Текст книги "Чингисхан. Сотрясая вселенную (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Гуннский лук, – Брета сдвинул ткань свёртка. – Забрал его с тела могучего воина, до этого убившего пятерых славных воителей...

Эйрих трофей оценил. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять – это работа мастера. Нет, пока не попробуешь в деле, не узнаешь истинные свойства этого лука, но что попало так красиво украшать не будут, потому что у кочевников так не принято. Это всякие китайцы способны часами украшать любую, даже самую бесполезную, поделку орнаментом и рисунками, а у кочевников слишком мало времени на подобную ерунду. Если что-то и украшать, так пусть это будет по-настоящему стоящая вещь...

– Ты, вроде бы, смышлёный малец, – заговорил вождь Брета, пристально посмотрев Эйриху в глаза. – Если через пять лет сможешь пять раз подряд попасть в ростовую мишень с пятидесяти шагов – станешь младшим в моей дружине. Будем учить тебя воинскому ремеслу, но только если не будешь тратить моё время зря. Согласен на такие условия?

– Да, согласен, – без раздумий ответил Эйрих.

Дружина, если не пьянствовать как свинья, это отличное место, где будет доступ к богатству и воинской славе. Успешных воинов уважают. За успешными воинами идут люди.

– Ты целеустремлён, – похвалил его вождь. – Но одного этого мало, чтобы стать великим воином. Покажешь себя – будет тебе честь и слава. Но если зря потратишь моё время...

– Я не подведу тебя, господин, – заверил его Эйрих.

– Хильто, где ты там?! – громко окликнул свою служанку вождь.

Женщина пришла спустя минуту. В руках её был маленький лук, такой же миниатюрный колчан с десятком стрел, а также круглая мишень.

– Вот это теперь твоё, – произнёс вождь. – Упражняйся, Эйрих, покажи мне, что я действительно разглядел в тебе будущего мастера-лучника.

– Благодарю тебя, господин, – снова поклонился Эйрих, после чего принял из рук вождя свой первый, в этом мире, лук.

Домой он вернулся в повышенном настроении. Всё складывалось хорошо, а значит, его амбициозные планы обретали всё более явственные очертания...

– Это откуда? – с беспокойством спросила Тиудигото.

– Это подарил мне вождь, – ответил Эйрих. – За то, что я вовремя увидел волков.

– Значит, ты не ошибся? – спросила мать.

– Я знаю, что я видел, – твёрдо произнёс Эйрих. – Ошибки быть не могло.

– Где твой отец? – спросила мать.

– Помогает Хумулу оклематься – охотника погрызли волки, – ответил Эйрих. – Надо было взять больше вооружённых мужчин, но мне бы никто не поверил.

– Я и сама не слишком-то поверила, – вздохнула Тиудигото.

– Вождь также даровал мне перстень, – показал Эйрих серебряную печатку. – Сказал, что я должен передать его отцу и тот, когда я стану воином, передаст мне его обратно.

– Жди отца, – кивнула мать. – Дети, сегодня никуда не выходим – волки рядом. Эйрих, ты не голоден?

– Я успел перехватить там пару кусков кабанятины, – ответил Эйрих. – Но не откажусь от хлеба.

/29 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих стоял на утоптанной площадке и держал тяжёлый камень, весящий как взрослый лук, на вытянутой руке. Тяжело, больно, но без этого не обойтись.

Он сам заставлял своих сыновей, каждого, держать вот так камень долгими часами. Нужно, чтобы левая рука привыкла к тяжести, стремясь к тому, чтобы она обрела неподвижность камня – это один из компонентов меткой стрельбы.

До этого он, с самого утра, занимался натяжением лука. Детский лук для этого не годился, поэтому он попросил отца сделать ему макет взрослого лука, с толстыми жилами в качестве тетивы. Натягивать такую тетиву было тяжело, но Эйрих понимал, что если будет тренироваться без всецелой самоотдачи, его планам будет не суждено реализоваться.

– А зачем ты держишь камень? – спросила у него из-за спины Эрелиева.

– Чтобы рука стала твёрже, – ответил ей Эйрих, покрасневший от натуги.

