Текст книги "Римлянин 2 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Уже успели объяснить, – кивнул Миних. – Только мне не нравится несколько элементов устроенной вами…

– Придётся смириться, – прервал его Таргус. – Это не рождественнские увеселительные мероприятия, а армия. Вы можете не принимать порядок вещей, но выполнять его будете вынуждены. За вами проследят и если я обнаружу, что что-то было не так, а я обнаружу, то пеняйте на себя. Будет расследование трибунала, по итогам которого вы понесёте заслуженное наказание за совершённые проступки. Я уже успел заметить, что даже до штаб-капитана Апраскина дошло, что разгульной вольницы в легионе нет. И пусть большая часть когорт легиона состоит из ауксилариев (1), порядки у нас строгие, не допускающие никаких неуставных взаимоотношений.

– Довожу до вашего сведения, что Степан Фёдорович уже отписал в Санкт-Петербург жалобное письмо о ваших методах воспитания, – улыбнулся Миних.

Он имел в виду эпизод, когда Апраскин в свойственной ему манере решил начать вымогать деньги и ценности у местного населения, взяв для этого центурию из второй когорты. Центурион сообщил своему непосредственному начальнику, то есть капитану когорты, а тот довёл сведения о происшествии лично Таргусу. На самом деле он должен был обратиться к штаб-капитану по тактической подготовке, но в легионе ставленникам Елизаветы не слишком-то доверяли.

В итоге эта экстравагантная выходка обошлась Апраскину очень дорого: его публично выпороли плетью. Двадцать ударов, точно так, как написано в уставе. Это знали все, кроме самого Апраскина, получившего дисциплинарный устав, но не удосужившегося его внимательно изучить.

Он пытался возмущаться, но получил дополнительные десять плетей за сопротивление.

Все легионеры знали, что раз уж получил наказание, то стойко перенеси его. При каждом легионе есть следственный отдел, разбирающийся с каждым случаем назначения наказания и если тебя наказали незаслуженно, то есть высокий шанс получить очень щедрую материальную компенсацию морального ущерба, а также пронаблюдать, как самого назначившего наказание командира подвергают ему же в той же мере. Но моральные и материальные компенсации, если докажешь, что не виноват, будут потом, а сейчас – стойко переноси наказание. Что ты за легионер, если не можешь молча выдержать двадцать плетей?

Только вот Апраскина карали в строгом соответствии с уставом, который гласил: с боевого дежурства центурию может снимать командир когорты или оперативный дежурный по каструму, но тоже не с бухты-барахты, а обоснованно. Больше никто.

Апраскин же выбрал первую попавшуюся центурию, которая хоть сейчас была готова выдвинуться в боевую вылазку, после чего дал им свой приказ, пользуясь полномочиями штаб-капитана и искренне считая, что легионеры должны его беспрекословно слушаться. Только нет таких полномочий у штаб-капитана по взаимоотношениям с местным населением.

Бедолага до сих пор лежит в лазарете и интенсивно заучивает устав. Есть люди, которых можно привести к дисциплине только таким образом. Не доходит через голову – дойдёт через спину.

Ему ещё повезло, что Таргус не счёл нужным отправить его на пару месяцев в дисциплинарную когорту рядовым легионером.

Такая есть при каждом тренировочном лагере, так как во время подготовки легионов всегда вылезает большое количество «особо одарённых», не способных впитать дисциплину при классических методах обучения.

Дисцплинарная когорта также исполняет ещё одну функцию: тренируйся хорошо, легионер, иначе станешь такими как они. Обессиленно влачащим тяжёлые грузы, подвергаемым изнурительным тренировкам строевой подготовке на плацу, подвергаемым телесным наказаниям за малейший проступок.

В этом подразделении служить крайне тяжело, практически невыносимо. Подъём в пять утра, отбой в одиннадцать, на сон всего шесть часов, что минимально достаточно для обычного легионера, но совершенно недостаточно для того, кто большую часть суток занимается интенсивным физическим трудом и подвергается изощрённой муштре.

