355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Нариман Ибрагим » Римлянин 2 (СИ) » Текст книги (страница 5)
Римлянин 2 (СИ)
  • Текст добавлен: 23 декабря 2021, 11:33

Текст книги "Римлянин 2 (СИ)"


Автор книги: Нариман Ибрагим



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– То есть я волен делать здесь всё, что сочту нужным? – уточнил Таргус.

– Ну, не прям всё, – поправила его Елизавета. – Ты мне скажи, чем хочешь заниматься, а мы вместе подумаем.

Таргус задумался.

Чего он хотел именно сейчас?

Действительно, пара громких побед в самом начале правления – это выгодно не только императрице, но и ему. Он здесь пока что чужой, вон, даже присутствующие индивиды смотрят настороженно.

Военные успехи располагают людей. Они вселяют уверенность и создают вокруг победителя мифический ореол. Это можно и нужно использовать.

– Кто больше всего беспокоит тебя, тётушка? – спросил Таргус.

– Из соседей? – верно поняла его Елизавета. – Крымская татарва, вестимо. Набеги устраивают, христиан в полон угоняют. Нехорошо.

– Что с ними нужно сделать? – уточнил Таргус.

– Нет, не надо их трогать, – покачала головой императрица. – Османский султан вступится, а это приведёт к затяжной войне. Не надо оно мне так скоро.

– А если военные расходы и обеспечение кампании я полностью возьму на себя? – улыбнулся Таргус. – Османов я уже побеждал, это даже легче, чем европейские армии.

– Не шутки шутишь? – напряглась Елизавета.

– Я не бросаю слов впустую, – сказал на это Таргус, после чего начал поедать белый трюфель, аккуратно нарезанный столовым ножом.

– То есть хочешь сказать, что атакуешь Крым, – начала подбивать бабки Елизавета. – Разгромишь крымскую татарву, а если за них вступится султан османский, то и его возьмёшь на себя?

– Так и говорю, – подтвердил Таргус, не отрываясь от вкусного и безумно дорогого гриба.

– Надо обдумать это всё, – задумчиво почесала лоб императрица. – Болтают, дескать, у курфюрста Шлезвигского под сто тысяч штыков… Только сколько из них дойдёт до Крыма?

– Это моя проблема, – ответил Таргус. – Ты подумай, тётушка, а потом дай ответ. Времени у нас много, поэтому я могу ждать. Но лучше бы дать ответ как можно раньше, чтобы я начал подготовку.

– Хм… – Елизавета аж потеряла интерес к изысканной еде в тарелке. – Воронцов, что думаешь? Какие дипломатические последствия для нас?

– Султан будет очень недоволен, – сразу же ответил Воронцов. – Англичане и французы могут возмутиться, но для них сейчас важнее разобраться с тем, кто в итоге станет кайзером. Грядёт большая война.

– Она не грядёт, а уже началась, – добавил Таргус. – Король Пруссии Фридрих II уже вошёл в Силезию.

– То есть Европе сейчас не до Крыма? – улыбнулась Елизавета Петровна.

– Абсолютно верно, – ответил ей Воронцов.

Императрица залпом выпила бокал вина.

– Кхм! Знаешь, что, Карл Петер? – заговорила она. – Если сможешь взять и удержать Крым, дам его тебе во владение.

– Тогда мне нужно всё спланировать, – усмехнулся Таргус.

Что такое Крым он знал. С водой там должно быть плохо, фураж собирать негде, следовательно, снабжение легионов вторжения должно быть поставлено во главу угла. А это требует особой подготовки.

Местные кочевники к условиям тех краёв привычны, поэтому будут иметь преимущество в мобильности.

«Нужны подробные карты местности»… – подумал Таргус.

– Уточню для ясности: когда я захвачу Таврику, она перейдёт под мой безраздельный контроль? – задал важный вопрос Таргус.

– Да, – кивнула Елизавета. – Назначу тебя губернатором Таврической области.

– Губернатор – это ведь не навсегда? – уточнил Таргус.

– Не навсегда, – не стала спорить императрица. – Но ты ведь и так наследник, зачем тебе сейчас какие-то наделы, если ты в итоге получишь всё?

