Текст книги "Книга из человеческой кожи"
Автор книги: Мишель Ловрик
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)
Джанни дель Бокколе
Как раз в то самое время, когда мы были пьяны от радости после визита Хэмиша Гилфитера, мы услышали от Фернандо о том, что подруга Марчеллы Рафаэла умерла насильственной смертью. Рафаэла была той самой монахиней, с которой она рисовала и которую любила. Мир ее праху.
А тут еще славная prioraзахворала, скорее всего, не без помощи набожной чокнутой монахини по имени сестра Лорета, уродливой, как горгулья, и захватившей власть в монастыре.
Санто пришел к тем же выводам, что и я. Душа у него была не на месте. Но, получив следующее письмо, он принял окончательное решение. Почта работала из рук вон плохо, так что оно пришло через неделю после первого, хотя отправлено было много позже. Нетвердой рукой Фернандо писал: «Мне не хотелось бы пугать вас. И еще я никогда не думал, что буду замышлять столь богопротивные вещи, как похищение невесты Христа из Божьего дома. Но у меня есть причины полагать, что оставить Марчеллу в Святой Каталине равносильно тому, чтобы обречь ее на смерть.
Мне здесь не к кому обратиться. Официальные власти Арекипы сделают вид, что ничего не знают, даже если все выплывет наружу. Достопочтенный Джанни, я понимаю, что вы связаны с Мингуилло обязательствами и не можете путешествовать по своему усмотрению. Но нет ли у вас на примете друга, которого вы можете прислать вместо себя?»
Как это нет, страсть Господня!
Свое письмо Фернандо закончил такими словами: «Мы составляем план, невероятный и сложный, но все-таки план, чтобы спасти Марчеллу. Моя сестра сама придумала его, в противном случае я никогда бы не осмелился подвергнуть ее ужасам его осуществления. Необходимо, чтобы человек, которого вы пришлете, был врачом или священником, а еще лучше – и тем и другим одновременно».
Я оглянулся на Санто, который читал письмо, заглядывая мне через плечо:
– Сдается, вам пора собираться в дорогу!
Санто вылетел из комнаты, как птичка из клетки. Надежда несла его, как на крыльях. Я с одобрением смотрел ему в спину, которая стала шире, чем раньше. И он укрепился духом и закалился сердцем, в чем ему помогла любовь к Марчелле. Теперь он готов был драться за нее.
Марчелла Фазан
Служанки Рафаэлы не оставляли меня своим вниманием ни днем, ни ночью. Они дежурили поочередно с Жозефой и принимали все меры к тому, чтобы я ни на мгновение не оставалась одна, даже когда навещала могилу Рафаэлы, чтобы прочитать заупокойную молитву «Избавь меня от смерти вечной в день Страшного суда», что, по правилам монастыря, надо было делать на протяжении восьми дней после похорон.
Хотя сестра Лорета имела на своей стороне только двух Шакалов, а нас, монахинь, было почти восемьдесят, убийство Рафаэлы повергло нас в шок и оцепенение. Мы старались держаться вместе, ожидая, когда к нам вернется мужество. Тем временем я ускоренными темпами обучала Жозефу итальянскому, пока она не начала довольно бойко болтать на нем, поскольку в любой момент в силу необходимости он мог превратиться в наш тайный язык общения. Однажды Жозефа вознаградила меня целым предложением на безукоризненном итальянском. Она только что вернулась от Фернандо, и ее передник, казалось, раздулся от радужных надежд.
– Обнимите меня, мадам, – пожелала она.
– Volentieri! [168]168
Охотно, с удовольствием (итал.).
[Закрыть]– ответила я.
В моих объятиях Жозефа потрескивала, как жаркое пламя костра. Под одеждой она принесла множество писем: от Джанни, включая и те, которые надиктовала ему Анна, от Хэмиша Гилфитера и целых семь от Санто, причем каждое последующее было восхитительнее предыдущего. Весь следующий день Жозефа тайком копала яму за ведром с углем. В эту яму я с большой неохотой спрятала все письма, но не раньше, чем выучила послания Санто наизусть, до последней запятой.
– Оставим одно, – взмолилась я, – всего одно-единственное, чтобы класть его под подушку по ночам.
Но Жозефа была неумолима.
– Одно-единственное письмо – как раз тот повод, что нужен Ведьме.
