Текст книги "Любовь и пряный латте"

Автор книги: Мисти Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Я подхожу к бабушке и беру ее под руку.

– Я Эллис.

– Приятно познакомиться, Эллис. А я Дороти.

Она кладет ладонь мне на предплечье и покорно идет за мной.

* * *

День сегодня прохладный, вполне типичный для сентября. С утра прошел ливень, трава еще мокрая, и мои ботинки быстро промокают, пока мы не спеша идем между стройных рядов деревьев. Листья начали менять цвет лишь на прошлой неделе, и сейчас сочный зеленый постепенно уступает место желтому и красному. В саду довольно людно, повсюду я вижу родителей с детьми, все собирают яблоки и складывают их в корзинки. Кто-то забирается на приставные лестницы, которые специально расставлены в саду для удобства сборщиков.

Мы с Дороти быстро находим общий язык, и вот я уже рассказываю ей про «Стрит Медиа» и планы на поступление. Она в ответ живо описывает, как ежедневно ходит гулять с подружками, которых сердечно называет «девочками», как по воскресеньям они собираются поиграть в бридж, как она прежде работала в турагентстве и кто у нее любимый персонаж в сериале «Закон и порядок».

Небо наверху затянуло тучами, у меня мурашки бегут по рукам, а сладкий яблочный запах щекочет нос, – и тут вдруг Харли дергает Купера за волосы и орет: «Стоп!» Купер морщится и останавливается под деревом, усыпанным спелыми красными яблоками. Харли соскальзывает у него со спины и завороженно смотрит на большие плоды на ветках.

– Я хочу вон то.

Мы все вытягиваем шеи, чтобы разглядеть именно то яблоко, которое он имеет в виду.

– Это? – спрашивает Купер, похлопав по яблоку на уровне его головы.

– Нет. Вон то, наверху. – Харли тычет пухлым пальцем в ветку, до которой Куперу уже не дотянуться.

– Харли, это слишком высоко, туда никто не доберется. Выбери какое-нибудь из этих, – говорит Дороти и показывает на нижние ветки.

Харли топает ногой и корчит упрямую недовольную мину.

– Нет.

– Ничего страшного, Дороти. Я возьму лестницу, – говорю я и отпускаю ее руку. – Подождите меня здесь.

Какое-то время я только петляю между яблонями и пригибаюсь, чтобы не задеть головой низкие ветви, но наконец мне на глаза попадается лестница. Кто-то уже сложил ее и приставил к дереву. Не успеваю я взяться за нее, как в моем поле зрения возникает рука Купера.

– Я возьму, – говорит он и забирает лестницу.

– Я и сама могла бы принести, – отвечаю я, даже не пытаясь скрыть раздражения в голосе.

– Знаю, что могла бы. – Купер легко поднимает лестницу. – Но не обязана. И я, скорее всего, справлюсь быстрее, а сейчас это важно, потому что неизвестно, что еще устроит этот ребенок, если мы оставим его без присмотра дольше, чем на полминуты.

Я невольно улыбаюсь, потому что Купер прав.

– Я бы даже сказала, дольше, чем на три секунды.

– Согласен. Такой энергии только позавидовать, – отвечает Купер. Впервые его ледяное настроение дает трещину, и он отвечает на улыбку.

– Харли, слезай оттуда! – кричит Дороти, в то время как ее внук болтается на ветке, как на турнике. – Ты ушибешься!

Мы подходим к знакомой яблоне, которая то и дело трясется, причем все выше и выше; наконец из листвы показывается Харли, он плотно обхватил руками и ногами тонкую ветку и пытается таким образом доползти до яблока, которое облюбовал несколько минут назад.

Купер и я просто стоим и смотрим на это зрелище.

– Я не смогла его остановить, – объясняет встревоженная Дороти.

Яблони в саду не особенно высокие, но конкретно это дерево повыше остальных, и если Харли упадет, то может и покалечиться. Одной рукой он тянется к заветному яблоку, но ладонь соскальзывает, и в эту секунду уже я вздрагиваю от страха. Яблоко падает на землю, а Харли, вцепившись в ветку руками и ногами, начинает громко хныкать.

– Харли, все в порядке! – кричу я, пока Купер раздвигает лестницу. – Держись. Я сейчас поднимусь к тебе.

– Ладно, – скулит мальчик.

Купер оборачивается ко мне.

