Текст книги "Если (ЛП)"

Автор книги: Н. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Что? Напали? Где?

– По пути домой.

– В такси?

– На пятой улице.

– Ты должна была взять такси...

– Я знаю.

– Черт побери, Бёрд! Почему ты не сказала мне?

– Это не так уж важно. Я не хотела, чтобы ты тратил свои деньги на меня.

– Ну, по-видимому, это важно! О чем ты думала?

Я промолчала. Я не знала, о чем думала. Просто не думала, что подобное случится со мной. Джордан вздохнул.

– В голосовом сообщении ты сказала, что в порядке. Это так?

– Да, просто синяк.

– Так что случилось?

Страх вновь охватил меня, будто это происходило снова и снова, и мои глаза наполнились слезами. Я прочистила горло.

– Как я и сказала, я шла домой по пятой улице, и заметила кое-что подозрительное, как будто к кому-то приставали. Я не подумала и вмешалась.

– Боже, иногда твое сердце больше чем твой мозг, – сказал он. – А ты умная, так что это говорит о многом.

– Я не уверена, должна ли я сказать «спасибо» за это или нет.

– Ну, что случилось дальше?

– Один из парней подошел ко мне и потянул с улицы к аллее.

– О боже, – пробормотал Джордан.

– Но парень, которого я спасла, превратился в ниндзя. Он толкнул того, кто держал его, и затем ударил его в голову.

– Святое дерьмо.

– И он боролся с другим, который потом пырнул его ножом. Копы нашли их обоих.

– Ого. Он в порядке?

– Не знаю. Я должна найти способ добраться до больницы. Я не могу позволить ему остаться там одному. Не после того, что он сделал для меня. Я надеялась, что ты поедешь со мной.

– Конечно. Тревор подберет меня. Я попрошу его подвезти нас.

– Уже поздно. Я чувствую себя ужасно, что ему придется быть нашим шофером.

– Позволь мне позаботиться о Треворе. Не беспокойся ни о чем. Кстати я все еще зол на тебя за то, что солгала, но я рад, что ты в порядке.

– Я знаю. Уверена, что буду выслушивать об этом еще целую вечность.

– Будешь. В действительности, я собираюсь периодически вламываться, пока ты будешь в душе, чтобы напоминать тебе ежедневно, – сказал он.

– Как будто тебе нужно еще больше причин, чтобы ввалиться в мою квартиру. Иногда я задаюсь вопросом, может, ты притворяешься геем, чтобы просто видеть меня голой.

– Размечталась, принцесса.

***

К тому времени, когда мы приехали в больницу, мой таинственный парень ушел. Медсестры не дали мне никакой информации. Только сказали, что ему не обязательно было оставаться, и что он не умер. Я испытала облегчение, но также была расстроена. Он подумал, что я просто приняла его помощь, а потом забыла о нем, как только его увезли на машине скорой помощи? Я чувствовала себя в неоплатном долгу перед ним. Он спас мне жизнь. Я ощущала тошноту при мысли, что могло произойти, если бы он не вступился. Он не должен быть на улицах, забытый. Я хотела помочь ему, подружиться с ним, может, найти ему работу. Я хотела сделать что-нибудь для него в ответ, но он так быстро исчез.

Тревор настоял на том, чтобы отвезти нас на ночной перекус в закусочную. Тревор, в отличие от нас с Джорданом, не был танцором. У него была постоянная работа в качестве помощника продюсера новостей. Джордан также не был так беден как я, даже и близко. Вот почему он был так щедр, но это заставляло меня чувствовать себя убогой. Джордан работал в клубе в дополнении к доходу, который получал от преподавания хореографии. Его клубные выступления оплачивались лучше, и он на самом деле получил танцевальную работу. Время простоя в танцевальных выступлениях становилось короче, но его вера в индустрию развлечений была незначительной, и пока простой полностью не исчезнет, он отказывался бросать.

Они были прекрасной парой. Тревор – блондин с темно-голубыми глазами и улыбкой, как будто из рекламы зубной пасты. У Джордана была гладкая кожа цвета какао-бобов и удивительное сильное тело, вылепленное танцами с самого раннего детства. Его зубы также были идеальными.