Лицо его напоминало выражением лицо Сизифа, который наткнулся валуном на глубокую кочку. Эйрих не знал, кто такой Сизиф и почему он тащил камень в гору, но если бы узнал, то по достоинству оценил бы усилия собрата.

Перед этим были упражнения по выработке привычки правильно вскидывать лук, чтобы рука сама правильно помещала стрелу в нужное место. Даже если знаешь это всё лучше, чем всё селение вместе взятое, это не сильно помогает. Руки-то не помнят, поэтому всё нужно осваивать заново. Но зато Эйрих знал как. И детских ошибок не повторял, за счёт чего очень быстро осваивал лук.

Ещё, зная о том, что у него нескоро появится достаточное количество лошадей, Эйрих занимался бегом на своих двоих. Пока что он бегал просто так, чтобы развить выносливость – в будущем нужно будет достать тяжёлую броню, чтобы в бою было легко бегать хоть часами. Но это в будущем, а сейчас утяжеление будет, скорее, вредно, чем полезно.

– А зачем тебе твёрдая рука? – продолжила опрос любопытная Эрелиева.

– Чтобы лук не дрожал, – ответил Эйрих, нашедший возможность хоть немного отвлечься от тяжёлой нагрузки.

Когда говоришь и думаешь о чём-то ещё, ломящая боль в руке немного отступает.

– А-а-а, понятно, – протянула Эрелиева. – Можешь научить меня стрелять из лука?

– Ох... Зачем тебе? – с натугой в голосе спросил Эйрих.

– Хочу стрелять из лука, – просто ответила сестра. – Ты ведь хочешь убивать зайцев из лука? Зайцы вку-у-усные...

– Что я... получу взамен? – спросил Эйрих, выпучив глаза.

– У меня ничего нет... – развела руками Эрелиева. – А! Придумала! Я буду давать тебе каждого третьего зайца, которого поймаю!

Куропаток она отдавать ни за что не захочет, потому что очень любит бульон, приготавливаемый Тиудигото. Хотелось бы выставить условием каждую третью куропатку, но уже давно ясно, что Эрелиева на такое никогда не пойдёт. Иногда казалось, что она без раздумий обменяет самого Эйриха на годовой запас дичи...

– Это хорошо, – кивнул Эйрих. – Завтра, как принесёшь мне зайца, приступим к упражнениям.

Практически бесплатный заяц – это всегда хорошо. Нужно больше мяса.

Валамир и Видимир полностью сфокусировались на силках, с каждым днём уходя всё дальше от дома, а вот Эрелиева, благодаря своей внимательности, ставит свои силки ближе к дому, но получает добычи больше, чем два брата вместе взятых. Эйрих подозревал, что она поняла что-то важное об охоте с силками, но делиться открытием не спешит, используя его для своей личной пользы.

Зевта, их отец, был очень доволен тем, что его дети увлеклись охотой и дома теперь чаще появляется мясо. Сам он как-то говорил, что вождь собирается учинить большую охоту, обещая щедрую добычу дружине. Только вот о точных сроках никто не знает и ждать китайского Цагаан Сара (1) не стоит, потому что желудок хочет еды каждый день, а не только в канун большой охоты...

Вопросов о том, что за ерундой мается Эйрих, никто из домашних не задавал. Его уже и так считали странным, поэтому нынешние действия укладывались в его общую «странность». Надо ему «играться с камнями»? Пусть играется. Благо, с едой острой проблемы нет и свободного времени стало больше.

Иногда опуская обессиленную руку, Эйрих продержался в противостоянии с камнем целых десять минут. Рука будет болеть следующие несколько дней, но в этом ребёнке упорства на десяток взрослых, поэтому тренировки будут продолжаться.

Рано ещё отрабатывать стрельбу по мишеням – он дал себе три месяца на то, чтобы «поставить руку» и отточить навык постановки стрелы. Эйрих чувствовал, что знания помогут быстро повысить свою меткость и выполнить указ вождя гораздо раньше, чем тот мог рассчитывать.

Придётся тратить время на сестру, в успех которой Эйрих не особо верил, но...

«Дополнительный заяц стоит усилий», – подумал он.

