Текст книги "Журнал Наш Современник №7 (2002)"

Валерий Новиков • Адмирал Нахимов Павел Степанович – личность и эпоха (к 200-летию со дня рождения) (Наш современник N7 2002)

Валерий НОВИКОВ

Адмирал Нахимов

Павел Степанович – личность и эпоха

(к 200-летию со дня рождения)

За свою жизнь П. С. Нахимов, из 40 лет службы на флоте, “сделал почти 34 морские кампании (точнее, 203 месяца в море) и побывал почти во всех морях нашей планеты”.

“Морской сборник” № 5, 1902 год.

АДМИРАЛ ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ НАХИМОВ родился 23 июня (5 июля по новому стилю) 1802 г. в селе Городок Вяземского уезда Смоленской губернии (в настоящее время с. Нахимовское Андреевского р-на Смоленской области) в старинной дворянской семье.

Степан Михайлович Нахимов – отец будущего флотоводца, характеризовался как “небогатый помещик, из старинной русской фамилии, дворянского рода, секунд-майор времен Екатерины Великой”.

Дед же будущего флотоводца Михайло Тимофеевич происходил из ахтырских казаков, участвовал в знаменитых суворовских походах – Очаковском и Хотинском. Длительное время возглавлял Ахтырскую таможню и при выходе в отставку Указом императрицы Елизаветы Петровны в 1757 году был пожалован чином сотника “за безупречную службу и заслуги”. Именно с этого указа и начинается дворянство Нахимовых. Тем не менее с учетом путаницы в документах (связанной в том числе и с переездом семьи из Украины на Смоленщину) в 1802 году, при поступлении Николая и Платона в Морской корпус, пришлось запрашивать Правительствующий Сенат об их дворянском происхождении. Из одиннадцати детей Степана Михайловича и Феодосии Ивановны в живых осталось пять сыновей и дочь Анна, все сыновья закончили Морской кадетский корпус и все служили на Российском Флоте. Самый младший – Сергей, стал Георгиевским кавалером и являлся директором Морского корпуса с 1857-го по 1861 год. В 1812 году Степан Михайлович пошел в ополчение и даже был выбран батальонным командиром. Жена же его, Федосья Ивановна, с младшими сыновьями – Павлом, Иваном и Сережей уехала к двоюродному брату в Харьковскую губернию. Старшие сыновья – подпоручик Николай и Платон (лейтенант) находились в море, они уже служили на флоте.

Пожалуй, определяющим в выборе профессии будущего национального героя России стали рассказы двоюродного дядьки – Акима Николаевича, у которого на Украине жили младшие Нахимовы во время наполеоновской оккупации родной Смоленщины. Именно его повествования о казачьих морских походах на Царьград, восторженные рассказы о первых морских победах Петра Первого и замыслах великого Ломоносова стали движущим мотивом поведения юного Павла Нахимова на всю жизнь.

В 1815 году со второй попытки (первый раз, в 1813 году, ему было отказано из-за отсутствия вакансий) Павел Нахимов поступил в Морской корпус. Корпус считался одним из лучших учебных заведений России. В те времена Морской корпус давал весьма серьезное образование. Достаточно сказать, что обучение велось по пособиям, составленным академиком Платоном Гамалея, а автором программы подготовки был инспектор корпуса Иван Федорович Крузенштерн. Как и положено, в закрытых учебных заведениях того времени царили жесткие порядки и суровая воинская дисциплина. Известный писатель и лингвист, создатель знаменитого Толкового словаря В. И. Даль впоследствии писал о годах учебы: “В памяти остались одни розги... Трудно ныне поверить, что не было другого исправительного наказания против ошибки, шалости, лени”. Может, поэтому Павел Степанович почти всю свою жизнь полагался в насаждении дисциплины более на личный пример, вразумление и поощрение, нежели на телесные наказания и разносы.

