Текст книги "Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

  Дворецкий, распахнувший дверь, сразу же сообщил князю о том, что в гостиной его, точнее Якова Платоновича дожидается посетитель.

  – Кто таков? – Штольман передал слуге шляпу и трость, помог Анне снять пальто, задержав руки на плечах жены.

  – Пан Василевский, Тадеуш Карлович, – ответил дворецкий с поклоном, – компаньон покойного пана Костешского. Пришёл через полчаса после Вашего отъезда в театр, взволнованный, толком ничего сказать не мог, лишь твердил непрестанно, что ему нужно было с Вами, Яков Платонович, поговорить. Да ещё супругу Вашу Анну Викторовну, спрашивал.

  – Ну что ж, полагаю, нам стоит побеседовать с паном Василевским, – Яков положил ручку жены себе на локоть, – не зря же он нас столько ждал.

  – Яков, у Вас же свадебное путешествие, Вам отдыхать нужно – трагически прошептала Лизхен.

  – Мы и отдыхаем, – Анна улыбнулась подруге. – Не волнуйся, мы просто побеседуем с паном Василевским и более ничего.

  Тадеуш Карлович, невысокий рыхлый, словно подтаявший по весне сугроб, мужчина пятидесяти лет непрестанно кружил по комнате, заламывая руки и нечленораздельно восклицая.

  – Вы успокойтесь, пан Василевский, – Яков привычно присел на край стола, задумчиво крутя в руках колоду, – и расскажите, что привело Вас к нам. Полагаю, дело серьёзное, раз Вы ждали нашего возвращения так долго.

  – Серьёзное?! – хмыкнул Тадеуш Карлович. – Сударь, вы даже не представляете, насколько серьёзное! Это вопрос жизни и смерти!

  – Даже так?

  – Именно, – пан Василевский остановился напротив Штольмана, нервно смахивая со лба редкие пряди. – Моего компаньона, пана Костешского убили, и я очень боюсь, что стану следующей жертвой!

  – В газете ничего об убийстве не говорилось.

  – Ха, – Тадеуш Карлович пренебрежительно фыркнул, брезгливо махнул рукой, – да что эти писаки могут знать, их даже в дом не пустили!

  – Вы успокойтесь, – Анна мягко улыбнулась взволнованному мужчине, – хотите чаю?

  – Я хочу, чтобы Вы меня спасли, – пан Василевский горестно всхлипнул, – я не хочу умирать.

  – Если Вы объясните, что именно Вам угрожает, мы быстрее сможем вам помочь, – Яков с благодарным кивком принял у Анны горячий стакан чая. – С чего Вы взяли, что Вам грозит опасность?

  – Я видел, что эти мерзавцы сделали с Францем, – пан Василевский прижал руки к губам, перешёл на трагический шёпот, – они пытали его!

  – Они? Вы считаете, что преступников было несколько?

  – Да! – Тадеуш Карлович трясущейся рукой полез в карман, вытащил серебряную пуговку, кои пользуются особой популярностью у дам полусвета, имеющих богатого покровителя. – Вот, смотрите, это я нашёл на полу рядом с телом Франца. Видите, это с дамского платья, видите?! А ещё там были следы, мужские следы. Вот, смотрите, я их зарисовал.

  Штольман внимательно изучил пуговицу и рисунок следа, положил листок на пол, привычно прикинул размер по своей ноге. След оказался чуть больше и было в нём что-то неприятно царапнувшее память. Знакомый? Возможно...

  – Это всё Карты Судьбы, – трагически прошептал пан Василевский, без сил падая в кресло, – это их искали у Франца, но не нашли, он ничего не сказал, хоть его и пытали! Вы знаете, когда я сегодня пришёл к Францу, то нашёл его на полу, задушенным, а его пальцы, – Тадеуш Карлович сглотнул, опасливо оглянулся по сторонам и зашептал. – его пальцы были сложены кукишем! Он ничего не сказал, хоть его и пытали! А я, я человек маленький и слабый, я пыток не выдержу, я боли боюсь!

  – Успокойтесь, – Яков протянул перепуганному мужчине стакан с чаем, – выпейте чаю.

  – Благодарю, – мужчина жадно осушил стакан, устало прикрыл глаза, – простите мне мою слабость, но мне очень страшно. У меня ведь даже нет этих Карт, и у Франца их никогда не было, понимаете? Эти Карты проклятые, самые настоящие Карты смерти, всего лишь легенда, их не существует! Только вот убийцы в это не поверят, а я боюсь пыток. И смерти. Помогите, прошу Вас мне очень страшно!