– Лучше я сниму его.

Я качаю головой и ставлю ногу на первую ступеньку.

– Ты сильнее, поэтому будешь держать лестницу.

К тому же мне достаточно бросить взгляд на его перекосившееся от ужаса лицо, чтобы вспомнить, что Купер боится высоты, – правда, упоминать вслух об этом я не буду. Во всяком случае сейчас, когда он наконец-то начал со мной разговаривать.

Купер кивает и, заметно успокоившись, придерживает лестницу обеими руками.

– Ладно, давай.

Я поднимаюсь на самый верх. До Харли еще целый фут, но лестница уже кончилась.

– Так, приятель, сейчас нужно, чтобы ты подполз ко мне. – Я вытягиваю руки, чтобы подстраховать мальчика.

Харли испуганно смотрит на меня, вздыхает и кивает. Медленно, осторожно, он потихоньку спускается по ветке.

– Так, теперь спусти ноги, но продолжай держаться руками, я подхвачу тебя, – говорю я, когда Харли замирает прямо надо мной: ветка прогнулась под его весом, что нам как раз на руку.

Харли спускает ноги, и я обхватываю их левой рукой, а правой продолжаю держаться за лестницу, чтобы не потерять равновесие.

– Не бойся, я тебя держу. Теперь разжимай руки.

Со слезами на глазах Харли отпускает ветку, и теперь весь его вес приходится на меня. Я медленно опускаю его перед собой, пока он не касается перекладины ногами.

– Спускайся первым, – говорю я, но не знаю, услышал ли Харли. Потому что стоило ему встать на лестницу, как он тут же шустро полез вниз.

– Спасибо вам огромное, ребята! – говорит Дороти, прижав руки к груди.

Харли тем временем осматривает землю.

– Где мое яблоко?

Купер подходит к тому месту, куда оно откатилось, и поднимает его.

– Вот оно. Недалеко убежало.

– О-о-о-о, спасибо! – Харли пробегает под лестницей, задевает ее плечом, и она отклоняется вправо.

Дальше все происходит слишком быстро.

Лестница наклоняется и падает. Крик замирает у меня в горле.

Я пытаюсь спрыгнуть, но ботинок застрял между перекладинами. Лодыжка выворачивается и устремляется вниз вместе со мной и лестницей.

Лестница обрушивается на землю, а я приземляюсь на вытянутые руки Купера. Он дышит тяжело и часто, явно перепугался не на шутку.

Наши взгляды встречаются, я вижу страх в его глазах. Кажется, Купер еще не вполне осознал, что поймал меня.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Я… наверное…

Он шумно выдыхает и на секунду закрывает глаза. Я буквально чувствую, что ему стало легче. Потом он говорит:

– Ты была права насчет трех секунд.

До меня не сразу доходит, что речь идет о времени, на которое Харли можно оставить без присмотра, но потом я все понимаю, и меня разбирает смех. Купер неуверенно ухмыляется.

– Ты сказала плохое слово! – кричит мне Харли.

– Нет. – Я задумываюсь. – Или да?

– Точно сказала, – отвечает Купер, заметно повеселев.

– Ты сказала «вот черт», – говорит Харли.

Дороти ахает.

– Харли Эндрю Демпси! Не смей говорить такие слова! Это только взрослым можно!

– Она не взрослая и сказала, – заявляет Харли. – И на нее ты не кричишь.

– Ей не шесть лет, и не мне на нее кричать, – говорит Дороти.

– Да, мне тоже не следовало так выражаться, – говорю я. – Когда вернусь домой, я поставлю себя в угол за то, что сказала плохое слово.

Харли смотрит на меня как на чокнутую.

– Как можно самого себя поставить в угол? Ты странная.

Купер смеется, а Харли уносится дальше, забыв про яблоко в траве.

– Я поставлю тебя на землю, хорошо? – вдруг говорит Купер.

Я краснею, когда понимаю, что все еще крепко держу Купера за шею, как будто от этого зависит моя жизнь. Кивнув, я расцепляю руки, а Купер ставит меня на землю. Но левую лодыжку простреливает острая боль, и я снова падаю.

– Что такое? – спрашивает Купер, присев рядом со мной. – Ногу повредила?

– Лодыжку, немного, но ничего страшного, – отвечаю я и снова поднимаюсь, но вес держу на правой ноге.

– Эллис, мне очень жаль, – говорит Дороти.