В Морском корпусе Павла словом и делом поддерживали и старшие братья Николай и Платон, ставшие к тому времени ротными командирами.

Руководителем морской практики Павла Нахимова на бриге “Феникс” был капитан-лейтенант М. В. Милюков – опытнейший моряк, один из пяти офицеров Российского Флота, участвовавших в знаменитом Трафальгарском сражении.

Флотская молодежь того времени жила и служила с гордостью за Российский Флот.

Морская политика России проявлялась не только на южном и дальневосточном направлениях. С 1822 года гидрографическая экспедиция Ф. П. Литке за четыре года обследовала и описала побережье Баренцева моря, западный берег Новой Земли, пролив Маточкин Шар, северную часть Белого моря и определила координаты мыса Канин Нос. Вскоре Литке отличился в кругосветном походе 1826—1829 годов. За три года его экспедиция на шлюпах “Сенявин” и “Моллер” обследовала побережье Берингова моря, доставила грузы на Камчатку и Аляску, открыла 12 островов в Каролинском архипелаге. Богатейшие материалы по океанографии, зоологии, ботанике и этнографии легли в основу атласа (50 карт и планов).

Надо ли говорить, что ветер дальних странствий, подвиги первопроходцев и научные достижения соотечественников находили самый горячий отклик в юных сердцах и двигали поколение Нахимова к самоотверженному служению Отечеству. Павел Нахимов в пятнадцать с половиной лет от роду, в 1818 году, закончил Морской корпус шестым по списку из 109 выпускников. Службу начал на Балтийском флоте. В 1822—1825 годах совершил кругосветное плавание (1084 суток) вахтенным офицером на фрегате “Крейсер” под командованием М. П. Лазарева. За проявленные старания награжден орденом Св. Владимира 4-й степени и ежегодным пенсионом в 205 руб. 17 коп. (пожизненно), произведен в лейтенанты.

Для юного мичмана Павла Нахимова это почти трехлетнее плавание явилось замечательной школой морской выучки и мореходного искусства, значительно расширило его научный кругозор и знание зарубежных флотов. Командир фрегата назначал Нахимова вахтенным начальником на самых трудных этапах похода, его часто привлекали к выполнению географических, метео– и гидрологических исследований для подготовки отчета в Главный морской штаб. В портах захода молодой офицер основное время посвящал изучению портового хозяйства, гидрографического оборудования, технического оснащения и организации судоремонтных работ. За проявленную отвагу при попытке спасения упавшего за борт матроса в штормовом море в ноябре 1823 года М. П. Лазарев ходатайствовал перед Адмиралтейской коллегией о награждении. Однако... безрезультатно.

Зато сам Нахимов не забыл унтер-офицера, который заметил с салинга шлюпку в штормовом море в тот момент, когда надежда обнаружить спасателей была совсем потеряна. Он всю оставшуюся жизнь выплачивал ему ежегодную пенсию из своих средств. И это при том, что на корабле дважды вспыхивали матросские бунты, которые он гасил и о которых Лазарев не докладывал “наверх”.

О личной скромности и желании служить на флоте по-настоящему свидетельствует и тот факт, что он, будучи кавалером ордена Св. Владимира четвертой степени, в звании лейтенанта принял все возможные меры, дабы не попасть в придворный гвардейский экипаж. Зато с большой радостью принял в 1826 году предложение капитана 1-го ранга М. П. Лазарева продолжить службу на “новостройке” – линейном корабле “Азов” в захолустном Архангельске. И служба получилась “веселой”– с пяти утра до девяти вечера “на работах”, а затем до одиннадцати часов – доклад командиру корабля и планирование на следующие сутки. Опыт строительства, оснащения и ввода в боевой строй наисовременнейшего по тем временам линейного корабля стал для Нахимова БЕСЦЕННЫМ.

