Текст книги "Чингисхан. Сотрясая вселенную (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

«В отличие от обычного алкоголя, книги приносят пользу», – подумал Эйрих, чуть отвлёкшись от чтения.

Пока светло, ему нужно успеть прочитать больше, чтобы обдумать мысли Арриана и усвоить их.

«Гунны сражаются, преимущественно, в седле», – размышлял Эйрих. – «Но под их властью много народов, сражающихся пешими. Те же готы, что ушли под руку захватчиков – у них есть конница, но основное войско будет биться на своих двоих».

Следует знать, что на тяжёлую кавалерию полагаются как гунны так и восточные римляне. И ещё вестготы.

В возможность сформировать из готского воинства македонскую фалангу Эйрих не верил, но нужно какое-то решение... Возможно, Арриан придумал что-то, но, чтобы узнать это, надо прочитать и тщательно обдумать его труд...

– Эйрих! Дозорные видят отряд в сотню римлян на тракте! – крикнул ему Хумул. – Что-то вынюхивают рядом с трупами разбойников!

Бывший охотник стоял у импровизированного каменного заграждения. Там же находился только что прибывший посыльный от дозорных.

– Полная тишина в лагере! – вскочил Эйрих. – К оружию все, кто может его держать!

Прибытие отряда римлян – это безоговорочное доказательство того, что власти Афин прекрасно поняли, что произошло на вилле Самароса и отправили погоню.

«Хотя, может быть, они подумали, что это рабы убили хозяина и бежали – такое ведь случается сплошь и рядом», – пришла в голову Эйриха мысль. – «Хотя какая разница? Против сотни римских легионеров мы просто так не выстоим...»

– Что будем делать, Эйрих? – спросил обеспокоенный Ниман Наус.

– Ты, Хумул, остаёшься здесь, за оградой, со всеми ранеными, которые могут стоять и держать оружие, – выработал решение Эйрих. – Наус, ты берёшь всех здоровых и отходишь, прямо сейчас, поглубже в чащу, что к югу от нас. Я же буду действовать один, но возьму с собой сигнальный рог...

/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, где скрылись неизвестные/

Тулий ехал во главе походной колонны и внимательно поглядывал по сторонам. От рабов не стоит ждать подлого нападения из засады, но опыт сражений в V-ом легионе научил его, что случается всякое.

Поэтому два десятка движутся отдельно от основной центурии, чтобы, в случае чего, ударить атаковавшему из засады противнику в тыл или во фланг. Декан Александр – компетентный командир, поэтому не подведёт. Впрочем, Тулий не особо верил в реальность засады от беглых рабов.

Но нестыковки в этом деле его очень беспокоили.

С варварскими разбойниками воевали точно не беглые рабы. Осмотр тел показал, что все убитые – варвары. Ни одного грека или римлянина – определялось это, как правило, чистотой тел. Варвары, как известно, если и моются, то далеко не все, ибо у них нет для этого возможности, особенно, когда они долгое время пребывают в лесу.

И все убитые грязны телом, бородаты, вонючи, причём не только трупной вонью. Это варвары.

Можно подумать, что беглые рабы, наткнувшись на варваров, перебили всех, а затем забрали с собой тела своих погибших.

Это звучало как бред, потому что они в бегах, у них просто не должно быть на это времени. А ещё их должно быть, максимум, человек сорок, а следы указывают на сотню, ещё и при скоте.

И Тулию следовало подумать, что это вообще какой-то другой отряд, если бы следы не говорили о том, что все эти люди, вместе со скотом, вышли из виллы Самароса.

Головная боль, а не расследование.

Раздражённо потерев гладко выбритый подбородок, Тулий обвёл взглядом окружающий лес, а затем увидел мальчика на белом коне. Причём, его взгляд сначала скользнул мимо, но затем вернулся, когда разум зафиксировал нестыковку в общей панораме.

Мальчик сидел в седле, пристальным взглядом смотря прямо на Тулия. Рост мальчика, если примерно, где-то пять футов, волосы светлые, глаза... кажется, голубые. Облачён в кольчугу, шлем, вооружён луком. Колчан держит на гуннский манер – на правом бедре, а не за спиной.

