Текст книги "Белый крест"

Автор книги: Наталья Иртенина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Мурманцев ощутил, как внутри поднялась волна. Всколыхнулась память. Перед глазами поплыло. Он закрыл лицо руками, поставив локти на стол. Это было. Это уже было. Дежа вю. Полгода назад. Сон после видения огненного шара. Мистическому ужасу, что объял его тогда, Мурманцев нашел имя – страх Божий. Во сне он был тем летчиком, везущим в брюхе самолета атомную бомбу. Его остановила какаято властная сила. Что он почувствовал тогда, в кабине бомбардировщика, не передать никакими словами. Через такое приходят либо в психушку, либо в монастырь. Его звали Джейсон Коулмен. Коулмен. Неисповедимы пути земные.

Мурманцев усилием подавил волнение. Поднял взгляд на Сандерса и сказал:

– Колокольный звон не несет никакой опасности. Но он выпрямляет пути. Я хочу помочь тебе.

– Я не выполнил свою миссию, – в десятый или пятнадцатый раз со дня ареста тупо повторил Сандерс.

– Забудь о своей миссии. Очень хорошо, что ты ее не выполнил. Скажи, кто внушил тебе, что ты должен ненавидеть твоих хозяев? Кто эти люди, которые послали тебя сюда?

– Не знаю. Они сказали, моя раса – лучшая. Но Урантия создала нас для рабства. Нужна война, чтобы мы получили свободу и стали первыми на земле.

– А ты хочешь быть первым?

– Они сказали – я лучший, значит, должен хотеть.

– То есть ты не знаешь. Вот видишь – твоя миссия в действительности не является твоей. И твоя ненависть – тоже не твоя. Поэтому тебе лучше забыть и о том, и о другом.

– Почему?

– Потому что эти люди использовали тебя в своих целях, очень грязных целях. Ты выполнял их желания, они сделали тебя своим рабом. Ты просто поменял одних хозяев на других. Хотя они и говорили тебе о свободе. Но это пустые слова.

– А ты раб? У тебя есть хозяева?

– Нет. В Белоземье нет рабов.

– Я не хочу быть рабом. Я останусь в Белой Империи. Меня не отдадут Урантии? – Жалобный взгляд. – Там меня казнят. Мне рассказали. Для людей моей расы есть специальный способ казни. Очень неприятный. Он называется «Пентаграмматон». Это когда заживо гниешь и разлагаешься. Несколько часов. Очень гадко, наверное. Я не хочу.

Мурманцев как наяву увидел кучу гниющей плоти голема на Краю Земли. Вероятно, «Пентаграмматон» – какаято каббалистская магия? – еще более мерзкое зрелище.

– Я тебя понимаю. Но чтобы перестать быть рабом, мало жить в Белой Империи.

– Мало? – огорченно переспросил Сандерс и поник. – Что же нужно?

Мурманцев достал из сумки тонкую книжечку в мягкой обложке и придвинул к арестанту.

– Может быть, найдешь ответ здесь.

– Ганс Христиан Андерсен. Русалочка, – вслух прочитал Сандерс. – Что это?

– Возьми с собой и прочти. После поговорим.

Мурманцев нажал кнопку вызова и велел конвойному увести арестованного в камеру.

Об убийстве двух урантийских послов столица шумела неделю. Когда внимание к этой теме начало ослабевать, в прессу непостижимым образом проникли сплетни об искусственном человеке, совершившем громкое убийство. Утечка информации оказалась настолько явной, что князь Долгоруков, шеф отдела внутренней разведки, вынужден был поставить это на вид своему заместителю Малютину. А тот в сердцах устроил головомойку адъютанту и еще нескольким подчиненным. Виновник так и не был найден. Мурманцев для себя решил, что это продолжение все той же провокационной игры, которую ведет неведомый противник, прячущийся за безликими исполнителями. Задача этого противника – раскачать лодку Империи, чтобы она начала черпать бортом воду. Инфицировать находящихся в ней гребцов вирусом лжи, вызывающим куриную слепоту.

