Текст книги "Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)"
Автор книги: Мими Джин Памфилофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15
Не веря своим тысячелетним глазам викинга, Виктор смотрел на женский сотовый телефон в его руке. Там на маленьком экране, просматривался за каплями крови – черт, человек сильно бьет! – образ белокурой женщины, которая снилась ему на протяжении пяти веков.
Его сердце колотилось в груди, но тело оставалось не подвижным. Он знал, что как предполагалось, следует за человеческой девчонкой, Пенелопой, но это было важнее, Никколо – его лучшего друга в прошлом тысячелетии, который послал следить его за нею – это искусная работа Фейт. Должна была быть. Потому что только у судьбы такое злое, садистское чувство юмора.
Он искал эту златовласую, которая сейчас смотрела на него с экрана, на протяжении пяти столетий, столько же лет она преследовала его днем и ночью.
Он искал во всех уголках земли любые подсказки, которые приведут его к ней – пророки, экстрасенсы… он даже как-то переспал с этой тварью Симил – страшная, ужасная пытка, которая включала в себя розовые мармеладки и громкую музыку, некой группы под названием Fun. Хотя Симил звала его Эриком.
Бесполезная трата времени. После того, как он встретил Симил, она сказала, что его будущее пустое.
– В любом случае, что, черт возьми, это означает?
Разве сейчас это важно? Он нашел женщину. Он, мать вашу, нашел ее! С улыбкой на лице она смотрела на него с экрана.
И ты позволяешь единственному человеку, который может найти её, удрать. А на девчонку ведь охотиться Мааскаб.
Виктор дернулся. Вот черт!
Он материализовался на улице и как раз вовремя завернул за угол, следуя за её ароматом, чтобы увидеть её затылок через окно в такси с очень знакомым рыжим водителем. Он моргнул и такси уехало.
– Сукина дочь! Симил!
Глава 16
Кинич ворвался через дверь пентхауса Николло и Хелены и влетел в просторную гостиную, готовый оторвать голову Андрусу за то, что позволил Пенелопе уйти.
Андрус мгновенно появился, держа в каждой руке по сверкающему мечу и весящим через плечо, испачканным отрыжкой полотенцем.
Увидев Кинича, он закатил глаза.
– О, понеслось. Похоже, наша солнечная принцесска сейчас взорвется в приступе истерии. Могу ли я напомнить тебе, Ник, – резко сказал Андрус, делая акцент на «Ник», но на самом деле он имел в виду мудак. – Что здесь дети.
– Как ты мог позволить ей уйти? Ты сукин сын! Я убью тебя. – Кинич бросился на Андруса.
Чья-то рука схватила его и отправила в полет, и Кинич приземлился в другой части комнаты.
– Назад, Бог Солнца! – прорычала Хелена. – Никто не трогает Андруса! Ни тогда, когда он здесь, чтобы защищать меня и малышку, пока Николло тренирует твою – она ткнула ему в грудь – армию Учбенов. И не забывай, что Симил привела его сюда.
Она права. И, особенно сейчас, он не мог конфликтовать с союзниками. Но это ничуть не утихомирило его гнев.
Кинич уже собирался принести извинения, как Хелена улыбнулась, а затем рассмеялась.
– Я думала, ты сказал, что тебе не нравится Пенелопа. Но она же тебе нравится. Не так ли Кинкин? Ха…?
Кинич почувствовал, как его лицо покраснело.
– Мне пришлось позаботиться о женщине. Это правда. Но позволь напомнить, что я забочусь обо всех людях. Вампиры не такие м…
Входная дверь распахнулась, и раскрасневшаяся Пенелопа протиснулась в нее.
– Монстры! Помоги! О, Боже мой! Монстры.
Она прыгнула в объятия Кинича, что он отшатнулся назад на несколько футов. Бушующий огонь внутри него, мгновенно потух.
Слава Богам, она в порядке. Ох, черт. Почему я так рад ее видеть?
– Что случилось? – Он попытался высвободиться из ее объятий, но хватка Пенелопы впечатляла. Она напомнила ему кошку Симил, которую однажды вязли поплавать в бассейн. Долгая история. Он ненавидел шалости Симил.
Тяжело дыша, Пенелопа ослабила хватку, и, согнувшись пополам, указала на гигантские окна от пола до потолка, которые располагались на передней части здания.
– Монстры… они… я не могу дышать!
– У нее гипервентиляция. – Расслабившись, Хелена взяла Пенелопу за подбородок и посмотрела ей в глаза. – Успокойся. Дыши медленно, – сказала она, успокаивающим голосом.
Кинич нахмурился. Хелена зачаровывала Пенелопу. Он понял, что его это раздражает. Возможно, потому что он не подумал об этом первым и хотел быть единственным, кто поможет Пенелопе.
Пенелопа глубоко вдохнула.
– О. Вау. Спасибо, – сказала она Хелене. – Намного лучше. Как ты это сделала?
Хелена пожала плечами.
– Это дар. Я иногда проделываю тоже самое с ребенком.
– Это было бы полезно на моих занятиях. Не могла бы ты показать, как…
– Пенелопа! – рявкнул Кинич. Он не мог поверить, что девушки отвлеклись, чтобы мило поболтать.
Пенелопа моргнула и затем потрясла головой, словно пыталась что-то вытряхнуть из ушей.
– Верно. Хммм. – Цвет ее лица стало призрачно белым.
– Монстры! О, боже мой! Монстры!
Она начала подпрыгивать вверх и вниз.
– Успокойся, женщина.
– Прекрати называть меня «женщиной». Это так архаично. И раздражает! Я же не называю тебя Минотавр, несмотря на тот факт, что…
– Ну, это было бы нелепо, – заявил Кинич. – Минотавр – жестокое, непонятное существо, которое не должно было существовать. Чертовы критяне.
Пенелопа моргнула.
– Я…я имела в виду, что у минотавра была голова быка. Или тело? – Она топнула ногой. – Проклятье! Это неважно! И прекрати отвлекать меня. Дело в том, что ты постоянно несешь свою напыщенную бычью чушь!
Кинич был в одном шаге, чтобы перекинуть женщину через колено и очень, очень сильно отшлепать по заднице.
– Пе-Не-Ло-Па! Что случилось?
– Ладно. Но этот разговор еще не закончен, Минотавр! – Она быстро вдохнула. – За мной гнался светловолосый мужчина, и он был огромным. Я имею в виду очень огромным! Я собиралась пойти к дому своей подруги, Анны, но подъехало такси, и в нем была она! Твоя сестра. Она начала орать, мол, я делаю все неправильно. Что я испортила будущее и что она не может больше его видеть! – Пенелопа замолчала и начала обмахивать свое лицо рукой. – Я не знаю! Я не знаю, что она имела в виду под этим! Но она сказала, что я должна вернуться сюда или мир взорвется или что-то в этом роде. Она припарковалось у обочины – о, боже мой, почему твоя сестра водит такси? Это сумасшествие? Разве она не богатая? – и когда я уже собралась бежать, откуда ни возьмись, появился один из этих монстров! Я закричала. Я имею в виду, что я больше ничего не могла сделать. Верно? Но когда один монстр схватил меня, появился светловолосый мужчина и схватил его – как он там так быстро оказался? Я в какой-то альтернативной реальности? Это неправильно. Затем подъехал минивен и трое парней с клыками в черных кожаных куртках схватили меня. Симил выскочила из кабины такси и швырнула их, я имею в виду… она швырнула их через улицу – что, черт подери, она ест? Я скрылась в доме и забежала в лифт.
У Кинича голова шла кругом от безумной истории. Это было похоже на то время, когда они играли в шарады с завязанными глазами. Под водой. Опять же с этой бедной, бедной кошкой. Ему придется поговорить с Симил по поводу прав животных.
Неожиданно, Виктор просеивается в гостиную, появляясь из воздуха перед Пенелопой.
О, просто здорово. Кинич напрягся.
Пенелопа кричит и падает в обморок. Подхватив ее, Кинич поднимает ее на руки.
* * *
Среди хаоса, Кинич, держа на руках Пенелопу, на секунду испытал чувство глубокого спокойствия. Крошечные, еще не погасшие чувства, спрятанные глубоко внутри тлели от эйфорического жара, а не от обычной горячей ярости.
Разум Кинича остановился и задымил, словно старый двигатель. Кровавый ад. Он не мог позволить себе привязаться к этой, по общему мнению, изящной, хрупкой женщине. У него есть обязательства, которые он должен выполнить.
Да, но разве не ты потратил вечность, чтобы заботится о человечестве? Бороться за них? Разве ты не достоин личной жизни?
В первые дни, наблюдать за человечеством было просто. Существовало несколько групп людей, которые были разбросаны по всему земному шару. Это было ничто, с чем четырнадцать богов не могли бы справиться.
Или тринадцать, на самом деле, Кинич провел большую часть ранних лет в эпоху, упомянутую богами, как «до начала летосчисления», потому что, ну, там не было календарей – где жил в человеческом мире, блуждая. Он путешествовал по всему миру. В одиночестве. Раздумывая. Ненавидя. И все сводилось к одному простому вопросу: Его место в мире навязано ему на века вечные.
Вечность. Вечность. Вечность. Вот, черт.
Через промозглые, затхлые джунгли, через горы и холодные обжигающие пустыни, он шел один, жил один, спал один и лишь солнце и грызущие вопросы без ответов составляли ему компанию.
Откуда появились Боги? Был ли Создатель реальным существом, как утверждала Симил? Если да, то почему он или она не разговаривает с ним? Возможно, приятно было узнать, почему он – Кинич – существовал или если ему действительно суждено прожить вечность, заботясь о людях.
Но, увы, не будет ответов на эти вопросы, также до самого дня покаяния он не отыщет в душе какого-либо подобия на мир. Прошло почти пять тысяч лет.
Стоя на палящем горячем берегу Нила в Гизе, Кинич – известный египтянам как Ра, Бог Солнца – засвидетельствовал большую вспышку серебряного света в небе.
Через несколько мгновений, его жизненная сила ослабла, и через духовную связь, он понял, что его братья испытали то же самое.
Вскоре, они узнают, что на Земле поселились новые виды людей – шесть, если быть точнее – которые пили кровь и бродили ночью. Они называли себя Древними.
Спустя несколько столетий, их фольклор говорил, что в ослаблении силы богов виновато появление вампиров. И что вампиры это наказание Создателя за то, что боги стали самодовольными и ленивыми.
Но действительно ли вампиры были наказанием?
Кинич так не думал.
Вскоре после вспышки света, Кинич наткнулся на фараона Нармера, ничком лежащего в грязной луже и не способного двигаться. Нармер, который в последствие поселится в Испании и возьмет имя Роберто – очень долгая история с участием других скандальных интриг Симил – ничего не помнил о том, что произошло.
Но когда Кинич нес мужчину в свой храм, не было никаких сомнений, что из его рта торчали клыки, как у животного. Позже чувак выпьет кровь десяти рабов на ужин.
Потрясенный и заинтригованный, Кинич остался в Гизе, чтобы наблюдать за существом. Кинич хотел знать, на что тот был способен, прежде чем вернуться к богам с поразительными новостями. Это произойдет тогда, когда Нармер Древний станет величайшим учителем Кинича.
– Жизнь не статична, Бог Солнца, – сказал бы Нармер. – Вселенная находится в постоянном движении. Энергетический обмен, преобразования и эволюция из одной формы в следующую. Яблоко падает с дерева. Червь съедает яблоко, а червя съедает птица. Птицу съедает кошка.
– Да, гармония, маскируясь, преподносит себя, как случайное событие. Но если присмотреться, то события происходят с совершенным балансом. Смерть, жизнь. Борьба, нега. Любовь, ненависть. Подумай, что произошло бы, если одно из них доминировало или полностью исчезло. Даже недостаток малейшего зла может стать губительным. Человечество будет расти самодовольным и ленивым. Они прекратят стремиться к просветлению. Нравственность и духовность станут ненужными.
В словах Нармера о приливах и отливах различных сил не было ничего нового. Но совершенный баланс? Вот он ключ.
Если Боги убьют каждую душу с черным сердцем, то останутся одни добродетели. И будет дисбаланс. Дисбаланс, который приведет к разрушению.
Вот почему он решил, что вампиры были посланы, чтобы восстановить баланс, чтобы сделать грязную работу за богов: убивать людей без разбора, даже невинных. И даже богов? Их роль заключалась держать Вселенную в состоянии постоянного равновесия.
К сожалению, баланс не так легко поддерживать. Еще шесть Древних столкнулись лицом с собственным разрушением, когда один из братьев Нармера отделился и создал Обскурос – вампиров, которые предпочитают убивать невинных людей и только невинных. И Нармер был вынужден провозгласить тот акт – с которым он изначально соглашался – запрещенным.
Кинич также столкнется с проблемами. Вернувшись в его сферу, боги не одобрят его новую философию. Из-за того, что у них нет законов, порядков и правил.
Они были кучкой божественных, могущественных детей, но он собирался изменить это. И если ему придется застрять в… долбаной роли бога вечности, то, дай Боги, поймет значение своей жертвы
Но это было тогда.
А сейчас?
Теперь его собственный баланс оказался под угрозой срыва. Его внутренние демоны, его давно похороненная боль за то, что его лишили свободы воли, в одночасье пробудила смертная женщина – Пенелопа. Да, после стольких лет, он снова желал свободы. Желал быть человеком. Жить. И умереть.
Но это не его путь.
Демона, который противостоит другому дню.
Кинич, привыкший, как и в эпоху до начала летосчисления, похоронить боль и взять себя в руки, как любили говорить современные люди.
Он взглянул на Виктора, который просто с величественным видом стоял в гостиной Хелены и почти довел Пенелопу до сердечного приступа.
– Что, черт подери, случилось?
Виктор, древний воин – Викинг и силой, которого следует считаться, сузил кобальто-синие глаза.
– Я спас твою женщину от Мааскаб, которые собирались просеяться вместе с ней. Вот что случилось.
– Она не моя. Но усилия оценил. И ты случайно не знаешь, где моя сестра?
Виктор стряхнул клок волос Скаба с плеча кожаного пальто.
– После она села в фургон вампиров. При этом выглядела чертовски счастливой. Словно она просто ходила забирать кухонный нож… интересно, а сколько товаров из «Магазина на диване» нужно Богине?
Хелена, Андрус и Кинич переглянулись, после чего самопроизвольно пожали плечами.
Виктор покачал головой и бросил комок в ведро, стоящее в углу.
– Да пофиг. Суть в том, и я это говорю со всей вампирской любовью, которая живет в моем холодном, немертвом сердце Викинга, какого хрена, люди! Вы не слышали, что я сказал? Обскурос? Мааскаб? Объединились!
Живот Кинича накренился, сжался и упал глубоко в низ, а затем выскочил из темной, темной дыры.
Ой-ой…
Он перенес свой вес. Пенелопа в колыбели его рук была легкой, как перышко, но инстинктивно Кинич хотел прижимать ее еще ближе к себе.
– Мы отправимся сейчас же в мое убежище в пустыне. Здесь теперь небезопасно.
– Симил сказала, что они объединились. – Хелену передернуло. – Мааскаб. Обскурос. Кому-то нужно придумать для них новое имя. Вы хоть представляете, как это будет трудно?
Кинич выгнул бровь.
Кинич вмешался в разговор.
– Я голосую за мокос. Что значит «сопли» по-испански.
Хелена истерично рассмеялась.
– Хорошо! О! О! Я поняла! – сказала Хелена, поднимая руку. – О скабби.
– Идеально. Да, очень-очень хорошо.
Виктор относился к ней с любовью гордого отца.
Андрус вздохнул и покачал головой.
Хелена усмехнулась.
– Что? Было смешно.
Андрус смотрел с непониманием.
– Тьфу! Ты шуток не понимаешь, – запротестовала она. – Давай посмотрим, сотрет ли поездка с Киничем в Седону твое самодовольное выражение лица. Я знаю, как ты сильно любишь общаться с вампирами и Учбеном.
– Седона? – спросил Андрус. – Если за Пенелопой охотятся, то ты и малышка должны быть, как можно дальше от нее. Мы останемся здесь и отпустим ее с Киничем.
Глаза Хелены сверкнули с гипнотической силой.
– Я хочу увидеть Николло. Мы. Едем. В Седону.
– А вот хрен тебе.
Большое тело Николло появилось в дверях, его темная камуфляжная одежда и чёрные волосы создавали контраст с его бирюзовым цветом глаз – глаза, которые когда-то тоже были черными тоже, но изменились, когда дни пребывания вампиром закончились и он стал полубогом.
Лицо Хелены чуть от радости не лопнуло.
– Николло! О, мой бог. То есть – о, мой полубог! Ты здесь!
Они разделили долгий, публично неуместный поцелуй – языки и руки переплетались везде. В очередной раз Кинич почувствовал тот же самый грызущий дискомфорт, который возник в присутствии Эммы и Гая.
– Хм-хм! – прочистил горло Кинич, но эти двое не остановились еще на протяжении нескольких неловких моментов. Он взглянул на Андруса, чье эго явно сдулось.
Бедолага, все еще любит женщину.
Ты никогда не увидишь моего унижения, то, как изнываю по женщине.
Когда они, наконец, прекратили целоваться, Кинич спросил:
– Как ты добрался?
Будучи экс-вампиром, Николло больше не мог просеиваться.
– Воздушные линии Учбена. После твоего вчерашнего звонка, я решил проверить кое-что. – Николло повернулся к Хелене. – Как видишь, ты никуда не едешь, любовь моя. – Николло обхватил ладонями лицо Хелены. – Я взял два дня выходных и проведу их, заставляя твои пальчики на ногах подогнуться, а после последует длинный сон – твой, конечно же – во время которого я буду играть с нашей малышкой Матти, и буду покрывать ее поцелуями, пока ты не проснешься.
Даже не взглянув в сторону Андруса, Николло сказал:
– У тебя отпуск, солдат.
Когда Андрус повернулся, чтобы покинуть комнату, он прорычал:
– Добро пожаловать на мой пост защитника твоей жены и ребенка, Николло. – И под «Николло» он снова имел в виду «мудак».
У него это здорово получалось, отметил Кинич.
– Ну, это было весело, – говорит Кинич, склонив голову. – Николло, если ты не возражаешь, я возьму самолет Учбена в мое святилище.
Николло посмотрел на Кинича, а затем перевел взгляд на спящую Пенелопу в его объятиях.
– Ах, Кинич. Я все задавался вопросом, возможно ли кому-то сбить с тебя эту оскомину. Я должен был догадаться, что ты выполнишь свои обязанности.
– И так говорит бывший вампир, который плакал и валялся в ногах моей сестры, умоляя её помочь ему, а потом оказался замурованным в ее сокровищнице на три столетия.
– Вампиры не плачут! Все это знают, – сказал Николло.
– Как новорожденный ребенок, утверждала Симил. Она клянется, что у нее есть фото, – ухмыльнулся Кинич.
– Говорит Бог Солнца, у которого более миллионов просмотра на Ютьюбе. Лилипуты получили удовольствие, кстати. Твоя идея? – резко ответил Николло.
Проклятье! Он понятие не имел, что там было на Ютьюбе, но как только он поймает Симил, – придушит!
– Николло. Кинич! – поругалась на них Хелена. – Оставим ваши стычки на другое время.
– Ты права, мой маленький вампир. Мы не должны терять время впустую – у меня такое чувство, что в моих штанах выдвижная ножка. – Николло притянул Хелену и, снова, начал терзать ее губы.
Один глаз Кинича начал дергаться от раздражения. Время уходить.
Все еще удерживая Пенелопу на руках, он повернулся к двери, но Виктор помешал его скорому уходу.
– Я иду с тобой, чтобы убедится, что ты благополучно добрался. Это меньшее, что я могу сделать, после того, как подвел вас обоих.
Кинич восхищался чувством ответственности Виктора.
– Я очень уважаю тебя, Виктор, но я уверен, что мы…
– Я настаиваю, – в глазах Виктора отражалась решимость.
Кинич на мгновение задумался.
– Спасибо, – наконец-то сказал он.
Он не мог отрицать, что лишняя пара умелых рук воина, будет весьма кстати, не говоря уже, что Виктор сможет отвлечь Пенелопу. Кинич знал, без всяких сомнений, он не должен оставаться наедине с человеком, что-то в ней было очень соблазняющее.
Было ли это из-за хорошо сложенного, стройного тела – тела женщины-воительницы? Или из-за идеально округлой попки? А может дело в этих темно-зеленых глазах, гладкой, словно шелк, кожи, и чувственных, мягких губ? Нет.
Однозначно, самое соблазнительно в ней – это ее полные, пышные груди с маленькими розовыми сосками. Сами Боги не могли представить себе такое совершенство.
Черт. Чистое искушение. Каждый чертов дюйм ее тела. Кинич заскрипел зубами.
Как можно скорее, он найдет другие способы, как защитить Пенелопу. Мир балансирует над проростью, и последнее, что ему нужно, так это отвлекаться.
Глава 17
Когда я в этот раз очнулась – блин, мне реально надо завязывать с обмороками, а то это войдет в привычку – я чувствовала себя потерянной. Я имею в виду и в умственном и физическом смысле этого слова.
Для начала, я лежала, окруженная пышными оранжевыми подушками, еще на одной мягкой кровати гигантского размера (они закупались оптом или же у них есть скидка?), стоящей в центре просторной, светлой комнаты,
На стенах песочного цвета висело несколько дощечек с иероглифами, а на прикроватной тумбочке спиной к спине стояли две глиняные фигурки в головных уборах цивилизации Майя. Странно, но одна из них очень напоминала Ника, накаченным прессом и все остальным.
В дальнем конце комнаты было большое панорамное окно, открывающее безграничную, холмистую пустыню с единственным зеленым участком в виде впечатляющих кактусов сагуаро.
Серые, грозовые облака застелили небо, через которые пробивались случайные солнечные лучи. Они освещали пустыню, словно небесные прожекторы.
Я покрутила головой из стороны в сторону и села в кровати. Часы на стене показывали семь утра. Я проспала всю ночь и, кстати, я все еще была одета в свое кимоно.
Ну, это уже что-то. Никто меня не переодел. Этот день может оказаться не таким уж и плохим.
Погоди. Твоя проверка хороший день или нет, заключалась в том, что никто не взглянул на тебя без нижнего белья, пока ты спала?
Хей, учитывая все остальное дерьмо…
Пенелопу передернуло.
Воспоминания, мрачные и тревожные, отбойным молотком стучали в голове: монстр появился из ниоткуда, Симил тянет меня в такси – какого черта, эта женщина реально водит такси? – эти на вид грязные парни в кожаных куртках подталкивают в черный фургон – что-то серьезно было не так с ними, словно они забыли их души дома вместе со знаниями о правилах личной гигиены. И тот мужчина, появился из воздуха. И – я вздохнула.
– Ник…
– Ты звала?
Самая сексуальная особь мужского пола, которую я могла надеяться когда-либо увидеть в этой жизни или в следующей, практически полностью закрыл собой дверной проем.
Я даже не знаю, от чего моя «девочка» энергично запульсировала – от его испепеляющей улыбки, – которая просто превращала в горстку пепла мои трусики – или от загорелой, широкой груди или рельефного пресса или его… Я опустила глаза в направлении Южного полюса.
Осторожно, обморок! Лишь бы не упасть. Лишь бы не упасть….
Ради всего святого, на мужчине было лишь полотенце, тем не менее, в моей голове не было проблем с заполнением пробелов. Или уххх… что там противоположно к слову «пробел»?
Потому что, то, что делало его мужчиной, было далеко от слов «пробел» или «пустота». Космический шаттл – о, да. С огромными шасси. И окруженный великолепной луной – налитой, округлой и твердой, как скала.
В любом случае, озабоченные космические аналогии в сторону, мое тело бы не отреагировало на Кинича, если бы воспоминания той ночи оказались вымышленными; как бы меня это не беспокоило, он перевернул мой мир, и мое тело хотело еще.
Глупое тело.
Я сглотнула, во рту пересохло, словно как в пустыне.
– Ник. Расскажи мне, как я попала в?..
– Седона. – Один угол его рта пополз вверх.
Ох, эта улыбка….
– О чем я? – спросила я.
Он рассмеялся.
Я тебя веселю, да? Его реакция вырвала меня из похотливого тумана и начала бесить.
Должно быть, он заметил, как из моих ушей повалил пар, и поэтому быстренько предложил:
– Я всё тебе расскажу. Но сначала, позволь мне найти тебе, что-нибудь на завтрак, потому что тебе потребуются силы.
– Но я…
Прежде чем я успела возразить, он развернулся и исчез в коридоре.
Ну, замечательно. Я вся такая грязная и раздражительная, а великолепный и приводящий в бешенство мужчина хочет приготовить мне завтрак.
– Я первая в душ! – крикнула я в пустоту.
Я оглядела комнату в поисках чистой одежды и была удивлена, увидев мои вещи в сумке, которая аккуратно стояла в гардеробной размером с мою квартиру в Нью-Йорке.
Я взяла свободную розовую футболку, джинсы, лифчик, трусы и направилась в ванную комнату, при виде которой у меня отпала челюсть.
– Святая фаршированная ветчина, – прошептала я. Комната сошла с фотографии, которую я видела на странице журнала Cosmo – да, да. Прямо рядом со статьей о Заклинателе Оргазмов. Я хотела жить в этой ванной.
Я хотела умереть в этой ванной. Я хотела быть этой ванной. Утопленная джакузи, по углам которой стояли белые свежие свечи, прозрачные чаши с солью для ванн с запахом лаванды, бутылочки с ароматными маслами; в зоне отдыха стояли белые плетеные стулья, рядом с которыми находилась кофе-машина и мини-холодильник; и достаточно большой душ, в котором могло выкупаться небольшое племя.
Святые угодники. Каждая девушка заслуживает такую ванну.
Через пару минут ванна была заполнена – еще одна удивительная особенность – и я опустилась в дымящуюся горячую пену. Холод в пальцах на ногах и боль в спине тут же растворилась. Единственное, чего не хватало…
Кинича.
Я безнадежна.
– Так вот куда ты пропала. – Его лицо оттенка кофе с молоком и мерцающие бирюзовые глаза появились в поле моего зрения.
Сосредотачиваясь, я всосала воздух, чтобы не расплыться в лужу от желания.
Факт: он лишает меня возможности дышать, создавая вакуум в моей ментальной атмосфере.
Факт: Я хотела этого мужчину, даже больше чем своего пятизвездочного мистера Бабл.
Факт: что-то в нем не так, и я собираюсь выяснить что именно.
Из области фантастики: Я собираюсь проявить хладнокровие.
Он заметил пену, покрывающую мое обнаженное тело.
– Прости, – нервно сказала я. – Просто я соскучилась по своей ванне. И какой сюрприз! У тебя точно такая же, как и у меня.
Ник выгнул бровь.
– Шучу.
– О, – кивнул он. – Мне просто стало интересно, как это возможно. Ванна специально сделана человеком из Японии, который принимает только золотые слитки в качестве оплаты.
Я вопросительно нахмурилась на него.
– Это шутка, – сказал он. – Кто носит в наши дни золотые слитки.
– Точно не я. Слишком тяжелые. Я предпочитаю золотые монеты, – весело сказала я.
– Точно. Так гораздо легче транспортировать и спрятать.
Хм-м-м-м… ага.
– Я собиралась уже выходить, – сказала я, – Так что если ты хочешь поговорить….
– На самом деле, – он поднял руки, призывая меня оставаться в джакузи – Возможно так будет проще поговорить с тобой, пока ты расслаблена.
– Звучит, как то не очень обнадеживающе.
Мое сердце забилось с низкой частотой ударов.
– Это ни хорошо, ни плохо, это просто то, как есть.
Откровенно говоря, после всех пережитых странностей, меня уже ничто не могло привести в такое состояние, чтобы я повелась на слова «это просто то, как есть».
Такое ты обычно говоришь о большой заднице или веснушках. Ты даже можешь так сказать о дождливом дне или ужасной картине. Но не об этом. Нет. Поскольку независимо от того, что он собирался рассказать, это будет грандиозным. И странным.
Я нажала кнопку в джакузи, чтобы отключить струю.
– Я вся во внимании.
Я схожу с ума.
Ник откашлялся, его проницательные глаза переливались от глубоких оттенков зеленого до аквамарина.
– Я еще не говорил об этом с человеком, поэтому будь ко мне снисходительна.
– Че… человеком?
Хорошо, что я пописала, прежде чем залезла в ванную.
Ник почесал подбородок. Его густая, темно-коричневая щетина, как я потом заметила, несколько темнее, чем его волосы с золотистыми прядями и густые цвета карамели ресницы. Боже, он был великолепен. Больно просто смотреть на него. Не то что бы это останавливало меня.
– Полагаю, нет легкого пути об этом сказать, – его голос опустился на октаву. – Во-первых, я хочу четко дать понять, что не знаю, почему Мааскаб тебя преследуют. Но намерен выяснить.
– Что такое, Мискииб?
– Мааскаб.
– Ладно. Какая разница.
– Изначально они были группой жрецов Майя, которые поклонялись темным силам. Они грабили, убивали и насиловали, все во имя священной миссии, чтобы захватить власть. В конце концов, их кровожадность привела к краху цивилизации Майя. Сегодня они в тысячу раз сильнее и нацелились гораздо выше.
Вот дерьмо. Они хотят меня? Меня! Какого хрена! Почему меня? Есть ведь другие? Семь миллиардов на планете. Почему я?
Я выскочила из воды, не в состоянии сдержать порыв бежать, словно маленький кролик, боящийся быть проглоченным голодным волком.
– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь!
Ник замер. Его глаза опустились чуть южнее от моего лица.
– Я…я… во имя Богов, женщина, ты так чертовски сексуальна.
Я моргнула и посмотрела вниз, на то, как пена скользила по моей обнаженной коже, опускаясь обратно в воду.
– О! – я перекрыла руками стратегические места. – Кинь мне полотенце! – Не то, чтобы он не видел меня во всей моей обнаженной красе, но это не значит, что у него теперь есть постоянный пропуск.
Ник не сдвинулся с места и продолжал пялиться на мою грудь.
Я села обратно в воду.
– Полотенце?
– Конечно. – Он указал на кучу сложенных полотенец возле раковины в плетеной корзине.
– Смешно. Ты не мог бы дать мне одно из них?
Ник посмотрел на полотенца, затем на меня. Порочная ухмылка на его лице сделала до-си-до[12]12
до-си-до – особый шаг в танце, чаще всего в кадрили и польке
[Закрыть].
– Извини. Они далеко не свежие.
Я фыркнула в знак протеста.
– Хорошо. Тогда я остаюсь.
– Разве я тебе не говорил, что обладаю невероятной выносливостью? Мне нужен час или два на сон каждой ночью… ой. Подожди. Должен ли я это тебе говорить. Потому что мы и так ужились. Верно.
Что? Самодовольный сукин…
– Никто из нас не уверен, что мы той ночью «ужились». И если мы все – таки сделали это, то кто сказал, что ты произвел на меня впечатление своей удивительной выносливостью?
– Потому что по-другому и быть не может.
Я тихо прошипела:
– Ты такой высокомерный…
– Высокомерный? – Он моргнул. – Да, полагаю это дар.
– Ник. Прошу, или говори и давай с этим покончим, или уйди, чтобы я смогла взять полотенце. Это уже не смешно.
Улыбка сошла с его полных губ… полных губ, которые я мечтала всосать и облизать. Полные губы, которые, пожалуй, вытворяли такие вещи с моим телом, в таких местах и такими способами, как никто до этого не делал.
Он встал, выпрямился, и я заметила, что на нем пара белых льняных брюк и рубашка на пуговицах – верхняя часть стратегически открыта, так что можно было разглядеть твердый рельеф его живота.
Боже, он великолепен. Даже аромат Кинича меня возбуждал.
Он присел на край ванны и стал кружить пальцем по воде.
– Вода остыла. Позволь подогреть ее для тебя. – Через несколько мгновений температура воды подскочила градусов на десять.
– Как ты это сделал?
Он уставился в одну точку, пока продолжал пальцем вырисовывать круги по воде.
– Еще один дар. Нас всего четырнадцать, и у каждого есть свои уникальные способности.
Мои глаза сосредоточились на его изысканном, безупречно мужественном лице. Может быть, я не хотела видеть этого прежде, но, присмотревшись, заметила странное сияние на его светло-коричневой коже.
Даже золотистые блики в его карамельно-каштановых волосах, казалось, искрились красными и золотистыми вкраплениями. И цвет его глаз: когда я всматривалась в них, они переливались тысячью оттенков бирюзы, аквамарина, небесно-голубого и зеленого щербета.