И вот я, сидела напротив этих красивых мужчин. Может, на расстоянии кто-то мог подумать, что я была красивой, но ближе, все становилось ясной: я была обезображенной.

– Ладно, Бёрд. Сделаем так. Ты никогда не будешь ходить домой ночью одна. Или Джордан или я, с тобой всегда будет мужской эскорт, в любое время, когда ты будешь возвращаться домой с работы.

– Мужской эскорт? – кокетливо спросила я, поднимая бровь.

– Отвали, сучка, – сказал Джордан, и все мы рассмеялись.

– Парни, это просто невозможно. Я живу здесь полтора года. Произошел просто неприятный инцидент. Нападение было личным, и я уверена, что эти ребята будут в тюрьме некоторое время.

– Она такая чертовски упрямая, – Джордан закатил глаза, когда говорил Тревору.

– Она прямо здесь, – ответила я, указывая на верхнюю часть своей головы.

– Ага, ты типа здесь, – вступил в общий разговор Тревор. Я схватила французскую картошку с его тарелки и бросила в него. Она отскочила от его груди в его тарелку, и он скормил ее Джордану. Иногда они могли быть такими милыми, что это вызывало у меня рвотный рефлекс.

– Тревор понимает, что ты моя жена «без секса». Моя психическая стабильность зависит от твоего существования. И мы можем быть столь же упрямы. Больше никаких ночных прогулок домой. И никаких споров.

– Да, папочка, – сказала я. Джордан был первым человеком, которого я встретила, когда переехала в ЛА. В мой первый рабочий день в нашей танцевальной школе, он встал рядом со мной и представился. Вы когда-нибудь встречали кого-нибудь и слышали тот самый щелчок? Вот так это и было. После пяти минут нашего разговора я знала, что мы будем настоящими друзьями. Тогда я жила в комнате для гостей в трехкомнатной квартире, которая досталась в наследство матери-одиночке с двумя детьми, и Джордан был тем, кто помог мне найти мою квартиру, в которой живу сейчас, через коридор от него.

Я думаю, что Джордан считал, что я под его ответственностью, а Тревор был его парнем и поддерживал это. Они знали, что я была одна здесь, и чувствовали, что их долг наблюдать за мной, как два старших брата.

– Ну, хорошо, что он в порядке. Я знаю, что ты хотела увидеть его, но, по крайней мере, ты в курсе о его состоянии, – сказал Тревор, возвращая разговор к моей неудавшейся ночной миссии.

– Он часто в этой местности. Я надеюсь, что увижу его поблизости. Я просто чувствую, что должна помочь ему. Часть меня думает, что своим героизмом я сделала только хуже. Он мог просто убежать, но поставил свою жизнь под угрозу из-за меня.

– Откуда ты знаешь, что он часто поблизости? – спросил Джордан.

Я поняла, что в какой-то степени раскрыла свой маленький секрет: что я замечала его месяцами до этого маленького инцидента.

– Я видела его поблизости. Просто замечала его. Не знаю, почему,– сказала я, возившись с содержанием своей тарелки, чтобы избегать зрительного контакта. Но я знала. Потому что было некое ощущение его присутствия. Что-то, что заставляло меня захотеть узнать его историю. И это заставляло меня чувствовать себя отчасти стервой. Что заставляло меня проходить мимо десятка других бездомных людей и относить их к такому человеческому движимому имуществу улицы, но заставляло подумать дополнительно о том парне? Дело было в его поразительных серо-зеленых глазах? Его таинственной задумчивости? В том факте, что я чувствовала, что он наблюдал за мной? Или потому что он был молод и бездомным, и моя жизнь немного отличалась бы, если бы я не сорвала куш, когда меня удочерили младенцем, я оказалась бы в таком же положении, как и он? В некотором смысле меня освободили от этого, и это пробудило мое скрытое любопытство.

– Знаешь... это может вызвать действительно большой интерес у людей. Девушка спасает бездомного парня, бездомный парень спасает девушку. Бьюсь об заклад, мы бы могли поднять немного денежных средств для него. Эти вещи распространяются довольно легко.– Теперь Тревор нацепил свою продюсерскую кепку.

