Текст книги "Гайавата (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

– Зачем вам? – непочтительно влез в беседу боевой вождь.

– Построим ограду лагеря. – объяснил Питер. – А если вы разрешите жить в вашем селении, построим ограду вокруг него.

– Поживите пока отдельно. На острове лес не рубить. – решил старейшина. – Но на том берегу берите любой.

– Добро. – кивнул Питер.

29 июля 1585 года

Питер хорошо изучил доступную информацию. В целом пока всё идёт по плану. Питер чётко помнил, из учебника по истории Америки, что колонисты второй попытки заселения пристрелили “вождя Винджина”, после того как обнаружили форт с останками одного человека из пятнадцати оставшихся, после ухода основной части, большая часть которых приняла предложение Дрейка о доставке в Старый Свет. Вообще непонятная история, но Питер изучать её не будет, всё закончится на Дрейке.

За это время удалось уломать старейшину на постройку укреплений. Питер распорядился, был срублен лес на том берегу, по воде доставлен на остров, где из него возвели не частокол, а армированные брёвнами земляные валы, что было проще и быстрее. Лопат было в достатке, рабочей силы тоже. В законченном виде из этого нагромождения земли выделялись лишь деревянные ворота да башенки для стрелков. С наскока деревеньку теперь не возьмешь.

Наконец настал день “Д”. Питер лично с удобной позиции наблюдал прибытие кораблей “Тигр”, “Дороти” и “Косуля”. На лодках высадились солдаты в броне и с аркебузами. Оглядели простор на наличие кровожадных дикарей, закономерно не обнаружили ни одного наблюдателя и дали добро на высадку.

Первым делом перевезли грузы, затем колонистов, которые разбили палатки, разожгли костры и принялись за строительство домов.

Питер поглядел на это несколько часов, затем ему надоело и он дал сигнал на отход. Нужно дать им время обосноваться, обнаглеть как следует и совершить пару опрометчивых поступков, чтобы де-юре был повод нападать на них.

В истории прошлого мира был конфликт колонистов с секотанами, связанный с якобы украденной серебряной чашей. Аборигены ценности в золоте и серебре не видели, поэтому это явно был подлог со стороны колонистов. Ведь свои стремления и желания мы зачастую проецируем на других. Действительно, ну кто откажется от серебряной чаши, да? Ну вот как её не украсть? Да нормальный секотан скорее украдёт твоё оружие или одежду, чем малофункциональный стакан под вино, но колонисты этого не знали, поэтому организовали себе вполне себе логичное моральное оправдание для грабежа аборигенов.

Питер оставил наблюдателей следить за колонистами, а сам вернулся в селение секотанов. Бизон получил значимые подарки от старейшины и боевого вождя секотанов, поэтому потребовал, чтобы Питер научил пятерых самых сообразительных подростков науке литья бронзы. Неделю назад они наткнулись на месторождение меди в двадцати милях на запад, к сожалению, не самородной. Пришлось из “кала и веток” сооружать очистную печь, учить неучей флотации, сооружать плавильную печь и пережигать дерево в уголь. Работы хватало, за всё это время они произвели сорок фунтов меди, но не смогли обнаружить серебра. Но самое смешное в этой ситуации то, что среди принесенных местными необычных камней, обнаружилось олово. Питер, пока не додумался использовать серебро, душу бы заложил, под бешеный процент, за месторождение олова. В каком-то смысле секотанам повезло, оловянная бронза крепче, чем серебряная.

Он не был уверен, что новые обучаемые схватывают всё, чему он их учит, но прогресс всё же был. Операции по подготовке плавильного процесса они выполняли без ошибок, если всё правильно объяснить и показать несколько раз.

Пусть это было тяжело, всё же Питер не педагог, но по результатам плавки, секотаны смотрели на него другими глазами, как могавки когда-то. Старейшина предложил ему взять в жены свою дочь, самого усыновить и оставить в их племени, как преемника. Щедрое предложение, но Питер отказался. У него и так две жены, что по меркам жителя двадцать первого века, ровно на одну больше, чем нужно. Старейшина хотел было обидеться, но Питер завёл шарманку про любимое племя, патриотизм, бледнолицых врагов, любимых жен и будущих детей. Тот практически ничего не понял, но раунд остался за Питером.