Стресс – лучший учитель.

Легионеры дисциплинарной когорты возвращаются в свои подразделения образцовыми профессионалами: маршируют лучше всех, знают устав лучше всех, а также быстрее всех возводят различные сооружения. Три месяца в «Дэке», как между собой называют легионеры дисциплинарную когорту, примерно равны году в обычной гражданской тюрьме. Многие из «перевоспитуемых» предпочли бы отсидеть год там, а не в Дэке.

Таргус пригрозил Апраскину, что при следующем проступке отправит его в шлезвигскую Дэку, славящуюся особо суровыми условиями пребывания.

Жалоба – это нормально. Ранее уважаемый генерал-фельдмаршал ещё цепляется за старые права и привелегии, но Елизавета в дела Таргуса лезть не будет: она прекрасно понимает, что он знает, что делает.

– Хоть господу богу пусть пишет, – отмахнулся Таргус от доноса. – Ещё раз попробует выкинуть что-нибудь подобное – отправится в Шлезвиг. Там из него сделают настоящего легионера. Были у нас индивиды, которые вообще ни на каком языке не говорили. Так через три месяца в шлезвигской Дэке шпарили на классической латыни чуть ли не на уровне Цицерона!

Миних легионерский устав выучил наизусть, благо, владел латынью на должном уровне, как оно полагается аристократам, поэтому непростительных ошибок не допускал и завоевал некое подобие уважения у Таргуса.

Потому что прирождённых командиров никакой неправильной подготовкой не испортишь.

– Итак, убываю завтра с утра, – продолжил Таргус. – Кстати, доносов и интриг не терплю, более того, не позволю их в легионе. Все вопросы межличностных взаимоотношений должны решаться в рамках устава.

– Я понимаю и принимаю это, Ваше Величество, – кивнул Миних. – Этого больше не повторится.

– Хотите заработать дополнительные очки в моих глазах – делайте это на поле боя, – Таргус недобрым взглядом уставился прямо в глаза Миниху. – Не смотрите на мой возраст. Я в раннем детстве перемалывал в труху данские армии, разбивал франков, иберов, даже пьемонтцев, которые посмели полезть на меня! Моя репутация среди легионеров – это не результат влияния моего происхождения или некой благородной крови, которая течёт в моих жилах. Репутацию я заработал на войне, как и вы. Здесь всё точно так же. Монарха вы, может, сможете убедить в своей верноподданности и компетенции с помощью щегольской пыли в глаза, но со мной это не сработает. Я вижу людей насквозь. Извлеките всё, что вы представляли из себя в прошлом, отряхните от пыли и начинайте использовать в этой кампании. Сможете доказать, что достойны этого – станете главным штаб-капитаном легиона-экстраординария, а это тридцать пять тысяч подготовленных легионеров, ужасная сила, способная сокрушить любую армию мира. Не справитесь – я всего лишь положительно отрекомендую вас Её Императорскому Величеству и на этом наши взаимоотношения закончатся.

Легионы-экстраординарии, к сожалению для Таргуса, прямо сейчас движутся к Северной Америке.

Они выдвинулись до начала «горячей» стадии противостояния с англичанами, поэтому последовавшая вслед за этим блокада портов на них никак не повлияла.

Пришли Мария Терезия письмо на пару месяцев раньше, Таргус бы сейчас не ломал голову, где достать войска для новой войны.

Европейский театр боевых действий – это идеальное место для посвящения легионов-экстраординариев. Было бы очень удачно разбить ими франков, враждебных германцев, иберов и англичан, после чего направить на Кавказ, чтобы они могли заглянуть тут под каждый камень и выковырять всех горцев.

Но, увы. Только Парки (2) знают наперёд, как оно всё сложится в итоге.

Семьдесят тысяч человек сначала оказались в Исландии, с которой договорилась Зозим, а оттуда партиями по десять тысяч человек на флоте голландской Ост-Индской компании.

