Текст книги "Римлянин 2 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Новые легионеры преимущественно набраны из местного населения, – сказала Зозим. – И это уже вызвало несколько проблем.

В бокале осталась ещё четверть содержимого. К тому же осталось ещё два штруделя…

– Я знаю, – кивнул Таргус, прожёвывая очередные «сто пятьдесят отжиманий». – Инструкторы знают, что делать в случае самовольных оставлений части. Плетей у нас достаточно, а дисциплинарная когорта всегда рада новым пополнениям. Кстати, как поживает Арнольд? Давно его не видел.

– Он всё так же работает с господином фон Вольфом, – сообщила Зозим. – Как вы и говорили, шпионы становятся всё умнее и изощрённее, но и Следственный комитет не тратит время зря. Раскрываемость на высоком уровне, Арнольд настолько успешно справляется с «обработкой клиентов», что у него уже появилась репутация в шпионских кругах. Никто не знает его, но результаты его работы регулярно находят в канавах в Париже, в Лондоне, в Мадриде, а также в Риме.

– А Рим-то тут причём? – удивился Таргус.

– Ватикан тоже шлёт своих шпионов, Ваше Величество, – улыбнулась Зозим. – Они пытаются найти происки диавола в ваших деяниях, а также украсть какие-нибудь технологии по возможности. Моя сеть уже руку набила на доставке остатков от людей в разные уголки Европы.

– Формалин? – уточнил Таргус.

– Формалин, Ваше Величество, – кивнула Зозим с улыбкой.

Формальдегид – это незаменимая в работе бактериолога вещь. Получают его методом пропуска паров метанола над нагретой медной спиралью. Небольшие количества формальдегида можно получить даже в условиях небольшой кустарной лаборатории. А вот обладая мощностями химического отдела Промзоны…

Разбавляя формальдегид водой, а затем, стабилизируя всё это дело небольшим количеством метанола, можно получить формалин.

Иоганн Генрих Шульце, занимающийся желатиносеребряным фотопроцессом, уже использовал формалин для дубления желатина, что гарантированно обеспечит свой прорыв, когда дело дойдёт до производства кино и фотоплёнки.

Формалин, обладая не самой сложной технологией производства, оказался крайне полезным в различных областях деятельности Промзоны: от дубления кожи, до упрощения работы микробиологов, до этого не имевших средств фиксации образцов.

Даже у Арнольда нашлось ему эффективное применение: вероятно, он вымачивал трупы своих жертв в формалине, чтобы они не слишком испортились во время путешествия к адресату.

Тактика отправки изуродованных тел шпионов отправителям – это идея самого Арнольда, который посчитал, что его труды оказываются незаслуженно забытыми. Таргус сначала подумал, что его подопечный сошёл с ума, но в итоге задумку оценил и дал «добро».

Три раза подумаешь, прежде чем соваться в Шлезвиг со шпионскими замыслами, когда твои «коллеги» бесперебойно возвращаются домой в таком непрезентабельном и очень неаппетитном виде.

«Официальных» шпионов, то есть дипломатов, если они не переступают определённую черту, Следственный Комитет Шлезвига не трогает, но внимательно отслеживает.

Ещё лет семь-восемь усердного труда Арнольда и у сопредельных стран будет отбито всяческое желание вынюхивать что-либо в Шлезвиге.

– Ладно, нечего засиживаться, – встал из-за стола Таргус. – Продолжай работу, ты отлично справляешься. Настанет момент, и ты удостоишься титула герцогини.

– Рада стараться, Ваше Величество, – радостно улыбнулась Зозим.

– Как у тебя, кстати, с матримониальными делами? – вспомнил Таргус.

– Не вижу достойных кандидатов, Ваше Величество, – посмурнела Зозим.

