Текст книги "Любовь и пряный латте"

Автор книги: Мисти Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Честно говоря, сомневаюсь, что вы надолго останетесь «только друзьями», – хихикает Слоана, которая продолжает прыгать от волнения.

– Даже если бы Джейк мне нравился – а это не так, – я все равно не стала бы заводить с ним отношения, я скоро уеду отсюда. К тому же мой приоритет – поступление в Колумбийский университет, а не мальчики. По-прежнему.

Тетя Наоми идет на кухню и кричит через плечо:

– Я заказала нам китайской еды. Иди есть и расскажи нам, как он тебя пригласил.

Мама уходит вслед за ней, и я уже тоже готова последовать за ними, хотя и успела наесться бургерами до отвала, но Слоана преграждает мне дорогу.

– Вы с ним случайно встретились или ты написала ему? – спрашивает она.

– Какая разница? – Она вскидывает брови и выжидательно на меня смотрит. – Я написала ему.

Она издает восторженный писк и бежит на кухню.

– Я знала!

– Вы невыносимы, все трое, – бурчу я, но все равно смеюсь, пока иду на кухню.

Я занимаю пустое место за столом, где передо мной стоит второй за этот вечер ужин, и рассказываю, как мы ходили в кафе с Джейком. Я словно разговариваю с подружками, будто мы теперь стали местными сплетницами.

И это… приятно – пусть мои родственники и всполошились без всякой причины.

Глава 12

Мама сворачивает на узкую проселочную дорогу, и мы почти целую милю едем по ней, пока не проезжаем под аркой с надписью «ТЫКВЕННАЯ ФЕРМА ПИРСОНА». Справа от входа находится небольшой пруд, в котором отражаются растущие вдоль берега клены и дубы, а слева раскинулось кукурузное поле. Вскоре дорога приводит нас к большой заасфальтированной парковке, где мама и ставит машину.

Стоит приятный осенний день, высоко в синем небе светит солнце. Пушистые белые облака как будто сошли с маминой картины. Вслед за мамой я иду к одиноко стоящему кирпичному зданию, и мы проходим мимо палатки, где продают кофе, яблочный сок и яблоки в карамели. Сочетание сладких паров с землистым запахом опавших листьев создает чудесный аромат. Мне даже хочется сделать осеннюю свечу с таким запахом.

Мы заходим в здание и видим тетю Наоми: она разговаривает с парой волонтеров, которых я уже видела на мероприятиях. При виде нас тетя улыбается. Дав задание подопечным, она идет обнимать нас.

– Эллис, сегодня я поставила тебя в пару с Купером. Ты не против? – спрашивает она.

Если нам с Купером целый день придется работать бок о бок, то делать вид, будто у нас все в порядке, будет очень трудно, но я не хочу доставлять проблем тете, поэтому пожимаю плечами и говорю:

– Нет, конечно.

– Отлично. – Она заглядывает в телефон. – Он как раз должен вести первую группу на грядку с тыквами, думаю, ты найдешь его у фургонов.

Она показывает мне, где это, и я направляюсь на новое рабочее место. Вскоре я вижу Купера: он стоит, прислонившись к дереву, на нем простая черная футболка, темные штаны цвета хаки и черные кеды. Он о чем-то разговаривает со Стерлингом – парнем, который приносил нам пиццу, – и смеется. Я замираю на месте.

Почему мне так нравится его смех? И почему мне так хочется, чтобы он так же смеялся над какой-нибудь моей шуткой?

– Привет, Эллис, – здоровается Стерлинг, заметивший, что я стою неподалеку и наблюдаю за ними.

Я машу рукой и подхожу к ним. В нескольких шагах от нас группа людей стоит у фургона с тюками сена. А тащат его… лошади?

– Э… а зачем тут лошади? – спрашиваю я.

– Знаешь, я сам пытался тащить полный фургон, но почему-то не получилось сдвинуть его с места, – с ухмылкой отвечает Стерлинг.

– Очень смешно, – хмыкаю я. – Я думала, что обычно для такого используют тракторы.

Купер отлипает от дерева.

– В других местах, может быть, и так, но в Брэмбл-Фолс лошади – обязательный атрибут во время сбора тыкв.

– Ну вот вы оба этим и занимайтесь, – говорит Стерлинг и машет рукой. – А мне пора обратно в палатку. Там как раз клиент нарисовался.