20 декабря 1827 года турецкий султан провозгласил начало “священной войны” против главного врага Оттоманской империи – России. Российский император Николай I 14 апреля 1828 года ответил своим манифестом, 2-я русская армия перешла Дунай и осадила турецкие крепости Варну, Шумлу и Силистрию, Отдельный Кавказский корпус занял города Ахалкалаки, Карс, Анапу, Ахалцих, Поти.

К сожалению, многие авторы до сих пор, кроме как об “отсталости” и “застое” России в царствование Николая I ничего вразумительного не сообщают. А ведь и Россия и ее флот развивались. В январе 1827 года при Морском корпусе были учреждены высшие офицерские классы “для усовершенствования офицеров флота в морских и математических науках”. Классы стали прообразом Военно-Морской академии. Штурманов готовили Кронштадтское, Херсонское и Охотское училища. В октябре того же года было образовано Управление генерал-гидрографа, т. е. Гидрографическая служба Военно-Морского Флота.

После завершения строительства в г. Архангельске П. С. Нахимов на “Азове” совершил переход в Кронштадт, а затем в Средиземное море (Портсмут – Палермо – Мессина – о-в Занте-Наварин). 8 октября 1827 года П. С. Нахимов, командуя баковой батареей на линейном корабле “Азов”, участвовал в Наваринском морском сражении, за “отличную храбрость” был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и произведен в капитан-лейтенанты.

Вот что и как писал о причинах той войны, а следовательно, и Наваринского сражения Е. В. Богданович: “Свирепое, бесчеловечное обращение магометанской орды с порабощенными ею христианами, периодические припадки бешеного дикого зверя, немилосердно и безумно терзающего попавшиеся ему в когти неповинные жертвы – вот позорящие христианскую Европу факты, которые, со времен Великой Екатерины, вызывали взрывы негодования общественной совести единоверного с этими жертвами русского народа и, – после многолетнего, тяжкого терпения, – энергическое вмешательство составляющего с ним одно целое русского Правительства. В сущности, события, вызвавшие в 1827 году Наваринский погром, начались еще при Великой Екатерине. Уже тогда на повальные избиения христиан Россия отозвалась Оттоманской Порте Чесменским, Рымникским, Измаильским и бесчисленными другими громовыми ударами” (см.  Б о г д а– н о в и ч  Е. В.  Наварин 1827—1877. М., типография И. И. Родзевича, 1877, с. 2—3). Но был еще и другой взгляд и отношение к войнам первой половины XIX века. Декабристы в это же время учиняли заговоры и мятежи против власти, а чуть позднее “Колокол” Герцена “будил народовольцев” и звал Русь к топору.

Следует отметить, что “Азов” являлся флагманским кораблем русской эскадры контр-адмирала Л. П. Гейдена (4 линейных корабля и 4 фрегата), входившей в состав объединенной англо-франко-русской эскадры под командованием английского вице-адмирала Кодрингтона (всего 26 кораблей с 1298 орудиями). Турецко-египетский флот при Наварине имел 73 боевых корабля с 2224 орудиями, кроме того, в бухте находилось 8 брандеров, 50 транспортов и купеческих судов с пушками, несколько береговых батарей (145 орудий). Как всегда, русские корабли были поставлены в центре, на направлении главного удара.

И это был не единственный элемент, мягко говоря, предвзятости и даже... вероломства. Перед сражением Кодрингтон приказал первыми огня НЕ открывать, а если турки начнут первыми, то союзным кораблям надлежало открыть огонь только по тем кораблям противника, которые ведут огонь. Очень хитро была составлена боевая диспозиция, в ней заранее указывалось, что против русских будут стоять одиннадцать наиболее мощных турецких кораблей в первой линии и не менее сорока кораблей второй линии, а против десяти английских и французских кораблей на левом фланге – десять турецких кораблей первой линии и... двадцать судов во второй линии. При этом было известно, что турецко-египетские корабли правого фланга МОГЛИ успешно вести перекрестный огонь по русским, что исключалось по отношению к английским и французским кораблям. Вдобавок Кодрингтону было прекрасно известно, что против французской эскадры контр-адмирала Риньи будут стоять египетские корабли, на которых военными советниками служили ...французские офицеры.

