Текст книги "Белый крест"

Автор книги: Наталья Иртенина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Аэропорт, расцвеченный ночными огнями, был небольшим, скорее всего, частным, но автостоянка оказалась забита полностью. Коулмен и Янг оставили машину у въезда. Мурманцев припарковался еще на дороге. Активировал на полную мощность гипнопояс, подхватил рюкзак и двинулся вслед за ними.

Урантийские агенты направились прямиком к ангарам для самолетов, метрах в трехстах от здания аэропорта. Женщина вела за руку Стефана. Коулмен предупредил когото по телефону о том, что они идут.

Все произошло очень быстро и просто. В ангаре открылся проем.

– Вас ждут. Идите за мной.

Человек в одежде механика повел прибывших вглубь огромного помещения. Мурманцев проскочил мимо автоматически закрывающейся двери. Свет внутри был тускл, горело совсем немного ламп. Шаги гулко отдавались от стен. Они миновали несколько секций, некоторые пустовали, в других в полутьме стояли мощные пассажирские «Хоки» и круглобокие грузовые «Игглз». Наконец «механик» привел их к секции, в которой обнаружилось нечто не совсем обычное для подобного аэропорта. «Грифон», немного уменьшенная копия личного борта урантийского мельхиседека, похожий на хищную птицу, угрожающе наклонившую голову с массивным клювом.

Коулмен присвистнул.

– Кто же прилетел на этой птичке? – тихо пробормотал он.

Из открытого люка в брюхе самолета спускался раскладной широкий трап.

– Вас ждут, – повторил «механик». – Поднимайтесь.

Коулмен пошел первым. За ним его напарница, тянущая за руку ребенка. Стефан медленно, но старательно карабкался по ступенькам.

Наверху их встречал невысокий человек в черных брюках и желтом пиджаке – слуга. Лицо с невыразительными монголоидными чертами хранило совершенное равнодушие. Только когда лестница начала втягиваться и чтото промелькнуло у него перед глазами, вызвав быстрое движение воздуха, он отшатнулся и вытаращился, глядя в пустоту. Потом, очевидно, решил, что ему примерещилось, закрыл люк и побежал догонять гостей.

Они недалеко ушли. Коридор, начинавшийся от входа, был долог и наводил на мысли о лабиринтах. Стенки отделаны панелями светлого дерева, пол покрыт мягким ковром с длинным ворсом. В этом коридоре не было ни единой двери. Слуга прошел вперед и повел гостей.

Скоро коридор начал плавно изгибаться и расширяться и в конце концов превратился в большую круглую комнату. Метаморфоза немного сбивала с толку, двое агентов невольно остановились и принялись озираться. Комната не имела окон, зато здесь стояла уютная мебель: кресла, два дивана, шкафчики, столик, этажерка с какимито безделушками. С потолка лился приятный мягкий свет.

– Оставайтесь здесь, – проговорил слуга и исчез в другом ответвлении коридора.

Стефан вырвал руку из ладони женщины и потопал к безделушкам.

– У меня такое чувство, что за нами наблюдают, – сказала Янг.

Коулмен пожал плечами.

– Расслабься. На таком уровне это обычная вещь. Если сделаешь ненужное движение, тебя в момент уложат – или с иглой парализатора в шее, или с пулей в черепе.

– Спасибо, успокоил.

Она села на диван, откинулась на спинку, потянулась.

– Брр. Устала. Ну и денек выдался. Между прочим, есть тут гденибудь сортир?

Коулмен не успел ответить. С мягким гулом заработали двигатели, по корпусу самолета прошла вибрация. Агенты посмотрели друг на друга.

– Мы что, взлетаем?

– Похоже на то.

– Рэнди, ты просек, что это значит? – чуть не взвизгнула от восторга Кейт. – Мы летим в Америку в этом роскошном катафалке, через три часа будем в Ньюике! Это значит, что мы отлично выполнили задание, и нас теперь озолотят. Мы будем знаться со всякими шишками, купаться в деньгах и почете. С помощью этого мальчишки мы станем людьми, а не паршивыми гоями!

– Остынь, Кейт, – бросил Коулмен. – В Ньюик везут не нас, а мальчишку. Мы просто сопровождаем его. Мы такое же быдло, как и этот. – Он махнул на дверь, за которой скрылся слуга. – Счет тебе пополнят, а на остальное рот не раскрывай, все равно не дождешься.