/3 сентября 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих, как всегда, с утра пораньше, упражнялся. Сейчас он тягал камни, следуя примеру опытных борцов, коих всегда держал в своём стойбище – если было надо кому-то сломать хребет или развлечь себя ожесточённым борцовским поединком.

Это ведь был один из его самых любимых способов казни неугодных. Когда кто-то зарывался, вёл себя недостойно, но являлся благородных кровей, которые, как известно, нельзя проливать, идеальным решением были борцы. Просто приказываешь своей ханской волей устроить поединок, а опытный борец всё сделает сам. Удобно, развлекательно, а ещё и, в каком-то смысле, честно. Кто виноват в том, что приговорённый наглец оказался слишком слаб? Чингисхан?

В борьбе он разбирался, так как был большим любителем посмотреть на особо знаковые поединки настоящих легенд борьбы...

И было бы греховно пренебрегать такими знаниями в личном развитии. Поэтому сейчас он держал спину прямо и поднимал самый лёгкий камень, чтобы разогнать кровь.

– Не видели Дикинея? – подошла к дому некая женщина, одетая бедно. – Ты... Эйрих, да? Ты не видел моего мужа?

– Не видел, – ответил Эйрих. – А что, он пропал?

Сидевшие у ограды Видимир и Валамир напряглись и сбледнули с лица.

– Уже который день не видел никто... – обеспокоенно пожаловалась женщина. – Где твои родители?

– Отец в бражном доме, мать внутри, – ответил Эйрих.

Женщина вошла в дом, а Эйрих продолжил тягать камень, как ни в чём не бывало.

– Это кто такая? – спросил Валамир.

– Видимо, жена дяди Дикинея, – вздохнул Эйрих.

– Это тётя Ильда, – сообщил Видимир. – Я бывал у них пару раз... Гизел, сын дяди Дикинея – мой друг.

– Да-да, – хмыкнул Эйрих. – Теперь, думаю, дружба не заладится. Если растреплешь, что видел – тебе конец. Понял меня?

– Понял, – ответил Видимир, опустив голову.

– Это и тебя касается, Валамир, – посмотрел на другого брата Эйрих.

Старательно потягав камни, Эйрих дал себе час отдыха, после чего вновь приступил к изнурительному натяжению тренировочного лука. Нужной силы ещё нет, но она обязательно придёт, со временем.

В полдень вернулась Эрелиева, довольно улыбающаяся и держащая за плечом тушку жирной куропатки. Сейчас самый сезон – опадают плоды с кустов и у дичи полно пищи, что способствует накоплению жира. Осень – это самый благодарный сезон для лесных жителей. А зима – это самый суровый сезон, склонный отнимать жизни.

И Эйриху до сих пор было непонятно, как они будут жить зимой. Запасов нет, а он знал, что оседлые народы делают запасы, скота нет, ничего нет. Они будто живут одним днём...

Раньше всё как-то разрешалось – охота не прекращалась ни на день, но теперь, когда стало ясно, что добычи перестало хватать даже волкам, уверенности в успешном преодолении зимнего периода не было даже у Эйриха, который имел хоть какой-то план.

– Удачная охота, – похвалил сестру Валамир.

– Да, удач... – заговорил Видимир.

Видимо, эти двое рассчитывают на свою долю, в счёт доброго отношения.

– Не спугните удачу, бестолочи, – пресёк происходящее Эйрих. – Чем клянчить еду у сестры, лучше бы сами тщательнее ставили силки.

Эрелиева, с видом римского триумфатора, вошла в дом. Минут десять её не было, Эйрих продолжал заниматься с камнем, а братья занимались ерундой. А вот когда сестра вышла из дому, на неё было невозможно смотреть без сочувствия: слёзы текут двумя ручьями, глаза покраснели, потекли сопли и вообще, чувствовалось, что за этим всем стоит вселенская обида.

– Что случилось? – без особого интереса спросил Эйрих.

– Ы-ы-ы... Мама... Ы-ы-ы... – зарыдала Эрелиева. – Забрала... Ы-ы-ы... Курочку забрала и отдала... А-а-а-а!!!