– Вам не за что извиняться, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться, несмотря на боль.

– Харли, иди сюда, – зовет Дороти.

Харли топает обратно, и Дороти заставляет его извиниться, хотя он явно не понимает, в чем виноват.

– Думаю, нам нужно вернуться назад и приложить к лодыжке лед, – говорит Дороти.

Без всякого предупреждения Харли запрыгивает Куперу на спину и карабкается вверх, как только что карабкался по яблоне.

– Нет, – говорит Купер и отводит руки мальчика в стороны. Харли спрыгивает обратно на землю. – Сейчас очередь Эллис. Но может быть, ты покажешь дорогу? Я, кажется, забыл, как идти назад.

– Ты о чем? Я не сяду к тебе на плечи, – говорю я.

– Ты не дойдешь с такой лодыжкой, – отвечает Купер. – Я понесу тебя.

– Разве тут нет рядом какой-нибудь тачки, чтобы меня можно было повезти в ней?

Купер молча смотрит на меня.

– Ладно, – бурчу я. – Но тебе долго придется меня нести.

– Ничего страшного, – говорит Купер и садится на корточки.

Хромая, я подхожу к нему и кладу руки ему на плечи, а он обхватывает меня за бедра и легко выпрямляется во весь рост.

– Дороти, вы как, не устали? – спрашиваю я.

– Я уже не такая прыткая, как была когда-то, но ноги вполне меня слушаются, милая. Разве я не рассказывала только что, как мы каждый день ходим гулять с девочками?

– Хорошо, я вас поняла, – со смехом отвечаю я. – Но земля тут неровная, как вы сами говорили, так что будьте, пожалуйста, осторожнее.

Купер медленно, чтобы не обгонять Дороти, идет в обратную сторону, а Харли тем временем накручивает восьмерки вокруг яблонь.

– Он вообще устает когда-нибудь? – спрашиваю я у Дороти.

– О нет. Он как кролик Энерджайзер, – отвечает она. – Мне даже кажется, что чем больше он бесится, тем энергичнее становится, как будто активность только подзаряжает его внутреннюю батарейку.

Харли бегает вокруг нас с вытянутыми руками, представляя, что он самолет, а я тем временем стараюсь не думать о мускулах Купера, на которые опираюсь руками. Или о том, что он пахнет сахаром, цитрусом и стиральным порошком. Или что от него исходит жар, который пробирает меня до костей.

Вместо этого я стараюсь сосредоточиться на своей пульсирующей лодыжке. Потому что не могу я влюбиться в парня, который видеть меня не хочет. И которого я, скорее всего, сама больше не увижу после того, как уеду из Брэмбл-Фолс.

– Знаешь, – говорю я Куперу, – когда я была здесь в прошлый раз, я подвозила тебя на спине.

Купер смеется.

– Не напоминай мне об этом.

– О нет, напомню. Ты как раз спрыгнул с причала на озере…

– Эллис, ну хватит, – канючит он, но я чувствую, что он улыбается.

– …и с криком вылетел из воды.

– Потому что мне в палец вонзился ржавый рыболовный крючок! – возмущается он.

– Да, но нести тебя пришлось не из-за травмы. Ты оказался у меня на плечах, потому что плакал и трясся от страха, что подхватишь столбняк.

– Что вполне оправданно, – пытается парировать он.

– Крючок едва тебя зацепил. Даже кровь не текла, – смеюсь я. – Ничто не мешало тебе идти самому.

– А к доктору вы сходили? – спрашивает Дороти, и я вспоминаю, что мы здесь не одни.

– Эллис, не смей, – быстро говорит Купер.

– Три раза! – я сдаю его с потрохами. – За неделю он успел три раза сходить в больницу, говорил, что врач ошибается. Он был уверен, что умирает.

Дороти смеется вместе со мной, а Купер с силой сжимает мне бедра, отчего у меня внутри все вспыхивает, как от огня.

– Да-да, – усмехается он и качает головой. – Ненавижу тебя.

Его слова моментально возвращают меня в реальность. Купер меня не видит, но я киваю и тихо, уже без всякой улыбки говорю:

– Да, я знаю.

И это невыносимо, как бы я ни пыталась убедить себя, что мне все равно.

Мы наконец выходим на парковку; мы с Дороти и Харли ждем, пока Купер сбегает за мешком яблок для них, раз уж сбор сегодня не удался.