На следующий день

– А вот и гости пожаловали. – Питер стоял в наблюдательной вышке и смотрел на приближающихся колонистов, в количестве тридцати вооруженных единиц.

Навстречу им выдвинулись воины секотанов, могавков решили пока что спрятать, чтобы не показывать европейцам стальную броню и оружие.

С колонистами шли два аборигена в европейской одежде(2). Питер спустился с вышки и направился к выходящим из укрепления Мише-Мокве и Винджину.

Две стороны приблизились и встали лицом к лицу.

– Здоровья вам и удачных охот. – начал с приветствия один из прибывших аборигенов. – Мы пришли с миром.

– И тебе того же. – приветствовал его не очень вежливо старейшина. – Чего-то хотели?

– Меня звать Мантео. Мы займем север острова, для создания колонии. – продолжил контрабориген.

– Ты это утверждаешь, или спрашиваешь? – уточнил старейшина. Настроен он был очень недружелюбно, так как Питер вполне конкретно предсказал ему смерть от их рук, если попробовать с ними дружить. Сомневаться в видениях, которые повторно “проверил” уже их шаман, причин не было, поэтому он принял как данность, что вот эти конкретные люди, пришли за его смертью. Отношение соответствующее.

Мантео развернулся к розовощекому шатену с аккуратной бородой и серыми глазами. Завязался диалог.

– Сэр Гренвилл, они спрашивают, иносказательно, кто дал нам право заходить на их землю. – сказал контрабориген этому мужику в черненной кирасе и морионе.

– Скажи, что это теперь земля Её Величества. – надменно приказал этот Гренвилл. – Если надо, мы подтвердим права силой, так и скажи.

Питер читал про этого фрукта. Активная торговля с пиратами, дуэли, убийства, пиратство. Если Питеру не изменяет память, он на обратном пути захватит богатый испанский галеон. Но это не важно, важно то, что он церемониться не будет, а сейчас слишком уж обострять отношения не следует.

– Винджин, сбавь тон. Повежливее, а то придётся драться. – тихо сказал ему на ухо Питер. Сам он лишь слегка понимал слова старейшины, но по интонациям понял, что тот не на ужин их приглашает.

– О чём эти дикари перешептываются? – громко спросил Гренвилл.

– Я не расслышал, господин. – ответил извиняющимся тоном Мантео, а затем сказал им на секотанском. – Сэр Гренвилл требует не чинить препятствий на земле Её Величества, иначе вы будете наказаны.

– Какой он ох№е... – возмущенно начал боевой вождь.

– Охолонись. – прервал его старейшина Винджин.

Сэр Гренвилл наблюдал за этой ситуацией с надменностью, чуть приправленной толикой любопытства.

– Переводи, дикарь. – он решил поставить точку в переговорах. – Это земля Её Величества, вы можете пока существовать здесь, но если начнёте создавать проблемы, мы вышвырнем вас в океан. Всё понятно?

Мантео перевёл.

– Хм... – задумался старейшина. – Хорошо, живите на нашей земле.

Он развернулся и пошел обратно в деревню. Мантео перевёл его слова, сэр Гренвилл хотел что-то сказать ему в спину, но понял, что это будет ниже его достоинства. Так состоялся первый контакт племени секотанов с колонией Роанок.

Питер вернулся на вышку, не став обсуждать эту знаменательную встречу, и так всё понятно.

Из информации, которую Питер помнил про секотанов, он знал, что они вроде как мирное племя, которое радушно приняло колонистов, помогло им пережить первую зиму, к которой те были не готовы, а потом как-то резко озлобилось и уничтожило, по одной из версий, колонию. Странно всё это. А вот если добавить английское отношение, то всё становится на свои места. В конце концов секотаны ушли с острова на материк, так как не захотели жить с охреневшими колонистами, что, чисто теоретически, развязало руки соседним племенам, которые начали жестоко изматывать колонистов. Никто точно не знает, как там было на самом деле, но Питер знал, что теперь всё пойдет по-другому.