– Я подумаю об этом. Не уверена, что хочу быть в новостях. – Хотя я хотела, чтобы моя жизнь была в центре внимания, я не хотела, чтобы мое лицо оказалось на ТВ. В первом случае в центре внимания будут мои танцевальные таланты, а во втором мое лицо будет заполнять экран. – Может, мы просто могли бы показать на экране его.

– Мы можем. Простой подумай об этом. Это может и правда помочь ему. И если мы сделаем это, журналисты помогут нам найти его.

Предложение было заманчивым, но я хотела увидеть, могла ли найти его сама сначала. Из того, что я могла сказать, он был своего рода замкнутым, и я не была уверена, что он воспримет хорошо то, что в его истории будут копаться журналисты.

***

Тревору нужно было готовиться к работе, поэтому он завез нас с Джорданом и вернулся к себе. У нас у обоих открылось второе дыхание, и я расстелила свой футон, пока Джордан опускал иглу на моем проигрывателе и отмечал некоторые танцевальные движения, пока говорил. С оранжевой драпировкой футон был единственной мебелью в моей однокомнатной квартире, он служил в качестве дивана в течение дня и раскладывался на ночь в качестве кровати.

– Сейчас будет проигрыш.

– Вот почему мне нравится использовать эту музыку. Она заставляет меня чувствовать легкость.

Джордан делал высокую арабеску, его мышцы сокращались, когда он полностью вытянул свои длинные конечности, его пальцы на ногах тянулись идеально. Он был гениально-одаренный, тем не менее, непринужденный танцор. Его физические пропорции были созданы, чтобы восхищаться ими в движении. Когда он практиковал подъемы, его абсолютная мощь заставляла меня чувствовать, как будто я бросала вызов гравитации. Наблюдать за движениями Джордана отвлекало меня от беспокойства, что все еще бежало мурашками по моему телу.

– Итак, мы устроим День благодарения у тебя, да? Ты знаешь, моя квартира в жутком беспорядке, – я оценила, что Джордан пытается восстановить нашу нормальную рутину, планируя праздники.

– Наверное, но у тебя больше места – настаивала я. – Рассматриваешь ли ты вариант уборки? – спросила я, уже зная ответ на вопрос.

– Даже если я уберусь, все завалено моими вещами. У меня может быть больше квадратных метров, но у тебя меньше мебели комната более просторна.

– Поверь мне, я не минималистка. Это отсутствие мебели называется бедностью. Но естественно, я рада принять гостей. Хотя у меня нет стола.

– Мы просто перетащим мой через коридор,– сказал он, пока делал последовательные повороты по полу.

– И большинство блюд нам придется готовить на твоей кухне, моя плита слишком маленькая и становится чертовски жарко, когда я использую ее. Будем только я, ты и Тревор, верно?

– Да. Это идеально, мы можем готовить у меня, зависать у тебя. Объединить наши квартиры это почти как получить действительно небольшой домик.

И так и было. Мы плавно перемещались из его квартиры в мою. Наши двери были прямо через узкий коридор, и у нас были ключи от квартир друг друга. Сбегать за туалетной бумагой? Фильтры для кофе? Миндальное молоко? Просто сбегать и совершить налет на тайник Джордана. И я не могла сосчитать количество раз, когда Джордан просто врывался через мою дверь, чтобы показать мне забавное видео на YouTube (даже если я была в душе), как будто это было вопросом национальной безопасности.

– Итак, есть парень, с которым я хочу тебя познакомить, – сказал он, когда перемещал свои руки из первой во вторую позиции и наоборот.

– Парень? – спросила я, как будто не услышала его.

– Да, его имя Хавьер, – сказал он, перемежая предложение с пируэтом. – Он красивый, он гетеросексуал, у него восхитительный акцент. Он художник по декорациям. Я подумал, что могу свести вас двоих на сви...

– Черт, нет,– сказала я, прежде чем он смог закончить.

– Б-ё-ё-ё-рд, – он растянул мое имя, как плачущий ребенок.