Не справившись с чувствами, девочка убежала в расположенные у дома кусты.

Эйрих бросил камень на землю и решительно вошёл в дом.

Он застал картину как Тиудигото приобняла Ильду, утирающую слёзы и тихо скулящую в горе.

– Как это понимать? – спросил Эйрих. – Зачем ты отняла добычу у Эрелиевы?

– Страх потерял, Эйрих? – вместо ответа спросила Тиудигото.

«Действительно, что это я?» – задумался он. – «Ох, назад дороги уже нет».

Он прошёл к очагу и взял лежащую там куропатку. Незамедлительно последовала реакция – Тиудигото подлетела к нему и дала смачную оплеуху, отправившую его в непродолжительный полёт.

– Не смей ничего трогать в этом доме, без моего разрешения, – процедила мать. – Я вас родила – я решаю, как у вас всё будет! Запомнил?

– Да, запомнил, – ответил Эйрих.

– Вечером готовь задницу к розгам, – недобро усмехнулась Тиудигото. – У Ильды трагедия, а ты думаешь только о своих кишках!

Эйриху было абсолютно плевать на Ильду и её детей, потому что Дикиней умер совершенно не просто так. Будь этот любитель мальчиков чуточку осмотрительнее, может, сейчас был бы живым.

Кивнув своим мыслям, Эйрих вышел из дома, почесал лоб, получивший только что, за необдуманные и импульсивные действия, знатную оплеуху.

Отработав весь день, Эйрих дождался прибытия отца, после чего получил законных смоченных розг. Зевта разбираться не стал: сказано, что есть проступок – Эйрих готовит задницу.

Спать мальчик ложился на живот, потому что сидеть, в ближайшие дня три-четыре, не сможет.

Охая и ухая, он разместился у очага наиболее удобно, после чего почувствовал прикосновение к своему правому плечу.

– Спасибо, Эйрих... – шепнула ему лежащая рядом Эрелиева.

Вроде бы ерунда – он просто хотел восстановить справедливость, но слова благодарности от сестры были приятны. В последние дни он переоценил её ценность. Возможно, необязательно продавать её подороже, как только станет пригодна на выданье.

Примечания:

1 – Цагаан Сар – торжественное празднование нового года у монгольских и некоторых тюркских народов. Монголы праздновали его издревле, причём несколько раз реформировали это дело, но уже после того, как у них окончательно перестал орудовать Чингисхан. Праздновали в конце осени, но хан Хубилай перенёс празднование на конец зимы. Китайцы, разумеется, Цагаан Сар не праздновали.

Глава четвёртая. Зимняя жестокость

/30 декабря 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

– Слетай за стрелами, – велел Эйрих Эрелиеве.

Сестра быстро сбегала к щиту и повыдёргивала оттуда стрелы.

Как и ожидал Эйрих, то, что у него в голове, помогло существенно ускорить освоение навыка меткой стрельбы. Если ещё два месяца назад он едва мог попасть в саму мишень, то сейчас, после интенсивных упражнений, он попадал в очерченный углём круг с дистанции двадцать шагов. С пятидесяти шагов результаты были хуже, но дело в луке и стрелах.

Детские лук и стрелы, чего и ждёшь от землепашцев, были скверного качества, сделанные неумело, без должного прилежания. Но даже таких инструментов достаточно, чтобы приучить руки к судьбе рук мастера-лучника.

У Эрелиевы дела обстоят куда хуже. Пусть она занимается не меньше, чем Эйрих, наука даётся ей тяжелее. И в этом видится разительное отличие между ними. Эйрих, в голове, знает, как надо метко стрелять, знает, как правильно брать упреждение и как нужно обращаться с луком. Эрелиева всего этого не знает, ей просто неоткуда всё это знать, но она всерьёз намерена в совершенстве освоить лук.

Зачем ей это? Может она и маленькая, но уже достаточно умная, чтобы понимать, откуда взрослые берут сочное мясо. А главное – она прекрасно понимает, как именно получают оленину. И ей хотелось не просто есть оленину, а добывать её самой.

В отличие от Валамира и Видимира, не рискнувших браться за заведомо сложное дело, Эрелиева имела амбиции и верила в свои силы. Эйрих не мог её за это не уважать.