– Дороти, было очень приятно с вами познакомиться, – говорю я после того, как Купер отдает ей яблоки.

– Мне с вами тоже, очень приятно, – отвечает она.

Дороти заталкивает внука в машину, и они уезжают. Купер со мной на плечах заходит в домик и направляется в каморку для персонала.

– Садись, – говорит он, кивнув на стул. – Я сейчас вернусь.

– Л-ладно…

Через пять минут Купер возвращается с аптечкой и пачкой льда, завернутой в тонкое полотенце. Он садится на стул напротив, пододвигается чуть ближе и, кивнув на мою ногу, хлопает себя по бедру.

Я неохотно поднимаю ногу. Купер берет ее в руки, снимает с меня ботинок и бросает его на пол. Потом задирает штанину, и от легких касаний его пальцев меня пробирает дрожь.

– Я и сама могу, – говорю я.

Он бросает на меня выразительный взгляд из-под густых ресниц.

Я отвожу взгляд, потому что в противном случае эти гипнотические глаза меня с ума сведут.

– Где болит? – спрашивает он.

Я показываю на лодыжку. Он кивает, прикладывает к этому месту лед и откашливается.

– Извини, – говорит он.

– За что?

– Я не должен был отходить от лестницы, тем более когда этот Харли носился вокруг. Я не подумал.

– А. – Почему-то я подумала, что он хочет извиниться за свое недавнее поведение. Я подумала, что, наверное, мы снова сможем стать друзьями. Я понадеялась, что мы снова сможем стать друзьями. – Ничего страшного. Я уверена, завтра мне уже станет лучше.

Купер кивает, но вид у него все равно виноватый.

– К тому же ты спас мне жизнь, – говорю я.

– Сомневаюсь, что ты бы погибла, – отвечает он, едва заметно улыбнувшись.

Я пожимаю плечами.

– А вдруг. Но мы уже никогда не узнаем.

Купер убирает лед и кладет его на стол, достает бинт и начинает обматывать мне ногу, сначала стопу, потом лодыжку.

Потом отдает мне лед.

– Лучше подержи его подольше. Двадцать минут со льдом, двадцать без него.

– Хорошо. Спасибо.

Купер встает и протягивает мне руки. Я смотрю на его ладони и вижу шрам на левом большом пальце: он обжегся о противень в прошлый раз, когда я была здесь. Теперь шрам выцвел – стал белым, а не ярко-розовым, – но никуда не исчез. Очередное напоминание о том, что прежде все было иначе.

Я беру Купера за руки и стараюсь не обращать внимания на легкую дрожь, которую вызывает во мне его прикосновение. И когда Купер помогает мне встать на ноги, что-то во мне переворачивается, и, совершенно не подумав, неожиданно для себя я говорю:

– Может… пойдем поедим тако после того, как закончим с моей ногой?

Он не сразу отвечает, а пристально смотрит на меня, как будто изучает; у меня горят щеки, и я мысленно себя ругаю. Да, сегодня он мне помог, но это никак не отменяет того, что он шарахался от меня с тех пор, как я сюда приехала, и теперь мне стыдно за свой порыв.

– Тако? – наконец переспрашивает он, его лицо в этот момент не выражает абсолютно ничего.

Я разглядываю футболку Купера, чтобы не смотреть в эти умопомрачительные глаза, и гадаю, стоит ли предложить забыть все, что я сказала. Может, сказать, что пошутила, и он поверит?

– Ну… да. Можем пойти в то милое кафе, куда ходили каждый день после озера.

– Оно закрылось, – говорит он бесцветным тоном и отпускает мои руки. – Там теперь мороженое продают.

Он делает шаг назад, не глядя на меня, и я чувствую, что между нами снова выросла стена.

– Я лучше пойду.

Я киваю. Надеюсь, что достаточно естественно себя веду.

– Понятно. Ладно, хорошо. Спасибо, что помог.

– Не за что. – Он проводит рукой по волосам и продолжает разглядывать пол. – Извини еще раз, что так вышло. Еще увидимся, Эллис.

Я падаю на стул, стоит только ему выйти за порог. Все мои попытки наладить отношения лежат теперь разбитые на полу каморки для персонала.