– Я не хожу на свидания вслепую, – я никогда не говорила вслух почему, как я предполагала, он понимал мои причины.

– Значит мы пойдем гулять. Ты, я, Тревор и Хавьер. Это не будет свидание вслепую.

– Это все еще будет свиданием. Я не хочу такого давления. – По правде сказать, я не хотела оказывать давления на кого-то еще. Если я не понравлюсь ему, то он будет мудаком, потому что не дал девушке с изуродованным лицом шанс. Это должно было случиться естественно, и, к сожалению, для меня, естественные встречи были крайней редкостью. Большинство парней проходило прямо мимо меня к девушкам с безупречной кожей.

Джордан наклонился к деревянной ручке футона.

– Ты молода, и так упорно трудишься. Я просто не хочу, чтобы ты упустила эти годы. Ты бы могла быть в колледже сейчас, знакомиться с парнями, ходить на свидания, наслаждаться своей молодостью, но у тебя нет жизни в кампусе. Поэтому ты должна выходить отсюда! Все что ты делаешь – это работаешь, ходишь на прослушивание и спишь.

В словах Джордана был смысл, но отказ был частью мое повседневной жизни с танцами, и мне больше не было ничего нужно в мире свиданий. Я привыкла оставлять это без внимания. Не то чтобы у меня вообще не было интереса, но интерес всегда был мимолетным. Я была девушкой в старшей школе, которая была другом, которой всегда можно доверять. Когда я получала парня, это всегда было ненадолго, потому что он либо двигался дальше, либо его заботило, что подумают другие. Поэтому мой послужной список, касающийся противоположного пола, был смущающе тухленький.

Я даже не могу сказать вам, сколько легкомысленных взрослых говорили мне мимоходом, какой красивой я могла быть. Как моя единственная в своем роде внешность могла обеспечить успех в модельном и танцевальном мире. Танцевальный мир – суров. Ты постоянно боишься за свой вес. Твое тело рассматривается как товар, как будто твои ноги и грудь, и задница не привязаны к душе, что может быть повреждена. Как ни странно я была благословлена в том плане, которым многие танцоры не могли похвастаться: я была высокой, худой, моя грудь была небольшой и скромной. Все дело в мое лице, то о чем большинству людей не приходилось беспокоиться, удерживало меня. Особенно в балете, где каждый волосок должен быть прилизан. Неиспорченное лицо было важно, и половина меня выглядела, как будто Эдвард Руки-ножницы потрудился над ним.

Я всегда это осознавала, и полагаю, другие женщины могли чувствовать себя похоже, с висящим животиком или иными «изъянами». Но мой был не просто каким-то общим человеческим недостатком. Это была история, которая умоляла быть рассказанной. Ты не мог смотреть на мое лицо, не задаваясь вопросом... почему?

Красота симметрична, а одна половина моего лица не совпадала с другой. Это была хитрость моего уродства, что была особенно тревожной. Я не была рождена с большим носом или амблиопией, или толстыми лодыжками, кое-кто сделал это со мной.

И, тем не менее, я все равно приехала в ЛА. По наивности я думала, что люди увидят мой талант танцовщицы и будут впечатлены достаточно, чтобы забыть о моем лице. Но я была здесь больше года и едва прошла первый этап прослушивания. Когда эти негативные мысли прокрадывались в мою голову, я оттесняла их назад в темную трещину моего мозга, где они жили. Я уже была бедной и не могла позволить себе сомнений.

Я никогда не говорила о своей неуверенности вслух, даже Джордану. Я притворялась, как будто это не беспокоило меня, что люди менее талантливые, чем я получают больше работы, потому что сказать – сделать это реальным. Я знала, что другие могли назвать это заблуждением, но разве не должны вы быть немного помешаны следуя за мечтой?

– Позволь мне, по крайней мере, показать тебе фотографию. Он великолепен. – Вот почему я знала, что это будет бессмысленно. ЛА изобилует красотой, а я не была красивой.

– Может, завтра, но я устала,– сказала я.

– Я тоже.

Я задалась вопросом, останется ли Джордан на ночь со мной или пойдет к себе. По правде говоря, я все еще была немного потрясена и не хотела быть одна, но я не хотела признавать это после всех заверений, что сделала раньше.

