Текст книги "Королевская книга"
Автор книги: Наталия Сова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
6
Было пасмурно и тихо. Фигура Горностая маячила в рассветных сумерках недалеко от ворот. Он держал под уздцы вороного антарского коня с янтарными глазами.
– Давай сюда вещи, – сказал он шепотом. – Отведи это чудо на конюшню и выходи быстрее.
Чтобы догнать короля Антарского, нужно было идти по направлению к Риору, но Горностай направился в противоположную сторону, откуда только что пришел сам, – к иволинскому холму.
– Иногда длинный путь оказывается более коротким, – проронил он в ответ на недоуменный взгляд Арники.
Они миновали луга, прошли вдоль берега Твомры, высокая темная стена Сырого Леса обозначилась за редкими осинами, и приблизился коронованный черными развалинами холм Иволина. Рассвело, дорога петляла вдоль опушки, изредка ныряя в прозрачные рощицы. Арника обходила замерзшие лужи, отражающие тихое серое небо, и прислушивалась к молчанию вокруг. Земля ждала, ждала гладкая холодная река, ждали деревья и притихший ветер – они давно знали, что должно произойти сегодня, а Арника догадалась только сейчас, по их безмятежному ожиданию. Сегодня должен быть Первый Снегопад, подумала она. Жаль, тот снегль, которого убил Таор, так и не дождался…
Вокруг стало тихо как в хрустальном кубке. Горностай остановился, глядя в небо.
Мягкое, матовое свечение нарастало в низких облаках. Небесный свет, приближаясь, дробился, рассыпался, медленными белыми искрами опускался все ниже и ниже. Первые из них коснулись волос Арники и синего плаща Горностая, легли на мертвую полынь и подмерзшую глину тропинки.
– Тысяча ангелов… – потрясенно прошептал Горностай, подставляя ладонь.
Снег становился крупнее, падающие хлопья оставляли за собой длинные, постепенно гаснущие нити туманного света. Их становилось все больше, и вскоре сплошное колеблющееся сияние соединило землю и небо.
Арника запрокинула голову и почувствовала, как где-то далеко точно так же подставил лицо падающему свету король Антарский. У него на родине не бывает Первого Снега, подумала Арника, он и не знает, наверное, что сейчас можно просить небо о чем хочешь. Она тут же торопливо зажмурилась: «Всегда быть с ним, и чтобы он всегда был со мной. Всегда говорить с ним, и чтобы он всегда говорил со мной. Всегда любить его, и чтобы он всегда любил меня…»
Ей показалось, что на мгновение потеплело и снег сделался прозрачным светом. Это означало: просьба услышана и будет исполнена.
– «…Счастлив оказавшийся под первым снегопадом… – негромко произнес Горностай. – Первый Снег лечит раны, унимает обиды и утоляет скорби людские…» Аргн Преподобный написал так пятьсот лет назад. Знаешь, я ведь искренне думал, что это всего лишь поэтические преувеличения, когда читал.
У нас тут без преувеличений – все вправду, подумала счастливая Арника. Горностай в ответ тихо рассмеялся, глядя в небо.
И только тут Арника осознала, что он слышит ее, слышит куда лучше, чем Терн, но скрывает это и беседует с ней вслух – потому что не хочет впускать ее в свою собственную безмолвную речь и в свое прошлое. Она внимательно заглянула ему в лицо, но увидела только ясный взгляд и улыбку.
– Я тоже загадал желание, – сказал он.
Снегопад быстро шел на убыль – уже просматривалась дорога и угадывались на западе очертания холмов. Сияние меркло, превращаясь в обычную снежную белизну под хмурым небом. Горностай и Арника осторожно ступали по гаснущему под ногами свету.
Они вышли в редкий сосняк у подножия холма. Под ногами пружинил мох, всюду виднелись вросшие в него поваленные стволы и гнилые ветви. Немного поднявшись по склону туда, где из-под мха проглядывали камни, Горностай по-птичьи покрутил головой:
– Это должно быть где-то здесь. Ага!
