Текст книги "Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)"

Автор книги: Мими Джин Памфилофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21

Почти тридцать часов прошло с момента инцидента с Мааскаб и у меня чудовищный нервный срыв. Кинич по-прежнему лежит в кровати, вялый, бледный и без всяких признаков жизни. Врач Учбена, моложавый на вид мужчина с каштановыми волосами и в очках, заходил минимум раз десять, и каждый раз брал кровь, прослушивал легкие и сердце Кинича и делился абсолютно бесполезной информацией, но Кинич все еще был жив. Но, несмотря на это, я всегда задерживала дыхание и ногтями вонзалась в собственные ладони, пока врач осматривал Кинича уже в тринадцатый раз.

– А если он умрет? – спросила я.

Врач сделал неопределенный жест руками.

– Его свет отправится в сенот, и Кинич получит новое тело.

Кинич упоминал сеноты – древние бассейны Майя, боги использовали их, как порталы между мирами – но я не знала, что они могли просто вернуться и получить новый набор человеческих колес каждый раз, когда разбивали машину, так сказать.

Врач собрал пузырьки с кровью и инструменты.

– Мисс Трюдо, могу я вам дать маленький совет?

Откуда он узнал, что я в нем нуждаюсь? Или это все из-за выражения ужаса на моем докрасна раскаленном лице?

– Вам нужно исцелиться. Возможно, вам пойдет на пользу несколько часов отдыха. – Он бросил взгляд на стену бегущей воды, которая отделяла спальню от ванны. И да, ванная комната была создана для бога: по размеру вдвое больше, чем та, которая примыкала к моей комнате с личной комнатой для медитаций.　Конечно. То, что мне нужно. Ванна с пеной. А затем, немного позже, я напишу красноречивые стихи о пушистых облаках и весело резвящихся зверюшках на лугу. Счастливые, гребаные, времена!

Я единственная, кто к этому относилась серьезно? С Киничем произошло что-то очень серьезное, и я нутром это чувствовала. Я обратилась к сумасшедшему шотландцу, которого, как узнала, зовут Габран, он являлся самым высокопоставленным начальником Учбена и был очень близким другом Кинича и его брата Гая.　 Он пояснил, что они уже ранее сталкивались с кувшинами черного нефрита – Мааскаб использовали их, чтобы заколдовать сеноты богов – но после того, как кувшины извлекли из бассейнов все, в том числе застрявшие боги, вернулись к нормальной, по большей части, жизни.　Так что эта ситуация была явно иной. Не пора ли впадать в панику? Паника звучала вполне разумно и уместно.

– Мы ничего не можем сделать? – спросила я.

– Ждать, – ответил Габран. – Мы должны ждать и молиться.

– Это я и делаю. – Но от молитв и ожидания был точно такой же прок, как от освежителя полости рта со вкусом бекона.

Габран почесал голову.

– Что тебе нужно, милочка, так это следовать советам доктора и отдохнуть.

Я вздохнула. Он прав, я ужасно выглядела. Моя кожа, хоть и начала заживать, но ожоги и волдыри красовались на каждом миллиметре тела. Я похожа на обугленный помидор. Чтобы ни случилось с Киничем – Эй теперь ты его зовешь Киничем. Что это значит? – Я уверена, что каждый дюйм моей обгоревшей кожи заживет. Но это было снаружи. Внутри, ну, я уже была практически поджарена. Виктора, уже нет более суток, и хотя, Кинич обещал ему два дня, прежде чем расскажет кому-то еще, я чувствовала жгучую потребность рассказать кому-то. Что делать если царство Кинича связанно со всем этим? Но если я расскажу Габрану, то помешает ли это шансу Виктора спасти мою мать?　 Расхаживая у, казалось, безжизненного тела Кинича, я думала, что мне делать. А чтобы Кинич хотел, чтобы я сделала?

Я упала на колени возле кровати уже в двадцатый раз.