Она нахмурилась.

– Да пошел ты, Коулмен. Умеешь весь кайф поломать…

Она внезапно замолчала и уставилась кудато мимо напарника. Он оглянулся.

Там стоял мужчина в черном костюме, темноволосый с проседью, с почти сросшимися бровями, короткой бородой и долгим носом. Взгляд был остер и почти колюч. Длинный узкий лапсердак немного не доходил до колен.

– Секретарь МозесЛеви, – медленно, с запинкой произнес Коулмен. – Мы привезли ребенка, сэр.

– Благодарю за хорошую работу, – сухо ответил тот, мельком глянув на мальчика, который свалил все безделушки с этажерки в кучу и теперь любовался ими. – Ребенок здоров?

– Здоровее не бывает, – с притворной бодростью доложил Коулмен. – Вынослив как взрослый. Ни разу не хныкал, не просил есть и даже не спал.

– Он и не должен просить и хныкать, – сказал Мозес таким тоном, что Коулмен понял: лучше бы ему было подавиться собственными словами. Но Мозес уже поменял тему: – Вы поступаете в мое распоряжение. Будете сопровождать меня. Приказы выполнять беспрекословно. Слуга проводит вас в ваши комнаты. С этого момента мальчик уже не ваша забота. По салону самолета бесцельно не ходить. Пока вы свободны.

Он надавил кнопку в стене, и позади него молча возник монголоидный слуга. Мозес направился к ребенку, больше не обращая внимания на агентов. Хмуро переглянувшись, они двинулись за слугой.

Мозес остановился посередине круглой комнаты и повел головой, оглядываясь. Чтото ему не понравилось, вызвав настороженность. Но он отогнал странное ощущение и подошел к Стефану. Внезапно мальчик повернулся, уставив глаза на ноги взрослого. Мозес замер, потом поднял руку и осторожно положил ладонь на голову ребенка.

– Ты будешь велик, – вдруг охрипнув, произнес он. – Я чувствую твое будущее уже сейчас. Нашебудущее.

Он медленно убрал руку.

– Мы летим туда, где ты будешь посвящен. Нампосвящен. Как было обетовано. Да исполнятся сроки.

Мозес коснулся лица ребенка и поднял его подбородок, посмотрел ему в глаза.

– Ты молчишь. У тебя не детский разум. Ты мудрее кого бы то ни было на земле. Мудрее и могущественнее. Тебе не нужна забота нянек. Я велю принести еду, если захочешь есть, сможешь утолить голод.

С этими словами Мозес вышел из круглой комнаты, закрыв дверь. Стефан забрался в кресло.

Вскоре пришел слуга с тележкой и сгрузил на столик фрукты, печенье, рогалики, нарезанный сыр, конфеты, вазочку с вареньем, стаканы и апельсиновый сок в легком кувшинчике. Так же молча он удалился.

Стефан слез с кресла и потопал к столу. На нем до сих пор были осенние ботинки и теплый свитер. Он сосредоточенно изучил продуктовый ассортимент, взял вазочку с вареньем и перевернул ее над полом, укрытым голубым ковром. Образовавшуюся густую бордовую лужицу размазал по ворсу ногой. И с увлечением стал кидать в нее ломтики сыра. Потом высыпал туда же рогалики. Шоколадные конфеты он сначала терпеливо освободил от оберток, а затем принялся давить их по одной ботинком на ковре. В его действиях была своя логика и методичность. Он не просто устряпывал пол – он рисовал. В скором времени в голубой траве расцвели коричневые шоколадные цветы, между ними проросли бутончики раздавленных виноградин, ползали жирные рогаликовые гусеницы и летали квадратные желтые бабочки из сыра. Напоследок Стефан пустил обильный апельсиновый дождик, опрокинув кувшин. И даже не полюбовавшись на картину, снова забрался в кресло. Замер в позе царственного ребенка на троне.

«Грифон» летел всю ночь и совершил посадку в шесть часов утра по палестинскому времени. Коулмен и Янг встретились в коридоре.

– Где мы, черт возьми, Рэнди? Что это за дыра? Где Ньюик?