На вид это была обычная расщелина между глыбами, площадка перед ней была выложена мелкими камешками, – видно, в прежние времена сюда приносили еду для фырлоков и цветные ленты для Девоньки.
Горностай скользнул в расщелину, шепнул оттуда:
– Иди сюда. Осторожно! Давай руку.
Некоторое время шли, согнувшись, в полной темноте, потом ход расширился и Горностай, выпрямившись, открыл самую настоящую дверь.
Они оказались на круглой площадке с мозаичным полом. Четыре одинаковые двери располагались друг против друга, а между ними четыре коридора уходили вдаль. Мозаика пола изображала четыре красные стрелы, указывающие на двери, и четыре синие, указывающие в коридоры. На каждой из стрел была своя надпись, а может, просто орнамент – Арника не сильна была в разборе знаков. Впереди, позади, налево и направо виднелись точно такие же освещенные перекрестки коридоров. Посмотрев вверх, Арника увидела мягкое свечение, словно колодец, наполненный неярким переливающимся светом.
Перекрестки следовали один за другим, и на каждом из них открывалась одна и та же картина: полутемные белые коридоры, пятна света на местах их пересечения, одинаковые двери и стрелы с надписями на полу. Арника спешно шагала, размышляя, что вот живут в Иволине люди и не знают, что под ними целый лабиринт, построенный неведомыми могущественными волшебниками, которым до Иволина и дела-то никакого нет…
Взглядывая на стрелки под ногами, ее провожатый уверенно сворачивал в новые коридоры. Иногда Арнике казалось, что они кружат на месте – слишком уж вокруг было однообразно. Наконец Горностай остановился на очередном перекрестке, внимательно изучил стрелки под ногами и отворил одну из дверей. За ней открылся темный подземный ход, где с потолка свисали коренья. Шепнув: «Держись за меня», он закрыл дверь и в потемках провел Арнику к полузасыпанному землей выходу. Выбрался наружу и вытянул Арнику как репку из грядки.
– Пойдем скорее, хочу добраться до Риора засветло.
Такие замки, как Риор, лучше обходить за три версты, а он, кажется, в гости туда собрался, подумала Арника.
– Нам нужно где-то ночевать, – ответил Горностай. – И дожидаться короля. А заодно я потолкую с бароном Щур-Риором, выспрошу у него кое-что. Не беспокойся, баронов я повидал достаточно и знаю – к любому можно найти подход.
Сосны сменились буреломом, невысокие взгорки стали круче, а овраги между ними – темнее и глубже. Горностай становился все серьезнее и настороженней: быстрыми птичьими движениями оглядывался на открывающиеся по сторонам поляны и, как давеча на постоялом дворе, напряженно вслушивался в пространство всем телом. То, что он слышал, ему не нравилось. Арника опасности не чувствовала – лес был совершенно пуст, тропы мертвы, деревья безмолвны, словно вместе с животными, птицами и тварями отсюда ушла сама жизнь. Был только чей-то чужой страх, пронизывающий все вокруг.
Горностай остановился.
– Тварей поблизости нет. Есть люди, и это гораздо хуже, – сообщил он, хмурясь, и внезапно замер на месте. Арника услышала еле слышный шепот: – Направо через лес и в овраг – там не найдут. Беги быстро. Я потом тебя разыщу.
Затрещали ветки под чьими-то ногами. Между стволами мелькнула серая фигура, рядом другая, третья. Трое вооруженных людей вышли им навстречу, еще несколько показались слева и справа. Арника вжалась в спину Горностая, вцепившись в его плащ.
– Кто такие? – спросил один из них.
– Я ищу барона Щур-Риора, – ответил Горностай. – Это его земли, не так ли?
– Я спрашиваю: кто вы!
– Люди.
– Чем докажете, что вы люди?
– Это нужно доказывать? – Горностай быстро оглядывал подходивших.
– Людей здесь уже три года не видали. А вас, подменных, – десяток в неделю.
