Текст книги "Город убийц (СИ)"

Автор книги: Наталья Точильникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Биопрограммеры у всех есть?

– Да.

– Радиус действия?

– У меня пятьдесят, у остальных – сто метров, – доложил Эйлиас.

Я понял, что командование как-то незаметно перетекло ко мне.

– Мы накроем друга друга, если активизируем их одновременно?

– Нет, если они будут синхронизированы. Я сейчас сделаю. Это дистанционный обмен паролями.

– Ты как-то можешь оперативно связаться с вашим президентом?

– Что надо передать?

– Путь скажет, что, если они не снимут осаду, ваши корабли дадут прицельный залп по вилле прямо с орбиты из иглы Тракля. С координатами. У вас же есть координаты?

– Есть. Я понял, Анри. Сейчас передам.

– И еще мне нужна связь с Ги.

– Анри, они начали стрелять.

Я и сам уже видел это в новостях. Мои идиоты начали обстрел миссии. Правда, пока вполне бесполезный. Силовое поле держало.

Эйлиас был бледен, как полотно.

– Будет связь, – тихо сказал он.

– Сколько здесь лета?

– Час. Минимум сорок пять минут.

– Передай мне управление гравипланом.

– Хорошо.

– Я могу увидеть какую-то более широкую панораму того, что там происходит?

– С нашего спутника.

Широкая панорама говорила о том, что за тем самым барханом пусто. Что я собственно и хотел увидеть. На их месте я бы сделал там засаду. Шалопаи!

Они начали шквальный огонь. Перед миссией встала огненная стена, словно в воздухе вспыхнул метан. Лучи лазеров видимого диапазона отклонялись назад и вверх, плавя пески бархана над головами атакующих.

Но у них были и разеры, и гамма-лазеры, и импульсники.

Поле держалось еще минут десять. Потом полетели камни от одной колонны, потом от другой. Наконец, лазером срезало конек крыши и оплавило самую верхнюю часть солнечной батареи.

– Эйлиас, она будет работать без верхнего куска?

– Хуже.

Да, поле уже почти не отражало выстрелы, и они один за другим попадали в цель.

И тогда я заложил крутой вираж, обходя Оазисы с востока.

– Зачем? – спросил Кэри.

– Чтобы зайти к ним с тыла, – терпеливо объяснил я.

– Мы так будем дольше лететь.

– Зато мы долетим.

– Есть контакт Ги, – сказал Эйлиас. – Лови!

Я тут же попытался с ним связаться.

– Ги, это Анри, ответь мне!

– О, нашелся! Как тебе жаркие объятия представителя высшей расы?

– Супер! Не завидуй!

– А наш фейерверк?

– Вид со спутника РЦС великолепен!

Он на пару секунд замолчал. Видимо, насчет спутника для него новость.

– Ги, я ведь по делу. Ты пробирки искал?

– Они у тебя?

– Не совсем. Одна у меня, одна в миссии, которую вы сейчас так удачно обстреливаете.

– Врешь!

– Хочешь проверить?

Он не успел ответить, потому что началось новое обращение президента РЦС. Он все сказал: и про иглу Тракля, и про выстрел по вилле, и про координаты.

– Анри! Они прекратили огонь! – воскликнул Эйлиас.

– Конечно, – сказал я. – Они же не хотят, чтобы весь город взлетел на воздух с ними заодно. Интересно, одной пробирки хватит на город?

– Значит, взрывчатку можно активировать выстрелом? Как ты догадался?

– Ги не стрелял в меня в лаборатории. Видимо, боялся, что я уже открыл сейф и пробирки у меня.

Мы уже были у них в тылу. Я вынырнул из-за бархана и бросил гравиплан вниз, активизируя биопрограммер.

Глава 21

Они не успели сделать ни одного выстрела.

Мы отстояли миссию.

Жена Эйлиаса Лиз оказалась золотоволосой нимфой с белой кожей и огромными серыми глазами. Волосы ее были у висков заплетены в косы толщиной в пару пальцев, которые на спине смыкались под сияющей некими камушками заколкой. И туда же были убраны остальные волосы, оставшиеся между косами, которых хватало на пышнейший хвост.

Нимфа повисла на своем Эйлиасе, и они начали самозабвенно целоваться.

Я почувствовал себя лишним и отошел к балюстраде.