– Кинич, о, Боже мой. Пожалуйста, очнись. Прошу. – Я дотронулась до его лба, оставляла поцелуи на его бледных, покрытых легкой щетиной щеках. И когда это не сработало, я ударила его. – Пожалуйста, Кинич. Я не знаю, что делать. Ты должен очнуться… – с трудом говорила я. – Мне жаль, что я назвала тебя трусом. И мужчиной-шлюхой. И Богом-шлюхой. И высокомерным дебилом. Ладно – последнее в твой адрес я не говорила, но теперь сказала! И мне жаль! Я сделаю все что угодно, если ты проснешься. Я даже признаю, что ты был прав на счет нас, что у нас нет шансов – даже если ты и ошибаешься – потому что это глупо думать, что ты никогда не заслуживаешь любви – идиот! Как ты можешь в такое верить? Действительно? Но я признаю это. Правда! И если ты хочешь, я оставлю тебя в покое, навсегда. Просто… просто вернись. Скажи, что мне сделать, – не стесняясь, ревела я.

– Ох, милочка.

Я посмотрела вверх и обнаружила, что Габран смотрит на меня своими большими и зелеными глазами – казалась, что такие глаза, характерная черта местных жителей.

– Я думала, ты ушел. – Я положила голову на грудь Кинича, сжимая в кулаки белую футболку, в которой теперь он был.

– Со всеми этими воплями, я подумал, что скабби вернулись. Или бешеный койот забежал в комнату. – Габран покачал головой. – Знаешь, твои слезы не спасут его.

Я схватила пачку салфеток на столе и вытерла нос.

– Я не понимаю, почему он не приходит в себя.

Габран покачал головой.

– Также как и мы, милочка. Трудно объяснить, по крайней мере. Но ты не должна терять надежды.

Я должна сказать. Мне просто необходимо. Я больше не могла это держать в себе.

Я сделала глубокий вздох.

– Я должна рассказать кое о чем, и надеюсь, что ты правильно используешь эту информацию.

– Продолжай, – кивнул он.

– Мою маму похитили Мааскаб, а Виктор отправился за ней.

Габран почесал подбородок.

– Так значит?

– Да. Он рассказал Киничу, что у него видения о ней на протяжении вот пятисот лет. Виктор умолял Кинича подождать два дня, чтобы найти и вернуть её, прежде чем тот предупредит остальных богов.

Спустя долгое молчание, он сказал:

– Мы должны сообщить Генералу и Вотану.

– То есть Никколо и Гаю? – Не смогла я удержать при себе имена.

– Ага. Но сначала, он сказал тебе что-нибудь еще? Все, что может оказаться полезным для меня и моих людей?

– Он думает, что моя мать была Пиел.

Он выгнул брови и плотно сжал губы.

– Это объясняет, почему скабби похитили тебя и твою мать. Но не объясняет того, что они сделали с нашим Богом Солнца.

– Мы должны помочь ему! – взмолилась я.

– Угу, – жалостливо ответил Габран, – но у меня закралось подозрение, что только эти мерзкие жрецы знают, как ему помочь.

Я почувствовала, как моя кровь закипает. Мааскаб. Кто бы мог знать, что я буду способна на такую глубокую ненависть. Но я ее чувствовала. Я ненавидела. Очень сильно. Я чувствовала, как мое лицо становится ярко-красным, а тело бросает в жар, словно рака в кастрюле. Дым поднимался с моих плеч.

– Ой! Сукин сын! – вскочила я, прихлопывая тлеющую ткань моей одежды. – Какого черта?

Габран смотрел на меня с полным изумлением.

– Ты только что загорелась, милочка?

Я стояла там и тяжело дышала.

– Да. Думаю именно это я и сделала.

Потом я вырубилась.

Глава 22

– Пенелопа. Меня зовут Эмма Кин. Ты меня слышишь? – Я почувствовала нежное похлопывание по руке. – Думаю, она просыпается, – прошептал женский голос.

Когда я открыла глаза, встретилась взглядом с рыжеволосой женщиной, примерно моего возраста, которая стояла рядом с Габраном.

Затем, один из крупных мужчин, которых я когда-либо видела в своей жизни, одетый в темно-серые брюки и облегающую черную футболку, ворвался в комнату.

Его черные, как ночь, волосы с темно-синими прядями ниспадали на широкие плечи. Его свирепые и сердитые глаза переливались зелено-бирюзовым оттенком, таким похожим как у Кинича, до ужаса были страшные. Он даже пах ужасом, как дым. Возможно, он мог посоветовать мне хороший дезодорант, так как теперь я самопроизвольно загоралась.