Большую пакость русским устроили союзники в самом начале сражения. Когда французские корабли задержались на входе в бухту, Кодрингтон приказал русским лечь в дрейф и пропустить отставших французов вперед. Береговые батареи начали расстрел неподвижно стоящих кораблей адмирала Гейдена. Русским пришлось занимать назначенные позиции “под сильным перекрестным огнем неприятеля, во мраке густого дыма”. Надолго запомнились Нахимову эти “политико-тактические” уроки.

“Азов” сражался одновременно с пятью вражескими кораблями, потопил 2 фрегата и 1 корвет, сжег фрегат младшего флагмана Тахир-паши, вынудил выброситься на мель и затем сжег 80-пушечный корабль турок. Кроме того, “Азов” уничтожил 80-пушечный флагманский линейный корабль Мухарем-бея, действовавший против флагманского корабля Кодрингтона.

В Наваринском сражении турецкие моряки проявляли чудеса героизма, можно сказать – самого настоящего фанатизма, матросы не покидали горевших кораблей, “предпочитая гибель плену, закалывали себя кинжалами, а иные обхватывали ядра руками, бросались в воду и вместе с ядрами шли ко дну. Русские матросы видели, как турки спокойно сидели на палубе тонущего фрегата, а в самую последнюю минуту, взмахнув своим флагом, кричали: “Аллах! Аллах!” – тонули вместе с фрегатом”.

Боевое крещение при Наварине для П. С. Нахимова было многообразным. Он одновременно командовал батареей, управлял работами с парусами и руководил тушением пожаров “от попавших в корабль брандскугелей”.

А вообще-то, и после Наварина судьба не баловала русских моряков в Средиземном море: частые и длительные плавания в непогоду, постоянные погони и досмотры “купцов” и беспрерывные ремонты своих кораблей. Все это вдали от своих баз, в непривычном климате, с ограничениями в пище и воде, в постоянной готовности к бою, и не только с противником – турецко-египетским флотом, но и со своими союзниками – англичанами.

В 1835 году Нахимов за Наваринское сражение был награжден греческим орденом Св. Спасителя.

Среди различных мифологем, созданных вокруг личности П. С. Нахимова, была и такая – лубочно-благостное отношение к нижним чинам. А ведь в годы своего офицерского становления молодой лейтенант был несдержан не только на язык, но и скор на “ручную” расправу. Безусловно, качества эти были присущи не только ему одному, о чем свидетельствует приказ адмирала А. Д. Сенявина по нашей средиземноморской эскадре от 29 июля 1827 года. Главнокомандующий заметил на своем флагманском корабле “Азов” “гнусные изречения” среди офицеров и “дозволение себе, сверх того, в минуты запальчивости ударять людей во время работы своими руками”. Очень пространно и доходчиво разъяснив недопустимость подобных поступков, адмирал тут же объявил по трое суток ареста капитан-лейтенанту Кутыгину, лейтенанту Нахимову и мичману Розенбергу, а командиру “Азова” приказал “сделать им строгий выговор, дабы впредь остерегались подобных поступков”.

Надо заметить, что на эскадре до этого приказа уже были матросские возмущения на “Азове” и на “Александре Невском” (т. е. на тех, которые наиболее отличились в Наваринском сражении). Адмирал Сенявин был глубоко обеспокоен взаимоотношениями офицеров и нижних чинов, поэтому в секретном приказе от 5 августа 1827 года младшему флагману контр-адмиралу Л. П. Гейдену дал исчерпывающий анализ причин матросских волнений и указания по улучшению воспитательной работы с командами: “забота о подчиненных и умение возбудить соревнование к усердной службе в своих подчиненных одобрением отличнейших”. Надо полагать, что подобные документы помогали молодым офицерам, в том числе и Нахимову.