Через сад со связанными руками вели моих бывших повстанцев. Я полагал, что был прав, поступив так, а не иначе, но смотреть было неприятно. Интересно, что союзовцы собираются делать с такой оравой.

Эйлиас, наконец, оторвался от жены и соизволил вспомнить обо мне.

– Это Анри Вальдо, я тебе рассказывал.

И аристократическим жестом небрежно протянул руку в мою сторону.

Я подошел.

– Спасибо вам! – сказала нимфа. – Вы нас всех спасли.

Цветом глаз и фигурой она напомнила мне Джульетту, но была гораздо мягче и нежнее.

Я посмотрел на еще дымящиеся на крыше остатки солнечных батарей.

– Это ерунда, – сказал Эйлиас. – Восстановим. Главное, что все живы.

И я совершенно четко понял, что «все» относилось и к солдатам РАТ тоже.

– Что вы собираетесь с ними делать?

– Коррекция. Потом отпустим на все четыре стороны. Недобровольная коррекция – это, конечно, не очень хорошо, но не можем же мы им позволить повторить все снова!

– Им понадобится психолог, – сказала Лиз.

– Нет, Лиз, нам нельзя здесь оставаться. И Анри, и мне, и тебе. Тебя могут захватить в заложники. Из Баобата пришлют другого психолога.

– Ладно, – кивнула она, но явно осталась недовольна.

– Мы летим прямо сейчас.

Надо отдать должное супругам Кэри, они собрались минут за пятнадцать.

– А, где на самом деле пробирки? – спросил я Эйлиаса, когда мы погрузились в гравиплан.

– В пути на РЦС. Я их передал на корабль еще сегодня утром.

– И как там с радиацией и прочей хренью?

– Пока нашли только альфа и бэта, так что жить будешь.

– Они безвредные?

– Просто альфа через стекло не проходит, а бэта слабо проходит. Еле детектировали. Но мы пока не решились их вскрывать. Подождем до Остиума. Там есть оборудование и нормальные специалисты. У тебя остались вещи в миссии Баобата?

– Нет. За отсутствием таковых. Кстати, у меня вроде были два ствола. Вы их, куда дели?

– У станции оставили. Зачем они нам нужны?

– А! Ну, всякое бывает.

– Обошлись же без летального оружия. У тебя совсем ничего нет?

– Все, что на мне, и кольцо.

– Анри надо одеть, – сказала Лиз.

Мы летели напрямую на космодром, и всю дорогу нимфа увлеченно собирала для меня гардероб. Скидывала мне очередное понравившееся изображение на кольцо вместе с голографической анимацией меня в приглянувшихся шмотках. Среди последних оказались две РЦСовские распашонки в древнекитайском стиле: одна ментоловая с золотым шитьем и синяя с серебряным. Ели бы я был менее сонным, я бы, наверное, возражал более решительно, но Лиз заявила, что, если я буду в этом все республиканские девушки тут же будут мои. И я сдался.

Я чуть не заикнулся о том, будет ли моей данная конкретная золотоволосая нимфа, но прикусил язык. После того, как Эйлиас вытащил меня из РАТ, как раз, когда меня решили сделать марионеткой или убить, подобные мысли казались чересчур не католическими.

Я ждал, когда же, наконец, Эйлиас начнет ревновать, но он так и не начал, только периодически встревал с советами на тему, что еще нужно мужику, кроме красивых шмоток.

Когда процесс обеспечения меня всем необходимым и еще сверх того был завершен, взглянув на итоговую сумму, я обалдел и вспомнил, что у меня не только нет доступа к моим счетам, но я не вполне уверен, что они не заблокированы. Вроде не должны. Хазаровский написал, что они знают, что я пленник, а не беглец, но я ведь не спешил возвращаться на «Кратос».

– Анри! Какие могут быть деньги! – возмутился Эйлиас. – Ты спас нашу миссию.

Когда мы подлетали к космодрому, мне пришло сообщение, что мои покупки уже ждут меня в челноке, который должен поднять нас на орбиту. Пассажирский лайнер «Дервиш-Остиум» ждал нас наверху.

Он был не очень велик: пятьдесят пассажирских кают. Трафик маленький: кому он нужен, этот Дервиш! Не то, что те громады на сотни человек, что ходят курсом «Кратос-Тесса». И чего я вспомнил об этом! Мне стало не по себе. Когда я последний раз летал пассажирским лайнером? До ареста. Точнее задолго до ареста. Лет пятнадцать назад!

