Текст книги "Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)"
Автор книги: Мими Джин Памфилофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Могу поклясться, что свистки и гудки тоже присутствовали. Мой мозг просто отключился лишь от одного наэлектризованного прикосновения. Но одно я уловила ясно: вопли Симил о звездах, планетах и других видах случайностей, меняющих жизни
Уже практически у двери мужчина меня отпустил.
– Приношу извинения за это, – глубоким голосом проговорил он, из-за чего я вновь чуть не потеряла равновесие.
И я просто смотрела на него, как безмозглая дурочка, не в состоянии даже слова произнести. Его глаза были уникальным сплавом зелени и бирюзы. И когда я стояла рядом с этим мужчиной, казалось, что нахожусь на экзотическом пляже, купаясь в лучах жаркого солнца.
Я вздохнула
– Ты меня слышала? – он щелкнул перед моим носом пальцами. – Пенелопа? Так тебя зовут, да?
Я поняла, что он обращался ко мне, но ответить устно я не могла, поэтому кивнула.
На долю секунды он прищурился.
– Хорошо. Предлагаю тебе не возвращаться. – Он открыл входную дверь. – Моя сестра не должна была так шутить
Эй!? Он только что сказал… Я развернулась на пятках и в этот момент дверь перед моим носом захлопнулась.
– Ты ее брат?
Глава 3
Этой ночью я ворочалась, терзаемая мыслями о красивом мужчине.
Что-то в нем… покорило меня.
Его полные, чувственные губы? Я представляла, как он мог делать ими такие вещи, о которых я только читала, и целовать меня так, как я мечтала. А его рост. Неужели в природе встречаются мужчины таких размеров? Или он вырос на ферме, где его кормили сырым мясом буйвола и он работал от рассвета до заката?
На улице. Обнаженный. Потный.
Я скинула одеяло. Боже, как же тут жарко.
Почему я не могу выкинуть его из головы? Может, потому что не хочу. Чего я действительно хочу, так это снова увидеть его. В своей постели. В душе. Голым, наглаживающим белье в моей гостиной. Складывая мое бельишко – то симпатичное, которое я приберегла для особых случаев.
Я глубоко вздохнула и в пятидесятый раз перевернулась.
Последний раз подобное испытывала в 4-ом классе к Джимми Робертсу. У него был самый крутой велик – с флагом «Черепашки Ниндзя», звонком и прибамбасами. Джимми напоминал светловолосого парня из сериала «Спасенные звонком».
Я хвостиком следовала за ним на переменах, каждый обед предлагала ему свой вишневый сок, и его имя было написано двадцать раз в моем блокноте с мишками. О да, я была одержима им.
Но это… все это с братом Симил в разы хуже. Я практически чувствую, как мои яйцеклетки бреют ноги и красят ногти в шлюховато красный цвет, готовясь к встречи с ним.
Тьфу. Прекрати. Ты даже не знаешь этого человека. И Симил… дважды тьфу! От любого, у кого сестра слетела с катушек, ничего хорошего не ожидай. Она прямо кричала «неблагополучная семья».
Я бросила взгляд на зеленые мелькающие цифры на часах, стоящие на прикроватной тумбочке и вздохнула. Через двадцать минут сработает будильник.
Я отвернулась на другую сторону и продолжила свой ментальный пинг-понг. Увижу ли я его снова? Опять не увижу его. Увижу. Не увижу его.
Я должна.
Нет. Если ты вернешься, ты обманешь бедного парня. Ты никогда не родишь ребенка от неизвестного мужчины. И ни он или его сестра не скажут тебе ничего такого, чтобы изменить твое решение.
Уверена, он смог бы найти нужные слова. Что-то вроде: " моим мускулистым и твердым, как сталь телом я буду заниматься с тобой жаркой, чувственной любовью всю ночь напролет, если ты согласишься родить от меня ребенка».
Я сглотнула. Да, это могло бы сработать.
«Серьезно, Пен?» – возразила я сама себе. Да ладно. Не смеши.
Принести ребенка в мир – серьезное дело, а отдать его незнакомцам – из ряда вон выходящее. Не то чтобы я знала это из личного опыта, но любой, у кого есть сердце поймет.
