновидений. Как ни странно, в моей голове даже не сразу возник ответ, зачем нам нужен такой ранний подъем.

Но потребовалась всего пара секунд, чтобы реальность ворвалась в мир сонного забытья, распахнув дверь с ноги. Я закрыла на мгновение глаза, словно заново вживаясь в те обстоятельства, которые, как колоду карт, раскинула перед нами жизнь. Этьена рядом уже не было – видно, взвинченные нервы подняли его еще раньше.

Он стоял в кухне, у окна, держа в руках чашку с кофе – на столе уже исходила паром вторая чашка, для меня.

– Я слышал, что ты проснулась.

Я не знала, что сказать – и можно ли подобрать такие слова, чтобы ему стало чуточку легче. Мне подумалось, что это было странное утро – тихое, зависшее над миром, как облачко, цепляющееся краем за горную вершину. Люди спали, не было слышно даже лая собак и чирикания птиц. Так всегда бывает, когда происходит что-то очень важное.

Еще я вспомнила, что, едва приехав сюда, подумала о том, чтобы подняться в горы. Конечно, я тогда, хоть и приехала на тревожный зов, представляла себе мирную прогулку, почти пикник в какой-нибудь небольшой компании – впятером, вшестером. День на свежем воздухе, неторопливый спуск в город… Почему мы так и не устроили поездки с ребятами? Отправляться в горы вдвоем, наспех – в общем-то, безумие, но разве в моей жизни было что-нибудь нормальное… Каков поп, таков и приход, говорят в народе.

– Ну что, мы готовы? Наверное, Жан скоро уже подъедет. Пойдем седлать мой джип, – улыбнулась я. Пусть улыбка вышла натянутой, а голос дрожал от напряжения и ожидания – Этьен постарался отразить мою напускную легкость на своем лице, и нам обоим чуточку полегчало. Для начала неплохо.

Мы заехали за Жаном, который был уже готов и ждал нас. Я заметила, что выглядел он несколько растерянно. Наверное, никак не мог понять, с чего это нам так приспичило лезть в горы, что мы даже не прошли нормальную подготовку. Через несколько минут, поглядывая с заднего сиденья то на нас с Этьеном, то в окно, Жан подтвердил мои догадки, спросив:

– Ребята, я что-то не понимаю, что происходит? На обычную прогулку в горы так не собираются. Что у вас там, тайник с сокровищами, или стрелка с местной братвой?

Я нервно засмеялась. Жан шутил, но и сам не знал, как он близок к правде. А что, эти существа – тоже своего рода братва, которая хочет установить везде свой порядок и не гнушается для этого никакими средствами. «Стрелка» ли? Как по мне, это больше походило на ловушку. Подготовленную персонально. Причем я не только иду сама, но и тащу за собой Этьена. Конечно, он взрослый мужчина, и сам принимает решения, но я все равно чувствовала себя в какой-то мере виноватой. Что ж, подумала я, это было лучше, чем если бы он отправился в горы один, предварительно заперев меня в номере. Не то чтобы меня это удержало, конечно.

Но в ответ нужно было все же что-то придумать, отмалчиваться до бесконечности все равно невозможно.

– Просто, понимаешь, Жан, думаю, что мы с Этьеном скоро уедем, ну а как же можно побывать в Швейцарии и не увидеть Альп? – я попыталась отшутиться, и вышло неловко.

– Ясно, – мрачным голосом бросил Жан, – я тут слышал, что ты уволилась, но подумал – слухи. И куда же вы… переезжаете?

Надо же. Я и не думала, что Жан так скоро узнает о том, что я ушла с работы – а ведь в этом нет ничего такого уж удивительного, коллектив у Кортена маленький, слухам и разбегаться-то далеко не приходится. Все это напоминало мне мое неудавшееся бегство в Рикон – только теперь уж, я чувствовала, в мыслях не было ничьих серых нитей. Нет, в этот раз во всем была виновата я и моя несобранность. Когда человек сначала бросает работу, а потом с маниакальным упорством, наплевав на предосторожности, лезет в горы – это наводит окружающих на мысли. Странные мысли.