– Я видел в иллюминаторе то же, что и ты, – огрызнулся Коулмен. – Чертова пустыня, здоровенные горы. Похоже на край света.

Они посмотрели друг другу в глаза. И простая метафора перестала быть метафорой.

– Ччерт! Не может быть! Что нам тут делать?!

– Намто нечего. А вот ему…

Появился давешний монголоидный слуга, одетый попоходному.

– Хозяин велел вам поторопиться.

– Провались он в ад, твой хозяин, – тихо пробормотала Кейт и пошла за слугой.

Из оружия у нее при себе было только холодное – узкий и недлинный трехгранный стилет, который она носила в рукаве. Поэтому Кейт немного нервничала. У Коулмена в подошве ботинка спрятан миниатюрный пистолет, но если придется отбиваться от каннибалов, которые, по слухам, живут на Краю Земли, эта игрушка мало поможет. Оставалось лишь уповать на предусмотрительность Мозеса, на то, что секретарь бен Шарафа прихватил с собой достаточно охраны. Хотя до сих пор ни они не видели на борту никого, кроме самого Мозеса и его равнодушного слуги.

Они спустились по трапу на голую каменистую землю пустыни. Солнце стояло в зените – в этих краях был сейчас полдень или чуть больше. Температура – градусов семнадцать тепла.

– Австралия, – определил Коулмен, хмуро оглядываясь.

– Да, Австралия, – подтвердил Мозес.

Одет он был все в тот же черный костюм. Только наметанный глаз женщины или портного мог определить, что это другой костюм – немного иного покроя, более свободный. Лапсердак походил скорее на короткое пальто.

– Вы идете с нами, – сказал Мозес.

Ребенок стоял рядом с ним и неспокойно притопывал на месте, вертелся.

– Могу я спросить, мистер Мозес, – куда мы идем? – со сдержанной вежливостью поинтересовался Коулмен.

– Туда. – Мозес кивнул в сторону начинавшихся совсем рядом, в паре километров, гор. Длинные, понижающиеся к северу отроги протянулись далеко по обе стороны от самолета.

– Это суицид! – громко и взволнованно сказала Кейт.

– Делайте что вам велят, – спокойно и властно произнес Мозес. – Иначе не вернетесь к себе домой. – Он повернулся к слуге, который пристроил себе за спину небольшой баул. – Понесешь ребенка.

Слуга послушно поднял Стефана, посадил его себе на шею. Все четверо двинулись на юг, по высохшей, каменистой местности, абсолютно лишенной растительности.

Коулмен продолжал озираться. Он заметил, что самолет сел не просто на гладкую поверхность пустыни. Место было очень похоже на взлетнопосадочную поле, расчищенное от песка, сглаженное, снабженное маркерами, которые хорошо различимы только с высоты. Это было преддверие австралийских Ворот, открывающих единственный в мире проход к Краю Земли. Странно лишь, что местность оставалась дикой и почти нетронутой человеком. Ведь здесь побывала уйма различных экспедиций. И ни одна не оставила никакого следа в этом унылом и кошмарном краю. Никаких строений, никаких искусственных источников воды. Даже дороги нормальной нет.

Коулмен почувствовал прикосновение к плечу. Обернувшись, увидел Кейт.

– Он спятил, – тихо сказала напарница. – У нас даже нет оружия.

Коулмен покачал головой и ответил так же тихо:

– Они почти всегда выглядят спятившими. Но всегда знают, чего хотят, и добиваются своего. На то они и «собиратели искр».

Кейт нацепила на лицо гримасу брезгливости и снова отстала на несколько шагов.

Мозес уверенно шел впереди. Казалось, он много раз ходил этим путем и выучил его наизусть.

Горы стремительно вырастали над головой. Коулмен прикинул – высота гряды не меньше двух километров. На отдельные пики сплошной скалистый массив распадался гдето на половине этой высоты. Ни человек, ни животное не могли здесь пройти, если бы не случайная прихоть природы не создала однуединственную узкую расщелину. Как будто специально для того, чтобы заманивать людей в ловушку.