– Каких еще подменных? – Горностай, толкая спиной Арнику, попятился, не давая людям сомкнуть вокруг кольцо. – Ведите к барону, там разберемся.
– И всем вам барон нужен, – оскалился человек, обнажая меч.
Хищно подобравшись, Горностай выхватил узкий клинок. Внутри у Арники взорвался его голос:
– Беги!
Звуки драки позади быстро завязли в недвижной тишине. Арника падала, поднималась, перепрыгивала через бурелом, проламывалась сквозь кустарник, пока не съехала, задыхаясь, на дно оврага, где меж поваленных стволов глухо журчала темная вода. Сердце колотилось на весь лес, но кроме испуга, заставлявшего вжиматься в мокрый мох, было еще ясное знание того, что она поступает неправильно: нельзя выжидать сейчас, иначе может произойти что-то страшное.
Она выбралась и медленно пошла назад. Ноги шагали неохотно, к тому же она забрала немного в сторону и не сразу вышла в нужном месте. Снег здесь перемешан был с бурыми листьями и кое-где окрашен кровью. Арнику пробрал озноб. Обхватив себя за плечи, она медленно обошла вокруг, ожидая наткнуться на убитого Горностая, но почти сразу почувствовала, что он жив и находится где-то недалеко. Сойдя с дороги, Арника направилась вверх по склону холма, туда, где кто-то неведомый тяжко болел своей неизбывной тоской и ужасом.
Между деревьями впереди завиднелись просветы, сосны поредели, и неожиданно такой простор распахнулся перед ней, что захватило дух. Арника стояла на безлесной вершине, далеко внизу до самого горизонта темнел волнистый лес, а над ним, неторопливо клубясь, текло на юг пасмурное осеннее небо. Арнике показалось даже, что она видит Изсоур – на севере, где холмы становились выше, а лес редел. Граница неба и леса была смутной – далеко-далеко, где взгляд останавливался в полете, шел снег. Не Первый Снег, а второй, обыкновенный, что знаменует приход зимы. Она раскинула руки навстречу ветру, и кто-то, касаясь ее щек и пропуская пряди волос сквозь невидимые пальцы, шепнул на всю округу: «Здравствуй»…
Арника повернула голову и увидела слева, над самым обрывом, приземистую деревянную крепость. «Риор», – поняла она.
В прежние времена о Риоре говорили, что хозяева его всегда держат открытыми южные окна, потому что покровитель Риора спит в южном ветре, каждый день устилают пол в большом зале свежей травой, а женщины в день солнцеворота глядятся в огонь, как в зеркало, и потому от них, как от огня, невозможно отвести взор. И у каждого из баронов Щур-Риоров глубокие серые глаза, и им открыта мудрость – все оттого, что из замка видна даль – ведь когда долго смотришь вдаль, в конце концов оказывается, что смотришь в самого себя.
Но прежние времена миновали – последний хозяин Риора прославился как предводитель шайки разбойников, называвший себя «лесным бароном» и объявивший после войны своими все брошенные земли вплоть до Иволина. Он не раз заходил в «Полтора орла», но Арнике, слава богу, увидеть его не довелось. По рассказам, был он мерзким старым злодеем, держал в страхе всю округу, пока, как говорят, не сгинул где-то – то ли ушел дальше на юг, то ли снеглю попался.
Арника обошла вокруг частокола, раздумывая, как быть дальше, и вдруг увидела невдалеке между соснами отсвет костра.
Костер неистовствовал и казался единственным живым существом в лесу. Люди, полукругом сидящие вокруг него, выглядели менее одушевленными – не двигались и молча смотрели в высокое пламя. Арника увидела и Горностая – слегка понурого, с широкой ссадиной на скуле и связанными за спиной руками, но живого и вполне здорового. Он стоял перед пожилым смуглым господином, похожим на ящерицу. Господин говорил – негромко и медленно.
