Текст книги "Чингисхан. Сотрясая вселенную (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Конский волос тут не достать, пока что, поэтому он взял волосы у Тиудигото, которая удивилась просьбе, но отрезала небольшой пучок. Тратить его пришлось экономно, особенная морока, в этом свете, была с ограничением на толщину петли, ввиду дефицита материала. Из-за этого добыча часто срывалась, безнаказанно сжирая наживку в виде хлебного мякиша. Иногда попадалась слишком крупная лесная тварь, поэтому тоже происходил обрыв петли.

Но теперь, когда вокруг тела Темучжина намотана длинная кожаная бечёвка, выдранная из одежды Дикинея, прочность удавки больше не беда. Теперь силковая охота пойдёт куда живее...

Прикопав ненужный теперь волос матери под домом, Темучжин сноровисто переделал силок. Ножом пришлось пользоваться аккуратно, чтобы не заметила Тиудигото, иногда выходящая из дома по различным хозяйственным надобностям.

Что есть силок? Это деревянный колышек из двух составных частей, на одной из которых, напряжённой изгибом и придерживаемой второй частью, висит петля, а на второй части кусок наживки. Когда лесная тварь касается второй части силка, она освобождает первую часть, после чего петля натягивается. Но это ещё не всё. Лесная тварь, испугавшись резкого движения, начинает дёргаться, ещё сильнее затягивая петлю на своей глотке. Но это в идеале. Обычно петля затягивается на туловище или лапе твари.

Когда новый силок был завершён, Темучжин посидел на лавке перед домом и подумал о том, как можно будет использовать монеты, добытые с «дяди» Дикинея. Показывать родителям их нельзя, потому что это подозрительно, когда у ребёнка на руках появляются шальные деньги – будет много вопросов, на которые у Темучжина нет вразумительных ответов.

– Твой черёд, Эйрих, – очень неуверенно подошёл Валамир.

«Почему этих двоих назвали похоже, а меня Эйрихом?» – подумал Темучжин.

Он решил взять привычку называть себя Эйрихом и только Эйрихом. С Темучжином покончено, он в прошлом, как и Чингисхан. Старые достижения больше не имеют никакого значения, потому что тут о них никто и ничего не знает.

Тенгри или Христос, или Будда, или Аллах, неважно кто, даровал ему шанс. Из ничего стать всем. Снискать величайшую славу, сокрушить или покорить своих врагов, получить власть, которая и не снилась его отцу. Его отец, Есугей-багатур, не мечтал даже о том, что имел Темучжин в прошлой жизни, а здесь...

Пока что он слишком мало знает об этом мире. Ему известно лишь о существовании некоего императора на юго-востоке, ещё об одном императоре, живущем на северо-западе, а также о коневодах, сокрушающих все встреченные на своём долгом пути народы.

Сам он, выходит, из племени готов. Есть ещё род, но с этим до сих пор непонятно. Зевта говорил, что их предком был некий «сам Острогота». Кто это такой – Острогота? На этот вопрос, в прошлый раз, Эйрих получил смачный подзатыльник. Видимо, он должен сам знать. Но откуда?

Об этих вопросах он и размышлял, меля зерно для ужина и завтрашнего завтрака. Лепёшки из грубой муки могут доконать кого угодно. Ему хотелось мяса, много мяса. Пусть телом он маленький гот, но в душе его кочевник. Кочевники не едят траву и печёную муку, они едят мясо.

«Маленький кусочек, хотя бы, вяленого мяса...» – с тоской подумал Эйрих, размалывая новую порцию зерна.

Сегодня уже поздно ставить силок, но старые силки проверить надо обязательно...

Два часа спустя, они заготовили нужное количество муки, после чего Тиудигото начала печь лепёшки на ужин. Дело небыстрое, поэтому Эйрих решил, что есть время для проверки и снятия силков.

Нож был спрятан под рубищем, недостойным свободного мужа, привязанным через плечо на бечёвку. Можно быстро извлечь из прорези на подмышке.