– Логично, – кивнул Таргус. – Хорошо, тогда займусь подготовкой похода.

– А тебе не нужны солдаты? – как бы между прочим спросила Елизавета.

– У меня есть солдаты и всё необходимое, – покачал головой Таргус. – Уровень подготовки ваших солдат… несколько отличается от моих стандартов, поэтому они не подходят. Таврику возьмут легионы.

//Российская империя, г. Санкт-Петербург, Зимний дворец, 23 декабря 1741 года//

Двадцать два дня с момента беседы с императрицей и выработки цели для деятельности прошли несколько однообразно.

Таргус знакомился с аристократами, которые прибывали из отдалённых областей державы, причём не только с целью дать присягу новому монарху, но и засвидетельствовать нового наследника.

Сотни имён, которые он был вынужден записывать вечерами, формируя новую картотеку, российскую, сотни характеристик, черт, привычек, особенностей – всё это полностью занимало его график и он жалел, что не взял с собой кого-нибудь из ассистентов Зозим.

Сама карлица уже получила подробную инструкцию и предприняла необходимые действия.

С Фридрихом II был заключён договор о проходе войск, поэтому его не удивит, когда через Пруссию пройдут два легиона: IV-й «Виктрикс» и V «Мортифер».

Сегодня же палаты Зимнего дворца были украшены по-особому празднично. К недовольству Таргуса, было заказано несколько тонн еды для шлезвигского стола. Очень неприятно.

– С сего дня, Пётр Фёдорович, внук Петра Великого, назначен моим наследником, – оповестила всех присутствующих в торжественном зале Елизавета.

Все уже давно всё знали, но всё равно создали видимость, что новость их удивила.

Таргуса начали вразнобой поздравлять, а также громко выражать верноподданнические чувства императрице.

«Лизоблюды», – презрительно подумал Таргус, уже который день мечтающий отправиться в поход.

Убраться подальше отсюда, от своры прихлебателей, которые стараются набиться ему в друзья, от шпионов, которые ходят при дворе Елизаветы практически в открытую, от Елизаветы, которая активно подбивает к нему клинья на предмет организации выгодного династического брака Таргуса с какой-нибудь подходящей принцессой.

Насчёт последнего Таргус уже думал.

Мария Терезия, увы, уже заключила договор с Карлом VII и Мария Анна уже бракосочеталась с королём Сицилии и Неаполя, поэтому Таргус остался с носом.

Подошёл герцог Бирон.

– Здравия Вам, Ваше Высочество, – поклонился он. – Поздравляю.

– И тебе не хворать, герцог, – кивнул ему Таргус. – Спасибо.

Этого индивида Елизавета поначалу не хотела выдёргивать из ссылки, куда его направила Анна Леопольдовна, но после разговора с новым наследником, который был наслышан о компетенции этого человека, вернула ему все ордена и титулы, после чего приставила к Таргусу.

– Ты едешь со мной в Таврию, – сообщил новоиспечённый наследник Российской империи своему советнику по местным делам. – Мне нужны контакты с приграничной знатью, а также более или менее адекватных купцов, с которыми можно заключить договоры на поставку снабжения.

Эрнст Иоганн Бирон уже давно считал себя отработанным материалом, но переворот всколыхнул робкую надежду и он написал Елизавете заветное письмо, ответ на которое позволил ему прибыть в столицу.

Таргус счёл Бирона полезным, поэтому, когда императрица позвала его посоветоваться, попросил её отменить опалу и наказание. К тому же, захвата власти не было – всё в рамках завещания.

Глава VII. Огонь и бронзовые трубы

//Тринадцать колоний, 24 декабря 1741 года//

Мейзель получил от курфюрста чёткие указания…

Конечно, такое дело можно было поручить любому командиру разведчиков, но Карлу Петеру нужен был гарантированный результат.

Капитан Мейзель должен был высадиться на побережье Северной Америки с пятью сотнями легионеров-эксплораторов, то бишь разведчиков, найти оптимальное место для первого форпоста и обеспечить его снабжение.