– Великое Заклятье, как искривления на поверхности зеркала… – услышала Арника тихий шелестящий голос. – Искажения явлений… пустоты… выпуклости… Я отчетливо вижу линии кривизны мира и знаю, как приспособить себя к ним, чтобы не быть уничтоженным. Это особенно хорошо умеют снегли и вроки, но они не могут никого этому научить, а я могу. Это дорого стоит – научиться, ибо изменение человеческой сути не проходит даром. Но взамен появляется способность жить там, где никому из живых нет места. Для моих людей я бог, что отчасти верно – я не человек, и я бессмертен.
И таким тоскливым холодом повеяло от этих слов, что Арника поняла – перед ней то самое существо, чей страх эти места впитали, как губка впитывает воду.
– Великое Заклятье распространяется все дальше, и никто, никто не готов… Даже вы, люди Порубежья. Всей вашей мудрости не хватит, чтобы совладать с переменами, постичь законы мира, идущего на смену прежнему.
– Об этом я и говорил…
– Никогда не перебивай меня, монах, – словно змея прошуршала в траве.
Барон прикрыл глаза. Арника почувствовала, как его внимание охватывает весь лес, и, затаив дыхание, прижалась спиной к толстому стволу. Губы барона дрогнули, едва обозначив улыбку:
– Девушка, что была с тобой, убежала. А скоро сумерки. Лучше будет, если она перестанет прятаться.
Арника закусила губу.
– Лучше будет, если ваши люди перестанут бросаться с оружием на прохожих, – мрачно сказал Горностай, оглядываясь по сторонам – он тоже понял, что Арника где-то поблизости.
Барон снова усмехнулся, устремляя куда-то вдаль взгляд черных круглых глаз:
– Это все из-за подменных. В разнообразных людских обличьях они выходят из дебрей и спрашивают дорогу в Риор. Ко мне. Раньше я принимал их, они поселялись в замке, жили подолгу… Они вели себя, как люди, но людьми они не были. Их выдавала одна странность – они были похожи на воспоминания. На те зыбкие воспоминания, которые живут на самом дне памяти. Бледные подобия настоящих людей. И всем им нужен был я, чтобы говорить со мной об ушедших временах, и мой замок, чтобы в нем поселиться. Безобидные создания, но мне не нравилось их соседство. А они все приходили – одни на смену другим…
Я приказал моим ребятам убивать всех, кого встретят в лесу на пути в Риор. Тебе повезло – ты умеешь защищаться, этим ты доказал свою человеческую природу Подменные никогда не сопротивлялись. Я до сих пор не знаю цели их существования и смысла их смерти… Однако мы отвлеклись. Вернемся к первому вопросу: кто ты такой?
– Я сказал уже два раза.
– Ты сказал не все. За теми словами, что ты произнес, я слышу другие, спрятанные. Как бы выманить их на свободу?
Он сделал знак одному из своих людей – Арника узнала человека, который заговорил с ними на дороге, – тот вынул кинжал и положил его на камни, которыми был обложен костер, острием в огонь.
– Это совершенно лишнее, – сказал Горностай, покосившись на кинжал. – Желаете подробностей – извольте.
И поведал о том, что он, эльтский дворянин в двенадцатом поколении, несколько лет принадлежит к монашескому ордену Чистых, разыскивал барона Щур-Риора с намерением присоединиться к его людям, так как слышал, что барон Щур-Риор единственный, кому дана власть над разрастающимися мертвыми землями. И добавил, что существует пророчество о том, что Щур-Риор со временем получит невероятное могущество, которое подарит ему ангел с огненными волосами…
– О пророчестве я действительно говорить не хотел, здесь не очень-то верят в пророчества.
Барон молчал, задумавшись.
– Но вы, я вижу, верите, – определил Горностай, – нет, вы не просто верите, а знаете! – Он отстранился, как бы ослепленный догадкой: – Неужели вы ее встречали? Встречали Огненноволосую?
Горностай хитрец, подумала Арника, – непонятно, кто кого допрашивает. Только как он изо всего этого выпутается – ума не приложу.