Потому что Край Земли был ловушкой. Экспедиции одна за другой пропадали здесь на протяжении сотни лет, пока Урантия не закрыла территорию для исследований. Выдвигались теории, что в этой аномальной зоне искривлены время и пространство, и любого, кто попадает сюда, выбрасывает в иные измерения. Коулмен не знал, как относится к подобным предположениям. Хотелось считать их чушью, но полностью отвергнуть не давали коекакие слухи, не совсем безосновательные. Слухи сообщали, что Краем Земли чрезвычайно интересуются урантийские секретные службы, в частности, национальное разведывательное управление. Поэтомуде и закрыли доступ к Воротам всему остальному миру.

Коулмен стал пристальнее оглядывать местность в поисках подтверждения слухов. Даже секретные службы не станут работать в первобытных, диких условиях. Возможно, гдето здесь прячутся искусственные сооружения, чтонибудь вроде подземных бункеров. Склады, лаборатории, жилые помещения, наблюдательные терминалы, центры управления…

Размышления его прервал дикий крик. Слугамонголоид, шедший впереди, остановился и стал приплясывать на месте, не прекращая вопить. Мозес резко повернулся.

– В чем дело?

Коулмен едва не захохотал, увидев причину беспокойства. Ребенок, сидящий на шее слуги, крепко вцепился зубами ему в ухо. Парень схватил мальчишку за волосы, пытаясь спасти свое ухо, но безуспешно.

– Отпусти его сейчас же, скотина! – мгновенно взъярился Мозес. Только обращался он не к ребенку, а к слуге.

– Хозяин, он отъест мне ухо! – заплакал несчастный, исполняя приказ.

– Перестань орать, дубина.

Мозес подошел ближе, но тут же брезгливо отстранился. Слуга с жутким провизгом схватился за ухо, из которого брызнул фонтанчик бурой крови. Ребенок выпрямился, зажимая в зубах откушенную плоть, и сразу выплюнул.

Слуга повалился на колени, стаскивая с себя маленького изверга.

– Прекрати визжать, свинья, – снова бросил ему Мозес. – Достань аптечку и залепи пластырем. Быстрее! Не заставляй меня терять время.

Парень, умолкнув, дрожащими руками снял со спины баул и стал рыться в нем. Из откушенного уха на плечо капала омерзительная на вид коричневая кровь. Коулмен отвернулся. Кейт, наоборот, с интересом разглядывала представителя новой породы разумных двуногих. Выражение ее лица говорило о том, что порода эта, хотя и вызывает любопытство, отвратительна для нормального человека.

Мозес тем временем внимательно смотрел на ребенка. Тот был неспокоен, вертел головой, хмурился. Мозес хотел взять его за руку, но мальчик вырвался и быстро пошел к виднеющемуся вдали самолету. Секретарь повернулся к Коулмену.

– Верните его.

Коулмен неохотно догнал ребенка, поднял и зажал под мышкой. Мальчишка принялся колотить его руками, дергать ногами, пытался укусить сквозь одежду – и все это совершенно беззвучно.

– Мальчик боится, мистер Мозес, – сказал Коулмен – Не хочет дальше идти.

– Предоставьте делать выводы мне, – неприязненно ответил Мозес. – Рассуждать – не ваша забота. Поставьте его. Поведете за руку. И держите крепче, чтобы не вырвался.

– Хорошо, мистер Мозес, – сдерживая злость, процедил Коулмен.

Но тут снова раздался вскрик. На этот раз женский и негромкий. Кейт большими глазами смотрела мимо них обоих. Мозес дернул головой. Коулмен остолбенел.

В нескольких шагах впереди стоял человек, которого пять секунд назад не было. С рюкзаком за спиной и оружием в руке, нацеленным на компанию.

– Добрый день, – сказал человек с почти неуловимым акцентом. – Решили прогуляться? Дело хорошее. Только зачем же ребенка силой тащить. Видите – он не хочет.

Мозес быстро справился с потрясением, в отличие от остальных. Коулмен и Янг все еще пребывали под впечатлением фокуса. Слуге и вовсе не было ни до чего дела, кроме собственного уха.

– Что за шутки?! – в ярости спросил Мозес. – Вы кто такой?

– Какие уж тут шутки, – спокойно ответил Мурманцев. – Все очень серьезно. А насчет кто я такой… можете считать меня ангеломхранителем этого ребенка. И если вы намереваетесь причинить ему зло…

– Никто не собирается причинять ему зло, – гневаясь, проскрежетал Мозес. – Убирайтесь откуда пришли.