Я внезапно почувствовала теплые, нежные руки на спине.
– О, – произнесла я, – ты встала… – Но это была не моя мама, которая встала разбудить меня. Это….
Черт! Брат Симил.
Я так быстро села, что практически ударилась головой об него.
– Боже! Что ты тут делаешь?
Было еще темно, но так как я оставила шторы не задернутыми, мою комнату освещал слабый свет уличных фонарей.
Он потянулся и смахнул волосы с моего лба.
– Не важно. Важно, чтобы ты меня выслушала. – Его глубокий голос окатил меня, как успокаивающая тропическая волна.
Я что-то хотела сказать. Это….
Я почти забыла.
Он прикоснулся к моей щеке, а когда смотрел мне в глаза, выражение его божественно красивого лица было нечитаемым. Теплота. Подозрительность. Принятие и решимость.
Я о-о-о-очень смутилась. Я внутренне вздохнула, когда мой разум расплылся в лужу странного блаженства.
– Пенелопа, пожалуйста, сосредоточься, – ласково сказал он.
Я молча кивнула.
– Хорошо, – прошептала я.
Почему я не могу думать ясно?
– Ладно, – сказал он. – Потому что ты не все продумала правильно. Не все в жизни абсолютно, дорогая.
Он назвал меня «дорогой». Мне понравилась, как это прозвучало.
– Не абсолютно? – спросила я.
Он провел пальцем по моему подбородку.
– Нет. Вот почему ты должна ясно мыслить. Вот почему ты должна прийти ко мне.
– Увидеть тебя. Ах-ах, – ответила я, чувствуя как мой разум заволокло туманом перенасыщенным гормонами.
Он склонился и прижался своими губами к моим. Душераздирающей всплеск эйфории взмыл через мое тело. Я хотела его каждой клеточкой тела, каждой молекулой кислорода в крови, каждым ударом сердца. Я никого так не желала, как его; его прикосновений, или его сладкого, насыщенного экзотического аромата, который заполнил мои легкие.
– Ах. Теперь ты понимаешь. – Он тихо искренне усмехнулся.
Визг будильника пронзил мои уши и встряхнул, словно дефибриллятор, к жизни. Я моргнула и поняла, что лежу лицом вверх около кровати.
Я сжала кулак на груди, пока адреналин подпитывал мое трепещущее сердце.
– Сукин сын! – с придыханием, сказала я. – Какого черта это было?
О, здорово. Теперь я разговариваю, совсем как та сумасшедшая.
– Ты в порядке Пенелопа?
В дверном проеме появился худощавый силуэт моем мамы в пижаме.
– Должно быть, упала с кровати, – ответила я.
Она включила свет, от чего я вздрогнула.
– О, Пенелопа, – вздохнула она. – Ты выглядишь, словно сутки не спала. Я же говорила, больше никаких двойных смен.
Я улыбнулась.
– Высплюсь на том свете.
Она не рассмеялась над моими словами.
– Прости. – Я повернулась и поползла обратно в кровать, плюхаясь лицом вниз. – У меня много всего на уме.
– Знаешь, детка, – кровать прогнулась, когда мама легла рядом со мной, – я давно уже хочу поговорить с тобой обо всем. Обо мне.
Я перевернулась на спину.
У мамы вьющиеся белокурые волосы, карие глаза, налитые кровью, говорящие о ее истощении, и ее поза – поникшие плечи и низко склонившаяся голова – попахивало тем, что она сдалась.
Ну, возможно она сдалась. Но не я. Пока нет.
– Пенелопа, я не могу позволить тебе жертвовать своей жизнью ради меня. Я твоя мать. Я должна заботиться о тебе. А не наоборот, дорогая.
Я пробормотала несколько гневных слов и встала, чтобы собрать вещи на целый день. Я знала, о чем пойдет речь: о запасном плане. Я слышала его уже раз пятьдесят и пятьдесят раз опровергала разными способами.
У нее есть двоюродный брат, знахарь из Калифорнии, который приглашал ее на лечение. Хотя вероятность успеха крайне низкая, это мне подходило.
Но она не хотела, чтобы я ехала с ней и это просто смешно. Она настаивала, чтобы я осталась в Нью-Йорке и жила своей жизнью: подала бы заявление на финансовую помощь, окончила школу и завела бы парня… в общем, чтобы жила. Что она действительно имела в виду, так это тихо умереть подальше от меня.