А Горностай, исполнясь священного трепета, говорил о зеленых глазах и красных волосах неведомого ангела, который является избранным, чтобы наделить их безграничной властью. Как правило, ангел приходит с некой просьбой, которую выполнить на первый взгляд совсем нетрудно, но выполнение оборачивается суровыми испытаниями и нередко приводит к гибели. Ангел, по словам Горностая, в таких случаях огорчается, но быстро находит нового претендента.
– Так она говорила не только со мной? – медленно спросил барон.
– Не только. Но достойных не нашлось. Было сказано, что Щур-Риор ее последняя надежда, – ответил Горностай. – Увидев вас, я понял, что это действительно так.
Он склонил голову, волосы скрыли его лицо. Горностай опустился на колено. Барон усмехнулся. Было видно, что теперь он склонен верить пленнику гораздо больше.
Ай да Горностай, подумала Арника, и тут же внутри прозвучал его голос: «Скоро мне развяжут руки. Не показывайся ни в коем случае».
– Ты ни слова не сказал о девчонке, которую сопровождал.
– Я никого не сопровождал, господин барон. Она появилась передо мной в лесу, внезапно вышла на дорогу. Я не знаю, откуда она взялась – ведь человеческого жилья поблизости нет. Она шла рядом со мной и молчала в ответ на все вопросы. Потом вы ее спугнули.
Барон вопросительно оглядел своих людей:
– Ты что скажешь, Ташт?
– Похожа на Девоньку, – подтвердил тот, кто говорил с ними на дороге.
– В лесу канула – ни звука, ни движения. Такого еще не было, чтоб я девку не смог догнать, – сообщил кто-то с другой стороны костра.
– Девоньки не должно здесь быть. Она ушла вместе с прежними временами, – сказал Ташт, впрочем, не совсем уверенно.
– Даже если она вернулась, мы договоримся, – негромко сказал барон, и Арника поняла, что все это время он чувствовал ее присутствие. – Что ж, твои речи убедительны, монах… как там твое имя?..
– Я рад, что вы мне поверили.
– Разве я сказал, что поверил тебе? – прошелестел Щур-Риор.
– Но, господин барон…
– Ташт. Как обычно, – скомандовал барон и скрестил руки на груди, наблюдая за растерянным Горностаем с живейшим интересом.
Ташт с готовностью поднялся, вслед за ним встали со своих мест еще трое или четверо. Арника, наслышанная о том, как обычно поступал с пленниками Щур-Риор, не стала дожидаться продолжения и медленно вышла из-за деревьев.
– Смотри! – крикнул кто-то.
Арника почему-то знала, что сейчас надо двигаться легко и плавно, чтобы походка и жесты напоминали медленную, тихую музыку, и тогда ей удастся все: и увести отсюда Горностая, и избежать погони, и добраться до Даугтера, и найти Терна – все получится, если сейчас она ни разу не собьется. Струящаяся, звучащая тишина и прозрачность переполняли ее, словно она была огромным осенним лесом, древним и мудрым. Она медленно приблизилась к людям, которые стали насквозь видны. Странные это были люди – словно пустые изнутри. Ни прошлого, ни мыслей, ни желаний. Будто барон Щур-Риор взял и выдумал их – наскоро, не сходя со своей коряги у костра. Она мимоходом взглядывала в лица, удивляясь своей власти – непривычной и невероятной, – и разбойники отводили взгляды. Остановившись напротив Горностая, она улыбнулась и потянула его за рукав. Они уходили, и никто не пытался их остановить.
Но барон все же был потомком смотрящих в небесную и лесную даль и находящих на ее дне свою душу. Он очнулся первым.
– Стоять, – раздался его негромкий голос. Арника споткнулась, расплескивая наполнявшую ее тишину, и превратилась в прежнюю Арнику – не обладающую никакой властью деревенскую дурочку.
Чьи-то цепкие пальцы держали ее за плечо. Они стояли в плотном кольце разбойников, барон Щур-Риор переводил взгляд с Арники на Горностая.