Глава 8

Придя в школу в понедельник утром, мы со Слоаной увидели, что все стены увешаны плакатами на тему грядущего школьного бала. Волнение витает в воздухе. Во всех классах слышатся шепотки про свидания и танцы. Все уже строят планы на праздничный день, а девочки в поисках «того самого» платья листают ленты онлайн-магазинов.

Однако к среде фоновый гул стихает, потому что все замирают в ожидании того, кто первым наберется храбрости и пригласит кого-нибудь.

А я тем временем думаю только о том, как с больной ногой добраться из точки А до точки Б и не опоздать.

Джейк ставит мой поднос с обедом на стол и пропускает меня на место, прежде чем сесть самому.

– Ого, какой ты галантный, даже обед принес своей леди, – ухмыляется Слизень. Джейк показывает ему средний палец. Всю неделю он таскал за мной рюкзак и сменную обувь, пока я хромала от одного класса до другого. Опухоль на лодыжке спала, но мне все еще больно наступать на ногу. В целом, я могла бы и сама носить свои вещи, но Джейк настоял на том, чтобы помочь. Не знаю, правда, галантность ли тому причиной. Он стабильно опаздывает на все свои уроки, пока ходит за мной из класса в класс.

Купер является в столовую позже остальных и занимает место поодаль, рядом с красивой блондинкой. На уроках он сидит в другом конце класса. А если мы пересекаемся в коридорах, он даже не смотрит в мою сторону.

Я стараюсь забыть о том, что в субботу он на какое-то время вновь стал тем мальчиком, которого я когда-то знала, – видимо, мы снова играем в прежнюю игру и делаем вид, будто никогда прежде не общались. Купер больше не нападает на меня, но все равно держится отстраненно. Как чужой. Он избегает меня.

И это, наверное, даже хорошо, потому что чем больше я думаю о том, что случилось на выходных, тем сильнее стыжусь своего поведения: я открылась Куперу только затем, чтобы меня отшили.

– В пятницу собираемся у меня дома, – говорит Джейк. – Мама уедет в командировку.

– Круто. – Я принимаюсь за обед.

– Придешь? – спрашивает он.

– Нет.

Он усмехается.

– Даже не подумаешь? Сразу «нет» и все?

– А над чем тут думать? – отвечаю я, пожав плечами. – Я буду учить физику.

Джейк хмурится.

– Но это же в пятницу вечером.

– Да, я с первого раза услышала. И все-таки я буду учить физику.

Слизень хохочет и качает головой.

Джейк морщится.

– Ну ты вообще…

Мне смешно.

– Слушай, не можем же мы оба забить на учебу. Как ты сдашь физику, если даже я ее не выучу?

Джейк стыдливо отводит взгляд: видимо, понял, что я засекла, как сегодня он списывал у меня контрольную.

– Не знаю, о чем ты. Но даже если бы знал, мне было бы приятнее, если бы ты пришла ко мне на вечеринку и мы оба завалили физику.

– Этому не бывать. – Я кладу руку ему на плечо, и в этот момент звенит звонок. – Прости, Джейки.

– О, у верного песика уже и кличка появилась, – хихикает Слизень.

– Больше похоже на детское прозвище, – бурчит Джейк.

– Но я же не виновата, что оно тебе подходит, – говорю я.

Слизень смеется, а Джейк встает с места и мрачно смотрит на меня.

– Я к тебе со всей душой, и вот как ты со мной обращаешься?

Я смеюсь.

– Ты ко мне со всей душой, чтобы я разрешала тебе списывать контрольные.

– Нет, это просто дополнительный бонус. – Джейк вздыхает и берет мой поднос. – Может, ты побольше позанимаешься сегодня и завтра, чтобы освободить вечер пятницы?

– Может. Но вряд ли.

– Просто скажи ему, что подумаешь, – говорит Слизень. – Я уже задолбался всю неделю слушать его нытье.

– Ладно, я подумаю, – прыснув, соглашаюсь я.

Джейк моментально веселеет.

– Ну так бы сразу.

Я жду, пока он унесет подносы, после чего Джейк возвращается и протягивает мне руку. Я берусь за нее – хотя спокойно обошлась бы без этого, – и он помогает мне встать.

– Точно не хочешь, чтобы я донес тебя до класса? – спрашивает Джейк.

– Точно. Я в порядке. – Хватит с меня мальчиков, которые хотят отнести меня куда бы то ни было.

Джейк берет меня под руку.

– Ладно, давай отведем тебя на рисование.