Первый силок находился в лесном кустарнике, примерно в пяти сотнях его детских шагов, в месте, где он несколько раз слышал куропаток. Силок оказался пустым, но сорванным – значит, дичь сумела освободиться и сбежать с добычей. Забрать черенок и смотать остатки волоса, чтобы не наводить злых лесных духов на, пока ещё очень нужную, мать.

Второй силок Тему... Эйрих установил близ оврага, поросшего лещиной, то есть в двух с половиной тысячах шагах от дома. И тут явно что-то было, но недавно сбежало. Досадно, но ожидаемо. Черенок забрать, а волос смотать.

Третий силок был расположен рядом с водопоем, то есть близ очень удобного спуска к реке – при всём желании мимо не пройдёшь. И вот здесь была настоящая удача!

Эйрих подлетел к силку, где дрыгал лапками полузадушенный заяц, на ходу извлёк нож и сразу же перерезал лесной твари глотку.

Разделывать прямо тут его нельзя, но и домой нести... А почему бы и нет? Если доказать родителям свою полезность, можно заработать их благосклонность и тогда они могут начать охотнее говорить с ним. На Тиудигото нет большой надежды, она ведь женщина и совсем не видела мир, а вот Зевта может знать очень много. Особенно если знать, что он почти постоянно сидит в бражном доме, рядом с вождём. Эйрих принял решение.

Домой он возвращался быстро, потому что не очень любил лес, особенно, когда речь идёт о лесе после заката. Будь у него лук...

Вот с луком надо срочно что-то решать. Если он не сумеет развить нужные навыки в детстве, потом будет поздно заниматься... во всяком случае, он не сможет стать лучшим. Пока золотое время, надо тренироваться, а для этого нужен детский лук.

Детский лук может достать только Зевта, значит, нужно заработать его расположение.

Монеты? Это самый дешёвый способ, но и самый опасный. Зевта обладает плохим нравом и за человека Эйриха ещё не считает, может разозлиться и зашибить его. Да и неожиданное появление у Зевты лишних денег вызовет вопросы у соседей и соратников. Нет, не подходит.

Тогда единственный способ заработать расположение Зевты – это мясо. Придётся делиться, но и себя внакладе не оставлять.

Прибежав домой, Тем... Эйрих привычно коснулся оберега и переступил через порог.

– Это откуда? – сходу спросила Тиудигото, увидевшая зайца в его руках.

– Поймал в силки, – тряхнул Эйрих колышками на плече. – Два оказались пусты, а в третьем придушился заяц.

– М-м-м, – произнесла мать, стараясь скрыть удовольствие от вида трофея.

Видимир и Валамир смотрели с нескрываемой завистью. А Эрелиева глядела на тушку зайца как на дар Тенгри. У всех троих родичей в унисон заурчали животы.

– Когда придёт отец? – поинтересовался Эйрих, бросая тушку к очагу.

– Как придёт, тогда и будет ужин, – ответила Тиудигото. – И часто ты ловишь зайцев?

– Вот, первый, по-настоящему удачный, раз, – с сожалением вздохнул Эйрих.

Он с неприязнью посмотрел на братьев с сестрой.

– На это ты израсходовал мой волос? – поинтересовалась мать.

– Да, – кивнул Эйрих. – Но я нашёл бечёвку, поэтому больше волос не нужен. Вот остаток...

Мальчик передал матери скомканные в клочок волосы. Тиудигото бросила свои волосы в очаг – тоже защита от злых духов. Но Темучжин, то есть Эйрих, считал, что закопать под юртой было бы надёжнее...

«Никак не привыкну...» – с раздражением подумал он. – «Эйрих, Эйрих, Эйрих, Эйрих...»

– Ты хорошо поработал сегодня, Эйрих, – похвалила его мать. – Молодец.

Эйрих с благодарностью поклонился в пояс, как учили. Тиудигото весело улыбнулась.

– Как королевне римской поклонился, – произнесла она.

– Я сделаю тебя матерью короля, – заявил Эйрих.

– Ох, Эйрих, Эйрих... – улыбка Тиудигото погрустнела.

Она подняла тушку лесного зайца и оглядела её со всех сторон.

– Ножом резал? – удивлённо спросила она.

– Вот этим кремнем, – показал Эйрих обагрённый кровью кусочек камня.