– Ничего, со временем найдётся кто-нибудь, удовлетворяющий твоим требованиям, – приободрил её Таргус. – Только не из знати. Аристократишки сразу начинают рваться к власти, а мне тут всяких выпендрёжников не надо. Выбери обычного парня, возможно, из легионеров. Главное, что ты можешь себе позволить – это выйти замуж за того, за кого хочешь, а не за кого надо, хе-хе. Ни одна будущая герцогиня себе такого не может позволить.

– Я это ценю, Ваше Величество, – поклонилась Зозим.

– Всё, теперь точно пошёл, – Таргус отворил дверь и покинул кабинет.

Погрустневшая Зозим осталась сидеть за столом, глядя в окно, за которым начинался дождь.

//Курфюршество Ганновер, посреди полей, 22 сентября 1743 года//

Дождь шёл непрестанно уже третий день.

Пожелтевшая от холода и недостатка света трава осыпалась под сапогами продвигающихся по территории Ганновера легионеров.

Пограничные кордоны были уничтожены менее чем за час. Там было-то пара тысяч не готовых к сопротивлению солдат, бежавших сразу же, как открылась истинная численность нападающих. Эквиты Ласси прошлись по окрестностям жёстким гребнем и отловили большую часть дезертиров, которых Таргус предал смерти.

Он уважал сражающихся до конца, а трусов презирал. Мало кто из его врагов бился до последнего. Их варварские традиции допускают бегство с поля боя, что не добавляет к ним любви.

Так как Георг II допустил стратегическую ошибку, оккупировав Голландию, силы в Ганновере должны присутствовать незначительные. По крайней мере, об этом говорила разведка.

Следует отметить, что иберы тоже сунулись в это сомнительное мероприятие и захватили юг Голландии, чтобы восстановить территориальный статус-кво по состоянию на 1714 год.

Сопротивление ожидалось слабое, поэтому Таргус рассчитывал осадить Ганновер к концу следующей недели.

Трое суток назад они выдвинулись из Шлезвига, по плану Ганноверской кампании они должны были достичь вражеской столицы сутки назад, но премерзкая погода и грязь не позволили этому замыслу осуществиться.

Местные жители, наслышанные всякими слухами и мистификациями о жестокости легионов, уже сбежали из своих жилищ, тем самым сделав оккупированную зону необитаемой. От этого сплошные плюсы: снабжение легиона и русского экспедиционного корпуса не зависит от запасов крестьян, поэтому они в подобном контексте излишни, а главное – пустая земля гарантирует отсутствие поддержки возможных партизанских отрядов.

Вспомнив Кавказскую кампанию, Таргус улыбнулся.

Там всё просто замечательно: горцы собрались три месяца назад и решились на генеральное сражение против захватчиков. Результат предсказуем.

Теперь Миних добивает разрозненные отряды и проводит политику Таргуса в отношении каждого горного аула. Заложники отправляются в Шлезвиг, а старейшины истребляются. Генеральное сражение – это формальное подтверждение враждебного настроя черкесов и балкар. Это развязало Миниху руки.

«На его месте должен быть я», – подумал Таргус с некоторой долей расстройства.

На Кавказе всё предельно просто и понятно, без дипломатических переговоров, без учёта влияния силовых акций на баланс сил – всё решает только то, у кого больше винтовок. Только это важно.

А вот в Европе этот принцип заретуширован с помощью иллюзии цивилизованности и варварского этикета.

К Таргусу, восседающему на Снежке, подъехал разведчик из второй когорты.

– Ваше Величество, – стукнул себя по груди легионер. – Силы противника обнаружены в восьми километрах к югу.

– Кто это? – осведомился Таргус.

– Иберийские войска, Ваше Величество, – ответил разведчик. – При поддержке незначительного числа английских солдат.

– Штаб-капитан Карлсон, через три километра разворачивайте легион в боевой порядок, – распорядился Таргус. – Орудия зарядить. Вступаем во встречный бой, прямо с марша.

– Есть, Ваше Величество! – ответил Карлсон и ушёл к передвижному штабу.

Видимо, англичане и иберы ненадолго забыли распри и объединились против общего врага, угрожающего их глобальным интересам.