– Ну уж нет. С вашего позволения, я присоединюсь к вашей прогулке. Очень интересное место вы для нее выбрали… Руки!

Мозес сделал попытку достать пистолет, но был остановлен.

– Знаете, что это такое? – Мурманцев показал на аннигилятор. – Секретное оружие русских. Очень не советую пытаться опробовать его на себе. Разнесет на молекулы. А теперь выкладывайте все свои игрушки. Побыстрее, пожалуйста.

Мозес угрюмо посмотрел на обоих агентов. Взгляд не обещал ничего доброго. Коулмен и Янг догадались: он обвиняет их в том, что приволокли за собой «хвост».

– Это нечестно! – крикнула ему Кейт, не сдержавшись.

– Леди права, – подтвердил Мурманцев. – Не стоит винить рядовых агентов в техническом отставании вашей страны.

Мозес с каменным лицом достал из кармана пистолет и бросил на землю. Коулмен развел руками, показывая, что пуст.

– В ботинках поищите, – посоветовал Мурманцев.

Пришлось вынимать малышку из толстой подошвы.

– А вы, леди? Не хотелось бы лишать вас руки.

Кейт со злым шипением тряхнула рукавом, выбросив стилет. Ствол аннигилятора переместился на слугу, который уже обклеил ухо пластырем, отчего оно стало похоже на поросячье. Увидев нацеленную пушку, слуга попятился.

– У этого ничего нет, – мрачно сказал Мозес. – Прислуге не позволяется иметь оружие.

– Справедливо, – согласился Мурманцев и нажал на спусковой крючок аннигилятора. Вырвавшийся почти бесцветный тонкий луч ударил в лежащие на земле железки. Через пять секунд на их месте образовалась пустота. – А теперь идемте, господа. Не знаю, что у вас на уме, но мне будет интересно посмотреть. Только помните, что ребенок – под моей защитой.

Мозес молча повернулся и пошел, не оглядываясь. Коулмен вел ребенка. С появлением Мурманцева Стефан как будто успокоился – не выдирался и не кусался, шагал сам. Замыкал шествие «ангелхранитель», человекневидимка, держащий на прицеле всех четверых.

Тщательно разработанный план пришлось менять на ходу. Никто и предполагать не мог, что ребенка повезут не в Урантию, а к Краю Земли, неизвестно с какими целями. Но в любом случае он не должен был раскрывать маскировку. Иначе вся операция с последующим международным политическим скандалом ставилась под угрозу. Поттерманы могли догадаться, что их надули, и предпринять контрмеры, когда поймут, что предполагаемый козырь – волшебный ребенок – может сработать против них. Например, начнут тайные переговоры с маглаудами. Или, наоборот, вспомнят, что лучшая защита – нападение, и затеют массированную политическую атаку на них по всем направлениям.

Раскрыть маскировку его вынудили смутные подозрения, вызванные словами Мозеса. «Мы летим туда, где ты будешь посвящен». Это могло означать одно: ритуал. Колдовство, оккультнокаббалистская магия, призывание духов. Чтобы помешать этому, пришлось бы убивать. Но стрелять в ничего не подозревающих людей, даже врагов, изза угла, честь не позволяла.

Однако теперь смущало другое. Мозес не мог не понимать, что ему не позволят провести подобных действий над ребенком. И при этом продолжал идти к цели. Значит, на чтото всетаки рассчитывал.

Путь начал резко забирать вверх. Цвета всего окружающего становились глуше, темнее, мрачнее. Им приходилось петлять между огромными скалистыми валунами, усеявшими ближнее предгорье. Казалось, еще чутьчуть, и они упрутся в отвесную каменную стену, и тогда волейневолей повернут назад. Четверым взрослым из пяти именно этого и хотелось. Но Мозес, будто одержимый, упрямо шел дальше. И будто под натиском его фанатичной воли, горы расступались, пропуская путников. Солнце закрывали вершины.

От самолета они шли уже два часа.

Вдруг, после очередного поворота, скалы раздались в стороны, открыв совершенно прямое ровное ущелье. От одной вертикальной стены до другой было метров тридцать. Свет сюда почти не проникал. Здесь установились вечные сумерки – преддверие вечной ночи, которая царила за Краем Земли.