– Тревога! Оборонительное построение!!! – спохватился Туллий. – Живее, вы, бестол...

Мальчик вскинул лук и произвёл выстрел. Квестор, будто в замедленном мире, проследил весь полёт стрелы, понимая, что не успевает поднять щит. Стрела врезалась ему в левое плечо, аккурат над щитом, под кольчужный наплечник.

– Застрелите его... – произнёс квестор, ощущая острую боль в руке.

Всадник, совершенно безэмоционально оценив результат стрельбы, поморщился, после чего развернул коня и ускакал прочь.

Примечания:

1 – V-й легион «Македоника» – сформирован в 43 году до н.э., изначально, как говорят, именовался «Урбана». Первое десятилетие деятельности не освещено источниками, поэтому мы ничего о нём не знаем. С 30 года до н.э. стоял в Македонии, за что его прозвали «Македоника». Легион 2 сентября 31 года до н.э. участвовал в битве при мысе Акциум, как абордажный десант на кораблях, сражался с парфянами, подавлял восстание иудеев, бился против даков, а затем снова против парфян. Примечателен эпизод 185 или 187 года н.э., когда пятый легион сражался против армии наёмников, нанятых поднявшими восстание рабочими золотодобывающих шахт, за что получил от императора титул «Pia Constans» – «Надёжный и преданный». Очень иронично, ведь в 193 году этот легион поддержит своего легата Септимия Севера в борьбе за императорский трон. Воевал пятый легион веками, но после 274 года н.э. сведений практически нет. Известно лишь, что он всё ещё сражался в VI веке н.э. Сведений мало, поэтому можно только догадываться, что там происходило.

2 – О головной боли после чрезмерного чтения – напоминаю, что деление слов пробелами в Западной Европе было начато в VII веке н.э., но это примерно и не точно. По другим данным осторожно начали делить слова где-то с V века н.э., причём не одномоментно, а спорадически, где каждый изгалялся по-своему – где-то писали с неуверенными пробелами, а где-то писали олдскульно, сплошным текстом. Вероятно, старые труды должны были быть со сплошным текстом. Приноровиться к такому тексту, конечно, можно, но это, всё равно, неудобно. И тут уважаемый читатель спросит: «если неудобно, то какого они продолжали гнать слитняком?» Бумажных фабрик ещё не открыли, поэтому писали на пергаментах и папирусах. Папирус – галимый хэндмейд из сыти папирусной, которая растёт далеко не везде, а пергамент – это выделанный кусок телячьей кожи, поэтому стоит нормальных бабок. Тот же Эйрих, когда отдавал за научные труды свои кровные, отдавал не столько за само содержимое, сколько за то, на чём всё это дело написано. И вот в этом проблема. Античный писарь спрашивает: «тратить полезное пространство дорогостоящего куска кожи или папируса, который вообще золотой, на какие-то пустые места? Рили?!» В общем-то, сплошные тексты тогда были... сплошь и рядом. И очевидно, что можно сломать мозг, вычленяя отдельные слова из таких строк. А ещё ведь бывает, что разные слова, соединяясь между собой, формируют другие слова, поэтому надо вчитываться, вкуривать всё внимательно, а иногдаможетпоказатьсячточеловекпишетнекуюхреньнепонятнуюинелогичную. Да, привыкнуть можно, ведь некоторые ногами ложку держат, но зачем? Впрочем, у Эйриха нет другого выхода.

И чтобы вам не показалось, что я тут гоню дезу, у меня есть доказательство:

Упс, опять не то! Вот оно:

Это комментарии к произведению «Записки о Галльской войне» некоего Г.Ю. Цезаря. То есть текст оригинальный, из пергамента, но его напечатали в специальной книжке для комментариев. Как видите, оригинальный текст Цезаря Г.Ю. был без пробелов, но современная перепечатка делает его, более или менее, разборчивым, а вот когда это пишут или переписывают от руки, начинается форменный беспредел. И чем дальше в Средневековье, тем хуже обстоят дела с пергаментами, поэтому текст уменьшают и сужают, но потом кто-то перестал терпеть и внедрил пробелы – мы точно не знаем, когда точно это произошло, потому что в Тёмные века было плохо с письменными источниками и дошло до нас немногое.