Даже до самого тупого ибера дошло, что следующей после англичан целью для легионов-экстраординариев станут иберские колонии.

Встречный бой – это всегда плохо для современных армий. Он требует высокой квалификации командования, а также недостижимого без радиосвязи уровня кооперации. Особенно плохо это для армии, когда всё происходящее совершенно неожиданно.

Таргус не сомневался, что разведчики противника уже заметили их или заметят очень скоро, но это не особо важно: традиционно подготовка к бою занимает полдня, но у иберо-англичан такой прорвы времени не будет.

Как можно достойно провести встречный бой без наличия портативных радиостанций в каждой центурии?

Надо всего лишь «отпустить ситуацию», то есть доверить её капитанам когорт.

Таргус с самого появления в этом мире тяжко раздумывал о том, как решить проблему с отсутствием радиосвязи тактического уровня. В итоге он пришёл к выводу, что существует только один способ более или менее эффективно решать задачи на поле боя, в условиях быстро меняющейся обстановки – обеспечить достаточное количество компетентных капитанов когорт.

И вот капитаны когорт есть, встречный бой тоже есть, осталось только выяснить, верно ли всё рассчитал Таргус и достаточно ли будет эффекта неожиданности и стремительности наступления для победы.

Разведчики, конечно, должны получить свою порцию плетей, раз оказались не способны обнаружить целую армию иберо-англичан. Впрочем, это может быть трюк, исполненный командованием противника. Они тоже учатся и тоже открывают что-то новое. Вполне возможно, что информация разведчиков резко стала неактуальной, когда иберские войска совершили марш-бросок с территории воссозданных Испанских Нидерландов.

Таргус не считал своих противников идиотами, поэтому допускал, что они могли разгадать его лежащие на поверхности планы и предпринять контрмеры. Только вот удивительно, что иберы работают в интересах англичан, точнее даже в интересах одного только английского короля. Странно всё это… И очень непонятно.

Но очень скоро всё станет предельно ясно.

//Королевство Великобритания, Кенсингтонский дворец, 15 августа 1743 года//

В обеденном зале дворца царили шум и гвалт. Причин для взаимной неприязни у стратегов Испании и Великобритании накопилось на сотни лет вперёд. И Эрик, как никто другой, знал, что так оно будет до самого конца XX века.

Задачи, поставленные ему Хаосом, казались поначалу довольно-таки простыми, но затем появился этот пришелец, который начал крушить все достижения аф Лингрена с маниакальной последовательностью, достойной Отродья Бездны.

Благо, это не первый адепт Бездны, с которым Эрику довелось сталкиваться в великой бесконечности миров.

– Господа, прошу тишины! – постучал он по фужеру ложкой. – Мы пришли сюда не ругаться, а совместно решить нашу общую проблему!

Испанцы и англичане постепенно прекратили перебранку и уставились на шведа, который сделал эту несомненно историческую встречу возможной.

– Итак, Карл Петер Ульрих, также известный как «Шлезвигский душегуб», «Римлянин» или «Ромей»…

Глава XXIII. Мнимые победы

//Курфюршество Ганновер, под д. Изернхаген, 22 сентября 1743 года//

– Вперёд, сукины дети! – воскликнул Таргус, взмахнув палашом. – Принесите мне их штандарты!

Встречный бой пошёл по плану.

Когорты действовали автономно, разбившись на стрелковые цепи и навязав перестрелку походным колоннам иберо-англичанам.

Нельзя сказать, что противник был совсем уж не готов к подобному развитию событий: часть подразделений успела перестроиться в линии и принять бой.

Только вот этот «успех» вражеского командования был очень локальным, то есть перестроиться успели далеко не все.

Косность мышления генералитета иберо-англичан не допускала нетрадиционные методы начала боестолкновений, поэтому первые минут двадцать бой шёл «в одни ворота», то есть пехота противника бесславно гибла под частым огнём легионеров, но потом в битве начал происходить некоторый перелом.

