Текст книги "Академия Кроувилл. Искушение для ректора (СИ)"

Автор книги: Наталья Гордеевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

– Я не раздеваю мужчину, – я возмутилась до глубины души. – Я помогаю пострадавшему обработать раны. К тому же, вы мой начальник.

– Значит ли это, что мужчину ты в начальнике не видишь? – чуть угрюмо спросил ректор.

– Никаких мужчин я ни в ком не вижу, повернитесь боком, – мне оставалось протереть заднюю сторону его плеча и можно будет накладывать мазь.

– Ах да, – язвительно ответил он. – Я совсем забыл, что у тебя Кевин – свет в окошке. А его ты раздевала?

Этот разговор был настолько нелепым, что я молча закатила глаза и ничего не ответила на этот вопрос.

– Осталось наложить мазь, – я бросила использованный кусок марли в корзину для мусора и взяла баночку приятно пахнувшего средства.

Когда я подошла обратно к ректору, то заметила, что он смотрит на меня непривычно тяжелым взглядом, от которого мне стало не по себе.

– Почему вы на меня так смотрите? Вам больно?

– Очень больно, крошка Лили, но не от ожогов, – мрачно произнес он. – Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

– Зачем мне на него отвечать? – я пожала плечами. – Вы же только и делаете, что провоцируете меня своими двусмысленностями. Вам забавно, что я смущаюсь, вот вы и развлекаетесь.

Я зачерпнула двумя пальцами густую мазь и предупредила:

– Может быть больно от прикосновений, придется потерпеть. Я постараюсь быстро.

Ректор продолжал смотреть на меня так, будто я только что обчистила его карманы, и он размышлял, как меня вывести на чистую воду.

Подойдя к нему ближе, я осторожно дотронулась до покрасневшей кожи на лице.

Она была горячая, и мазь моментально впитывалась в нее, словно вода в иссохшую землю.

Я зачерпнула побольше, надеясь, что она поможет заживить кожу. Будет обидно, если на таком красивом лице останется шрам.

Ректор стоял, не двигаясь, закрыв глаза, а по его лицу расползалась… улыбка?

– Вам смешно? – сурово поинтересовалась я.

Вот так стараешься, заботишься, а он веселится!

– Нет, не смешно. Просто приятно, – мягким голосом ответил он. – Хоть что-то сегодня может быть приятным? Кстати, а Кевина ты раздевала?

– Нет! – я выпалила ответ прежде, чем успела подумать, и моментально разозлилась. – Почему вам это интересно? Это же моя личная жизнь! А даже если и раздевала, то что?

Последнюю фразу я бросила с вызовом в голосе, активно втирая мазь ему в кожу, не заботясь о том, больно ему или нет. Вот нахал!

Ректор засмеялся под моей рукой:

– Спасибо за ответ, я так и думал. Иначе бы ты не краснела тут, будто я на невинность твою покушаюсь.

Я промолчала, продолжая наносить мазь. Его кожа под моими руками смягчалась и мне нравилось к ней прикасаться.

Под пальцами словно забегали крохотные искры, проникая глубоко внутрь, будто бы наполняя живительной энергией каждую клетку.

Очень необычное ощущение.

Кажется, что-то подобное почувствовал и ректор, т.к. внезапно с силой прижал мою руку к себе и пробормотал:

– Подержи секунду. От твоей руки боль уходит.

Я замерла, не шевелясь. Под моей ладонью равномерно билось его сердце и перекатывались мускулы, и этот жест казался весьма интимным.

Но если ему от этого становится легче, то, наверное, ничего такого в этом нет.

В голове слегка зашумело, и я неловко спросила:

– Давайте я вам продолжу наносить мазь? Может, это вам от нее легче становится?

Ректор посмотрел на меня чуть затуманенным взглядом и отпустил мою руку.

– Нет, мне легче не от мази, – он заинтересованно посмотрел на меня. – У тебя ведь нет дара? Давай еще раз проверим?