Три месяца спустя

– Ра-а-а-льф! Вытащи меня, Ральф! – кричал Кендалл Маршалл, английский колонист, который промышлял охотой. – Кха! Кто-нибудь... Помогите...

Промышлял. Сейчас он лежал в волчьей яме, а из его живота торчал острый деревянный кол с металлическим наконечником. Наконечник был зубчатым, поэтому рана была ужасающей, из тех, которые не берутся лечить.

Ральф Лейн, лидер колонии Роанок, сейчас стоял перед ямой и с ужасом смотрел на говорящего, но уже считай мёртвого Маршалла.

Они рискнули выйти на охоту, перебравшись лодками на материк в надежде обнаружить хоть какую-то дичь. Но всё, на что они натыкались, это подвешенные туши оленей, вапити и прочей живности. Туши эти уже прогнили, внутри копошились опарыши, активно поедая остатки плоти, недоеденные птицами.

– Как мы ему поможем?! – запаниковал Джеффри Салтон, охотник. – Эти индейцы нас перебьют! Не стрелы, так ловушки! Боже спаси!

– А ну заткнись! – прорычал Ральф. – Мы выберемся! С добычей!

Он навёл мушкет на голову Маршалла, тот заелозил на пике, причиняя себе боль.

– Ральф? Ральф! Стой, не... – выстрел прервал его слова, навсегда. Дробь разворотила череп до неопознаваемости.

– Ему уже нельзя было помочь. – сказал он. – Рана смертельна. Вы же все видели это?!

Остальные охотники забурчали что-то утвердительное.

– Идём дальше! Какие-то тупые дикари не смогут нас остановить! – он уверенным, твёрдым шагом направился дальше, к звериной тропе, которая ведет на водопой, судя по утоптанности. – Тело заберем на обратном пути.

Уверенности не было, тут он просто создал образ лидера, чтобы остальные не чокнулись от страха и не побежали обратно к лодкам.

Тут один из впередиидущих, кровельщик Томас Дэнсон, удивлённо вздохнул и опал на землю. К его правому боку была пришпилена правая рука, из которой торчало оперение болта.

– Нападение! – выстрелил из аркебузы один охотник, Генри Хилл.

Стрелял он не по кому-то конкретному, а для придания себе былой уверенности. Эффект это имело обратный, остальные разрядили аркебузы кто куда, распугав вольготно рассевшихся на деревьях птиц. Одна птица продолжила орать даже после окончания стрельбы. Ральф направился на шум, держа наготове колесцовый пистолет. Это оказался неизвестный вид птицы, напоминающий куропатку, дробина сильно повредила её спину, лишив возможности двигаться.

Ральф придушил птицу и привязал к поясу. Хоть какой-то результат.

Нападения не было. Просто Дэнсон наступил ногой на натянутую веревку, которая спустила задерживающий механизм арбалета с разбитым прикладом, который его и убил.

– Уходим. – принял решение Ральф. – С каждым ярдом, этот лес всё опаснее для нас. Кто-нибудь, возьмите тело! И Кендалла вытащите!

Пока возвращались обратно, с особой внимательностью смотря под ноги, он размышлял над тактикой индейцев. Ловушки – понятно. Но зачем вешать тухлые туши на деревья? Издевка?

– Джордж, как думаешь, зачем они вешают эти туши? – спросил он у идущего рядом Джорджа Чапелла, кожевника.

– Я не солдат, и совсем не разбираюсь в нравах дикарей, но думаю, с целью напугать нас. – предположил тот.

– Не угадал. – подал хриплый голос Эндрю Троллоп, самый опытный среди них солдат.

– А что же тогда? – недовольно спросил Чапелл.