Я киваю и просто иду вслед за ним через толпу старшеклассников.

Но я чувствую на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я вижу, что на нас смотрит Купер.

Я робко улыбаюсь ему, но он только поджимает губы и быстро выходит на улицу.

* * *

– Привет, Эллис. – В пятницу вечером папа отвечает на звонок.

После моего переезда в Брэмбл-Фолс мы пару раз обменялись текстовыми сообщениями, но все они были дежурные и короткие, вроде «Хорошего учебного дня», или «Я переслал твое письмо тете», или «Не знаешь, где у мамы утюг?». Я скучаю по нашим душевным беседам, но папа вечно так занят, что поймать его было практически невозможно. До сегодняшнего дня.

– Привет, даже не верится, что ты ответил, – с улыбкой говорю я и сворачиваюсь калачиком на кровати.

– Да. – В трубке что-то щелкает, и голос папы звучит рассеянно, когда он говорит. – Только вернулся с работы.

– Ого. Снова в офисе задержали. Есть планы на вечер? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что никаких планов, помимо рабочих, он никогда не строит, – в его понимании «хорошо поработать» значит «хорошо провести время».

– Да нет. Ты что-то хотела? – спрашивает он. – Я как раз собирался сходить за едой и…

– Эм… – говорю я и уже не улыбаюсь. – Нет, ничего не хотела. Только поговорить. Я скучаю по тебе.

Папа вздыхает.

– Я тоже по тебе скучаю, Элли-Белли. Но вы с мамой скоро будете дома. Как будто и не уезжали никуда.

Только мы уезжали. Мама выдернула меня из моей жизни в Нью-Йорке, и я никогда ей этого не прощу.

– Да. Ты прав. Жаль только, что этого «скоро» еще очень долго ждать.

– Я знаю, но время быстро пролетит. – Я слышу, как гремят ключи. – Ладно, давай тогда, позвони мне завтра. Спокойной ночи, Элл.

– Ладно, – говорю я, но сомневаюсь, что завтра он ответит мне, даже если я позвоню. – Люблю тебя.

– Ага. И я тебя. Еще поболтаем.

Папа бросает трубку, а я бросаю телефон на кровать. – И тут Слоана внезапно отдергивает мою занавеску и кладет рядом со мной кипу разноцветных тканей. Что ж, будет, чем отвлечься от печального разговора.

– Божечки, ну почему эти платья такие тяжелые? – возмущается Слоана.

– Э-э-э… а зачем ты принесла сюда полсотни платьев? – спрашиваю я, окинув взглядом груду одежды.

– Затем, что завтра посиделки с яблочным сидром. Себе я уже давным-давно платье подобрала, а тебе надо выбрать что-нибудь из этих. – Она присаживается на краешек кровати. – К ним ко всем есть подходящие шляпки и перчатки, но одна я сюда их все не дотащу.

– А откуда у вас столько платьев?

– Мама всегда готова принять платья на благотворительность, ну ей и отдают то, что сами уже давно не носят. Так что все они уже ношеные, но некоторые очень миленькие – в каком-то смысле, – объясняет Слоана. – Я тебе все покажу, а ты выбери какое-нибудь.

– А можно я надену что-то свое? – спрашиваю я, хотя отлично знаю, что не привезла с собой ничего даже отдаленно подходящего, в тот жалкий чемодан, который я взяла, удалось впихнуть только самый базовый гардероб.

Слоана качает головой.

– Не-а. Для посиделок нужен специальный наряд: вычурный, праздничный и нестандартный. Приходится следовать правилам, какими бы абсурдными они ни были. Ты же не против подержанных вещей? Знаю, вы в своих мегаполисах много внимания уделяете моде…

– Нет, ничего страшного. Я постоянно закупаюсь в секонд-хендах. Вернее, раньше закупалась. – Я перелезаю на другой конец кровати.

– Ну и отлично. Уверена, что-нибудь тебе подойдет. – Слоана встает и демонстрирует первый вариант: пышное платье цвета одуванчика, с широкими плечами и V-образным вырезом. – Вот это, кажется, неплохое.

Я корчу недовольную мину, и Слоана смеется.

– Ладно, значит, отметаем, – говорит она и отбрасывает платье в сторону.

– Точно отметаем, – киваю я. – Всему есть предел, даже абсурдности на посиделках.