Он не стал бы великим ханом, позволяй себе засыпаться на мелочах...

– Хваткий ты мальчонка! – рассмеялась мать. – Отец будет тобой доволен!

Эйрих дежурно улыбнулся.

Пока мать разделывала зайца и допекала хлеб, Темучжин... Эйрих занимался модернизацией силков.

– Можно помогу? – раздался неуверенный вопрос от Эрелиевы.

– Если умеешь, – пожал плечами Эйрих.

– Научи меня, – попросила сестра.

С неё нечего взять взамен за науку, хотя...

– Дашь мне половину своей лепёшки взамен, – сказал Эйрих.

Расставаться с едой, которая была уже очень близко, Эрелиева не хотела, это видно было по глазам, но, с другой стороны, выгода от силков была продемонстрирована практически только что – похвалу от матери заработать непросто, а Эйрих получил её как нечто само собой разумеющееся.

– Но ты покажешь, как их правильно ставить, – сделала контрпредложение Эрелиева.

– Тогда ты будешь давать мне по поллепёшки каждый день следующие десять дней, – покачал головой Эйрих.

– А это сколько? – не поняла девочка.

Эйрих показал все пальцы рук.

– Или можешь дать пять лепёшек, но раз в два дня, – предложил он ей.

Эрелиева изобразила напряжённое вычисление, но Эйрих точно знал, что она не умеет считать.

– Хорошо, – согласилась сестра, а затем подозрительно прищурилась, – но только без обмана.

– Договорились, – ободряюще улыбнулся Эйрих. – Это выгодно тебе и мне. А вы чего стоите?

Братья выглядывали из-за стены дома и грели уши.

– Если хотите научиться делать и ставить силки – вы уже знаете цену, – сказал им Эйрих.

– Это не по-родственному – брать плату за науку, – неуверенно произнёс Валамир.

– Если не нравится – проваливай, – заявил Эйрих. – Не для того я учился этому, чтобы потом просто так отдавать. Или вы забыли, как пытались отнять у меня еду? Вы должны ценить мою доброту – я мог обидеться и не дать вам сейчас ничего.

– Я ценю твою доброту, Эйрих! – сразу же заявила Эрелиева. – Они заставили меня в тот раз!

– Ах, ты... – начал злиться Валамир.

– А ну заткнулись все! – приказал Эйрих. – Мои условия те же, что и раньше. Десять дней по поллепёшки. Или пять дней по лепёшке.

– Но как ты это считаешь? – спросил Видимир.

Недавние события сказались на нём, его слегка потряхивает, но сейчас речь о еде, а он голоден, поэтому активно участвует в полемике.

– У вас столько нет, чтобы вам хватило на учёбу счёту, – усмехнулся Эйрих.

Сам он не владел грамотой, потому что сначала не имел к тому средств с возможностями, а затем посчитал, что уже слишком поздно учиться, но устным счётом владел отлично. Мать учила его на чёрточках, сам он учил своих сыновей точно так же. Сейчас он имел преимущество перед этими детьми, потому что они вообще не умели считать дальше десяти.

Теперь же, в свете того, что он маленький сопляк, у которого вся жизнь впереди, учёба будет очень мудрым шагом. Только где найти учителя?

– Я согласен отдавать тебе по половине лепёшки десять дней, за науку, – сказал Валамир.

– А ты? – посмотрел Эйрих на Видимира.

– Я тоже, – вздохнул тот.

Эйрих прошёл к поленнице и выбрал там несколько пригодных веток.

– Теперь смотрите внимательно – повторять не буду, – произнёс он, доставая нож.

Силки – это нехитрое дело, но надо знать некоторые важные вещи, чтобы всё работало так, как задумано. В лесу он видел некоторое количество силков, оставленных конкурентами, но ставили их не так умело, как это делал он.

Чужое он трогать не любил, потому что не считал себя вором. Хотя соблазн присвоить чужую бечёвку возник...

«Надо лучше прятать силки или заходить дальше в лес», – подумал он, наглядно демонстрируя родичам удавочный узел. – «Но без оружия уходить слишком далеко – это риск бесславно умереть, как последний меркит». (5)

Нужно легитимно раздобыть копьё и лук. Но это потом, а пока надо показать результаты...