За пределами моей кельи мои подруги тоже не теряли времени даром. Стоило vicariaприблизиться к Калле Севилья, как Розита и Маргарита тут же изобретали кризисные ситуации, разрешить которые, по их уверениям, могла только она. Жажда власти сестры Лореты стала моей единственной гарантией безопасности: мы изо всех старались показать ей, что есть вещи более важные, чем мое убийство, которыми ей следует заняться в первую очередь. Тем не менее рано или поздно сестра Лорета придет по мою душу. Нам оставалось только гадать, как и когда это произойдет.
Две недели спустя после смерти Рафаэлы я бездумно читала жизнеописание святой Терезы. Но тут один эпизод привлек мое внимание. Это была ужасная история о том, как некая монахиня в Саламанке сбежала из тюрьмы, притворившись мертвой, предав земле тело уже умершей женщины вместо своего собственного. Она напомнила мне жутковатый роман месье Дидро под названием «Монахиня», в котором описывались жестокие монастырские нравы. Его подарил мне Мингуилло, когда в первый раз продал меня доминиканцам, и я почти дословно запомнила из него одну фразу: «Почему, среди прочих диких идей, пришедших в голову монахине, доведенной до отчаяния, ее не посетила мысль поджечь весь монастырь?»
Зато она пришла в голову мне. Имея в своем распоряжении труп и с помощью пожара, я смогу инсценировать собственную смерть совсем так, как та монахиня в Саламанке.
Когда я объяснила свой план Розите с Маргаритой, они завизжали и испуганно прикрыли рты ладошками.
– Мы никогда, никогдане смогли бы решиться на такое!
«А я смогу, – подумала я. – Смогу и сделаю».
Но я все-таки не настолько плохо разбиралась в том, как устроен мир, чтобы не понимать – помимо отчаяния мне нужны еще и деньги.
Розита предложила:
– Скажи, что хочешь заказать ежедневную мессу в течение месяца по Рафаэле. Это значит, что тебе позволят отомкнуть сундуки с твоим приданым.
Маргарита воскликнула:
– Розита! Вспомни, ктодолжен присутствовать при этом!
В разговор вмешалась Жозефа.
– В хранилище есть немножко такого-этакого, что принадлежит лично вам, мадам? Что можно обратить в деньги за стенами снаружи?
Я расцеловала ее в обе щеки. Жозефа была права. У меня ведь была бесценная картина Мантеньи с изображением святого Себастьяна и статуэтка этого же святого, по-прежнему томившиеся в хранилище, к вящему неудовольствию vicaria.А Розита, занимавшая должность portera,располагала ключами от всех помещений монастыря, даже самых потайных. Ей уже не раз приходилось контрабандой изымать предметы для продажи за стенами монастыря от имени монахинь, запертых внутри.
– Никаких проблем! – заверила она нас. – Вот как мы все проделаем. Слушайте. В течение нескольких следующих дней Жозефа будет у всех на виду носить большие кипы старого постельного белья в церковь criados,которая собирает деньги на приют для сирот своего сословия. Ее обязательно заметит Ведьма, и Жозефа не должна выдать себя, если Ведьма примется расспрашивать ее, когда она будет проходить через ворота, или даже станет рыться в ее белье.
– Мы все соберем старое белье, – добавила Маргарита, – . включая порванные или запачканные вещи. При необходимости мы сами порвем или испачкаем их, пока Ведьма не проглотит наживку. О, она будет рыться в куче белья Жозефы, подозревая какой-либо подвох, но не найдет ничего, кроме испорченных вещей, которые годятся только для богадельни. А на следующий деньмы спрячем картину Мантеньи и статуэтку в белье, потому что второй раз подряд Ведьма не станет устраивать обыск.
Жозефа сообщила Фернандо, сходившему с ума от беспокойства, что ему вскоре будут переданы два ценных предмета, которые ему следует обратить в деньги, потребные для моего побега. В общих чертах план своего побега я изложила в записке, которую зашила в шов юбки Жозефы. Облекая свой замысел в слова, я содрогнулась от ужаса. Вложить записку в башмак я не рискнула.
Ответ Фернандо пришел ко мне в том же самом вспоротом и вновь зашитом шве платья моей служанки: «Дорогая сестра, ты знаешь, что я не принял бы от тебя ни сольдо, но от твоего имени я уже договорился о продаже венецианской статуэтки святого Себастьяна за невероятно высокую цену агенту семейства Тристанов. Я знаю, что тебе самой предстоит осуществить самую ужасную часть твоего плана, моя бедная Марчелла. Заранее прошу у тебя прощения за всю жестокость ожидающей тебя задачи».
Еще через несколько дней Жозефа принесла мне очередную записку от Фернандо, зашитую под подкладку ее шляпки. Он писал: «У меня хорошие новости, сестра. У нас появился новый помощник для выполнения нашего плана: вскоре он прибудет к нам. Полагаю, ты уже имеешь честь быть с ним знакомой».