– Не люблю лошадей, – говорю я Куперу. И нервно оглядываюсь на палатку. – Возможно, мне стоит поменяться местами со Стерлингом.

– Ты когда-нибудь имела дело с лошадьми?

– Какая разница? У них большие зубы, – говорю я.

– Они не кусаются, – с улыбкой отвечает Купер. – Как правило.

Я хмурюсь.

– Успокоил, нечего сказать.

– Все будет в порядке. Обещаю.

– Но они огромные. Особенно вот те, – говорю я и показываю на гигантских монстров, запряженных в фургон.

– Тебе не придется залезать на них. Мы будем сидеть на скамейке в передней части фургона. Я буду держать поводья. Тебе останется только ехать рядом и помогать гостям, когда мы доберемся до тыквенных грядок.

Я прикусываю губу, но потом киваю.

– Ладно.

Вслед за Купером я иду к фургону, там он спускает складные ступеньки, чтобы все могли залезть наверх и занять места среди тюков сена. Пока Купер рассаживает гостей, я осторожно захожу вперед, чтобы посмотреть на лошадей. Они гигантские, но, должна признать, потрясающие.

Когда я была младше, зимой я постоянно упрашивала родителей, чтобы мне дали покататься в каретах, запряженных лошадьми. Папа всегда фыркал и заявлял, что все это развлечения для туристов, а мама смотрела на меня с вымученной улыбкой и соглашалась с ним.

– Это клейдесдальские тяжеловозы, – говорит подошедший Купер. Черный конь в упряжке кивает головой. – Это Уголек.

– А второй?

– Кофейный.

Я разглядываю коричневого коня, чья шкура цветом точь-в-точь как кофейные зерна.

– Замечательные имена. – Я на цыпочках подхожу ближе к Угольку и вижу, что он тоже на меня смотрит. – В детстве я хотела быть наездницей в цирке.

– Серьезно? И ты боишься лошадей? – спрашивает Купер.

Я пожимаю плечами.

– В детстве меня прельщала сама мысль ездить на лошади, но я никогда даже близко к ним не подходила. А потом стала старше и поняла, какие они большие.

– Это добрые великаны. – Купер подходит к Угольку и гладит его по носу. А потом ласково берет меня за предплечье и тащит ближе к себе. – Давай, погладь его. Он не кусается. И не лягается. И копытом не бьет. И чего ты там еще боишься, тоже не делает.

Купер стоит прямо за моей спиной, так близко, что я чувствую себя в безопасности. Медленно и неохотно я тяну руку к морде Уголька, туда же, где только что гладил его Купер.

Но Уголек вдруг резко встряхивает головой, и я с криком пячусь.

– Черт! – слышу я после того, как ударилась головой обо что-то – или кого-то.

Обернувшись, я вижу, что Купер согнулся пополам и держится за лицо.

– О нет… Прости, пожалуйста! – говорю я. Он не отвечает и тяжело дышит, я вижу, как поднимается и опускается его спина. – Ты в порядке?

Он поднимает вверх палец в знак того, что ему нужно время.

– Куп, прости. – Я кладу руку ему на плечо.

– Все нормально. Дай мне пару секунд.

Я поджимаю губы и киваю, хотя он все равно меня сейчас не видит.

Отлично, именно так и я хотела наладить отношения.

Когда Купер наконец выпрямляется, я вижу, что глаза у него мокрые.

А из носа течет кровь.

– Блин, – шепотом говорю я. – Так, жди здесь. Я принесу салфетки. Или еще что-нибудь.

Я бегу до небольшого здания, где тетя Наоми устроила временный лагерь, и радуюсь, что мне хватило ума надеть купленные на распродаже высокие сапоги, которые способны пережить сено и грязь. Забежав в домик, я хватаю пачку салфеток и сразу же бегу обратно.

К тому времени, когда я возвращаюсь к фургону, Купер как раз успевает принести всем гостям извинения за внезапную задержку. Увидев меня, он идет навстречу, зажимая нос рукой.

Он показывает на мои заляпанные грязью сапоги.

– У тебя теперь ботинки испорчены.

– За них я не беспокоюсь. А вот за твой нос… – Я вытаскиваю из пачки сразу три салфетки и протягиваю ему.

– С моим носом все будет в порядке, – говорит Купер, взяв салфетки.

Я качаю головой.

– Прости меня, пожалуйста.