Я уставилась на ее лицо. Несмотря на впалые щеки и темные круги под глазами, она все еще выглядела молодой с едва заметными морщинками. В полном здравии она смогла бы сойти за мою сестру.
Она красивая и сильная, и я любила ее всем сердцем, поэтому ляпнула:
– У меня есть деньги. Частный грант.
В ее глазах появились слезы.
– Но как?
– Это один из тех благотворительных фондов. Извини, что не сказала вчера вечером, когда узнала, но ты уже спала. И я не хотела тебя будить.
Она обняла меня с такое силой, какую могло только позволить ее слабое тело.
– Я люблю тебя, Пенелопа. Ты действительно – ангел. – Она отстранилась. – Чуть не забыла! У тебя ведь день рождение. Теперь для празднования у нас есть два повода.
Тьфу. Ненавижу отмечать свой день рождения. Одна из моих причуд. Мысль о том, что я стану старше, заставляла чувствовать меня… старой. И теперь, когда я снова должна встретиться с Симил, убило окончательно желание праздновать.
Мама вышла из комнаты и вернулась с маленькой коробочкой в руках.
– Надеюсь, тебе понравится.
– О Боже, откуда у тебя только силы покупать мне подарки? – И если действительно подумать, то откуда.
Я развернула красную блестящую бумагу, в которую была завернута коробка. Внутри лежало маленькое серебреное колечко с крошечным черным кабошоном.
– Тебе нравится? Я купила его в антикварном магазине. Женщина сказала, что он принесет тебе удачу.
Он был прекрасен.
– Я буду носить его, не снимая.
Глава 4
Без четверти девять я вышагивала по тротуару у дома Симил и бормотала себе под нос, готовая подавить крик о помощи. Здоровье мамы определенно стоило пары пинков по самолюбию, но мне все еще нужно продумать стратегию.
Я согласилась выслушать. И… только. Пятьсот тысяч долларов
Я быстро выдохнула, уставившись на облачко пара. На улице было почти двадцать градусов мороза, но с таким же успехом могло быть все сорок, и мне было бы плевать. По крови распространялся адреналин, подогревая тело. Может это из-за того, что я чувствовала себя животным, загнанным в ловушку?
Ага, вот тебе вкусная морковочка, зайка. Прыгай сюда, прыгай!
Нет. Ты согласилась выслушать, в обмен на кучу денег, в которой нуждается твоя мать. И ничего более. Нет никаких намерений, оплодотворять яйцеклетку.
Хотя яичники были против. Предатели. Они уже воздвигали декорированный мемориал в честь брата Симил.
В любом случае, шансы, что Симил может уговорить меня, равны… Нулю! Зеро! Никогда! Я хочу сказать, ну кто в здравом уме будет рассматривать такого рода схему? Наверное, только те, лица которых видишь в газете Нэшнл Энквайр[8]8
Еженедельный журнал формата таблоид. Специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя. Провозглашенная изданием цель – печатать истории, которые читатели не найдут в «обычной прессе». Как правило, продается в супермаркетах. Издается компанией «Американ медиа», шт. Флорида. Основан в 1926. Тираж более 2 млн. экз. (2000)
[Закрыть], где-то между статьями «Меня похитил Йети» и «Инопланетяне живут в моем шампуне».
Я глотнула крепкий кофе, наслаждаясь горчинкой.
Поняла. Ты никогда не согласишься на предложение Симил. Ведь ради ребенка тебе придется отказаться от кофе.
Я уставилась на огромный стакан своего постоянного спутника за прошедший год. Мы с кофе многое прошли и много где побывали. Мой дружбан. Я ласково провела по ободку стаканчика. Нет, я не смогу тебя предать.
Но этот сон… Ты не можешь отрицать, что в твоем подсознании что-то происходит.
В голове вновь проигрался разговор. Что бы он значил?
Не все в жизни подвластно абсолютным ценностям…
Они где-то между? На участке серого?
Пенелопа, что для тебя серое?
Я закусила губу, а затем отхлебнула быстро остывающего кофе.