В 1828—1829-м, находясь в Средиземном море, он командовал взятым в плен египетским корветом “Нассабн Сабах” (“Восточная Звезда”), переименованным в “Наварин”. Трофей оказался в крайне убогом состоянии. Пришлось в короткий срок собрать экипаж из многих кораблей эскадры, отремонтировать и переоборудовать корабль. Много усилий потребовалось для отработки корабельной организации и полного курса боевой подготовки. И все это вдали от своих баз, судоремонтных заводов и в условиях военных действий. Но 26-летний командир блестяще справился с этими сложнейшими задачами. После приема корвета в боевой состав нашей средиземноморской эскадры в феврале 1829 года историограф эскадры записал в историческом журнале:

“В результате Адрианопольского мирного договора 14 (2) сентября 1829 г. Греция получила автономию (но обязывалась выплачивать дань султану), автономию получили Молдавия, Валахия и Сербия. К России отошло устье Дуная с островами и все восточное побережье Черного моря от устья Кубани до пристани Святого Николая с крепостями Анапа, Поти, Ахалкалаки и Ахалцых. Турция предоставляла право беспрепятственного прохода всем торговым судам России и иностранных государств через Босфор и Дарданеллы”.

Вернувшись на “Наварине” из Средиземного моря в Кронштадт, весь 1831 год на “Наварине” Нахимов выполнял задачи подвижного дозора на линии Кронштадт – о-в Гогланд и конвойной службы по маршруту Либава – Кронштадт. Дважды на “Наварине” с инспекцией был император Николай Первый и каждый раз выражал монаршее благоволение за отличную службу и высокую боевую готовность корабля. Всего же за 1830—1844 годы Павел Степанович девять раз удостаивался такой высокой чести.

 В 1832 году, в возрасте 30 лет, он был назначен командиром строящегося на Охтенской верфи фрегата “Паллада”. Практический опыт новостройки, оснащения, вооружения и ввода в боевую линию нового корабля, помноженный на исключительное усердие, позволил Нахимову не только быстро и качественно решить все эти непростые задачи, но и “превратить фрегат в один из лучших кораблей русского парусного флота”. Вот как писал его сослуживец, капитан 1-го ранга Асланбегов: “Это был такой красавец, что ВЕСЬ ФЛОТ им любовался, и весьма многие приезжали учиться чистоте, вооружению и военному порядку, на нем заведенному”.

До 11 октября 1833 года Нахимов плавал в составе эскадры вице-адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена на Балтике. Ненастной ночью 17 августа, на подходе к Ревелю, определив неверный курс эскадры, фальшфеером дал семафор: “флот идет к опасности” и без ответного сигнала флагмана сменил курс своего корабля. Корабли эскадры успели отвернуть, и лишь головной “Арсис” наскочил на камни, а два корабля получили повреждения. Сей факт свидетельствует не только о высочайшей морской выучке Нахимова, но и его смелости в принятии самостоятельных ответственных решений, так как за такое самоуправство при плавании в ордере не жалуют и до сих пор.

24 января 1834 года по ходатайству главного командира Черноморского флота адмирала М. П. Лазарева он был направлен на Черноморский флот командиром 41-го флотского экипажа. 30 августа того же года ему было присвоено звание капитана 2-го ранга, и в ноябре он вступил в командование строящегося в Николаеве линейного корабля “Силистрия”.

Благодаря исключительной энергии, колоссальному опыту Нахимова и вниманию со стороны командующего флотом 84-пушечный линейный корабль досрочно был спущен на воду и уже в сентябре 1836 года вступил в боевой состав Черноморского флота.

С 1836 года по сентябрь 1837 года, командуя “Силистрией”, Нахимов постоянно находился в море, выполняя задачи крейсерской службы на маршрутах Севастополь—Одесса, Севастополь – Феодосия и вдоль Кавказского побережья*. 22 сентября 1837 года П. С. Нахимов за “отлично усердную и ревностную службу” награжден орденом Св. Анны 2-й степени с императорской короной, а 6 декабря произведен в капитаны 1-го ранга.