Кто-то из командиров иберо-англичан сумел собрать вокруг себя несколько крупных соединений и броситься в решительный прорыв.

У Таргуса, который не мог не ожидать чего-то подобного, было несколько козырей в рукаве.

Русские эквиты-иррегуляры пошли на перехват и ударили по прорвавшим рассеянный строй восьмой когорты подразделениям противника с левого фланга.

Затеялась отчаянная мясорубка.

Казаки нанесли удар лавиной, к чему явно не был готов противник, сильно растянувший формацию из-за стремительного броска.

Фланговый удар – это всегда плохо. Хуже только удар в тыл.

Таргус сделал зарубку на память, что капитан восьмой когорты плохо ориентируется на местности. Наказать и отправить на курсы переобучения.

Признаки концентрации сил противника командир должен выявлять на лету, после чего начать применение спецсредств.

Ручные мортиры выдаются по сто единиц на когорту. Существует четыре вида боеприпаса: дымовой, зажигательный, сигнальный и осколочный.

И если первые три вида в этой ситуации неприменимы, то вот последний, при должной концентрации на фронте, может остановить даже кавалерийский удар.

Но капитан прохлопал этот момент, не применил необходимую тактику и потерял примерно три центурии личного состава.

Недопустимые потери для первого часа сражения.

Артиллерийской поддержки у легиона нет, но нет её и у противника. Всё дело в мягком и мокром грунте, делающим транспортировку орудий невозможным.

Орудия завязли далеко позади, поэтому сейчас всё будет решать винтовка и штык.

Таргус держался позади, визуально контролируя ход боя и отдавая нужные команды.

В целом уже сейчас видно, что противник, не знакомый с такой инновационной тактикой, уверенно проигрывал бой.

Но Таргус осознавал, что собственноручно обучает своих врагов.

В следующий раз они будут выставлять на марше большой авангард, всегда готовый к быстрому развертыванию и бою.

Дальше им в голову придёт мысль, что в стрелковых цепях что-то есть, но использовать их они не могут, ибо получается неэффективно. Тут бы и отбросить эту тактику как бесперспективную, но этому помешают многократно подтверждённые примеры успеха легионеров.

Тогда они включат голову и начнут соображать.

И после некоторых метаморфозов тактика стрелковых цепей выльется в тактику атакующих колонн и рассыпного строя.

Таргус задумывался над взятием за основу именно этой тактики, но в итоге отказался, потому что она не отвечала веяниям военной мысли будущего, где будут однозарядные винтовки с крановым затвором и скорострельная казнозарядная артиллерия.

Зачем учить переходную тактику колонн и рассыпного строя, если в итоге всё равно переходить к стрелковым цепям?

Нет, пусть такой ерундой маются другие армии. Тем более, что под интенсивным обстрелом наступающие колонных склонны стихийно рассыпаться в стрелковые цепи.

Определённое время доминирования на поле сражений у Таргуса есть, но вот численность солдат…

Если те же франки могут с ощутимым напряжением для экономики выставить хоть четыреста тысяч солдат, а если решатся похоронить свою экономику – все восемьсот тысяч, то вот у Таргуса с этим делом всё обстояло очень плохо.

Его доктрина предусматривала оперирование компетентными кадрами, поэтому подготовка полноценного легиона занимает минимум полтора года, а лучше два. На самом деле, хороший легион становится полноценной боевой силой спустя два-три года после окончания подготовки. То есть в среднем подготовка легиона занимает четыре года. И это всего пятнадцать тысяч человек. Подготовленных, готовых и способных выполнять широкий спектр боевых задач, но пятнадцать тысяч легионеров.

Конечно, никто не мешает готовить хоть десяток легионов за раз. Это отличное решение, если у тебя около двадцати миллионов населения, как у франков. Или восемь с половиной миллионов как у иберов.