Исландцы данов очень сильно не любят, по историческим причинам, поэтому секретный договор предусматривал объявление независимости Исландии и гарантию защиты её от «внешних» посягательств на суверенитет. Зозим, от лица Таргуса, эти условия приняла.

В целом, это была индивидуальная операция Зозим, которой Таргус дал карт-бланш, поставив конечной целью обеспечение транзита легионеров в Северную Америку.

Даны очень нерады случившемуся, но раны, нанесённые в прошлую войну, ещё не зажили до конца, поэтому королю данов пришлось проглотить нанесённую обиду.

Доставка такой прорвы легионеров в Новый Свет обошлась Таргусу в три с половиной миллиона рейхсталеров, что само по себе является самой крупной фрахтовой сделкой века. И то, голландцы сделали ему серьёзную скидку, так как знали, что легионеры будут воевать с англичанами, которые последние сто лет пытаются сковырнуть Голландию с пьедестала монопольного торговца со странами Востока.

Могли бы и бесплатно поспособствовать уничтожению колониальных амбиций англичан, но это торгаши, они не способны оценить всё то, что Таргус делает ради них.

На самом деле, не ради них. Ради себя.

Но тем не менее, очень скоро англичанам станет не до какой-то там голландской Ост-Индской компании.

А голландцы в ответ предоставили скидку 30 %…

В общем-то, про легионы-экстраординарии придётся забыть на ближайшие лет пятнадцать.

Но других сил у Таргуса просто не было: IV-й «Виктрикс» и V-й «Мортифер» в Таврии, их выдёргивать оттуда нельзя, ибо крымские татары почувствуют слабину. Девять тысяч из V-го легиона уже давно вернулись в Таврию из Швеции, но их там заменил I-й «Фиделис». II-й «Феррата» в Северной Америке. VI-й «Фортис» и VII-й «Рапакс» находятся на стадии подготовки и вообще пока не существуют как легионы.

Ещё восемь тысяч легионеров Таргус надёргал из всех имеющихся легионов и отправил на Северный Кавказ, откуда их уже не вернуть, так как они являются основной силой для проводимой экспансии.

Последние два года в тренировочном лагере «Нёр» готовили экстраординариев, поэтому VI-й и VII-й легионы начали готовиться только два месяца назад.

Неизвестно, сколько будет длиться война, вероятно, подготовка легионов будет закончена к самому её концу.

Таргус, после отказа тогда очень гордой Марии Терезии, поставил на этой войне крест и вообще не собирался ввязываться в европейские войны, но теперь выходит, что придётся вмешаться по максимуму. А легионов нет.

Вероятно, придётся просить тётушку дать энное количество её солдат и что-то подсказывало Таргусу, что это будет отнюдь не бесплатно.

Но узнать это можно только одним способом.

//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 1 июля 1743 года//

– Ваше Императорское Величество, – обозначил поклон Таргус. – Рад приветствовать вас…

– Иди ко мне, золотой мой! – распростерла руки императрица.

Таргус послушно подошёл и оказался в крепких объятиях тёти. Поцеловав раз восемь, Елизавета отпустила его и внимательно осмотрела.

– Возмужал! Окреп! – с гордостью произнесла она и развернула к наблюдающему за всем этим двору. – Истинный воин-завоеватель! Смотрите, шаркуны придворные!

На Таргуса, который не успел переодеться в «домашний» мундир, уставились сотни пар глаз.

«Многовато у неё людей при дворе…» – подумал он отстранённо.

Безопасностью занимаются его специалисты, поэтому случайных людей тут нет.

Санкт-Петербург полностью под шпионским колпаком Зозим, его контролируют не хуже, чем Александриненсбург.

Реформа местной полиции была проведена следственным комитетом Шлезвига, лично фон Вольфом, который, согласно старому ежемесячному отчёту, убыл из Санкт-Петербурга четыре месяца назад.

Полицмейстерская канцелярия, заведовавшая общественной безопасностью, была вследствие реформ расформирована, так как компетентных кадров там было очень мало. Нет, в текущих реалиях они работали просто отлично, это было выдающееся достижение Петра Великого, но, совершенно не удовлетворяя стандартам фон Вольфа.