Я открыла диван-футон и вытащила подушку.

Проигрыватель остановился, Джордан убрал иглу в сторону и осторожно положил пластинку обратно в чехол.

– Положи подушку и для меня тоже, – сказал он.

4 глава

Эш

Я застонал почти в экстазе, когда горячая вода обрушилась на мое тело. За ночь до этого, я удрал из больницы так быстро, как мог. Я ненавидел замкнутое пространство, и особенно чертовски ненавидел больницы. Поэтому позволил наложить себе швы, ответил на вопросы копов, затем удрал из этого стерильного, бездушного места.

Происшествие немного шокировало меня, и я на мгновение задумался, пытаясь разобраться, что буду делать дальше. Во мне было много беспокойной энергии, и я не знал, куда ее деть. После нескольких часов, нервотрепка поутихла, и первое что мне захотелось сделать – это принять душ. Второе – по-настоящему отдохнуть. Из-за болеутоляющих я чувствовал головокружение, поэтому использовал всю энергию, что у меня была, чтобы добраться до этого душа и затем уснуть в чистой постели.

Когда помылся, я вышел и аккуратно обмотался полотенцем вокруг талии. Все мое тело болело от драки, и рана от ножевого ранения пульсировала по всей моей левой стороне. Обезболивающие помогли не так уж хорошо. Я подозревал, что с моей подноготной, доктора специально не дали мне достаточно, чтобы боль исчезла совсем.

– Я не знал, что ты здесь, – сказал мой брат Миллер.

– Иисус! – я повернулся, испугавшись, и из-за этого стежки на моих швах сильно натянулись. Я поморщился.

– Святое дерьмо, Эш. Что, черт побери, произошло?

– Ничего, мужик.

– Чувак, не время для твоей херни.

Я не выносил, как он просто завалился без предупреждения, а у меня едва хватало энергии держать глаза открытыми, не говоря уже о том, чтобы объяснять, откуда взялось ножевое ранение. Но это был его гостевой домик – его правила.

– Какие-то парни доставали меня, и одна цыпочка попыталась вмешаться. Затем они начали приставать к ней, если серьезно, я думаю, что они хотели изнасиловать ее. Поэтому, я вступился.

Миллер покачал головой.

– Почему ты просто не можешь остаться здесь? Ничего из этого не случилось бы, если бы ты просто остался здесь.

– Ты знаешь почему.

– На самом деле, нет. Почему? Потому что ты не любишь замкнутое пространство? Ну, здесь тепло, у меня есть бассейн, двор... ты можешь проводить снаружи большую часть времени. Там не безопасно, мужик. – Он указал на мир за пределами его ухоженного газона.

Мы оба знали, что реальные причины не имели отношение к моей клаустрофобии. Но мы были парнями и не хотели обсуждать тяжелые моменты. Поэтому проходили через это примерно раз в месяц, Миллер настаивал, чтобы я остался на дольше, чем просто ночь здесь, когда я показывался, чтобы постирать или принять душ. Затем я рассказывал ему, что не буду жить в его гостевом домике, это было неправильно для меня просто жить здесь вот так, и я предпочитал жить снаружи без каких-либо ограничений. Я был как дикое животное, попытки одомашнить меня только заставляли меня огрызаться с теми, кто заботился обо мне.

Миллер вздохнул и сел.

– Так что случилось с девушкой?

– Она в порядке. Ее не пырнули ножом и не изнасиловали, это стоит учесть.

– Бесстрашный поступок с ее стороны. Она...?

– Бездомная? Наркоманка? Нет, она обычный человек, прогуливающийся по улице.

– И правда бесстрашная.

– Беспечная.

– Чувак, ты должен поблагодарить ее.

Я схватил чистую футболку из сумки и натянул через голову.

– Возможно. Но она не должна была ставить себя под удар ради меня. И со мной все было бы в порядке. То, что она встряла, все разрушило. Эти отвратительные мудаки увидели красивую девушку и превратились в диких зверей.