Но Таргус всё это время фактически владел только малюсеньким Шлезвигом, население которого не превышает полутора миллионов человек. Да и то, это в основном миграция из «имперских» земель, плюс пока что незначительная естественная прибыль населения.

Да, медицина при Таргусе сильно шагнула вперёд, ведь одна только гигиена медработников снизила смертность рожениц в разы. Не говоря уже о законодательном введении микробной теории заболеваний, а также об «открытии» клеточной теории. И это только важнейшие вехи. Медицина Шлезвига опережает весь остальной мир на десятки лет, а в некоторых вопросах и на сотни.

Всё это не могло не сказаться на демографии. Только вот времени прошло слишком мало. Бум рождаемости пока что не случился. Да, дети рождаются, но они не рождаются с винтовками в руках. Им надо вырасти, вступить в легион, пройти подготовку, а затем уже идти умирать под знамёнами Шлезвига во имя интересов Таргуса. Это десятилетия.

Поэтому Таргус вербует молодых мужчин из сопредельных «имперских» земель и крадёт рекрутов из земель далёких.

Бедолага Граун, оказавшийся выдающимся композитором и капельмейстером, недавно вернулся в Шлезвиг, где его ранения признали слишком серьёзными, вручили Анну IV степени и отправили в почётную отставку.

Если бы Таргус только знал, что выдающийся человек искусства служит у него в легионе…

Талантливых музыкантов в мире мало, поэтому Граун точно бы не отправился в Северную Америку убивать и умирать, а занял место в капелле при Александриненсбургском Амфитеатре.

Впрочем, ещё не всё потеряно. Руки и ноги, а главное – голова, у центуриона в отставке Иоганна Грауна на месте, поэтому ему уже предложили возглавить капеллу.

Три «Л». Легион ломает людей. Таргус знал это по себе. Он был сломлен ещё до того, как попал в зону боевых действий, до того, как его погрузили в грязь траншей, под артиллерийские обстрелы. До того, как его начали бросать на вражеские траншеи, под аспиумские пулемёты…

И вот эта война, она придала его сломленности новые грани.

Никто не возвращается из легиона психически здоровым человеком.

Но легион нужен, потому что без него война неизбежно придёт в родные края и сломленных людей станет ещё больше.

Таргус строил государство, где люди будут жить достойно, где не будет места дрязгам и войне, с истинной демократией, с устойчивым благоденствием и достоинством людей. Но всё это надо защищать. И будут люди, которые пожертвуют собой ради этого.

Конечной целью всей этой кропотливой работы Таргуса должно стать римское государство, состоящее из ассимилированных народов с одним языком и одной культурой. Из римлян.

Виридианы всегда были националистами, но о какой нации может идти речь, когда их государство построено ассимилированными народами? Уникальное наследие взятия лучшего от сотен народов и отсутствие идей в стиле «чистокровный римлянин» – это основа успеха и процветания Римской республики.

Истинный римлянин – это дисциплинированность, бесстрашие, честь, мудрость, аскетизм, максимальная самодостаточность и истовая законопослушность. Мир рухни в Тартар, но законы должны устоять.

Среди этих характеристик нет ничего вроде «родом из Тосканы» или «начинает свой род со славных Юлиев, Юниев или Корнелиев». Таргус лично был знаком с чернокожими людьми, которых можно назвать истинными римлянами. Такие же люди встречались им среди коренных галенойцев, которых местные называют краснокожими индейцами.

Римлянином может стать каждый, ибо так заповедовали отцы. Но истинным римлянином может стать лишь достойный.

Таргус стремился к этому, его для этого воспитывал отец. Не случись того, что случилось…

Но это уже было неважно.

Шёл бой.

Снежок скакал галопом от позиции к позиции, Таргус раздавал команды, умудряясь постреливать из винтовки «Штокмар модель.1» с крановым затвором. Неудобно выцеливать врагов на скаку, но это дело опыта.