  Мужчина закрыл лицо руками и разрыдался.

   Дело Љ 2. Карты Судьбы. Козырь в рукаве

  Тадеуш Карлович, переложивший груз страха и тревоги на плечи Якова Платоновича, успокоился и так расхрабрился, что заявил о своей готовности в одиночку, без сопровождения, направиться домой. Конечно Штольман сей демарш не оценил и глупости вершить почтенному антиквару не позволил, вызвавшись проводить пана Василевского под прикрытием того, что нужно ещё кое-какие детали свершившегося преступления уточнить. Почтенный антиквар на предложение любезно согласился, сразу же пустившись в пространный, полный мельчайших деталей рассказ о своём покойном компаньоне. Сия говорливость лучше всего прочего указывала на то, что страх Тадеуша Карловича никуда не прошёл, он затаился, точно охотник в кустах, подстерегающий свою жертву. Впрочем, никто и не думал осуждать почтенного антиквара, до смерти напуганного смертью друга.

  Визит пана Василевского был подобен грозовой туче, уже затмившей солнце, но ещё не пролившейся дождём. Андриш Станиславич посматривал на притихшую супругу, пытаясь придумать способ, коим можно было бы отвратить её от участия в этом, вне всякого сомнения, опасном деле.

  – С Вашего позволения, я пойду к себе, – Анна Викторовна решила, что, чем терзаться беспокойством, лучше вызвать дух Франца Адамовича и попросить его назвать имя убийцы. А заодно и узнать больше о Картах Судьбы, если они действительно существуют.

  – Я с тобой, – живо воскликнула Лизхен и умоляюще сложила руки, – пожалуйста, я буду сидеть смирно и ничем тебе не помешаю. Страх как хочется посмотреть на вызов духа, я же никогда не видела.

  Князь Лисовский неодобрительно кашлянул, мягко положил жене руку на плечо, пытаясь, пока ещё не поздно, остановиться свою ненаглядную непоседу от очередного приключения, кое безопасным назвать было ну никак нельзя.

  – Дорогая, общение с духами – суть материя тонкая и весьма деликатная, полагаю, не стоит вмешиваться...

  – Андриш, – Елизавета Платоновна прижалась к мужу, поцеловала его в щёку, прекрасно зная, что против сего манёвра он не устоит, – я буду сидеть тихо и неподвижно и ничем, абсолютно ничем не помешаю!

  Андриш Станиславич вздохнул, признавая, в который уже раз, своё поражение против супружеского обаяния и пылкой любви, коя с годами, вопреки прогнозам скептиков и циников, не уменьшалась, а наоборот, становилась лишь крепче.

  – Анна Викторовна, Вы медиум, Вам и решать, – князь ещё раз вздохнул и чуть виновато улыбнулся.

  Анна поймала умоляющий взгляд Лизхен и не сдержала улыбки:

  – Хорошо, пусть Лиза посмотрит.

  Елизавета Платоновна взвизгнула и совсем как маленькая девочка захлопала в ладоши, потом подскочила к подруге и звонко чмокнула её в щёку. Столь искренний порыв живо напомнил Анне дело об утопленницах, когда она сама, обрадованная согласием Якова Платоновича на проведение спиритического сеанса, не утерпела и поцеловала следователя. Это был их первый поцелуй... Анна Викторовна вздохнула и мечтательно улыбнулась, погрузившись в столь сладостные для сердца воспоминания.

  – Аннушка, я, конечно, тебя никоим образом не тороплю, – прощебетала Лизхен, лукаво улыбаясь и едва ли на месте от нетерпения не пританцовывая, – но, может, уже приступим? А то время уже позднее, как бы нам не уснуть прямо посреди сеанса.

  – Ещё есть время отказаться, – прошептал Андриш, догадавшийся, что Елизавета Платоновна немного робеет на пороге встречи с неведомым.

  – Ты права, – Анна решительно кивнула и направилась к себе, гадая, куда именно убрала спиритическую доску. А может, вообще без доски попробовать, ведь призраки и так приходят, причём не как раньше, в Затонске, без приглашения и порой в самый неудобный момент, а заранее оповестив о своём появлении деликатным покашливанием или же стуком. Конечно, есть духу и зловредные, тот же купец бобров, например, но их немного. Пожалуй, кроме Кирилла Владимировича других и не было...

