Текст книги "Ловушка для птички (СИ)"
Автор книги: Натали Эклер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
– Вот это подарок так подарок, – признаю, когда в башке достаточно проясняется, чтобы говорить, а не только мычать от удовольствия.
– Это была месть! Рада, что и для тебя этот вечер стал незабываемым, – подмигивает моя мстительная феминистка, – Мне пора на регистрацию.
Мы прощаемся у стойки регистрации. Долго обнимаемся.
– Напишу, как долечу, – обещает Птичка.
– Мария встретит?
– Дашка примчит на моем итальяшке, они подружились.
– Черт! Чуть не забыл! – спохватываюсь, достаю из кармана ключи от виллы и аудюхи, – Держи! – беру ее за руку, вкладываю, – В страховку ауди ты вписана, можешь ездить. Переезжаешь когда?
У нее лицо вытягивается.
– Куда?
– В наш дом.
– Не знаю, не планировала.
– Запланируй на среду. У меня относительно свободный день, смогу объяснить нюансы с замками. Позвонишь с видео, будем вместе отключать сигнализацию.
Молчит. Смотри воинственно. Надо было в профилактических целях разложить ее на заднем сиденье.
– Отомри, Птичка! – щелкаю пальцами перед лицом.
– Но у меня же есть машина, – моргает, – И квартира.
– В твоей так называемом машине мне собственные коленки давят на уши. Подари ее Даше. Дочу в ней возить небезопасно. Что касается дома… Не обижай меня, ладно? Я его для нас строил. Ты в нем хозяйка, понимаешь?
Беру ее руки в свои, в глаза смотрю. Вид у нее в край растерянный.
– Но… – начинает и осекается, – Тебе не кажется, что мы торопимся? Это как-то быстро.
– Так нам пора поторопится, у нас ребенок подрастает. Представь, как Николь там понравится. Оборудуем ей комнату, сделаем в саду детскую площадку. Бассейн свой! Она же любит?
– Обожает! Периодически я проверяю, не выросли ли жабры у нее за ушами.
Я улыбаюсь, Птичка тоже. О дочке всегда говорит с улыбкой.
Мы снова обнимаемся.
– Помнишь, как на следующей день после знакомства мы прощались с тобой на этом самом месте? – спрашиваю и целую в уголок глаза.
Кивает и крепче жмется.
– Я рыдала потом. Втрескалась в тебя с первого взгляда.
– Аналогично, – смеюсь. – Даже заболел с тоски. Реально слег на две недели, так херовило от твоего «Адьес Никитос». Не вздумай так сказать мне еще раз.
– Ни за что! Я буду ждать тебя дома, любимый.
И мы целуемся. Стоим посередине зала отлета и страстно целуемся у всех на виду.
Глава 36
У нас все будет идеально
– Николь, если ты сейчас же не доешь свою кашу, я уеду встречать папу без тебя, – предупреждаю любимую кривляку и выхожу на балкон, чтобы выглянуть на машину.
Никак не могу привыкнуть к габаритам акулы. В паркинг на ней заезжать боюсь, паркую около подъезда и потом дергаюсь, что кто-нибудь ненароком поцарапает.
– Переживаешь за свой подарок? – подкалывает сонная Дашка, выползая следом с чашкой кофе.
Стараньями подружки на моей кухне появилась кофемашина. А еще стулья и куча разной кухонной утвари и посуды.
– Мне ее не дарили, Ник просто сказал ездить.
– Это одно и то же, Панасоник. Гордиевский купил ее для тебя, и виллу построил тоже – для тебя. Шикарный мужик! А ты еще сомневалась.
– Он все еще женатый шикарный мужик, – напоминаю со вздохом.
– В процессе развода. В реальном процессе, заметь! А не как мой Кис, который только языком разводился. После него у меня аллергия на женатиков, но твой Никита – другой случай. Он ради тебя от таких перспектив отказывается! Уважаю. Так ему и передай.
– Сама завтра скажешь. Пойдешь с нами на большой семейный обед с Марией?
– К Тимуру? – спрашивает и глазки к чашку прячет.
– Так точно. Кстати, что у вас с ним? Признавайся, подруга, – легонько толкаю ее бедром.