– Знаешь, мне кажется, наступает время очередного медленного отступления, – говорил он жене, сидя вечером с газетой в руках под уютной лампой. – Отступничества, точнее говоря. Вот был у нас император Отступник, а теперь другое. Тогда это было локализованно. Теперь – намного шире, масштабнее, и за счет этого поначалу совсем как будто незаметно. Взять хотя бы этих расплодившихся колдуновэкстрасенсов. Какието странные группы появляются, вроде «Люданов», отдельные уродцы. Помнишь Яковлева с его маниакальным желанием взломать биотрон и выслужиться перед Урантией? Вся эта нечисть… Ты не чувствуешь? В самом воздухе уже начинает витать предощущение катастрофы. Новой великой войны, дыхания бездны…

– Не пугай нас, Савушка, – попросила Стаси и положила руки на свой большой живот. – Он скоро выйдет на свет. Зачем все эти ужасы?

– Прости, ты права. – Мурманцев поцеловал жену и снова развернул «Московские ведомости». – Наш голем наделал большого шуму. Вот послушай. «…Это дитя новой эры, новый, совершенный человек, сверхчеловек, с холодным, трезвым разумом, лишенный гнилой человеческой склонности к вечным рефлексиям, которые делают нас не способными ни на что. Это создание, хирургическим скальпелем вскрывающее добро и зло, извлекающее из того и другого пользу роду человеческому…» Дальше читать?

– Не надо. Откуда они взяли эти бредни? Кто это настрочил?

– Да те же самые «Люданы». И подписаться не побоялись. Хотя они теперь запрещены.

– Они же все до сих пор под следствием, в крепости сидят?

– Значит, не все. Вот еще интересное мнение. «Голем – абсолютно счастливый человек, не отягощенный чувством вины и греха. А значит, абсолютно свободный. Его здоровое эго, не обремененное предрассудками традиций и культурными, религиозными табу…» – Мурманцев отбросил газету в сторону. – Я все больше склоняюсь к мысли, что психоаналитика – это наука о големах. Угадай, кто автор заметки.

– Таракан Клопович Насекомов?

– Не угадала. Филипп Кузьмич Залихватский. Несчастливый человек, отягощавший своим присутствием вдову на Коннозаводской в N.

– Почему это все пропустили в печать? Цензуру у нас что, упразднили?

– «Московские ведомости» устроили обзор общественного мнения. Чтото вроде «Мозаики». Пропустили скопом.

– Совсем забыла тебе сказать. Днем пришло письмо на твое имя. С печатью Общества ревнителей космоса. Вон там, на полке лежит. Может быть, они хотят спросить с тебя за похищенную лунную пыль?

– Ну, я думаю, срок давности по этому преступлению уже истек, – сказал Мурманцев, вскрывая конверт с вензелем Общества и пробегая глазами письмо. – Всего лишь приглашают на очередное заседание. По рекомендации профессора Арзамасцева. Надо же. Старикто, оказывается, ревнитель из ревнителей. Хоть и член Синодального совета Патриархии.

– Одно другому не мешает. Наверное, его гложет тоска по звездам, – посочувствовала профессору Стаси.

– Нас всех гложет тоска по звездам, – ответил Мурманцев. – Только не каждый знает об этом.

Он поднялся на верхний этаж и вышел на широкий полукруглый балкон. Февральская оттепель закончилась, лужи на улицах превращались в хрусткий лед, внезапный мороз цапал за нос. Призрачное сияние лун, растекающееся над землей, делало город похожим на фантасмагорическое чистилище. Мифопоэтическая картина мира, как сказал бы господин Лутовкин, просвещенный помещик земли русской.