Глава восемнадцатая. Без выхода

/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, у лагеря Эйриха/

Мчаться через лес во весь опор – это плохой план, поэтому Эйрих не спешил.

А если знать, что ему нельзя исчезать с глаз римлян, то тем более – надо было изобразить спешку и стремление скрыться, но, одновременно с этим, не скрываться из виду.

Время от времени, Эйрих аккуратно разворачивался в седле, чтобы сделать вид, будто собирается пустить стрелу в преследователей. Но нет, стрелы ему было жалко, поэтому столь напрасно он их расходовать не собирался.

Римляне шли за ним, пытаясь поддерживать плотную формацию, а затем, на определённом этапе, отстали.

«Подумали, что я веду их в засаду», – мысленно предположил Эйрих. – «Их командир далеко не дурак...»

Решив, что так дело не пойдёт, Эйрих двинул Инцитата по дуге, чтобы обогнуть местоположение римлян и зайти к ним с тыла.

Ему было жаль, что не удалось свалить их командира – стрела попала куда он хотел, но броня оказалась слишком крепкой. Шилообразный наконечник должен был пройти через кольчугу и пригвоздить руку к туловищу, чтобы римлянину было, чем себя занять, помимо командования своей сотней. Но не получилось, поэтому Эйриху оставалось лишь искренне расстраиваться от неудачи и мысленно обещать римлянину скорую смерть.

Римские лучники, коих в отряде было человек двадцать, не успели ничего предпринять, когда Эйрих осуществил атаку – лишь несколько лучников имело готовые к бою луки, но даже они не успели взять прицел и выстрелить по коннику.

Качество лучников у них оставляет желать лучшего, что неудивительно, ведь они не живут этим так, как живёт Эйрих. Когда лук – это инструмент для выживания, показатели меткости и скорости стрельбы достигаются совершенно иные...

Объезжая римлян, Эйрих, неожиданно для себя, наткнулся на ещё один отряд. Двадцать римлян двигались параллельно своим соратникам и тоже оказались удивлены неожиданной встрече.

– Взять его!!! – закричал командир этого отряда.

Он был облачён в чешуйчатую броню с кольчужными наплечниками и сияющий серебром шлем с навершием из красных перьев. В руках его были короткий меч и овальный щит белого цвета, как и у остальных в этой двадцатке. У них нет лучников, что было приятной новостью для Эйриха.

Пока никто не спохватился, он вскинул лук и послал стрелу в самого ближнего к себе легионера. Попадание пришлось в правое бедро, хотя Эйрих целился в паховую область, как наименее защищённую. Жертва пронзительно заорала от неожиданной боли и упала на жёлтую лесную листву.

Остальные живо смекнули, что дело принимает серьёзный оборот, и закрылись щитами.

Эйрих развернул коня и поехал прочь. И это было очень вовремя, потому что рядом с его головой с воем пролетело что-то металлическое и острое.

Развернувшись в седле, он увидел, что легионеры замахиваются в его сторону маленькими дротиками (1) – тут расстояние шагов восемьдесят, поэтому он сильно сомневался, что у них что-то получится. Но рисковать Эйрих не стал и ускорил лошадь, чтобы удалиться от неожиданно опасных римлян подальше.

Комит Иоанн Феомах, до сих пор сидящий в тюремной яме под деревянной решёткой, говорил что-то о дротиках на вооружении легионов, но при германской ауксилии ничего подобного не было. И вот оно, неожиданное знакомство Эйриха с чужим оружием.

У Октавиана и Марцеллина было только о пилумах, длинных дротиках, предназначенных для порчи щитов супостатов. Но эти дротики...

«Придётся бить с дистанции, а это большой расход стрел», – пришёл к неутешительному выводу Эйрих.

Но выбора нет, надо трепать их так, чтобы они разозлились и захотели отомстить.