И до этого они шли молча, а сейчас даже ступать старались беззвучно – слишком угнетающе действовало ущелье. Казалось, одно неосторожное движение, и скалы проснутся, стряхнут оцепенение, увидят крошечные фигурки нарушителей спокойствия. И раздавят их, как спелый виноград, сомкнувшись.

Злые чары ущелья разрушил Мозес. Неожиданно он повернулся к остальным – в руке у него был пистолет.

Инстинкт сработал мгновенно. Мурманцев еще только просчитывал в мозгу ситуацию, а палец уже жал на спуск, и тело уходило в сторону от траектории пули. И только в кувырке Мурманцев понял, что выстрела не было. Ни того, ни другого.

Поднявшись, он нажал на спуск еще раз и еще. Осечка и снова осечка.

– Не следует быть таким самоуверенным, мистер ВыскочкаНиоткуда, – сказал Мозес, покачивая пистолетом.

Коулмен и Янг смотрели со все возрастающим интересом.

Мурманцев мысленно выругался. Он не понимал, что случилось с аннигилятором и откуда Мозес мог знать заранее. Скользящим неприметным движением руки он провел пальцем внизу застежки пояса. Ничего не произошло. Гипноизлучатель тоже не работал.

– Что, не ожидал? – продолжал Мозес с угрюмой насмешкой. – Это же аномальная зона. Любая немеханическая техника перестает работать за два километра от Края. Об этом никто в мире не знает, кроме нас. Ни одна экспедиция не смогла выбраться отсюда и рассказать об этом. Ни одна, кроме смитсоновской, тридцать шестого года. Я тебя переиграл, русский. Коулмен, обыщите его. Оружие мне.

Коулмен передал ребенка напарнице и, криво усмехаясь, пошел выполнять приказ.

– Нужно уметь проигрывать, – спокойно сказал Мурманцев и отдал ему аннигилятор, перед тем нажав незаметную кнопочку внизу ствола. Затем поднял руки и дал себя обыскать. Коулмен выудил из его кармана коробочку пеленгаторапрослушки, но больше ничего не обнаружил.

– Другого оружия нет, – доложил он Мозесу и отобрал рюкзак. Проверять содержимое не стал – темновато вокруг. Пояс не задел его внимания – ремень как ремень, разве что заклепок много.

Мозес хищно вцепился в аннигилятор и с минуту пытался разглядывать его. Потом положил в карман. А про непонятную коробочку спросил:

– Это и есть твоя шапканевидимка?

Мурманцев не стал отрицать.

Мозес отдал свой пистолет Коулмену.

– Следите за ним. Если сделает лишнее движение, стреляйте.

Снова стены ущелья медленно поползли назад. В длину проход был около полукилометра. Другой конец его слабо выделялся более светлым серым пятном. Они достигли его через пятнадцать минут. На той стороне скалы будто гигантским мечом срезало – настолько внезапно они переходили в ровную понижающуюся площадку, узкую и длинную, похожую на берег моря. Но меч был тупым и долго кромсал камень, сильно иззубрив поверхность «среза».

То, что на настоящем берегу было бы линией воды, здесь напоминало не то жидкое стекло, не то полупрозрачные клубы дыма. Что бы это ни было – оно искажало перспективу, не давало заглянуть вглубь и чуть дальше сливалось с совершенной чернотой, достающей до неба. И все это ватным колпаком накрывала абсолютная тишина.

Уклон «берега» составлял градусов сорок. Возле скальной стены тут и там стояли, будто окаменевшая стража, отдельные глыбы, иной раз весьма причудливого вида. Мозес остановился возле одной, похожей на остаток оборонительного сооружения.

Несколько минут они осматривались. Место было не то чтобы мрачное – простотаки зловещее. Повсюду взгляд натыкался на белеющие в песке человеческие кости, черепа, разбросанное экспедиционное снаряжение.

– Поле смерти какоето, – пробормотал Мурманцев и посмотрел наверх.

На высоте двадцати метров едва заметный выступ в скале оседлал скелет, непонятно как туда попавший.

Мурманцев наклонился и захватил горсть песка. Не то чтобы он верил в легенду, или сказку, неизвестно как родившуюся, о россыпях золотого песка на Краю Земли. Но все же не удержался и на ощупь убедился в неосновательности этого крепко сидящего в народе предания. Песок тонкой струйкой посыпался на землю.