– Прошу, прекрати извиняться. – Купер запихивает по салфетке в каждую ноздрю, и теперь у него из носа торчат широкие белые хвосты. Я не могу удержаться от смеха, и Купер улыбается. – Сначала ты разбила мне нос, а теперь смеешься над тем, что у меня течет кровь. Да ты суровая женщина, Митчелл.

– Прос…

Купер закрывает мне рот рукой.

– Молчи.

Я киваю, и он убирает руку.

– Хорошо, что я надел черную футболку.

Мы оба смотрим на темное пятно на ткани, которой он зажимал нос, пока я бегала за платками.

– Если бы она была белая, мы бы просто сказали всем, что на поле на нас напали призраки.

Купер ухмыляется.

– Как вариант. Ладно, ты готова?

– Может, мне лучше остаться здесь?

– Нет. – Он хватает меня за руку и тащит к фургону. – Мы не допустим, чтобы этот день пошел насмарку.

Купер помогает мне залезть на скамейку в передней части фургона и садится рядом со мной. Обернувшись, он объявляет гостям фестиваля, что мы отправляемся, и берет в руки поводья.

– Ты точно знаешь, как управлять лошадьми? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает он. – Я впервые веду эту штуку, но я уверен, что все выживут.

Я пристально смотрю на него. С торчащими из носа салфетками вид у Купера очень забавный, даже несмотря на серьезное выражение лица.

– Купер Барнетт, не пудри мне мозги.

Он смеется.

– Да знаю я, что делаю. Я с тринадцати лет вожу эти фургоны. А до этого ездил с папой. Хватит нервничать.

Я хватаюсь за поручень передо мной.

– Ладно.

Купер цокает языком, несильно дергает поводья – и Уголек с Кофейным трогаются с места.

Лошади тянут фургон по тропе вдоль деревьев. Я улыбаюсь, слушая тихий цокот копыт, в то время как над нами проплывают красные, желтые и оранжевые кроны. Ласковый ветер качает ветки, и разноцветные листья дождем сыплются на нас. Я смеюсь, оборачиваюсь к Куперу и вижу, что он смотрит на меня с улыбкой.

– Ты сейчас совсем как маленький ребенок, – говорит он.

– Неправда.

– Это мило. – Он пожимает плечами.

Я краснею и показываю ему язык, а Купер только шире улыбается. Усилием воли я заставляю себя отвести взгляд.

Когда мы подъезжаем к тыквенным грядкам, Купер останавливает фургон и помогает всем сойти на землю. Люди тут же расходятся в разные стороны и подыскивают себе тыкву получше для завтрашнего мастер-класса. Тут я вижу женщину, которая пытается в одиночку унести сразу две тыквы, и спешу к ней на помощь.

– Давайте я вам помогу, – говорю я и забираю у нее одну тыкву.

– Спасибо большое, – отвечает она.

Я кладу тыкву в фургон. Потом подхожу к маленькой девочке, которая разрывается между тремя практически одинаковыми тыквами, и помогаю ей выбрать лучшую.

– Ты себе тыкву брать планируешь? – под конец спрашивает Купер.

– Наверное, стоит.

Все забираются обратно в фургон, а мы с Купером ходим по грядкам, пока я не нахожу идеальную тыкву – она отлично подходит под мою задумку, и я уже знаю, что и как буду вырезать.

Купер кривится, когда я поднимаю ее и тащу к фургону.

– Из всех тыкв ты выбрала вот эту, уродливую и с наростами?

– Подожди до завтра, и ты все поймешь, – отвечаю я и сажусь на скамейку.

– М-м-м, интрига. – Купер берется за поводья. – Видимо, у меня нет выбора и завтра тоже придется тусить с тобой.

Я резко оборачиваюсь к нему. Неужели лед между нами наконец-то тает? Он в самом деле простил меня за то, что я дурно обошлась с ним несколько лет назад?

Я стараюсь не слишком обнадеживаться и подавляю улыбку, а Купер тем временем заставляет лошадей поехать.

– Видимо, да, – говорю я.

По возвращении Купер находит аптечку со льдом и выбрасывает окровавленные салфетки. Остаток дня мы катаемся до тыквенных грядок и обратно, а спустя час распухший нос Купера начинает возвращаться к обычному размеру.

К концу нашей последней поездки солнце уже склоняется к горизонту, а температура воздуха падает.

– Тебе нужна еще помощь? – спрашиваю я Купера, пока он отпрягает лошадей от фургона.

– Да, иди сюда. – Он ведет Уголька за собой и вместе с ним огибает фургон. Я подхожу ближе, но держу дистанцию. – Тебе придется подойти поближе, чтобы сесть на него.