– Тем не менее, я бы сказал, что это восхитительно, что кто-то вмешался, особенно одинокая девушка.

– Наверное. Я не могу позволить себе идеализировать ее. Да без разницы. Я больше никогда не увижу ее, но если увижу, дам ей твой номер, чтобы вы могли подружиться. – Мне было больно, и я был истощен, и все еще взбешен, ну знаете, потому что получил удар ножом. Я вздохнул. – Извини, мужик, я придурок. Я просто устал и немного не в настроении.

– Не в настроении?

Брр, я ненавидел, что он всегда пытался контролировать мое гребаное психологическое благополучие.

– Не в настроении как нормальный человек, а не «не в настроении в стиле Ашера». – Я привирал. В этот момент, спасибо выбросу адреналина, я был в состоянии действовать как-то, похоже на норму. Но я был «не в настроении с тиле Ашера», когда эти мудаки подошли ко мне.

– Голоден? – спросил он.

– Нет. Просто устал.

– Эй, ты знаешь, я должен спросить это, – Миллер вздохнул. Я знал, что приближается. Праздники были не за горами. – Мама с папой принимают гостей на День благодарения.

– Я не могу, бро. – Я был придурком, потому что отверг родителей, но я не мог смотреть им в глаза. Они думали, что хотели моего присутствия, но я был источником всех их проблем. Я делал им одолжение, оставаясь в стороне.

– Я знаю, – сказал он грустно. – Они тоже по тебе скучают.

– Миллер! – его жена, Элла, позвала его. Она обычно не приходила поздороваться, чему я не огорчался.

– Ужин, – сказал Миллер, указывая большим пальцем в направлении дома. – Ладно, ну отдыхай. Я оставлю тебе поесть и принесу. И, пожалуйста, оставайся. Встреться со мной, прежде чем уйдешь.

– О'кей. – Мои веки начали бунтовать, закрываясь на полуслове.

– Отдыхай, мужик,– он хлопнул меня по плечу, и я дернулся, готовясь к боли.

– Ух, – сказал я одурманено, устроившись на прохладных простынях.

Бёрд

Я лежала на своем футоне и смотрела «Ходячие мертвецы» с аккаунта «Нетфликс» Джордана. Спасибо Господу за не настолько бедных друзей.

Сегодня у меня был выходной, и все, что я хотела делать – это лежать на диване и двигаться только для того, чтобы позволить своим легким вдыхать и выдыхать. Была проблема с однообразностью: она забирала так много энергии, что едва оставалась, чтобы тренировать навыки, за которыми я приехала сюда.

Выгодой обучать несколько классов была в том, чтобы заставлять себя пересматривать и оттачивать собственные навыки несколько раз в неделю, и поскольку я уже находилась в студии, я могла остаться, чтобы немного потренироваться. Но чаще всего моя энергия сохранялась и выливалась в прослушивания. Танцы начали ощущаться больше как рутина, усиливая мою неуверенность, когда они должны были быть тем, что заставляло меня забыть о ней.

Я начала дремать славным послеобеденным сном, когда зазвонил мой телефон. Это была моя сестра, Джесса, с которой я разговаривала примерно несколько раз в неделю и которой не звонила с нападения. С тех пор как у нее появились дети, она все больше и больше относилась ко мне по-матерински, и я просто знала, что она придет в бешенство, когда расскажу ей об инциденте. Я уже несколько раз игнорировала ее звонки, поэтому у меня не оставалось выбора, кроме как, наконец, принять его.

– Привет, Бёрди!

– Привет...

– Ты спала?

– Типо того.

– Ох, ну, как дела? – звук детского ТВ-шоу раздавался на заднем фоне.

– Дети смотрят телевизор с объемным звуком?

– На самом деле так громко? Подожди, я убавлю громкость. – Звук телевизора был заменен на воркование и бормотание ребенка.

– Это Эмми? – спросила я.

– Да, – сказала Джесса ласковым голосом. – Она только что проснулась и на удивление в хорошем настроении. Хочешь поздороваться?

– Конечно.

– Скажи привет тете Бёрд!

Лепетание Эми прошлось по мне, заставляя чувствовать тепло и нежность.