  – Ещё бы они были, – фыркнула тётка Катерина, воинственно утыкая руки в бока. – Нам, между прочим, без интересу видеть, как ты терзаешься!

  – Спасибо, – Анна вежливо кивнула, в присутствии грозной тётушки чувствуя себя маленькой девочкой, совсем как раньше, когда тётушка была жива и одним своим взглядом ввергала окружающих в трепет.

  – На здоровьичко, – Катерина оглянулась и призывно махнула рукой. – Ну, где там этот мученик-антиквар? Давайте его сюда, Анна ждёт.

  В воздухе проявился силуэт крепкого мужчины, коего язык не поворачивался назвать стариком. Одежда на призраке была вся в крови и висела клочьями, пальцы рук скрючились, лицо искажала гримаса боли и ярости. Весь облик духа буквально вопиял о ненависти и отмщении.

  – Франц Адамович? – окликнула призрака Анна, заставив устроившуюся на диванчике Лизхен испуганно вздрогнуть и оглянуться.

  Мужчина упрямо сжал губы и пренебрежительно отвернулся.

  – Я – Анна, – Анна Викторовна вежливо улыбнулась, пытаясь расположить к себе несговорчивого посетителя, – Анна Штольман.

  Услышав фамилию петербургского следователя, дух вздрогнул, резко обернулся и пытливо воззрился на барышню, глядя на неё словно на принесённое в лавку украшение, нуждающееся в оценке:

  – И кем же, позвольте узнать, Вы, милое дите, приходитесь чиновнику по особым поручениям Штольману Якову Платоновичу?

  – Я его жена.

  Франц Адамович надул щёки и выразительно приподнял брови, после чего шумно выдохнул и ядовито, не скрывая даже не насмешки, а грубой издёвки, заметил:

  – Вы не похожи на дам, с коими привык общаться господин Штольман. Он всегда предпочитал дам, – призрак с трудом пошевелил пальцами, – скажем так, утончённых и не лишённых светского лоска. А Вы, – дух окинул барышню пренебрежительным взглядом, дёрнул плечом и отвернулся.

  – Слушай ты, – вскипел Иван Афанасьевич, коий и при жизни не терпел грубого обращения с женщинами, – если ты и перед смертью так себя держал, я понимаю, почему тебя убили! И готов повторить сей славный подвиг во имя всех прекрасных дам!

  Антиквар посмотрел на разъярённого мужчину и упрямо сжал губы, процедив лишь:

  – Я всё равно ничего не скажу, можете делать со мной, что угодно.

  – Скажите, кто Вас убил? – Анна требовательно посмотрела на призрака, но тот лишь презрительно дёрнул уголком рта и отвернулся.

  – Хорош кобениться, мы же от тебя всё одно не отстанем, – тётка Катерина недовольно покачала головой, страдальчески закатив глаза. – Господи, ну что за мужики пошли! С барышней поговорить и то не могут!

  – Не желают! – отчеканил Франц Адамович и исчез, красиво рассыпавшись роем искр.

  – Ну и пёс с тобой, прости меня господи, – прокряхтела бабуля, появляясь с изрядным запозданием, – тоже мне герой, голова с дырой!

  Анна с досадой шлёпнула ладошкой по столику, плюхнулась в кресло, облокотившись на руку и нахохлившись.

  – Я так понимаю, призрак говорить отказался? – Лизхен подхватила из фарфоровой мисочки яблоко и вгрызлась в румяный бочок.

  Анна Викторовна с досадой кивнула, раздражённо оттолкнув спиритическую доску, о коей в ходе беседы с несговорчивым Францем Адамовичем даже и не вспомнила.

  Елизавета Платоновна беззаботно пожала плечиками:

  – Ну и бог с ним. У меня есть иной козырь в рукаве.

  – Какой? – голубые глаза Анны вспыхнули любопытством.

  Княгиня Лисовская выдержала театральную паузу, даже яблочко в сторону отложила, дабы эффект томительного молчания не смазывать, а когда Анна нетерпеливо заёрзала в кресле, выдохнула:

  – Пан Гроховский!

