Текст книги "Ловушка для птички (СИ)"
Автор книги: Натали Эклер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Глава 8
Один проникновенный взгляд и я снова одержима…
Говорят, любовь живёт три года, потом отпускает. Мне не хватило всего месяца. Еще днём я казалась себе разумной и сильной женщиной, умеющей управлять собственной жизнью. Но стоило вечером увидеть Никиту – размякла. Броня, которую я так старательно растила, треснула и рассыпалась. Один его проникновенный взгляд – и я снова одержима, как тем далеким утром, когда он явился в мою комнатку в Барселоне и предложил быть с ним.
Это чувство сильнее меня. Бороться бесполезно, бежать и спасаться поздно. Никита не удерживает, могу сказать «нет» и уехать, но я не хочу. Мне так нравятся его прикосновения, мне так нужны его поцелуи…
Прохладный душ не спасает. Хмельная от вина и одурманенная желанием, обматываюсь полотенцем и иду в спальню.
В комнате никого. Никита спустился на первый этаж и громко разговаривает по телефону. Решает рабочие проблемы с поставками материалов. Я присаживаюсь на край кровати, слушаю, как он ругается сначала по-русски, затем на английском, а потом снова на родном, временами переходя на мат.
В комнате прохладно. Но ногам гуляет сквозняк, и они быстро замерзают. Но закрывать окно не хочется, а дверь – неправильно. Ведь я жду его.
Он продолжает громко спорить и ругаться. Уже минут двадцать куда-то звонит и что-то выясняет поочередно на разных языках.
Залезаю на кровать. Прямо поверх полотенца обматываюсь легким и пушистым одеялом и устраиваюсь поудобней. Согреваюсь и чувствую, как клонит в сон. Предыдущая бессонная ночь, стрессовый день и много алкоголя делают свою дело – засыпаю я мгновенно.
Просыпаюсь так же резко. По ощущениям, проспала несколько часов. Никита спит рядом. Как он пришел, я не слышала. Не зря говорят, что сон алкоголика крепок, но краток. Вот зачем я столько выпила? Голова не болит, но во рту сушит капитально.
Никита почти голый, в одних трусах, а по комнате гуляет прохладный ветерок. От холода Никита скрутился калачиком и выглядит жалко. Разматываюсь и аккуратно укрываю его.
Пока копошусь, замечаю, что потеряла полотенце, в котором засыпала. То есть мы оба практически голые и под одним одеялом, но это беспокоит меня не так сильно, как жажда. Основная потребность перекрывает стыд.
Окно не зашторено, в небе сияет полная луна. В комнате достаточно светло, чтобы увидеть на тумбочке со стороны Никиты бутылку с водой. Хорошо, что у него есть привычка брать в спальню воду, вот только дотянуться до неё сложно. Подползаю ближе, встаю в боковую планку, тянусь к тумбочке и заваливаюсь на сладко спящего Гордиевского.
Вот блин!
– Прости, я нечаянно, – извиняюсь, поглаживая через одеяло его плечо. Он кряхтит и бурчит что-то спросонья, пока я быстренько отползаю, прихватив с собой бутылку. – Спи-спи, я за водичкой.
– Оставь немного, – хрипит Никита и протягивает руку.
По очереди мы выпиваем всю воду. Я падаю на подушку и натягиваю на нос одеяло. Все это сильно напоминает нашу первую ночевку в Барселоне. Я напилась и вырубилась, он был джентльменом и не воспользовался моментом. Мы точно так же лежали рядом, я слушала, как размеренно он дышит, и дико волновалась.
Все повторяется: ночь, похмелье, его дыхание. Даже простыни хрустят так же. Только на мне нет брендовой футболки Никиты, как тогда. Я в одних кружевных трусиках.
Уже не помню, почему сегодня решила надеть новое красивое белье, а не привычное трикотажное. С утра я точно не планировала ночевать в чужой постели. И уж тем более с Никитой. Но Гордиевский у нас везунчик. Помню-помню! Ему даже в таких мелочах везет. Спустя три года я приехала на встречу с ним после салона и в дорогом белье, в котором собиралась соблазнять другого.
Отворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди. Голова от недосыпа кружится, но заснуть не получается. Никите тоже не спится, судя по его напряженным вздохам.
– Никита, – зову так тихо, что едва слышу себя, – ты спишь?
– А ты как думаешь? – задает бессмысленный вопрос и поворачивается ко мне.
– Обними меня, пожалуйста, – прошу и внутренне сжимаюсь.
Это не провокация. Я не заигрываю и не соблазняю. Мне просто нужно ощутить его тепло, я так по нему тосковала. Больше тысячи ночей.
Секунда, три, пять… Уже начинаю паниковать, когда его теплая ладонь ложится на мою талию, обхватывает чуть ниже ребер и подтягивает к себе.
– Спокойной ночи, – горячий шёпот опаляет шею чуть ниже уха.
По телу разливается тепло, внизу живота приятно тяжелеет. Блаженно прикрываю глаза и кладу руку поверх его. Спустя секунду засыпаю и вижу необыкновенный сон.
Абсолютно голая я лежу в небольшой лодке, которая дрейфует в открытом море. Рядом со мной Никита. Его не видно, но я точно знаю, что это он. Узнаю его по татушке на руке, которая умело ласкает моё тело.
Он гладит бедра и живот, слегка сжимает грудь, потом прихватывает шею. Трогает везде, только сокровенный треугольник намеренно обходит. А мне хочется, чтобы он спустился именно туда.
Лодку покачивает на волнах, а меня от вожделения. Я извиваюсь, пытаясь развернуться и прижаться к крепкому мужскому телу, но ничего не получается. Лодка устроена так, что двигаться в ней может только он.
Я обязана соблюдать дурацкие правила эротического сновидения, но моё тело отчаянно протестует. Спиной притираюсь к теплому торсу, перехватываю руку и настойчиво тяну ее вниз.
В этот момент выныриваю из сна и понимаю, что он стал явью.
Гордиевский мирно посапывает рядом, а я веду его руку к своей промежности и довольно громко постанываю. Меня натурально колотит от возбуждения.
Боже мой, какой стыд!
Одергиваю руки и замираю. Какое-то время притворяюсь спящей и прислушиваюсь. Никита дышит ровно – точно спит. Удивительно, как я не разбудила его своими стонами.
Приоткрываю один глаз, потом второй. Уже светло. Птички за окном щебечут, утреннее море еле слышно шелестит. Вдалеке чьи-то бодрые голоса, по соседней улице проехал грузовик.
Пришел новый день и полностью обесценил ночь и все те безумства, о которых я успела помечтать, пока было темно.
Что же я натворила? Он чужой женатый мужик, а сплю с ним в обнимку голая!
Аккуратно отползаю и тихонечко встаю с кровати. Беру свои вещи и на цыпочках выхожу из комнаты. Одеваюсь уже на лестнице, там, где вчера мы с Никитой до слез хохотали из-за какой-то ерунды.
Несмотря на всю абсурдность ситуации, вечер получился хорошим. Но быть друзьями у нас с Гордиевским не получится. Мои чувства к нему никуда не делись. Все это время они как будто вызревали, а теперь разлились по венам и пьянят подобно выдержанному вину.
Я почти готова простить его и броситься в этот омут повторно. Но в этом нет никакого смысла. Он живет в другой стране, у него там семья и карьера. Его всё устраивает и жизнь свою менять он не намерен. Перепихнуться пару раз со мной не прочь, но не более.
Так я не согласна. С ним или всё, или ничего.
Незаметно выхожу из дома и ошарашенно смотрю на пустой двор. Моей машины нет.
Шарю по карманам, ищу ключ. Его тоже нет. Наверное, Никита вывез мой фиатик на улицу, чтобы не компрометировать себя перед соседями. Выхожу через калитку, но и там его не нахожу. Остается только гараж под домом.
Возвращаюсь в дом. Для начала надо найти ключ, а потом вход в подземный паркинг.
– Доброе утро! – слышу, как только переступаю порог. – Куда ходила?