– Это связано с тем, чем мы тут занимаемся. – начал объяснение Троллоп, с помощью огнива поджигая трут, а следом потухший фитиль аркебузы и табак в трубке. – А мы пришли охотиться, чтобы не подохнуть с голоду на этом поганом острове. Они своё дело знают, смекнули, что если развешать повсюду в лесу падаль, то обитать там будут только падальщики, остальные животные уберутся подальше. Что мы и видим. Нам придётся зайти слишком далеко, чтобы найти мало-мальски крупное животное, но этого всё равно будет мало для сотни человек... А зайди мы слишком далеко, они точно нападут. Их панцирные солдаты неуязвимы для дроби, а арбалеты убивают лучше аркебуз. Грохота они не боятся, хотя я слышал, что на островах дикари разбегались от выстрела быстрее куропаток... Что-то неправильное здесь творится...

– Надо успеть вернуться до темноты. – Ральф принял его мысли к сведению.

Июнь 1586 года

Всё прошло даже лучше, чем Питер планировал. Эти девять месяцев они терроризировали колонистов, отравляя ручьи, изгоняя дичь, портя дикие плодовые растения и посевы. В общем, сладкая жизнь в техасском стиле от Питера Хэссуна.

Так и жили колонисты, не вступая в прямой конфликт, но теряя людей почти в каждой вылазке. Подводя итоги к июню, Питер подсчитал их потери, которые достигли двадцати мужчин, умерших жестокой смертью в ловушках и засадах.

Теперь, Питер со дня на день ожидал Фрэнсиса Дрейка в гости к колонистам. Тот не подкачал, появился ровно за месяц до дня независимости США. Совпадение? Питер верил в совпадения, поэтому посчитал, что это совпадение.

“Золотая Лань” остановилась перед внешними отмелями, была спущена шлюпка для проверки глубины, видимо они посчитали её недостаточной для захода, поэтому была выслана команда.

Питер хорошо приготовился к приёму. За кораблём пристально следили, отслеживая любые телодвижения экипажа, сообщение с берегом и прочие детали. Поэтому Питеру сразу доложили, что с корабля спустили две шлюпки, которые вместили в себя большую часть англичан, чуть ли не всех. Это был знак того, что первые высланные прояснили ситуацию в колонии и она потребовала личного присутствия капитана. Отличное стечение обстоятельств. Питер рассчитал даже самый неблагоприятный вариант, в котором он будет вынужден пробраться на корабль и убить капитана, что является той ещё задачей, но обошлось.

Дрейк был виден издалека, Питер узнал его по знаменитому воротнику-фрезе, который он надел, чтобы впечатлить колонистов. Также было видно его и по поведению, ведь это был единственный спокойный человек в экипаже, остальные носились в выполнении поручений.

– Так... – Питер глубоко вдохнул и выдохнул. – Теперь главное не налажать. Очень, сука, ответственное задание.

– Что ты говоришь? – переспросил его Ушастый Бизон, уже готовый к бою.

– Ничего, скоро начнём. – ответил Питер и ещё раз проверил арбалет.

Они скрытно подобрались к форту, приставили лестницы к абсолютно не охраняемой стене и полезли наверх. Стены колонисты не охраняли, считая, что они непреодолимая преграда для дикарей, так как за эти девять месяцев, они ни разу не нападали на сам форт. Не могли они знать, что это часть плана, а не страх перед необоримой мощью форта Её Величества Девственницы.

– “Почему они так часто уточняют, что их королева девственница?” – подумал Питер, поднимаясь по лестнице. – “Или они очень гордятся этим фактом, или это изощренный стёб, называть места не именем королевы, а в честь её нетронутой вагины.”

Странные мысли иногда приходят перед боем, это Питер заметил очень давно. Одна из причин, по которым он старался выжить в бою. Глупо конечно, но ему было бы очень стыдно, если бы он погиб, думая об особенностях обжарки кукурузы. Или о использовании женских тампонов для затыкания ран. Ведь и там и там из отверстия идёт кровь...

– “Черти дери! Опять думаю о всяком бессмысленном дерьме!” – осадил себя Питер.