  Анна Викторовна застыла на месте, столкнувшись с тенью из прошлого. В Затонске сей пан отличился тем, что приказал своим людям похитить Нину Аркадьевну и саму Анну, они потом ещё чуть не погибли в клубах ядовитого тумана, когда сбежали из плена.

  – Аннушка, ты чего застыла, словно призрака увидела? – Лизхен встревоженно посмотрела на подругу, оглянулась и перешла на шёпот. – А может, увидела? Франц Адамович вернулся, да?

  – Н-нет, – Анна Викторовна покачала головой, потёрла горло, засаднившее при одном воспоминании о том тумане, – просто не ожидала, что ты пана Гроховского назовёшь.

  Елизавета Платоновна моментально насторожилась, став в этот миг удивительно похожей на своего брата, напавшего на след преступника:

  – Аннушка, душа моя, Вацлав Альбертович известная персона в Варшаве, но вот откуда он знаком тебе?

  – Лично я с паном Гроховским не знакома, – Анна небрежно махнула ручкой, не желая рассказывать Лизхен тайны Якова, коими он, по понятным причинам, не гордился. – Просто имя слышала. Он... был у нас в Затонске... на водах.

  – Угу, а заодно, так, промежду прочим, долг карточный с Яшеньки стребовал, да? – сладенько пропела Елизавета Платоновна. – Мне Пётр Иванович в Париже мно-о-ого чего рассказал про то, как братец мой верой и правдой службу сыскную в Затонске справлял. И как ты ему, душа моя, в сём деле, опасном и благородном, помогала, подчас вопреки воле Якова.

  Анна досадливо поджала губки. Вот ведь, дядюшка, дамский угодник, не смог устоять перед чарами обворожительной княгини Лисовской, разболтал ей всё, что знал, да и то, о чём лишь догадывался, поди, тоже скрывать не стал! Выложил всё подробнее, чем на исповеди, посещать кои Пётр Иванович не большой охотник.

  Елизавета Платоновна заприметила выражение недовольства на личике Анны, подскочила, обняла подругу за плечи и прижавшись щекой к её щеке, заворковала кроткой голубицей:

  – Да ты не волнуйся, Аннушка, твоей вины в случившемся нет ни малейшей. А Якову всё одно отповеди читать бесполезно, он их и мальчишкой-то не больно слушал. Он ведь не глупец, сам всё понял правильно и выводы нужные сделал. И в карты больше не играет, хоть и таскает их с собой постоянно... Кстати, а ты сию колоду видела?

  Анна задумчиво потеребила ленту, украшавшую ворот платья:

  – Видела пару раз, но особо не присматривалась. По-моему, обычные, у дядюшки точно такие же.

  – Эх, – Елизавета Платоновна раздосадовано махнула рукой, – а я-то уже успела представить, что это и есть те самые заповедные Карты Судьбы. Хотя, они же богатство своему владельцу приносят, а братец в роскоши совершенно точно не купается.

  – Богатство разное бывает, – заметила Анна, – любовь, например. Или удача невероятная.

  – О да, Яков просто любимец Фортуны, – ядовито хмыкнула Елизавета Платоновна, – видимо, именно поэтому он спутался с Ниной Аркадьевной, чуть не погиб на дуэли с князем Разумовским и был сослан в Затонск! Добро, хоть не разжаловали и в солдаты не отправили, везунчика. И это я про карточный проигрыш не упоминаю.

  Анна вспыхнула и вскинулась, готовая защищать своего мужа даже от колких слов его родной сестры. Право слово, не ошибается лишь тот, кто не совершает ничего, а Яков из всех ошибок верные выводы делает и в результате победителем оказывается!

  – Да ладно, ладно, не пыхти самоваром, – княгиня Лисовская примиряюще вскинула ладони, – я же не со зла, а так, по-сестрински. Мог бы, кстати, хоть раз и о помощи попросить, чай, не сирота бесприютная, родичи имеются.

  – Яков о помощи просить не любит, – вздохнула Анна Викторовна, – самостоятельный очень.

  – Дивно, что он тебя к расследованиям допускает, – поддакнула Лизхен и тут же переменила тему, дабы предотвратить возможную ссору. – Так вот, о пане Гроховском. Сей господин известный в Варшаве коллекционер карт. Да, я знаю, что он шулер, причём не из последних, но ОФИЦИАЛЬНО Вацлав Альбертович коллекционер, собирает по всему миру карточные колоды. Если Карты Судьбы существуют, он совершенно точно о них знает, а возможно, они уже есть в его коллекции!