– Что? Я не сяду на него. Он меня ненавидит.

– Он тебя не ненавидит. В тот момент, когда ты хотела его погладить, он просто попытался стряхнуть с себя мух. Это твой шанс воплотить детскую мечту. Ну, отчасти. Я буду держать поводья и поведу тебя. Не падать – все, что от тебя требуется.

– Нет. Нетушки. Ни за что. Я смотрела фильмы про лошадей и знаю, что если эта животина чего-нибудь испугается, то я труп.

Купер смеется.

– Так, ладно. А если я поеду с тобой? Недалеко, немного по тропе и обратно. – Я закусываю щеку и раздумываю над таким предложением. – Я не стану заставлять тебя. Скажешь нет, значит нет. Я просто подумал, что тебе эта затея должна понравиться.

Сесть на лошадь вместе с Купером… это шанс возобновить нашу дружбу и оставить позади ошибки прошлого.

А еще я помню, что по мне как будто электрический ток пробежал, когда Купер нес меня на спине в яблоневом саду. Не скажу, что меня не прельщает мысль вновь оказаться так близко к нему…

Поэтому, вопреки осторожности, я говорю:

– Ладно, давай.

Купер улыбается, глаза у него светлеют, а на щеке появляется ямочка.

Вслед за ним я иду к ближайшей скамейке, и Купер садится на гигантского коня. Потом берет поводья в руки и пододвигается ближе к шее, чтобы я могла сесть позади него.

– Просто перебрось через него ногу и держись за меня, – говорит Купер. Я вся дрожу, когда сажусь на Уголька и вцепляюсь Куперу в футболку. Он отпускает поводья, берет мои руки в свои и кладет их себе на талию. – Мне будет спокойнее, если страховку от падения ты доверишь мне, а не моей футболке.

– Поняла, – говорю я; оттого что Купер так близко, по моему телу вновь пробегает электрический заряд.

– Готова? – спрашивает он.

– Не особо.

– Я не тронусь с места, пока ты не скажешь, что готова.

– Ладно. Готова настолько, насколько это вообще возможно.

Купер кивает, сжимает ногами бока лошади, и мы пускаемся в путь. Я пищу и крепче хватаюсь за него.

– Ты в порядке? – спрашивает Купер.

Я не падаю. Меня не лягают. Я в порядке.

– Да? – отвечаю я. Звучит менее убедительно, чем я планировала.

Мы идем по тропинке, и вдруг Купер поворачивает коня налево, в лес.

– Э, куда мы едем? – спрашиваю я.

– Просто прогуляемся.

В лесу полным-полно разных звуков: птицы поют, жуки жужжат, деревья шелестят на легком ветру. Я закрываю глаза и вслушиваюсь. В городе мне никогда не доводилось слышать настолько успокаивающую симфонию.

Мне даже не верится, что все это происходит на самом деле.

Я открываю глаза, когда слышу журчание воды. Купер привел нас к речке, по берегам которой растут деревья и кустарники. Уголек идет вдоль русла, обратно, в сторону конюшен.

– Как ты научился ездить верхом? – спрашиваю я.

– Отец, когда был моложе, работал на здешней ферме. И каждое лето я проводил с ним. Кроме нашего лета – в тот год я сбежал от него. В общем, он научил меня ездить на лошади, но я не то чтобы часто катаюсь. Вернее, последнее время вообще этим не занимаюсь.

– Почему?

– Я никогда не мечтал стать цирковым наездником, – говорит он, с улыбкой оглянувшись на меня. Потом пожимает плечами. – И других дел много.

– Например, работа в «Кофейной кошке»?

– Да, в том числе.

Купер снова поворачивает налево, и через минуту мы выезжаем из леса на широкий луг, где повсюду растут полевые цветы.

– О боже, как красиво, – говорю я.

– И поэтому ты пытаешься задушить меня? – со смехом спрашивает Купер.

– Ой. – Я немного разжимаю руки и отодвигаюсь. Теплый осенний воздух вдруг кажется таким холодным там, где я больше не прижимаюсь к Куперу. – Извини.

– Если извинишься еще раз, я сброшу тебя с лошади.

Я смеюсь.

– Ладно, извини!

– Эллис!

– Оно само собой выходит. Я не специально! – Рассмеявшись еще сильнее, я тычусь головой ему в спину и чувствую, что Купер тоже трясется от хохота.