Иоганн Штокмар – русский оружейник, трудящийся в данный момент в Промзоне. На самом деле он германец, но вызывать его пришлось из Санкт-Петербурга, где он прославился тем, что сумел произвести десять барабанов для револьверных винтовок. Елизавета Петровна очень сильно не хотела его отдавать, но вопрос решило сто пятьдесят единиц высококачественных револьверных винтовок, переданных ей в качестве отступных.

«Казнозарядная винтовка Штокмара модель.1» – это результат переделки стволов стандартных легионерских дульнозарядных винтовок, хранимых на складах Промзоны.

Штокмар хорошо потрудился над изделием, и оно вышло надёжным, простым в изготовлении, а также достаточно скорострельным, чтобы обеспечить необходимую плотность огня.

Таргус был очень рад, что его легионеры теперь не должны будут приподниматься из положения лёжа, чтобы перезарядить винтовку. Это даст огромное тактическое преимущество на поле боя. В лежащего противника попасть, если верить статистике, примерно в четыре раза сложнее, нежели в стоящего противника.

Рост человека в среднем равен восьми его головам, а в лежачем положении высота человека равна приблизительно двум его же головам. Талантливому стрелку будет не слишком сложно попасть и в лежачего противника, но такие стрелки всегда были на вес золота. Отлично стрелять можно научить практически каждого, но талант – это вещь врождённая, сложно поддающаяся регулированию.

В каждой когорте есть центурия, в которую определяют самых лучших стрелков. У этой центурии есть только одна задача – выбивать офицерский состав противника.

Гибель офицеров превращает вражеское подразделение в бессмысленную массу, не склонную к сопротивлению. Когда-нибудь они догадаются, что это происходит не случайно…

Тем временем жужжал свинец, копыта коня глубоко погружались в жидкую грязь, когорты упорно наступали, реализуя потенциал выбранной тактики на максимум.

Потери иберо-англичан начали исчисляться тысячами, потому что пули летят прицельно, а не в сторону противника, но и ответный огонь наносит потери легионерам.

Таргус ни за что бы не согласился на встречный бой, потому что он чреват большими потерями, но численность вражеской армии не оставила иного выбора, ведь классическое боестолкновение вылилось бы в ещё большие потери.

Иберо-англичане привели с собой примерно тридцать пять тысяч солдат. Этого достаточно, чтобы закрыть вопрос с обороной Ганновера, а также нанести Таргусу непоправимый ущерб при классическом для этой эпохи боестолкновении. И ухищрения в виде новой тактики, высокой компетенции командования с образцовой выучкой личного состава, не слишком-то помогут избежать существенных потерь.

В прошлый раз всё было совершенно иначе. Во время битвы против франко-баварцев, Таргус решился на прямое боестолкновение только из-за комбинации с выходом Ласси в тыл противника. Это существенно сократило потери, так как противник был уничтожен предельно быстро.

Сейчас фокуса с Ласси повторить не удастся, потому что ненастная погода и грязь замедляют передвижения армий, а также территория Ганновера для Таргуса неизвестна. У него до сих пор не было подробной карты местности, что слегка нервировало.

Хрипели мушкеты противника, пороховой дым медленно стелился по земле, кричали раненые, ржали лошади и щёлкали нагайки.

Иррегуляры Ласси выполнили свою задачу и отступали в тыл. Много кто не выжил, но это война.

Вообще Таргус несколько переоценил роль конных иррегуляров в современных сражениях. Он с удивлением для себя отметил когда-то давным-давно, что местные крестьяне почему-то боятся всадников.

При виде наступающей кавалерии их сковывает первобытный страх, лишающий способности мыслить и действовать. Строй разваливается, сопротивление слабнет, и они становятся лёгкой добычей.

Таргус для себя объяснил это наследственной крестьянской забитостью. Кавалерист – это обязательно аристократ, так было в Средневековье. Не смей поднимать руку на аристократа, смерд!

Страх перед кавалерией из легионеров выбивается плетями и дисциплинарной когортой.