Даша познакомилась с Тимуром в мое отсутствие. Банально на парковке супермаркета. Приехала на итальяшке за продуктами, он как раз уезжал. Узнал мою машину, удивился новой хозяйке. Они поболтали. Тимур пригласил ее в свой ресторан, она вежливо отказалась, но вечером они встретились. Это все, что мне неизвестно. Даша подозрительно тихарится, а выпытывать нет времени.
– У нас ничего особенного. Он не в моем вкусе, – заявляет, ведя плечом.
Я прыскаю смехом. Высокий брюнет Тимур Козырев, так напоминающий мне Дашкиного бывшего, не пришелся ей по вкусу? Лощенный эстет с прозорливым взглядом и идеальным телом, способный заговорить любую, теперь не ее типаж? Ни в жизни не поверю, но сделаю вид.
– Я и забыла, что тебе нравятся невысокие блондинчики, желательно с пузиком. Или даже лысики? – спрашиваю сквозь смех.
Дашка тоже смеется и толкается бедром в ответ.
– Давай чеши встречать своего прынца! И не забудь чулки на тумбочке. Для него же купила…
Для него. И чулки, и шампанское с клубникой в холодильнике, и три коробки презервативов на тумбочке в спальне, которую он называет нашей. Я пока не привыкла. Ночевать в доме не решаюсь, но вещи перевезла и продукты закупила.
Мы не виделись всего пять дней. Ощущение, что вечность. Я дико соскучилась и жутко волнуюсь, как пройдет встреча Никиты и Николь. С утра рассеянная, при этом постоянно улыбаюсь. Как и три года назад по уши влюблена, и все в того же Гордиевского, теперь уже не среднего, а старшего.
За рулем беру себя в руки, концентрируюсь на дороге. В аэропорту у меня начинается мандраж.
Мы с Николь в парных платьях для мамы и дочки. Это привлекает внимание. Встречающие в зоне вылета косятся, и я уже жалею, что затеяла этот маскарад. Хотелось восхитить Никиту, но кажется перебор.
Гордиевского в толпе прилетевших видно издалека. Он высок, красив как бог и подмышкой у него огромный плюшевый единорог.
– Уникор-рнио![1] – визжит Ника, вырывает руку и бежит к нему.
Для меня остается загадкой: узнала или среагировала на любимую игрушку?
Никита улыбается, протягивает ей единорога и смотрит на меня.
– Привет! – почти беззвучно шевелю губами. – Николь, ты что-то забыла сказать, – напоминаю громче, не отрывая глаз от любимого лица.
– Спасибо, папа! – четко произносит наша малышка и обнимает игрушку вместе с рукой Никиты.
В его глазах читается шок. Это его дочь, но он видит ее второй раз в жизни и сражен ее непосредственностью и этим милым «папа». Я прихожу на помощь.
– Ника, а давай посадим уникорнио на тачку с чемоданами и папа повезет его к машине? А я понесу тебя. Ты будешь высоко и рядом со своим новым другом.
Дочура быстро соглашается. Я редко ношу ее на руках, хотя она еще маленькая.
– Все хорошо, расслабься, – говорю Никите, быстро чмокнув его в щеку.
Сама как перетянутая струна, но виду стараюсь не подавать.
К машине бы идем быстро. Хочется поскорей сменить обстановку и уйти от толпы людей. Никита и я – оба взволнованы, зато Николь беспечно улыбается и лепечет о своей игрушке.
– Где ты нашел такого коня? – спрашиваю, впихнув единорога на заднее сиденье, рядом с детским креслом Николь.
– Заказал на фабрике игрушек. Хотел удивить, – признается Никита, складывая чемоданы в багажник.
– Получилось! – смеюсь, – Это уже сто какой-то там по счету единорог в коллекции нашего ребенка.
– И все такие большие?
Вид у него растерянный и такой трогательный, что хочется пожалеть.
– Не волнуйся, в твой дом поместятся, – улыбаюсь и подхожу почти вплотную.
– В наш дом, – поправляет.
Пока багажник плавно опускается, мы смотрим друг на друга. Я сдаюсь первой. Приподнявшись на носочках, обнимаю за шею и тянусь к красивым губам.
Никита вмиг перенимает инициативу. Сгребает, вжимает и так засасывает, что у меня кружится голова.