Тем временем могавков увидели, поднялась паника, женский крик и вой, визг детей и громкие команды экипажу от Дрейка. Питер выстрелил в него первым делом, но того заслонил щитом какой-то громила. Щит теперь до конца боя прописался у него на руке, так как болт пробил и щит и руку, надёжно скрепив их зазубренным стальным наконечником с острыми углами в основании.

Питер не расстроился, перезарядил арбалет и пустил болт в щитовика, прикрывавшего моряка с массивной пищалью, которую он заряжал. Болт пролетел чуть над щитом, пробив шлем и застряв в сером веществе.

Штурм был спланирован лично Питером, очень хорошо продуман и отрепетирован. Со стороны воды зашли тридцать воинов, которые отрезали англичан от шлюпок, с юга штурмовал Питер, командуя половиной имеющихся сил. С северо-запада штурмовали остатки отряда, под командованием Спящего Медведя. Их роль была в том, чтобы ударить через определенное время после начала, когда англичане начнут рассредотачиваться по форту, занимая оборону.

Бой начался с паники, паникой и продолжился. Оружие было заряжено далеко не у всех, у команды корабля точно не было, так как на шлюпках, среди волн, порох сыреет быстро, а затравка рассыпается от качки.

Поэтому первые минуты были без грохота. Но вот после началась разрозненная стрельба. Одиночные выстрелы были малоэффективны, так как пули летели в любое место, кроме цели, ввиду общей неточности современного оружия. Оставив глупую стрельбу без строя, англичане решили попытать счастья в рукопашной.

Шансы у них были неплохие, у Дрейка опытная абордажная команда, правда сейчас совсем не оснащенная кирасами и шлемами, что даже для неопытного фехтовальщика открывает невиданный простор для нанесения травм несовместимых с жизнью. Пусть время тяжелых кирас неизбежно пройдет, но четвертое июня – точно не этот день.

Мясорубка получилась ожесточенная. Питер схватился с одним из абордажников Дрейка возле открытой кузницы. Это был здоровый лохматый мужик с повязкой на глазу, вооруженный абордажным тесаком и топором.

– Амбидекстер, сука! Сдохни! – заорал Питер ему в лицо и ударил своим самодельным романским мечом.

Тот на секунду опешил от английской речи, но уклонился от удара и врезал по щиту топором, который не завяз, а отклонился, что тоже стало сюрпризом, на этот раз летальным. Инерция топора, который по задумке должен был завязнуть в щите, сделав его невыносимо тяжелым, потянула абордажника чуть вперёд, а Питер не стал давать ему время на обретение баланса, разрубив левую ключицу до грудины. Пнув выпучившего глаза и вопящего пирата в грудь и освободив меч, Питер побежал дальше. Шум боя оглушал, так как на этот раз активно применялось огнестрельное оружие.

Подбежав к забивающему кого-то из аборигенов англичанину, Питер сшиб его щитом с разбега. Тот улетел вперёд, Питер следом, на ходу вбив меч ему в спину. Туарег сказал что-то на своём языке, Питер проигнорировал, недосуг.

– Суки! Твари! Умрите-умрите-умрите!!! – разорялся низким басом здоровый жирный мужик с не менее здоровым топором в руках. Он был в одних штанах и сапогах, оставив объемное пузо на обозрение общества. Он обладал блестящей лысиной, татуировкой на всю спину, изображавшую когда-то стройную рыбу-меч, но теперь эта рыба была разжиревшей, видимо нанесена в юности, в худую пору, а толстела вместе с хозяином.

– Пэйта! Прикончи его! – Бизона оттаскивали два воина, его кираса на груди была прорублена.

Питер воткнул свой меч в землю и вытащил из чехла метательный нож. Лысый перерубил голову сунувшемуся воину-могавку, и громко захохотал. Медлить нельзя. Бросок. Нож бесполезно застрял в жиру левой груди. Второй нож закончил примерно также, правда в свисающем сале левой руки. Лысый увидел метателя и, игнорируя отступающих от него воинов, помчался на него.