Глава 9
…я даже не пытаюсь сопротивляться…
От неожиданности я замираю в дверях. Не получилось ускользнуть незаметно.
Навстречу мне спускается бодро улыбающийся Гордиевский. Из одежды на нем только трикотажные шорты. Волосы слегка мокрые, на плече висит полотенце. Уже успел умыться и выглядит потрясающе.
Я же заспанная и лохматая. И в край растерянная.
– Доброе утро. А где моя машина? – прокашливаюсь и задаю вопрос, на который он никак не реагирует.
Подмигивает и проходит в кухню. Оттуда через спину кидает встречный:
– Кофе будешь?
– Буду. Куда ты дел машину? – иду за ним следом.
В лучах утреннего солнца в белоснежной кухне его подкаченное загорелое тело выглядит так прекрасно, что мои бесстыжие глаза прилипают к нему намертво. Пока он суетиться у кофемашины, я рассматриваю его как произведение искусства. Даже не пытаюсь скрывать восхищение. Стою посреди комнаты и откровенно пялюсь с приоткрытым ртом. Должно быть, выгляжу полной дурой.
– Ты же с молоком любишь? – игнорит мои вопросы о машине.
– Да, я люблю… – отвечаю со вздохом.
Не уверена, что говорю о кофе, любуясь его прессом.
– Есть капсулы с капучино. Сейчас сделаю, – сообщает радостно.
Интересно, что его так радует? Наличие разных кофейных капсул или мой поплывший взгляд? Не мог не заметить, с каким интересом его рассматриваю.
– Удивительно, но я не смогла найти свою машину, – говорю слегка заторможено.
– Сахара нет, – он на своей волне. – Зато есть шоколадные конфеты. Ты все так же любишь молочный? – он открывает коробку с ассорти.
– Ты ее куда-то перевез? – не унимаюсь.
– Готово! – он ставит чашки с кофе на столешницу и подмигивает, кивком приглашая подойти.
Я иду и пола под ногами не чувствую. Смотрю, как он улыбается, как берет в руки чашку с кофе, делает первый глоток, с наслаждением прикрывает на секунду веки и снова улыбается. Смотрю, и в груди трепещет, а в животе знакомое тепло разрастается. Зачем же он такой красивый? Идеальный!
Делаю глоток и слегка трясу головой. Замутненное сознание немного проясняется. Надо быстро выпить кофе и бежать, пока не растеклась тут лужицей по дорогущему мрамору.
– Ключ от машины у тебя? – делаю очередной заход.
– Неожиданно вкусный кофе, скажи! – он протягивает мне конфету и пристально всматривается.
– Ты издеваешься?! – закипаю.
Кофе быстро бодрит и приводит в норму.
– Я? – смотрит в упор и делает шаг навстречу. – То есть ты приехала сюда ночью. Ты меня целовала. Мы пили вино и расслаблялись, потому что ты хотела трахаться, но боялась. Потом ты уснула, – забирает у меня чашку, отставляет в сторону и приближается еще ближе, – всю ночь лежала рядом голая, трогала меня, терлась и вздыхала, а утром решила по старинке сбежать. Все верно? – цедит вопрос, на который бессмысленно отвечать, но я киваю и нервно сглатываю.
Никита стискивает челюсть, прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Я шумно вдыхаю следом. Он делает рывок, подхватывает меня и усаживает на кухонный остров. Ойкнуть не успеваю, как оказывается между моих ног, кладет руки на поясницу и вжимает в свой фантастически красивый голый торс.
– Так кто из нас издевается? – горячим шепотом обжигает ложбинку между ключицами и влажно целует ее.
Это так неожиданно приятно, что я даже не пытаюсь сопротивляться, когда он задирает подол сарафана и раздвигает ноги шире. С тихим стоном выдыхаю и обнимаю его за плечи. Возвращаюсь в недавно прерванный сон. Мне остро нужно больше, чем горячие взгляды и осторожные ласки.
– О боже, – только и получается сказать, пока он губами ведёт вверх по шее.
Тело становится ватным, перед глазами всё плывёт.