– У нас ребенок в машине, – напоминаю, отстраняясь, – Мария ждет ее в гости, оставит у себя до завтра. Давай уже поедем?
Никита угукает, но смотрит на мои губы.
– Весь полет ты перед глазами, думал сдохну, так хотел поцеловать, когда увидел, – выдыхает, целуя не так страстно, как до этого.
– Сама дурею, как хочу с тобой целоваться, – выдаю сдавленно.
– Только целоваться? – склоняет голову набок.
– Можно и не только, – губу закусываю и смотрю, как нашкодивший котенок.
– Я поведу?
В ответ я радостно киваю. Мне сейчас за руль нельзя. В животе бабочки, в голове мотыльки… И самой летать хочется. Сплошной баттерфляриум[2].
Всю дорогу Ник держит меня за руку, нежно поглаживая тыльную сторону ладони. Он улыбается одними глазами, то и дело переводя их с дороги на меня. Порхающие насекомые плодятся во мне от каждого его движения и взгляда. Дофаминовый передоз сужает мир до размеров автомобиля. Здесь и сейчас все самое важное для меня, за окнами лишь декорации. Яркое небо и бескрайнее синее море, режущая горы лента трассы, изумрудные сосны и буйно цветущие олеандры… Это всего лишь яркие декорации нашей с Никитой любви.
Передав Николь Марии, мы заезжаем пообедать в ресторан.
– На ближайшие сутки я намерен взять тебя в сексуальное рабство. Перед этим тебе нужно подкрепиться, – заявляет Гордиевский, паркуясь у входа.
– Тебе тоже не помешает. Еще вопрос, кто из нас кого поработит, – отбиваю его самоуверенное заявление.
– Даже так? – ухмыляется, мотнув головой. – Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь мои подарки. Один из чемоданов набит игрушками для тебя, – он слегка щурится и улыбается, – Из секс-шопа, – добавляет, сканируя мои реакции, – Каких только единорогов там нет.
Я резковато вдыхаю, чтобы как-то возмутиться, но не нахожу слов и бурчу ерунду:
– Ха-ха, как мило. Прилетел, блин, волшебник на большом самолете. Всем игрушек привез и себя. Взамен пятьсот эскимо. Кино бесплатно покажешь?[3]
– Порнографическое?
Никита заходится смехом, и мне тоже смешно, но при этом волнительно. Стоит нам остаться наедине, внутри неоднозначный тремор начинается. Мне так сильно хочется быть с ним, что даже страшно. Разве это нормально, хотеть вот так, без остатка, принадлежать мужчине?
За обедом я рассказываю о том, сколько всего сделала за эти пять дней. И работать успевала, и в дом купила все необходимое, кроме мебели, которая уже заказана.
– Потратилась? Давай на карту сброшу, – он достаёт телефон и открывает банковское приложение.
– Не нужно, – мотаю головой, – Хватило завышенного гонорара за сад. Работы по нему, кстати, начинаются на следующей неделе. Проект откорректирован, я учла твои пожелания по детской игровой зоне. Нужно будет переподписать контракт.
– Окей, сеньорита дизайнер, переподпишем. Через час, – смотрит на часы, – Лучше полтора вас устроит? Мне будет удобно на кухне, как и в прошлый раз, – лицо серьезное, в голосе бархат, в глазах смешинки.
Я нервно сглатываю. Этот его взгляд и тон насмешливо-ласкательный. Они так много обещают.
– Мне кажется или ты занервничала? – спрашивает Ник. Его глаза продолжают веселиться, – Заказать тебе шампанского?
Предложение звучит заманчиво, но я мотаю головой:
– Дома выпьем вместе. Я купила. И десерт не бери, в холодильнике полно вкусностей.
– Готовилась? – улыбается.
– Пока ты затаривался в секс-шопе, сбегала на рынок за клубникой и скупила пол супермаркета, – тоже улыбаюсь.
Подвисаем. Засматриваемся. Но тут Никита все портит.
– Сегодня сделаю для тебя виртуальную карту, рассчитываться будешь с нее.
Улыбка сползает с моего лица.
– Благодарю, но я не нуждаюсь в твоей финансовой поддержке.
Он сдвигает брови и слегка кривит губы. Явно недоволен таким ответом и открыто демонстрирует это. Хочется отвести глаза или лучше встать и выйти в туалет, например, но я стойко держу его взгляд. Долго держу.