– Я ее знаю. Она с постоялого двора в Иволине, – подал голос кто-то из разбойников. – То ли глухая, то ли дурковатая, то ли еще что…
– Девочка, поди ко мне, не бойся, – улыбнулся барон.
Лицо Горностая окаменело. Барон снова сел на свою корягу, усадил Арнику себе на колени и, накручивая на палец прядь ее волос, обратил к нему бесстрастные ящеричьи глаза.
– Я не пытался вас обмануть, я сейчас все объясню… – глухо заговорил Горностай.
– Объясни, объясни.
И вдруг Горностай смолк и выпрямился, глядя в сгущающиеся сумерки поверх плеча барона. Там между деревьями обозначилась тонкая вертикальная, тускло светящаяся полоска, словно кто-то острым ножом взрезал темноту.
Барон, оглянувшись, разом утратил хладнокровие, вытянул морщинистую шею и высоким голосом закричал:
– Это они!
Все засуетились, становясь у костра полукругом. Горностай остался на месте, озадаченно крутя головой. Огонь быстро опадал и таял. Барон Щур-Риор тяжело дышал и напряженно смотрел, как сквозь прореху в темноте протягиваются узкие лучи. Арника зажмурилась – страх его был так велик, что превращался в телесную боль, вынести которую было почти невозможно. Наконец барон застонал и обернулся к Горностаю.
– Она сказала – возьми любого человека с Порубежья, он сделает! Ты… ты сделаешь, правда? – Он мучительно выговаривал слова, словно раненый.
– Сделать – что?
Барон протянул руку над костром:
– Вон там, между деревьями в темноте, открывается щель, и выходят Они. Их двое, всегда двое, с переменчивыми, как огонь, лицами. Они идут медленно, тишина становится густой, Они рассекают ее справа и слева от нас, заходят с двух сторон… мы любуемся звуком Их шагов, хотя знаем, что нет никакого звука, мы слушаем музыку Их походки, жадно вбираем глазами… пока Они движутся к нам, тихие, лучезарно прекрасные…
Он задыхался.
– Один из нас, тот, за кем Они пришли, встает Им навстречу, протягивает руки ладонями вверх. Они берут его справа и слева и уводят, точно ребенка, точно слепого, он шагает в свет между деревьями, доверчиво, ни разу не оглянувшись… мы не видим, куда его ведут, а он видит, иначе не объяснить… и этот отсвет… Я каждый раз угадываю, кто поднимется Им навстречу с раскрытыми ладонями, угадываю по отсвету, вдруг появляющемуся на лице, как раньше угадывал тех, кого убьют в ближайшей стычке… но тогда все выглядело иначе, совсем иначе, серая тень растекалась, разглаживала лицо, а сейчас… он будто смотрит на огонь… ходит, говорит, спит и в то же время тихо, неподвижно смотрит на пламя, оно отражается у него в глазах, я вижу… так продолжается день или два, а потом Они являются увести его…
– Я понимаю, о ком вы. Это аррины, существа сопредельного мира, – мягко сказал Горностай. – Раньше их можно было увидеть только на Порубежье, высоко в горах, где преграды между мирами истончены до предела. Это блаженные существа, их нечего бояться…
– Молчи, монах! Они забирают нас отсюда, вознаграждая за то, что мы когда-то остались здесь и выжили… Раньше я доверял Им, я твердо знал, что буду последним, что несколько дней одиночества и неизвестности оставили Они для меня, после того как уйдут все до единого… Может быть, несколько недель или месяцев, как испытание… Но сейчас, сегодня я знаю другое – Они оставят меня здесь навсегда. Не покажут, куда забрали Филина, Дейма, Живодава и прочих подонков… Я никогда не увижу чистого пламени, в которое смотрели они все. Я останусь здесь. Один. Вечно – смерти не будет – раздумывать, за что это мне… Так замыслили Они, но я разгадал Их намерение, и Они уже знают, что я знаю – Они слышат, что я сейчас говорю и чего требую у тебя. Пусть. Мне нечего терять… В отличие от тебя. Ты подчинишься. Ты спасешь меня. Ты должен.