Денег в дорогу дали много, но здесь они стоят гораздо меньше, чем мушкет или топор.

И он высадился на границе земли семинолов и британских владений.

– Господа! – заговорил он, устав слушать уже десяток минут длящиеся переговоры старейшин племени Спокойных Быков. – Я предложил вам пятьдесят мушкетов и пятьсот патронов за небольшой прибрежный клочок земли сроком на десять лет. Неужели нельзя дать однозначный ответ?

Переводчик, который работал здесь представителем английских колоний в племени семинолов, перевёл слова Мейзеля и замолк.

Адам ван дер Бейл был голландцем, потомком колонистов из Нью-Амстердама, который исторически недавно захватили англичане и назвали Нью-Йорком. Голландцев англичане не слишком привечают, но ван дер Бейл занимает неплохую должность, за которую хорошо платят, в основном за риск быть убитым индейцами в любой момент, ведь их психологию мало кто знает и никто не может точно сказать, когда именно ты переступил черту.

Один из пожилых индейцев, флегматично куривший трубку мира, к которой в самом начале разговора пришлось причаститься самому Мейзелю, поднял взгляд на него и начал что-то говорить на своём языке.

– Старейшина Лёгкий Барсук говорит, господин капитан, что гром-палки бледнолицых бесполезны, если не уметь ими пользоваться, – сообщил переводчик. – Ещё он говорит, что доверия между вашими племенами нет, поэтому нужны гарантии, что вы не займёте их земли навсегда.

– Гарантией выступает слово курфюрста Карла Петера I, а также договор, – изрёк Мейзель, вытащив из командирского планшета несколько листов бумаги. – Эти индейцы владеют письменностью?

– Насколько я знаю, нет… – ответил переводчик.

– Тогда напишем договор на латыни, – решил Мейзель. – Объясни им, что такое письменный договор.

– Они это и так знают, – ван дер Бейл усмехнулся. – Англичане охотно заключают с индейцами письменные договоры и столь же охотно их нарушают. Договор не добавит вам доверия.

– Вот, значит… – Мейзель начал соображать, пытаясь решить возникшую проблему. – Тогда пусть скажут, какое из недружелюбных для них племён должно исчезнуть. В качестве подтверждения серьёзности наших намерений мы готовы пролить кровь их врагов.

Переводчик начал переводить. Индейцы активно зашушукались на своём, бурно обсуждая поступившее предложение, а затем курильщик трубки прервал их одним движением руки.

Он испытующим взглядом посмотрел на Мейзеля, на присутствующих тут центурионов-эксплораторов, а затем заговорил сам.

– Старейшина Лёгкий Барсук говорит, что им не нужно никого убивать, – начал перевод Адам ван дер Бейл. – Они могут навсегда отдать вам этот участок земли взамен на сто пятьдесят мушкетов и… это ваше оружие на поясе.

Мейзель опустил взгляд на шестизарядный револьвер, который ему выдали в оружейной по особому поручению курфюрста.

– Это дар самого курфюрста, – покачал головой Мейзель. – Я не могу отдать это оружие. Но взамен могу предложить ещё пять мушкетов и пятьдесят патронов.

Переводчик сдержанно кивнул и перевёл его ответ.

Револьвер «Модель.1» был настоящим техническим чудом, как на взгляд самого Мейзеля. Довольно длинный ствол позволял уверенно поражать цели на дистанции до ста метров, причём если промахнёшься, можно выстрелить ещё пять раз, но даже не это главное, больше всего поражала перезарядка: нужно сдвинуть барабан в сторону и высыпать гильзы, после чего быстро зарядить новые патроны, закреплённые в специальной металлической обойме, которая легко отсоединяется после перезарядки.

При должном умении можно убить шесть человек подряд, а затем потратить секунд пятнадцать на перезарядку и убить ещё шесть и так до тех пор, пока не кончатся обоймы. Но если закончились обоймы, то тоже ничего страшного, так как револьвер позволяет перезарядку по одному патрону.

Ничего подобного Мейзель не видел вообще никогда, хотя во времена своего бытия охотником имел возможность видеть лучшие охотничьи штуцеры и мушкеты.