  – Значит, пану Гроховскому грозит смерть, ведь убийца господина Костешского, без сомнения, узнает о коллекции и...

  – И придёт к тем же выводам, что и мы, – закончила Елизавета Платоновна. – ты права, Аннушка. Я немедленно отправлю Вацлаву Альбертовичу письмо с просьбой о встрече. Скажем, завтра утром в кофейне «Викторин», там подают дивные вишнёвые пирожные! Сладких снов, моя дорогая, не тревожься ни о чём, ни Яков, ни пан Гроховский не по зубам неведомому, пока, убийце.

  – Сладких снов, – ответила Анна, бросив взгляд на стоящие на каминной полке часы и отметив, что Якову Платоновичу давно уже следовало бы вернуться. Проводы пана Василевского определённо затягивались, вызывая пока ещё лёгкую тревогу.

  Анна Викторовна переоделась, набросила на плечи шаль, и, чтобы скоротать время ожидания, решила ещё раз попытаться вызвать дух убитого антиквара. Призраки, даже родственников, не появлялись, лишь бабуля мелькнула смутным пятном головой покачала и посоветовала внучке спать ложится. День, мол, был насыщенный, завтра ожидается ещё более трудный, а потому стоит как следует выспаться и набраться сил. Анна вздохнула и юркнула под одеяло, прихватив с собой книгу по спиритизму, написанную столь заумно, что уже на третьем предложении глаза стали слипаться, а пальцы разжиматься. Анна Викторовна зевнула, подоткнула поудобнее подушку и продолжила упрямо продираться через дебри терминов и мало занимательных терминов о сути души и природе духов.

  Когда Яков Платонович вернулся домой и поднялся в спальню, то застал супругу крепко спящей и при этом даже во сне крепко сжимающей трактат по спиритизму. Штольман мягко вынул книгу, скептически изогнул бровь при виде витиеватой надписи на обложке, ласково коснулся щеки Анны, борясь с желанием поцеловать эти пухлые, приоткрывшиеся во сне губы. Длинные ресницы Анны Викторовны дрогнули, барышня открыла глаза, сонно улыбнулась, увидев мужа:

  – Яков, а я всё-таки уснула...

  – Прости, задержался, – Штольман снял рубашку, аккуратно сложил её так, чтобы жена не приметила пятна крови на рукаве, ближе к манжете.

  – Как Тадеуш Карлович?

  – Жив, – отозвался Яков Платонович и тут же едва не взвыл от досады. Усталость брала своё, господин следователь едва не проболтался о нападении на почтенного антиквара. К счастью, убийца оказался недостаточно ловок и явно не ожидал, что пан Василевский будет не один, а потому замешкался и удар, призванный оглушить Тадеуша Карловича вышел смазанным, лишь оцарапав висок пана. К сожалению, от погони нападавший сумел скрыться, крысой нырнув в узкую, даже ясным солнечным днём тёмную и мрачную, подворотню.

  Анна сладко зевнула и прижалась к мужу, уютно устроившись у него под боком. Яков обнял жену, уткнулся лицом в пушистые волосы и сам не заметил, как заснул. Призрачные родственники окружили пару, оберегая их сон и чуть слышно умильно перешёптываясь.

  ***

  Утром, сразу после завтрака, Елизавета Платоновна и Анна изъявили желание отправиться на прогулку. Внимательно изучающие принесённую по приказу князя карту города Яков Платонович и Андриш Станиславич возражать не стали. Правда, стребовали с супруг обещания расследованием в одиночку не заниматься, жизнью не рисковать и вообще держаться центральных улиц и в сомнительные подворотни за ещё более сомнительными типами не соваться. Поскольку пан Гроховский, с точки зрения Лизхен, сомнительным типом не являлся, да и встреча была назначена в одной из лучших кофеен города, дамы охотно дали требуемые обещания взамен выдвинув схожие требования, на кои мужья ответили размытым и неопределённым: «Посмотрим». Будь у Анны Викторовны с Елизаветой Платоновной чуть больше времени, они непременно добились бы от супругов чёткого обещания быть осторожными и не рисковать, но стрелки на каминных часах неумолимо показывали без половину десятого. До встречи с Вацлавом Альбертовичем оставалось всего тридцать минут, а ждать пан, хоть и умел, да не любил.