Каюта была маленькой, но довольно удобной: неширокая кровать, шкаф, столик у стены, душевая комната с раковиной и туалетом, холодильник в половину моего роста. Стены приятного песочного света, два бра: над кроватью и над столом. А за круглым иллюминатором падает за горизонт багровое солнце, освещая длинные перья облаков где-то далеко внизу.

Каюту справа заняла чета Кэри, а слева – Вацлав, который тоже летел с нами.

Я, было, подумал, а не постучаться ли в «Объединенный банк Кратоса» на предмет восстановления доступа к моему счету, пока есть дальняя связь, но плюнул, снял кольцо, чтобы меня никто ни разбудил, и завалился спать.

Я проспал часов десять. Кольцо лежало там же, на столике. О, Господи! Наконец-то я мог вот так бросить кольцо, не боясь, что его найдут и отберут. Наконец-то, мне не надо вставать и бежать куда-то ко времени и не надо беспокоиться о том, что найдут у меня в голове Ройтман или Кастальский. Здесь, в замкнутом пространстве космического лайнера, летящего на неведомый мне РЦС я, наконец, был свободен.

Я встал, подошел к иллюминатору. Вдали проплывал местный бледно-голубой газовый гигант по прозванию «Халиф» и казался не больше Луны. Угловой размер где-то полградуса, машинально отметил я. Так близко подошли, очевидно, для того, чтобы от него разогнаться. Это самый большой гигант системы Дервиша. Еще два поменьше маячили вдали яркими звездочками. Также близко, очевидно, не подойдем.

Я подавил желание надеть кольцо и залезть в новости. Все по порядку: сначала душ, потом завтрак.

Когда я выходил из душа, камушек на кольце призывно сиял. Я смирился и надел устройство связи. По мою душу был Эйлиас.

– Анри, здесь есть кафе. Пойдешь с нами завтракать?

– Минут через сорок.

– Хорошо, ждем.

Мои волосы отросли за время плена, и сорок минут казались мне разумным сроком для достижения ими сухого состояния.

Временной лаг я потратил на банк Кратоса. Но смог только отправить запрос с генетическим кодом, чтобы уговорить программу дать мне доступ к счетам. Запаздывание уже несколько часов: между Кратосом и Дервишем налажена дальняя связь, а вот с Дервиша до корабля информация тащится со скоростью света. Дальней связи на небольшом пассажирском лайнере не предусмотрено.

Дожидаться ответа бессмысленно, он придет где-то к обеду. Надо бы открыть счет в каком-нибудь банке РЦС.

Я надел новенькие шмотки: узкие синие брюки и белую тунику. Китайскую распашонку надевать не стал, ибо не понимал, насколько она уместна за завтраком.

Найти кафе трудности не составляло. Планировка корабля была предельно простой: в хвосте, перед двигателями, багажное отделение, потом коридор с каютами, и вот кафе. Впереди только рубка пилотов.

Кафе порадовало меня широкими иллюминаторами с видом на Халифа и далекие звезды. Вся республиканская компания – Вацлав, Эйлиас и Лиз – уже сидела за столиком и ждала только меня.

Лиз водрузила мне на тарелку здоровый кусок пирога, царившего в центре столика, и указала глазами на кофемашину.

– Кофе там.

Я налил двойную порцию и отметил, что союзовцы, кажется, не меньшие любители кофе, чем тессианцы.

Наверное, пассажиры «Анастасии», на которую я когда-то приказал заложить взрывчатку, также сидели в кафе за столиками и пили кофе с пирогом перед тем, как мы их захватили.

– Анри, что с тобой? – просил Эйлиас. – Тебе плохо?

– Все нормально. Почему ты так решил?

– Ты побледнел. Анри, ты смотрел сегодня новости?

Лиз укоризненно взглянула на мужа.

– Ну, дал бы человеку поесть!

И я понял, что новости таковы, что, если я их посмотрю, мне будет не до завтрака.

– Нет пока. А что там?

– Анри, поешь, – сказала Лиз. – Можно на «ты», да?

– Конечно.

– Мы кинем ссылку.

– Мой сын жив?

– Да, конечно. На Кратосе все в порядке. Новости с Дервиша.

– Выкладывайте! – вздохнул я.

Завтрак все равно пропал.

– Ги Дюваль расстрелял всех, кто позволил тебе проникнуть в лабораторию, – сказал Эйлиас.