Это не какое-то широко распространённое оружие, это что-то концептуально новое, придуманное и изготовленное на Промзоне, о которой до сих пор только и говорят как при самых знатных дворах Европы, так и в казармах легионов.

Пока Мейзель размышлял над даром курфюрста, главный индеец заговорил.

– Они согласны продать вам тот участок земли, но при условии, что вы научите их воинов пользоваться мушкетами, – перевёл ван дер Бейл.

– Вот и договорились, – удовлетворённо кивнул капитан Мейзель. – Пусть соберут своих мужчин, сколько нужно, с завтрашнего дня будем тренировать их пользоваться мушкетами.

– Я бы не советовал вооружать туземцев, господин капитан, – шёпотом сообщил ему ван дер Бейл. – Они совершенно дикие и единственное, что сдерживает их от нападений на колонии…

– Так пусть нападают, – пожал плечами Георг Мейзель. – Мы что, похожи на тех, кто не может защитить себя от нападения индейцев?

– Но другие колонии… – попытался выдать контраргумент переводчик.

– Я отвечу тебе точно так же, как ответил мне курфюрст, когда я полгода назад попросил оплачиваемый отпуск на две недели, а также аванс за следующий месяц, – заулыбался капитан разведывательной когорты. – Мне насрать!

Переводчик не нашёл, что ответить.

Мейзель удовлетворённо кивнул, припомнив тот разговор с курфюрстом.

Ему нужно было обновить мебель в своей квартире, а это требовало времени и денег. Он запамятовал тогда, что все вопросы с отпусками решаются через Маргариту фон Ганау, являющуюся начальницей отдела кадров и курирующую не только кадры гражданские, но и военные.

Курфюрст внимательно и терпеливо выслушал все запросы Мейзеля, даже кивал, когда тот расписывал аргументацию, почему именно сейчас лучший момент для обновления мебели и что его заместители прекрасно справятся и без него. А когда он закончил, курфюрст выдал фразу: «Мне насрать, Мейзель! Абсолютно насрать на твою мебель, твоих замов и прочие словоплетения, которые ты тут выдал! Этим вопросом уже три года как занимается Маргарита! Сейчас развернись и иди без остановки, до тех пор, пока не дойдёшь до кабинета с табличкой „Отдел кадров“, твою мать!»

И в тот день он понял, что ни разу за эти годы не брал отпуска. Слышал в разговорах, но даже не задумывался, что можно весьма продолжительное время отдыхать за счёт казны курфюрста. И это было ему уроком.

«Всё-таки, он много делает для нас», – подумал Мейзель, выходя из душного индейского шатра и оглядев девственную природу вокруг поселения. – «И мы ответим ему тем же».

//Крымское ханство, Перекоп, 24 февраля 1742 года//

– Что по аборигенам? – спросил Таргус у пришедшего в его походный шатёр капитана Хартмана.

– Разведывательные дозоры кочевников выходят в окрестности каструма, – доложил тот. – Мы выбили большую часть, но некоторые смогли уйти.

– Пусть уходят… – задумчиво произнёс Таргус.

– С прошедшим Днём Рождения Вас, Ваше Высочество! – ударил себя кулаком в кирасу один из легионеров, несущий вместе с товарищем ящик с бомбами.

– Спасибо, – кивнул Таргус, повыше запахнув воротник толстой и тёплой шубы.

Никто, даже Елизавета, не ожидал, что боевой поход состоится зимой.

Для любой другой армии поход в зимнее время закончился бы печально, но только не для легионов Таргуса.

IV-й легион выдвинулся на вражескую территорию первым, прорвавшись через не особо организованное сопротивление татар на подступах к Перекопу, а затем разбив перед ним первый каструм.

Таргус очень тщательно планировал этот поход.

Он понимал, что если позволить кочевникам шастать по тылам, то ни о каком устойчивом снабжении не может быть и речи. А отсутствие снабжения в противостоянии с высокомобильным противником – это неминуемая смерть.

– Артиллерия готова? – встал на лестницу своей башенки Таргус.