– Ты попалась, Птичка, соскочить не выйдет. Машину увидишь после, – шепчет в ухо и легонько прихватывает зубами мочку.
Дышать становится сложно. Раз за разом хватаю ртом воздух и не могу полноценно вдохнуть. От недостатка кислорода голова идёт кругом.
– Мне нужно на работу, – лепечу, а сама поглаживаю его мускулистую спину, плечи, руки… Трогаю так нежно, что подушечки пальцев покалывают. – У меня ещё два проекта в работе, сегодня важная встреча с клиентом.
Гордиевский мотает головой и улыбается одними губами. Похотливые черти в его глазах уже пляшут канкан. Ни за что не отпустит. Если он так смотрит, то уже всё решил. И где меня трахнет, и в какой позе, и сколько раз. Трепыхаться бесполезно.
Утыкаюсь носом в основание теплой шеи и наконец нормально вдыхаю. Пряный аромат его кожи наполняет легкие, и по телу мощной волной несётся возбуждение. Ох уж эти его феромоны! Кажется, он производит их с целью лишать меня разума.
– В данный момент у тебя тоже встреча с клиентом, – говорит, стягивая с моего плеча бретельку сарафана. – Я всё ещё твой клиент, София.
– Уже не мой, – пытаюсь спорить, а сама смотрю, как тонкая ткань лифа сползает вниз и оголяет левую грудь.
Чувствую, что краснею.
Никита чуть отстраняется и рассматривает её. На секунду накрывает горячей ладонью, но не сжимает. Мягко рисует замысловатые узоры подушечками пальцев вокруг соска, крайне нежно трогает его, а потом наклоняется и слегка всасывает. Низ живота мгновенно скручивает, спазмирует и приятно тянет. Я запрокидываю голову и с тихим стоном выгибаюсь. Сжимаю колени на его бедрах и подаюсь вперед.
– Твой, – улыбается и дразнит языком затвердевший сосок, – а ты моя. Никуда тебя не отпущу!
– А-а-ах, – вырывается у меня громкое.
Смотрю, как увлеченно он облизывает и посасывает мою грудь, и остатки самообладания покидают. Пусть говорит, что хочет, лишь бы не останавливался.
А он и не думает. Не в правилах Гордиевского отказывать себе в удовольствиях. Просовывает руку между нами и поглаживает внутреннюю часть моего бедра. Неспешно пробирается выше. Одновременно с этим его влажные губы скользят от груди вверх.
– Как ты пахнешь, ммм, – мычит, покрывая поцелуями шею. – Возбуждаешь! – прихватывает скулу и проводит языком по нижней губе.
Когда его пальцы добираются до края трусиков и отодвигают насквозь промокшее кружево, губы накрывают мой приоткрытый рот, заглушая громкий всхлип. Он все рассчитал. Знал, что захлебнусь от этого прикосновения.
– Мокренькая, – выдыхает довольно. Прихватывает шею прямо под скулами и до безобразия пошло проводит языком по подбородку и губам, оставляя мокрый след.
Его несдерживаемая похоть словно вирус поражает каждую клеточку моего тела, порабощает. Я впиваюсь ногтями в его плечи и ерзаю, пытаясь насадить себя на теплые пальцы. Нетерпеливо ловлю его губы своими и уже тяну вниз пояс шорт, когда за спиной раздается негромкий переливистый звук, похожий на звонок домофона.
– Кто это? – испуганно хватаюсь за его предплечья и отталкиваюсь.
Никита отстраняется, берёт лежащий рядом смартфон и смахивает по экрану. Приложение «умный дом» открывает изображение с уличной камеры.
– Гарик? – растерянность сменяется радостным удивлением. – Только с самолета и сразу ко мне? Неожиданно…
Он трёт лицо, потом хватается за голову, взлохмачивая волосы. Телефон на столе звонит. На экране улыбающееся лицо его друга.
– Я в гараж. Дай ключи! – требую, спрыгивая со столешницы и одергивая сарафан.
Не хватало еще, чтобы нас застукали. Наверняка жена Гарика близко общается с женой Гордиевского.