/21 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих осторожно двигался по лесу, внимательно прислушиваясь к окружению.

Причиной для осторожности было то, что он обнаружил у водопоя следы волчьих лап. Даже будь у него копьё, он бы не рискнул лезть в схватку с волком, потому что волки не ходят поодиночке, а ему за глаза хватит даже одного. Но кушать хочется всегда, это чувство не покидает его уже который день, поэтому он наплевал на риски и пошёл проверять свои силки.

Сегодня утром Эрелиева похвасталась целыми двумя жирными куропатками, попавшими в силки ночью. Рискованная затея оправдала себя, поэтому сестра была героиней дня. А вот Валамир и Видимир остались ни с чем, хоть и последовали её примеру. Удача охотника – неверная вещь.

Эйрих же следовал проверенной методике и ставил силки с утра, ведь ночью дичь предпочитает спать и едва ли рискнёт искать себе пропитание. Эрелиеве просто повезло, что она поставила силки близко друг к другу, причём в том месте, где решили заночевать куропатки. Чистая удача, сопутствующая тем, кто только начинает.

Первый силок вообще никто не трогал, кусок хлеба высох и напоминал сейчас камешек. Нужно будет переставить на более перспективное место...

По соседству обнаружились следы чужого силка, а также признаки того, что кто-то в него попал – причина неудачи стала предельно ясна.

Второй силок был забрызган кровью и перьями – мелкий хищник нашёл добычу Эйриха раньше. Бечёвка была перегрызена зубами, что расстраивало.

А вот третий силок порадовал толстеньким зайцем, удушившим себя насмерть.

Эйрих перерезал лесной твари глотку, снял силок и поспешил домой.

Остальные охотники до дикого мяса – это затруднение. Срочно нужен лук, чтобы старательно тренироваться, иначе он так и продолжит жить впроголодь...

– В лесу волки, – коснувшись оберега и войдя в дом, заявил Эйрих. – Видел следы на речном водопое.

– Ты не ошибся? – обеспокоенно спросила Тиудигото. – О, ты принёс зайца!

– Я не ошибся, – уверенно ответил Эйрих, бросая тушку перед очагом. – Если возле поселения волки...

– Надо сказать Зевте, – вздохнула мать. – Он опять будет недоволен...

– Я пойду к площади, послушаю, что люди говорят, – произнёс Эйрих. – Может, я не единственный, кто видел следы.

Можно было сходить к охотнику, но это неприятный человек, с которым ему не хотелось иметь никаких дел.

– Сходи к Хумулу, – приказала ему Тиудигото. – Скажи, что видел и приведи его к водопою.

Вообще-то ему хотелось разузнать побольше об окружающем мире, но последнее время он был сильно занят добычей пропитания, поэтому не мог отлучиться. Но придётся слушаться Тиудигото, потому что она имеет над ним власть.

Хумул – это охотник, занимающийся отстрелом крупной дичи. У него можно выменять свежее мясо, но он дорого берёт, поэтому основными заказчиками выступают вождь Брета, старейшина Торисмуд и священник Григорий.

«Вообще-то, Хумул может мне пригодиться», – подумал Эйрих. – «Если удастся уговорить его дать мне детский лук – это будет большим успехом и решением моих проблем».

Деревня их была на сорок с лишним домов, то есть довольно большая. Но жили здесь все плохо, ведь постоянно не хватало еды. Земля даёт скудный урожай, сеют тут хуже, чем китайцы, хотя те больше предпочитали рис...

Эйрих вообще ничего не смыслил в земледелии, но даже ему видно, что готы не слишком-то надеются на посевы, предпочитая ходить на охоту. Но со зверьем тут всё очень плохо, поэтому готское земледелие вынужденное и необходимое.

Причиной плохой жизни было то, что римляне не исполняют своих обязательств – такую версию он услышал вчера, когда пьяный отец разговаривал с матерью. Когда они бежали сюда через Дунай, было обещано снабжение провиантом, но некий «губернатор Фракии, пёсий сын», шлёт гонцов с отговорками и жалуется на недород. Терпение вождей на исходе, поэтому высока вероятность начала набега на южные земли, где, как известно, всегда много еды и ценностей.