– Думаю, куда-нибудь севернее, – ответила я наугад. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я заметила донельзя удивленное лицо нашего проводника. Ну да, кто же уезжает из «Швейцарской Ривьеры», да еще и на север? Только совсем уж чудаки. Как ни вертела я мысли, мне не удавалось придумать какой-нибудь обыкновенной, не странной причины.

Мы ехали в тишине. Подножия гор скоро замаячили невдалеке, а еще через несколько минут и вовсе заслонили от нас весь остальной мир. Не зря говорят, что горы имеют царственный вид – это подтверждает даже то, что горы не любят в своем присутствии никакого другого ландшафта. Оказавшись в горах, вы видите только горы.

Выйдя из машины, мы перепроверили всю экипировку, облачились в снаряжение и вскинули на спины небольшие рюкзаки, в которых было лишь самое необходимое. Каков бы ни был исход этой нашей вылазки, палатки и термосы нам понадобятся вряд ли. Немного потоптавшись у машины, я, наконец, захлопнула дверь и нажала на кнопку сигнализации. Бросила ключи Жану.

– Держи, у тебя сохраннее будут, наверное.

Какое-то время мы просто шли пешком. Пользуясь тем, что еще не начался трудный подъем, я завязала разговор с Жаном – бедняга и так уже чувствовал себя жутко потерянным, и не мудрено. Это надо было как-то исправить.

– И часто ты здесь бываешь? В горах, я имею в виду, – зачем-то пояснила я.

– Ну, несколько раз за сезон хожу. Зимой не люблю, только летом. Все-таки здесь непростой рельеф.

– Наверное, уже все тропы знаешь.

– Есть знатоки куда лучше. Я же не мастер – я просто люблю горы.

Я обвела взглядом каменистый ландшафт, казавшийся мне пустынным и безрадостным. И не удержалась от вопроса:

– А почему?

Жан ухмыльнулся, окинул нас насмешливым взглядом.

– Эх вы, путешественники! Что, и правда в голову ничего не приходит? – он вдруг стал серьезным, вдумчиво посмотрел на пейзаж, – Здесь… как это сказать… красиво – и уединенно, будто ты один на один со всем миром. В горы приходят, чтобы поговорить с самим собой.

Я подумала, что раньше не замечала за ним такой раздумчивости. Сидит себе за компьютером самый обыкновенный парень, русая челка чуть не до глаз свисает, из кабинета редко когда выходит, даром что пиарщик – со всей общественностью нынче можно связаться прямо с рабочего места. Я даже не сразу заметила, как укоризненно покачала головой самой себе. Казалось бы, пора бы уже перестать судить человека по тому, как он себя ведет, и начать заглядывать поглубже. Сто лет в обед, а все так же ошибаюсь в людях.

– Что ж ты сюда пошла, если горы тебе не по вкусу? Они таких не очень-то любят.

Видно, его немного обидело такое отношение к тому месту, для него кое-что значившему.

– Что ж, здесь, наверное, лучшее место для того, чтобы с ними все-таки познакомиться, – уклончиво ответила я, чувствуя, что нужно менять тему, – А о чем думается на вершине, Жан?

Меня почему-то тянуло пофилософствовать – наверное, зря. Перед схваткой не стоит думать о смысле жизни, это не прибавляет ни сил, ни храбрости, ни упорства. О чем же думать – правильно, я до сих пор не знала. Наверное, о победе, но сегодня это было особенно сложно, и я поддалась желанию к отвлеченному и, по большому счету – бесцельному разговору. Сгодится, если поможет сделать дорогу немного короче.

– Да не знаю, в общем-то, ни о чем определенном и не думается – просто ощущаешь ветер, пространство, свободу, высоту. Удовлетворение, что ли. Словами это не скажешь, да и мысли в такие моменты – как-то сами по себе текут.

Слушая слова Жана, я размышляла о том, как мне убедить его уйти в нужный момент. Все изменилось теперь – я знала, что он ощутил ту серьезность, с которой мы отправлялись в поход этим тихим утром. Он слишком многое почувствовал, чего мы никогда не сказали бы словами – и все стало еще сложнее. Но Жан никак не должен оказаться рядом во время нападения – и тут неважно, чье именно это будет нападение. Как заставить его уйти, оставить двух новичков одних в горах? Вопрос на миллион, не меньше. Со вчерашнего дня я так ничего и не придумала.