Штаб-квартира этой организации располагалась в Москве, что тоже сказывалось на качестве управления Санкт-Петербургскими силами полиции.

В итоге был учреждён Следственный Комитет города Санкт-Петербурга, а полицмейстерская канцелярия расформирована.

Елизавета на всё это дала однозначное «добро», так как не понаслышке знала, что в Шлезвиге можно спокойно ходить ночью в одиночку и не опасаться ограбления. Все, кто мог бы заняться ночным разбоем, уже давно и плодотворно работают на рудниках в Швеции, добывая медь и железо во имя Его Величества Карла Петера I.

Сама императрица, вопреки уговорам от собственной охраны, прогулялась по ночному Александриненсбургу, о чём Таргус узнал от фон Вольфа, сообщившего об августейшем ночном променаде следующим утром.

Сделать Санкт-Петербург чем-то напоминающим Александриненсбург – это мечта Елизаветы, которая не жалеет денег на реформы и строительство новых задний с рациональной инфраструктурой.

Таргус сам удивился этому нездоровому энтузиазму, когда ехал по мощёной улице к Зимнему. Тротуары вдоль дороги были разобраны, на их месте зияли глубокие котлованы, предположительно для будущей системы канализации.

Идея с централизованной системой отвода нечистот легла на благодатную почву и Таргус был этому очень рад. Не придётся в будущем заниматься всеми этими утомительными вопросами по приведению города в порядок.

Санкт-Петербург преображался, его начали заковывать в бетон, рецептура которого перестала быть секретом и распространилась по миру.

«Возможно, это одна из вещей, принесённых мною, навсегда изменившая мир», – подумал Таргус.

– Проголодался? – радушно спросила императрица. – Пойдём в обеденный зал, накормим тебя чем-нибудь!

– Да, не посмею отказаться, – улыбнулся Таргус.

Обеда пришлось ждать около двадцати минут. Это очень оперативно по современным меркам.

– Итак, как там мой Кавказ? – пытливо спросила Елизавета.

– Я поручил его Миниху, – ответил Таргус. – Состояние дел отличное: мы только начали, поэтому аборигены ещё толком ничего не поняли. В будущем ожидаю эскалацию. Воевать придётся долго, жестоко, но с финансированием проблем не ожидается, как и с людскими ресурсами, поэтому уже через пару лет можно завозить переселенцев. Необходимо распахать плодородные земли в долинах, коих там в изобилии, построить первые поселения и вообще заняться строительством дорог. Ладно, крепости и дороги – это моя часть работы, а вот остальное требует финансирования с твоей стороны, тётушка.

Елизавета оценивающе посмотрела на Таргуса. Мало кому понравится идея того, что в захваченные земли придётся вкладывать серьёзные деньги.

– Если ты хочешь, чтобы эта земля точно стала твоей, – вновь заговорил Таргус. – То нужно обеспечить пятикратное численное превосходство твоих колонистов над аборигенами, а также создать для своих людей достойные условия существования. Последнее нужно, чтобы кто-то вообще захотел туда поехать.

– Чем мне поможет обилие крестьян на Кавказе? – недоуменно спросила Елизавета.

– Тем, что горцы перестанут там что-то решать, – улыбнулся Таргус. – Имперская власть возможна только над теми, кто её принимает. Принимают ли твою власть горцы?

Примечания:

1 – Ауксиларии – от лат. auxilaris – вспомогательные войска в римском легионе. Набирали их преимущественно из союзных народов или иностранных наёмников. В состав легиона не входили, но формировали удобные для примерного исчисления когорты. Как правило ауксиларии восполняли своим существованием то, чего не могли или не хотели включать в стандартный легион римляне: специализированную кавалерию, лучников, пращников, инженеров и так далее.