Легионеры, вооружённые длинными ружьями со штыками, отправляют к Теллур любое количество кавалеристов. Методики давно отработаны, имеются специальные стальные шипы с цепями, поэтому слишком большой проблемой конники врага для легиона не являются.

Но казаки, ударив во фланг иберо-английской армии, начали сеять смерть и хаос, умирая в процессе, но ещё больше убивая. Казацкие сабли и пики были специально предназначены для массового убийства пеших воинов, поэтому оказались очень эффективными против потерявших всякое управление иберо-англичан.

Английская пехота не представляла собой ничего особенного в плане боевых качеств и дисциплины. Разве что красные мундиры делали их отличными мишенями на этих оранжево-желтоватых осенних полях.

Иберийская пехота показала себя гораздо лучше. Это именно иберийцы стали инициаторами попытки прорыва, а уже за ними увязались англичане. Форма у них белая, поэтому их тоже отлично видно на местном фоне.

Легионеры все как один облачены в серую форму, зачернённые кирасы и шлемы, без каких-либо бросающихся в глаза знаков отличий. Таргус планировал перевооружение всех легионов на форму цвета хаки, но это будет потом, в плановом порядке.

Вообще, местная военная мысль пока что плохо понимала концепцию камуфляжа, наоборот, войска должны выглядеть ярко, красиво, поражая противника диковинностью расцветок. А офицеры здесь – это вообще отдельная тема. Они наряжаются так, будто участвуют не в боевых действиях, а на показе мод. Естественно, эти их попугайские расцветы здорово облегчают работу «суркулусам», то есть стрелкам из особой центурии.

Офицеров легиона можно отличить только по их действиям и положению в строю, в остальном они мало отличаются от рядовых легионеров.

И до этого они тоже додумаются своей головой. Только не сегодня.

Когорты показали себя очень хорошо, понеся определённые потери, но в ответ уничтожив десятикратно больше.

Армия противника больше не представляла собой организованную силу, поэтому её окончательное уничтожение стало лишь вопросом времени.

Таргус придержал коня, решив, что он сделал всё, что от него зависело.

И тут из кустов сверкнула вспышка. Левую часть лица ослепительно больно обожгло.

Рефлекторно вскинув винтовку, Таргус выстрелил в повисший дымок, а затем уронил оружие и разрядил мгновенно выхваченный из кобуры револьвер. Но это было не нужно, так как сопровождающая его охрана тщательно обстреляла кусты.

– Ваше Величество, с вами всё в порядке? – обеспокоенно спросил адъютант.

Было адски больно, казалось, что левую скулу кто-то грызёт.

– Врача, вашу мать! – заорал Таргус, поскакав в сторону медпункта.

Кровь заливала рот, ветер очень болезненно обжигал рану. На ходу разорвав пакет из этилцеллюлозы, Таргус достал из него ампулу спирта, вылил её содержимое на бинт и приложил к ране.

– Ах, сука! Сука! – ощущения были острыми, но так было надо.

– Ваше Величество! – обеспокоенно воскликнул адъютант. – Могу я чем-то помочь?!

– Это хренова царапина! – отмахнулся Таргус. – Но нужно обеззаразить и зашить её!

Спустя несколько минут он оказался в полевом госпитале, где латали раненых легионеров. Охрана образцово заняла оборону, хотя это было бесполезно. Надо было на поле боя расстреливать каждый подозрительный куст. С капитаном охранной когорты у Таргуса чуть позже состоится отдельный разговор.

– Эй ты! – окликнул Таргус какую-то панически трясущуюся медсестру. – Шовный материал, спирт, зеркало и хирургическую иглу! Живо!

Медсестра вышла из ступора, часто закивала и помчалась искать указанные предметы.

Таргус спешился, подошёл к ближайшей палатке и сел на деревянный раскладной стул.

– Ваше Величество, я всё принесла! – тонким голосом сообщила ему медсестра.

Таких много в полевых госпиталях. Они – результат военной пропаганды, широко распространяемой по Шлезвигу.