– Ясно, – наконец произносит. – Мы поговорим об этом позже.
Я утыкаюсь глазами в тарелку и медленно выдыхаю. Выдержала, устояла. Кажется, это первая моя победа в подобных гляделках. До этого я раз за разом проигрывала.
Из ресторана до дома мы едем тишине. В воздухе витает призрачное напряжение, которого и близко не было до разговора о деньгах.
Я все понимаю. Никите важно быть главным, иметь превосходство во всем. Он прирожденный лидер. У меня плохо с подчинением, я индивидуалист, поэтому и профессию выбрала творческую, для одиночек. Мы не совпадаем и постоянно бодаемся, это напрягает.
В груди неприятно давит. Я снова волнуюсь, но совсем иначе. Что, если мы ошиблись? Перепутали любовь с чем-то другим? Отношения – это не только секс, а у нас только с ним полным порядок.
От этих мыслей становится трудно дышать. Мы подъехали к дому.
Ник останавливает машину перед входом и берет меня за руку.
– Не грузись, Птичка. Все же хорошо? – подмигивает, поднося руку к губам.
Как это у него получается? Знать, что у меня в голове и быть на шаг впереди.
– Хорошо, – опускаю глаза. – Идеально не бывает.
– У нас будет, – заверят, целуя костяшки пальцев.
Мягкое тепло разливается по телу. Его уверенности хватит на двоих.
– Когда ты строил этот дом, не сомневался? Я могла не повестись на тебя, могла остаться с Дани…
– Но ты же повелась, – в глазах снова смешинки. – Нет, я не сомневался. Когда тебя увидел, решил, что получу любой ценой. Куплю, заставлю, буду шантажировать, измором возьму… Дурак! – усмехается, – Надо было просто заразить тебя любовью.
– У меня сильный иммунитет, – отшучиваюсь.
– С моей вирусной нагрузкой не справился, – наклоняется и целует в губы. Потом быстро смотрит на часы, – Через десять минут у нас деловая встреча у кухонного острова. У тебя презентация готова?
– Ты сейчас шутишь?
– Когда я так шутил? С тебя шампанское, кружевное белье и распечатанный договор, – перечисляет, пока рука сминает юбку, пробираясь между ног.
Хихикнув, отпихиваю его и выпрыгиваю из машины.
– Смотрите не опоздайте, Никита Александрович! У меня сегодня много встреч. Полный чемодан клиентов! Каких там только нет, – поворачиваюсь и показываю язык.
– Ты попала, Птичка! – рычит. – Ох, как жестко ты попала!
Он догоняет меня у двери. Обхватывает со спины, сжимает и приподнимает. Жадно целует скулу, шею… Я выворачиваюсь, пытаясь поймать его губы. Он сминает мою грудь, я притираюсь и постанываю. Мы распаляемся и вспыхиваем. Как всегда стремительно и сокрушительно.
Ник открывает дверь, быстро перехватывает руки, разворачивает меня и целует. Требовательно, глубоко, с языком. Я вскидываю руки, обнимаю. Жмусь и задыхаюсь, предчувствуя потрясающий секс. Очередной лучший. Только с ним, всегда с ним.
Так и вваливаемся в дом, хаотично трогая друг друга и целуясь, словно обезумевшие. В резкой тишине большого холла замираем. Переплетаем пальцы и сцепляем взгляды. Блеск в глазах друг друга отражая, зависаем в важности момента. Смотрим, дышим, любим…
У нас все будет идеально. Так бывает.
*****
[1] Уникорнио – единорог по-испански
[2] Баттерфляриум – дом бабочек
[3] Отсылка к песенке крокодила Гены из мульта «Чебурашка».
Эпилог
Месяц спустя
За окном еще темно, а мне не спится. Ворочаюсь, волнуюсь, предвкушаю. Хватаю телефон – только половина седьмого. До приезда Никиты еще несколько часов. Перечитываю последнее входящее от него:
«Уже в аэропорту, приеду на такси. Жди в кроватке, сделаю утро сказочно приятным. Хочу сильно люблю»
Последние три слова без запятых. Это фирменная подпись Гордиевского, так он заканчивает все наши переписки, желает доброго утра и спокойной ночи.
Сегодня у него День рождения. Мы с дочей приготовили сюрприз. Холл и гостиная украшены шариками, на дверце холодильника рисунок от Николь, за дверцей торт с оригинальной надписью от меня.
«Любить и бесить я тебя буду вечно»
Именно так, Никита Гордиевский, именно так.
Торт – не единственный подарок. На его прикроватной тумбочке красуется коробка с белой рубашкой любимого бренда, на моей – кое-что поинтересней.
Кошусь на бело-голубой аппликатор, продолжительно вдыхаю и шумно выдыхаю. Полосок две. Они четкие, ровные, почти бордовые.
Неожиданно. Нечаянно. Незапланированно. Не, не, не… Но да, беременность.
Со вчерашнего вечера я не могу принять эту новость. Чувств много, они диаметральные разные. Мои реакции красноречивые.
Я себя ругаю.
Плач и танцуй, доверчивая дурочка. В этот раз он не уже женат, а все еще.
Я себя жалею.
Бедная моя девочка, дай поцелую в лобик. Он у тебя болит, наверное. Но грабли такие красивые, такие любимые…
Я себя поддерживаю.
Забей на все формальности и наслаждайся. Ты носишь ребенка от мужика, который без ума от тебя. И ты сама хочешь рожать ему детей.
Я себя возношу.
Теперь ты целый космос, внутри тебя новая жизнь. Тебя можно только боготворить.
Со вчерашнего вечера я не могу есть, пить, спать… При этом невозможно счастлива. Разве может быть иначе, если ждешь ребенка от любимого мужчины? Осталось только решить, осчастливить Гордиевского как войдет или сложить тест в красивую коробочку и вручить торжественно вечером.
Мне не сложно представить его реакцию. Он будет рад. Но все равно не по себе. Беременностью я как будто подталкиваю его к следующему шагу.
Уже месяц мы с Николь живем на вилле. Доче здесь безумно нравится, я тоже привыкла и даже успела полюбить дом. Но живем мы тут сами.
Ник постоянно в разъездах. Польша, Нидерланды, Россия… Теперь вот в Штаты собрался. Сегодня он в третий раз за месяц мчит сюда, чтобы ровно через сутки снова улететь.
Вечером в Барселону прилетают Белецкие. Мы вместе празднуем днюху Гордиевского в каком-то пафосном ресторане и ночуем в отеле, потому что рано утром у Никиты и Гарика самолет в Майами. Там у них заключение контракта. Опупенно важного, почти миллионного. Они хотят успеть до рождества, чтобы к Новому году вернуться к нам с Ариной. Беременную жену Гарик оставляет на меня.
Поразмыслив, прячу тест в ящик. Сообщу Никите завтра, перед отлетом. Сегодня его день, пусть купается в любви и наслаждается собственной исключительностью, а не думает, как поступить.
Честно говоря, меня не особо парит тот факт, что ребенок родится не в браке. Николь родилась, когда я была замужем за другим. Теперь она Гордиевская. Никита в ней души не чает. Каждый вечер они по часу щебечут по видеосвязи, он рассказывает ей сказки перед сном. Идеальный папа из планшета.
Перед самым рассветом удается задремать. Будит меня радостный визг Николь.
– Папа пр-риехал!!!
– Где мои самые красивые в мире девочки? Спят мои сладкие сони? – любимый низкий голос приближается.
Никита входит в нашу спальню, на ноге у него висит Николь. Она уже пообнималась с папой, теперь намерена обниматься с нами двумя.
Я приподнимаюсь на подушке.
– Привет и с Днем рождения!
– Папа, там сарики, торрт, – вспоминает Николь. – Сур-рприс!
– Где шарики? Я не видел! Прямо из самолета спустился на парашюте в окно, – придумывает на ходу.
Все он видел, конечно. Был на кухне. У него в руках чашка с капучино для меня.
Как я могла проспать и не встретить его? Специально надела красивое белье для этой цели. Хотела поразить и сходу завести. Всего двадцать часов вместе. Мне не хватит.
Он подходит, садится рядом, обнимает. Николь тут же карабкается на кровать и виснет на нас.
– Я послушная, ждала тебя в кроватке, – шепчу ему на ухо и целую в щеку. – С Днем рождения, любимый! Твой подарок, – глазами показываю на коробку с рубашкой.
Никита кивает и тянет в себя воздух с моих волос. Обнюхивание меня – его фетиш. Знаю это, но никак не привыкну. Все внутри трепещет и сжимается от этого действия. Не было бы рядом с нами Николь, уже запрыгнула бы на него.
Нику сдерживаться еще сложней. В его глазах такие вспышки фигачат – не заметить невозможно. Как только наши глаза встречаются, у меня во рту пересыхает. Боже, как же я его люблю. Как невозможно сильно скучала. Как я вообще дышу, когда он не рядом?
Дружно втроем мы спускаемся на кухню. Там как обычно солнечно, тепло и вкусно пахнет кофе. Под потолком две сотни шариков. Матовые белые и золотые, они красиво зеркалят солнечные лучи и от этого весь первый этаж выглядит по-особенному нарядным.
Ника вручает свой рисунок. Мы с Никитой вместе рассматриваем милые каракули дочери. На простом альбомном листочке семья. Папа, мама, девочка и собака. Собака же? Изображение в формате «палка, палка, огуречек», сразу не угадаешь.
– Николь, это кто рядом с тобой? Собачка? – уточняю я.
– Это единорог, – спорит Никита.
– Малыс, – отвечает Николь, всасывая через трубочку какао.
Сегодня я не буду мучить ее кашей. В честь папиного праздника она позавтракает тортом и какао.
– Малыш единорог? – уточняю, доставая из холодильника торт.
– Малыс, – недовольно повторяет доча и я замираю.
Стою как мумия с тортом на вытянутых руках, пытаясь понять, откуда Николь знает про малыша. О моей беременности не знает никто.
Никита смотрит на меня, потом на торт. Читает надпись и заходится смехом.
– Торт! Торт! Торррт! – скандирует Николь.
Про свечки я вспоминаю уже после того, как она откусывает кусок еще не резанного торта. Но свечи Никита все же задувает.
На фото, которое я делаю на память, Гордиевский выглядит словно супермодель или сказочный принц, если хотите. Невозможно красивый в переливах утреннего солнца он счастливо смеется, обнимая по уши перепачканную кремом Николь. Мы с неизвестным малышом с рисунка остаемся за кадром, но это только пока. Я убираю телефон и бесконечно фотографирую глазами, делаю сотни тысяч кадров и записываю их на подкорку. Там у меня отдельный диск имеется, называется «Мой рай».
Варварски искусав торт, Николь утаскивает Никиту к себе в комнату, у них свои секреты. Просто поразительно, насколько быстро они подружились. Тот случай, когда кровь – точно не вода.
Я убираю кухню и делаю себе второй кофе. Втягивая молочную пенку, смотрю в окно и думаю, что взять с собой на одну ночь в отель. Можно вообще ничего не брать, наверное. Завтра в это же время мы с Ариной уже будем здесь.
Никита приближается незаметно, обнимает сзади.
– Мария сегодня берет к себе Николь? – спрашивает, притираясь, – Очень хочется развернуть свой главный подарочек, – ныряет руками за мой шелковый халатик, гладит меня через белье, – Красивая обертка, но хочется попробовать внутри…
Напрасно я переживала, что новый комплект остался незамеченным.
– Могу отвезти. Хоть сейчас. Маша ждет, – дыхание становится сбивчивым.
– Я отвезу, – перебивает и горячо целует в ямочку за ухом, – Ты оставайся и жди вот тут, – разворачивает, подхватывает и усаживает меня на кухонный островок.
– Эй! – пытаюсь возмутиться.
– Сиди и жди. Мне этот остров уже снится. Надо закрыть гештальт, – смеется и уходит собирать Николь.
Минут через сорок возвращается. Естественно, я не ждала. За это время навела порядки в спальнях и собрала небольшую сумку с собой. В кармашек положила завернутый в подарочную бумагу тест.
– Что-то я не понял, куда делся мой подарок? – зовет Никита, когда я уже спускаюсь.
– Он задолбался неделями ждать своего хозяина, – шучу, но в этой шутке нет ничего смешного. – Подарок хочет нежности и восхищения каждый день, а не раз в две недели. Ему начинает надоедать скучать и жить в ожидании.
Озорной блеск в глазах Гордиевского пропадает.
– Птенчик, ты чего? Обижаешься, да? Иди ко мне, – протягивает руку, – Расскажу что-то хорошее.
Даю себя обнять и увести на диван. Никита садиться, тянет меня на себя. Я упираюсь, плюхаюсь рядом. Что хорошего он может мне сказать? Наговорит вагон пошлостей, как обычно, а мне уже не хочется. Настроение пропало.
– Давай заливай, мой господин, как будешь пользовать меня почти целые сутки, – говорю и грустно усмехаюсь.
– Буду. И тебе понравится, – заявляет.
Притягивает за плечи и укладывает поперек себя. Я кладу голову ему на колени, он поправляет мои волосы и нежно гладит.
Ох уж эта его неисправимая самоуверенность! Бесит она меня и вместе с тем обезоруживает.
– Сегодня будет по-особенному, – урчит своим фирменным, – Теперь мы оба свободные, между нами больше никто не стоит… Теперь все правильно, как ты любишь, – приговаривает, поглаживая меня по голове.
Прибалдев от его касаний, я не сразу понимаю, о чем речь. Приподнимаюсь и уточняю:
– Ты получил развод?
Кивает.
– Со вчерашнего дня официально свободен.
– Вау! – вырывается у меня радостное, – Но как? А суд? Как же Юлины претензии?
– Мы подписали соглашение. Я отдам Шурику основную часть своих акций, когда вступлю в наследство…
– Подожди! – перебиваю. – Просто так отдашь целое состояние?
– Заработаю больше. Нам хватит, не переживай. Шурик тоже не чужой.
– Речь не о деньгах. Не справедливо, что Юля провернула все, как хотела.
– Поверь, счастливее она не станет, а у тебя нет больше повода грустить. Я же видел, как тебя тяготила эта ситуация. Как сам статус любовницы был противен. Не для тебя такие отношения. Можно было долго судиться и не отдать ей ни копейки, но я предпочел откупиться. Ты дороже.
Я обнимаю его крепко-крепко. Как хорошо, что он все понимает.
Гештальт Никита не закрывает. После серьезного разговора игривый настрой пропадает и секс на кухонном острове снова откладывается. Гордиевский начинает шутить, что отыметь меня на кухне становится его несбыточной мечтой.
Через несколько часов мы встречаем Белецких и приезжаем в отель.
– Мы ночуем в Дабл Ю? – изумленно спрашиваю у Ника, когда мы подъезжаем с стеклянному зданию в виде огромного паруса.
Даже не пытаюсь скрыть удивления. Когда три года назад я тут неподалеку работала официанткой, эта зеркальная глыба производила на меня впечатление чего-то абсолютно недосягаемого.
– Это я захотела, – спустя некоторое время поясняет Арина, потому что Никита подозрительно долго молчит, – С прошлого приезда мечтала побывать в этом месте из-за потрясающих видов. В моем положении полезно смотреть на все красивое.
– Сегодня будет крутой закат, – вступает в разговор Гарик. – Надо бы заселфиться на его фоне.
Мы забираем ключи и оставляем вещи беллбою. Решаем сначала подняться на одну из открытых площадок и полюбоваться видами, а потом уже заселиться в номера.
Гарик предлагает выпить по бокалу шампанского в лаунж-баре недалеко от лобби. Там мягкие кресла, приглушенный свет и звучит приятная музыка. Посетителей почти нет.
Я ошеломленно рассматриваю некогда недосягаемое изнутри. Вспоминаю, как поражалась обстановке в Маджестике, в котором останавливался Никита. В этом отеле мне нравится больше. Он не такой помпезный, гораздо современней и демократичней.
От шампанского вежливо отказываюсь, мотивируя тем, что хочу поддержать беременную Арину. Пока выбираю фреш, отвлекаюсь на общение с официантом и не замечаю, как Никита исчезает. Полагаю, уходит в туалет, хотя мог бы и предупредить.
Минут через десять напоминаю Белецким, что пора идти, если они хотят пофоткаться до наступления сумерек.
– Да, пора! А то и вправду пропустим всю красоту! – соглашается Гарик, то и дело выглядывая за мое плечо.
Мы поднимаемся на какой-то там этаж. Я не замечаю, на какой именно, потому что набираю Никиту, чтобы предупредить. У него нет связи. Вероятно, тоже уже вошел в лифт, а в нем телефон не ловит.
– Идём! – Белецкий приобнимает меня за талию.
– Я подожду Ника, – упираюсь, снова набирая номер Гордиевского.
– И все пропустишь! Пора!
Он настойчиво подталкивает меня вперед, двери открываются, я делаю шаг и резко торможу.
Что это?
Горящие свечи дорожкой по полу, разноцветные лепестки повсюду … Тут у кого-то праздник? Вечеринка? Нам сюда нельзя, наверное.
Делаю шаг и снова останавливаюсь. Заторможено рассматриваю пол, усыпанный лепестками роз, поднимаю глаза и понимаю, что праздник здесь у меня. Светящиеся буквы MARRY ME[1] – прекрасный спойлер того, что произойдет через минуту.
Перед буквами сердце из тех же лепестков и свечей, в центре его мой сказочный принц. Красуется и уверенно улыбается, будто и не волнуется вовсе…
Я улыбаюсь, чувствуя, как от волнения немеют губы и во рту пересыхает. Главное, не свалиться в обморок от переизбытка эмоций и не испортить все это волшебство.
Играет заводная песенка «Marry you» и здорово разряжает обстановку. Под такую музыку хочется танцевать и смеяться, а не лишаться чувств.
– Hey baby, I think I wanna marry you,[2] – подпевает Никита, жестом приглашая подойти.
На одно короткое мгновение закрываю глаза. Когда-то такие инсталляции для предложения руки и сердца я делала для своих клиентов. Украдкой подсматривая за трогательным моментом, каждый раз не могла сдержать слез. Но сейчас мне совсем не хочется плакать.
Мой Ники, он такой красивый, поет и подмигивает мне. Он выглядит абсолютно счастливым, от него исходит запредельная уверенность. Он уверен в себе, во мне, в нас. Как я могу в чем-то сомневаться рядом с ним? Да ни за что! Делаю глубокий вдох и не иду – бегу к нему. Подлетаю и висну на шее, а он приподнимает и кружит.
«Just say yeah, yeah, yeah, yeah-yeah…/ If you're ready, like I'm ready»[3] – поет Бруно Марс.
В небе пылает ярчайший закат. Вокруг слышны аплодисменты.
– Будешь моей навсегда?
– Навсегда! Да!
Вот и все слова. Никаких долгих речей, никакого официоза.
Ну, почти никакого. На одно колено Никита все же встает и кольцо мне на палец надевает. И в глаза при этом смотрит, и шепчет, что любит. И потом мы снова целуемся.
А тест с двумя полосками я покажу ему в полночь. И после неожиданного для меня победоносного вопля альфа-самца Гордиевский признает, что несмотря на все его старания и приготовления, своим сюрпризом я его уделала.
Через восемь месяцев у нас родится сын. Мы назовем его Матвеем в честь дедушки Никиты. В Испании его будут называть Матео и мне очень нравится этот вариант имени. Николь еще долго будет считать, что получила братика в подарок, потому что он родился на следующий день после празднования ее трехлетия.
У нас не будет шумной свадьбы из-за моего токсикоза и угрозы прерывания у Арины. Мы с Гордиевским только зарегистрируем брак, а празднование перенесем на первую годовщину, чтобы веселиться могли все без исключения.
Никита лишится активов в России, зато их с Гариком компания совершит стремительный рывок и за несколько лет выйдет в лидеры мировой айти-индустрии. Из-за работы мужа мы будем жить на две страны. Появится квартира в Кракове, мне придется выучить еще и польский.
Наша с Марией компания прекратит свое существование, но это ни для кого не станет трагедией. Промаявшись без работы год после рождения сына, я продолжу проектировать сады. Это будут редкие и особенные заказы больше для души, чем ради денег. Денег и так будет хватать.
Нам с Никитой вообще всего будет хватать: денег, эмоций, впечатлений, секса и, конечно, любви. Мы будем счастливы. Без вариантов, как любил говорить один охрененно сексуальный мужик, ставший самым лучшим в мире мужем. Моим любимым мужем. Моим навсегда.
Конец
[1] Давай поженимся
[2] Эй малышка, мне кажется я хочу на тебе жениться
[3] Говори только да, да, да, да-да! Если ты готова так же, как готов я.