Неожиданно я вспомнила кое-что, о чем давно уже хотела спросить или Жана, или Венсана. Наверное, самое время, ведь я могу их больше никогда не увидеть. При таком раскладе, конечно, уже не имело значения, узнаю ли я то, что хочу, но тем не менее. Кто знает, что именно вдруг развернет нашу жизнь? Мы не знаем, а потому лучше никогда не отказываться от того, чего требует душа.

– Жан, слушай, помнишь мой первый день в «Ля Тет?»

Вышло, наверное, уж слишком сентиментально, но деваться было некуда. Жан, улыбнувшись, кивнул, и я продолжила:

– Я тогда завела разговор о горах… Не знала еще, что вправду здесь окажусь, – у меня вырвался вздох, – Скажи, ты знаешь, что за история связана с горами у мадам Розйи из нашего кафетерия? Давно хотела спросить, да как-то все неудобно. А теперь можно считать, что ты никому и не рассказывал – мы-то все равно скоро уедем.

И тут эту историю никто, кроме нас, не услышит, добавила я про себя. Жан нахмурился.

– Да уж, невеселая это история. У нее в горах погиб сын, Вивиен. Неопытный был, самоуверенный – как…, – Жан осекся и замолчал.

– Как мы, – закончил за него Этьен, до того все шагавший молча, и Жан хмуро пожал плечами, мол, не отрицаю, – И давно это было?

– Да не очень, – он сделал паузу, вспоминая, – Месяца три, наверное. Ну, может быть, четыре. Один пошел, никого не слушал, хоть все и отговаривали. Никто и не знает, что именно произошло, да это и не важно теперь.

Мысли настигли – будто свинцовой тучей в грозу. Уж не было ли это все частью той цепи происшествий, что разворачивалась здесь? Или ее началом? Жалко парня. А особенно – мадам Розйи, оставшуюся в одиночестве, да еще в такой ситуации, когда и винить-то в собственном несчастье некого. Иногда это все-таки здорово облегчает жизнь – когда есть на кого сгрузить тяжкое бремя.

Но очень скоро мне стало не до пространных диалогов и размышлений. Тропинка, по которой уверенно вел нас Жан, превратилась сначала в пологий подъем, а потом и в самый настоящий склон горы. Понимая, что это еще цветочки, я старалась беречь силы, не слишком глубоко дышать и не отвлекаться. Мы устроили импровизированный привал через два часа подъема, на крохотной площадке – конечно, без лишних приготовлений и без каких-либо удобств, передохнув и перекусив бутербродами и соком прямо из пакета. Вся радующая глаз растительность осталась уже позади, то есть внизу, и сплошные камни кругом навевали на меня тоску. Этьен с Жаном тоже выглядели невесело, да и удивляться тут было нечему. Этьен, как и я, отлично знал, куда мы идем, а Жан, похоже, продолжал недоумевать, что за лихо понесло нас в горы, и почему мы, несмотря на все попытки казаться веселыми, были так торжественно серьезны.

Дожевав последний кусок, я отвела Этьена в сторону на несколько шагов.

– Видишь вон тот уступ за чередой острых камней? – я махнула рукой наверх.

Этьен, прищурившись, тоже посмотрел вверх и кивнул.

– Думаю, это та точка, где нам нужно будет расстаться с Жаном, дальше ему идти просто опасно.

– Почему именно там-то?

– Не знаю, странное чувство, что здесь мы еще в относительной безопасности, а вот выше…, – я пожала плечами, тут и без слов все было ясно, – В общем, понимаю, это моя вина, но нам нужно придумать веский предлог, чтобы отправить Жана обратно, вниз – и вообще домой. Такой предлог, чтобы он сразу согласился, а желательно – чтобы и думать забыл про нас. Времени на мозговой штурм нет, идем дальше. Если что, дашь знать.