– Стой где стоишь! Ты наш дизайнер, приехала обсудить нюансы и подписать договор, – командует Никита по пути к лестнице.
Я предпочла бы спрятаться в гараже, но спорить некогда.
Он отвечает на звонок:
– Здарова, бро! Прям здесь уже? Ну вы даете! Иду открывать! Я в саду был. В будущем саду то есть. Иду-иду!
Он машет мне, чтобы я вышла на террасу, и тычет пальцем на папку с проектом и файл с договором, а сам через ступеньку бежит наверх одеваться.
Хватаю с дивана документы и забытый с вечера пиджак и выбегаю. Уже на улице вижу в стекле свое отражение и ужасаюсь! Быстро приглаживаю волосы, одергиваю еще раз сарафан и надеваю пиджак. Бегу назад в кухню, бросаю в мойку чашки из-под кофе и прячу конфеты.
На террасе есть небольшой стеклянный стол. Хаотично разбрасываю по нему спецификации, кладу сверху развернутый проект и склоняюсь над ним.
Из дома доносятся радостные голоса и смех.
– Доброе утро! – вскоре слышу за спиной приятный мужской баритон.
– Хэллоу, – вторит ему негромкий женский голос.
– Ола! – разворачиваюсь и отвечаю почему-то на испанском.
Передо мной улыбчивая молодая пара. Парень высокий и широкоплечий, даже крупней Никиты, а девушка примерно моей комплекции и очень симпатичная.
– Арина, Гарик, это София, она ландшафтный дизайнер, – представляет нас Никита.
Он успел натянуть футболку и джинсы, но вид у него ни разу не деловой. Волосы взъерошенные, озорной взгляд блуждает, движения резковатые. Он палится!
Я мило улыбаюсь и приветственно пожимаю руку сначала девушке, а затем другу Никиты.
– Очень рад познакомится, София, – улыбается Гарик, приподнимает солнцезащитные очки и с интересом рассматривает меня.
Я заметно тушуюсь. Он что-то знает или просто бабник? Пока непонятно.
Арина легонько толкает его локтем.
– Вы говорите по-русски? – спрашивает она у меня.
Перевожу взгляд на нее и молчу. Голос временно попрощался со мной.
Мы спалились окончательно!
На помощь приходит Никита.
– Говорит, конечно. И по-английски, и по-испански, и на каталонском, – с неуместной гордостью перечисляет он.
– А с французским как? – спрашивает Гарик, продолжая рассматривать меня. – Говорят, тут французов много, до границы меньше ста километров.
– По-французски тоже немного говорю, – мой голос проснулся, но слегка дрожит от волнения. Не нравится мне эта ситуация. Судорожно пытаюсь придумать повод сбежать, и у меня получается: – Здесь действительно проживает много французских семей. На встречу с одной из них я, кстати, уже опаздываю.
– Я бы тоже с удовольствием жила в этом раю! Такая красота повсюду! – Арина мечтательно закатывает глаза и оглядывается по сторонам. – Только вокруг твоего, Ник, дома марсианский пустырь.
– Скоро тут будет райский сад, лучший в округе! У меня же самый крутой на побережье дизайнер, – хвастается Никита и подмигивает мне, – и самый красивый, заметьте!
– О да! Я заметил, – Гарик похлопывает Гордиевского по плечу и улыбается мне.
Я чувствую, как краснею. Вот что Никита делает? Договорились же играть деловую встречу, а он прилюдно говорит комплименты. Зачем?
– А вы, София, давно здесь живете? – интересуется Арина.
Кажется, она не замечает никаких странностей. Или просто хорошо воспитана.
– Три года. А до этого училась в университете Барселоны, – отвечаю и замечаю, как красноречиво переглядываются два друга. Неужели Гарик знал обо мне? – И ко мне лучше на «ты», пожалуйста, – обращаюсь к Арине.
– О, я тоже не признаю эти выканья, – она смешно морщит нос и подходит к столику, смотрит на проект. – Ничего не понимаю в чертежах. А есть визуализация?