Питер достал последний нож, тщательно прицелился и бросил его, когда оставалось три метра до жирного абордажника. Хорошо попал. Жирный абордажник захрипел, схватился за рукоять ножа в горле и осел на колени, выронив топор. Питер закрепил успех, подхватив меч и одним ударом перерубая его голову напополам, до позвоночника. Кровь хлынула фонтанчиком, обагрив руки.

Питер, когда удостоверился, что абордажный кабан точно умер, заозирался в поисках Дрейка. Тот обнаружился пробивающимся к главному зданию форта. Допустить этого было нельзя, поэтому Питер дал приказ о перехвате, да и сам пошел за ним.

В целом все складывалось благоприятно. Пусть некоторые моряки превосходили воинов в фехтовальных навыках, но броня давала ощутимое преимущество, так как здесь была не палуба, пространство для маневра есть, а значит, труднее бить короткими клинками по слабым местам, в то время как беззащитное тело целиком было слабым местом для длинных прямых мечей, которые тоже давали неслабое преимущество на открытом пространстве.

Даже несмотря на совокупное численное превосходство, бой англичане проиграли. Дрейк всё же заперся в главном доме с частью своей команды.

Питер, после того как началось добивание раненых врагов, нашел Бизона. Его уже держали двое, а один перебинтовывал грудь тугой повязкой. Повезло, что кираса была очень толстой, любого другого воина этот удар бы убил. А так, просто глубокий порез с трещиной на ребре, жить будет.

– Дрейк!!! – позвал виновника торжества жестокости Питер. – Давай поговорим!

– Чего тебе надо, язычник?! – гневно вопросил сам вице-адмирал, бывший будущий победитель Непобедимой Армады.

– Ничего! – рассмеялся Питер. – Сейчас я прикажу заблокировать двери и обложить эту халупу топливом, потом лично оболью всё это маслом! Мой хороший друг хочет поднести факел, но это за него сделает его оруженосец.

– Зачем ты мне это говоришь? – спросил Дрейк.

– У женщин и детей есть шанс спастись. Я заберу их с собой. – ответил Питер. – Гарантии безопасности не будет, так как я долбанный язычник и дикарь, но это же лучшее предложение, чем сожжение заживо на пару с вице-адмиралом Её Величества?!

– Давай договоримся, дикарь! – начал торг Дрейк.

– Извини, конечно, Фрэнсис, но с тобой мы не договоримся! Ты стал покойником ещё тогда, когда решил проведать эту колонию! – покачал головой Питер. – Даю двадцать минут на размышление! Дадите шанс детям и женщинам выжить?

Тишина. Дрейк, видимо, разрабатывал хитроумный план по спасению. Придумал он что-то не эффективное, отчаянное, но единственное доступное из достойного. Попытка прорыва.

– Открыть огонь! – приказал Питер.

Выбегающих пиратов, то есть, служителей Её Величества, встретили многочисленные болты, несколько метательных копий со стороны гуанчей и выстрел из аркебузы от одного продвинутого туарега, который раньше использовал пороховое оружие и стал обладателем купленной Питером аркебузы.

Дрейк погиб в первых рядах, пронзённый тремя арбалетными болтами, перед смертью прострелив бедро одному воину-могавку из колесцового пистолета. Так закончилась славная карьера успешного пирата на службе Её Величества Елизаветы I Тюдор.

Теперь Питер мог рассчитывать на то, что Непобедимая Армада сможет подтвердить свою заявку на непобедимость.

Питер знал историю разгрома Непобедимой Армады лишь обобщенно, в рамках истории мира, которую в американских школах подают традиционно слабо.

Он-то думал, что Фрэнсис Дрейк сыграет ключевую роль в битве, название которой он забыл. Но итоги Гравелинского сражения пусть и показали тактический гений Дрейка, его инновационную тактику маневрового боя, но не обозначили его незаменимости. На месте Дрейка мог бы оказаться другой решительный вице-адмирал, знакомый с встречным морским боем, который может и с большими потерями, но разбил бы Армаду.

Это касалось только сражения. Но это сражение обязано своим итогом не только талантам адмиралов, выучке команд и мощности артиллерии, нет. Это сражение обязано больше предшествующим событиям.