  Кофейня «Викторин», где княгиня Лисовская назначила встречу, была похожа на шкатулку столичной кокетки: причудливо украшенная, с расписным потолком, позолотой и даже шёлковой драпировкой на стенах. Когда дамы прибыли, пан Гроховский их уже ждал, привольно расположившись за столиком у окна и отгородившись ото всех за раскрытой газетой. За соседним столиком пили кофий два молодых человека в приличном платье, время от времени бросая рассеянные взгляды по сторонам и на самого пана.

  – Это его охрана, – шепнула Лизхен, кивком головы указав на мужчин. – Вацлав Альбертович без них в городе не появляется.

  Анна внимательно посмотрела на мужчин, но тех, кто похищал среди них не было. Видимо, у пана Гроховского людей было не просто много, а очень много. Одни исполняли поручения деликатные, а порой и откровенно разбойничьи, другие служили в охране. Не удивительно, что никому до сих пор не удалось привлечь Вацлава Альбертовича к суду, дивно, что Нина Аркадьевна с князем Разумовским дерзнули его обмануть и ограбить!

  Словно почувствовав мысли Анны Викторовны, пан опустил газету и расплылся в широкой и почти искренней улыбке:

  – Пани Лизхен! Мадонна, как же я рад Вас видеть! С каждым днём Вы становитесь всё прекраснее и обворожительнее!

  Речь господина Гроховского напоминала патоку: неспешная, чуть тягучая и сладкая, успокаивающая и даже усыпляющая.

  – Вацлав Альбертович, – Елизавета Платоновна подарила мужчине широкую улыбку и протянула ручку для поцелуя, – рада видеть Вас в добром здравии. Позвольте представить Вам Анну Викторовну, мою подругу и супругу моего брата Якова.

  Светло-серые глаза пана при упоминании Якова остро сверкнули, но приветливая улыбка ни на миг не померкла, и голос остался по-прежнему мягким и обволакивающим:

  – Искренне рад знакомству, Анна Викторовна. Надеюсь, Ваш супруг в добром здравии?

  – Благодарю Вас, Вацлав Альбертович, – Анна с интересом смотрела на мужчину, коий в Затонске избрал её орудием шантажа, – Яков Платонович вполне здоров.

  – Мы всенепременно передадим брату Ваш поклон, – почти пропела Лизхен, поигрывая веером.

  Глаза пана Гроховского потемнели от сдерживаемых чувств, улыбка на губах поблёкла и искривилась.

  – Утверждать не берусь, княгиня, но предполагаю, что Вашего брата не порадует воспоминание о моей скромной особе, а потому предлагаю не говорить ему о нашей встрече. Мне с Яковом Платонович враждовать нет необходимости, тем более теперь, когда в Варшаве стало так неспокойно.

  Елизавета Платоновна и Анна Викторовна непринуждённо опустились на любезно выдвинутые для них официантом стулья, приказали принести им кофию и пирожных и лишь после этого продолжили беседу. Вацлав Альбертович дам не торопил, он вообще придерживался правила, что спешка губительна для пользы дела и никогда не бывает уместна.

   – Вы слышали, что случилось с паном Костешским? – спросила Анна у пана Гроховского, сделав крохотный глоток кофе.

  Пан вежливо кивнул:

  – Сложно не слышать то, о чём говорит вся Варшава.

  – Как Вы думаете, из-за чего его убили? – Лизхен подалась вперёд, опять став похожей на ведущего расследование Якова.

  Вацлав Альбертович неторопливо размешал сахар в чашке, покачал головой, придав лицу чуть скучающее выражение:

  – Строить предположения – удел полиции, к коей я ни малейшего отношения не имею. Ходят слухи, что Франц Адамович умер от апоплексического удара.

  – Угу, табакеркой в висок, как Павел Петрович в своё время, – буркнула Елизавета Платоновна. – Вы сами-то в это верите?

  Пан Гроховский отставил чашку и посмотрел на дам, вся его мягкость и сладость исчезла, явив совсем иной облик, коий трудно было назвать обворожительным:

  – Прошу прощения, дамы, но у меня не очень много времени, но достаточно дел. Могу я узнать, что именно Вам от меня нужно?

  – Расскажите о Картах Судьбы, – Елизавета Платоновна тоже перестала играть роль великосветской кокетки, явив свойственную всему роду Штольманов стальную хватку.