Джанни дель Бокколе
Толстые письма приходили ко мне из Кадиса, из Прейера на островах Кабо-Верде, из Монтевидео. Места хирурга не было, поэтому Санто нанялся на корабль простым матросом, чтобы отработать свой проезд. Попутные ветра без задержки доставили его в Южную Америку. Благополучно прибыв в Арекипу, он написал мне: «Здесь так красиво, ты даже не можешь себе представить, Джанни. Этот город похож на жемчужину».
Санто прямиком отправился в дом молодого Фернандо и его матери. Его приняли как родного сына. А на следующее утро Фернандо взял его с собой в церковь, чтобы он из-за решетки мог посмотреть на Марчеллу. А она увидела его.
«Мы обменялись клятвами без слов», – написал он мне. Я представил себе, как они смотрят друг на друга, словно были одни, а не находились в этом большом церковном театре.
Санто, не откладывая, занялся медицинской практикой в Арекипе. Фернандо все устроил заранее, пока Санто еще плыл по морю. Так что очередь из пациентов выстроилась к нему уже в самый первый день.
Из-за его черного облачения (он был слишком беден, чтобы купить себе приличную одежду) и, разумеется, из-за того, что он не пропускал ни единой службы в церкви Святой Каталины, его вскоре стали считать святым. Санто решил, что будет лучше, если он не станет возражать. Видя, как обернулось дело, Фернандо и его матушка пустили слух, что доктор Санто, дескать, прибыл из самого Ватикана. О Венеции не было сказано ни слова, чтобы не вызвать подозрений.
В Арекипе не было медицинских школ, а это означало, что врачи и Цирюльники всегда приезжали туда издалека. Поэтому Санто избежал недоверия к себе как к чужеземцу. Он написал мне, что его испанский помогает ему, и попросил меня сходить к Испанской мадам и поблагодарить ее от его имени.
Ведьма по-прежнему руководила монастырем, но у нее хватило ума хотя бы на то, чтобы снова разрешить посещения. Она оказалась достаточно благоразумна и не лишила почтенные семьи возможности видеться со своими дочерьми, дабы те не заподозрили неладное. Время от времени Фернандо встречался с Марчеллой в переговорной гостиной. Не слишком часто, правда, чтобы не возбуждать кривотолков.
Но самое главное, они придумали план ее побега, но он был еще слишком туманным, чтобы посвящать меня в его подробности. А я не находил себе места оттого, что не знал, что они там выдумали. Санто намекнул, что все зависит от того, сумеет ли он лично втереться в доверие к полоумной Ведьме. А сейчас они изо всех сил старались уберечь Марчеллу от покушений на ее жизнь, пока этот их таинственный план не осуществится.
Свито быстро стал самым любимым доктором в Арекипе, что меня не удивило, учитывая его мягкое обхождение, ловкие руки, опрятность и низкие цены на услуги. Помимо всего прочего, это означало, что он стал и тем врачом, который свидетельствовал смерть бедняков. А для их плана это было самым важным, как писал он мне.
Что ж это за план такой? Сдается мне, речь шла о чем-то ужасном. Я стиснул зубы. В Арекипе происходит столько всего, а я торчу тут, в Венеции, прислуживая хозяину, который, похоже, рехнулся окончательно. Мингуилло взял себе в привычку сидеть взаперти наверху башни в задней части нашего дворца, куда уже лет сто никто не поднимался. Никто не знал, чем он там занимается, но, когда он спускался вниз, волосы у него на голове стояли дыбом, а глаза смотрели в разные стороны.
Сестра Лорета
Мне стало известно, что в Арекипу прибыл праведник, человек исключительной святости, наделенный многими добродетелями. И, естественно, в качестве молитвенного дома он выбрал церковь Святой Каталины.
Он был практикующим врачом, но при этом оставался священником. Жители приняли его всем сердцем. Невежественные язычники даже иногда приносили ему мумифицированные тела, которые находили высоко на склонах гор, как будто он мог вновь вернуть их к жизни.
Говорили, что он приехал из Италии, из самого Рима, поэтому Мне, вполне естественно, пришло в голову, что Я тоже должна встретиться с ним, дабы насладиться неземным светом, который должен исходить из его глаз. Он, в свою очередь, также будет озарен светом встречи со Мной. Втайне Я надеялась, что этот праведник узрит на Моем теле стигматы, что оставались невидимыми для непросвещенных монахинь, окружавших Меня, и что он подтвердит существование Моих ангелов, разоблачив всех остальных врачей, которые именовали их «зрительными фантомами».