Мы подъезжаем к конюшням, где о Кофейном уже кто-то позаботился и отвел в стойло. Купер спрыгивает с Уголька и помогает слезть мне.

– Что ж, спасибо, что помог преодолеть мой иррациональный страх лошадей, – говорю я.

– Всегда пожалуйста.

– И я не собираюсь извиняться за то, что случилось с твоим носом.

У него на щеке появляется ямочка.

– Замечательно.

Какое-то время мы просто стоим. Сказать больше нечего. Этот день закончен. Но я не хочу уходить.

– Увидимся завтра, Митчелл.

Точно.

– Да. Ага. Давай.

Я иду к фургону и забираю свою кособокую тыкву. А потом иду к домику, где была тетя Наоми, мама сказала, что в конце дня будет ждать меня там. И все это время я думаю только о том, что завтра снова увижусь с Купером.

Может быть, у нашей дружбы еще есть шанс.

* * *

Только я поужинала и помыла посуду, как у меня в руке жужжит телефон. Я замираю на середине лестницы, когда вижу, что на экране высветилось имя Купера.

Летний Купер: Как ноги? Болят?

Я улыбаюсь, читая это.

Я: Ты за мной следишь или что?

Летний Купер: До сегодняшнего дня ты ни разу не ездила на лошади верхом. К тому же ты была такая напряженная, у Уголька, наверное, все ребра в синяках. Исходя из этого, чисто логически можно предположить, что сегодня у тебя будут болеть ноги.

– Эй, – кричит проходившая мимо Слоана. Я поднимаю голову и вижу, что она пристально на меня смотрит. Слоана игриво вскидывает брови. – Ты там с мистером Хот-Догом переписываешься?

Меня разбирает смех.

– Мистер Хот-Дог? Ты вообще о чем?

Слоана распускает волосы, они падают ей на лицо и закрывают румяные щеки.

– Дог, наверное, потому что большой и статный. Помнишь, мама как-то сказала, что Джейк похож на потерянного щеночка? И он определенно горяч… – Она закусывает губу. – Возможно, «Сексуальный щеночек» ему больше подойдет.

Я фыркаю.

– А можно и дальше называть его Джейком.

Мой телефон жужжит.

Летний Купер: Прочитала и не ответила. Что ж, это мне знакомо.

– Мне пора идти.

Я взбегаю вверх по лестнице, не обращая внимания на жгучую боль в ногах и крик Слоаны за спиной: – Передай от меня привет Джейку!

Я: Извини, я как раз ВСПОЛЗАЛА по лестнице, потому что да, сейчас мои ноги меня не любят.

Я ложусь на кровать и, кусая ногти, смотрю на три точки на экране.

Летний Купер: А сейчас что планируешь делать?

Я поджимаю губы, стараясь не улыбнуться. Мы снова переписываемся просто так.

Я: Не знаю. Может, фильм поставлю. Тетя Наоми принесла мне старые диски. И если только я не захочу пересмотреть «Практическую магию», придется мне выбирать между «Черепашками-ниндзя», «Вечным сиянием чистого разума» и «Унесенными призраками».

Летний Купер: Хорошая подборка. Я за «Вечное сияние».

Я: Но он такой грустный.

Летний Купер: Это отличный фильм.

Я: А я не мазохистка, поэтому, наверное, поставлю «Черепашек». Донателло шикарен.

Летний Купер: Лол какие высокие стандарты.

Я: А ты что делаешь?

Летний Купер: Спать ложусь.

Я: Еще восьми нет.

Летний Купер: Кому-то пришлось вставать в пять утра, чтобы успеть поработать в кофейне. И все ради того, чтобы потом схлопотать сотрясение на тыквенных грядках.

А вот это грустно.

Я: И как твой нос?

Летний Купер: Нормально. Я просто тебя троллю.

Летний Купер: Но тем не менее я хочу поспать. Только хотел узнать, как ты. Завтра увидимся?

Я: Да.

Летний Купер: Наслаждайся компанией Донни.

Я от души смеюсь.

Я: Обязательно.

Летний Купер: Спокойной ночи, Митчелл. Не корми там клопов.

Летний Купер: А если будут кусаться, бей их тапком, чтобы знали, кого бояться.

Я улыбаюсь, читая этот глупый стишок, который Купер сочинил много лет назад и постоянно читал мне. В то время я вряд ли захотела бы переписываться с ним по вечерам.

Я: Сладких снов, Куп.