Сестрёнка вернулась с пучком стрел в руках.

– Как у тебя всё это получается? – спросила она. – Ты попал в сердце тремя стрелами из пяти!

Тут больше повлияла удача, нежели мастерство, но Эйрих должен был держать марку.

– Усердно тренироваться надо, – произнёс он гордо.

– Хотела бы я так же метко стрелять... – мечтательно произнесла Эрелиева.

Эйрих не сомневался, что у неё перед глазами сейчас была картина, в которой она тащит из леса рогатого оленя, застреленного и добитого лично ею.

– Не время предаваться бессмысленным мечтаниям! – пресёк он игру её воображения, передав самодельный колчан. – Берись за лук и стреляй! А потом мы пойдём в лес – попробуем прикончить хотя бы одного кролика.

Сестрёнка с грустью вздохнула, видимо, грёза была особо сладкой, после чего взяла лук и начала прицельную стрельбу.

Эйрих внимательно следил за тем, как она держит лук, как целится и как берётся за следующую стрелу в колчане.

Колчан, к слову, он сделал сам. Сам вырезал деревянный каркас, сам обшил его кроличьей кожей и сам соорудил удобные ремни, правда, без возможности регулирования – нет металлических застёжек, а из кости получается всякая ненадёжная ерунда. Возможно, он просто не умеет делать, а возможно, что из кости просто не выйдет ничего толкового. Скорее первое, чем второе. Эйрих умел признавать, что есть области ремесла, которые ему недоступны...

Эрелиева отстрелялась. Эйрих сбегал к щиту и понял, что сестрёнка дважды попала в сердце – так они называли центр мишени. Тоже, в большей степени, удача.

– Хороший результат, но я бы, окажись на твоём месте, не расслаблялся, – вернулся он к Эрелиеве. – Моя очередь стрелять.

Результаты тренировок видны даже родителям, которые, судя по всему, втайне гордятся Эйрихом и Эрелиевой. Тиудигото стала более благосклонна к ним двоим, иногда выделяя особо жирные куски мяса в похлёбку, а Зевта довольно кивал и хмыкал, когда проходил мимо их самодельного стрельбища. В остальном разницы никакой, но всё изменится, когда они завалят оленя или, чем Эрлик не шутит, кабана или лося...

«Надеяться на хорошую добычу не стоит», – подумал Эйрих. – «Тут на десятки кочёвок (1) вокруг всё повыбито...»

Вероятно, везде, где живут готы, с добычей очень плохо. Все надеются на что-то...

Тут Эйрих вспомнил о Хумуле, погрызенном волками. На прошлой неделе он выходил на охоту, что косвенно свидетельствовало о восстановлении его здоровья. Раньше он лежал дома, посещаемый знахаркой Эмилоной и священником Григорием. Первая давала ему припарки, а второй регулярно отпускал грехи, на случай, если Хумул внезапно преставится. И Эйриха несколько настораживало такое отношение. А как же вера в лучший исход?

«Всё-таки, люди Христа у нас были несколько другими...» – подумал Эйрих, припоминая поведение представителей племён кереитов и найманов, прослывших христианами.

Они называли себя несторианами, тоже поклонялись Христу, но Чингисхан воевал против них отнюдь не из-за несоответствия верований. На кону была власть в степи, остальное – это бессмысленная пыль.

Тут в дом забежали Валамир и Видимир.

– Пойдём, узнаем, – позвал Эйрих сестру. – Судя по их возбуждённым лицам, что-то случилось.

Когда они вошли в дом, братья уже наперебой что-то рассказывали Тиудигото, сидящей перед очагом и зашивающей прореху на своём платье. Она была не удивлена новостями, так возбудившими братьев, а Эйрих, наконец-то, получил подтверждение тому, о чём уже много месяцев догадывался.

Вождь Брета принял посланников от верховного вождя – Хисарны. Хисарна сообщил, что совет племени принял решение – зимнему набегу на южные земли быть.