Луны одна за другой всплывали к поверхности небесного океана. Зимний Парад лун начинался нестерпимо торжественно. Даже город притих, встречая его, и, казалось, снял шляпу, приветствуя девятерых ночных королевен. Мурманцев вдруг отловил себя на том, что с неприязнью думает об этих расфуфыренных круглобоких куклах, сияющих не своим, а заимствованным светом. И только сейчас догадался, насколько сильна его собственная тоска. С детства, с тех пор как впервые услышал это слово – «звезды». Это было как потерянный рай. Утрата блаженной юной невинности, предвестие старости, дряхлости, конца. И эти жирные, сочащиеся мертвецким сиянием луны – как ждущие пиршества черви…

«Что со мной? Я становлюсь декадентом? Странно. Раньше этого не замечал за собой. Еще чутьчуть, и я паду жертвой черной меланхолии. Несчастные луны – за что я их так? Они ни в чем не виноваты… Надо чегонибудь выпить».

Он вернулся в тепло дома, стал спускаться по лестнице и вдруг замер на ступеньке. Мысль, которая и прежде не раз приходила в голову, сейчас заполнила его целиком, до краев. До отказа. Раньше это было всего лишь бледной возможностью, гипотетической перспективой, еще не утвержденным пунктом никем не составленного плана. Тем самым, о чем некая рефлексирующая на завалинке бабушка сказала надвое. И неожиданно стало реальностью.

«Белая Империя погибнет. Рано или поздно». Сказать так – все равно что услышать по дороге домой от прохожих: твоего дома больше нет, он сгорел, рассыпался, провалился сквозь землю вместе с твоей женой и детьми. «Никакие усилия удержать ее не изменят конца. Вопрос даже не в сроках. А лишь в том, кто станет ее разрушителем. Мы или они. Поэтому не нужно становиться декадентом. Лучше просто выпить».

Он спустился на этаж и направился к бару в гостиной. На диване возле электрического камина жена читала книжку Стефу.

– «Ах, почему у нас нет бессмертной души! – грустно проговорила русалочка… – Неужели и я после смерти превращусь в морскую пену и не услышу больше музыки волн, не увижу прекрасных цветов и огненного солнца!

– Нет, – ответила бабушка. – Но если ктонибудь из людей полюбит тебя так, что ты станешь ему дороже отца и матери, если он отдастся тебе всем своим сердцем и всеми помыслами и попросит священника соединить ваши руки в знак вечной верности друг другу – тогда его душа перейдет в твое тело и ты тоже познаешь небесное блаженство, доступное людям. Этот человек вдохнет в тебя душу и сохранит свою…»

Возле дивана на тапочках счастливо сопел Триколор, дергая розовочерным носом. Мудрый Ахиллес, знающий, что торопливость только портит вкус жизни, неспешно выпутывался из лохматого собачьего хвоста.

«А зачем мне это надо – вдыхать душу в голема?» – размышлял Мурманцев в одиночестве над бутылкой пятизвездочного венгерского коньяка.

После некоторого количества стопок, когда звезды сорвались с этикетки и заблистали в воздухе над головой, он нашел ответ.

Чтобы голем тоже смог увидеть звезды.

Не коньячные, настоящие. При свете дня сияющие ярче, чем в ночи.

Было это во сне или въявь – какая разница. Могло и так и эдак. Реальность прозвучавшего ни в том, ни в другом случае не умалялась. Мурманцев даже проверять, звонить, посылать запрос не стал. Только дал себе зарок съездить какнибудь, постоять немного над могильным крестом…

В спальню на втором этаже заглядывали фонари с улицы, устилали пол светлыми квадратами. Мурманцев был не любитель спать при зашторенных окнах и супругу к тому же приучил. В бессонницу это первое дело – вытряхнуть мешающие мысли в прямоугольные лужицы света на полу, и пусть барахтаются там, пока не надоест. В крайнем случае пригнать к лужицам на водопой маленьких кудрявых барашков. Но в ту ночь Мурманцеву попались очень упрямые барашки – пока напоил последнего, весь измучился. До утра оставалась пара часов. А после барашков к комнате появился гость.

Он вышел из стены, и сразу стало очень светло. Мурманцев сел на постели, ноги сунул в тапочки. Старец, не в черном подряснике, а в белоснежном, как светлое облако под солнцем, опустился на стул. Одну руку положил на стол и произнес:

– Вот и снова увиделись мы, Савушка.