Если этот доктор Санто признает Мои стигматы и ангелов реально существующими, то невежественные и непросвещенные создания вынуждены будут попридержать свои языки, и люди начнут обращать на Меня внимание, дабы записать Мою жизнь в качестве наставления и примера для последующих поколений.
Пожалуй, чрезмерно затянувшееся недомогание нашей беззаботной и неосторожной prioraдает Мне прекрасный предлог для того, чтобы пригласить этого доктора Санто в наш монастырь, дабы тот помог больной женщине.
Кто же еще должен принять его, как не доверенная заместительница priora,исполняющая ныне ее обязанности, и которую никто и никогда не смел упрекнуть в легкомыслии?
Марчелла Фазан
Санто был в Арекипе. Нас разделяла жалкая каменная стена, Да еще сумасшедшая монахиня-убийца, И все. Мингуилло не было рядом, чтобы выхватить счастье у меня из рук и разбить его вдребезги. Мне оставалось совершить один ужасный поступок, после чего я окажусь на свободе и рядом с Санто. А после этого мое воображение рисовало блестящее будущее радостное и светлое, как солнце на небе в полдень.
Каждое утро во время мессы я выходила замуж за Санто, находя его взглядом по ту сторону решетки.
– Я люблю тебя, – пела я вместо того, чтобы повторять слова гимнов.
– Я люблю тебя, – пел мне в ответ Санто.
А вот prioraпо-прежнему оставалась без сознания. Среди монахинь, criadasи sambas,обожавших ее, потихоньку начал зреть дух сопротивления. Та любовь, которую мы к ней питали, означала, что мы не представляли себе будущее без нее – все наши надежды были связаны с ее выздоровлением.
– Давайте дадим prioraколокольчик, – однажды предложила я, – и спрячем его под одеялом. И тогда, если кто-нибудь попытается приподнять одеяло, он зазвонит.
– Где ты научилась такой бдительности и осторожности? – поинтересовалась Розита.
К этому времени уже весь монастырь неусыпно следил за действиями сестры Лореты. Монахини изобретали всевозможные недоразумения, которые ей приходилось разбирать и улаживать лично. Они приносили себя в жертву, намеренно нарушая правила поведения, чтобы она отвлекалась на радость их наказания. Vicariaвзяла себе в услужение личную sambaматери настоятельницы. Но девушка осталась верной нам и передавала нам сведения обо всех передвижениях Ведьмы. Монахиня-казначей тоже встала на нашу сторону. Теперь она каждый день являлась в канцелярию, дабы обсудить бессмысленные цифры с Ведьмой, которая принуждена была делать вид, что разбирается в них, дабы окончательно не потерять лицо. Розита устроила мнимую потерю ключа, и для его поисков был организован поголовный допрос всех сестер в монастыре, который проводила лично vicaria.
Вот так на протяжении еще нескольких недель нам удавалось отсрочить ее визит ко мне. Фернандо приходил к нам так часто, как только осмеливался, превратившись в прозрачное стекло – я имею в виду, что он добровольно затушевал свою личность, чтобы через него я могла общаться непосредственно с Санто.
– В городе только и разговоров что о святом человеке из Италии, – сообщил он мне однажды. Ведьма сидела и слушала нашу беседу, выискивая любой повод, чтобы прервать ее, прижавшись к решетке здоровым ухом.
– Ты встречался с ним? – с деланной небрежностью поинтересовалась я, оставаясь в пределах слышимости Ведьмы.
– Разумеется. Мне показалось, что душа его до сих пор пребывает в поиске, – улыбнулся Фернандо. – И поиск этот остается предметом всепоглощающей страсти…
Затем я увидела за решеткой синие очки сестры Лореты.
«Хорошо, очень хорошо», – подумала я, ведь что бы ни интересовало ее в Санто, это лишь лило воду на мельницу нашего плана. Я содрогнулась всем телом: у меня вдруг возникло ощущение, будто я передаю его в лапы ненасытной паучихи.
Жозефа тем временем приносила мне все новые письма в складках своей юбки и под фальшивой крышкой корзины, принимая от меня ответные послания. Санто умолял меня сообщить ему как можно больше сведений о vicaria. Янаписала ему обо всем, что смогла вспомнить, – о ее одержимости младенцем Христом, о ее выдуманных стигматах и ее так называемых ангелах.
Единственным, о чем я забыла упомянуть, была ее поразительная физическая сила.