Сердце упало. Я закусил губу. Почему так больно? Они мне никто! Собутыльники. В преф три раза сыграли. Да раздолбаи они!

– Ну, давайте! Я хочу посмотреть.

И от Эйлиаса пришла ссылка.

Их ставили на колени прямо в той же комнате, где мы расписывали пулю. Ланс, Тьери, Блез… Одного за другим.

– За разгильдяйство и предательство, – цедил сквозь зубы Ги, не выпуская сигарету изо рта, приставлял лазарник к затылку каждого из них и спускал курок.

Где-то на заднем плане маячили Адам с Эженом и Симоном, уж не знаю, насколько одобряли.

– Анри, это не ты, – сказал Эйлиас.

– Это я, – вздохнул я.

– Ты бы их тоже расстрелял на месте Ги?

– Я бы выгнал их взашей.

– Значит не ты! – вмешалась Лиз.

– Анри, сколько можно брать на себя чужие выстрелы с чужих линкоров? – спросил Эйлиас.

– Взрывчатка была моя, также, как в этом случае. Я все хочу это изменить, переиграть, исправить. А получается все то же.

– Не то же! – сказала Лиз. – Теперь я практически уверена, что пробирки те самые.

– Да, пожалуй, – кивнул я. – Он ведь у вас на физфаке учился, на РЦС?

– На физфаке, – подтвердил Эйлиас. – И ты украл его изобретение.

– И его надо было украсть, – вмешался Вацлав. – Это надо было сделать, во что б это ни стало. Как тебе возможность взрывать планеты в руках такого человека?

– Он это специально для тебя отснял, – сказала Лиз. – Чтобы ты винил себя. Это он так мстит.

– Тебе хочется взять на себя смерти этих троих? – спросил Эйлиас. – Бери! Но подумай о том, что, возможно, ты спас миллионы, если не миллиарды.

– У него еще целый сейф таких пробирок, – возразил я.

– Скоро мы будем знать, что это и как работает, – сказал Эйлиас. – Это много.

– Эйлиас, а что в РЦС делают с убийцами? – спросил я.

– Лиз, когда у нас было последнее убийство? – поинтересовался Эйлиас у жены.

– Умышленное? Двадцать пять лет назад, на Ирэн.

Я вспомнил, что Ирэн – это небольшая красная планета справа от арки на РЦСовском гербе.

– В среде сектантов? – спросил Вацлав.

– Да, конечно. Среди тех, кто предпочитает естественные рождения и отказывается проходить через сад.

– Вы это не запрещаете? – спросил я.

– Это противоречит принципу свободы, – сказал Эйлиас. – Да, иногда приводит к трагедиям, но от несвободы все равно больше вреда.

– А что значит «проходить через сад»?

– Такой же сад, как под аркой, – объяснила Лиз. – Есть в каждом городе. Чтобы получить права гражданства, надо через него пройти трижды: в двенадцать, в пятнадцать и в восемнадцать лет.

– Что дают права гражданства?

– Базовый доход, право голоса на Народном Форуме и защиту в любой точке известной обитаемой Вселенной, – пояснил Эйлиас. – Но не сразу, конечно. Например, базовый доход в двенадцать, право совещательного голоса – в пятнадцать, а право решающего – в восемнадцать.

– Ну, и бесплатные образование и медицину, – добавила Лиз.

– Точнее за счет общественных фондов, – уточнил Эйлиас.

– Сад что-то отнимает? – спросил я.

– Да, – кивнул Вацлав. – Способность к естественному размножению, минуя институт генетики, и желание делать гадости.

– О втором бы я не пожалел, а вот первое слишком радикально, – хмыкнул я.

– Это обратимо, – заметил Эйлиас. – Если ты захочешь навсегда покинуть РЦС и попросишь вернуть тебе эту способность, тебе ее вернут.

– А я бы не хотела передать моему ребенку дурные гены, если они у меня есть, – сказала Лиз.

– Так что с ним сделали? С тем человеком, который кого-то убил на Ирэн? – напомнил я.

– Провели через Сад, взяли кровь и изгнали из РЦС, – ответила Лиз.

– Навечно?

– Пока родственники жертвы не простят. Теоретически этого можно добиться. Случаи такие были. Но не этот.

– А зачем кровь?

– Надо проанализировать генетический код, чтобы понять, что привело к убийству, что не так в днк, – пояснил Эйлиас. – И потом, у нас должна остаться возможность использовать участки данной днк, если в ней есть что-то ценное.