2 – Парки (лат. Parcae) – богини судьбы в древнеримской мифологии. Всего их было три: Нона, Децима и Морта. Нона тянет пряжу, прядя нить человеческой жизни, Децима отмеряет длину нити, то есть продолжительность человеческой жизни, а Морта перерезает нить, символизируя конец человеческой жизни и избавление от страданий. Да, древние римляне считали, что жизнь – это сплошное мучение, прерываемая скоротечными радостными событиями, а смерть – это конец мучениям. Поэтому они с лихвой превосходили тогда ещё ноунеймных японцев в вопросе решительного самоубийства из-за позора. В расстроенных чувствах наброситься на меч из-за невыносимого позора для себя или для дома – для римлян это было чем-то обыденным. Кто-то не мог заставить себя и продолжал жить, но римское общество таких считало ссыкунами, с которыми даже разговаривать не о чем. Времена были суровые, нравы тоже, а про ценность человеческой жизни римляне даже не слышали.

Глава XIX. Дымы войны

//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 1 июля 1743 года//

«Вижу, что прониклась…» – подумал Таргус, глядя на задумчивую императрицу.

– Ладно, с этим решили, – заговорила Елизавета. – Ты так и не сказал, зачем примчался в Петербург.

Слуга разлил красное вино по бокалам.

– Назревает династический брак с Марией Терезией, – улыбнулся Таргус, пригубив напиток. – Теперь она понимает, что решение всех её проблем было совсем рядом, стоило дёшево и воплощалось легко. Теперь условия у неё существенно ухудшились, поэтому она предлагает трёх кандидаток мне в жёны, включив в список себя, и просит только военную помощь.

– И ты просто так согласишься? – нахмурилась Елизавета.

– Ещё она предлагает унию «Священной Римской империи» и моего королевства, – продолжил Таргус.

– Почему ты всегда морщишься, говоря «Священная Римская империя»? – улыбнулась императрица.

– Потому что все три этих слова ложь: это не империя, не римская и уж точно не священная, – твёрдо ответил Таргус.

– Ты, как я понимаю, склонен согласиться? – спросила Елизавета.

– Тётушка, ты только представь! – взялся за убеждение Таргус. – Если удастся поставить на престол Марию Терезию, то будет фактическое объединение интересов трёх государств: «Священной Римской империи», Российской империи, а также Шведского королевства. Я продавлю на грядущих переговорах неофициальную унию и навяжу договор, чтобы Мария Терезия не могла соскочить, когда дело пойдёт ближе к победе. Восстановимся после войны, а это займёт примерно несколько лет, сможем с трёх сторон прижать Речь Посполитую и разделить её на три условных куска, по-честному, чтобы никто не обижался. Думаешь, Август III сможет противостоять трём огромным армиям?

– Ты смотришь слишком далеко вперёд, – покачала головой императрица. – Ты понимаешь, что собираешься ввязаться в войну против Франции, Англии, Испании и Баварии?

– Меня больше всех из этой коалиции пугают баварцы… – произнёс Таргус обеспокоенным тоном. – Их могучая армия неоднократно доказывала на поле боя, что никакие легионеры им не ровня…

Повисла недоуменная пауза. А затем Елизавета заливисто рассмеялась.

– Уморил, ха-ха-ха! – затряслась она от смеха. – Ой уморил, ей богу! Ха-ха-ха!

– Кстати, не подскажешь, как в список кандидаток от Марии Терезии попала дочь баварского курфюрста? – поинтересовался Таргус.

– Так австрияки прорвались к Дрездену, – отсмеявшись, сообщила императрица. – И будто бы по злому року в этот момент из города выезжал кайзеровский кортеж. Карл VII Альбрехт сумел сбежать, но вся его семья оказалась в руках фельдмаршала австрийской армии графа Людвига Кевенхюллера. Со всевозможным сбережением он доставил семью Карла VII Альбрехта в Вену, где они и находятся по сей день. Мария Терезия не имеет права выдавать дочь курфюрста замуж без его на то согласия. Но она как пить дать вознамерилась полностью уничтожить его, поэтому не сочла нужным соблюдать какие-либо условия. Хотя… Вероятно, она надеется, что ты выберешь из списка её саму, а остальные нужны лишь для «конкуренции», чтобы предложение брака не выглядело актом отчаянья.