За год до Гравелинского сражения, Дрейк, по приказу Елизаветы I, совершил дерзкий рейд в порт Кадис, дабы оценить подготовку флота испанцев и по возможности сжечь как можно большее количество кораблей. В ходе этого неожиданного рейда Дрейк увидел возможность для нападения, чем и воспользовался. Кто-то, менее решительный, вряд ли пошел бы на такой риск, входить в порт, где расположены сотни боевых кораблей.

Кроме Дрейка, профессионального и отчаянного морского грабителя, кто-то ещё из английских адмиралов вряд ли был способен провернуть подобное.

В итоге, рейд практически не состоялся, так как командование рейдовой флотилией получил Мартин Фробишер, который больше исследователь и работорговец, чем пират и рейдер. Он ограничился установлением точного количества кораблей в порту и коротким боем с охранными галерами.

Ещё одним немаловажным фактором, проистекающим из этого, было то, что кое кто из испанских адмиралов не попал в опалу. Альваро де Басан, адмирал испанского флота, присутствовал в Португалии, когда флот в Кадисе был сожжён Дрейком. Так как у де Басана было взаимное неприятие с королём Испании Филиппом II, его сделали крайним в провале и передали управление флотилией неуверенному в себе Алонсо Пересу де Гусману. Но теперь, когда провала не было, де Басан возглавил Непобедимую Армаду, которая состояла из двухсот пятидесяти кораблей, имела на борту десант в количестве сорока тысяч солдат, и была готова к бою по плану де Басана, а не короля Филиппа II, который всё же внёс своё видение, но главнокомандующий есть главнокомандующий.

Гравелинское сражение прошло по иному сценарию. Будь здесь Дрейк, он бы не спас ситуацию. Решительные действия де Басана, превосходство в огневой мощи, отсутствие у англичан тактических приёмов Дрейка, привело к уверенной победе испанцев, которые высадили в Корнуолле сорокатысячный десант, который быстро взял не готовые к такому повороту замки местных феодалов и закрепился. У королевы-девственницы появилась гигантская заноза в заднице, а де Басан получил овации в Мадриде, которые организовал ему король Филипп II, скрепя сердце и очень нехотя.

Для Елизаветы I и Англии настали тяжелые времена, которые совсем отвлекают от таких второстепенных дел как колонизация Нового Света.

Питер смотрел на заходящее в море солнце, стоя на палубе “Золотой Лани”. Смотрел и улыбался грустной улыбкой. Капитанский мостик был залит свежей кровью после прошедшего полчаса назад абордажа, обнаженные тела бывшей команды медленно уходили ко дну, а некоторые почему-то всплыли и болтались теперь на волнах.

– Красиво, чёрт побери... – произнес он.

– Ну... – поддержал Бизон, лежащий на вынесенной из кают капитана софе. – Только кровью воняет сильно. Да и трупы в воде... Неэстатична, как ты говоришь.

– Не эстетично. Так запрягай своих, пусть моют... – Питер пригубил вина из кубка. – Нам ещё домой на этом судне идти...

Есть ради чего нарушить свой безалкогольный обет. Питер нутром чувствовал, что сегодня изменил ход истории, кардинально и бесповоротно.

Комментарий к Глава восемнадцатая. Отмели 1 – Если сейчас у тебя, читателя, возникло ощущение, “опля, клюква! КЛЮКВА! Не было расовой сегрегации в 60-е годы, это совковская пропагандония!!!”, то выбеги нахрен на улицу, найди крепкую каменную стену и ударься об неё с разбегу. Если не возникло это ощущение, продолжай читать текст, дальше не для тебя написано.