– А функцию размножения ему вернули, когда изгоняли?

– Нет, – сказала Лиз. – К убийцам это не относится. Это было бы слишком безответственно по отношению к населению других планет, на которых будет жить этот человек.

Я вздохнул.

– Похоже Кратос был еще со мной ласков.

– По-моему, эта история давно не про тебя, – заметила Лиз.

– Угу! Случись это в РЦС, меня бы просто не пустили обратно.

– Это не могло случиться в РЦС, – сказал Эйлиас. – То, что произошло с тобой – это ярчайшая иллюстрация того, к чему приводит несвобода. У нас любая планета может выйти из союза по решению планетарного форума. В любой момент.

– И сколько было случаев?

– Ни одного. Но это не потому, что мы кого-то держим, а потому что вместе быть выгоднее.

– Между прочим, ставят периодически вопросы на форумах то одной планеты, то другой, – сказал Вацлав. – На Ирэн уже, кстати, пару раз ставили. Но ни разу, нигде это предложение не получило большинства.

– Не граждане не голосуют, – заметил я.

– Не граждане не голосуют, – повторил Эйлиас. – Это верно. Но они и живут в своих резервациях, и никто их не трогает. Я бы, конечно, не обрадовался такому соседству, но лучше их терпеть, чем с ними воевать.

– Они обычно внутри сект друг с другом и разбираются, – сказала Лиз. – Мы не вмешиваемся, хотя, конечно, людей жалко. Но тот случай был другой: девушка сбежала оттуда и успела пройти через Сад. А парень пришел за ней и убил. Так что не гражданин убил гражданку. Пришлось вмешаться.

– Но у нас на Мистрали такого нет, – заметил Эйлиас. – Мы каждого ставим перед выбором: либо он проходит через Сад до восемнадцати лет, либо покидает планету. Но случаев таких мало.

Я вспомнил, что Мистраль – это крупный зеленый шарик почти над самой аркой, справа от нее, в гербе РЦС.

– На Ирэн они, обычно, все и оседают, – заметил Вацлав.

– То есть это такое внутреннее изгнание, – сказал я.

– Ну, да. Внутри РЦС, – кивнул Эйлиас.

Я встал и подошел к иллюминатору. Мы далеко улетели за время нашего разговора: Халиф успел превратиться в сияющий шарик размером в восьмую часть градуса, зато два других гиганта стали значительно ярче. Корабль разгонялся.

– Далеко еще до границы системы Дервиша? – спросил я.

– Пару часов лета, – отозвался Вацлав. – До начала границы.

Эйлиас подошел и встал рядом со мной.

– Анри, тебе надо пройти под аркой. Большая часть проблем будет снята.

– Я получу права гражданства?

– Разумеется. И после всего, что ты сделал, тебе будут очень рады.

– Знаешь, я ждал этого разговора. Мне кажется мой мозг уже похож на палимпсест, этакий древний пергамент, на котором каждый следующий автор пишет свое по своему вкусу. Сколько же можно?

Эйлиас повернулся к Лиз.

– Вот у нас есть специалист по такого рода палимпсестам.

Она встала и подошла к нам.

– Сад восстановит все записи, даже стертые, и они все будут видны, – сказала нимфа. – Но они не будут мешать друг другу.

– Я не хотел бы снова сесть на кокаин, – сказал я.

– Нет, конечно. Но и той выжженной земли, которую оставляют после себя психологи Кратоса там не будет. Просто ты вернешь себе выбор.

– И поверх будет запись от РЦС.

– Будет, – кивнул Эйлиас. – Но в ней же не будет ничего плохого. Поверь мне, ты получишь неизмеримо больше, чем потеряешь.

Я молчал.

– Подумай, – сказал Эйлиас. – Главное не отказывайся сразу. Никто тебя насильно туда не загонит. Но для тебя – это наилучший выход.

– Тебе может стать плохо в Саду, учитывая твою историю, – сказала Лиз. – Но мы с Эйлиасом будем рядом.

– А вообще там замечательно, – улыбнулся Эйлиас. – Ты никогда об этом не пожалеешь.

Пришел ответ из «Банка Кратоса»: доступ к счетам был восстановлен и там даже скопилась вполне приличная сумма.

– Я восстановил доступ к счетам, – отчитался я.

Эйлиас закатил глаза.

– Уймись, а!