– Отче, вы…

Мурманцев уже догадался, но не мог вымолвить того самого слова.

– Помер я, Савушка, – спокойно, легко сказал за него старец. – Сорок дней минуло с того. Поморозился сильно и слег.

– Отче… – Опять слова не шли с языка. Мурманцев жадно всматривался в старца, каждую черточку примечал, чтобы сохранить в памяти. Таким он не знал отца Галактиона. Старец уже был не старец – лет на тридцать моложе, борода короче, морщины разгладились, многие совсем исчезли. Глаза, которые Мурманцев помнил запавшими, безмерно усталыми, теперь сияли как у ребенка.

– Попрощаться я пришел. Полюбил я тебя, Савушка, очень. Как сын ты мне. Жену твою и детей благословляю. Проживешь ты жизнь долгую. Правнуков увидишь. Высоко поднимешься, за многое в ответе будешь. Хочешь ли зреть себя?

Внутренне онемев, Мурманцев чуть заметно качнул головой.

– Смотри, – сказал старец.

Перед глазами встала картина – не на стене, а как будто в воздухе полотно невещественное тихонько заколыхалось. Отдаленно зрелище напоминало запечатленное Репиным «Торжественное заседание Государственного совета». Только мундиры другие, перед каждым сановником – небольшое электронное табло. И – картина жила. Люди шевелились, наклонялись друг к другу, гудели неразборчиво голоса.

– Смотри внимательней. Справа от императора.

За председательским столом, по обе стороны от государя сидели двое государственных мужей. Мурманцев не узнал императора. Это был не Михаил Владимирович и даже не Константин Михайлович, нынешний наследник престола. Черты лица совсем другие. Взгляд скользнул вправо. Седой старик с плешью, гладко выбритый, на груди и шее – ордена. Мурманцев почти испуганно узнал в старике себя – лет на пятьдесят старше.

– Это – я? – силясь сохранять спокойствие, приличествующее будущему государственному мужу, пробормотал он.

Живая картинка растворилась в воздухе.

– Ты, Савушка. Империю в руках будешь держать.

Мурманцева точно мраморной плитой придавило. Вздохнуть боялся – как бы кости не затрещали, – не то что говорить.

– Война, Савушка, будет, – попростому, буднично сказал вдруг старец. – Не бойся, не скоро еще. Дети твои вырасти успеют, своих заведут. А войны вам не миновать. Против воли втянут. Весь мир в ней сойдется. Разорение большое по всей земле пойдет. Не будет зрителей, все участники. Не окажется победителей.

– Мы проиграем? – убито спросил Мурманцев.

– Оружие русское не проиграет. У врагов Империи нет шансов, они слабее. Но в их слабости – и ваша тоже. У Империи не будет выбора. Она сотрет свои границы. Весь мир станет одним. Под властью одного царя.

– Это… – выпучив глаза, проговорил Мурманцев.

– …начало конца. Империя служит правде, пока сдерживает зло извне. Когда мир станет одним, не будет внешнего. Все внутри. Империя начнет служить тьме, сделается ее опорой. Враг будет действовать силою предательства, извращения. Белое царство станет Серым. Потом придет Самозванец. Он увлечет за собой тысячи, миллионы. Они посадят его на престол и назовут истинным царем мира. Серое царство станет Черным.

– Так будет? – прошептал Мурманцев.

– Так может быть. Белое почернеет. Или подругому. Белое останется белым и умрет. Черное построится на черном. Времени достаточно, чтобы все обдумать и решить.

– Разве уже не решено, отче? Не подготовлено? Биотроны с вирусной начинкой в несколько дней развалят Империю. Особенно если она разбухнет на весь мир, как квашня. Не останется ничего.