Сбегал? Посвежело в голове? Дальше читай. Не знаю, что это за ксенопатриоты, которые считают США раем земным, но блин, леди и джентльмены! Это обычная страна, в духе своего времени, без суперманов и торов с русскими вдовами и прочими акваманами с батманами. Там живут обычные люди, а общелюдское качество – ненависть ко всему чуждому или отличному. Черных и латиносов с индейцами (если тебе так больше нравится, мой расистский друг, то чернышей и копчённых с покахонтасами) в 50-60-70 годы белые за полноценных людей не считали, это факт. Хрен с ним, статьи в газетах можно процензурить. Но целые тучи фотографий, профессиональной и любительской съемки, кучи видео на эту тему, строк в учебниках... если гугл тебя не убеждает, целыми наборами фотографий с изображениями автобусов с отдельными местами для цветных, школ, где могли учиться только белые детишки, бассейнов только для белых, баров, где индейцам пиво не продают, раковин для белых людей и отдельных для черных, то единственный способ тебе помочь – бетонная стена. С разбегу.

2 – Были такие, их взяли с собой разведчики в 1584 году, примерно из этих краёв. Голимая контра, ей богу!

====== Глава девятнадцатая. Золотые города ======

Осень 1586 года. Крепость Высоких Людей

– За%бал... – Питер отбросил рубанок и плюнул на утоптанную землю.

Восьмой по счёту дом проекта №2 был закончен. Это проект среднего размера дома, рассчитанный на семью из пяти-восьми человек. Питеру, по устоявшейся традиции, пришлось лично участвовать в строительстве, так как настаивали и боевой вождь и оба старейшины. Ещё и шаман грозится карами небесными, если сам Пэйта не положит первые брёвна сруба. Просто однажды Питер забил на это дело... Надо же было вечером этого дня разыграться грозе с сильной бурей. Теперь строители без его присутствия только фундамент заливают.

Питер погладил обтёсанное бревно ладонью и сел на подставленную, учеником своего подмастерья, табуретку. Вечер уже, пара часов работы со срубом, а крышу будут стелить завтра.

Корабль пришвартовали рядом с самодельным доком для “Гудзонской Изабеллы”. Для неё планируется возвести деревянный сухой док в далёком будущем, но пока придётся ограничиться обычным зимним доком. Сваи уже забиты, вокруг построены плавучие леса, осталось только каркас построить и обшить.

На “Золотой Лани” обнаружилось немало ценностей, запасы оружия для всей команды, разного качества броня, около тысячи фунтов золота и серебра, тонны солонины, дорогая мебель и различная документация на английском и испанском. Но главная ценность – семена сахарного тростника, кофе, клубни крупного картофеля, две тысячи фунтов брёвен красного дерева, столько же сандала, и тысяча фунтов железного дерева. Откуда это на английском галеоне? Из испанских колоний, которые он неплохо пожёг до прибытия в Роанок. К слову, колония Сан-Августин, расположенная недалеко от колонии Санта-Элены, сожжена полностью. Питер прочитал это за время путешествия обратно на Гудзон.

Самое смешное с Гудзоном то, что Питер как-то естественно называл реку Гудзоном, хотя Генри Гудзон сюда сунется только в начале следующего века, то есть лет через пятнадцать-тридцать. Но аборигенам простое и незамысловатое название вошло, так что все теперь называли реку не просто Река, а Гудзон. Хотя из их уст слово звучит скорее как “Хусоно”.

В качестве приза за захват и уничтожение колонии, достались женщины и дети. Питер долго думал, как с ними поступить, в конечном счёте вместе с кивающим на любой довод Бизоном, выработали оптимальное решение.

Детей младше шести лет оставить в племени, учить языку и дать новое имя. Детей старше и женщин, обменять по невыгодному курсу у других племён. Почему по невыгодному курсу? Чтобы побыстрее избавиться.

Повезло, детей младше шести было много, колонисты шли молодые, поэтому демографический плюс племени был. Женщины разойдутся по племенам, через сотню лет от них и следа не останется, лишь пятнышко английского ДНК в общем генофонде аборигенов.

Оставлять в роду Высоких Людей такое количество европейских женщин – опасно. Частичная взаимоассимиляция – это меньшая из бед. Главная проблема – они могут скооперироваться рано или поздно и сбежать на каком-нибудь рыбачьем баркасе. Далеко не сразу сбегут и вообще не факт, но зачем увеличивать и без того немалые риски?