  Вацлав прицокнул губами, одобрительно глядя на своих собеседниц. Больше всего в людях пан ценил ум и практичность, особенно восхищаясь данными качествами у женщин, для коих сии черты были не свойственны. Елизавета Платоновна, да и Анна Викторовна, пустоголовыми кокетками, бездумными игрушками в руках мужчин определённо не были и тем самым заслуживали уважение. А для людей уважаемых господин Гроховский готов был сделать абсолютно всё.

  – Позвольте пригласить Вас на прогулку, сударыни, – Вацлав Альбертович улыбнулся, опять входя в образ радушного хозяина, – есть темы, кои небезопасно обсуждать даже в столь приличном заведении.

  ***

  Коляска, кою сопровождал поодаль неприметный экипаж, неспешно подпрыгивала на камнях, и также неторопливо текла речь пана Гроховского. Дамы слушали внимательно, стараясь не упустить ни единого слова из сдержанного повествования.

  – Карты Судьбы совершенно точно существуют, это бесспорный факт, подтверждённый документами. Я сам лично видел эти дневники и проверял их подлинность, так что можете мне поверить.

  – И где же они? – не утерпела Лизхен.

  Вацлав Альбертович с глубоким вздохом развёл руками:

  – А вот сие уже неизвестно. Потомки пана Зворовского по всему миру рассеялись, часть из них в Петербурге осела...

  Пан резко замолчал, озарённый догадкой, столь простой, что даже досада брала, как это она ему раньше не пришла на ум! Ведь это многое объясняет, да, чёрт побери, это объясняет абсолютно всё! Мадонна, какой же он идиот! Карты были у него под носом, он мог бы завладеть ими, причём вполне законно, не рискуя ничем, у него же такой козырь в рукаве был, а теперь всё, поздно!

  – Пан Гроховский, что с Вами? – Анна встревоженно заглядывала мужчине в лицо. – Вам плохо?

  Вацлав Альбертович усмехнулся и покачал головой, глубоко вздохнул, признавая своё поражение. Да, как ни крути, а Карты Судьбы свой выбор сделали, с этим остаётся только смириться. Если попытаться отнять их силой, обманом или ещё каким-либо нечестным путём, то тем самым лишь навлечёшь на себя мучительную смерть, а жизнь слишком хороша, чтобы покидать её так рано.

  – Пан Гроховский, – Лизхен на правах давней знакомой даже потеребила мужчину за рукав, – пан Гроховский, Вы меня слышите?!

  Вацлав глубоко вздохнул, протёр ладонью лицо, словно смахивал невидимую паутину и, повернувшись к Анне, спросил:

  – Анна Викторовна, помнится, в Затонске у Вашего супруга была колода карт, он доставал её, когда над чем-то раздумывал.

  Анна согласно кивнула, Елизавета Платоновна нахмурилась, пытаясь понять, к чему ведёт пан Гроховский.

  – Скажите, Вы знаете, откуда у Вашего мужа эти карты?

  – Господи, да причём тут Яков?! – не выдержала княгиня Лисовская. – Карты Судьбы дают богатство, а мой брат...

  – Карты Судьбы меняют жизнь своего хозяина к лучшему, – перебил Лизхен пан, – причём делают это постепенно, исподволь, через цепь событий, кои сами по себе могут быть весьма неприятными и даже болезненными.

  Дамы переглянулись. Что и говорить, роман с Ниной Аркадьевной, дуэль с князем Разумовским, и ссылку в Затонск сложно назвать приятственными событиями, но в конечном итоге они привели Якова к Анне, дали возможность раскрыть целую шпионскую сеть, да что там, даже помогли Якову Платоновичу примириться с братьями и сестрой!

  – Обязательно спросите у своего мужа, откуда у него карты, – Вацлав Альбертович серьёзно, даже строго, посмотрел на Анну. – И если окажется, что они подарены ему кем-либо из рода Зворовских, то попросите подержать колоду. Карты Судьбы дарят тепло своему хозяину и тем, кто ему дорог, причём чем сильнее чувство, тем ярче жар. И ради бога, если Вы не хотите зла, не говорите никому, что знаете, у кого Карты. Как гласит Писание: «Многая знания – многая скорби».