Выбрав относительно свободный от деревьев маршрут, он пустил Инцитата трусцой и начал выбирать наиболее подходящую цель для следующей стрелы.

Римляне же, руководимые своим командиром, построились в стену щитов и не ждали от Эйриха ничего хорошего. Раненый лежал в глубине строя и кричал – похоже, ему экстренно извлекают стрелу из ноги. Только вот наконечник держится на добром слове Эйриха, впрочем, как и у остальных лучников. Поэтому единственный способ – протолкнуть стрелу дальше. Или у римлян нет опыта ранений стрелами, или раненый воет сам по себе.

Из-за особенности построения на скаку попасть можно, разве что, в чей-то щит, поэтому Эйрих остановил Инцитата и вскинул лук. Шестьдесят шагов – могут докинуть свои дротики...

«Делаешь – не бойся, боишься – не делай», – подумал рискующий Эйрих.

Он выпустил три стрелы, две вонзились в щиты, а третья проникла куда-то между щитами, с неизвестным результатом. С фланга построения выскочило трое легионеров, замахнувшихся для броска. Эйрих выпустил по ним одну стрелу и дёрнул Инцитата в рывок.

Стрела попала в грудь ближайшего метателя, остановив его бросок. Остальные метнули в сторону Эйриха свои дротики, но результата это не принесло.

Теперь они достаточно злы. Эйрих поехал прочь, продолжать свой обходной манёвр.

– Гунн, мы найдём тебя!!! – донеслось до него со стороны римлян.

Эйрих даже не сомневался, что найдут.

По лесу на коне скакать неудобно, рискованно, но Эйрих в бою, поэтому вынужден немножко рисковать.

Минут десять спустя, он оказался в тылу римского строя, решившегося, наконец-то, двигаться следом за ним.

На этот раз, их командир выставил по десятку в авангарде и в арьергарде.

Все лесные птицы давно уже убрались подальше от людей, решивших перенести свои разборки поглубже в лес – тишина прерывалась лишь шагами многих десятков людей, лязгом металла, руганью и командами.

Эйрих замедлил шаг коня, приблизился на минимальное расстояние к арьергарду, поглядывающему по сторонам, но, почему-то, не назад, после чего начал беглую стрельбу.

Три стрелы из восьми нашли свои цели в спинах римских легионеров, после чего Эйрих вновь подстегнул коня и поехал на левый фланг основного отряда, чтобы достать хоть кого-то из лучников.

Лучники уже были готовы, с надетыми тетивами, но Эйрих, благодаря потрясающей скорости Инцитата, успел сделать своё чёрное дело быстрее – всего три стрелы в лучников, и этого хватило для поражения двоих, но всего пять стрел в ответ и все мимо.

Умчавшись вперёд, Эйрих уже скрылся среди деревьев окончательно. Они достаточно злы, чтобы начать преследование. А что им ещё теперь остаётся?

Проскакав по очередному, заранее продуманному, маршруту, Эйрих выехал к импровизированному укреплению и проехал в проём.

– Как там?! – окрикнул его Хумул, стоящий за каменной насыпью.

Эйрих спешился и передал бразды Инцитата Виссариону.

– Поводи его по лагерю, – сказал он рабу. – Пусть успокоится.

– Да, господин, – поклонился Виссарион и повёл коня в северную часть лагеря.

Сам же мальчик направился к Хумулу, ожидающему его у насыпи.

– Пострелялся с двумя отрядами римлян, – сообщил Эйрих. – Они отправили один отряд из двадцати легионеров чуть стороной. Подстрелил парочку.

– Ты один выехал на двадцать легионеров?! – воскликнул Хумул, выпучив глаза. – Ты с ума сошёл?!

– Таков был план, – пожал плечами Эйрих. – То есть, план был выехать на сотню легионеров, но они разделились, поэтому я действовал иначе. Сначала я подстрелил пару легионеров из двух десятков, а потом объехал основной отряд и подстрелил парочку из них.

– Ты безумец, Эйрих! Ха-ха! Безумец! – рассмеялся Хумул. – Хочешь войти в историю как Эйрих Безумный?!