– Здравы будьте, почтенный Хумул, – церемониально поклонился Эйрих, подойдя к дому охотника.

– Да какой я почтенный? Что ты мелешь, сопляк? – выглянул из-за дверной занавески охотник.

Хумул был пожилым человеком – прожил где-то около сорока тёплых лет. Волосы у него чёрные, глаза карего цвета, но черты лица готские. Лицо у него такое, будто он вечно чем-то недоволен – это проявляется не только в лице, но и в его обычных словах. Ростом он на пять голов выше Эйриха, сила в руках ещё есть, а ещё у него богатый опыт охоты на различное зверьё, поэтому за них ходит слава самого удачливого охотника. Так-то здесь все, так или иначе, занимаются охотой, но Хумул достиг в этом особых успехов и внутриплеменного признания.

– Прошу прощения, – вновь поклонился Эйрих.

– Чего забыл тут? – спросил охотник.

– Я видел следы волков на водопое... – начал Эйрих.

– Ты? – скептически усмехнулся охотник. – Видел? Да ты из материнской дырки вчера вылез! Что ты несёшь, сопляк?

– Я могу нарисовать, – нашёлся Эйрих, вынужденный стоически терпеть оскорбления.

Потом, когда настанет время, он затолкает эти слова Хумулу в поганую глотку, а сверху зальёт свинец...

– Ну, так, нарисуй, – разрешил ему охотник.

Взяв ветку, Эйрих старательно нарисовал на утоптанной земле виденный след.

– Ты действительно что-то видел, – хмыкнул Хумул. – Но я думаю, это была собака. Всё же, пойдём к водопою. Если окажется, что это ерунда, то выбью из тебя душу. Древком вот этого копья.

Охотник взял копьё, прислонённое к стене его хибары, после чего направился в сторону леса.

Последовав за охотником, Эйрих раздумывал о том, как можно попросить у него детский лук и не быть посланным на срамный уд.

Дойдя до безопасного спуска к реке, они остановились, потому что Хумул напрягся. Причиной напряжения его было то, что волчьих следов на песке было много. Гораздо больше, чем видел Эйрих.

Осень – это время, когда животным нужно набирать побольше жира на зиму. Эйрих не был глупцом, поэтому умел интуитивно устанавливать причинно-следственные связи. Готы появились здесь недавно. И сразу, как появились, они начали выбивать окрестную живность, от малой до великой. Охотиться стало тяжело, это да, но не только людям.

Возможной причиной появления здесь волков может служить бескормица, созданная самим существованием готов. И если эти волки голодны, то скоро начнут пропадать люди...

– Ох, сучье семя... – процедил Хумул, глядящий куда-то в лес.

Эйрих посмотрел в том же направлении и увидел группу волков.

– Надо уходить в деревню и собирать мужей, чтобы перебить тварей, пока они нам людей резать не начали, – произнёс охотник. – Сопляк, беги за мной!

Примечания:

1 – Зернотёрка и курант – самые древние приспособления для перемола зерна. Известны с неолитических времён, то есть практически со старта производящего хозяйства. Представляют собой нижнюю каменную плиту – непосредственно зернотёрку, а также верхний камень – курант. Зернотёрка обычно ровная и плоская, но бывали изогнутые версии, а курант напоминал камень вытянутой формы или цилиндрической формы. Фактически эти штуковины повторяют работу жерновов, только менее автоматизированную и ещё менее удобную. Труд низкопроизводительный и монотонный, оттого не особо уважаемый. Неудивительно, что такую незамысловатую работу доверяли в основном детям и рабам.

2 – Монгольский календарь – заклёпкометристам на заметку – у монголов с 1210 года действовал уйгурский календарь, который они позаимствовали у уйгуров вместе с письменностью. Двенадцать месяцев, примерно по тридцать дней, почти как у нас, только сдвинут в сторону, и год там начинается 22 марта. Но если смотреть на быт монголов, то становится ясно, что на болте вертели они точное летоисчисление, ведь кочевое скотоводство было жёстко привязано к доступным для понимания даже идиотам изменениям времени года – ну, там, типа, лето, осень, зима, весна и всё такое... Чингисхан, как преуспевающий правитель, естественно, точно знал такую вещь как календарь и активно ею пользовался, просто потому что нельзя управлять континентального размера империей и ориентироваться на выпадение снега или пожелтение листьев.