Глава 13

На следующий день, когда весь город собирается на главной площади на мастер-класс по вырезанию тыкв, небо заволакивают серые тучи: они словно не хотят, чтобы солнце видел кто-то, кроме них. Клеенчатые скатерти, одноразовая посуда, бумажные полотенца, а также специальные ножи, краски и кисти – все это заранее разложено на столах. Из больших динамиков в беседке льется музыка, пока все занимают места, поближе к друзьям или родне.

– Хочешь в среду пойти с нами по магазинам за платьем для бала? – спрашивает Слоана, когда мы подходим к столу, где вчера оставили свои тыквы. – Мы с Прити решили прошвырнуться по торговому центру после школы.

– О да, конечно. – После разговора с Джейком в пятницу я о бале даже не вспоминала, но, думаю, платье мне понадобится.

– Супер, – говорит Слоана и вонзает нож в верхушку тыквы. Вырезает круг и дергает за стебель, чтобы снять «крышечку». Я беру свой нож и делаю то же самое.

– Привет, Куп, – говорит Слоана, бросив взгляд мне за спину.

Я чуть не отрезаю себе палец при звуке этого имени.

– Нервничаем? – спрашивает Купер у меня за спиной.

– А нечего подкрадываться, – фыркаю я, не оборачиваясь. Я не знаю, почему вдруг становлюсь дерганой в его присутствии.

После вчерашней нашей переписки мне не давали покоя бесконечные навязчивые мысли и смутные чувства, и в итоге я ощутила такой прилив энергии, что ее необходимо было куда-то выплеснуть. Поэтому, вместо того чтобы смотреть фильм, я пошла перебирать «благотворительную» одежду на чердаке. В итоге я откопала целую кучу фланелевых рубашек: не таких длинных, как те, с которыми я работала раньше, но похожих по крою. И не успела я осознать, что делаю, как уже отрезала воротник, манжеты и кокетку от одной клетчатой черно-белой и пришивала их к основе от другой, в черно-синюю клетку. То, что получилось в результате, я сегодня и надела, потому что не привезла с собой вещей, которых не жалко окатить брызгами тыквенной кашицы. Эта рубашка нравится мне даже больше, чем я ожидала: ткань у нее мягкая, и от этого носить ее приятно.

И собрать из нескольких частей новую вещь намного проще, чем разобраться во всей гамме моих чувств к мальчику, который теперь сидит рядом со мной.

Я наконец поворачиваюсь к Куперу, и на секунду у меня перехватывает дыхание. Он надел очки. Толстые черные оправы, которые ему более чем идут.

С каких пор у меня фетиш на очки?

Купер бросает мне на колени упаковку печенья с зеленой посыпкой. Я откладываю нож, беру ее в руки и внимательно разглядываю – по большей части это маневр для того, чтобы оторвать взгляд от Купера.

– О, я похожие в детстве ела, – говорю я, узнав печенье.

– Угу. – Купер протягивает мне стаканчик из «Кофейной кошки». – И осенний латте.

– Для меня? – с удивлением спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Ну, если не хочешь, то нет.

– Хочу-хочу. – Я забираю у него стаканчик. – Ты только с работы, что ли?

Кончики ушей у Купера розовеют.

– Вроде того.

– А где тогда мой кофе? – спрашивает Слоана.

– Я должен был прийти посмотреть, что Эллис намерена сделать с этой страшной тыквой, но я не знал, будешь ли ты тут, – говорит Купер.

Слоана поджимает губы.

– Где мне еще быть?

– Вместе с Ашером, – синхронно отвечаем я и Купер. Потом смотрим друг на друга и смеемся.

У Слоаны розовеют щеки, и она недовольно бурчит:

– Мы с ним договорились встретиться через час.

– О чем и речь, – говорит Купер. – Но если хочешь, я могу вернуться и взять тебе что-нибудь.

Слоана вздыхает.

– Нет. Все нормально.

Она принимается выгребать из своей тыквы мякоть, которую бросает в специальную банку.

У Слоаны все руки в оранжевой каше, и я подношу ей ко рту свое печенье. Слоана кусает, жует и довольно улыбается мне. Потом я уже сама пробую его и ощущаю невероятно сильный сладкий вкус сахара и… вишни?

– Они что… с вишней? Кто додумался до этого странного, но волшебного сочетания?

– И какой десерт лучше, красный или зеленый? – спрашивает Купер.