Похоже завтрак грозил без перерыва перетечь в обед. Я вспомнил, с чего началось сегодняшнее утро: расстрел Ланса, Тьери и Блеза. Мне снова стало больно, и я глубоко вздохнул. Но изменить что-либо был бессилен. Треп моих республиканских друзей смог меня немного успокоить.

Я уж было оторвался от иллюминатора и собрался вернуться к столу, когда пространство за стеклом прорезала прямая неразветвленная молния. До нее было довольно далеко. Пожалуй, несколько километров.

– Что это? – взволнованно спросил Эйлиас.

– Думаю, что лазарник, – сказал я. – Хорошо, что не игла Тракля. Нас преследуют. Мне можно пройти в рубку пилотов?

– Я договорюсь.

Публика в кафе тоже повскакивала с мест, и взволнованно уставилась в иллюминатор.

– Все в порядке, – громко сказал я. – Это далеко.

Глава 22

Пока мы шли к рубке, еще один луч прорезал тьму с другого борта.

– Нас пустят, – тихо сказал Эйлиас уже под дверью.

Через минуту я уже наскоро пожимал руки капитану корабля и двум его помощникам. Капитана звали Рон, помощников: Стивен и Ирма. Последняя была, очевидно очередной РЦСовской нимфой. Или я попривык, или мне было совсем не до того, но я заметил только, что брюнетка.

Перед нами было три больших иллюминатора, а за ними ничего, кроме тьмы и далеких звезд.

– Здесь есть защитное поле? – спросил я.

– Да, конечно, – кивнул Рон. – Уже включили.

– Надолго хватит?

– На таком расстоянии да.

– А с какого расстояния стреляют?

– Семьсот пятьдесят километров.

– И не жалко им энергии! – хмыкнул я.

– Они быстро приближаются, – сказал Стив.

Да, уже километрах на трехстах будет совсем не до шуток.

– Какую максимальную скорость может выжать ваш быстроходный лайнер, не развалившись?

– Ноль шесть, – сказал Стивен. – Но лучше не выжимать больше ноль пятидесяти пяти.

Мои легкие катера и ноль семь от скорости света могли выжать. Мне стало очень не по себе.

– Сейчас сколько идем?

– Ноль четыре.

– Постарайтесь выжать максимум.

– До пояса аль-Суфи осталось полтора часа, – сказала нимфра Ирма. – Там все равно придется сбросить. Много мелких объектов.

– Там и сбросите. У него ведь плотность меньше выше плоскости эклиптики?

– Конечно.

– Вот и возьмите выше. Выдержите такой маневр?

– Если не очень резко, – сказал Стивен.

Тем временем за иллюминатором слева, тьму прочертил еще один луч, оставляя за собой ореол ослепительных искр: значит, задели поле.

– Сколько до них?

– Пятьсот.

– Гм… Сколько они идут?

– Как мы, – сказал Рон. – Совсем чуть-чуть быстрее, на триста метров в секунду.

Если бы мои бывшие друзья выжимали максимум, они бы успели нас десять раз догнать и перегнать, пока мы трепались. Но почему-то они этого не делали.

– Сколько мы сейчас идем?

– Ноль сорок пять, – сказала Ирма.

– А они?

– Ноль сорок пять и единичка в шестом знаке после запятой.

– Они почему-то бояться приближаться. Мажут, но боятся. Повисли на хвост на полутысяче километров и пристреливаются.

Следующий луч прошел под нами. Это значит, что меня послушались, и взяли вверх.

«Они считают, что пробирки еще у тебя, и боятся, что их накроет, – написал мне Эйлиас на кольцо. – Значит, пятьсот километров безопасное расстояние».

«Очевидно, – ответил я. – А их цель нас взорвать вместе с пробирками».

– Сколько сейчас идем? – спросил я Рона.

– Ноль пять, – ответила Ирма.

– А у них?

– Ноль пять. Даже без единички.

А потом я увидел воронку Тракля. Слава Богу, ниже нас. Даже не задели поле.

– Защитное поле работает против воронок Тракля? – спросил я.

– Если не очень близко, – сказала темноволосая нимфа.

– Меняйте курс, – сказал я. – Резко вверх и вправо, потом вверх и влево. Маневрируйте. Сколько сможете.

– Слишком резко нельзя, – сказал Стивен.

– По максимуму, чтобы только обшивка выдержала перегрузки!