– Я тоже так подумал, – хмыкнул Таргус. – Смущает только, что она уже многодетная мать…

– Ерунда! – отмахнулась Елизавета. – За невестой с таким приданным можно и элефанта умышленно не заметить, не говоря уже о трёх детях от предыдущего брака! Только надо позаботиться, чтобы эти дети не могли претендовать на престол империи. Вот об этом обстоятельно с ней переговори. В конце концов, династия имперских Габсбургов уже прервалась на кайзере Карле VI. Поторгуйся, дай её детям во владение что-то из территориальных приобретений на Западе, но империю они получить не должны.

– Ясно, – хмыкнул Таргус. – Примерно так и собирался поступить. Если удастся согнать баварца с его земли, то курфюршество для… как его там?

– Иосиф, – напомнила императрица. – Он родился в сорок первом, то есть ему сейчас два годика.

– Он мог бы стать кайзером, – Таргус улыбнулся. – Но Баварское курфюршество в копилку родовых владений Габсбургов – это заметный шаг к успеху. Кайзером может стать кто-то следующий.

– Зная тебя, золотой мой, – начала Елизавета с лукавой улыбкой. – Следующим кайзером может не стать никто.

– Тоже вариант, – немного подумав, кивнул Таргус. – Ладно, принципиальное согласие от тебя, тётушка, я получил, поэтому убываю в Австрию завтра же.

– Кстати, что за мальчик прибыл сутки назад? – озабоченно поинтересовалась императрица.

– Двойник, – пожал плечами Таргус. – Он поедет в Вену по одному из маршрутов, как и ещё три кортежа с другими двойниками. Они должны принять на себя удар вероятных убийц.

– Умно, – улыбнулась Елизавета. – Опасаешься удара?

– Не опасаюсь, а жду, – Таргус отпил вина из бокала. – Кстати насчёт «удара».

– Да? – приподняла левую бровь императрица.

– Мне нужно будет шестьдесят тысяч солдат, – сообщил ей Таргус. – Качество ваших войск не удовлетворяет моим требованиям, но я не могу выделить легионы, задействованные в Таврии, Швеции и Шлезвиге. Или же, если у тебя, тётушка, нет желания отправлять много своих солдат в европейскую мясорубку, предлагаю отправить в Крым пятнадцать тысяч солдат для замены моего легиона. Тогда мне потребуется тридцать тысяч солдат для Европейской кампании.

Императрица задумалась.

– Если ты решишь дать мне своих солдат во временное пользование, то я буду выплачивать по сто тысяч рейхсталеров ежеквартально и возьму на себя их снабжение и обеспечение, – продолжил Таргус. – Но есть альтернативное предложение. Я могу купить у тебя эти тридцать тысяч солдат за три миллиона рейхсталеров. Тогда они, уж извини, не вернутся к тебе, но зато сумма очень хорошая…

Императрица продолжала задумчиво молчать.

– Дороговато тебе обходятся мои солдаты… – произнесла она наконец. – Я могу дать их тебе бесплатно.

– Это будет некрасиво, – покачал головой Таргус. – Считай эти три миллиона рейхсталеров инвестицией в благополучие Российской империи.

– Ты можешь выдать эту сумму не деньгами, а мушкетами и артиллерией с боеприпасом? – уточнила Елизавета.

– Так будет даже лучше, – заулыбался Таргус. – Двести пушек, каждая по шесть тысяч рейхсталеров, это уже миллион двести тысяч. Готовых снарядов с картузами отгрузим на восемьсот тысяч, они стоят по пять рейхсталеров за единицу, поэтому их будет сто шестьдесят тысяч штук, хватит надолго. На оставшийся миллион могу отгрузить комплекты стандартной легионерской экипировки предыдущего образца.

– Это что такое? – недоуменно поинтересовалась Елизавета.

– Винтовка с ударно-кремнёвым замком, лёгкая противопульная броня, боекомплект на двести выстрелов в бумажных патронах, пулелейка, летняя и зимняя формы по четыре комплекта, патронташ и рюкзак. Всё это стоит 250 рейхсталеров.

– Дороговато для обычного снаряжения солдата… – покачала головой Елизавета.

– В ходе предыдущих кампаний мои специалисты подсчитали, что основная масса легионеров гибла из-за осколочно-пулевых ранений и в ближнем бою, – начал объяснять Таргус. – Лёгкая броня разработана с учётом статистики повреждений у погибших легионеров, поэтому предусматривает защиту жизненно важных участков тел и не стесняет движений. Может показаться, что солдат – это самая дешёвая и легко восполнимая часть армии, отчасти это верно, но вот боевой опыт погибших восполнить не так-то просто. Ветераны справляются с боевыми задачами стократно лучше, нежели новобранцы. Да, кажется, что дороговато, но на самом деле противопульная броня – это экономия. Экономия жизней и воинского опыта. Деньги можно заработать, а вот опытных солдат можно найти только в бесчисленных битвах.

Это была рекламная акция, хотя компетентный в военном деле человек легко бы понял, что Таргус парит императрицу: осколочно-пулевые и штыковые ранения – это и так основные причины гибели солдат в бою. Но Елизавета не слишком интересовалась военным делом, поэтому могла купиться на «умные слова».

А в целом в современной военной мысли варваров доминировало убеждение, что солдат можно не экономить и гибель определённого процента личного состава на изнурительных маршах, от холода, голода – это нечто естественное и неизбежное.

– Я не очень хорошо разбираюсь в ратном ремесле, золотой мой, – обескураженно улыбнулась Елизавета. – Но я запомню всё, что ты сказал и побеседую со своими генералами. Так сколько ты дашь этих броней?

– Четыре тысячи комплектов, – ответил Таргус. – И не только броней, а полных комплектов с оружием и боеприпасом.

– Четыре тысячи… – пробормотала Елизавета. – Лейб-гвардию снаряжу…

– Как знаешь, – пожал плечами Таргус. – Но имей в виду, что как только мы разберёмся с европейской кампанией, я вплотную займусь твоей армией. Не дело это, когда часть солдат умирает ещё до вступления в бой из-за эпидемий или нехватки провианта.

– Да, не берегут мужиков мои генералы… – тягостно вздохнула императрица.

– Скоро уже подадут обед? – решил сменить тему Таргус.

– Антошка, сходи, выведай у поваров про подачу снеди! – бросила императрица через плечо. – И поживее, наследник хочет кушать!

//Российская империя, г. Санкт-Петербург, 1 июля 1743 года//

Вечером того же дня, засев в своём кабинете, императрица обсуждала полученную информацию с графом Воронцовым.

–… это хорошо, что пушки даёт, а не деньги, – продолжал Михаил Илларионович. – Пушки не так просто украсть. Это у Его Величества не забалуешь, а у нас…

– Так думаешь мне соглашаться на его предложение? – недовольно спросила Елизавета.

Ей не понравилось такое проигрышное сравнение: нет, она боролась с коррупцией, но до сих пор случались казусы, когда деньги разворовывались прямо в момент выделения их на какое-либо дело. В администрации Петера I, короля Швеции, действительно, не забалуешь, вмиг всё узнают и сделают из казнокрада жестокий пример.

Публичная казнь в Шлезвиге осуществляется уже над потерявшим волю к жизни остатком человека. После оглашения приговора бледную тень ещё несколько месяцев назад здорового человека выводят на эшафот и казнят через повешение.

После многомесячного пребывания в застенках подвала Следственного Комитета Шлезвига мало кто может сохранить волю к жизни. Порой случается, что приговорённого вывозят на тележке, потому что у него нет ступней или целиком ног.