Так мы перебираем платья, некоторые вызывают смех, а на некоторые даже смотреть не хочется. Я делаю свой выбор в пользу трапециевидного фисташкового платья с открытыми плечами. Оно из атласа, по длине чуть ниже колена, и, по правде говоря, я от него в полном восторге.

Слоана собирает все платья обратно в кучу.

– Так, я ждала, пока мы закончим с этим, но…

– Но?

– Я должна отвезти тебя на вечеринку к Джейку.

– Серьезно? И кому ты должна? – спрашиваю я.

– Джейку, разумеется. За последние сутки он шесть раз написал, чтобы я не забыла. А раз уж ты все равно не учишь уроки…

– Ну и что. Я просто не хочу туда идти. – Провести вечер на вечеринке, где я почти никого не знаю? Звучит как-то не очень. – А ты идешь?

– Пойду, если тебе это непременно нужно. Но вообще я не планировала.

– Тогда я голосую за то, чтобы никуда не ходить.

– Ладно. Хочешь, фильм посмотрим? – предлагает она.

Я бросаю взгляд на древний телевизор и еще более древний DVD-проигрыватель, которые тетя принесла сюда пару дней назад. Все это стоит на маленьком столике, ненастроенное и неподключенное.

– А какой? – спрашиваю я, пытаясь вспомнить, когда я в последний раз просто сидела и смотрела кино. Но так и не могу вспомнить.

Слоана пожимает плечами.

– «Практическую магию»? Сейчас как раз время года подходящее.

– Не видела ни разу, – говорю я.

Слоана ахает и роняет кучу платьев на пол.

– Эллис, и после этого ты еще называешь себя моей сестрой? – Слоана берется за перепутанные провода, подключает телевизор и бросает пульт на кровать. – Я сейчас принесу диск и попкорн. А ты включи тут все.

– Ладно.

– Две сестры и их тетушки скоро покорят тебя! – кричит Слоана уже с лестницы.

Через двадцать минут мы с моей двоюродной сестрой лежим на кровати, крошим попкорном на покрывало и смотрим, как Салли предпринимает все меры, чтобы не влюбиться.

Я уже очень давно так весело не проводила время.

Глава 9

Когда на следующий день мы со Слоаной приезжаем на городскую площадь, то сразу видим тетю Наоми, которая уже вовсю раздает указания волонтерам. Я смотрю на нее и поражаюсь, как она ухитряется руководить таким огромным количеством людей, контролировать все организационные процессы и при этом оставаться такой открытой, дружелюбной и не выгорать.

В беседке скрипачка в ярко-розовом платье устанавливает аппаратуру. На лужайке расставлены круглые белые столы, большие и маленькие. На всех лежат хлопковые скатерти и стоят керамические чашки и блюдца с приятным осенним узором. Венчают общую композицию пышные букеты из золотистых и оранжевых полевых цветов, предоставленные местной цветочной фермой.

– О боже мой! Вы обе выглядите великолепно! – вскрикивает тетя Наоми при виде нас.

– Мы выглядим смехотворно, – поправляю я ее.

– Разве ты не думаешь, что в таком наряде можно пойти даже на скачки в Кентукки? – спрашивает тетя Наоми, указав на свою шляпу с очень уж широкими полями.

– Думаю, даже в Кентукки мы смотрелись бы немного экстравагантно, – со смехом отвечаю я.

– Экстравагантно – это хорошо. Запомни мои слова, – отвечает тетя и подмигивает.

– От нас что-нибудь требуется или мы можем сразу идти к лотерейному столу? – спрашивает Слоана, которая явно высматривает что-то на площади – или кого-то.

– Нет, все в порядке, начинайте, когда будете готовы. Время веселиться, девочки! – Тетя Наоми машет кому-то, и в следующую секунду ее уже и след простыл.

Мы прогуливаемся по площади, и Слоана показывает мне, какие активности запланированы на день. Я так усердно пытаюсь все запомнить, что не замечаю Купера за лотерейным столом до тех пор, пока мы не подходим к нему вплотную. Он уставился в свой телефон и, кажется, тоже нас не замечает – и хорошо, потому что я не в состоянии отвести взгляд.

На нем темно-зеленый галстук и серые подтяжки поверх белой классической рубашки, которая идеально подчеркивает все самые красивые места, – к тому же он закатал рукава до локтей. И хоть за большой растяжкой с надписью «ЛОТЕРЕЯ БРЭМБЛ-ФОЛС» я не вижу его наряд целиком, верхней половины достаточно, чтобы я потеряла дар речи.