– Я почти ничем не рисковал, – сказал на это Эйрих. – У них плохие лучники, которые не могут быстро отвечать на угрозы. Я мог бы трепать их отряд хоть часами, но это ненужный риск. Скоро они будут здесь. Всё готово?

– Да, мы собрали всё и поставили на места, – кивнул Хумул. – Мы что, всерьёз будем биться против сотни римлян?

– А ты как думал? – поинтересовался Эйрих.

– Я думал, что ты уведёшь их подальше, а потом мы отступим... – поделился своими мыслями бывший охотник.

– Сам в это веришь? – спросил Эйрих.

– Да, выглядит как свежее волчье дерьмо, – согласился Хумул. – Но я не вижу других способов выбраться из этого переплёта.

Эйрих почувствовал фальшь в его словах.

– Ты так не считаешь, – уверенно произнёс он.

В его словах было не утверждение, а констатация. Хумул недовольно поморщился, поняв, что Эйрих ему не поверил.

– На самом деле я подумал, что ты бросаешь нас, – признался бывший охотник. – Отводишь всех не раненых, а сам привлекаешь сюда римлян, чтобы они потратили время на наше убийство...

– И расстаться со сверхценными грузами? – недоуменно посмотрел на него Эйрих. – С овцами, лошадьми? Шерстяной тканью? Нет, мы будем драться за своё.

Если бы не грузы, он бы всерьёз рассмотрел вариант, где они бросают раненых на смерть. Рассмотрел бы и отверг. Такие поступки – это очень плохо для репутации удачливого воина.

– Но воевать против центурии римлян – это же настоящее самоубийство... – как-то слегка потерянно произнёс Хумул.

– Самоубийство – лезть в чащу, где находится гот Эйрих со своим воинством, – недобро усмехнулся мальчик. – Все по местам, они скоро будут здесь.

– Ты точно безумец... – прошептал Хумул.

– В конце дня ты скажешь, что был неправ, – заявил Эйрих, а затем оглядел раненых воинов, разбредшихся по лагерю. – Чего стоите?! ПО МЕСТАМ ВСЕ!

Римляне прибыли на место предстоящей схватки спустя пятьдесят с лишним минут. Их командир явно ждал какой-то хитрой засады, поэтому они шли очень медленно, прощупывая каждый куст на предмет спрятавшихся в нём готов.

Увидев импровизированное укрепление, препятствующее быстрому и эффективному штурму, римляне выставили охранение и построились в четырёхстороннюю оборонительную формацию. Командир римлян, судя по всему, предположил, что его могут атаковать с любой стороны.

«И правильно предположил», – подумал Эйрих, выглядывая из-за каменной насыпи.

Перед командиром римлян, к слову, всё так же разъезжающему на коне, стояла задача штурма паршивенького, но укрепления, причём с постоянным риском удара в тыл – Эйрих не считал противника дураком, поэтому полагал, что тот догадывается о неком подлоге.

Задача сложная, неоднозначная, откровенно плохо пахнущая, но решать её он вынужден, потому что просто так отступать ему нельзя, ведь это будет значить, что его люди были ранены или убиты совершенно напрасно. И в осаду он взять ущелье не может, потому что его отряд не готовился к осаде, а гнался за рабами или кем-то ещё.

И Эйрих не сомневался, что командир центурии обречён штурмовать их заграждение, потому что нет других вариантов.

Наус ушёл на предел слышимости, чтобы явиться по первому зову рога – следы они тщательно замели, поэтому римляне не сумеют понять, что именно тут не так.

– Я хочу говорить! – донеслось со стороны римлян.

– Так говори! Кто тебе мешает?! – крикнул Эйрих в ответ.

– Ты тот сукин сын, стрелявший в нас из лука?! – донеслось от римлян.

– Будешь грубить – затолкаю тебе в глотку стрелу! – ответил Эйрих.

– Ты кто такой?! – крикнул некий римлянин.

Вероятно, это был сам командир.

– Я – Эйрих, сын Зевты! – представился Эйрих. – А ты кто такой?