– Привет, маленькая Эм! – сказала я в трубку.

– Ладно, дай-ка я положу ее в манеж.

Вот как обычно проходили звонки моей сестры, 85% это была ее словесная борьба с материнскими заботами с нашими фрагментами попыток поговорить.

– Ладно, Эми в безопасности, а Бенджи спит, так что можешь мне рассказать о себе. Как у тебя дела?

– Хорошо, работа, ничего нового. Я взяла дополнительные занятия в танцевальной школе, чтобы обучать пятилеток. Боже мой, они такие милые. Проблемные, но милые.

– А как обстоят дела с деньгами? Все в порядке?

– Да, спасибо тебе.– Моя сестра была причиной, почему я могла позволить себе жить одной, даже в крошечной квартире ЛА. Она была единственной поддержкой от семьи, которая у меня была. И я очень старалась не просить, но временами приходилось, иначе счета не будут оплачены. – Как поживает Алек?

– Хорошо, как обычно занят на работе, и скоро праздники, поэтому мы готовимся к ним. Ты приедешь домой? – она уже знала ответ.

– Нет... я в любом случае я не могу это себе позволить.

– Я куплю тебе билет.

– Дело не только в этом. Ты знаешь это. Не то чтобы я была приглашена.

– Не глупи. Если формальное приглашение это все, что тебе нужно, чтобы приехать домой, я скажу маме...

– Нет. В любом случае у меня есть планы.

Она вздохнула, что означало, что она признала еще одно поражение в битве «Затащи Бёрди домой».

– В любом случае, кое-что еще случилось на этой недели. Хотя я в порядке.

– Что? Что случилось?

– На меня напали, когда я шла домой с работы.

– Напали? Боже мой! Видишь? Все, я поговорю с Алеком. Мы поможем тебе оплатить жилье в более благополучном районе. Я не могу позволить тебе жить так.

– Нет, все в порядке. Мне нравится здесь. Мое здание в хорошей части центра города ЛА, я просто должна проходить через несколько не очень благополучных домов.

– Ну, то это также плохо.

– Я не хочу переезжать. Вы ребята сделали достаточно для меня. В нападении я сама виновата.

– Как ты сама можешь быть виновата?

– Я попыталась быть добрым самаритянином, и это вышло мне боком.

– Я убью тебя когда-нибудь, ты понимаешь это? Тебя и твой огромный рот.

– Но ты же любишь меня за это.

– Не помню такого.

Мы с сестрой были во многом разными. Конечно, так как меня удочерили, мы не были биологическими родственниками. Она была настоящим биологическим ребенком моих родителей. У моих родителей были только мы двое. Позвольте мне объяснить – я никогда не чувствовала себя другой. Мои родители были одинаково строги с нами. Но пока моя сестра делала все, чего они хотели – идеальная миниатюрная блондинка с идеальным мужем бухгалтером и живописной маленькой семьей – я всегда уклонялась. Я была рыжеволосой смешанной девушкой (чего я точно не знала, но думаю, была смесь черного и белого. Я была другой в физическом смысле) с огромным шрамом на лице.

Я не родилась уродиной, просто отличалась от нормы, и как будто Бог думал, что я не считала себя другой достаточно, он дополнительно пометил мое лицо. Я никогда не могла сосредоточиться в школе, хотя мои учителя говорили, что у меня блестящие способности. Вот причина того, почему мои родители отправили меня на танцы. Они думали, это взрастит во мне уверенность, потому что я ненавидела ходить в школу, ненавидела, как дети глумились надо мной, хотя моя популярная старшая сестра делала все, что могла, чтобы защитить меня. Они всегда надеялись, что это поможет израсходовать кое-какую энергию и улучшит сосредоточенность в школе, но думаю, что их надежды провалились. Они хотели, чтобы танцы стали инструментом, чтобы сделать меня податливой, а все что они сделали, это еще больше увеличили мое желание уклоняться.

– Так что произошло? – спросила она.

– Я возвращалась домой и увидела, как какие-то люди изводят парня. Я сказала кое-что, и они прицепились ко мне тоже.

– О боже мой. Я правда хочу стукнуть тебя по башке.