– Конечно! Если Никита Александрович принесет ноутбук, – я намеренно называю Гордиевского по имени-отчеству, – или в телефоне можем посмотреть, – достаю из кармана пиджака айфон. Слава богу, за ночь он не разрядился.
– Давай в телефоне, Сонь. Интересно, как тут все будет! Мы пока сюда ехали, я заметила на многих заборах такие мелкие малиновые цветочки. Не знаю, как называются, но очень понравились! Будут у Гордиевских такие? – спрашивает Арина.
– Бугенвилия, наверное, – догадываюсь. – В самом конце сада будет расти.
В наш разговор встревает Гарик:
– Так, девочки! Пока вы цветочки обсуждаете, мы в доме пообщаемся. С Никитой Александровичем, – намеренно делает акцент на имени и в очередной раз смеряет меня взглядом.
Мне вновь становится не по себе. Кажется, что другу Гордиевского известно обо мне абсолютно все! Даже то, что нашу светскую беседу я веду в насквозь промокших от желания трусах.
– На самом деле мне пора ехать, – я с сожалением смотрю на Арину. – Такси надо вызвать. Я сегодня без колес, рабочая машина уехала на другой объект, – поясняю на всякий случай.
– Не нужно, мы подвезем, – останавливает меня Гарик. – Потрясный кабрик напрокат взяли, – хвастается и сразу становится похож на Никиту. – Мы всего на пару минут заскочили. Так что подкинем. Без проблем!
– Да, Сонь! Отвезем, куда скажешь. С ветерком! – поддакивает мужу Арина. – Давай посмотрим картинки и поедем!
Соглашаюсь – отказываться было бы странно. Открываю 3D-визуализацию и поясняю особенности классического средиземноморского сада Гордиевских. Никита предлагает другу выпить кофе, и они уходят в дом. Краем уха я улавливаю шепот Гарика:
– Ты чё творишь, Ник?
Что ему отвечает Никита, я не слышу, но теперь знаю наверняка, что его друг в курсе наших прошлых отношений и узнал меня. А вот Арина, скорее всего, не знает, кто я такая.
…Пока мы едем в город в их арендованном кабриолете, она настойчиво приглашает меня на вечеринку по случаю годовщины их свадьбы.
Глава 10
Любить – это кайф!
Друзья Гордиевского подвозят меня к самому дому и на прощанье просят дать слово присутствовать завтра на пати. Пытаюсь отшутиться, но в итоге обещаю.
Несмотря на то, что познакомились мы при весьма пикантных обстоятельствах, Белецкие мне понравились. Арина тактичная и приятная в общении девушка, с ней мы быстро нашли общий язык и сразу обменялись телефонами. А Гарик только на первый взгляд показался неприветливым. По дороге мы с ним мило общались и много шутили.
Хорошие у Никиты друзья, но на их вечеринку я не пойду. Они собирают давних друзей, и почти все будут парами. Что мне делать в такой компании? Тем более там будет жена Гордиевского.
Захожу домой, ставлю телефон на зарядку и бегу в душ. Уже разгар рабочего дня, мне срочно нужно в офис, но я осталась без машины – надо что-то придумать.
В ванной торможу напротив зеркала и рассматриваю себя. Дотрагиваюсь пальцами до губ и вспоминаю, как жадно их недавно целовали. Низ живота вмиг тяжелеет и приятно ноет.
Ох, это было нечто! Как Никита смотрел, как трогал меня. Сто процентов отдалась бы ему прямо на том мраморном столе, не помешай нам Гарик с Ариной.
Версия ранней деловой встречи с треском провалилась. Лихорадочный блеск в глазах и мимика сдали нас с потрохами. Мои глаза до сих пор сыплют блёстками. Во рту его вкус, и кожу все ещё печёт от жарких прикосновений. И запах. Этот дико развратный аромат мужского возбуждения сопровождает меня повсеместно.
Надо смыть всё это с себя, переодеться и позвонить Маше. Скажу, что поставила машину на техобслуживание, и в офис не поеду. Мне есть чем заняться в городе. Зайду в мэрию, встречусь с флористкой, поработаю дома с ноутбука.