– Как смеешь ты ставить меня перед таким выбором? – говорю я. – Это жестоко.

– А лимонную ты пробовала? – спрашивает Слоана.

– Нет! Где моя лимонная печенька? – спрашиваю я у Купера.

Тот усмехается.

– Угощу тебя как-нибудь.

– Кстати, где твоя тыква? – спрашиваю я, дожевывая остатки теста.

Купер кивает на стол справа, где сидят Хлоя, Джейк и Слизень.

– Можешь пойти за наш столик. Слоана, ты тоже присоединяйся.

Мне вовсе не хочется смотреть, как Купер и Хлоя любезничают друг с другом – хоть я и отказываюсь задумываться почему, – но если я сяду с ними, то не останусь одна после того, как Слоана уйдет.

– Ладно, – говорю я.

Купер берет мой поднос.

– Вы тащите свои тыквы. Я возьму все остальное.

Мы со Слоаной направляемся к соседнему столику, а Купер идет вслед за нами вместе с банками, инструментами и моим латте.

– Эллис! – орет Джейк, едва завидев нас. Он указывает на место рядом с собой. – Садись сюда.

Я бросаю взгляд на Слоану, и она подмигивает мне. Я закатываю глаза, но успеваю заметить, что Купер пристально смотрит на нас.

Я кладу свою тыкву на клеенку и забираю у Купера латте.

– Спасибо. – Я сажусь рядом с Джейком, Купер ставит наши вещи на стол и занимает место между мной и Хлоей.

– Значит, ты идешь на бал с Джейком, да? – спрашивает Хлоя, наклонившись вперед, чтобы видеть меня. – А ты отчаянная.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Джейк.

– Я имею в виду, что ты невыносимый, – говорит Хлоя и тут же краснеет. – Прости, не хотела обидеть.

Джейк ухмыляется.

– Значит, буду еще невыносимее. А дальше как пойдет.

Хлоя фыркает, Слизень смеется.

– Удачи тебе, Эллис, – говорит Хлоя, откидывается на спинку стула и обмакивает кисточку в красную краску.

Я тем временем срезаю верхушку тыквы и принимаюсь выгребать мякоть.

– Кажется, ты знаешь, что делаешь, – говорит Джейк.

Я пожимаю плечами.

– Мне не впервой.

Он смеется.

– Что, в Нью-Йорке часто бывают мастер-классы по вырезанию тыкв?

– Нет. Но я всегда стремлюсь к тому, чтобы на крыльце моего дома стояла самая лучшая тыква.

Джейк вскидывает брови.

– То есть ты соревнуешься с людьми, которые даже не подозревают, что участвуют в соревновании?

– Да.

– Очень логично, – смеется Джейк. – А сейчас мы соревнуемся?

Я перевожу взгляд на него.

– Разумеется.

Справа от меня смеется Купер.

– Я вообще не умею вырезать тыквы, так что можешь сразу снимать меня с участия.

– Я бы устроила тебе трепку за такое, но прощаю, потому что ты купил мне кофе.

– Именно ради этого я его и купил, – говорит Купер, а Хлоя снова наклоняется вперед, чтобы смерить взглядом мой латте.

Следующие сорок пять минут мы все режем тыквы, обсуждаем уроки и ближайшие вечеринки, о которых я не знала ровным счетом ничего. Потом Слоана уходит искать Ашера, а мы все заканчиваем со своими тыквами. Все смотрят на меня, пока я добавляю финальные штрихи к своей работе. Когда я разворачиваю тыкву на зрителей, все громко ахают, и я чувствую, как моментально взлетает мой уровень дофамина.

– Что за?.. Как ты это вообще сделала? – спрашивает Слизень, завороженно глядя на яблоню, которую я вырезала на тыкве.

Джейк протягивает руку и проводит пальцами по резной поверхности.

– Ты даже стебель тыквы обрезала так, что он вписался в ствол дерева! Да это, блин, гениально.

Я смеюсь.

– Ну это ты загнул.

Купер улыбается.

– Ты и вправду умеешь вырезать тыквы. – Он вглядывается в неровные бока. – Эти наросты теперь стали кроной. И картинка как будто трехмерная.

– Именно, – говорю я.

– Никогда не думала, что скажу это, но… Джейк прав, – говорит Хлоя. – Это гениально.

Купер щурится, как будто раздумывает над чем-то. Потом говорит:

– Так, гений. Вырежи теперь меня.

Я вскидываю брови.

– Чего?