  Дело Љ 2. Карты Судьбы. Козни бубнового короля

  Илья Петрович Уваков раздражённо саданул кулаком по столу. Гнетущее, словно гранитная плита на плечах напряжение сие действо сбросить не помогло, стол тоже устоял, а вот рука неприятно заныла и вроде как даже опухать стала. И кому, спрашивается, лучше сделал? Правильно, никому. И какой вывод из всего этого следует? Нужно держать себя в руках и ждать, стиснув зубы и сжавшись в комок, когда эта проклятая удача повернётся-таки лицом к бывшему чиновнику по особым поручениям. К Штольману же она повернулась, обласкала его, подарила любовь, вернула милость влиятельных покровителей, так какого чёрта ему, Увакову, так не везёт?! Чем он, Илья Петрович хуже?!

  – Мой котик сердится? – Катерина прижалась всем телом к любовнику, заскользила руками по плечам и груди. – Мой котик чем-то недоволен?

  – У твоего котика земля под ногами горит, – огрызнулся Уваков, зло выдираясь из цепких рук девицы, – а ты, дура, словно и не видишь ничего! Этот проклятый антиквар молчал, он ничего не сказал, хотя я был очень настойчив в расспросах.

  Илья Петрович кровожадно оскалился, вспомнив, как именно он расспрашивал проклятого старика. Катерина томно потянулась, дугой выгнулась, отчего грудь мало из платья не выскочила, и лениво, словно речь шла о вещах, внимания никоим образом не заслуживающих, протянула:

  – То, о чём промолчал человек, можно узнать у духа.

  Уваков расхохотался, глядя на полюбовницу со смесью презрения и весёлого удивления:

  – Катька, да ты никак спиритом стать решила? Составишь конкуренцию госпоже Мироновой?

  Катерина поджала губы, она терпеть не могла, когда её мужчина вспоминал о других женщинах, пусть даже так небрежно:

  – Я не знаю, кто такая госпожа Миронова. Да и знать не хочу.

  Илья Петрович вздохнул, вспомнив свои визиты в тихий и внешне безмятежный, словно заросший ряской пруд, Затонск. Первый раз он прибыл в эту глухомань в поисках господина Морреля, коего следовало изловить, доставить в Петербург и передать весьма заинтересованным в беседе с оным господином лицам. И ведь у него получилось поймать Морреля, он его схватил, не без помощи господина Штольмана, конечно, но ведь схватил же! Тогда-то Илья Петрович и увидел в первый раз эту смешную чудачку Миронову Анну Викторовну, мнящую себя спиритом и активно сующую свой миленький носик в дела следствия. А Яков Платонович, разомлевший в провинциальной неге и одичавший без женской ласки, вместо того, чтобы раз и навсегда отвадить настырную девицу, всячески потакал ей, ещё и из передряг вытаскивал, слова поперёк не вымолвив. Уваков горестно хмыкнул. Тогда он, ослеплённый удачей, наивно полагал, что больше в эту провинциальную дыру не сунется, только вот ротозеи городовые, олухи царя небесного, не способные друг друга в лицо узнавать, подвели его, попустили в свои ряды под видом кучера арестантского возка наёмного убийцу. А может, это Яков Платонович расстарался? Понял, что Моррель сумеет выкрутиться и ничего ему за убийства не будет, а то и вообще на службу к особам императорской фамилии перейдёт и... Илья Петрович отрицательно покачал головой. Нет, Штольман на такое не способен, он же как Невский прошпект, весь из себя прямой и правильный, чем лично ему, господину Увакову, одним своим присутствием в этом мире наносит глубочайшее оскорбление. Как Илья Петрович радовался, когда появилась возможность унизить Якова Платоновича, посадить его, точно волка бешеного, в клетку! Так он и из-за решётки сумел выбраться, одурачил своего лопуха-помощника, а может, у них изначально сговор был. Нет, Коробейников мальчишка и глупец, он притворяться не умеет, да и какая теперь, в сущности, разница? Главное, что Штольман опять вывернулся, бежал, а эта проклятая Миронова, эта ведьма голубоглазая его укрывала! Как она лгала и даже не краснела в гостинице, когда уверяла, что знать не знает, где Яков Платонович! Уваков ей даже поверил, глупец! Подумал, эта провинциалка блаженная обманывать не умеет, болван, тысячу раз болван! Поверил этим невинным голубым глазкам, этому нежному голосу, такому убедительному, так её раз так и раз эдак! Илья Петрович обхватил голову и зарычал, заметался по комнате, словно волк, угодивший в ловчую яму.