– Ты знаешь, Пенелопа, – раздался глубокий мужской голос, заставляя всплыть из пучины моих личных обстоятельств. – Иногда нужно относиться к судьбе, как к лейкопластырю.
Мужчина, который вчера открыл мне дверь, стоял рядом со мной. Только одет он был в черную водолазку под кожаной курткой, и ребенка с ним не было.
Он выдохнул облачко пара, которое было больше похоже на туман.
– Меня зовут Андрус.
Он вытянул, облаченную в кожаную перчатку, руку, и я задумалась, не прячет ли он так следы укусов. Ведь не похоже, что он надел перчатки, чтобы не мерзнуть.
Он осмотрел меня, пока мы пожимали друг другу руки.
– Стоя здесь, ты можешь простудиться, – заметил Андрус.
Я была одета в джинсы, белый свитер и ботинки на искусственном меху. А куртка повязана на талии.
– Самая наименее волнующая проблема в моём списке бедствий.
Он кивнул, а затем перевёл взгляд на входную дверь дома Симил.
– Поверь мне, жизнь идёт не так, как мы планируем, но вскоре ты отдаешься на волю судьбе, после чего увидишь за деревьями лес.
– Великолепно, – замечаю я, – как раз этого мне и не хватало… Уроков жизни, которые ты прочитал на наклейке на заднем бампере.
Он рассмеялся.
– Кто она? – спросила я.
Ухмыльнувшись, он потер подбородок с однодневной щетиной.
– Одна из сильнейших особ. Которая знает то, что тебе нужно ещё до того, как ты об этом узнаешь.
Ох, ну надо же! Разве мне стало легче?
– И что же нужно тебе? – поинтересовалась я, гадая, зачем кому-то иметь в своей жизни кого-то наподобие Симил.
Он вновь почесал подбородок.
– Излечить то, что давно было сломано.
– И как это работает для тебя?
Он улыбнулся белоснежной, обезоруживающей улыбкой.
– Отлично. Очень, очень замечательно.
– Извини, приятель. Не верю складным песням.
– Складным песням?
– Не важ… – Я полностью обернулась к нему и заметила цвет его глаз. Невообразимая смесь голубизны и зелени, едва ли не переливающиеся.
Как у Смил и ее брата.
Я подавила дрожь. Почему-то от этих людей исходила… странная энергетика. Очень, очень странная.
– Андрус, я же не в Канзасе?
– Нет, Дороти, определённо, нет.
Глава 5
– Что ты имеешь в виду под «Он не придет»? – спросила я. – Я пришла, чтобы выслушать его, как ты и просила.
Симил сидела за столом, листая страницы все той же толстой книги, которую читала накануне.
– Ты встретишься с ним сегодня вечером, прежде чем сказать «да» или «нет». Это мое главное условие, чтобы отдать тебе половину денег.
– Прекрасно.
Это будет достаточно легко. И мне пришлось признать, что та часть меня, которая жаждала увидеть его снова, пританцовывала.
Симил сосредоточено водила пальцем по странице, а затем остановилась на слове.
– Есть еще. Как я могла забыть? – Она подняла голову.
А вот и условия. Я знала! Попросит ли она меня явится на встречу, прыгающей на розовом пого? Возможно, мне нужно быть в сопровождении клоунов. Одетых, конечно.
– Да? – ответила я.
– У меня есть кое-что для тебя. – Она наклонилась и начала копаться в ящике. – Ох, шалун. Ну, где же он? – Она вытащила Слинки, электрошокер, жевательные конфеты «Баблишес» и розового Тролля, который надевается на кончик карандаша. – Ах! Вот же. – Она положила папку на трех кольцах, с надписью «Справочник». Ты должна прочитать его до вечера.
Она серьезно на счет справочника?
– Ты не говоришь, что на самом деле происходит, потому что собираешься насмехаться надо мной?
Со злобной усмешкой глаза Симил заблестели.
– Ты, как с цепи сорвалась. Рошел, который руководил этим маленьким кусочком удовольствия, отдыхает после происшедшего казуса во время игры в Твистер на вчерашней вечеринке, – она пожала плечами. – Стриптизеры. Полицейские. Для меня они все на одно лицо. Особенно после того, как ты украла их одежду и масло для тела. Ты в курсе, что я имею в виду?