Елизавета буквально четыре часа назад беседовала с Карлом Петером и у неё до сих пор в голове не укладывалось, как такой милый мальчик мог устроить такое…

– На первый взгляд всё выгодно… – неуверенно пробормотал Воронцов. – Но ввязываться сейчас в чужую войну…

– Мы в войне участвовать не будем, Пётр будет воевать от лица Шлезвига, – поправила его императрица. – Мы просто продаём ему тридцать тысяч солдат, а дальше он сам. Дипломатических последствий для нас быть не должно, потому что он король Швеции, а также курфюрст Шлезвига. Первый свой легион он сформировал таким же способом, просто купив рекрутов в окрестных курфюршествах и герцогствах. Имперцы точно не будут поднимать шум, потому что сами не один раз продавали ему своих подданных, французы с испанцами повозмущаются лишь для соблюдения приличий: в иной ситуации они бы сами не отказались продать ему солдат за пушки и боеприпасы к ним.

– И всё равно, сейчас эта военная кампания совершенно не к месту… – вновь неуверенно произнёс граф Воронцов. – У нас и без того…

– Ещё я собираюсь отправить двадцать, нет, двадцать пять тысяч солдат вместе с лейб-гвардии Преображенским полком, в Таврию, – прервала его императрица. – Они заменят там легион Петра.

– Но вы ведь понимаете, что затея сомнительна? – выпучил глаза Воронцов. – При всём уважении, я сильно сомневаюсь, что Его Величество сможет одолеть армии Франции и Испании, располагая какой-то горсткой…

– Ты что, отговариваешь меня? – удивилась Елизавета.

– Ни в коей мере, Ваше Императорское… – начал давать задний ход Воронцов.

– Я уже всё решила, – не стала дослушивать его императрица. – Сами мы в эту собачью свалку не полезем, но позволим это сделать за нас Петру. Он – единственный в мире человек, в котором я полностью уверена. Остальные… Остальные ещё не доказали мне своей лояльности. Всё, уходи.

Воронцов откланялся и покинул кабинет. Разговором он был очень недоволен, внешние проявления чего тщательно скрывал. Усиление позиций малолетнего выскочки, который неожиданно для всех с ноги ворвался во двор и без каких-либо усилий стал наследником Российской империи, сильно не нравилось Михаилу Илларионовичу.

А ещё Михаил Илларионович знал, что стало с аристократией Шлезвига. Карл Петер стремится к централизации, причём у себя в курфюршестве он её полностью достиг: никто и слова ему поперёк не скажет, всё под его пристальным контролем, ни одна собака не гавкнет без его ведома.

В Швеции он, руками этого «выдающегося ума столетия», делает то же самое…

Последовательность прослеживалась настораживающая. Воронцов уже не сомневался, что как только Карл Петер воцарится на русском престоле, участь шлезвигской и шведской знати постигнет и знать русскую.

И Воронцова в том числе…

//Эрцгерцогство Австрия, г. Вена, 28 июля 1743 года//

Двадцать шесть дней в карете, пусть и подрессоренной – это испытание для любой, даже самой крепкой и подготовленной задницы.

Две тысячи километров, разделяющие две столицы, отняли уйму времени, причём Таргусу казалось, что на территории Речи Посполитой он провёл целую вечность.

Карету пропускали везде, благо агенты Зозим оперативно справили все необходимые документы. Да, идёт война, но дипломатов и нейтральные стороны воюющие старались не трогать.

И вот, он в Вене, снова. Только предлагать теперь будут ему, а не он.

Удивительно, но на двойников никто не нападал, видимо, аф Лингрен решил затаиться.

И было из-за чего: в Лондоне его чуть не прижали, говорят, что даже ранили, но он сумел скрыться в канализации.

Таргус начал думать, что аф Лингрен не так прост, каким хочет казаться… ну или очень удачлив.

Неудачные покушения были какими-то… нарочито топорными. А вот убийство Карла Фридриха – это показатель мастерства: быстро, просто, надёжно. Совершенно не сравнить с грубой работой берберских пиратов, сначала обстрелявших дом, а затем попытавшихся взять его штурмом. Будто планировали два разных человека каждый со своим стилем и почерком.