С марта 1838 года по август 1839 года находился в заграничном отпуске по болезни. Тут следует сказать еще об одной, по-своему уникальной и трагической странице жизни Нахимова. Вскоре после ввода в строй “Силистрии” он, как принято говорить современным языком, был списан из плавсостава по болезни. Подчеркиваю, списан из плавсостава всего лишь капитан 2-го ранга, рядовой командир корабля для лечения, но НЕ УВОЛЕН в отставку. Находясь в многомесячном отпуске по болезни, получил чин капитана 1-го ранга. Аневризмы сосудов и ревматизм рук и ног доняли его совершенно. Почти год он был прикован в Петербурге к постели, а затем лечился на “водах” в Карлсбаде. Оттуда он 3 декабря 1838 года писал однокашнику М. Ф. Рейнеке о своем лечении: “Меня жгли, резали, несколько дней был на краю гроба, и ничто не принесло облегчения. Теперь у меня сыпь по всему телу, в левом боку продета заволока. Три месяца должен жить на одном молоке”. Далее он печалится о своем корабле, который без него “...употребляется в делах у абхазских берегов. Кому достанется “Силистрия”. Кому суждено окончить воспитание этого юноши?”

Весной 1839 года, после неудачной операции сосудов ноги, сделанной гамбургским врачом, Нахимов неделю находился в “совершенно отчаянном состоянии”. Едва оправившись, он бросил лечение и пароходом отправился в Россию, отдохнув у брата в Санкт-Петербурге, 10 августа прибыл в Севастополь к своему экипажу.

Черноморский флот и в эти якобы мирные годы плавал и воевал много. В 1826—1828 годы генерал И. Ф. Паскевич воевал с 60-тысячной армией персов, вторгнувшейся на территорию Карабаха и Талышского ханства. В 1831 году имам Гази-Мухаммед, провозгласив газават, штурмом взял города Тарки и Кизляр, осадил крепости Бурную и Внезапную, затем взял Дербент и подошел к крепости Грозной (ныне город Грозный). Новый имам Гамзат-бек, заменивший убитого Гази-Мухаммеда, в 1834 году захватил столицу Аварии Хунзах и вырезал всю семью аварского хана за отказ выступить против русских.

Далеко не безмятежным было положение России в этот период. В ноябре 1830 года начался польский мятеж, польский сейм объявил Николая I низложенным, конечной целью объявил восстановление Польши в границах 1772 года. “Мы радовались каждой неудаче Дибича и успехам поляков”, – писал Герцен в “Былом и думах”. 25 августа (6 сентября) 1831 года русские войска вошли в Варшаву, мятеж был подавлен.

 За 1838—40 годы на Кавказское побережье было высажено восемь крупных десантов (иногда до 8—10 тыс. человек в каждом). За эти два года от Геленджика до Сухум-Кале было построено 12 укреплений-крепостей – Гагры, Сочи, Туапсе. И всех их надо было обеспечивать вооружением, запасами, людьми – ТОЛЬКО МОРЕМ.

Нахимов многократно поддерживал огнем сухопутные части и отбивал атаки крупных сил мятежников 18—19 июля 1844 года на форт Головинский (с высадкой десантной корабельной партии). В мае 1840 года он вместе с капитаном 2-го ранга В. А. Корниловым лично на шлюпках высаживал  десант в Туапсе и Псезуапе. В октябре того же года “Силистрия” участвовала в уничтожении крупного турецкого судна с грузом военной контрабанды для чеченских мятежников. Военный министр империи А. И. Чернышев на сей случай объявил “...монаршее благоволение как капитану 1 ранга Нахимову... так и прочим офицерам”.