Я моргала, пытаясь выстроить связь между этими мыслями. У меня ничего не было.
– Нет. Нет, я не крала. – Проехали… – Что это за справочник?
– Тот, который даст тебе ответы, глупая. Для дела. – Повисла неловкая пауза. – Что еще?
Ну, это было расплывчато. И странно. Подобно всей этой развращенной ситуации.
– Отличненько. Есть еще что-нибудь? – спросила я.
Она истерично засмеялась, а спустя мгновение покачала пальцем.
– Ты! Ты – фейерверк. Кааблам! Бац! Огонь! Взрыв! – Она замолчала, и уставилась в потолок, совершенно сосредоточенная.
Черт, она выводит меня из себя.
– Э…мы закончили?
Симил вернулась к жизни.
– Угу. Вот адрес и время. – Она протянула мне клочок бумаги, который вытащила из своего атласного розового комбинезона.
Я выхватила его из руки, схватила справочник и приготовилась бежать. Я хотела смыться прежде чем ситуация станет еще более странной или она попытается еще больше навязать условий.
– Пенелопа, – окрикнула она, когда я уже почти вышла и оказалась бы свободна.
Насторожившись и обернувшись, я увидела, что она стремительно приближается ко мне.
– Ты ничего не забыла? – спросила она.
О божечки.
– Чек. – Она вручила его мне. – И купи себе что-нибудь красивое для вечера. Это твой день рождение.
Спасибо за напоминание. Я положила чек в кошелек и вежливо улыбнувшись, пошла к двери. Затем я остановилась, борясь с желанием пнуть себя по заднице.
Черт. Я не могла уйти и ничего не сказать. Какой бы неловкой и нелепой была ситуация, но женщина помогала моей маме.
Я сделала глубокий вдох и повернулась к ней.
– Симил, я знаю, что ты делаешь это не ради того, чтобы помочь моей маме, но все равно я хочу поблагодарить тебя.
Она еще раз лукаво улыбнулась.
– Не стоит благодарностей. Полезная – мое второе имя, но только не по Субботам. Тогда это прооосто мое… Она рукой в воздухе описала полукруг.
На самом деле была суббота, но я подумала, что лучше ничего не говорить.
– Как бы там не было, – она пожала плечами, – когда-нибудь ты вернешь мне долг. Они всегда возвращаются.
Мне не понравился ее ответ. На самом деле тело стало покалывать от адреналина. Почему эта женщина вызывает чувство сопротивления или желание бежать, в большинстве случаев желание бежать?
Я метнулась к двери.
– И, Пенелопа… – окликнула она, когда я почти сбежала с крыльца.
Нет, нет, нет. Еще условия. Я схватилась за кованые перила около меня, чтобы успокоиться.
– Есть три правила…
Глава 6
«Я прошу тебя сегодня отправиться в путь,
Ты знаешь с этой дороги тебе не свернуть.
Береги свое сердце, в мире, погрязшем в войне.
Выживай, так как оно подскажет тебе.
Брат, ты живешь, словно потерянный на этой земле,
Не заставляй меня силой открывать глаза тебе.
Очнись, истину разгляди во тьме,
Потому что настало время, Время подняться с колен».
Отрывок песни группы «Pilot Speed»
Кинич. 1 Декабря, 21:30
Стиснув зубы, Кинич смотрел как его брат, печально известный Бог Смерти и Войны, шел через стильный бар в отеле «Манхэттен» с выражением лица, которое могло бы убить.
Метрдотелю хватило одно взгляда, на бугрящиеся мышцы, облаченные в Армани и густые черные, свободно ниспадающие волосы, чтобы отскочить в сторону. Толпа расступилась, подобно Красному морю, оставляя за собой ряд женщин, которые при виде этого мускулистого мужчины разинули рты.
Как и все боги, если он не сдерживал свою энергию, люди противоположного пола – иногда и того же – так же превращались в бунтующуюся, сексуально-возбужденную толпу.
– Добрый вечер, Кинич. – Вотан отодвинул стул с его стороны.
– Хорошо, что ты пришел, брат, но тебе обязательно всегда выставлять напоказ свою силу в общественных местах? – пожурил Кинич, чтобы скрыть волнение. Вотан был единственным братом из всех, которым он восхищался и уважал. Но это будет не тот разговор, которым можно будет насладиться. Киничу оставалась лишь надеяться, что чувство долга Вотана возобладает над его гневом.
– Ничего не могу поделать. Невозможно сдерживать такую силу в этом человекоподобном теле. – Вотан размял шею.
– Возможно, тебе стоит вернуться в наш мир, чтобы отдохнуть, – предложил Кинич.
– Не могу. Эмма запретила, пока дело… – Вотан прокашлялся, – не разрешится. А какая у тебя отговорка? Почему ты не вернулся?
– Я проводил время со старым другом… очень старым другом. Тот, кто может помочь нам решить проблему с Обскурос.
– Кто он?
– Я не могу обсуждать детали, Вотан…
– Я больше не использую это имя, – прорычал Вотан.
– Ах, да, – произнес насмешливо Кинич. – Ты выбрал новое имя. Как уж там тебя Эмма зовет?
Кинич знал. Но при любом удобном случае наслаждался тем, что подтрунивал над братом.
– Гай. Она зовет меня Гаем.
– Очень современно, – дразня, ответил Кинич.
Бармен на цыпочках подошел к ним, словно газель, которая пыталась услужить двум голодным львам. Кинич заказал бутылку вина «Шато Петрюс» 2008 года.
Гай выгнул темные брови.
– Да. Мне чертовски нравится мое новое имя. Ник, не так ли?
– Туше. – Только братья и сестры называли его Киничем. Все остальные – Ником. Но у богов в зависимости от культуры было бесчисленное количество имен. У Вотана сейчас было лишь одно: Гай. Гай Сантьяго. Как-то звучит не очень божественно, но не важно. Ничто не изменит его дара: убийства и сражения.
– И почему сегодня вечером ты пытаешься подлизаться ко мне бутылкой вина за три тысячи долларов? – спросил Гай.
Нет смысла топтаться на месте.
– Вот. – Кинич протянул нефритовый черный амулет, который Симил дала ему и каждому из богов на ее вечеринке.
Гай усмехнулся.
– Спасибо, но у меня уже есть несколько… и я в паре.
Низкий рык зародился в груди Кинича.
– Это не гребаная шутка, Гай.
Бармен тихо подошел и наполнил вином их бокалы.
Гай поблагодарил мужчину и затем сделал глоток рубиново-красной жидкости, прежде чем ответить.
– Я хорошо понимаю твои чувства, Кинич, Симил предупредила меня, но ты ошибаешься. Чаам не становится злым из-за черного нефрита. У него задолго до этого крыша поехала.
Чаам – Бог Мужского Начала, он обнаружил черный нефрит в шахтах Южной Мексики. Нефрит обладал способностью поглощать и притуплять божественные силы в физическом мире. С ним Чаам обнаружил, что может иметь близость и породить потомство со смертными, до этого момента оба эти акта были невозможны любому божеству, потому что длительный контакт с богом, так сказать, перегружал сети человека.
Но никто наверняка не знал, что заставило Чаама повернуться против человечества. Кинич по-прежнему содрогался от ужаса всякий раз, вспоминая сотни женщин, которых использовал Чаам для рождения девочек, его потомков, которых звали Пиелами. В конце концов, он будет убивать своих потомков-женщин, и пожинать их божественную силу питая апокалиптическое оружие. Запутанный, ужасный бардак.
– Ты прав, нефрит не виноват в том, что случилось с Чаамом. – Кинич выпил вина. Он больше предпочитал текилу или коньяк, – на самом деле все что горело. – Однако даже Симил признает, что не знает последствий его использования. Она думает, что совокупление с людьми так же весело, как вождение на ее последней тачке.
– Уверяю тебя, я бесконечно наслаждаюсь сексом с моей невестой, чем новым Пагани – поверь мне, я знаю. У меня их три. Пагани. Не невест. Эмма убьет меня, если я посмотрю на другую женщину.
Эмма одна из уцелевших Пиел, была невестой Гая и любовью всей его жизни. Его преданность ей вызывало тревогу и позор. Гай крутился возле нее, как чертов, влюбленный дурак.
Печально. Просто… печально. Кинич покачал головой в отвращении.
– Что? – рявкнул Гай, неверно растолковав ответную реакцию Кинича. – Машины я выиграл у Симил в покер. Но будь она проклята, если она не садилась в каждую машину, телегу или лошадь, которые были у меня на протяжении последних трех столетий. Примерно в это время я и выигрывал.
– Идиот. Симил видит будущее. Она позволила тебе выиграть.
– Да кого это волнует? – пожал плечами Гай. – Это Пагани. И все равно – они не приносят столько наслаждения, сколько ночь, проведенная с Эммой.
– Да, Эмма действительна особенная, брат. Но будут последствия, если принести в мир еще больше Пиел. Этот черный нефрит ничто иное, чем тест – если бы мы должны были создать потомство, Творец просто дал бы нам такую возможность.
Гай пригладил чёрную шевелюру.
– Мы вряд ли можем угадать намерения Творца. И кто сказал, что это не подарок самой судьбы, который приведет нас в новую эру существования?
– Или к нашей погибели, – твердо сказал Кинич. – Вселенная находится в состоянии катастрофического дисбаланса, если мы не вмешаемся, то Мааскаб заполонит всю планету.
Мааскаб – секта темных жрецов, потомки майя и тайно прислуживающие Чааму, прежде чем боги смогли заточить его, становилась все сильнее с каждым днем. Кинич подозревал, что Пиелы как-то связаны с ними.
Гай раздраженно вздохнул.
– Что ты хочешь, Кинич?
– На следующем саммите я собираюсь вынести этот вопрос на голосование. Создание потомства будет запрещено и будет караться вечным изгнанием в мир людей.
– Да пошел ты, Солнечный мальчик, – буркнул себе под нос Гай. – Ты не получишь мой голос. Эмма свила гнёздышко и если я не дам ей ребенка, она оторвет мне яйца.
– С каких пор женщина или кто-то еще, решает, что тебе делать? – возразил Кинич.
Гай прищурил яркие цвета морской волны глаза.
– Я все решаю. И я решил сделать ее счастливой. После всего, что случилось с ее бабушкой, после всех перенесенных ею страданий, я многим обязан Эмме.
Бабушка Эммы одна из первых Пиел, исчезла несколько лет назад и считалась убитой Мааскабам. Позже Эмма, Гай и другие поняли, что ошибались, когда она появилась на пороге дома Гая в Италии, возглавив армию Мааскаб. Очевидно, ее разум отравили.
Когда все улеглось, они убили Мааскаб и захватили женщину в плен. Но прежде чем им удалось излечить ее разум, она сбежала. Предатель по имени Томмазо удостоверился в этом.
– Кроме того, – добавил Гай, – ты когда-нибудь видел, чтобы Эмма не получила того, чего хотела? Теперь, когда она оттачивает свои силы и когда мы дали ей бессмертие… – Он вздрогнул. – Нет, спасибо. Она может превратить мою жизнь в кромешный ад. Так что лучше я предпочту вечное изгнание.
Гай взглянул на часы.
– Боже. Я должен встретиться с Эммой и ее родителями за ужином. И я уже опаздываю. Она оторвет мне голову.
Гай быстро допил остатки вина в бокале и резко похлопал Кинича по спине, что тот подался вперед на стуле.
– Удачи, – сказал Гай, – но если ты сможешь доказать, что рождение ребенка от Эммы принесет вред человечеству, то я придерживаюсь гармонии в браке. И секса. Много секса.
Кинич с трудом сглотнул, отчасти от болезненной пощечины и частично от его настоящего замешательства.
Как это возможно, что Бог, призванный, как Гай, который жертвовал собой на протяжении всего своего существования, чтобы защищать человечество, сказал, что предпочтет изгнание, чем рассердит женщину?
Он мог ожидать такой ответ от смертных – их жизни мимолетны, и они известны тем, что помешаны на любви. Но Гай гнусный Бог Войны и Смерти. Он безжалостный. Чертов зверь разрушения.
Дорогие Боги, что с нами стало?
Если Кинич собирался убедить Богов, что потомство от людей в конечном итоге приведет к их гибели, то ему нужно понять, действительно против чего он был сам.