– Мой дар пропал много лет назад, – я снова зачерпнула мазь из баночки. – Вам кажется, что дело во мне, это не так.

Я осторожно размазывала мазь по его широкой груди, стараясь едва касаться. Честно говоря, тут он и сам бы мог справиться, но я оправдывала себя тем, что делаю это в благодарность за спасение студентов.

Признаваться самой себе в том, что мне нравится касаться обнаженной груди ректора – было уже слишком.

– Почему вы не пошли в лечебное крыло? – тихо спросила я, надеясь ничего не значащим разговором отвлечь себя от странных эмоций.

– Там места все были заняты, и меня не так сильно задело, как остальных, – ровным голосом произнес ректор. – Да и ты куда приятней местного доктора.

Я смущенно подняла на него глаза. Его взгляд скользил по моей коже невесомым касанием, от чего по спине пробежали мурашки.

Не знаю, сколько мы так простояли.

Распахнувшаяся дверь кабинета вывела меня из оцепенения, а каркающий голос Герберта вызвал волну ужаса:

– Господин ректор, я вернулся с почтой! А что здесь происходит?

Глава 17

Я в испуге отпрыгнула от ректора почти на метр. Представляю, что мог себе вообразить Герберт!

Ректор же и глазом не моргнул:

– А что тут может происходить по-твоему?

Герберт повнимательней пригляделся к ректору и почти всплеснул руками:

– Что же с вами случилось, господин Райс? Неужели на академию напали? Стоило мне отлучиться на пару часов, как вы чуть не погибли!

Ого, «господин Райс»! Я и забыла, что у ректора есть имя.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я на цыпочках пыталась прокрасться в сторону двери. Пусть тут сами общаются, мне новых проблем не нужно.

Я уже почти вышла из кабинета, как в спину мне прилетел грозный рык:

– Лили Беннет! Я уже разрешил тебе уйти?

Я вздрогнула, развернулась и обреченно поплелась обратно. Герберт искоса поглядывал на меня, но благоразумно молчал.

– Я уже закончила с вашими ранами, поэтому решила, что больше вам не понадоблюсь и собиралась уйти в архив, – я проговорила это неожиданно тоненьким голосом, будто оправдываясь.

Ректор уже менее грозно произнес:

– В следующий раз не решай ничего за меня и сначала спроси. Пока иди в архив, если понадобишься, то я сам тебя найду. И спасибо за помощь.

– Пожалуйста, – пробормотала я и пулей выбежала из кабинета.

Надеюсь, что Герберт все поймет правильно и не вообразит себе чего-то неприличного!

Да и что такого там случилось? Ну помогла я нанести мазь на ожоги, подумаешь! Любой на моем месте поступил бы так же.

Ректор, конечно, странный человек, но уже был не таким пугающим, каким показался в самом начале.

Он смущал меня, язвил и высмеивал Кевина, постоянно говорил загадками, но это же не повод, чтобы оставить его без помощи?

Тем более, что он дал мне работу и приют.

Мысль о том, что мне и самой понравилось «оказывать помощь», я тщательно отмела в сторону.

В архиве я наконец смогла отдышаться и успокоиться. Надо отвлечься работой и перестать уже думать о «господине Райсе».

Память тут же подкинула момент, в котором мои пальцы легко скользили по его груди…

Да хватит уже, Лили! У тебя есть жених, Кевин, вы влюблены и скоро будете вместе.

Внутренний голос ехидно произнес: «Аж два жениха, Ворона забыла! Зачем тебе третий?»

Я поспешно схватила папку со стеллажа и принялась изучать ее, чтобы скорее уйти с головой в работу.

Через два с половиной часа я устало сидела на табуретке и с удовлетворением оглядывала стеллажи, которые успела прибрать.

Документы велись в академии совершенно безобразно: учебные планы валялись вперемешку с табелями успеваемости студентов, а личные дела учащихся были даже в коробках с надписью: «На уничтожение».