– Да, Ваше Высочество, – ответил штаб-капитан Пауль Денглер.

Денглер был высокорослым германцем, физически сильным, какими обычно становятся через пару лет службы в легионе, но, в отличие от большинства легионеров, у него было в избытке мозгов, поэтому он сумел добраться до высшего командования IV-го Легиона.

Возвысился Денглер на Балканах, когда они били османов во исполнение договора с ныне покойным кайзером Карлом VI. Он хорошо проявил себя при преследовании организованно отступающих янычар и их последующем уничтожении. Тогда никто не ушёл, в то время как остальные когорты упустили довольно много беглецов.

Таргус всегда старался нанести максимум потерь противнику, чтобы ему было намного тяжелее оправиться от поражения. Ведь отступивших и выживших солдат можно реорганизовать и уговорить взять реванш, а вот мертвецов…

– Начинайте долбить по центральным укреплениям, – дал указание Таргус, а затем недобро усмехнулся. – Не жалейте бомб, пусть это станет одним из худших дней в столь несправедливо короткой жизни этих кочевников…

Поднявшись на башенку, Таргус сразу же приник к стационарной подзорной трубе, которую пару месяцев назад пришлось переделать, так как по росту он уже не соответствовал её ограничениям.

Время прошло, а он непрерывно рос, поэтому даже сейчас пришлось немного пригнуться, чтобы поудобнее пристроиться к окуляру.

«Надо вообще решить этот вопрос раз и навсегда, приделав достаточно длинную калибровочную рамку», – подумал Таргус, глядя на стены Перекопа. – «Впредь буду точнее формулировать техзадание».

Артиллерию крепости уже давно посчитали, девяносто восемь орудий, исключительно бронза, причём половина из свежего фонда – это османский султан проявил заботу о вассале.

Сами османы не являются экспертами в артиллерии, поэтому пушки примитивные, не отвечающие современным вызовам. Их дальнобойности явно недостаточно, чтобы добить даже до каструма. В то же время их мобильная артиллерия способна без актов беспримерного героизма добить до крепости и за неё.

Что есть Перекоп?

Это город-крепость, стоящий тут очень давно, чуть ли не со времён древних греков и чуть менее древних римлян.

У него было много хозяев, но последними на текущий момент являются крымские татары, прибывшие сюда во времена хана Батыя, одиозной личности, по мнению Таргуса, которая не смогла закрепить достижения деда. Так оно обычно и бывает, если детишкам не уделять достаточно компетентного внимания. Чингисхан облажался где-то на этапе воспитания сына, если верить довольно-таки скупым сведениям, которыми располагает современная историография. (1)

В XV веке образовалось Крымское ханство, которое нашло себя в увлекательном занятии работорговлей. Они собирали нерегулярные отряды для систематических набегов на земли Руси и Речи Посполитой, откуда в Крым доставлялись тысячи рабов, преимущественно на транзитный узел Кафу, а далее в Османскую империю.

Бизнес оказался очень прибыльным, но русским и полякам такое положение дел не слишком нравилось, поэтому они наведывались иногда с ответными визитами. Ярким примером может служить крымский поход Миниха 1735 года, когда этот ныне опальный генерал зачищал каждый аул, выжигая всё на своём пути.

«Отличный генерал, зря его тётушка в Сибирь сослала…» – мысленно посетовал Таргус. – «Мне бы не помешало протралить местность за Перекопом, чтобы не отвлекать силы на военные преступл… на усмирение кочевников».

Обитателей в Крыму не так много, но и не так мало, как можно было ожидать от кочевников, обитающих на сравнительно небольшом клочке земли: полмиллиона человек, если считать с рабами.

И в этом корень всех их бед.

Работорговля в условиях дармового и неисчерпаемого источника рабов очень выгодна, она даёт стабильный доход, который можно потратить на промышленное развитие, совершенствование крепостей, но… зачем?

С XV века крымские татары находились в состоянии, как говорят османы, кейфа, то есть жили и получали удовольствие, утруждая себя только очередными набегами за рабами.