Мингуилло Фазан
Я начал с проснувшимся интересом поглядывать на своих дочерей и усиленно подкармливать их. Достигнув пятнадцатилетнего возраста, обе могли понести. И тогда у моего любимого Палаццо Эспаньол появится если уж не сын, то хотя бы внук! Однако же мне придется проявить терпение – все, кто хоть немного разбирается в подобных вещах, знают, что маленькие девочки зачастую склонны разрушать планы своих владельцев: у них случаются выкидыши или мертворожденные младенцы.
Я начал подозревать, что кто-то вновь тайком рылся в моих вещах. В моем кабинете были видны следы поспешного обыска – очевидно, соглядатай не упускал ни малейшей возможности шпионить за мной. Я стал опасаться за судьбу моей бесценной коллекции книг из человеческой кожи.
И вдруг мне пришло в голову, что дети нередко слывут убийцами книг. Я выдумал для своих девочек какую-то страшилку, чтобы маленькие бледные создания боялись заходить в мой кабинет. Их страх навел меня на еще одну блестящую мысль: я выдернул у них несколько волосков и вложил их между определенными страницами книг, чтобы знать, если кто-то в мое отсутствие навестит мою маленькую колонию. Никакого уважения к снисходительному читателю, но даже егодосточтимым пальцам не позволено будет прикоснуться к этой части моей библиотеки. Мысль о том, что кто-то еще, кроме меня, может наложить на них руку, была для меня невыносима. Стоило мне хотя бы представить себе такую возможность, как кожа у меня покрывалась мурашками, как будто тысячи муравьев начинали одновременно рыть себе норы под ней.
Я настолько обеспокоился судьбой своих книг, что перенес их в высокую башню Палаццо Эспаньол, где мог невозбранно наслаждаться их обществом, не опасаясь, что меня прервут или обнаружат. Каждую седьмую ступеньку я посыпал особым слоем пыли на тот случай, если кто-нибудь попытается проникнуть в мой личный рай.
Марчелла Фазан
Предоставленная мне передышка не могла длиться вечно, и я отдавала себе в этом отчет. Тем не менее я оказалась совершенно не готова в тот момент, когда sambaсестры Лореты прибежала с сообщением, что vicariaнаправляется в мою келью, а на лице у нее вновь появилась безумная маска экстатического восторга.
Жозефа немедленно привела в действие наш несовершенный план.
– Мне очень жаль так поступать с вами, мадам, простите меня, – горестно лепетала она, ударив меня Библией по виску с такой силой, чтобы там появились настоящий синяк и отек.
– Ложитесь побыстрее, так будет лучше, – нежно прошептала она, когда я скорчилась на полу, подложив под голову подушку, которую она заранее припасла для этого случая.
Шаги vicariaуже доносились из моего замершего в оцепенении дворика. Эти шаги приблизились ко мне вплотную, и я ощутила, как ее тень упала на мое тело, закрывая от солнечных лучей. Я держала глаза закрытыми и старалась дышать медленно и ровно, словно пребывала без сознания. Она толкнула меня обутой в сандалию ногой. На меня пахнуло вонью ее омерзительного дыхания. Но, когда она повернулась ко мне спиной, чтобы расспросить Жозефу, я осторожно приоткрыла один глаз. На поясе у Ведьмы висел мешочек с травами. На мгновение я увидела ее профиль, и у меня перехватило дыхание. Экстатическое возбуждение стерло с ее лица выражение досады и гнева, и сейчас оно казалось непривычно безжизненным и пустым, как у деревянной куклы.
– Сестра Констанция споткнулась о свой костыль и упала, понимаете, – пустилась в объяснения Жозефа. Но не был ли ее тон слишком уж вызывающим? – Ударилась головой. Напрочь лишилась чувств.
Vicariaне спешила уходить. Сквозь опущенные ресницы я наблюдала, как она отвязала с пояса мешочек и протянула его Жозефе.
– Свари из них настойку, – велела она девушке. – И ложкой вливай ей в рот, даже если она не очнется.
Сестра Лорета слегка покачивалась взад-вперед, крепко обхватив себя руками. Она радостно закудахтала:
– Это как раз то, что нужно Венецианской Калеке.
Жозефа кивнула, не издав ни звука, и осторожно взяла яд в руки.
– Ступай… ступай и вскипяти чайник– настаивала Ведьма. Лицо Жозефы стало замкнутым, как закрывшийся бутон цветка.
«Сестра Лорета намерена остаться до конца и проследить, чтобы ее приказание было исполнено, – подумала я. – Она намерена заставить бедную Жозефу убить меня».
– Но в очаге нет огня, – запротестовала моя служанка.
– Ну так разведи его, – пропела vicaria.