Слегка отстраняясь от безумца, Горностай ответил, что сделает все, что в его силах, если ему развяжут руки и предоставят свободу передвижения.
– Да, да… – ответил барон и лично разрезал кинжалом веревку на запястьях Горностая.
– Мне нужен двуручный меч.
– А еще чего? – гаркнул кто-то из разбойников.
Барон не глядя приказал:
– Ташт, дай ему твой.
– Опасно. Мы видели его в деле, господин, – отозвался тот из сумерек.
– Молчать. Выполнять! – задыхаясь, произнес барон. – Сгущ, Острыщ, возьмите его на прицел.
Не взглянув на вскинутые арбалеты, Горностай принял меч из рук разбойника, пояснил:
– Их речь невозможно услышать, но она имеет большую власть над нами. Это желоб, по которому их голоса будут стекать в землю. Острие нужно вогнать в землю и хорошо держаться обеими руками за рукоять.
По его лицу невозможно было определить, правду он говорит или нет. Он был очень спокоен и торжествен. Отмерив десять шагов от костра к лесу, воткнул в землю меч и выпрямился в ожидании.
– Их глаза, глубокие и сияющие, не смотри в них. Заглянешь – они душу твою похитят, тогда ты уже не сможешь противостоять… – шептал барон.
Невыносимо медленно ползло время. Вертикальная сияющая нить впереди между деревьями превратилась в широкую ленту, в полотно слоистого света, что-то распахнулось внутри него, и две высокие фигуры, медленно скользя, вышли на поляну, и Горностай выпрямился им навстречу. Они остановились напротив него. Никто не слышал их беседы, а может быть, они говорили молча. Арника видела, как напряженно дрожал темный воздух между ними.
Горностай остался стоять, опираясь на меч, а двое неторопливо направились к людям, огибая костерок справа и слева. Они двигались прямиком к барону.
– О господи, – просипел он.
Арника ощутила дуновение света. Лучезарные существа склонились над ними, улыбаясь. Вернее, они сами были улыбкой, так же как были светом. Их длинные волосы и сияющие одежды развевались на неведомом ветру, похожие на легкие языки белого пламени. Некоторое время существа смотрели на барона с бесконечной добротой и печалью, потом взяли под руки Ташта, что располагался слева от него, и повели к распахнутому выходу из темноты.
– Нет! – страшно закричал барон им вслед. – Нет!
Существа вошли в свет, он медленно сомкнулся в тонкую нить и исчез. Несколько мгновений сумерки казались черной ночью, а огонь костра был тусклым и сумрачным. Люди барона все еще пребывали в зачарованном молчании, а сам он уже рванулся в темноту, в несколько прыжков достиг Горностая и бешено рванул его за плечо. Тот обернулся, и Арника подумала, что теперь меч у него в руках как нельзя кстати.
– Что ты им сказал? Что они ответили?
– Я попросил за вас.
– А они?
Горностай помедлил, не отводя взгляда.
– Они не ответили.
Барон отвернулся и не спеша пошел назад к костру. Арника видела, что мыслями он уже где-то в другом месте или в другом времени – более важном, чем настоящее, где ни ее, ни Горностая нет и в помине.
– Обоих. Убить обоих, – сказал он негромко и устало, будто велел убрать мусор.
Его люди не сразу сообразили, что это приказ, и этого промедления Арнике хватило.
Она вывернулась из-под чьей-то руки и прыгнула обеими ногами в чахлый костерок. Послав последний отблеск на лезвие меча в руках Горностая, огонь погас. Арника услышала, как возле уха свистнула, задев волосы, арбалетная стрела, и, пригибаясь, побежала к краю поляны.
Глухой топот копыт и огни между деревьями заставили ее шарахнуться в заросли. Всадники один за другим вылетали на поляну, свет факелов выхватывал из темноты фигуры разбойников, толпившихся вокруг Горностая.
Арника сжалась в комок.
– Государь Терн! – послышался ликующий вопль Горностая. – Приветствую вас!