Захожу в душ, но думаю вовсе не о гигиене. Яркие кадры недавней почти близости продолжают будоражить воображение. Непроизвольно поглаживаю плечи, потяжелевшую грудь, напряженный живот… Спускаюсь ниже и накрываю ладонью пульсирующий лобок.
Пальцы быстро находят нужные точки – своё тело я хорошо изучила. Обычно, лаская себя, никого конкретного не представляю, но сейчас перед глазами Никита. Его крупные ладони, рельефный торс, невероятно притягательные губы… И, конечно, его взгляд. Требовательный и нуждающийся, одуряюще-чувственный и до головокружения пьянящий.
Чёртов Гордиевский! Как и три года назад, он захватывает мои чувства и мысли, заражает собой, проникает в ДНК и ломает изнутри. Меня натурально скручивает от желания почувствовать его в себе.
До оргазма не дохожу – настойчивый телефонный звонок прерывает подступающее наслаждение. Обреченно вздыхаю и кутаюсь в полотенце. Номер незнакомый, но ответить надо. Пока Маша на отдыхе, все рабочие звонки поступают мне.
– Птичка, ты надолго упорхнула? – звучит вместо приветствия.
– Блин, Никита! Откуда у тебя мой номер?
– У твоей родственницы-директрисы взял. А что такое? Не забыла, что работаешь на меня, София? – спрашивает, чуть понижая тон.
– Помню, что отказалась вчера. Ещё до того, как ты меня напоил. Сброшу на почту контакты двух хороших дизайнеров, дай пару минут.
– Работаем с тобой, – перебивает. – С Марией все согласовано. Предоплата по контракту уже ушла, так что жду тебя. Мы всё ещё не обсудили, за что именно твоя компания дерёт с меня нехилую сумму.
Нет, он точно надо мной издевается! Сказала же, что не буду делать этот долбанный сад! Не могу я работать с заказчиком, обсуждение проекта с которым быстро переходит в ссору и стремится закончиться бурным сексом! После прошлой ночи и того, что случилось утром, нам вообще лучше не встречаться.
Я растерянно молчу в трубку. Прямо сейчас мне хочется в грубой форме послать его подальше, а пять минут назад я мастурбировала, представляя именно его. А до этого сгорала от стыда и убить хотела за то, что спрятал машину, но еще раньше задыхалась от наслаждения, целуясь с ним. Может, это биполярное расстройство и меня надо лечить?
– Сонь, – окликает на другом конце Никита, – почему молчишь? Тебе что, деньги не нужны? Ты же дочку в одиночку растишь! Твой муженёк способен только делать бэбиков своим жёнам. Ты хоть знаешь, сколько их было у него? Он и до тебя был женат, и после уже раз. Дай бог, не последний, – говорит с нескрываемой неприязнью.
Хмыкаю. Из его уст подобные обвинения в адрес Мишки звучат абсурдно.
– Бывший, – уточняю. – Он мой бывший муженёк. А вот у тебя женушка вполне себе нынешняя, – делаю замечание в его же стиле.
– Потому что я не бросаю своих детей! – прикрикивает Гордиевский.
С трудом сдерживаю злой смешок. Спорное заявление, но я не стану доказывать обратное. Приберегу этот козырь на потом.
– Идеальный отец и муж, – усмехаюсь. – Еще со дня нашего знакомства помню, что ты моногамен, средний Гордиевский.
– Это здесь при чём? Давай-ка мухи отдельно, котлеты отдельно.
– Мухи – это дети, полагаю? А котлета – любовница, и эту роль ты предлагаешь мне.
– Ничего подобного я тебе не предлагаю, – фыркает в трубку.
– Но делаешь так, чтобы это случилось, – стою на своём. – Вчера и утром ты разводил меня на секс!
– Зачем ведёшься, если против?
– Потому что ты настаиваешь. Прёшь, как танк! Шантажируешь! – перехожу на повышенные тона. – Вчера ты практически принуждал!