Валамир вдохновенно вещал, цитируя послание верховного вождя:

– ... Римляне достаточно испытывали наше терпение! Пришло время взять своё и прокормить наши семьи в эту зиму! Каждый муж, способный держать оружие, получит это оружие на время набега!..

Эйрих не слушал дальше, потеряв интерес к происходящему в доме.

Он улыбался своим мыслям. Ему никто не говорил, но он был практически уверен, что еду на зиму будут брать у римлян. Они ведь, очень удачно и своевременно, запаслись зерном на зиму. И так совпало, что готам тоже нужно зерно. Смогут ли римляне отстоять своё право на выживание этой зимой?

Вообще, к римлянам у Эйриха сложилось очень неоднозначное отношение.

С одной стороны, говаривали, будто их держава простирается на тысячи уртонов (2) на юг и восток, есть некие «легионы» – многочисленные и сильные войска. С другой стороны, их держава близка к закату, потому что они предпочитают нанимать племена вроде готского, чтобы защищать северные границы от других варваров.

Нечто подобное Эйрих видел в Хорезме, (3) где часть войска состояла из кипчаков, что связано с тем, что предпоследний в истории хорезмшах по матери был кипчаком и уступал их влиянию. Такое заигрывание с посторонней и чуждой силой, а Эйрих отчётливо понимал коренное различие между кочевниками и землепашцами, это путь к верной гибели.

«Либо ты защищаешь свою землю сам», – подумал он. – «Либо уже не твою землю защищает кто-то другой».

А есть ещё вторая римская держава, расположенная на западе. Там свой император, но проблемы те же.

Ослабшие от ветхости империи – это то, что Темучжин любил больше всего. Они, как правило, были богаты, но уже не так сильны, как в былые времена. Можно снискать вечную славу и обрести невиданные богатства, если сокрушить таких исполинов. Собственно, верховный вождь Хисарна и хочет начать.

Ситуация во взаимоотношениях готов с римлянами тоже неоднозначная. Вроде как, им дали землю в Паннонии, где они сейчас и находятся, обещав снабжение из плодородных земель Юга. Но пищу никто не привозит, а если привозит, то задирает цену до неподъёмной.

И этот зимний набег подаётся сейчас как «возвращение своего», то есть оплата защиты северных земель от гуннов. Только вот гунны сидят за Дунаем и, пока что, ограничивают себя лишь незначительными набегами, никогда не переходящими в крупные вторжения.

Эйрих понимал, что совет старейшин не решился бы на большой набег в любое другое время, кроме зимы. Зимой гунны ведут себя пассивно, потому что предпочитают воевать с большими запасами корма для лошадей, чтобы был прямо под ногами. Зимой корма мало, поэтому кочевники воюют в эту пору только в случае крайней необходимости.

Собственно, когда опасность от гуннов снизилась до минимума, было решено идти в набег на Юг, чтобы набрать провизии на эту зиму. А в следующую... А в следующую зиму они снова пойдут на Юг.

«План надёжен, как китайский луобань», (4) – подумал Эйрих. – «И тоже непременно указывает на юг».

И всерьёз задумался об этом неожиданном воспоминании. Когда-то давно, когда он был достаточно юн, но уже уверенно покорял племена татар, встретился ему китайский чэнсян, путешествовавший в повозке, напоминающей дворец. Монголы боялись его трогать, опасаясь гнева тогда ещё могущественного императора. И была у чэнсяна диковинная повозка с деревянным человечком – как бы ты ни поворачивал повозку, человечек всегда будет указывать пальцем на юг. Темучжин тогда крутил повозку во всех направлениях, но палец деревянного истукана упорно поворачивал на юг...

Потом, когда Темучжин стал сильно взрослее и покорил северные земли Китая, китайцы сами принесли ему разгадку. Всё дело было в напоминающем железо камне, который шлифовался до нужной формы и тщательно полировался. Свободно скользя по деревянной основе, этот камень перемещался только в одном направлении – острым концом на юг. Почему? Китайские учёные и сами не знали. Просто надо принять это как данность и жить дальше. Забавная игрушка, не более.