– Подожди-ка, – влезает Джейк. Он подкатывает ко мне свою тыкву и поворачивает ее нетронутой стороной. – Если взялась вырезать людей, то вырежи меня.

Я качаю головой.

– Ребята, я никогда не вырезала людей. Только персонажей. Типа вампиров или монстра Франкенштейна. Но не кого-то конкретного.

Купер подается вперед и склоняет голову набок.

– Так-так, Эллис Митчелл боится, что не справится?

Я скрещиваю руки на груди. Я понимаю, что он меня дразнит. Я знаю, что это всего лишь попытка взять меня на слабо.

Но только она, блин, работает. Я хочу попробовать.

– Давай свою тыкву, – говорю я. Купер расплывается в широкой улыбке, и Хлоя хохочет.

– Но ведь моя тыква уже перед тобой, – говорит Джейк, указав на нее.

– Прости, Джейки. Кто первый, того и тапки, а Купер попросил первым. – Джейк недовольно надувает губы, и я похлопываю его по ноге. – После него я сразу вырежу тебя, не переживай.

– Да-да, – бухтит он.

Купер хватает тыкву Слизня и ставит ее передо мной.

– Моя вся в краске, поэтому держи вот эту.

Прямо по центру не тронутой ножом поверхности красуется большой бугорчатый нарост. И что мне с этим делать?

– Эй! – кричит Слизень, который успел перед этим вырезать на своей тыкве два неровных треугольных глаза и прямоугольный рот. – Это мое творение!

– Не волнуйся, – отвечаю я, а сама вглядываюсь в тыкву и активно соображаю. – Твою сторону я не трону. И ты сможешь ее всем показывать. Все равно никто не захочет смотреть на физиономию Купера чаще, чем это необходимо, – шучу я.

Все смеются, а я берусь за свой нож.

– А если бы ты вырезала меня, таких проблем бы даже не возникло, – бурчит Джейк. Я слегка толкаю его локтем под ребра, и он ухмыляется игриво и самодовольно.

Я замечаю, что Купер на нас смотрит. Я лукаво улыбаюсь ему, потому что точно знаю, что буду делать.

Через час на небе начинают сгущаться тучи. Все вокруг собирают свои вещи и инструменты и переносят их в беседку.

– Ты закончила? – спрашивает Джейк и картинно вздыхает. Он лежит рядом со мной, подложив руки под голову. Хлоя и Слизень сидят рядом и увлеченно обсуждают недавние дисс-треки, выпущенные двумя рэперами.

А Купер сидит прямо напротив меня.

Он думает, будто так помогает, потому что я могу вырезать с натуры. Но вот мне такая помощь не требуется: за последние три недели я смотрела на него чаще, чем готова признать. Поэтому Купер меня только отвлекает. Даже когда я стараюсь сосредоточиться на тыкве, я чувствую, что он на меня смотрит, чувствую этот ласковый, но пристальный взгляд, отчего моя кровь бурлит и приливает к щекам.

Каким-то чудом я ухитрилась до сих пор не отрезать себе ни одного пальца.

– Почти, – говорю я Джейку. – Куп, передай мне бумажное полотенце.

Купер протягивает мне рулон. Я отрываю две штуки, набираю на них немного красной краски и добавляю финальные штрихи на свой шедевр. Да, это действительно шедевр.

– Так, – говорю я и поджимаю губы, чтобы не засмеяться и не испортить все впечатление.

Я разворачиваю тыкву к зрителям.

Джейк, Слизень и Хлоя молча разглядывают ее, зато Купер буквально покатывается со смеху. Он гогочет над шуткой, понятной только нам двоим, и боже, как же мне приятно, что задумка удалась.

Хлоя переводит взгляд с тыквы на меня, Купера и обратно. И наклоняет голову набок.

– По-моему, я чего-то не понимаю.

Слизень чешет подбородок.

– Ага. Это точно Купер, но полотенца зачем?

– Этот уродливый нарост… – выдыхает сквозь смех Купер, у которого в уголках глаз уже показались слезы. Он указывает на красные полотенца, торчащие из дырочек, которые я сделала, – …это мой окровавленный разбитый нос!

– Я… ничего не понимаю, – говорит Джейк.

С тыквой хуже мне еще не приходилось работать. Но мне удалось изобразить волосы Купера, и ямочка на левой щеке недвусмысленно указывает на него. А еще, по-моему, я в совершенстве передала его гипнотический взгляд.