– Подготовлять, Савушка, придется тебе и другим, кто с тобой окажется. Сейчас рано. Работы у вас много будет. Биотроны дела всего не решат. Ничего не останется, говоришь. А дороги, войска, провода, телефоны? А люди, Савушка? Людей на произвол анархии бросать, в искушение вводить – как? Знаю, что думаешь: Церковь людей держать будет. Только Церкви власть забирать ни к чему. Размысливай, Савушка. Время есть. А мне пора.

– Отче… Еще немного, – попросил Мурманцев, увидев, что старец собирается исчезнуть. – Что нам делать…

Старец поднял руку, останавливая его.

– Одно, Савушка. Не забывать: все земные войны, предательства, победы – лишь отражения. Единственного предательства. Единственной войны. Единственной победы. Каждый на земле – солдат единственной войны. Все, хоть воюют друг против друга, – по одну сторону. Враг у нас общий. Только один его побеждает, другой им повергается. Помогай поверженным подняться, Савушка. Прощай. Встретимся когданибудь.

И старец сделался невидим. Унес с собой нездешний свет, и фонари за окном не сразу смогли разогнать темноту в спальне.

Мурманцев лег на спину, прислушался к дыханию жены и тиканью будильника.

На часах Империи была секунда после полудня.

…Долго жила душа моя с ненавидящими мир. Я мирен: но только заговорю, они – к войне…

Хронологическая справка

1917, февраль – март – Февральская революция в России, отречение от престола Николая II.

1917, сентябрь – 1918, январь – Звездная Катастрофа, глобальные природные катаклизмы на Земле.

1917 – 1926 – новое Смутное время в России, война всех против всех.

1918, июль – убийство царской семьи в Екатеринбурге.

1926, июнь – избрание святейшего патриарха Московского и всея Руси Тихона.

1926, август – октябрь – общероссийское Народное собрание в Москве (земский собор).

1926, ноябрь – реставрация монархии, венчание на царство Владимира II Александровича Устроителя.

1927 – начало строительства новой российской империи.

1928 – 1939 – время массовых заключений в трудлагеря, прикрепление крестьян к земле, восстановление разрушенной сословной системы, манифест об обязательной службе дворян.

Конец 1920х – первая половина 1940х – великие экономические и политические депрессии Запада. Образование Американских Штатов Урантии (бывшие США, Канада, Мексика, страны Латинской Америки). Создание политического конгломерата УльУ (Саудовская Аравия, Афганистан, Пакистан, Индия, вся ЮгоВосточная Азия) на основе быстро распространившейся новой религии дзенислам.

1950 – 1977 – царствование императора Константина I Владимировича.

1951 – 1957 – Великая Мировая война.

1957, август – неудачная попытка атомной бомбардировки Империи американцами. Оба самолета падают на Японию.

1957 – 1959 – ряд международных конференций, определивших послевоенное политическое устройство мира (территориальные разграничения сфер влияния). К Империи Ру отошли: бывшая Восточная Европа (земли до Синего моря, образовавшегося в результате Катастрофы), Греция, Турция, Палестина, Монголия, Китай, Корея. В состав Соединенных Штатов Урантии вошли: Западная и Северная Европа (острова), часть Палестины, СевероЗападная Африка, Южная Америка, Австралия, позже – Северная Африка. Оставшаяся часть Африки приняла опеку Королевств УльУ.

1958 – упразднение монархии в Японии, образование государства Новых Самураев с клановой системой.

1959 – в Урантии приходит к власти радикальнорелигиозная партия Г. Поттера. Переход к однопартийному государственному режиму.

1973 – Империя проводит успешный запуск первого космического корабля.

1977 – 1989 – царствование императора Романа I Владимировича.

1989 – 1999 – царствование императора Петра IV Романовича Отступника.

1991 – начало урантийской экономической и культурной оккупации Империи, появление ереси новых жидовствующих.

1997 – политический раскол в Урантии, образование ультралиберальной партии маглаудов, возвращение к двухпартийной системе.

1999 – попытка упразднения самодержавного престола Империи.

2000 – 2021 – царствование императора Владимира III Романовича.

2003 – создание Императорской Рыцарской Белой Гвардии.

2021 – начало царствования императора Михаила I Владимировича.