Валамир продолжал рассказывать обо всём услышанном на деревенской площади, а Видимир поддакивал ему. Эрелиева слушала их, приоткрыв рот в изумлении, а Тиудигото флегматично продолжала шить, будто бы для неё содержимое рассказа не является секретом. Вероятнее всего, Зевта держал жену в курсе, поэтому набег был ею ожидаем.

Эйрих, первым желанием, хотел бы поучаствовать в походе, но был вынужден признать, что ещё слишком мал для такого. Вот лет через десять...

Выйдя из дома, он вновь прошёл к заднему двору и продолжил тренировку с луком.

Когда в руках будет больше силы, следует начинать занятия с топором, который предстоит сделать из дерева и камня, а также с копьём. Привычный себе меч, в обозримом будущем, достать не удастся, потому что тут даже железный топор – это, в первую очередь, предмет роскоши и зримое доказательство успеха. Эйрих даже не знал, за сколько можно купить меч, ведь мечи есть только у вождя и троих дружинников, причём получены они были в бою. Даже без расспросов понятно, что мечи у готов не продаются.

С бронёй всё обстоит ещё хуже. Из двенадцати дружинников Бреты кольчуга есть только у десяти. Сам вождь носит чешуйчатую броню, отдалённо напоминающую хорезмийскую. Кольчуги тут тонкие, но даже их достаточно, чтобы удержать меч. Правда, против копья и топора они почти не защищают, поэтому целевым объектом для мальчика стала чешуйчатая броня. Эйрих планировал, в будущем, найти хороших кузнецов и сделать нормальный доспех, с крупными стальными пластинами, с привычным шлемом и полной защитой конечностей. Это будет стоить баснословных денег, но деньги – это наживное дело.

«Надо вырасти и начинать участвовать в набегах», – решил Эйрих. – «Там можно получить не только меч и доспехи, но и славу. А за славой идут люди».

Вдохновлённый своими мыслями, он вскинул лук и сделал выстрел по щиту. Снова в сердце.

/8 января 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Снег накрыл их земли толстым слоем. Обильный снегопад пошёл ночью, поэтому участники большого набега возвращались с трудом. Эйрих и Эрелиева были на улице и стреляли по щиту с тридцати шагов, поэтому увидели возвращающегося Зевту первыми.

– Отец! – помчалась к нему Эрелиева.

Зевта с улыбкой подхватил дочь и крепко обнял её.

– Всё спокойно? – спросил он.

– Да, отец! – часто закивала Эрелиева. – Но холодно.

– Идите в дом, – сказал Зевта, а затем широко заулыбался. – Набег был очень удачным, поэтому зима у нас будет хорошей.

Одет он был в новую медвежью шкуру, скрывающую кольчугу. Шубы раньше не было, а значит, он взял её в бою. Также руки его украшали многочисленные кольца и перстни – либо снял трофеем, либо достались при разделе общей добычи. Несколько колец были из золота, поэтому, можно сказать, что набег окупился только кольцами, но Эйрих не сомневался, что в обозе, заходящем в поселение, есть ещё больше личной добычи Зевты – зерно, вяленое и копчёное мясо, ткани и всё остальное, чем, обычно, богаты земледельцы...

Зевта подошёл к оберегу у входа и поклонился ему, после чего дождался, пока Эйрих и Эрелиева сделают так же.

Эйрих считал, что домашний оберег следует уважать. Он ведь ничего не знает о местных духах и насколько они могут быть опасны. Поэтому, мало ли... С него не убудет.

Вместе с отцом дети вошли в дом, где Тиудигото готовила ужин. Зима усложнила жизнь диким животным, поэтому в силки попадало гораздо больше жертв, чем летом и, особенно, осенью.

Зевта крепко обнял жену. Тиудигото выдохнула с облегчением и настроение её резко улучшилось. Набег длился долго, поэтому последние несколько дней она грустила, беспокоясь за мужа.

– Мы взяли девять поселений, – похвастался отец. – Римляне оказались слабыми и неспособными сопротивляться. Мы даже почти никого не убили. Зато добыча очень богатая! Эйрих, иди сюда!

– Да, отец? – подошёл тот.

– Запах варёной зайчатины в доме – это твоя работа? – спросил Зевта.

– Да, отец, – ответил Эйрих. – Поймал в силки сегодня утром.