3 – Нукер – от монг. «нөхөр» – помощник, товарищ – воин на службе знатного господина, совсем как дружинник на Руси в период становления феодализма или как хускарл в древнегерманских племенах. В истории монголов довольно быстро превратились в обычных вассалов, так как господа начали наделять их землёй с крестьянами.

4 – Нойон – монг. «ноён» – господин, князь – первоначально так называли главу монгольского рода, типа, как даймё в Японии, но Чингисхан преобразовал это дело в обычную феодальную аристократию, так как ему нужно было централизовать власть в своей степи. И если до Чингисхана нойоны были сами с усами, то вот в его времена они превратились во что-то вроде знатных типов, которые вроде как правящий класс. А когда империя рухнула, нойонами стали называть независимых от ставки правителя типов, которые снова сами с усами. До добра последнее, естественно, не довело.

5 – Меркиты – монгольское племя, покорённое Чингисханом в XIII веке. Оэлун, его мамаша, изначально, была сосватана меркиту Чиледу, но Есугей-багатур, отец Темучжина, перехватил едущих домой молодожёнов, в результате чего Чиледу сбежал, а Оэлун досталась трофеем Есугею, став его женой. Сильно потом, когда Темучжин подрос и стал идти к успешному успеху, Чиледу, во главе отряда меркитских налётчиков, налетел на стойбище Темучжина, пока тот был в отъезде, и похитил Бортэ, жену Темучжина. Пробыв некоторое время в плену, Бортэ была отбита Темучжином. И до конца жизни последнего преследовали слухи, что его первый сын, Джучи, это не его сын, а «меркитский подарок», то есть прямое следствие того, что Чильгер, младший брат несостоявшегося мужа его матери (Чиледу, к этому моменту, уже отъехал в Царство Вечной Охоты), неоднократно чпокнул жену Темучжина. Впрочем, Рашид ад-Дин, персидский врач, учёный-эниклопедист и вообще отличный парень, приводит версию, дескать, меркиты захватили Бортэ, а затем, с бухты-барахты, передали её Тогрулу a.k.a Ван-хану, чтобы он «сохранил её за завесой целомудрия». Последнее сомнительно, потому что возникает вопрос «нахрена?», а также никак не разрешается проблема мести меркитов за поруганную честь Чиледу. А ещё важно знать, что Рашид ад-Дин работал министром в государстве Хулагуидов, то есть был на зарплате у потомка Чингисхана.

Глава третья. Волки!

/21 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

– Сопляк, не отставай! – крикнул через плечо Хумул. – Если хочешь жить – беги быстрее!

Эйрих же не тратил дыхание на ответ. Сейчас он по-настоящему понял, насколько слаб, поэтому фокусировался исключительно на беге. До деревни путь неблизкий, а волки, вероятно, кинулись в погоню.

Ещё он понял, что нужно срочно раздобыть обувь или сделать себе какие-нибудь обмотки. Сучья и колючки царапали и кололи его пятки, но сейчас не до этого.

В деревню они влетели на последнем издыхании. Точнее, это Эйрих чуть не сдох, а Хумул сделал несколько вдохов-выдохов, перехватил копьё и развернулся, чтобы встретить волков.

Но волки не рискнули лезть в поселение, ведь они понимают, что тут полно взрослых и вооружённых мужчин.

Уперев руки в колени, Эйрих часто задышал. Желудок просился вывернуться наизнанку, горло горело огнём, а маленькие ножки тряслись. Пусть он держал себя в руках, но организм не обманешь – он был на грани смерти от клыков голодных хищников.

В степи волки тоже были большой бедой. В особо лютые зимы они проникали в стойбища или нападали на отары. Иной раз, в метель, эти хитрые твари похищали овец, а иногда даже коней. Если в стойбище были достаточно глупые дети, то похищали и их – тела потом легко можно было не найти.