– Квестор Тулий Веннон Гамала! – представился римлянин. – Зачем ты напал на нас?

– Ты пришёл по нашим следам – значит, ищешь именно нас! – ответил Эйрих. – Сотня воинов не будет искать людей по следам с мирными намерениями!

– Я ищу рабов, убивших Фотиса Самароса! – крикнул Гамала.

– Тогда ты зря ищешь этих рабов! – ответил ему Эйрих.

– Почему?! – с недоумением в тоне, спросил квестор.

– Потому что этого старого педераста убил я! – ответил Эйрих. – И это создаёт между нами нерешённую проблему!

– Тут ты прав! – крикнул Тулий Веннон Гамала. – Как будем решать эту проблему?!

– Это твоё дело! – заговорил Эйрих. – Но я, окажись на твоём месте, просто бы ушёл! Если потеряешь в этом неудобном штурме слишком много воинов, а ты потеряешь, тебе этого не простят! Никакой дальнейшей карьеры, квестор Гамала!

Магистратуру Эйрих знал настолько хорошо, что мог бы эффективно занимать должность того же квестора или эдила – Марцеллин критиковал магистратуру Римской республики, а Октавиан, наоборот, сильно хвалил, считая принципатскую магистратуру достойным преемником республиканской. И эти двое не любили бросаться словами просто так, поэтому подробно описывали, что именно им нравится или не нравится.

Эйрих же считал, что система магистратуры хорошая, но не без недостатков. Есть что улучшать, есть что уничтожать без сожаления. Главный недостаток – корыстная заинтересованность должностных лиц. Коррупционная составляющая была настолько большой, что даже в китайских державах чиновники не смели воровать настолько нагло и беспринципно. Марцеллин пишет о вопиющих случаях, происходивших в некоторых провинциях Запада. Хищения там бывали троекратными. И нет, это не ошибка: император выделяет средства, средства полностью разворовываются ещё до того, как покинули Равенну. Император карает кого-то, а затем снова выделяет средства – их снова столь же нагло и почти в открытую разворовывают. Кого-то карают, кого-то казнят, затем деньги, наконец-то, покидают Равенну... чтобы быть большей частью разворованными в целевой провинции.

Но провинциальной власти, всё-таки, надо как-то отчитываться за освоение средств. Они пишут доклады о впечатляющих успехах, от которых император должен воодушевиться. Но это не отменяет поборы по инициативе провинциального губернатора, чтобы возместить уже благополучно и бесследно украденные деньги. На табулах что-то ведь должно быть возведено или реконструировано, потому что у каждого губернатора есть тысячи злопыхателей, которые хотят на его место. И поэтому в бумагах всё должно быть отлично. Ну и о себе, родимом, забывать нельзя.

И так столетиями...

Как это касается карьеры квестора Тулия Веннона Гамалы? А напрямую.

Даже квестором хочет стать много кто. Гамала обязательно заплатил кругленькую сумму, чтобы занять эту должность в провинциальной магистратуре, поэтому ему следует руками и пальцами ног держаться за эту должность, просто чтобы не потерять вложенные средства, не говоря уже о том, чтобы возместить их многократно, к чему он, однозначно, стремится.

Потеря, скажем, половины центурии на задании, где всего-то и надо было поймать беглых рабов – это несмываемое репутационное пятно. Поэтому он сейчас в глубоких раздумьях. И пусть думает. Крепко.

– Но какое тебе дело до моей карьеры, если ты умрёшь в этой битве?! – задал вопрос квестор.

– Если! – ответил Эйрих.

После этого лаконичного ответа, в стиле древних спартанцев, он счёл переговоры оконченными и направился проверять результаты работы раненых и рабов. Насыпь – это ведь даже не начало обороны Эйриха...

/19 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, у лагеря варвара Эйриха/

Тулий с ненавистью сплюнул, посмотрев на насыпь из среднеразмерных камней.

Деканы Александр и Гней уже обнюхали это ущелье со всех сторон – вход только здесь. Или лезть на скалы, чтобы потерять некоторое количество людей ещё до начала штурма.

А людей слишком мало...