Определённое время была острая нехватка младшего медицинского персонала. Был объявлен клич, призвавший всех желающих записаться на курсы медицинской помощи. И так как мужики обычно не склонны идти копаться в требухе недобитых легионеров, наибольший отклик был достигнут среди женщин, для которых зарплата по полтора рейхсталера в месяц – это серьёзные деньги. Ну и повлияла нарождающаяся от длительной хорошей жизни эмансипация женщин, чего уж там…

Рабочих мест для лиц без члена и пары яиц в Европе всегда мало, к тому же никто не готов платить женщинам адекватные суммы в зарплату, раз уж взял-таки на работу.

Таргусу было насрать, имеются или отсутствуют у человека определённые первичные половые признаки. Он берёт тех, кто готов и может справиться с нужной ему работой. Этот принцип он принёс из параллельного мира, причём не из США образца 1970-х, а из Каскада миров, где женщины воевали и умирали наравне с мужчинами.

Предрассудки всегда вредны для дела. Не будь в этом мире такого ярого патриархального устоя, Таргус бы забрил в легионеры и женщин. А то ведь призывной потенциал сейчас срезан практически вдвое!

Кто-то может подумать, что женщины не умеют убивать, дескать, это нежные и невинные создания…

Ерунда!

Методика подготовки легионеров позволяет выбить всю эту наносную шелуху с женских мозгов и превратить их в идеальные машины для убийства, причём качеством не хуже, но только без яиц.

«А это ведь идея!» – улыбнулся Таргус, а затем поморщился от боли. – «Женские легионы, ровно в два раза больше легионеров, чем могло бы быть из-за тупых предрассудков!»

– Адъютант Кренц, – обратился Таргус к сопровождающему. – Найди мне Карлсона. Скажи, чтобы отводил войска и слал сигнал Ласси выпускать своих эквитов на преследование.

– Есть! – запрыгнул адъютант на коня.

Спустя несколько секунд его и след простыл.

– Шей меня! – приказал Таргус медсестре. – Как тебя зовут?

– Медсестра Матильда фон Ганау, – вытянулась в струнку медсестра.

– Я буду держать зеркало, а ты шей, – велел ей Таргус, отнимая зеркало. – Ты ведь умеешь шить?

– Да, Ваше Величество, – нервно закивала Матильда фон Ганау.

– Приступай.

В течение десяти минут рана была обработана и квалифицированно зашита.

– Теперь я не понял, – удовлетворённо рассмотрев результаты работы начал Таргус. – У нас что, закончились раненые? Почему я застал тебя сидящей здесь, а не ассистирующей на операции?

Медсестра испуганно зажмурилась.

– Там ногу… Ногу… – промямлила она.

– Ты что, не знала, на что подписывалась?! – удивлённо выпучил глаза Таргус. – Ноги пилят, руки! И кишки шьют! Это война! А ты думала, что будешь здесь царапинки спиртом протирать?! А ну быстро обратно под навес! Из-за тебя может умереть какой-нибудь достойный легионер! ЖИВО!!!

Медсестра, вжав голову в плечи, умчалась в полевую операционную, откуда доносились отчаянные крики раненого легионера. Но там она продержалась лишь минуту, после чего выбежала обратно, согнулась и её вырвало.

– Самая большая глупость, которую может допустить неопытный медработник – это плотно пообедать прямо перед боем, – наставительно произнёс Таргус. – На, понюхай, это приведёт тебя в порядок.

Он достал из бокового кармана форменных брюк фляжку с водкой и передал медсестре.

Матильда, к удивлению Таргуса, понюхала напиток, после чего сделала несколько больших глотков, запрокинув голову.

– Всё? Нормально себя чувствуешь? – участливо поинтересовался Таргус. – А теперь – обратно. Раненые сами себя не спасут!

Медсестра так и не вернула ему фляжку. Мысленно махнув рукой на посеребрённый плоский сосуд с гербом Шлезвига, Таргус вернулся к коню.