– Сама-то веришь в то, что говоришь? – усмехается Гордиевский. – Это ты меня соблазняла.
Делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю. Я так больше не могу. Наша беседа состоит из претензий, этот формат неконструктивен и дико утомляет. Никита тоже вздыхает в трубку. Уверена, он и лоб потёр.
– Хорошо, влечение у нас обоюдное. – Я хочу изменить тактику, но говорю глупость. – То есть это плохо! Совсем не хорошо!
Никита смеётся:
– Почему же? Что плохого в том, что мужчина и женщина хотят близости?
– Плохо то, что они несвободны!
– У тебя кто-то есть? – голос звучит удивленно.
– И у тебя. Помнишь ещё про жену?
– Ты прекрасно знаешь, почему я женился. У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда, Никита, и ты его сделал – женился из чувства долга.
– Считаешь, это неправильно?
– Я не хочу оценивать твой выбор. Речь не об этом. Вчера ты говорил, что мы взрослые. Так вот быть взрослым означает быть ответственным за свои поступки. Мне кажется, что трахаться с кем приспичило в моменте – безответственно. Если мы продолжим в том же духе, сделаем больно и себе, и тем, кто рядом. У тебя есть Юля, у меня Дани. Прошлого не вернёшь, Ники. Три года назад каждый из нас сделал свой выбор и лучше нам его придерживаться.
– Дани, значит, – цедит он имя моего парня. – И давно ты с ним трахаешься?
Это всё, что он понял из моей речи? Я про ответственность распинаюсь, а его волнует только то, с кем и как давно я трахаюсь.
– Услышь меня, пожалуйста! – выдаю с отчаянием. – Наше общение нужно прекратить! Со вчерашнего дня я на пределе, а для моей психики это чревато срывом. Я только после терапии.
– У тебя проблемы со здоровьем? – в голосе слышится напряжение.
– Были. Сейчас я в норме. Но…
– Сбрось геолокацию, я привезу машину, – снова не дает договорить.
Не успела я наладить нормальный диалог, как он поспешил его прервать.
– Сможешь к вечеру? У меня несколько встреч в городе, но машина не нужна, там проще пешком.
– С тебя время и место. Жду!
Он отключается.
Наблюдаю, как медленно с моих волос на потухший экран стекает капелька воды, и вслух говорю себе:
– Плакать из-за Гордиевского ты не станешь! Лимит слёз на этого говнюка был исчерпан три года назад. Не смей, слышишь?!
Говорю и плачу.
Оправдываю себя тем, что это из-за эмоционального передоза, недосыпа, скорых месячных, гормонов, стресса… Я не люблю его, нет! Мне нельзя его любить.
После слёз становится легче. Наверное, с ними из меня выходит накопившаяся сексуальная энергия. Последние сутки секс в Гордиевским – мой идефикс. Может, и стоило с ним переспать, чтобы успокоиться…
До обеда успеваю сделать все запланированные дела и решаю сходить на пляж. Надеваю купальник, беру полотенце и налегке отправляюсь в небольшую бухточку недалеко от дома. В это время там можно уединиться, а мне не помешает обдумать происходящее в одиночестве.
Жара давно закончилась, море остыло, и купаться в нём не очень комфортно. Ёжусь, втягиваю голову в плечи, переминаюсь с ноги на ногу, но все же набираюсь смелости и ныряю. Прохладная вода обжигает кожу, но я быстро привыкаю к разнице температур и неспешно плыву на спине вдоль берега.
В бухте нет ни души. Море, солнце, бесконечное синее небо – они только для меня. Возникает прекрасное чувство, что мне подвластно абсолютно всё.
Наплававшись, выхожу на берег и падаю на теплый песок, раскинув руки в стороны. Лежу, обнимаю этот дивный мир и блаженно улыбаюсь.
Любить – это кайф! Это чувство придает значение самой жизни, наполняет и мотивирует. Даже если всё сложно, непонятно и кажется невозможным, оно прекрасно само по себе.
Вернувшись домой, пишу Никите: «Через час буду в ресторане у Тимура. Пожалуйста, привези туда машину».