Перекоп – архаическая крепость, очень хорошо вскрываемая современной артиллерией. Жалеть этих людей Таргус не собирался, поэтому пушки отработают по максимуму, невзирая на побочный ущерб.

– Лес рубят – щепки летят, – тихо произнёс Таргус пословицу, услышанную от Воронцова.

Последний упомянул это в контексте того, что вслед за попавшими в опалу аристократами в Сибирь поехали слуги и близкие родственники.

И эта ёмкая пословица точно описывала происходящее сейчас за крепостной стеной Перекопа.

А там были городские улицы, дома, общественные здания – всё как у людей. Но скоро не будет.

– Всем орудиям, – бросил Таргус приказ сигнальщику. – Зажигательные.

//Крымское ханство, Перекоп, 28 февраля 1742 года//

Четверо суток обстрела.

Бомб было очень много. Пятьсот тысяч единиц, 40 % – зажигательные, 30 % – осколочные, 30 % – шрапнельные, находятся на артиллерийских складах каструма и ещё сто пятьдесят тысяч осколочных едут в конвое, прибывающем на следующей неделе. Через месяц прибудет ещё двести тысяч зажигательных бомб, а через месяц после этого – двести тысяч шрапнельных снарядов. Таргус умел запасаться, а ещё лучше он умел организовывать надлежащую логистику.

Производственные мощности полностью переключились на «внутренний рынок», введя эмбарго на экспорт бомб в другие страны. Да, потеря прибыли, но война всегда требует каких-то жертв. И пусть лучше это будут начинённые хлоратной взрывчаткой чугунные шары, а не легионерские жизни.

Каждая пушка может производить прицельный выстрел раз в сорок секунд, но техническая скорострельность может достигать выстрела в пятнадцать секунд. Всего у Таргуса с собой четыреста пушек, но в обстреле города-крепости задействованы лишь двести.

Если добавить немного арифметики: залп в сорок секунд – это девяносто залпов в час. По голым расчётам в сутки должно расходоваться 432 000 бомб. Но есть ещё перегрев орудий, усталость артиллеристов, а также корректировка стрельбы. И даже при этих сильно влияющих на скорострельность переменных они за светлое время суток успевали обрушить на город примерно восемьдесят тысяч зажигательных бомб.

Перекоп пылал. Ни о каком сопротивлении не может быть и речи. У них не было столько воды, чтобы потушить разгорающиеся тут и там пожары.

Горели жилые дома, общественные здания, чьи-то роскошные дворцы, даже крепостные стены. Горело всё.

Ненависти к этим людям Таргус не испытывал. Ненавидь он их, город был бы взят трое суток назад, а жители его были бы рассажены на колах по всей протяжённости крымского побережья.

О нет, сейчас он ограничивал себя, отдав этих людей во власть огня.

– Прекратить огонь, – приказал Таргус. – На сегодня с них достаточно.

Пушки были изготовлены просто прекрасными: ресурс стволов был далёк от исчерпания, поэтому по итогам Крымской кампании есть возможность продажи их какому-нибудь из захудалых государств, например, эрцгерцогству Австрии, где сейчас, по последним сводкам, дела обстоят не очень хорошо.

Мария Терезия, согласно актуальным новостям от Зозим, потеряла не только Силезию, но и своего мужа, который погиб вместе со своей армией, пытаясь остановить прусского короля.

Фридрих II полноценно распознал весь потенциал бомбических орудий и сумел постигнуть тактику маневренных артиллерийских батарей, поэтому австрийская армия, не готовая ни к чему подобному, была рассеяна им как толпа крестьян. Нет, австрияки сражались достойно, не показывая пруссам спины, но тем печальнее была их участь. Герцогу Францу I Стефану, восьмого декабря 1741 года, в полдень, снесло голову пучком шрапнели. На самом деле, не только голову, его вместе с конём порвало в клочья и опознать его смогли только по татуировке в районе левой подмышки. Но в официальном некрологе лишь скупо обмолвились, что он лишился головы во время боя.