Купер наконец поднимает взгляд и видит, что я на него пялюсь.

– В чем дело?

– Э-э-э… Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– В смысле? – недоуменно отзывается он.

– Мы со Слоаной должны работать за этим столом. Тебе лучше спросить у тети Наоми, где ты…

– Вообще-то, – перебивает Слоана, – мама сказала, что я буду встречать гостей.

Я перевожу взгляд на нее.

– Что? Когда?

– Сегодня утром.

Слоана никогда не умела врать. Когда мы были помладше, нечего было и думать о проделке, если ради этого Слоане требовалось наплести что-нибудь родителям. И сейчас на ее хорошеньком личике буквально написано, что она лжет.

– Но ты же сама только что спросила…

– Не важно, главное, чтобы вы двое хорошо провели время! Пока! – Она разворачивается и чуть ли не убегает.

Со вздохом я сажусь на стул рядом с Купером.

– Слоана совсем не умеет врать, – говорит Купер, не отрываясь от телефона.

– Ага.

– И… с чего вдруг она решила попросить Наоми поменять нас местами? – спрашивает он и кладет свой телефон на стол, почти вплотную к моему.

– Понятия не имею, но попробую догадаться: она терпеть не может, когда люди друг с другом не разговаривают, и думает, что если мы весь день проведем вместе, то снова станем друзьями.

Купер кивает, но ничего не говорит, только молча наблюдает за нарядными гостями, которых постепенно становится все больше. Между нами повисает неловкое молчание, а общее воспоминание о том, как он ушел от меня на прошлых выходных, только усугубляет обстановку.

Наконец он говорит:

– Вчера вечером я случайно встретил Дороти.

– Правда?

– Она решила на ужин покормить Харли пиццей в местном кафе. И подошла к моему столику только затем, чтобы повосхищаться тобой.

Я улыбаюсь.

– О, она мне тоже очень понравилась.

– Поскольку я родился и вырос в этом городе, думаю, на мне лежит определенная ответственность, и я должен рассказать тебе о местных жителях, – продолжает Купер. – Особенно на тот случай, если ты подружишься с кем-нибудь из них.

Я прищуриваюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– Помнишь, как Дороти постоянно упоминала свои прогулки с «девочками»?

– Ну да…

– В городе их все дружно называют сплетницами.

– Как в сериале? – спрашиваю я.

– Скорее, дело в том, что именно они служат источником почти всех сплетен в Брэмбл-Фолс.

Я удивленно смотрю на него.

– Да ладно. Вот эта милая старушка? Не может быть.

– Может. У них повсюду глаза и уши. Они каждый день кружат по центру, везде суют свой нос и пересказывают друг другу всевозможные слухи.

– Купер, прекрати! – Я начинаю смеяться. – Даже не знаю, стоит ли тебе верить.

– Я не вру! – Он тоже смеется, и у меня появляется возможность полюбоваться ямочкой у него на щеке.

– И Дороти во всем этом участвует? – Я качаю головой. – Как возмутительно.

– Я просто подумал, что тебе стоит знать. На случай, если еще раз решишь поболтать с ней, – говорит Купер.

– Спасибо. Я буду осторожна и ни за что не выболтаю свои самые страшные, темные секреты.

Купер с улыбкой смотрит на меня, наши взгляды встречаются, а в следующий миг на нас падает тень.

– Можно мне два билетика? – спрашивает кто-то справа от меня. Купер все еще смотрит на меня, когда я перевожу взгляд на высокую белокожую женщину со светло-каштановыми волосами.

Я отрываю два билета, и она отдает мне два доллара, которые я передаю Куперу, потому что касса у него. Когда женщина, забрав билеты, уходит, я кладу их номера в два крутящихся автомата, перед которыми стоят корзинки с заветными призами: в одной лежат проходки на различные мероприятия в Брэмбл-Фолс, в том числе на футбольный матч, который будет через пару недель, на киноночь ужастиков в октябре, на местную постановку мюзикла «Злая» в ноябре и на Снежный бал в декабре, а вторая доверху заполнена различными угощениями из «Кофейной кошки». Я еще не пробовала тамошние пирожки, но от одного взгляда на них у меня текут слюнки.