Мы вернулись к Жану, тот окинул нас еще более недоуменным взглядом, в котором чувствовались подозрения неизвестно в чем. Что он мог про нас подумать? Что мы пытаемся пронести контрабанду через Альпы, что договорились о встрече здесь с какими-нибудь террористами или сектантами? В любом случае, вряд ли он мог верно предположить, зачем мы здесь.

Никогда не перестану жалеть, что не могу рассказать о себе своим друзьям.

Остановка была краткой, и через несколько минут мы снова пробирались по камням, постепенно оставляя ровную землю все дальше и дальше внизу. Мы старались не слишком торопиться – не в наших интересах было растратить все силы на дорогу, когда главная задача ожидала нас впереди – но и задерживаться тоже времени не было.

Шаг за шагом мы приближались к той площадке, за которую Жан уже не должен был зайти в этом путешествии, своего рода точку невозврата – а у меня так и не появилось идей, как нам остаться здесь вдвоем. Мы несколько раз переглядывались с Этьеном, и я поняла, что у него тоже нет мыслей на этот счет. Становилось все тревожней. Лишний человек здесь – лучший подарок агентам темной энергии, слабое звено в нашей цепи, по которому и станут бить. Определенно, Жан должен уйти. В какой-то момент я даже пожалела, что не могла просто внушить ему эту мысль – но это умение как раз было скорее по части темных.

Площадка уже виднелась прямо перед нами, и я запаниковала. Остановившись словно бы перевести дух, я огляделась в поисках хоть какой-нибудь зацепки для бесцельно бродившей мысли. Я даже вздрогнула, когда нашла то, что искала, и от резкого движения мелкие камешки посыпались у меня из-под ног – Жан и Этьен одновременно атаковали меня укоризненными взглядами.

Намного ниже того места, где стояли мы, у самого подножия горы, виднелись две человеческие фигурки. И ведь я читала, что здесь нечасто бывают альпинисты – но надо же, кому-то еще пришла в голову мысль совершить подъем именно сегодня. Не знаю уж, сами они приняли это решение, или кто-то их подтолкнул (с такого расстояния мне было не присмотреться, не витают ли вокруг них отвратительные серые следы), но ясно было одно – нечего им болтаться здесь сегодня, и история несчастного сына кассирши, как мне казалось, была тому нечаянным подтверждением. Пусть приходят завтра – если завтра действительно будет, такое, каким мы привыкли его ждать. В конце концов, есть нечто незыблемое, чего не предположишь, даже когда ждешь неожиданностей – как, например, эти горы. Так вот, если завтра наступит, прогулки здесь станут куда безопаснее.

Мысль побежала быстрее, наращивая темп с каждым кругом. Две задачи слились в одну – что нужно сделать, чтобы вниз спустились и Жан, и те двое? Выходит, мне нужно как-то отвлечь Жана и – да, может быть, попробовать метнуть сгусток пламени в чахлую траву у подножия, где сейчас как раз стояли наши незадачливые последователи. Я очень надеялась, что Жан не станет просто стоять и смотреть, как они борются с огнем, ведь он не знал, что в моих силах его и зажечь, и потушить, и отправится им на помощь. А мы бы остались здесь, ведь спуститься так быстро, как нужно, все равно бы не смогли.

Я посмотрела на Этьена и выразительно подняла брови. Уж не знаю, как он меня понял, той телепатической связи между нами я сейчас не чувствовала, но он тут же сделал какое-то резкое движение и скрючился, словно от боли. Я изобразила на лице испуг, Жан шарахнулся на помощь – все так, как надо. Развернувшись вполоборота, я, пока Жан был занят Этьеном, нацелилась на сухой кустарник в самом низу. Дальше все происходило быстро, так, что я едва могла понять, что к чему – куда уж там до ответных действий. Хорошо, хоть огонь еще не метнула.

Видимо, всему виной было резкое движение, которое сделал Жан, рванувшись к Этьену. Он чувствовал ответственность за нас – но именно это его и подвело. Большой камень вывернулся из-под его ноги, и он стремительно поехал вниз, не успев воспользоваться «кошкой». Крючья здесь втыкать не получалось – от попытки вбить их порода тут же растрескивалась, рассыпалась на части. В облаке песка, пыли и мелких камешков Жан кубарем катился вниз.