Мозес жестом подозвал к себе слугу, велел достать веревку и связать ребенку ноги. Когда тот исполнил требование, Мозес приказал:

– Возьми его и спускайся. Оставишь на краю и вернешься.

– Послушайте, вы, – вмешался Мурманцев, – прекратите свои грязные игры.

Коулмен тут же ткнул стволом ему в поясницу. Мозес не счел нужным заметить протест. Зато слуга затряс головой и попятился в сторону ущелья, отказываясь идти к краю.

Тогда Мозес произнес фразу, которую никто, кроме него и слуги, не понял. Мурманцев лишь определил язык – иврит – и внимательно посмотрел на слугумонголоида. Тот перестал пятиться, на секунду окаменел, затем коротко поклонился и шагнул к сидящему ребенку.

Он шел медленно и осторожно, прижимая к себе ношу как сноп соломы. Чтобы преодолеть несколько десятков метров «прибрежной» полосы, ему потребовалось минут десять. Назад он бежал трусцой.

Но добраться до укрытия, откуда за ним следили четыре пары глаз, не успел. С громким шипением изза края земли вытянулась вверх гигантская морда на длинной шее и замерла, покачиваясь. В серой мгле шкура твари тускло мерцала багровыми оттенками. Потом вынырнула вторая морда и стала точно так же покачиваться, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, то ли медитируя.

– Динозавры! – завороженно констатировала Кейт.

– Молчать всем, – приглушенно велел Мозес.

Слуга, обернувшись на шипение и узрев тварь, превратился в соляной столп. Страх совершенно парализовал его.

К двум мордам присоединилась третья.

– Сколько их там? – бормотнул себе под нос Коулмен. Он стоял сзади Мурманцева, исполняя обязанности охранника.

И тут динозавры поползли на «берег». Оказалось, что их не три, а один – трехголовый. Раздутое, как бочка, туловище, массивный хвост, длинные, толстые шеи, бородатые драконьи головы и две колоннообразные лапы, заканчивающиеся черными когтями, каждый размером с локоть взрослого человека.

– Вот черт, ну и урод! – не то с восхищением, не то с омерзением прошептала Кейт.

В целом дракон был раз в пять больше глыбы, которая служила им укрытием, и мог отфутболить ее одним движением лапы. Шагал он так, что в ушах звенело и земля сотрясалась. Три головы склонились над ребенком. Стефан сидел не шевелясь.

…Воеводе и победоносцу Георгию… ходатаю нашему и скорому помощнику… святый великомучениче, от всяких нас бед свободи…

Мурманцев в диком смятении повторял молитву раз за разом, как заведенный.

Три драконьи головы наконец прекратили свое немое совещание, разом вскинулись и издали рев, которому трудно подобрать определение. Громче него, наверное, будет только трубный глас перед Страшным Судом.

Люди схватились за головы, закрывая уши, и попадали на землю. А затем Мурманцев увидел, как разгневанная тварь с налету подхватила ребенка пастью и подбросила вверх. Маленькое тельце поймала вторая морда и тоже подкинула. Так они стали перебрасывать его, ловить, ронять и снова подхватывать. Эта лапта продолжалась несколько минут. Мурманцев бессильно привалился к камню, закрыв глаза.

Напоследок змей издал еще один недовольный рев и хлестнул хвостом. Слуга Мозеса отлетел на два десятка метров и врезался в скалу на высоте немного повыше человеческого роста. Падал он уже мертвым.

С полчаса все четверо медленно приходили в себя.

– Ну и дерьмо, – простонала Кейт, поднимаясь и растирая виски.

Мозес выглядел пришибленным и озабоченным. Он первым снова выглянул из укрытия. Змей ушел к себе домой.

– Нужно забрать его, – сказал Мозес, имея в виду ребенка.

– Я туда не пойду, – немедленно отозвалась Кейт.

Мозес посмотрел на Коулмена и Мурманцева.

– Он же мертв, – неуверенно произнес Коулмен.

Мозес ткнул пальцем в Мурманцева.

– Иди. – И зло прошипел: – Ангелхранитель.

Мурманцев пошел. Быстро добрался до окровавленного тельца, осмотрел, ни на что не надеясь. Но Стефан был жив – дышал. Мурманцев осторожно взял его на руки и понес.

– Он жив.

Мозеса эта новость заметно приободрила. Он заторопился в обратный путь.

– Слуга, – напомнил Мурманцев. – Может, он тоже еще жив.

– Я не намерен возиться с падалью. Мы возвращаемся, – отрезал Мозес.

Мурманцев, с ребенком на руках, повернулся и направился к лежащему в стороне телу слуги.

В трех метрах от него остановился. Человек был мертв – никаких сомнений. Плоть стремительно разлагалась. На лице сквозь гниющее мясо уже проступали разбитые кости черепа.

Сзади подошел Коулмен.

– Что, первый раз видишь? – спросил равнодушно. – Голем и падаль – словасинонимы.

– Голем? – пробормотал Мурманцев и почувствовал ствол на пояснице.

– Пошли, русский.

ГЛАВА 7

Возвращение было унылым. Шли тяжело, медленно, устало. Солнце уходило с неба, вытягивая тени. Становилось холодно. Мурманцев вглядывался в лицо Стефана. Как ни странно, оно было безмятежным, несмотря на кровоподтеки, – словно он спал сладким сном. Драконьи зубы помяли его, но не так сильно, как можно было ожидать. «Этот ребенок двужильный», – думал Мурманцев, совсем не удивляясь.

Впереди показались очертания самолета, и вся компания невольно ускорила шаг. Вдруг раздался какойто щелчок, потом шипение. Мозес, опять шедший впереди, глухо вскрикнул и схватился за бок. На месте кармана образовалась дымящаяся дыра.

– Дьявол, что это?! – Он стал поспешно стягивать с себя лапсердак.

Оттуда выпала какаято бесформенная спекшаяся масса, исчезающая на глазах.

Мозес, Коулмен и Янг воззрились на нее в совершенном недоумении.

Для Мурманцева это был сигнал к действию. Он присел на корточки и положил на землю Стефана. Накрыл ладонью пряжку пояса.

– Это аннигилятор. Я настроил его на самоуничтожение. Вероятно, мы вышли из блокирующей зоны.

Мозес произнес короткое и очень некрасивое ругательство.

– Не стоит, мистер Мозес, – сказал Мурманцев, провел пальцем по поясу и быстро отпрыгнул в сторону.

В тот же миг прогремел выстрел – Коулмен был начеку.

– Где он?! – крикнул Мозес, озираясь. – Ты его упустил, болван!

Мурманцев стискивал зубы, чтобы не застонать, и зажимал рукой дыру в левом предплечье. Коулмен всетаки подцепил его на пулю. Он уходил от них к самолету, ускоряя шаг и следя за тем, чтобы кровь не капала на землю – не оставляла следа.

– Мистер Мозес, – подавляя злость, произнес Коулмен, – вы не правы.

– Ладно. – Мозес махнул рукой, внезапно успокоившись. – Берите ребенка и быстро к самолету.

Открытый люк и спущенный трап ждали их возвращения. Кейт поднималась первой – Мозес отстал. Внезапно она остановилась, отняла руку от поручня и посмотрела на ладонь. Пальцы были в крови. Она показала Коулмену.

– Вряд ли здесь побывали кровожадные аборигены и сожрали пилота, – с сомнением в голосе сказала она. – Рэнди, ты его ранил.

– Я редко промахиваюсь, – угрюмо ответил Коулмен.

Подошел Мозес.

– Мистер Мозес, невидимка опередил нас, – доложила Кейт, демонстрируя руку.

Тот дернул уголком рта.

– Тем хуже для него.

Они поднялись в самолет. Бесчувственного ребенка уложили в круглой комнате, где еще утром слуга заменил разукрашенный им ковер. Другой прислуги не имелось, и Кейт пришлось изображать сестру милосердия, хотя ей очень не нравилось это занятие, по ее понятиям, унижающее свободную женщину.

Мозес отобрал у Коулмена рюкзак Мурманцева и заперся в своих апартаментах.

Заработали двигатели, самолет пошел на взлет. Красное солнце оседлало горизонт. Коулмен любовался им из окошка своей комнатки, предназначенной для обслуги, и думал о том, что пора бы наконец и домой, в Америку. И черт бы подрал всех Мозесов на свете.