Решением являлись волкодавы – свирепые зверюги, коим по плечу загрызть даже взрослого мужчину. Но здесь Эйрих так и не увидел ни одной псины высотой человеку, хотя бы, по колено – такие шавки волку не помеха. О наличии поблизости волков, к слову, следовало судить по поведению дворовых псин. Они первыми чувствуют прибытие своей дальней родни...

– Уф... Что делать будем?.. – спросил Эйрих, немного отдышавшись.

– Беги в бражный дом, кричи – волки, – ответил Хумул, не сводя глаз с волков.

– Налетят на тебя, – произнёс Эйрих с неодобрением.

– А ты – божий хранитель для меня? Иисус Христос? – процедил охотник. – Беги давай, а то двоих сожрут!

Хумул был прав: едва ли волки воспринимают Эйриха серьёзной угрозой и угрозой вообще, поэтому единственное, что их останавливает – близость селения и копьё в руках охотника.

Не став строить из себя непонятно что, Эйрих развернулся и побежал в сторону центра поселения.

– Волки! Волки! – кричал он. – К оружию!

Не успел он добежать до бражного дома, как оттуда посыпали вооружённые воины, бородатые и свирепые.

Указав пальцем в сторону северо-западного входа в поселение, Эйрих закричал:

– Дядя Хумул там один остался, против волков!

Тут на крыльце появился наиболее богато одетый воин – вождь Брета. Черноволосый мужчина, предположительно, переживший тридцать зим, физически крепкий и грузный, усатый, но без бороды, с лицом человека, не способного отказаться от алкоголя. Мешки под серыми глазами свидетельствовали, что от своей дружины он, как минимум, не отставал.

Отец Эйриха почти никогда не приходил домой в трезвости, поэтому всем прекрасно понятно, чем они занимаются днями напролёт. С другой стороны, воинству больше нечем заняться. Тренироваться? П-ф-ф-ф, зачем? Работать в поле, чтобы прокормить семью? Да кому это вообще надо?

В прошлой жизни Эйрих, тогда грохочущий на всю вселенную Чингисхан, имел однозначное отношение к пьянству. В его войске, во время похода, пьяницы карались по всей строгости его закона. Кешиктены имели ещё больше ограничений с алкоголем, потому что большую часть времени находились на службе. Простые кочевники, конечно, имели право на возлияния, но возле себя Чингисхан пьянствующих не терпел.

«Во хмелю люди совершают дурные дела, убивают и ссорятся», – подумал Эйрих. – «Вино удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится занавесом или преградой на его пути и для его дела».

Но сейчас было не время для размышлений о вреде пьянства. Если Хумула загрызут волки...

Охотник отбивался от обнаглевших волков с помощью копья, уже обагрённого кровью. Его несколько раз укусили, но эти раны он разменял на двоих мёртвых волков. Хумул – храбрый человек.

Дружинники, во главе с Бретой, накинулись на волков, которые, в азарте схватки, не сразу оценили масштаб трагедии. Стая была крупной – около десяти хвостов, не считая убитых Хумулом. Несколько дружинников кинули сулицы, что повлекло потерю ещё одного волка, а затем стая решила, что в этой битве им не победить. Поджав хвосты, волки спешно покинули деревню, скрывшись в кустарнике, опоясывающем поселение кольцом.

Хумула взял под руку отец Эйриха, после чего повёл в его дом.

– Ты! – указал на Эйриха вождь. – Ты же сын Зевты?

– Да, господин, – церемониально поклонился тот.

– Хах, кто тебя учил так кланяться? – усмехнулся вождь. – Как цезарю римскому!

– Если на то воля бога, то ты станешь цезарем, – ответил Эйрих.

Слова ничего не стоят, а человеку приятны.

– Ха-ха-ха! – довольно рассмеялся хмельной вождь. – Зевта хорошо тебя воспитывает, малец! Как тебя звать?

– Эйрих, господин, – ответил тот.

– Что случилось, Эйрих? Почему я вижу, что в поселение зашли волки? – начал опрос Брета.

– Господин, сегодня я проверял свои силки, – начал рассказ Эйрих. – Один я поставил у реки, поэтому проверил водопой, на всякий случай, где увидел волчьи следы. Я пришёл домой, мать сказала, чтобы я сходил к охотнику Хумулу и рассказал ему об увиденном.