И неизвестно, сколько именно там варваров...

Тулий не сталкивался ни с чем подобным никогда в жизни. В легионе всё было понятно – твоя служба заключается в исполнении приказов. Никогда он не оставался абсолютно один, мечась между неоднозначными решениями, одно хуже другого.

Этот Эйрих – вроде бы сопляк сопляком, но ведёт себя как опытный командир.

«У него всё это не просто так», – пришла в голову Тулия догадка. – «Похоже, его воины сильно пострадали во время стычки с другими грабителями, поэтому он был вынужден искать временное убежище, чтобы раненые могли немного оклематься. Но он предвидел, что будет погоня, поэтому разместился не посреди леса, как сделали бы другие варвары, а выбрал наиболее подходящее для обороны место».

Клубок начал распутываться. Тулий погладил шрам на тыльной стороне ладони. Стрела пробила кисть насквозь – было больно, но ещё больнее было, когда соратники пилили древко этой стрелы.

«Проклятый богом лучник...» – с ненавистью подумал Тулий, имея в виду и германца, и Эйриха, варвара пока что непонятного племени. – «Так, у него раненые воины. Расчёт его строится на том, что мне невыгодно пытаться штурмовать вход в ущелье? Нет, он буквально приманил нас сюда – не похоже, что он настроен решить дело миром. Но если поразмышлять, то мы бы, всё равно, нашли их по следам. Почему он рискнул и выехал нас отстреливать? Потрепать?»

Вопросы, вопросы, вопросы...

Тулий никогда не умел думать за своих врагов, но всегда пытался. Иногда даже получалось.

Что бы он сделал, окажись в положении этого Эйриха?

Он бы позаботился о том, чтобы еды хватило надолго, ведь осада... Тут Тулию захотелось шарахнуть себя по голове – никакая осада невозможна, потому что у римлян совсем нет припасов. То есть Эйрих знает, что у Тулия есть только один вариант – штурм.

И выходит, что подумать за варвара Тулий не смог.

«Нет, нельзя сдаваться слишком быстро», – приструнил он сам себя. – «Время играет на стороне варвара, но это стало понятно сразу. Штурм этот Эйрих может и не пережить, потому что часть его воинов ранена. Это значит, что не так уж всё и плохо».

Если бы Тулий был на месте варвара, стал бы он отвечать на попытку переговоров? Да, стал бы, потому что игнорирование выглядело бы как страх и слабость. Это недопустимо не только перед врагами, но и перед своими. Значит, ход мыслей Тулия тупиковый и ни к чему полезному не ведёт.

Если бы Тулий был на месте варвара, ставил бы он всё на одно сомнительное действо? Нет, не стал бы, потому что это слишком ненадёжно. Значит, точно есть что-то ещё.

«Делить войска – это безумие», – сразу же подумал Тулий. – «А если поразмыслить... Нет, не похож этот варвар на способного рискнуть всем ради крохотного шанса на победу».

Все варвары за корявой каменной стеной, ждут начала штурма. Но два десятка Тулий, всё же, оставил в резерве, на непредвиденный случай.

«Надо брать», – решил для себя квестор. – «Варвар слишком много о себе возомнил и считает себя хозяином положения».

Легионеры ждали команды.

– Готовиться к штурму, – распорядился Тулий.

Другого выхода просто нет.

Примечания:

1 – Плюмбата – лат. (hasta – читай «копьё») plumbata от «plumbum» – свинец. Короткий дротик, утяжелённый свинцовым грузилом. Также известна как martiobarbula – «марсова колючка». Эта штука появилась на вооружении позднеримских легионов ближе к IV веку н.э., но это не точно, потому что в этом суждении историки опираются на самый ранний источник, описывающий сей девайс. Есть версия, что эту штуку изобрели очень древние греки городов-государств 500-х годов до н.э., после чего технология дошла до римлян через Пунические войны, но пруфов этой версии я не нашёл. Просто представьте себе, что штука, летающая в шесть раз дальше, чем пилум (а пилум метали, максимум, на 10-12 метров), какого-то чёрта не нашла отклика в сердцах римских легионеров и стала востребована только под закат Западной Римской империи – даже звучит как бред. Представляла эта штука собой короткий дротик от 9 до 27 сантиметров, массой от 130 до 350 грамм. Легионеры брали в бой по пять штук, используя их против вражеской кавалерии и пехоты, вроде как дешёвый и ограниченный аналог ауксилии лучников. Но чем всех не устраивали кондовые пилумы? Игорь Николаев сказал бы, что у него на это есть пять причин, а я могу назвать только три: первая причина – это вес снаряда, а вторая – эффективная дистанция, ну и третья причина – это себестоимость пилума. Законы баллистики безжалостны и они говорят, что из-за трения снаряда о воздух происходит напрасная трата энергии броска, что снижает убойную силу этого снаряда до неприемлемых значений, по мере удаления от метателя, разумеется. Чтобы хоть как-то преодолеть эту проблему можно увеличить массу снаряда (эта проблема из современной нам баллистики никуда не делась, поэтому современные конструкторы патронов тоже извращаются как могут, когда им надо сделать дозвуковые патроны с достаточной поражающей способностью), но это ведь почти всегда влечёт увеличение площади снаряда, что усиливает сопротивление воздуха и вновь приводит к быстрому расходу энергии броска. И тогда некий неизвестный гений, вероятно, сказал: «А что если присобачить к маленькому дротику свинцовый шарик?» Собственно, тогда-то и появилась плюмбата, представляющая собой крючкообразный наконечник, присобаченный к короткому древку, снабжённому свинцовым шариком и перьями-стабилизаторами. Соответственно, размеры этого дротика были компактными, а эффективная дальность оказалась существенно выше, чем у архаичного пилума. А ещё они были очень технологичны в производстве, расходуя существенно меньше металла. Как мы знаем, пилумы имели длинный наконечник (что-то в диапазоне от 60-100 см с диаметром около 7 мм, но эта инфа из энциклопедии Сытина 1911 года, поэтому на достоверность я бы жопу не поставил) из относительно мягкого железа. Это является невиданной роскошью, если смотреть на такой наконечник на фоне тотального упадка металлургии позднеримских империй. Плюмбаты просто обречены были стать заменой пилумам. Только вот, их применяли только в позднеримский период и в Раннем Средневековье, после чего они вышли из употребления и оказались преданы забвению. Помня о том, что позднеримские легионеры применяли плюмбаты преимущественно против варварской кавалерии, а также о том, что в Средневековье возникла и расцвела феодальная кавалерия... неудивительно, что плюмбаты исчезли с полок супермаркетов.

Выглядит плюмбата примерно вот так:

Чёрт возьми, опять... Вот так выглядит плюмбата:

Как видите, действительно, выглядит несерьёзно, как будто легионеры собрались поиграть в дартс. Но не сомневайтесь даже, уважаемые дамы и господа! Эта штука способна пробить человеку череп и подробно узнать, каков его внутренний мир на ощупь!

Глава девятнадцатая. Битва хитрых

/19 января 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, лагерь Эйриха/

Римляне начали копошиться где-то через десяток минут после переговоров. Они пытались скрыть свои манёвры, но даже не разбирающийся в войне человек поймёт, что здесь что-то затевается.

Эйрих почти чувствовал в воздухе запах грядущей крови.

«Как назовут эту стычку потомки?»

Времени у римлян нет, ведь с этой ситуацией точно что-то нечисто – квестор Тулий Веннон Гамала должен это чувствовать нутром.

– Гот! – крикнул вдруг римлянин из строя. – У вас есть обычай выставлять бойцов для поединка перед сражением?!

– Есть! – ответил Эйрих. – Но зачем тратить на это время, когда и так всё ясно?!

Римлянин не ответил. Видимо, хотел увидеть самого лучшего воина, но не получилось.

Эйрих мог бы отправить Альвомира, чтобы тот убил какого-нибудь римлянина, но римляне могли обидеться на такое и пристрелить невинного бедолагу... Рисковать своим чемпионом Эйрих не захотел, поэтому уклонился от поединка.