Это была цена за поспешные решения и неосторожный выбор союзников. Прими Мария Терезия предложение Таргуса, ей бы не пришлось сейчас носить траурные одеяния. Может, татары бы сейчас тоже не страдали под губительным артиллерийским обстрелом, так как в таком случае у Таргуса появились бы дела в Европе и он вернулся из России сразу же после официального объявления его наследником.

Всё это было возможно, но прошлого не вернуть.

Впрочем, это не значит, что нельзя повлиять на будущее. Мария Терезия всё ещё может спасти свою страну, только вот условия теперь будут не такие выгодные…

«Надо послать запрос к Зозим, возможно, есть какая-то знатная особа из рядов Габсбургов, которую потом можно будет сделать императрицей СРИшки», – подумал Таргус, спускаясь со своей командирской башенки.

Раздался очередной громкий взрыв где-то в Перекопе. Обороняющиеся не могли обеспечить надлежащую безопасность запасам пороха, поэтому тишину ночи уже который день время от времени прерывали такие вот взрывы пороховых погребов.

Солнце уже зашло, но видимость была отличная, во многом благодаря пылающему городу. Он, конечно, постепенно затухал, ведь ничто не продолжается вечно, но заходить в город и устанавливать власть над пепелищем ещё рано. Пусть догорит…

//Крымское ханство, Перекоп, 2 марта 1742 года//

Таргус поправил меховую шапку и огляделся вокруг.

Да, город-крепость выгорел до основания. Весь прошлый день обваливались здания, поэтому заходить было небезопасно, но сегодня с утра когорта разведчиков проникла в город и не встретив сопротивления исследовала его, после чего подала сигнал и в город вошло пять строевых когорт.

Воняло горелым деревом и подгорелым мясом.

Жилищный фонд был преимущественно каменным, так как с древесиной в этой части Крыма есть определённые проблемы. Поэтому закопчённые каменные остовы зданий остались стоять, но жить в них уже нельзя.

И никто здесь больше не будет жить.

В свете того, что это теперь его земля, смысла обороны с севера больше нет. Нет, придётся поставить несколько фортов на границе с Речью Посполитой, наладить там сигнальную систему и вообще обезопасить район, но конкретно охранять перешеек бессмысленно: закрой кто-нибудь его на полуострове, как прекратится снабжение и вопрос поражения станет лишь за временем осады.

На Чёрном море османские галеры, это исключает морское снабжение, а дальше и думать нечего. Нет в Перекопе никакого стратегического смысла.

Другое дело, что такой человек как Таргус не позволит кому-либо закрыть себя на полуострове.

Разрушенный город-крепость было решено оставить, а в будущем использовать камень и уцелевшие кирпичи в строительстве фортов на границе с Речью Посполитой.

IV-й легион прошёл город насквозь и в ходе продвижения обнаружились выжившие. Всех, кто не смог перекреститься убивали, а остальных конвоировали на север, в фильтрационный лагерь, где специалисты разберутся, кто есть кто.

– Императрица будет недовольна, Ваше Высочество, – поделился с Таргусом своим мнением Бирон, прикрывающий нос надушенным платком.

– Я здесь не ради грабежа, а ради захвата этого полуострова, – неверно понял его Таргус.

– Я не про трофеи, Ваше Высочество, – покачал головой Эрнст Бирон. – Жертвы…

– Это война – потери неизбежны, – махнул рукой Таргус. – К тому же, этот Перекоп был бы как чирей на заднице. Если татары смогли бы каким-то образом обойти нас, то надёжно блокировали бы перешеек. А это недопустимо. Или у тебя есть какое-то особое мнение на этот счёт?

– Я не осуждаю ваши методы, Ваше Высочество, – дал задний Бирон. – Просто говорю, что Её Императорское Величество будет недовольна.

– Переживёт как-нибудь, – раздражённо ответил Таргус. – В отличие от придворных лизоблюдов, я показываю эффективность. Полагаю, надо встать перед Перекопом, возвести каструм и дождаться прибытия снабжения.

– Но тогда татары смогут собрать силы и… – обеспокоился Бирон.

– Так даже лучше! – улыбнулся Таргус. – Я не люблю бегать по степи в поисках кочевников.

Бирон оттянул ворот шубы и понюхал его. Да, на этом чадящем пепелище легко прокоптиться.