В дверь архива аккуратно постучали и внутрь вошла Кларисса:

– Не пора ли поужинать, Лили?

Я с большим удовольствием согласилась, так как обед пропустила, торопясь занять себя работой.

Пока я поглощала вкуснейшую картофельную запеканку, Кларисса делилась новостями из больничного крыла:

– Ох, детка, ну и переполох устроил бедняга Стюарт! Едва пришел в себя и теперь места себе не находит от горя, что навредил товарищам! Еле-еле его смогли успокоить!

– А как остальные студенты? Ну те, которых он успел задеть огнем?

– Не так плохо, как показалось вначале. Ожоги серьезные, но жить будут, возможно, останутся небольшие шрамы, – с легкой грустью ответила Кларисса и спохватилась, – а как господин ректор? Ты отнесла ему, что я просила?

– Отнесла и даже помогла обработать раны, – мрачно ответила я. – А потом пришел Герберт, увидел все это и наверняка неправильно все понял.

– Не беспокойся об этом, дорогая, господин ректор сможет ему все объяснить, – мягко сказала Кларисса.

Я поблагодарила ее за ужин и отправилась обратно в архив, чтобы оценить объем оставшейся работы.

Подсчитывая оставшиеся неразобранные стеллажи, я прошла в глубь архива и не сдержала возгласа разочарования. Работы оставалось еще много!

У самой дальней стены меня поджидал сюрприз: на полу стоял большой деревянный сундук, обитый железом. Висячий замок был не заперт и небрежно вставлен в петли.

Интересно, а сюда что сваливали? Какие-нибудь устаревшие методические пособия, наверное.

Я едва смогла открыть тяжелую крышку и заглянула внутрь. Так и есть, сундук был забит папками, но выглядели они совсем иначе: темно-коричневые с красными завязками.

Я взяла самые верхние и открыла, на первом же листе красовалась надпись: «Дело о шпионском скандале. Греймун». Хм, ни о чем мне это не говорит.

Все остальные папки были похожи на первую: «Дело о…», название или порядковый номер.

Я достала последнюю папку, которая лежала на самом дне сундука, открыла, прочитала название на первом листе и похолодела.

«Группа Ворона».

Глава 18

Руки затряслись, и я обессиленно села на пол, сжимая проклятую папку так сильно, что заболели пальцы.

От имени этого человека меня охватывал жуткий страх и безысходность, словно все уже предрешено и нет смысла бороться. Наверное, меня преследует злой рок.

Глубоко вздохнув, я кое-как развязала узел на папке и открыла ее.

На первой же странице был почти неразборчивый рукописный текст: «Приказываю создать группу… реагирования… личные поручения Его Величества…»

Видимо, эта самая группа создавалась, чтобы выполнять какие-то деликатные поручения короля. Что за поручения такие?

Внезапно хлопнула дверь архива и послышались чьи-то приближающиеся шаги.

Я поспешно вскочила на ноги, вытащила листы из папки, кое-как сложила их и сунула в карман платья. Потом почитаю.

– Лили, ты тут? – голос Клариссы раздался совсем рядом.

Я с трудом закрыла сундук, схватила какую-то небольшую коробку с ближайшего стеллажа и сделала вид, что увлеченно в ней копаюсь.

– Вот ты где! – Кларисса наконец дошла до меня. – Постучалась к тебе в комнату, а там тишина, вот и пошла тебя искать.

– Что-то случилось? – мой вопрос на удивление прозвучал совершенно невинно.

– Я хотела тебя попросить передать завтра утром господину ректору новую банку мази от ожогов. На сегодня ему еще хватит. Мне придется завтра снова убежать в лечебное крыло, не уверена, что сама успею, – она протянула мне баночку.

Ее добрые глаза как-то слишком внимательно смотрели на меня. Она меня в чем-то подозревает? Или мне так кажется от страха?

Я нашла в себе силы улыбнуться, взяла мазь и беззаботно ответила:

– Конечно, передам, не сомневайтесь.

Кларисса оглядела стеллажи и решительно произнесла:

– Пойдем-ка отсюда. Не стоит тебе сидеть тут до ночи, надо и отдыхать! А завтра с новыми силами вернешься к работе.

Я не стала возражать, и мы отправились на второй этаж. Только в своей комнате мне удалось наконец облегченно выдохнуть.

Включив свет и задернув шторы, я села на кровать и аккуратно вытащила листы из кармана.

«Группа наделена полномочиями ликвидации противника без предварительного согласования с Его Величеством».

Написано так обезличено и сухо, что не сразу догадаешься, о чем тут речь. Видимо, группе можно кого-то ликвидировать. Это как? Убить???

Волоски на затылке встали дыбом от волны ледяного ужаса, прокатившегося по моей спине.

«Группе разрешено применять те методы воздействия на противника, которые она сочтет нужными».

Совсем непонятно, что имеется в виду. Язык сломаешь, пока читаешь.

«Группа находится на полном обеспечении из королевской казны».

Ну тут уже все ясно: денежки этим ребятам платят бесперебойно и вряд ли в чем-то отказывают.

«Группа может быть привлечена к защите государственных интересов в любое время».

Почему-то представилось, как этого Ворона и его развеселую компанию выдергивают посреди ночи и в пижамах везут на охрану границы государства.

Страх потихоньку отступал, так что я даже немного смогла расслабиться. Может, не все так и ужасно?

Из разговоров с ректором и Патриком Рауфом я поняла, что Ворона тут хорошо знают, но почему именно в академии хранятся эти документы? Разве не логично им быть, например, в королевской канцелярии?

«Рекомендую Его Величеству рассмотреть возможность создания дополнительных подобных групп путем образования учебного заведения с целью обучения перспективных новобранцев».

Колючая тревога поселилась в груди, не давая сделать глубокий вдох.

Я принялась исследовать остальные записи. Некоторые листы было невозможно прочитать, т.к. чернила расплылись от долгого хранения. Их я отложила, а вот на последней странице было написано очень мало, но зато твердым разборчивым почерком:

«Состав группы: Эйден Ллойд (Ястреб) – огонь; Даниэль Морис (Сокол) – телекинез; Патрик Рауф (Беркут) – левитация; Маркус Блейк (Стервятник) – иллюзия; Габриэль Райс (Ворон) – ментальное управление и искривление пространства, руководитель группы».

Кровь бросилась мне в лицо. В голове стоял гул такой силы, как будто меня засунули внутрь колокола и лупили по нему железным прутом.

Я дрожащими губами повторила вслух:

– Габриэль Райс … Ворон…

Глава 19

Я в ужасе скомкала лист бумаги, словно именно он был виноват в моих бедах.

Нет, этого не может быть! Так не бывает!

Я заметалась по комнате, судорожно пытаясь придумать, что же мне делать. Бежать, однозначно!

Я отдернула шторы, распахнула створку окна и осторожно попробовала высунуть руку наружу. Ничего не вышло – невидимая преграда была на месте. Из окна меня обдувало холодным зимним воздухом, и это помогло немного приди в себя.

Я закрыла окно и села на кровать, подобрав под себя ноги, стараясь собраться в комочек. Надо подумать.

Почему же мне так не везет? Убежала из дома от Ворона и попала прямо к нему в лапы!

И ведь ректор даже не подумал признаться мне! Слушал, как я рассказываю о том, что боюсь этого Ворона и планирую выйти замуж за Кевина, даже присутствовал при нашем с ним разговоре! Как ловко он притворялся нормальным человеком, пусть и со своими странностями!

Должно быть, этот Ворон потом от души надо мной посмеялся.

Какая же я идиотка!

Теперь-то понятно, почему он угрожал мачехе и требовал не мешать ему. Наверняка уже спланировал, как заставит меня выполнять контракт!

В памяти всплыли слова ректора: «Я не советую искать Ворона, он не отказывается от того, что считает своим».

Еще днем я восхищалась тем, как самоотверженно он вел себя на стадионе, а сейчас, когда у меня вся правда, я боюсь его до дрожи в коленях.

Судя по записям, Ворон – настоящий монстр, и может сделать со мной все, что захочет. Выставит каким-нибудь шпионом с подачи Герберта, закопает на стадионе, и никто ему и словечка не скажет.

С другой стороны, пока он ничем не угрожал мне. Кроме того, что запер в академии, как в тюрьме.

Нет уж, я немедленно потребую расторжения контракта! Он не может иметь силы, ведь я его не подписывала!

Из глаз выкатились несколько слезинок, и я сердито вытерла их рукой. Меньше всего мне хотелось показаться запуганной и жалкой.

Подойдя к зеркалу в ванне, я внимательно изучила свое отражение. Волосы растрепались, глаза на мокром месте, а губы дрожат.

Умывшись и приведя себя в порядок, решительно подошла к двери и направилась к кабинету ректора, пока не прошел приступ смелости.

Уже на первом этаже храбрость начала меня покидать.

Может, вернуться в комнату, продолжать жить, как и прежде, пока не подвернется удобный случай для побега? Возможно, этот список – чья-то злая шутка!

На подходе к кабинету тело начала охватывать мелкая дрожь, от страха кружилась голова, а ноги стали ватными. Только бы не разреветься перед ним!

Я резко распахнула дверь и вошла, со стуком закрыв ее за собой.

Ректор сидел за столом, читая какие-то бумаги при свете настольной лампы.

Его обожженное лицо в полумраке казалось обезображенным, а черная рубашка подчеркивала красноту ожогов. Выглядел он настоящим чудовищем, каким наверняка и был.

– У нас принято стучаться, Лили, – не отрывая взгляда от бумаг, произнес он.

В данный момент меньше всего мне были нужны уроки этикета от человека с разрешением на убийство!

– Вы… – я запнулась и замолчала.

– Я, – согласился ректор, не глядя в мою сторону.

– Хочу спросить, – слова приходилось буквально выдавливать из себя.

Он взглянул на меня поверх своих бумаг и вопросительно приподнял бровь.

– Я кое-что обнаружила, – голос уже звучал уверенней. – Как вы это объясните?

Я подошла ближе и положила ему на стол мятый лист бумаги со списком людей, состоящих в его группе.

На этом моя смелость почти закончилась, ноги подогнулись, хорошо, что рядом оказался стул.

Ректор взял листок, развернул и пробежал его глазами. Я ожидала, что он разозлится, начнет кричать и сыпать угрозами. Или что-нибудь похуже.

Однако он ухмыльнулся и пристально посмотрел мне в лицо:

– А что тут надо объяснять? Слова вполне понятно написаны, – вкрадчиво ответил он. – Разве что, это первоначальный состав группы. Сейчас в ней куда больше людей.

– Значит, это вы и есть… Ворон, – дрожащим голосом пробормотала я.

Он зловеще улыбнулся, откидываясь на спинку кресла:

– Значит, это я и есть, – его по-прежнему вкрадчивый голос вселял в меня ужас. – Приятно познакомиться по-настоящему, крошка Лили!

Глава 20

– Совсем не приятно! – я замотала головой, отказываясь верить в то, что слышу.

Меня трясло от ужаса, а горло перехватывало спазмом, от чего было трудно дышать. Я прижала руки к горящим щекам, чувствуя себя несчастной, маленькой девочкой, которая потерялась в этом большом мире, и никто ей не придет на помощь.

–  Если это все, что ты хотела мне сообщить, то можешь идти спать, – сухо ответил ректор. – Мне нужно закончить работу.

– Я хочу разорвать брачный контракт, – голос сорвался в самый неподходящий момент, – и надеюсь на ваше благоразумие в этом вопросе.

Он снова выразительно приподнял бровь и, помолчав минуту, ответил:

– Знаешь, последний человек, который надеялся на мое благоразумие, выпал из поезда на полном ходу. Так что, ты выбрала неверной аргумент. Попробуй еще.

Ректор чуть придвинулся к столу так, что свет лампы падал на здоровую часть лица, оставляя ожоги в тени. Его глаза потемнели, но лицо было спокойным, как будто мы говорим о погоде.

– Вы же шутите про поезд, да? Или говорите специально, чтобы напугать меня? – неуверенно спросила я.

Он пожал плечами, снова ухмыльнувшись:

– А ты пугаться сюда пришла?

– Я пришла потребовать расторжения контракта, – я немного осмелела.

– Нет, – отрезал он, – забудь об этом. И раз уж ты во всем разобралась, то можешь выбирать дату свадьбы. Я соглашусь на любую.

– Но почему? – я почти закричала от негодования. – Зачем я вам нужна?

Голос ректора вновь стал опасно вкрадчивым:

– Видишь ли, дорогая… Я не знаю, насколько далеко вы продвинулись с Гевином в своих отношениях. Подозреваю, что дальше неловкого тисканья дело не зашло, если судить по твоим реакциям. Но что тебе известно о мужских желаниях?

Я с недоумением посмотрела на него:

– Каких еще желаниях? О чем вы говорите?

– Я так и думал, – голос его приобрел опасные хриплые нотки.

Сейчас он был похож на хищника, подкрадывающегося к добыче на мягких лапах.

– Так вот, я подписал этот контракт по причине своих личных желаний, – продолжил он, глядя на меня так пристально, что стало неловко. – И я не намерен отказываться от него.

О чем он говорит? К чему все эти разговоры о «желаниях»? Разве можно вот так играть жизнями людей по собственной прихоти?

Я отрицательно покачала головой:

– Я же не вещь какая-то, которую можно купить. Мы же познакомились совсем недавно, вы меня совсем не знаете!

– Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе. И если ты еще не поняла смысла моих слов, то я с радостью продемонстрирую на примере.

С этими словами он медленно поднялся из кресла и направился ко мне.

Поняв, что сейчас ректор стал для меня опасен, я вскочила и одним прыжком оказалась у двери, вцепившись в ручку.

Через мгновение он рывком развернул меня, рука скользнула мне на талию и плотно прижала к его твердому телу. Я вскрикнула от неожиданности и изо всех сил уперлась ему в грудь, пытаясь высвободиться.

Я в панике билась, как рыба, которую достали из воды, боясь, что он сделает со мной что-то непозволительное.

Пока я безуспешно пыталась отбиваться от него, он буквально пожирал меня глазами, прижимая к себе так сильно, что между нами нельзя было просунуть и лист бумаги.

– Отпустите меня, вы, чудовище! – требовала я, пытаясь выкрутиться из его объятий. – Что за манера – набрасываться на людей? Попытаетесь выбросить меня из окна, как того бедолагу из поезда?

Ректор внезапно рассмеялся теплым смехом, словно я ему рассказала какую-то милую шутку.

– Успокойся, – мягким шепотом сказал он. – Я ничего тебе не сделаю, крошка Лили.

– Тогда отпустите меня, пожалуйста, – попросила я тихо, перестав сопротивляться. – Вы пугаете меня до жути. Я вас очень боюсь!

Дальше я уже не могла сдерживаться и из глаз брызнули слезы. Я заплакала так горько, как если бы была на волосок от смертной казни.

Его железная хватка на моей талии чуть ослабла. Свободной рукой он привлек мою голову себе на грудь и, мягко поглаживая по макушке, тихо говорил:

– Ну же, не плачь. Я не обижу тебя, не бойся. Я не такой уж и страшный, если подумать хорошенько.

Его объятья были такими теплыми и умиротворяющими, что я от души выплакалась ему в рубашку. Когда слезы иссякли, я не торопилась покинуть кольцо его рук, а лишь тихо шмыгала носом.

– Почему именно я? – едва слышно проговорила я.

– Потому, что я хочу именно тебя.