Я чувствовал себя почти бесполезным. Три гражданских пилота очевидно прекрасно знали свой большой и неповоротливый корабль, но ничего не понимали в военных действиях, а я, зато ничего не понимал в их корабле.

Очередная воронка засияла под нами в россыпях искр силового поля, и нас резко отбросило вверх.

– На корабле есть какое-то оружие? – спросил я.

– Это пассажирский корабль, господин Вальдо, – сказал Рон.

– Мы входим в пояс аль-Суфи, – доложила Ирма. – Надо сбрасывать скорость.

– Давайте! – сказал я. – Только еще резко вверх.

Впереди уже сияли тысячи мелких звездочек метеоритов и светилась космическая пыль и межзвездный газ.

Ладно, я уже понял, что разгонятся бесполезно. Они быстрее, зато железно держат дистанцию.

– Расстояние увеличивается! – доложила Ирма. – Они отстают.

И еще они перестали стрелять.

Почему?

«Что ты об этом думаешь? – кинул я Эйлиасу. – Почему они не стреляют?»

«Как-то связано с особенностями твоих пробирок. Точно не знаю».

«А где сейчас пробирки на самом деле?»

«На нашем скоростном катере. Уже у входа в гипер».

Понятно. То есть за поясом аль-Суфи.

– Какова с этой стороны толщина пояса? – спросил я.

– На ноль четырех пройдем часов за десять, – сказал Стивен.

Пройдем! А что потом?

– Эйлиас, что слышно о кораблях РЦС, которые послали на защиту миссии?

– В пути. Я им послал сигнал бедствия, как только нас начали обстреливать. Но это же через Дервиш, точнее через наш спутник на орбите. Запаздывание часов десять. А может и больше, зависит от того, насколько они далеко от Остиума.

Пояс пройдем раньше, чем до них дойдет наш «sos».

Да, конечно. Радиосигнал сначала дойдет от нас до Дервиша. Потом по дальней связи его отправят на РЦС. Потом с РЦС его отправят на линкоры. Ответить и обнадежить они не успеют точно.

Мои друзья отстали до семисот километров, но продолжали висеть на хвосте. Похоже, нас ждала еще одна бессонная ночь.

– Нам нельзя покидать пояс, – сказал я.

– Похоже на то, – кивнул Эйлиас.

– Если радикально сбросить скорость, потом трудно будет набрать, – заметил Рон.

– А если забрать еще вверх, насколько мы отклонимся от курса? Где здесь вход в гипер?

Я бывал в системе Дервиша, и все прекрасно вспомнил, мне не надо было объяснять, что такое «Пояс аль-Суфи», поскольку он окружал планетарную систему со всех сторон, но мы всегда подлетали со стороны Махди, через гипер на Остиум я не летал и смутно представлял себе, где он находится.

– Вход в гипер выше эклиптики, – сказал Стивен. – Но все равно отклонимся, если заберем слишком высоко.

– Вы лучше знаете и свой корабль, и эту часть галактики, – сдался я. – Наша задача держаться внутри пояса, пока не придут линкоры РЦС.

– Постараемся, – кивнул Рон.

– Господа! – объявил он по внутренней связи лайнера. – На преследовал катер РАТ. Сейчас он отстал, и опасности пока нет. Мы ждем защиты с Остиума.

Прошло восемь часов, и мы едва доползли до середины пояса. Пилоты сделали и то, и другое: и сбросили скорость, и забрали вверх. Мы шли примерно на ноль двадцати пяти. Но все равно много!

– Эйлиас, Когда будут ваши корабли? – вздохнул я. – Ты, вроде, говорил про неделю.

– Очень надеюсь, что быстрее. Поднажмут.

– Сколько они могут развить?

– Анри, когда ты станешь гражданином РЦС, я тебе все расскажу.

– «Когда»! – хмыкнул я.

– Анри, сходи поешь, – сказал Эйлиас. – Заодно Лиз с Вацлавом успокоишь. Я тебя позову, если что-нибудь случиться.

Я сдался и пошел обедоужинать. Вацлава с Лиз успокаивать особенно не пришлось, поскольку Эйлиас, оказывается делал это по кольцу в реальном времени, практически без перерыва.

Я вернулся в рубку через полчаса.

– Эйлиас, пойди поспи, – сказал я. – В ближайшие несколько часов вряд ли что-то случится.

– А ты?

– Я все равно не засну, – сказал я. – Я потом тебе объясню, на Остиуме.