До сентября 1845 года Нахимов интенсивно плавал на “Силистрии”, решая самые разнообразные задачи: крейсерство, перевозка грузов и войск, обустройство якорных стоянок в Цемесской бухте, да и собственно задачи боевой подготовки в море “в составе эскадры, для практики и эволюции”.

18 апреля 1842 года он был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени, а позднее Св. Станислава и Св. Анны 1-й степени. 13 сентября 1845 года произведен в контр-адмиралы. Он со своими кораблями все эти годы находился в море, плавая без происшествий с марта по ноябрь! Для тех времен это было очень непросто. Летом 1848 года молодой командир бригады Нахимов имел случай отличиться в совершенно непривычном для своей должности роли – руководителя судоподъемных работ. С помощью водолазов и двух килекторов он поднял со дна Новороссийской бухты тендер “Струя”.

Перед своей кончиной (в апреле 1851 года от рака пищевода) Михаил Петрович Лазарев сумел добиться назначения начальником штаба флота Корнилова, который был на пять лет моложе Нахимова по выпуску из Морского корпуса и производству в офицеры и до этого не командовал даже бригадой кораблей.

Свидетельством необыкновенных душевных качеств Нахимова явился стоицизм, с которым он перенес охлаждение чувств любимого им Михаила Петровича Лазарева к себе в последние годы жизни своего учителя. Павел Степанович полагал справедливым выдвижение более молодого Корнилова на должность начальника штаба Черноморского флота. До последних минут своей жизни он искренне чтил этих людей.

После смерти адмирала Лазарева на должность командира флота и портов Черного моря был призван 75-летний отставной генерал-лейтенант корпуса флотских штурманов (в жизни не командовавший не только соединениями, но даже и линейным кораблем) Мориц Борисович Берх. “Переименованный в вице-адмиралы сей старец вступил в командование Черноморским флотом в... самый канун Восточной войны”. Такое решение императора можно объяснить лишь ожиданием нечто яркого и выдающегося от В. А. Корнилова в самое ближайшее время.

По результатам высочайшего смотра Черноморского флота летом 1852 года (с маневрами соединений кораблей, плаванием эскадр из Севастополя и осмотром порта Николаев) император Николай Первый произвел Нахимова и Корнилова в вице-адмиралы, Нахимова утвердил начальником 5-й флотской дивизии, а юного начальника штаба сделал еще (для пущего веса и престижа) – генерал-адъютантом.

При личной встрече В. А. Корнилова с императором Николаем Первым было принято решение довести число линейных кораблей Черноморского флота до 17 единиц, а также о строительстве двух винтовых 120-пушечных линейных кораблей с численностью личного состава до 1,5 тыс. человек. 29 сентября 1852 года был заложен “Босфор”, а в августе 1853 года – 135-пушечный “Цесаревич”.

Надо сказать, что 5-я дивизия кораблей в то время составляла боевое ядро Черноморского флота и имела в своем составе “добрую половину боевых кораблей и вспомогательных судов”. Кроме командования крупнейшим боевым соединением Нахимову приходилось заниматься обеспечением строительства кораблей на Николаевских верфях, рецензированием нового Морского устава, разработкой методик и организацией боевой подготовки на флоте. Именно он, практик флотской службы, создал “Правила, принятые на образцовом артиллерийском корабле “Екселент”, для обучения нижних чинов артиллерии”, а также обновленный Свод морских сигналов. Он длительное время являлся бессменным членом совета директоров Севастопольской морской библиотеки. И при этом он постоянно находился в море.

Русские моряки и инженеры стремились не отставать от движения военно-технического прогресса, и черноморцы по многим направлениям шли в авангарде.

В 1842 году под руководством М. П. Лазарева в Николаеве успешно завершились испытания бомбы (т. е. разрывного снаряда) русского изобретателя А. А. Лехнера и корабельных бомбических пушек. Первым же кораблем с новыми бомбическими пушками стал “Двенадцать Апостолов” капитана 1-го ранга Корнилова.