– Что нового?

– Так они забрали твои вещи?

– Нет, парень, за которого я заступилась, внезапно превратился в Чака Норриса, ударил одного и боролся с другим. Это было безумие. Один из них пырнул его ножом. Полиция приехала в самый последний момент.

– Они напали с ножом? О боже мой, – если бы на ней было жемчужное ожерелье, она бы сжимала его. – Сколько их было?

– Их было двое. И один атаковал ножом.

– Копы поймали этих ребят? – ее голос дрожал.

– Да. Сразу же. Один был на месте происшествия, другой не смог убежать далеко из-за ударов, которые получил.

– Я полагаю, ты будешь выдвигать обвинения?

– Не буду. Детектив звонил мне вчера сказать, что они принимают заявление. Но я рада, что мне не нужно давать показания. Судя по всему, они рецидивисты, поэтому получат по заслугам по-настоящему.

– Вчера? Когда это случилось?

– Несколько дней назад.

– И ты рассказываешь мне только сейчас?

– Я не хотела волновать тебя.

– Ты просто отсрочила неизбежное. Я беспокоюсь о тебе, что ты там сама по себе. Ты молода и красива и одинока, и это делает тебя мишенью. Ты знаешь это. Ты так молода, чтобы жить одна. – Моя сестра всегда пыталась напомнить мне, как красива, она думала, я была. Я закатила глаза.

– Я не одна. У меня есть друзья. И ты должна приехать в гости. Я думаю, что ты навоображала себе какое-то жуткое место. ЛА полон людей, так же как и Мэдисон.

– Но у тебя там нет семьи.

– Да, но также у меня больше нет семьи дома. – Я почувствовала обиду в ее молчании. – Ты же знаешь, что я не имею в виду тебя.

– Я знаю. – Последовала пауза, но она сменила тему, вернувшись к нападению. Ну, это то, как я называла это с настоящего момента, особенно моей сестре. Я не могла заставить себя сказать ей, что на самом деле произошло. Я не хотела, чтобы она беспокоилась еще больше. Она уже была вся на нервах.

– Что случилось с парнем, который получил ножевое ранение?

– По-видимому, он в порядке.

– Ты видела его после?

– Нет, он бездомный, я думаю. Он исчез после того, как ему наложили швы. Я пыталась найти его в больнице, но он ушел до того, как я приехала. И с тех пор его не было на своем обычном месте. Я бы хотела найти его. Поблагодарить. – Чувство тошноты вернулось в мой желудок, когда я подумал о том, что бы случилось, если бы он не вступился. – Парень Джордана хочет сделать его объектом интереса для людей. Но я еще не уверена насчет этого... я все еще думаю об этом.

– Бьюсь об заклад, ты заработаешь ему много денег этим способом.

– Я знаю, но что-то мне говорит, что он не захочет внимания. И я скептически отношусь к этим сборам денег. Я слышала о том, что случается, и как человек попадает в еще большие неприятности. Не то чтобы я не хотела делать этого, но мне кажется это так же бесполезно, как заклеить пластырем ножевое ранение.

– Удачное сравнение.

– Не то чтобы я против этого... Просто сначала я хочу поговорить с ним. Я не хочу толкать его на что-то, не убедившись, что он согласен на это.

Джесса вздохнула, как будто пыталась прийти в себя после плохих новостей. Плач ребенка раздался в моей трубке.

– Дерьмо, я имею в виду черт... это Эм. Я должна идти.

– Ладно.

– Бёрд?

– Да.

– Ты правда в порядке? Я имею в виду во всем?

– Я в порядке. Клянусь. – Но я знала, что она говорила не только о нападении.

– Ладно. Я люблю тебя, поговорим позже. И, пожалуйста, будь осторожнее!

– Тоже люблю тебя.

5 глава

Эш

После того как съел еду с тарелки, которую Миллер оставил на кухонном столе (рядом с чеком на сто долларов, который я положил в карман), и сделал несколько сэндвичей с собой, я направился в центр ЛА. Я проспал около четырнадцати часов и не пребывал в том же унынии как, когда грабители подошли ко мне.