Эйлиас быстро дал себя уговорить, и мы остались в рубке вчетвером.

– А вы что, железные? – спросил я пилотов.

– Стивен, иди отдыхай, – сказал Рон. – У тебя шесть часов.

И я радостно занял место Стива. Десять часов на ногах!

Все-таки страсть к тому, что сделать все красиво на РЦС не меньше, чем на Тессе. Положительно близкий нам народ. Я опустился в кресло, обитое светлой искусственной кожей. С высокой мягкой спинкой и подлокотниками. Перед огромными иллюминаторами с видом на сияющий пояс аль-Суфи. Межзвездный газ, космическая пыль, оскольки азотного и водяного льда, мелкие камушки и прочий космический мусор, а горит, как тысячи солнц.

Так бы и любовался, если бы забыл о том, что нас преследуют.

Защитное поле периодически искрит, отклоняя и сжигая всю эту хрень. Понятно, зачем пассажирскому кораблю защитное поле. А как ты через пояс аль-Суфи пойдешь на такой скорости?

Через шесть часов мы едва успели миновать середину пояса. Стивен вернулся, и капитал отпустил Ирму.

– Почему начали не с девушки? – спросил я.

– Обидится, – объяснил Рон.

Мы тащились уже на ноль пятнадцати.

Спустя час я получил сообщение от Эйлиаса.

«Наши вышли из гипера. Идут к нам. Разгоняйтесь».

Я передал Рону. Он кивнул.

– Уважаемые господа, мы сейчас резко ускоримся, – объявил он. – Пока лучше оставаться в своих каютах.

Я уже сидел в кресле, так что менять дислокацию не пришлось.

Однако разгонялись довольно плавно, антигравитация справлялась.

Мои бывшие друзья не сразу поняли, что случилось, и отстали на несколько тысяч километров. Только полчаса спустя снова начали нагонять.

Вернулся Эйлиас. Потом Ирма. Мы шли уже ноль сорок пять, и почти не разгонялись. А потом на мониторах появились две светящиеся точки, и начали постепенно увеличиваться в размерах. Зато свечение пояса аль-Суфи неуклонно гасло, мы выходили в межзвездное пространство.

Точки выросли и превратились в два сияющих металлических кита.

Они плыли к нам, точнее к нашим преследователям.

Катер РАТ еще успел дать по нам залп, кода мы вышли из пояса, но сработало защитное поле, и нам не причинили вреда.

И тогда с двух кораблей РЦС вырвались две молнии и скрестились на катере РАТ.

– Лазарники? – спросил я Эйлиса.

– Не совсем, – улыбнулся он.

Катер был цел, его не сожгли, он был виден на мониторе.

– И что это? – спросил я.

– Когда ты станешь гражданином РЦС, я тебя все объясню, – сказал Эйлиас. – Наши передают, что опасности больше нет.

Рон передал управление Ирме и, наконец, тоже отправился спать. Спустя еще три часа под командованием темноволосой нимфы мы вошли в гипер.

От выхода до Остиума было еще пятнадцать часов пути, так что теперь, наконец, спать завалился я.

Столица колонии на Остиуме называется «Рэнд» в честь какой-то древней писательницы. Меня тут же просветили, что Рэнд именно женского пола, хотя это заметно только в тессианском. В языке РЦС неодушевленные предметы не имеют рода, так что мою досадную ошибку заметил только эрудированный Эйлиас, остальные республиканские друзья пользовались автопереводчиком с кольца связи, и проблем не возникало, ибо он сразу переводил, как надо.

В космопорте Эйлиаса и Лиз встречала жена Эйлиаса Марго, что оказалось еще большим испытанием для моего вынужденного целибата, чем общение с рыжеволосой богиней и встреча Эйлиаса с Лиз в Оазисах.

Собственно, происходило это так. В толпе встречающих одна из имевшихся там нимф помахала нам рукой. Лицо Лиз озарилось полным восторгом, и она бросилась к ожидающей нимфе, повисла на ней, и они начали увлеченно целоваться. Эйлиас заулыбался, степенно подошел к Марго следом за Лиз и подождал, когда они доцелуются, чтобы присоединиться.

Марго была темноволоса, с пышными волнистыми волосами до плеч, и слегка напоминала пилота Ирму, но была изящнее и миниатюрнее. А так нимфа, как нимфа: белоснежная кожа, легкий румянец, тонкие черты лица, глаза карие.