Текст книги "Любовь и пряный латте"
Автор книги: Мисти Уилсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Но когда я узнала, что он мне изменяет, я просто… я не могла это терпеть. Мне нужно было время и место, чтобы разобраться в себе, понимаешь? Честное слово, я собиралась вернуться. Мы должны были вернуться. Но здесь… – мама качает головой, – я поняла, сколько всего он у меня отнял. По кусочкам он отнимал у меня все больше и больше, и в какой-то момент я перестала узнавать саму себя. Я следовала его четкому плану, вместо того чтобы идти своей дорогой – той, в которой есть место искусству, красоте и веселью. И я увидела, что с тобой происходит то же самое, я не знала, как на тебя повлиять и остановить. Ты непременно хотела, чтобы папа тобой гордился, хотела внимания, которого он никогда не уделял ни тебе, ни мне, хотела воплощать его мечты, чтобы обрадовать его…
А когда мы переехали сюда, я увидела, как ты становишься собой, не отражением, не тенью своего отца. Последние два месяца я думала, что же делать. Не знаю, заметила ты это или нет, но прежде ты никогда не была такой счастливой. Эскизы, которые ты нарисовала здесь, уверенность, которую обрела, страсть, которую приняла… все это так вдохновляло меня.
– А меня вдохновляли твои картины, – влезаю я. – Мне так жаль, что ты потеряла себя за годы брака. Жалко, что я раньше не знала про эту часть твоей натуры.
– Я потеряла себя, но у меня всегда была ты, так что все не зря, – отвечает мама, пожав мне руку. – Покупка дома – еще одно до невозможности трудное родительское решение, которое мне пришлось принимать самостоятельно. Но это решение я приняла за нас двоих. Я пойму, если ты все еще злишься. Я говорила с твоим отцом, он сказал, что ты можешь вернуться и жить с ним, если захочешь. И только тебе решать, каким будет твое будущее, – я поддержу тебя в любом случае. Я просто не хочу, чтобы ты потом сожалела о своем выборе.
Мне стоило бы облегченно выдохнуть: мама предложила мне именно то, чего я так хотела с того самого дня, когда меня усадили на диван в гостиной и сказали, что мы переезжаем в Брэмбл-Фолс. Но теперь все изменилось. Я изменилась.
– До переезда сюда я была уверена, что знаю, чего хочу. У меня не было никаких сомнений.
Мама кивает.
– Я знаю. Но такова жизнь. Она непредсказуема, и что угодно может произойти в любой момент. Именно поэтому следует посвящать свое время тому, что тебе действительно нравится. Тому, что зажигает огонь в глазах, что не дает пламени в сердце угаснуть. И честно говоря, мне кажется, что журналистика всегда лишала твою жизнь красок, оставляя лишь черно-белые тона.
– Слова настоящего художника.
Мама улыбается.
– Это только твоя жизнь, Эллис. У твоего отца есть своя история, где он главный герой. Вместо того чтобы быть второстепенным персонажем там, может, стоит создать собственное повествование?
– А что, если у меня ничего не получится?
– А если получится? Что, если ты возьмешь этот мир за рога? – спрашивает мама. – Взрослеть страшно, но зато перед тобой открывается множество возможностей. Нельзя думать только о самом худшем из возможных вариантов.
Она права. Мысль о том, чтобы попробовать себя в мире моды, пугает. Но… может, не стоит запрещать себе заниматься тем, что мне действительно нравится? Как не стоило убеждать маму вернуться к той жизни, где она была несчастна.
– О чем думаешь? – спрашивает мама. Наверное, у меня все чувства на лице сейчас написаны: дикий страх и восторг одновременно.
– Не знаю. Что пойти учиться на модельера рискованно, но у меня дух захватывает от такой перспективы?
– Есть риски, на которые стоит идти, – говорит мама. У меня сжимается сердце. Нечто подобное Купер сказал в кукурузном лабиринте. Думаю, что на этот риск стоит пойти. – Ой. Что такое? Ты сейчас так… сморщилась.
– Я в порядке.
Мама сдвигает брови.
– Пожалуйста, давай без этого. В чувствах нет ничего постыдного. Ты не обязана всегда быть в порядке, Эллис. Рискну предположить, что это из-за Купера, да?
Мама откидывается на спинку стула, а я опускаю глаза.
– Да. Он боится, что я уеду, но готов рискнуть. Я обидела Купа, и теперь он меня ненавидит.
– Он тебя не ненавидит, милая. Он просто хочет удостовериться, что ваши отношения для тебя важны так же, как и для него. Что ради него ты тоже готова пойти на риск.
– Но как я ему это докажу?
– На этот вопрос я не могу ответить. Хотела бы, но не могу, – говорит мама. – Но ты что-нибудь придумаешь. Скорее всего, тебе потребуется некоторое время, но, к счастью, Купер вряд ли куда-то денется.
– Это да.
Мама встает со стула.
– Если мы с тобой все проговорили, то я пойду помою кисти и помогу Наоми.
– Хорошо, – говорю я. – А что там внизу творится?
– Совещание по поводу бюджета, – отвечает мама. – Они собрали меньше денег, чем рассчитывали.
– Ох. И чем это грозит тете Наоми? – спрашиваю я.
– Думаю, ей придется подключить фантазию, чтобы придумать, как финансировать фестиваль в следующем году, но ты знаешь свою тетю. Она всегда найдет выход. – И, улыбнувшись, она договаривает: – Как и ты.
Вслед за мамой я выхожу из комнаты. У лестницы она оборачивается ко мне.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю?
– Да, знаю. Я тоже тебя люблю.
Мама обнимает меня и спускается на первый этаж, где из кухни доносятся возмущенные голоса. Я поднимаюсь на чердак, размышляя над словами мамы.
Купер хочет удостовериться, что он важен для меня. Что я понимаю его и сожалею о своем поступке.
Когда я уже на верхней ступеньке, мой взгляд падает на швейную машинку и на шуточный костюм печеньки, который я все-таки доделала пару дней назад. У меня появляется идея.
Мой мозг быстро составляет (потенциально идиотский) план, и я пишу Ферн:
Каковы шансы, что ты успеешь на завтрашний фестиваль Падающих листьев в Брэмбл-Фолс?
Я сажусь за машинку. Но прежде чем начать шить, пишу Слоане:
Беги домой. Ты мне нужна. (Нет, тела здесь нет.)
Если у меня получится провернуть этот план, может быть, ко мне вернется то, чего я по глупости лишилась.
Глава 38
После бессонной ночи я встречаюсь со Слоаной на территории школы, там уже собрались все остальные многочисленные участники парада.
– Все на тебя смотрят, – хихикает Слоана, когда я подхожу к ней. Она окидывает взглядом мой наряд: гигантское ярко-рыжее кольцо, покрытое кусочками ткани в виде «Орео», а также рыжие рукава и штанины из спандекса.
Любимое печенье Купера: «Орео» со сливочным вкусом.
– Знаю, – отвечаю я и чувствую, что краснею. Откуда-то из толпы доносится голос тети Наоми, объявляющий десятиминутную готовность. – Где он? Скоро уже начинаем.
– Он сказал, что придет пораньше, чтобы успеть переодеться в костюм печеньки, – отвечает Слоана и окидывает взглядом парковку. – Он опаздывает, но будет с минуты на минуту. Парад он точно не пропустит.
Она улыбается, и ее накладной зеленый ведьминский нос немного уезжает вверх.
– Я все еще не верю, что ты на такое решилась.
Я смеюсь.
– Честно говоря, я тоже.
– Но оно того стоит, – говорит Слоана.
– Надеюсь.
Слоана обнимает меня.
– В худшем случае мы будем есть шоколадное печенье и в сотый раз пересматривать «Практическую магию».
Я обнимаю ее в ответ.
– Спасибо тебе. За все.
Слоана разжимает руки.
– Ты сделала бы то же самое для меня.
Меня сейчас разорвет от избытка чувств. Слоана все понимает! Как много это для меня значит. Не знаю, что я точно чувствовала, когда только приехала сюда, но Брэмбл-Фолс и его жители заняли место в моем сердце. Ради них я на все пойду.
Я надеюсь, Купер сегодня тоже это поймет.
Через несколько минут он подъезжает, паркуется на своем месте и тут же привлекает к себе внимание. Все окружают фургончик, показывают друг другу на причудливый декор, над которым мы так усердно трудились, и улыбаются. Купер выходит из машины; волосы у него еще влажные после душа, на нем серые спортивные брюки и синяя толстовка с логотипом школы.
Боже, как он хорош.
– Ладно, пора, – от волнения Слоана практически пищит. – У тебя все получится.
У меня вдруг вспотели ладони, и я чувствую, как колотится сердце, когда я иду к Куперу, усилием воли заставляя себя передвигать ноги.
Купер пересаживается в кузов фургона, который должен будет выполнять роль киоска, и окидывает взглядом толпу, видимо, ища Слоану, которая должна была принести ему костюм. А потом он видит меня и застывает на месте. Я уверена, что не будь на мне костюма печеньки, Купер бы все бросил и убежал, лишь бы со мной не разговаривать. Но вместо этого он просто смотрит на меня и, судя по лицу, испытывает одновременно раздражение и веселое удивление.
Когда я наконец подхожу к нему, он смотрит на меня сверху вниз и вздыхает.
– Эллис, что ты делаешь?
– Я надеялась, что ты уделишь мне три минуты своего времени. Я должна тебе кое-что сказать. Обещаю, после я оставлю тебя в покое, если ты действительно этого захочешь.
– Нам больше не о чем говорить, – отвечает он, старательно отводя взгляд. – Как ты этого не понимаешь?
– Пожалуйста, Куп.
Сейчас я, наверное, готова даже встать на колени и умолять его, но, надеюсь, до этого не дойдет.
Купер медлит, но потом говорит:
– Ладно. У тебя две минуты.
– Ты можешь спуститься ко мне? – спрашиваю я. Он смотрит на меня, сжав зубы, и не двигается.
Ну ладно.
Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить беснующиеся нервы.
– Ты был прав насчет меня, – начинаю я. – И насчет всего остального. Всю свою жизнь я жила, не зная себя. Вместо этого я старалась быть такой, какой, по моему мнению, я должна быть, и стремилась к мечтам, которые даже не были моими собственными. Я ужасно поступала с теми, кто меня поддерживал, и не разрешала себе привязываться ни к кому и ни к чему, если это могло помешать мне на пути к целям. Так продолжалось до тех пор, пока я не приехала сюда.
Ты как-то раз сказал, что следует стремиться к тому, чего действительно хочешь. Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять, что я этого вовсе не делаю. Потому что я хочу поступать в институт моды и дизайна, а не на журналистику. Я хочу закончить школу в Брэмбл-Фолс. И я хочу быть с тобой, самым заботливым и самым чутким человеком из всех, кого знаю. Ты о многом мечтаешь, не идешь на поводу у страха и готов рисковать, несмотря на возможные неудачи, – даже когда можешь в итоге остаться с разбитым сердцем. Ты больше всех вдохновляешь меня быть лучше и смелее, и я не оставлю тебя, если только ты простишь меня за то, что я уехала и разрушила наши отношения.
Я все испортила, и я понимаю, что от последствий мне никуда не убежать. Но я очень надеюсь, что все-таки не потеряю тебя навсегда. Если ты уже все решил, то я не стану больше за тобой бегать. Но не думаю, что четырнадцатилетний Купер ошибался насчет нас, и надеюсь, что ты не захочешь вот так расставаться со мной.
Купер просто стоит с ошарашенным видом. Когда он открывает рот, я вдруг вспоминаю, что держу в руках.
– Ой, подожди… еще кое-что. Извини. Обещаю, что на этом все. Но у меня для тебя подарок.
Я делаю шаг вперед и протягиваю Куперу сверток.
Он берет его и срывает тканевую упаковку.
– Новый фартук.
Я киваю.
– Новый фартук с фирменным логотипом. – Купер смотрит сначала на меня, а потом на надпись «Купер и Печеньки ТМ». – Конечно, я понятия не имею, как ты планируешь назвать свою пекарню, но я подумала…
Резкий крик из мегафона заглушает мои слова. Мы оба, я и Купер, подскакиваем и оборачиваемся на звук.
– Отлично, всем внимание, одна минута до старта! – орет тетя Наоми.
– Я наговорил тебе много нехорошего, – говорит Купер, не обращая внимания на ее слова.
– Но все это правда.
– В том-то и дело… – Купер закусывает губу. – Я не считаю, что ты эгоистка или думаешь только о себе. Этой осенью ты была волонтером почти на всех мероприятиях, которые устраивает твоя тетя. Последние два месяца ты разрешала Джейку списывать у тебя контрольные, и он не облажался перед всем классом, несмотря на то, что он очень ленивый. Ты помогала мне с моим стендом, а теперь еще и это. – Он поднимает фартук повыше. – Я злился, но я не хотел тебя унижать. Прости меня.
Я качаю головой.
– Тебе не за что извиняться, Куп. А если извинишься еще раз, я вышвырну тебя из фургона, как только мы тронемся с места.
Он ухмыляется, в то время как тетя Наоми выкрикивает очередное последнее предупреждение. Но тут же хмурится.
– Постой-ка. Когда мы тронемся?
– Ну да. Если ты меня возьмешь. Как видишь, дресс-код я соблюдаю.
Купер окидывает взглядом мой костюм.
– Но ты выглядишь нелепо.
– Знаю, – со смехом говорю я. Краем глаза я вижу, что Слоана скользнула на водительское место.
– Ты сказала, что не наденешь такой костюм на парад, потому что будешь стесняться, – говорит Купер.
– Я и стесняюсь, – киваю я. – Но ты того стоишь.
В глазах Купера отражается целый вихрь непонятных мыслей и чувств. А потом он говорит:
– Я не хочу, чтобы ты и дальше бегала за мной.
Я стою как оглушенная, мое сердце разбивается на миллион крошечных осколков. Но я морально готовилась к такому исходу.
– Ох. Хорошо. Я поняла.
Я киваю и часто моргаю, чтобы не расплакаться. Потому что даже если мама права и в чувствах ничего плохого нет, я все равно не намерена реветь на глазах у половины города в дурацком костюме оранжевой печеньки.
– Я больше не буду за тобой бегать. Удачи на параде.
Фургон трогается с места, Слоана высовывает голову из окна и кричит мне:
– Эллис, прости, мама меня убьет, если я задержу парад.
Я киваю и пячусь назад. Потом поворачиваюсь, чтобы уйти. Потому что Купер был прав: нам больше не о чем говорить. Больше ничего нельзя сделать.
Но буквально через несколько секунд чья-то рука хватает меня за запястье. Я оборачиваюсь. Купер.
Я вижу, как его фургон медленно катится по Дубовому проспекту, и перевожу на Купера удивленный взгляд.
– Парад сейчас без тебя уедет. Что ты делаешь?
Внезапно Купер целует меня в губы, и в следующий миг уже ничто больше не имеет значения: ни парад, ни гротескный костюм, ни свист из проезжающих мимо киосков на колесах. Время замирает. Земля под ногами качается. Мне сводит живот, и мое сердце тает.
Оторвавшись от моих губ, Купер прижимается ко мне лбом.
– Я имел в виду, что не хочу, чтобы ты и дальше за мной бегала, потому я не хочу больше убегать. Я просто хочу быть с тобой.
– Правда? – Я слабо, неуверенно улыбаюсь.
– Да.
Я снова целую его, хотя и продолжаю при этом улыбаться.
Купер отстраняется, и я забираю у него фартук. Накидываю ему на плечи, и Купер вопросительно вскидывает бровь.
– Догоняй свой фургон, и фартук не снимай, – говорю я. – Это отличная реклама. К тому же так ты будешь выглядеть профессиональнее за прилавком. Хотя бы спортивными штанами светить не будешь.
– В свою защиту скажу: я не предполагал, что кое-кто стащит мой костюм.
Я пожимаю плечами.
– Я даже немного рада, что сделала это. Тебе очень идут эти штаны.
Он улыбается мне, продемонстрировав свою ямочку, снова целует, а потом поворачивается спиной и садится на корточки.
– Что ты делаешь?
– Нам надо догнать фургон, печеньки ждут, – говорит он. – Запрыгивай на плечи.
Я смеюсь и делаю что сказано. Купер как можно аккуратнее, чтобы не повредить костюм, придерживает меня за ноги и бежит за своей машиной.
* * *
Через час парад заканчивается. Мы стоим на центральной площади, уже в обычной одежде, а не в костюмах.
– Ну что, посмотрим на последнюю локацию? – спрашивает Купер, подойдя ко мне сзади и обняв за талию.
Пока прошлым вечером я в поте лица шила фартук для Купера, десятки волонтеров превратили площадь в осенний рай. Со всех сторон на нас смотрят тыквы, рядом с увитой гирляндами беседкой разместился контактный зоопарк, а на другом конце ди-джей принимает музыкальные пожелания. Тут и там стоят торговые автоматы, где можно купить мерч фестиваля Падающих листьев: худи, шарфы, носки, яблочный сок, кофе и пирожки. А еще здесь появилась куча разных площадок с играми и мастер-классами, от ловли яблок ртом до фейс-арта.
Чудесно. Но самое прекрасное на празднике – это люди. Я не знаю, свыкнусь ли я когда-нибудь с мыслью о том, насколько мне полюбился этот городок.
– Конечно, но сначала надо найти Ферн.
Купер указывает на столик на перекрытой улице, где Ферн сидит вместе с Джейком, и я без лишних слов тащу его туда.
– А что она вообще тут делает? – спрашивает он.
– Генерит посты про фестиваль Падающих листьев, – отвечаю я.
– С чего вдруг?
– С того, что туристы приносят организаторам деньги, а видео Ферн всегда набирают миллионы просмотров. Она написала, что все просто обязаны приехать в Брэмбл-Фолс. – Я оборачиваюсь к Куперу. – По той же причине я попросила ее записать видео про твои печеньки.
– Э, что?
– Я не из жалости это сделала, – быстро поясняю я. – Честное слово, Ферн никак не могла забыть ту лимонную печеньку, которой ты ее угостил. И теперь, когда ты будешь готов продавать десерты за пределами «Кофейной кошки», твое имя уже будет на слуху. Осталось только подождать, когда ты откроешь свою пекарню.
Купер улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать меня.
– Боже, я люблю тебя.
Вдруг он перестает улыбаться и отстраняется, как будто только сейчас понял, что сказал.
– Я имел в виду…
– Я тоже тебя люблю, – просто говорю я.
Он изумленно смотрит на меня.
– Ты… меня?..
– Да.
Он улыбается, а в следующую секунду бросается целовать меня.
– Так, вы двое, прекратите, пока меня не стошнило, – усмехается Ферн, подходя к нам.
Купер отпускает меня, и я поворачиваюсь к ней.
– Ферни, спасибо тебе большое, – говорю я, обнимая ее. – Я твоя должница.
Она тоже крепко обнимает меня, а потом я вижу знакомый блеск в ее глазах: моя лучшая подруга в своей стихии.
– Должница?! – переспрашивает она. – Да это я должна благодарить тебя! Зрители с ума сходят по такому контенту. Сегодня с утра два рилса уже набрали невероятные просмотры. Я выжму из этого города все, что можно, и начну с «Купера и Печенек».
Она хватает Купера за руку и тащит его к фургону. Он оборачивается и подмигивает мне, от чего у меня в животе снова просыпаются назойливые бабочки. Я невольно улыбаюсь до ушей и закрываю глаза, чтобы в полной мере насладиться этим моментом: прохладный ветер на коже, хрустящие листья под ногами, запах корицы и яблок, смех… Я не помню, когда в последний раз была настолько счастлива.
А пока Ферн заставляет Купера позировать, я открываю глаза и любуюсь прекрасным парнем из Брэмбл-Фолс, который одним осенним днем украл мое сердце.
Эпилог
День благодарения на улице Яблоневого цвета не похож ни на один праздник из тех, что у меня были раньше: вокруг семья, друзья, шум и смех. На первом этаже, на кухне тетя Наоми, мама, Аманда и мама Ашера орут друг на друга. Тетя Наоми предложила дружескую партию в карты, но, кажется, неумение проигрывать я унаследовала от мамы.
Она проиграла две последние партии и заявила, что мы не сядем за ужин, пока она не выиграет.
Поэтому мы с Купером, Слоаной и Ашером все еще сидим в моей комнате и дожидаемся холодного пюре с кукурузой, потому что тетя Наоми не дает маме выиграть ни разочка.
– Поверить не могу, что вы оба на каникулах собираете документы для поступления, – говорит Слоана и метает в Ашера снаряд: они играют в гонки Марио на приставке. – После такого месяца надо отдыхать. Как и всем нормальным людям.
Тетя Наоми продлила фестиваль Падающих листьев еще на неделю, чтобы монетизировать интерес публики, которую посты Ферн заманили в Брэмбл-Фолс. Продолжение пришлось организовывать нам, в том числе заменять всех тех, кто не мог работать дополнительные семь дней. Двое суток подряд я расписывала тыквы и рисовала призраков на детских личиках, Слоана и Ашер продавали имбирный чай, а Купер торговал в отдельной палатке с собственным логотипом.
Весь труд окупился, потому что выручка за эту неделю более чем в два раза превысила сумму, необходимую для проведения фестиваля на следующий год.
Купер что-то допечатывает на ноутбуке и говорит:
– Раз уж нам все равно помирать голодной смертью, то можно хотя бы продуктивно провести оставшееся время.
– О нет. Теперь ты начал говорить, как Эллис, – шутит Ашер. Я бросаю в него подушкой, Ашер дергается, и его Йоши падает со скалы. – Да ну тебя!
– Ничего страшного. Ты бы все равно проиграл, – говорит Слоана и пересекает финишную черту. Ашер игриво толкает ее, а мы с Купером обмениваемся понимающими взглядами.
Последние несколько недель пролетели быстро. По окончании фестиваля я все свои силы бросила на то, чтобы создать портфолио, с которым не стыдно будет податься в Институт моды. До подачи заявления еще уйма времени, но я довольна, что уже готовлюсь к этому. В какой-то момент я поняла, что могу оформить свои работы в целую историю. Переход от оксфордских рубашек к клетчатым – это своеобразная репрезентация перемен, которые произошли в моей семье и мировоззрении. Поэтому я принялась работать над одеждой, в которой соединилось бы все мое прошлое, в том числе над платьем в пол, у которого верх из тонкой белоснежной ткани переходит в ниспадающую складками фланелевую юбку.
Думаю, с ним у меня есть шансы на успех.
Папа звонил несколько раз, но я не готова с ним разговаривать. На прошлой неделе он прислал голосовое сообщение, сказал, что мама рассказала ему про Купера и что он хочет познакомиться с ним. Он предложил погостить у него на зимних каникулах, но даже если мы с Купером и Слоаной поедем смотреть зимний Нью-Йорк, останавливаться в квартире отца я все равно не буду.
Я действительно не знаю, смогу ли хоть когда-нибудь его простить – или увидеть его разочарованное лицо, когда он узнает, что я не поступаю в Колумбийский университет. Очевидно, должно пройти какое-то время, прежде чем я привыкну не ставить его желания на первое место.
– Все, я так больше не могу. Пора совершить налет на холодильник, где припрятан сыр, – говорит Слоана и встает на ноги. – И, возможно, силой заставить твою маму подать ужин.
– Ну попробуй, – отвечаю я, закончив писать раздел в резюме, посвященный волонтерской работе. У меня ощущение, будто я не совсем честно поступила, когда упомянула свое участие в фестивале Падающих листьев. Да, я действительно помогала с организацией, но, по-моему, я от этого мероприятия выиграла больше, чем тетя Наоми.
– Да, у меня точно нет желания умирать в комнате Эллис, – говорит Ашер.
Они со Слоаной спускаются вниз, а Купер с улыбкой смотрит на меня. Густые волосы падают ему на лоб, а от вида ямочки у меня теплеет на душе.
– Что? – спрашиваю я.
– Просто я очень горжусь тобой.
Я улыбаюсь ему.
– Эм… Почему?
Он кивает на мой ноутбук.
– Ты сделала большое дело.
Я пожимаю плечами, хотя он и прав.
– Наверное.
Купер наклоняется и целует меня. Кажется, мне это никогда не надоест.
– Так, вы оба, прекратите.
Я отстраняюсь от Купера, оборачиваюсь и вижу Джейка, который стоит в проходе с накрытым блюдом в руках.
– Что это? – спрашиваю я.
– Ветчина. Мама сказала, что если я собрался прийти к вам на День благодарения, то должен принести что-нибудь вкусное.
– Отнеси на кухню, – говорю я.
– Стой! – орет Купер. – Давай ее сюда.
– Ла-а-адно…
Джейк отдает тарелку Куперу, а тот ставит ее на кровать.
Я пишу Слоане сообщение:
Быстро иди сюда.
Купер снимает крышку, и у нас слюнки текут при виде сочной ветчины. В комнату влетают Слоана и Ашер с пакетом сыра.
– С Днем другодарения, – говорю я.
Мы все садимся на кровать и принимаемся за ветчину, а Джейк тем временем рассказывает, как волнительно прошел праздничный ужин у них дома, как он постоянно переписывается с Ферн и о том, что в этом году он точно получит свою первую пятерку за семестр – по физике, разумеется.
Мы почти прикончили ветчину и сыр, когда Слоана вдруг кричит:
– Стойте!
Мы все замираем, не успев донести до рта последние кусочки.
– Мы же все должны по очереди сказать, за что мы благодарны, – говорит Слоана. – Сегодня же все-таки День благодарения!
– Точно. Я начну, – говорит Ашер. – Я благодарен за то, что сдал испанский.
– Аминь! – говорит Джейк. Они чокаются кусочками сыра. – Я благодарен моим родителям…
– О-о-о! – умиленно тяну я, потому что он сказал это очень искренне.
– Я не закончил, – говорит Джейк. – Я благодарен моим родителям, которые подарили мне свои прекрасные гены. Благодаря им я такой красивый.
Я хмурюсь, и Джейк смеется, глядя на меня. Купер закатывает глаза, а Слоана, судя по выражению лица, сейчас подумала: «Ну, нельзя сказать, что он неправ».
– Ладно, я следующий, – говорит Купер. – Я благодарен за то, что меня окружают такие чуткие люди… и что Эллис наконец-то одумалась и влюбилась в меня.
Все смеются.
– Извини, брат. Я-то думал, что она как раз последнего разума лишилась, – ехидничает Джейк. Я шлепаю его по руке, и он картинно потирает якобы больное место.
– Моя очередь, – говорит Слоана и поворачивается ко мне. – Я благодарна за то, что моя двоюродная сестра приехала в Брэмбл-Фолс, хотя ее и привели сюда не самые лучшие обстоятельства.
Я улыбаюсь ей.
– Честно, я не знаю, что буду делать без тебя в следующем году, – заканчивает Слоана.
– У тебя по-прежнему будет Ашер, – напоминаю я.
Слоана кладет голову ему на плечо и вздыхает.
– Скорее всего. Но у него не такая бурная личная жизнь.
– Что, наверное, хорошо, – говорю я.
– Однозначно, – кивает Ашер, переглядывается с Купером и Джейком, и я не могу удержаться от смеха.
Я смотрю на свой маленький круг друзей, и у меня щемит сердце.
Я не знаю, что будущее готовит для меня: буду ли я снова общаться с папой, поступлю ли в Институт моды, стану ли успешным модельером, – но я уже не так волнуюсь об этом, как прежде, потому что знаю, что у меня самые лучшие друзья, которые поддержат в любых обстоятельствах.
– Кажется, теперь моя очередь, – говорю я, мой голос дрожит от нахлынувших эмоций. – Во-первых, я безумно благодарна вам всем…
Джейк протягивает мне салфетку, которой только что вытирал рот.
– Держи, у тебя глаза мокрые.
Я со смешком беру ее.
– Спасибо, Джейки.
Купер ласково проводит рукой по моей спине, и, пока мы не доели праздничные закуски, я кладу голову ему на плечо и говорю от всего сердца (раньше я бы никогда не подумала, что скажу такое):
– И я благодарна за то, что могу назвать своим домом как Нью-Йорк, так и Брэмбл-Фолс.
Благодарности
В первую очередь хочу поблагодарить своего мужа, Дэвида Уилсона. Я могла бы получить миллион контрактов на книги, но без него все они были бы мне ни к чему. Он сидел с детьми, работал тестировщиком моих идей, готовил ужины, терпел мои перепады настроения и массировал мне руки после того, как я по двенадцать часов подряд писала черновики, – мой муж прошел со мной весь этот путь и поддерживал на каждом повороте. Он мой лучший друг, и ни с кем другим я бы не вписалась в эти издательские американские горки. Дэвид, спасибо за твои бурные мечты, которые так меня вдохновляют (жду не дождусь, когда мы заработаем миллионы и купим тот самый дом мечты). Спасибо за то, что жертвовал своим временем, чтобы я успевала писать. Спасибо, что смешил меня. Что обнимал меня, когда я плакала или нервничала. Что мирился с моей тревожностью. Что был таким мужем, который мог бы стать главным героем в любовном романе, ха-ха. Что был самым лучшим папой. Что понимаешь, как много творчество значит для меня. И особенно за то, что кормил ужинами, потому что иначе я бы умерла с голоду.
Спасибо моему агенту, Дэниэлу Лазар, и его ассистенту, которого я готова назвать вторым агентом, Тори Догерти-Мунро, без которых эта книга бы не случилась. Я не могу найти слов благодарности за ваш труд, когда вы буквально опекали меня в диком мире издательского дела. За эти годы я подкидывала вам идеи и проекты самых разных возрастных категорий и жанров, и вы совершенно спокойно воспринимали это, хотя и не обязаны. Честное слово, я не могла бы пожелать лучших (или более общительных и внимательных) агентов, которые всегда принимают мою сторону. Спасибо, спасибо, спасибо.
Спасибо моему редактору, Кейт Проссуимер. Только посмотри, что мы вместе сотворили! Словами не передать мою благодарность за шанс воплотить в жизнь историю Эллис и Купера в Брэмбл-Фолс. Огромное спасибо за шанс написать эту книгу, а также за твои идеи, подсказки, обратную связь и скорую модную помощь (вообще-то я серьезно, ха-ха). С тобой так здорово работать! А также спасибо Андриенне Джонс за твой вклад и всю работу за кадром. Я ценю твою помощь.
Огромное спасибо Эмбер Дэй за шикарную обложку. Ты так хорошо смогла передать характеры Купера и Эллис (и так быстро, мой внутренний торопыжка был в восторге).
Спасибо Карен Шерманн, Джейн Страда, Татьяне Розалии и Элизабет Блейк-Линн за то, что вы так старательно привели эту книгу к ее нынешнему виду. Без вас это были бы несколько куцых предложений в текстовом файле. Спасибо, что помогли превратить их в нечто читабельное и симпатичное.
Спасибо Джесс Буркхарт: что бы я без тебя делала? (Ну серьезно.) Спасибо, что буквально целыми днями слушала мое нытье по любому поводу. Что смешила меня. Что всегда утешала, когда я плакала (а это не редкость, как мы обе знаем, ха-ха). Что поддерживала меня во всех начинаниях. Что сплетничала со мной. Что заставляла работать, даже когда мне не хотелось. Что читала все, что я в панике тебе отправляла, и давала честные отзывы. За твои советы. Что отвечала на все мои вопросы про лошадей и Нью-Йорк. Жду не дождусь, когда мы вместе состаримся в нашем пентхаусе в Нью-Йорке (только когда Дэвид умрет, потому что он в Нью-Йорк точно не переедет, ха-ха). Люблю тебя, мой лучший друг.
Спасибо Джессике Джеймс и Линн Пейнтер, спасибо, что терпели мои истеричные голосовые постоянно и по любому поводу. Спасибо, что поддерживали меня все время, пока я писала эту книгу (и не только). Я так рада, что могу называть вас своими друзьями.
Спасибо писательской команде Do the Words, в том числе Эрике Дэвис, Дее Пуарэ, Изабель Стерлинг, Ванессе Монтальбан, Амелинде Беруби и Шелли Пейдж. Спасибо за ваши советы и обратную связь. Вы все очень ласково поддерживали меня в тот период, когда я не могла говорить ни о чем другом, кроме как о своих заявках на издание, о том, что работаю над тремя книгами по контракту одновременно, и о своих будущих проектах. Вы создали мне безопасное пространство, где можно было выплеснуть эмоции, и я искренне ценю это.
Спасибо Норе и Фионе, только вы растете чересчур быстро. Вы каждый день веселите меня, вы лучшее, что случилось со мной в этой жизни. Спасибо за ваше терпение, понимание и безусловную любовь. Надеюсь, вам никогда не надоест обнимать меня.
Спасибо всей моей семье за поддержку и энтузиазм. (В особенности маме, Ли и Марисе. А также папе Д. как лучшему агенту по продажам, как бы это кого ни смущало, хи-хи.) И огромнейшее спасибо моей маме, Деби, и Дейву за то, что всякий раз соглашались посидеть с детьми. Ваша помощь позволила мне стать писательницей.