– Так, – кивнул вождь, опёршись на рукоять боевого топора.

– Охотник Хумул велел, чтобы я показал ему эти следы, – продолжил Эйрих. – Я показал, но там уже было больше следов, а потом мы увидели волков. И побежали.

– Ты сразу помчал звать нас, а Хумул остался, чтобы тебя не загрызли, – восстановил последовательность вождь Брета. – Подойди ко мне.

Эйрих приблизился к вождю, не ожидая ничего хорошего. Сам бы он, будь такое в прошлой жизни, наказал бы мальца за то, что тот был недостаточно убедительным и не позвал с собой больше вооружённых мужчин, а тут...

– С моей руки тебе перстень, – снял вождь серебряную печать с безымянного пальца. – Передашь отцу, как придёт домой. Как вырастешь и станешь воином, будешь носить с честью. Заслужил.

– Премного благодарен, господин, – вновь церемониально поклонился Эйрих, а затем будто бы что-то, невзначай, вспомнил. – Просьба есть у меня к тебе, господин.

– Хм, просьба? – нахмурился вождь. – Ну, проси.

– Я хотел бы научиться владеть луком, но у меня нет... – заговорил Эйрих.

– Детский лук со стрелами нужен? – сразу понял его вождь. – Лучники нам нужны, да, нужны... Давно бы попросил отца – я бы выдал ему! Эх ты, столько времени напрасно...

На самом деле, Эйрих точно знал, что даже полгода назад было бы слишком рано начинать, а через полтора года уже будет слишком поздно. Настоящий кочевник начинает учиться стрелять из лука лишь немногим позже, чем садится в седло – в пять лет от роду.

– Витигес, Клеф – соберите туши волков и тащите к дому Хумула – это его добыча, – приказал Брета. – А ты, малец, иди за мной.

Два упомянутых дружинника пошли за волокушей, а Эйрих последовал за вождём и остальными дружинниками.

Селяне выглядывали из своих лачуг, глядя на необычную процессию. Расправа над волками произошла так быстро, что никто не успел ничего понять. Мужчины и женщины, старики и дети, перешёптывались, строя догадки о том, почему это Эйриха, странного мальчика, сына Зевты, ведут куда-то дружинники, руководимые самим Бретой.

То, что его считают странным – это общеизвестный факт. Все дети как дети, а он всегда хмурый ходит. С вопросами странными иногда пристаёт, про римлян спрашивает много, про кочевников, что пришли с востока и не дают покоя честному народу... Одно слово – странный.

В бражном доме Эйрих был впервые. Как-то так сложилось, что детям в бражный дом нельзя, но озвученного запрета, вроде как, нет, но негласно сюда можно только воинам. И сегодня Эйрих был здесь впервые.

Не то, чтобы это какая-то большая радость или особо знаменательный день, у Эйриха походный шатёр был более впечатляющим, чем это здание, но ему всегда хотелось посмотреть, что тут внутри.

А внутри воняло алкоголем, потом и продуктами рвоты. Место беспробудной и длящейся годами пьянки просто должно было пропахнуть всем этим.

– Хильто! – громко позвал Брета. – Найди мой детский лук! И стрелы короткие! А ты, малец, садись за стол!

Эйрих не стал скромно отнекиваться, сев за стол в той части, где было ближе всего до запечённого кабанчика, уже начатого и сильно поеденного.

– Ты молодец, что увидел следы волков, – похвалил его Брета. – И похвально, что хочешь овладеть луком. А, смотри, что есть у меня! Ты ешь пока, нечего сидеть без дела!

Неожиданно ловко для достаточно грузного человека, вождь сбегал в другой конец бражного дома и примчался обратно, но уже с неким свёртком в руках.

Эйрих, к моменту возвращения вождя, уже успел впихнуть в себя, почти не жуя, большой кусок кабанятины. Второй пришлось рвать пальцами, так как у мальчика уже выпало несколько передних зубов, и грызть было неудобно. За считаные минуты он съел не менее 10% от остатков кабанчика, что вызвало лёгкое удивление вождя.