– Значит, не зря я нёс это всю обратную дорогу... – произнёс отец. – Держи, это теперь принадлежит тебе. Заслужил.

Он вытащил из-под шубы десяток стальных наконечников для стрел, а также камень для заточки. Щедрый дар, как ни посмотри – Эйрих оценил.

– Благодарю тебя, отец, – поклонился он.

Зевта потрепал его по голове.

– Но есть кое-что ещё из новостей, – сообщил он. – В набеге погиб славный воин Мурул, ты знаешь его – у него есть сын и дочь, а также жена, Фульгинс. Родни у них больше нет, поэтому жена Мурула с детьми переходит в наш род. Так решил Брета.

Новость не порадовала, потому что это целых три дополнительных рта...

– И даже это ещё не всё, – усмехнулся Зевта. – Мы взяли много рабов, которых пригонят в поселение завтра или послезавтра. На площади будет торг, но дружина выбирает первой. Думаю, возьму одного-двух крепких рабов, чтобы помогали вам по хозяйству. Летом надо вспахать поле и засеять его, потому что полагаться на удачу – грех в глазах Господа.

Он сообщил всё это не для обсуждения и не в качестве предложения, от которого можно отказаться. Это факты – уже принятые решения, о которых Зевта посчитал нужным уведомить близких.

– Отец, – заговорил Эйрих.

Зевта посмотрел на него с неодобрением, будто ждал, что малец начнёт отговаривать его или ещё как-то перечить.

– Что? – спросил отец.

– Могу попросить взять раба, владеющего римской грамотой? – попросил Эйрих.

– Зачем? – не понял его Зевта. – Нам нужны крепкие рабы, чтобы могли пахать землю.

– Одно другому не мешает, отец, – резонно отметил Эйрих. – Было бы полезно знать римскую грамоту, чтобы понимать, как они думают.

Отец Григорий, деревенский священник, владел только готским, а также, очень слабо, языком греков. О греках Эйрих слышал, хотел выучить их язык, но Григорий владел этим языком настолько плохо, что не являлся подходящим учителем. Ещё он знал пару слов на римском, но Эйрих тоже уже знал пару слов...

– Как тебе поможет это понимание? – скептически усмехнулся Зевта, вновь потрепав его по голове.

– В следующий раз будет легче узнать, где они прячут припасы и ценности, – выдал сногсшибательный аргумент Эйрих. – А если мы сможем читать их записи...

С логической точки зрения, его аргумент был неоспоримым. Но Эйрих не знал, что такое логика. Впрочем, это нисколько не мешало ему ею пользоваться.

Зевте не хотелось признавать правоту сына, тем более, что ему показалось, будто бы сопляк ему перечит, но, с другой стороны, сын-то прав. И если в будущем, когда они пойдут в набеги на римлян уже с сыновьями...

Пока остальные будут искать добычу самостоятельно, Валамир, Видимир и Эйрих просто поговорят с пленными, у костра, с раскалёнными углями в медных щипцах...

Всё-таки, рациональное зерно пересилило и Зевта улыбнулся сыну.

– Всегда знал, что ты странный, но умный, сынок! – произнёс он. – Если там есть такие, то я возьму одного. Но чтобы науку учили хорошо, со всем прилежанием!

Эйрих с благодарностью поклонился.

Пока он слабый и маленький, он будет часто бить поклоны разным людям, начиная от соплеменников, заканчивая вождями. Но так будет не всегда.

Ужинали они в торжественной обстановке, приправленной чуть более крепкой верой в благополучное будущее. Грубый ржаной хлеб сегодня был по-особенному вкусным, а заяц необычайно сочен.

/9 января 402 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих пришёл на деревенскую площадь вместе со всей семьёй. Детям хотелось посмотреть на невиданных доселе людей, а Зевта с Тиудигото должны были тщательно отобрать положенных себе рабов.

Народу на площади было полно: несмотря на утренний мороз, селяне вышли посмотреть на порабощённых чужестранцев.

За женщин уже активно торговались молодые воины, участвовавшие в набеге, там даже началась драка между четырьмя претендентами за особо хорошую собой римлянку.