– Можете сказать откровенно, зачем я вам? – решился он задать главный вопрос.

– Ты местный, Эрнст, – повернулся к нему Таргус. – Знаешь политические расклады, опытен при дворе, не дурак, если сумел завоевать доверие такой подозрительной ко всем особы как Анна Иоанновна, мир её праху. Это значит, что ты как минимум полезен мне тем, что многих знаешь. А главное – знаешь всякие маленькие грязные секретики людей, которые могут в будущем выступить против меня.

– Возможно я что-то и знаю, но… – заговорил Бирон.

– Чем ты можешь быть полезен в Крыму? – догадался Таргус. – Мы будем беседовать о разных вещах, я буду наматывать на ус, а ты за это повышать вес в моих глазах. Люди, имеющие хоть какой-то вес в моих глазах – они далеко идут. Докажешь, что полезен – станешь кушать из золотых тарелок.

Примечания:

1 – Историография XVIII века о Чингисхане и в целом монголах – в те времена о монголах знали довольно мало, так как китайские и среднеазиатские источники появились в Европе только в XIX веке и вообще у человечества только тогда, благодаря научно-техническому прогрессу и росту численности населения, появились куча свободных людей и времени, чтобы начать изучать историю. Иные источники зачастую имели нарративный характер, то есть надёжность такая себе. Поэтому Таргус знает о монголах только в общих чертах, настолько, насколько это нужно для обращения с их отдалёнными потомками.

Глава VIII. Зимняя война

//Крымское ханство, каструм «Серпентрио», 10 марта 1742 года//

– Я и надеяться не мог, что столько кочевников соберётся в одном месте… – прошептал Таргус, в подзорную трубу разглядывая полчища татар и стройные ряды османских янычар. – И эти сюда приползли…

Дела у султана пошли на поправку и этому был ряд веских причин, которые так или иначе были связаны с Персией.

1. Новая артиллерия, закупленная у Таргуса, позволила султану буквально подпалить задницу персидскому Надир-шаху, который никак не ожидал, что османы, во время генерального сражения у Еревана, достанут до его командной ставки. Это положило конец войне с Персией, которая тут же погрязла в междоусобных схватках за власть, деморализовало армию, которая начала сдаваться, а следовательно открыло османам доступ к богатейшим городам Персии, которые подверглись жестокому грабежу, что сильно поправило самочувствие казны Махмуда I. Мало того, вылезли уже неоднократно подавленные Надир-шахом племена афганцев, которые начали осторожно прощупывать возможности пока ещё стоящих на защите границ гарнизонов. Уже сегодня можно с уверенностью сказать, что Персия как государство вернётся на мировую арену очень нескоро, если вернётся вообще. Одна смерть, а столько последствий.

2. Фактически состоявшееся падение Персии позволило оседлать южную ветвь ныне очень чахлого Шёлкового пути, который едва-едва доходит сейчас до Средней Азии. Тем не менее, это всё ещё серьёзные деньги, ввиду того, что внутренний рынок Османской империи всегда нуждался в китайском фарфоре и шёлке. Таргусу очень не понравилось, что эти вездесущие китайцы суют свои лапы куда попало, но Китай – это дело очень далёкого будущего.

3. Победа в войне с Персией увеличило народную поддержку султана, который и сам был воодушевлён таким раскладом и начал модернизацию своей морально устаревшей армии. В сердце Малой Азии год назад возник некий аналог Промзоны, который не имеет с ней ничего общего, кроме концентрации производств на относительно развитом транспортно-логистическом узле. Старинный город Анкора, который османы называют Анкарой, был обнесён высокой стеной, как дядюшка Таргус учил, а также стал самой охраняемой территорией империи. В отличие от Европы, где всё буквально воняет шпионажем, у себя султан сумел обеспечить достойный уровень информационной безопасности, пусть и ценой некоторых жертв среди подданных. Доподлинно неизвестно, что именно там производят османы, но, судя по мушкетам единого образца, коими вооружены присутствующие на поле боя янычары, султан сделал большой упор на оружейное производство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю