Текст книги "Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)"
Автор книги: Мими Джин Памфилофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
Почти двенадцать часов спустя, когда я ушла от Симил, я стояла напротив другого здания, уставившись на вход из резного камня с вращающимися стеклянными дверями. Только на этот раз это был шикарный бутик-отеля «Иден» на Манхэттене.
Мне удалось пройти восемь кварталов по снегу на трехдюймовых каблуках и в обтягивающем черном платье – единственном наряде в моем гардеробе, подходящем для ресторана.
На пятьсот тысяч долларов богаче или нет, я никогда не смогу вот так запросто выбросить деньги на ветер, даже на свой день рождение.
И вот я стою – ровно в 22:00 – вся надухаренная, с выщипанными бровями, слегка замерзшая и готовая к встрече с незнакомцем, готовая оставить его навсегда, как только выполню свою часть сделки: выслушаю.
Ну и слюни попускаю.
Достав из сумочки зеркало, я еще раз проверила макияж и укладку. Снег и ветер не испортили их. Я проделала гигантскую работу, чтобы скрыть огромные круги под темно-зелеными глазами, которые теперь казались еще более яркими, чем обычно из-за покрасневших глаз.
Сделав глубокий вдох, я пошла через дорогу, на трясущихся ногах, к отелю. Худощавый мужчина в черном костюме, поприветствовал меня у дверей. Он помог мне снять куртку, и я напомнила себе, как дышать.
Мужчина быстро вернулся с улыбкой на лице и номерком.
– Прошу, мисс. У вас зарезервирован столик?
– У меня встреча. – Я окинула взглядом формальный зал, освещенный свечами, справа от меня, милые парочки потягивали вино, ели и смеялись. Слева, где за огромным дверным проемом, располагался слабо освещенный бар в стиле ар деко[9]9
декоративный стиль, отличающийся яркими красками и геометрическими формами
[Закрыть] – с зеркальными стенами, картины с девушками легкого поведения 1920-х годов и полированными полами из кедрового дерева – было полно изящно одетых посетителей.
И в дальнем углу бара я увидела его. Возвышающегося, нереального великана среди моря серости.
Я перестала дышать на несколько ударов сердца.
Казалось странным, что столь потрясающий мужчина в одиночку потягивал вино. Я ожидала увидеть толпу женщин, падающих ниц перед ним, целующих ему ноги и лижущих лодыжки. И крошечная часть меня радовалась, что это не так. Я ни с кем не хотела его делить, и осознание этого до смерти меня испугало.
Вздох. Кого я обманываю? Я здесь, чтобы не слушать. Я здесь, чтобы поглазеть и повилять хвостом. Кто может винить меня? Двойной вздох. Эти глаза, которые поразили твою душу, эти жесткие, полные губы, при виде которых, ты хочешь пробежать по ним языком и всосать или смотреть, как они совершают те восхитительные вещи с самыми интимными частями твоего тела. Его фантастически высокий рост, широкие плечи и густые цвета карамели волосы, которые свисают через его воротник… тройной вздох… он просто образец Божественной мужественности.
Я покачала головой на осознание невероятной правды. Дьявольские поварешки, я хочу этого мужчину. Он – незнакомец, а я уже проиграла в голове десять эротических сцен с ним.
Вздохнув, я заставила себя шевелить ногами.
Пробираясь сквозь толпу, я мельком увидела, как потрясающий мужчина вопросительно всматривался в бокал вина, великолепное лицо омрачал хмурый вид. Парень что-то сжал в кулаке, и что бы там ни было, его это волновало.
И когда я подошла к нему, готовая сразить своим остроумием, осознала, что не знаю его имени. Симил называла его, но я не запомнила.
Тьфу. Я застонала про себя. Ну, почему же не довести ситуацию до наивысшей степени неловкости?
– Привет, – сказала я.
Брат Симил продолжал пялиться на стакан.
– Здравствуй?
Никакой реакции.
Он что, не в себе – семейная черта? – и теперь, несколько человек около меня заметили, что меня проигнорировал аппетитный, мускулистый мужчина, сидящий у бара, на которого отчаянно пытались не пялиться.
Теперь я чувствовала себя идиоткой.
Я ткнула его в плечо.
– Эй… к-хм… – Черт, ну почему ты не запомнила его имени? – Ты.
С нарочитой, раздражительной медлительностью, парень повернулся на барном табурете, по-видимому, готовый сорвать на мне ярость от наглости, что его потревожила.
И посмотрел на меня гневным взглядом.
– О-о. Это… ты.
Я? Это… я? Вот так мужчина приветствует будущую мать своего ребенка?
Уау! Пенелопа! Ты здесь, чтобы слушать. Забыла?
Да. Да.
И, к счастью для него, я не собиралась считать неподобающими его манеры, потому что уже практически перестала думать – черт, ну не может мужчина так выглядеть – и мои манеры и так не блистали.
Я в общественном месте откровенно пялюсь на мужика!
– Ага, это… я. – Я пожала плечами, сжав обеими руками сумочку.
Он смотрел на меня.
Я на него.
Он смотрел и смотрел.
Это тупик на нашем «лады, у нас будет ребенок» пути?
Пенелопа! Послушай! Просто… послушай.
О, да!
Наконец, я решила сделать первый шаг. Улыбка, не самый оригинальный способ растопить лед, но безвременная классика подходила лучше всего.
Несколько минут он пристально рассматривал мое лицо напряженным взглядом бирюзовых глаз, а затем натянуто улыбнулся.
– Присядешь? – Он встал и протянул мне руку, чтобы помочь сесть.
Огромную… сильную… мужскую руку. Вздох…
– Спасибо.
– Ты… мило выглядишь, – проговорил он тихим, гипнотизирующим голосом.
Стараясь скрыть трепет, вызванный его голосом, я вновь вежливо улыбнулась и прошла мимо. Мужчина обвел взглядом меня с туфель на шпильке до открытой спины, когда я села.
Когда он более подробно принялся меня рассматривать, я немного выше подняла подбородок.
– Что будешь пить? – спросил он, садясь в крохотное пространство между мной и мужчиной, который общался со своей девушкой.
От жара его прикосновений я внутри вспыхнула и закрутилась, как шар на дискотеке, но подавила этот порыв.
– Двойной грязный мартини.
Он выгнул бровь.
Ну, Господи. Я не беременная.
Пока что.
Ой, да прекрати ты.
«Мы его хотим! Мы его хотим!»
В унисон скандировали яичники, когда я отметила каждый мускул его тела, которые демонстрировали темные, сшитые на заказ брюки и серый пуловер. Нет, он не был перекачен, как телевизионные борцы, которые тратят все свободное время на посещение спортзалов, чтобы тягать железо. Этот мужчина был поджарым, с аккуратными мышцами, больше похожий на племенного жеребца или ягуара. Грубая сила, скрытая прекрасной, дорогой тканью. К слову об одежде, где мужчина с таким ростом и размером находит себе одежду? Кто бы ни был ответственен за гардероб этого парня, его нужно застрелить.
Но тогда, если никто не продаст одежду, парень простудится.
Я его согрею.
Так же как и он меня. Он настолько высок, что в сидячем положении на уровне моих глаз были его соски. Нет, я их не видела, но знала, что они там. Желали ли они столь же сильно встречи со мной, сколь сильно жаждала я встречи с ними?
Я откашлялась.
– Мне нравятся крепкие соски… – Господи! – напитки! Время от времени мне нравится пить крепкие напитки, но я много не пью, если это тебя беспокоит.
Игнорируя мою оплошность, он поставил локти на барную стойку и подался вперед.
– И почему меня это должно волновать?
Окей, может потому, что ты не захочешь, чтобы мать твоего будущего ребенка была алкоголичкой?
Пен, ты же не на собеседовании!
– Не хочу, чтобы у людей сложилось обо мне неправильное впечатление и всё, – пояснила я.
Он сделал заказ бармену, который, по-видимому, знал этого парня, потому что наш заказ был сделан раньше остальных.
– Так, – начал он, его лицо было похоже на кирпичную стену серьезности, – почему ты здесь?
Ничего себе. Ответа на этот вопрос вот так сразу и не найдешь. Может ради жизни мамы? А тоненький голосок говорил, что может я просто хотела увидеть снова этого парня? Моя впечатляющая способность игнорировать странность ситуации? Сложный выбор. Но что-то мне подсказывало, что он еще не готов к основательному путешествию по Землям Честности.
Я ослепительно ему улыбнулась.
– У них самый лучший «грязный мартини». А ты почему?
Я все еще не могла понять, почему такому мужчине нужна суррогатная мать. Если только… если только он не из тех, кто боится обязательств.
Тогда зачем ему ребенок? Из всех возможных обязательств, ребенок – самое огромное.
Я ахнула про себя. Вот же блин! Он – гей! Проклятье!
В этом был бы смысл. Он красив, хорошо одет и богат.
Ага, точно гей. Пен, лучший из лучших геев.
Гравитация сделала свое дело, и мне захотелось упасть на землю, когда мои секретные, эротические фантазии улетучились.
Он хохотнул.
– Почему я здесь? Я здесь живу, естественно. – Он отсалютовал мне бокалом и отхлебнул.
– И на сколько ты и твой… – я вежливо улыбнулась, – парень приехали в город?
И где твой парень? Я выцарапаю ему глаза.
Он поперхнулся вином, но ему каким-то образом удалось не прыснуть им.
– Я… Я одинок, – наконец признался он. – И хотя я гуманен и терпим ко всем меньшинствам, меня интересуют исключительно женщины. – Он опустил взгляд на мою грудь и задержал его там на несколько волнительных и трепетных мгновений.
Он не гей! Он не гей! Слава Богу! И он только что посмотрел на мои дыньки!
Пенелопа, сосредоточься! Ты пришла его выслушать. После чего должна уйти, ты не захочешь путаться с этими людьми.
Ага. Значит, мне нужно перевернуть разговор так, чтобы уйти. Я его выслушаю, как и обещала, даже отнесусь к этому не предвзято – в конце концов, я ему задолжала – но, в глубине души, знала, что он не мог ничего сделать или сказать, чтобы убедить ее согласиться на эту… сделку.
Верно. Приступим к делу.
Но как? Я млею и не могу сфокусироваться. Может, стоило бы напомнить себе, что такой мужчина никогда не заинтересуется в девушке, как я? Любое проявление внимания оказывается под воздействием мужского либидо.
" Фууууу! Фуууу! Слабачка!» – вопили мои яичники.
Господи, мне нужно убраться отсюда.
Но как начать говорить об этом и растопить лед? Все было бы гораздо проще, не расскажи Симил о трех очень-очень странных правилах.
Первое: я не должна спрашивать, почему выбор пал на меня. Невероятное правило, потому что вопрос прожигал меня изнутри. Причина же должна быть.
Может что-то в генетическом коде, когда я сдавала анализы, чтобы исследования смогли определить, чем же именно болеет мама? Вероятно, результаты занесли в какую-то базу данных.
Второе: ни при каких обстоятельствах не переводить тему разговора о насущном. Брату Симил было очень неудобно разговаривать о суррогате. Она настояла, чтобы я, сначала, поговорила о жизни, узнала бы ее брата и дождалась, когда бы он открылся мне.
А правило номер три: ни при каких обстоятельствах никому не рассказывать о договоре. Если расскажу, окажусь… «в очень страшном и темном месте» со слов Симил.
Сумасшествие какое-то.
Откашлявшись, я сосредоточилась на цели пережить встречу.
– А ты здесь живешь? Один? – спросила я красавца, имя которого все никак не вспоминала.
– Нет. Приехал на пару недель по делам. Летом я живу в Аризоне, а зимой на юге Мексики. Люблю солнце.
Окей, вот и объяснение отличному загару. Летний домик в Аризоне? Туда обычно зимой ездят в отпуск, чтобы отогреться, так? Парень реально любил солнце.
А кого это волнует? Заставь его разговориться. Спроси о чем-то личном, но не слишком личном…
Я прикусила губу.
– Слушай. Надеюсь, что не обижу тебя, но…
Он казался удивленным, может даже, немного подозрительным.
– Да?
– Как тебя зовут? Симил говорила, но я запамятовала.
Он склонил голову на бок.
– Кинич. Кинич Ахау. Друзья зовут меня Ник, а ты можешь называть, как захочешь.
А вот теперь точно: всё, касающееся этого мужчины – приводило в жуткий восторг, даже его имена. Первое – экзотическое, а второе мужское и жесткое.
– Эм… милые имена.
Задрав рукав пуловера, он посмотрел на часы.
Хм. Намек, что мне пора? А может у него позже встреча с кем-то еще? И у него Хаблот[10]10
Hublot, швейцарский часовой бренд, воплощающий в часах искусство синтеза. Цена варьируется от 500 000 р. до 2 000 000 р.
[Закрыть]?
Господи боже! Часы, стоимость которых превышает годовую аренду за квартиру. Я точно это знаю, потому что недавно видела рекламу, и задумалась тогда, кто может купить такие часы. Ну, что же теперь я знаю кто. Очень-очень горячий мужчина, который хочет ребенка. Чтобы я родила ему ребенка…
Слушать! Ты. Здесь. Чтобы. Выслушать!
Вот теперь мне точно нужно сматываться. Что-то в этом мужчине превращало каждую рациональную часть сознания в похотливую.
Может, если бы мы находились в более спокойной обстановке, было бы проще добраться до сути встречи? Например, в тихом кафе за углом.
– Кинич… хм… Ник, не хочешь пойти в более уединенное место?
Он тут же сердито посмотрел на меня? Но почему? С чего ему на меня злится?
Затем, словно мне показалась эта злость, Кинич окинул взглядом мое тело с ног до головы.
– Да. Думаю, что хочу. – Его голос был едва ли громче шепота, но от глубины я задрожала.
Ник без предупреждения провел большим пальцем по моей нижней губе.
– Почему бы нам не подняться ко мне в номер. – И это был не вопрос.
Ёк-макарек. Он флиртовал со мной?
Со мной?
На самом деле?
Если это так, то абсолютно за пределами моего понимания.
Одно его прикосновение, один взгляд, и я согласна на всё. Покрасить волосы в голубой? Конеееечно. Ограбить банк, вооружившись только печеньками. Естественно. Всёёёёё, что ты пожелаешь. Ребенка родить? Десять? Ещё бы!
Ох, а его аромат? Просто восхищение. Я бы разлила по флаконам его аромат, и использовала в качестве кондиционера для белья.
Я медленно кивала головой, в которой был туман по имени Ник… хм, Кинич.
Я встала, а когда ощутила на обнаженной спине горячую руку Кинича, поняла, что могу стать зависимой. Я готова буду пойти на всё, лишь бы вновь ощутить его прикосновение.
* * *
Кабинку лифта заполнила странная тишина, а в моей голове пускало ростки логическое древо. И я пришла к единому заключению. Этот мужчина превращал меня в комок гормонов, где не было места логике. Я хотела Кинича, и это желание могло бросить вызов рациональности или чувству собственного достоинства.
Опасно… и глупо.
Мы вошли в люкс, на который я старалась, не таращится, как обыватель среднего класса. Для меня никогда не имели значения дорогие побрякушки, богатые украшения – думаю потому, что была занята более важными проблемами – но номер был более чем роскошный.
Современная мебель серо-красных оттенков. Большая, открытая гостиная. Плоский экран размером с мою спальню. Великолепный вид на город.
Кинич прошел к бару.
– Чувствуй себя, как дома
Надеть домашний комбинезон и мохнатые тапочки?
Я подошла к диванчику, стоящему напротив панорамного окна, за стеклами которого виднелся покрытый снегом город. Со всем имеющимся у меня изяществом, я села на диван и попыталась скрыть свою нервозность.
Кинич подошел ко мне и вручил «грязный мартини».
– Надеюсь, тебе понравится.
Я отпила немного… божественно.
– Идеально, спасибо. – Я натянула улыбку, благодарная, что нашла крошечный прорех в идеале.
– И. – Он сел рядом, слишком близко. Я почувствовала, как в груди бешено забилось сердце.
– Пенелопа, я чувствую твое беспокойство. Уверена, что хочешь быть здесь?
Я сделала большой глоток, чувствуя, как водка обжигает горло, а затем повернулась, чтобы посмотреть в лицо Кинича.
Это была ошибка.
Из-за него я не могла двух слов связать. И реакция на Кинича была абсолютно нова для меня
Да. Я встречалась прежде с мужчинами, у меня даже двое парней было. Первый в семнадцать лет, а второй в двадцать два.
И с каждым я встречалась практически год, но даже в самые страстные моменты отношений, я не чувствовала такой потери контроля над эмоциями. Может именно это и взволновало меня в Киниче… Нике, он заставлял меня чувствовать себя… другой.
Словно я в бегах.
Я этого жаждала
– Да, – наконец ответила я. – Я хочу тут быть.
Он протянул руку, но звонок в дверь заставил ее отдернуть. Кинич тихо заворчал, но это было так сексуально, что у меня тут же затвердели соски.
Кинич направился к двери, откуда до меня донеслись приглушенные голоса, а затем звук запираемой двери.
Кинич вернулся с бутылкой «Дон Переньон» в серебряном ведерке, которое поставил на стеклянный кофейный столик.
– В честь чего? – спросила я.
– Оплатить долг.
– Извини?
– Я поспорил с сестрой, что ни одна ее вечерника не сможет обойтись без полиции.
– Ты говоришь и о вечеринке той ночью? – Я припомнила, что Симил упоминала о проигрыше полицейского в Твистер.
– В этот раз пятьдесят арестованных, она побила свой рекорд.
И это меня не удивило. Хотя детали меня не интересовали, не хотелось разговаривать о его сумасшедшей, пугающей сестре.
Кинич указал на бутылку.
– Выпьешь?
Допив «грязный мартини» – который мог бы и хром расплавить – в исполнение Кинича, я согласилась. На самом деле, я никогда не пробовала «Дон Переньон».
Налив два бокала, Ник сел рядом со мной. Очень-очень близко. Затем посмотрел на меня.
Напряжение в его взгляде заставило меня съежиться.
– Почему ты так на меня смотришь?
Он прищурился.
– Как так?
– Так, словно решаешь оттолкнуть меня или поцеловать.
Черт! Не верю, что сказала это. Дурочка.
Он даже не вздрогнул.
– Потому что именно такие мысли вертятся в моей голове.
В горле образовался огромный комок, который, отведя глаза, я попыталась сглотнуть.
Отпив шампанского, я вновь посмотрела на Кинича. Глаз за глаз, зуб за зуб, невысказанное слово за слово.
– И что ты решил?
Сделав маленький глоток шампанского, Кинич кивнул, одобряя вкус.
У меня сердце колотилось со скоростью миллион километров в час.
Что он скажет?
Погодите, зачем я пытаюсь соблазнить этого мужчину? Я – Пенелопа Трюдо. Обыкновенная девушка, с обыкновенной внешностью. Я работаю за минимальную ставку плюс чаевые, и живу в мире, который сильно отличается от его. Не говоря уже о том, что он «подбирает» маму своему ребенку. Сумасшествие.
Я тут же запаниковала и встала.
– Мне не стоило приходить.
Лишая воздуха, он запер меня в клетке своего большого тела, и прижался полными, восхитительными губами к моим. Затем проник горячим, влажным языком в мой рот, посылая восхитительные трепет и волнение в центр моего тела.
И я этого хотела, причем безумно. Поцелуй был лучше, чем я представляла себе. Каждый нерв в теле натянулся, каждая клеточка вспыхнула от напряжения, и я поняла, что не успокоюсь, пока не заполучу этого мужчину в свое тело. Это было дико, необходимо и раскрепощенно, и все вместе превращалось в эротический беспорядок.
С губ сорвался слабый стон, когда сердце сделало кульбит. В голове одна картинка того, что я хотела бы сделать с телом Кинича, как хотела, чтобы он взял меня, сменялась другой. Из-за такого напряжения, я еле могла вдохнуть.
Уперев ладони в грудь Кинича, я его оттолкнула и выдохнула вопрос:
– Что это было?
Он втянул носом воздух у моей шеи.
– Думаю, люди называют это… химией.
Он теснее прижал меня, и я засомневалась, что выпуклость в его паху как-то связана с химией. Больше походило на безвременное, первобытное физическое влечение.
Он вновь прижался к моим губам, страстным и властным поцелуем, и комната перед глазами начала кружиться.
* * *
Следующим утром, я медленно растянула чрезвычайно пресыщенное тело, наслаждаясь ощущением шелковых простыней и теплым, весьма обнаженным, хорошо сложенным, мужским телом рядом.
Мое сердце затрепетало, когда, открыв глаза, я увидела лежащего рядом Ника, его спутанные, золотисто-каштановые волосы раскинулись на белоснежной подушке. Невероятные глаза были закрыты, позволяя мне рассмотреть золотистые ресницы, явно выделяющиеся на фоне загорелого лица, которые были похожи на крошечные нити карамели. Кинич был образцом изящного мужского совершенства.
Вздохнув, я сопротивлялась желанию поцеловать его обнаженную грудь – да, да, он загорелый везде (нудист?) – и погладить накаченный бицепс руки, которой он обнимал меня за талию.
Прошлый вечер был самым… самым…
Я в ужасе подскочила.
– Вот же блин!
Ник тут же открыл глаза и тепло улыбнулся.
– Ох, ты встала. – И потянулся на огромной кровати.
Я уставилась на него, гадая, что же сказать… или закричать «Боже мой! Боже мой! Боже мой!», что казалось неуместным.
Ладно, Пенелопа, дыши. Просто дыши, и спроси у него, что произошло.
Но я не хотела оскорблять парня. Потому что, учитывая его тело, это должна быть была лучшая ночь в моей жизни.
Это… это… если все случилось.
Конечно, все случилось. Глянь, вон твои яичники затягиваются сигаретой после блаженства.
Нет! Черт побери, нет!
Он повернулся на бок и подпер рукой голову.
– Почему ты стоишь там, голая? Ложись в кровать.
Я посмотрела на себя. Божечки, я голая!
И побежала в ванную – огромную, современную из стали и стекла – захватывая на бегу пушистое полотенце.
Черт, черт, черт. Что произошло? Надо выйти и спросить его в лицо о произошедшем. Вот только не с твоим дыханием Змей-Горыныча. Ты можешь лицо у мужика спалить.
Да и Бог с лицом, пока тело будет функционировать.
Пен!
Я быстро отыскала в шкафчике ополаскиватель для рта. Прополоскав рот, я посмотрела на себя в зеркало и увидела странный кулон, свисающий на моей шее, с большим, блестящим, черным камнем. Ник надел его мне?
Чёрт, почему я не помню произошедшее?
Пенелопа, не будь ребенком, просто спроси у него.
Да, именно это я и сделаю.
Я опять посмотрела в зеркало.
– О, нет, – зашипела я на себя. На голове ассиметричный улей. Несколько раз причесав пальцами волосы, я ничего не изменила.
Мне следовало спокойно выйти из ванной, отправиться домой, а при следующей встрече выглядеть просто сногсшибательно, чтобы стереть все воспоминания о своем, как после электрошока, виде. Пенелопа, о чем ты? Ты и впрямь считаешь, что Ник захочет еще раз встретиться? Ты для него на одну ночь.
Господи, во что я себя втянула?
Три раза глубоко вдохнув, я открыла дверь, и при, виде все еще растянувшегося на кровати, Ника с улыбкой удовлетворенного мужчины на лице, мое сердце ёкнуло. Кинич чертовски потрясающий, практически светился. Блин, так нечестно!
– Все в порядке? – спросил он?
Я скромно улыбнулась.
– Да, мне нужно было уложить последствия торнадо. – Я указала на голову.
– Ты безумно сексуально выглядишь. – Он похлопал по кровати рядом. – Иди сюда.
В его глазах сверкали огоньки озорства, и хотя я не слишком хорошо знала Кинича, понимала, что означали эти огоньки: еще раз!
Я вскинула руки в защитном жесте.
– Эй, думаю, нам стоит поговорить.
Он немного выпятил нижнюю губу, а мерцающие глаза, казалось, пылали на фоне бронзового цвета лица. Проклятье, Кинич – самый неотразимый мужчина на планете.
И он меня хотел. Ого!
Я медленно опустилась на кровать.
– Прошу, не принимай это на свой счет, но… что произошло вчера?
Он выгнул бровь.
– Ты не помнишь?
Я покачала головой и примирительно улыбнулась.
– Уверена, все было… потрясающе. Лучший секс, от которого загибались пальчики на ногах, но… я ничего не помню.
Его улыбка померкла.
– Господи Боже. И я.
* * *
Я слышала, как Ник в гостиной произносит слово на букву «Б» на пятидесяти различных языках, а затем:
– Я ее убью!
И это привлекло мое внимание, надеюсь, он ни меня подразумевал.
Ник – голый – встал в дверном проеме, держа верх тормашками пустую бутылку шампанского.
Я отчаянно желала узнать, что же случилось, потому что, если уж посмотреть правде в лицо, ситуация серьезная. Но, тем не менее, меня просто ошеломил столь накаченный пресс Ника.
Я проследила взглядом дорожку от его пупка вниз, до самой линии волос, которая начиналась прямо над его…
Это сон. Или явь?
Он большой и толстый, размер члена просто превосходил любую мою фантазию.
Ник прочистил горло.
Я тут же посмотрела ему в глаза.
– Извини, я просто… просто….
… похотливо уставилась на твою мужественность.
Смени тему! бутылка, смотри на бутылку. Почему он держит ее наоборот.
– Я раньше больше пила, но никогда не выпадала из реальности, – заявила я.
– В наше шампанское добавили кое-что
Он провел пальцем по горлу бутылки и поднес палец к носу. После чего втянул воздух и скривился, подтверждая догадку.
– Кто-то подмешал наркоту в шампанское?
Кинич, чертыхаясь, направился к шкафу и достал одежду.
– Типичное, дурацкое поведение Симил. Не следовало ей доверять. Она – интриганка, коварная, бессердечная, сумасшедшая…
Пока он продолжал каждым известным ругательством поминать Симил, я сложила в голове два и два. Ситуация вообще из ряда вон выходящая. Зачем сестре Ника опаивать нас?
И если он считал ее настолько сумасбродной и ненадежной, зачем попросил помочь в поисках матери ребенку?
Если только… Твою. Же. Мать. Если только она просто не сумасшедшая.
– Ник, зачем ты попросил Симил тебе помочь?
Если бы взглядом можно было убить, я бы уже лежало горсткой праха.
– Помочь? – выдавил он. – Думаешь, я просил ее опаивать нас?
– Нет. Я говорила… о… другом.
– О чем… другом? – Судя по его тону, он на самой грани бешенства.
Ох, это плохо. Очень-очень плохо
Я закрыла лицо руками.
– Я так и знала. Во всем этом не было смысла. И почему я не прислушалась к себе? – прошептала я.
– Женщина, о чем ты вообще говоришь? Что натворила моя сестра?
– Идиотка! Пенелопа, ты дура. – Я покачала головой, ругая себя вслух. – И почему я так сглупила? Привлекательный, умный, богатый – хотя мне плевать – у него могла быть любая женщина, которую он только пожелает.
Присев передо мной, Ник повернул мою голову к себе.
– Повторяю. Женщина, о чем ты говоришь?
Комок страха встал у меня посреди горла.
– Твоя сестра? Ребенок?
– Черт подери. – Он быстро одернул руку, словно у меня вши. – Ребенок?
Я точно чувствовала, как мое тело разлетелось на миллион осколков.
– Та, кто сказала мне, что ты хочешь… меня? – сглотнула я.
Он перевел взгляд на черный кулон на моей шее.
– Сукина дочь! Я убью ее!
– Подожди, – крикнула я. – Куда ты собрался?
– Я сверну Симил шею!
Святое дерьмо. Это что же, мой сон только что превратился в ночной кошмар?
– Ты хочешь сказать мне, что ничего не знал об этом? Или об одном миллионе долларов?
Обнаженный по пояс, он повернулся ко мне. От него исходил сильный жар. Или мне это казалось?
– Один. Миллион. Долларов? – прорычал он.
– Да! Как ты можешь об этом не знать? Я получила пятьсот тысяч за то, что пришла сюда. А остальное, если получится ребенок. – Я зажала рот рукой. – О, боже. Все пошло не так.
– Она заплатила тебе, чтобы ты переспала со мной? – от его рычания задрожали окна.
Я поправила полотенце, заворачивая его плотнее вокруг себя.
– Во-первых, ты и я не уверены, что на самом деле сделали это, не похоже. – Я потянулась к нему, но он оттолкнул меня. – Эй!
Он сделал два шага навстречу ко мне и наклонился так, что наши носы соприкоснулись.
– Тогда на что похоже?
Действительно это происходит на самом деле? И почему он рычит на меня? На меня!
– Я согласилась выслушать тебя, но не спать с тобой. Иисусе! – огрызнулась я в ответ.
– Ты использовала меня! Признай это!
– Боже мой! Ты на самом деле думаешь, что я к этому причастна? Как ты так можешь говорить? Она пришла ко мне! Сказала, что помогает тебе. Не было никаких разговоров о сексе. Никогда!
– Тогда, какого черта, ты пришла сюда?
– Говорю же… Выслушать тебя. И всё! Я согласилась открыть тебе разум.
– Нет! Ты пришла сюда, чтобы добыть мое семя, – его голос эхом отозвался у меня в ушах.
Господи! Вот ведь идиот. И кто будет называть сперму семенем? Вот это раздутое у него эго! Я встала перед Ником, не позволяя себе содрогнуться от его роста.
– Я пришла, потому что… думала, что тебе удобнее будет разговаривать об этом наедине.
Меня провоцировал его немигающий взгляд.
– Ладно! Признаю, я тебя хотела. А ты говоришь, что меня ты не хотел? Конечно же, это было так очевидно!
– Я… я… – он моргнул. – Я бы использовал меры предосторожности.
По крайней мере, он пошел мне навстречу.
– Ну, мы даже не знаем, на самом ли деле… ну ты понимаешь, – проговорила я.
Он вновь прищурился.
– Хорошо, – начала я, – шансы малы, но точно мы не знаем, танцевали ли ночью ламбаду…
– Не прикидывайся, – выдавил он, а затем достал темно-синий пуловер из шкафа и надел его.
Я теснее завернулась в полотенце, молясь Богу, чтобы он дал мне сил выдержать этот разговор. Или о том, чтобы если ночью все произошло, мы использовали презерватив.
Хотя я не боялась заразиться чем-нибудь – в руководстве Симил были анализы Кинича, хорошие к слову. А еще странный список чего можно, а чего нет
«НЕ открывай дверь тому, кто не называет имя».
ЭЙ! Я из Нью-Йорка. Ты меня наивной считаешь?
«Если учуяла странный запах гнили, НЕ ходи туда… БЕГИ ПРОЧЬ!» – А вот это странно.
«МОЖНО говорить Симил, как она шикарно выглядит».
«НЕ прячься за мусорными баками…»
Причудливый и бесполезный список был огромен. По крайней мере, благодаря ему, я знала, что Ник здоров. Вот если бы только список сказал…
Какого хрена происходит?
Кинич одернул свитер по телу.
– Вероятно, ты – часть абсурдного плана Симил, – проговорил он. – И она тебе заплатила.
И в тот момент моя кровь просто вскипела. Он во всех смыслах оскорбил меня, только что шлюхой не назвал.
Минуточку! Назвал ведь.
Я почувствовала, как мое лицо стало пунцовым от позора, и я ещё больше пришла в ярость. Мне захотелось чем-нибудь швырнуть в Кинича. Чем-то тяжелым, большим и может даже острым. О да!
И кинула я в него единственное, что оказалось под рукой – полотенце.
– Да катись ты и твоя сестра к черту!
Ник замер, уставившись на мою грудь. И прежде чем я смогла пожалеть о своем решении, кинуть – из всех возможных вещей – мягкое, пушистое полотенце, чтобы продемонстрировать свой гнев, Ник пересек комнату и притянул меня к себе.
Опустив голову, он завис в сантиметре от моих губ, но так и не прикоснулся к ним своими. Я не знала бояться мне или возбуждаться.
Он разочарованно что-то пробурчал, отпустил меня и отошел.
Последнее, что я услышала, был звук захлопывающейся за Киничем двери.
Я сдернула кулон и бросила его вслед.
– Забери его! Не нужен мне твой чертов кулон!