– Скажи мне, что произошло, – приказал он мне.

Молодая женщина толкнула его локтем.

– Давай поможем ей встать с пола и объясним, кто мы такие, прежде чем кидаться приказами, дорогой.

Он фыркнул и бросил острый взгляд на Габрана, который помог мне встать и сесть на диван, стоящий в углу комнаты.

– Я, Гай Сантьяго, брат Кинича. Это моя невеста, Эмма.

Я кивнула, понимая, кем они были. Передо мной был Бог, который собирался жениться на Пиел.

Я сделала печальный, небольшой волнообразный жест.

– Пенелопа.

Сразу же вмешался Габран и начал рассказывать о Мааскаб и Киниче, а мое самовозгорание оставил под конец истории.

Эмма повернулась ко мне.

– О чем ты думала в тот момент, когда это произошло?

Я моргнула.

Ладно, может это выглядело как на приеме у врача. Насколько неловко это было, но я должна честно ответить на вопрос и надеется, что эксперты знают, что делать с этой информацией.

– Если вам так необходимо знать, но я думала о том, как сильно я хотела переспать с Киничем.

Послышался тихий и сдавленный смешок от Гая и Габрана.

– Определенно, он совершенно горяч, – выдавила из себя улыбку Эмма.

– Что? – сказал Гай. – Ты желаешь моего брата?

Эмма погладила его по щеке.

– Детка, это была шутка. Соберись, «горяч». Он же Бог Солнца? – Он все еще продолжал метать искры из глаз. – О, ты такой милый, когда ревнуешь, – сказала она. – Или страшный? Я не уверена. Но в любом случае, ты знаешь, никто не сравниться с тобой.

Кажется, ее чрезмерное заверение успокоило зверя в мужчине.

– Извини, Пенелопа, – сказала Эмма. – Я имела в виду, о чем ты думала в момент, когда почувствовала, что твое тело воспламеняется?

О. Это.

– О монстрах, которые забрали мою маму и о том, что они напали на Кинича – мы можем поговорить об этом позже? – Я не готова принять правду о том, что со мной именно происходит. Есть куда более крупные проблемы.

И да. Отрицание реальности это дар. Так что подайте на меня в суд.

Я взглянула на неподвижное тело Кинича.

– Вы знаете, что с ним такое? Как ему помочь?

Гай проигнорировал мои вопросы.

– Ублюдки. Я убью их всех.

– Прекрати, – предупредила Эмма. – Давай оставим месть на потом.

– Ничего не могу с собой поделать, – Гай начал расхаживать. – Мааскаб очевидно оттачивают на нас их оружие. Посмотрите на него. Кинич совершенно бесполезен для нас в таком виде.

Затем они оба уставились на меня, словно я должна сказать или сделать что-то.

– Что? Разве вы не собираетесь помочь ему? – спрашиваю я.

– Дело в том, – объяснила Эмма, – мы незнаем, что делать. Учбен уже поднял свои записи, и мы проверили других Богов.

– Кроме Симил, – перебил Гай.

– Да. Кроме Симил, которая числится, как без вести пропавшая, – добавила Эмма.

– Что-то случилось с ней? – спросила я. Часть меня надеялась на ответ «да». Я знаю, что месть это низко, но я должна быть выше желания увидеть, как она страдает… Да! Ладно! Женщина заслуживает немного боли. Например, быть брошенной в яму, переполненной гадюками. Или, может быть, засунуть ее в ракету с кучей мерзких, маленьких зеленых человечков, страдающих метеоризмом, а затем запустить ракету в космос, где Симил придется смотреть, как они ковыряются в носах и чешутся целыми днями напролет.

С другой стороны, Симил могла бы насаждаться этим.

– Симил имеет плохую привычку исчезать тогда, когда она больше всего нужна, – холодно добавил Гай.

Эмма кивнула.

– Я уверена, что с ней все в порядке. Но Кинич, – она взглянула на него с грустью – Единственная идея, которая к нам пришла это… эм…

Трое переглянулись.

– Что? – спросила я.

– Убить его, – сказал Гай. – Тогда его свет вернется в сенот.

– Вы люди – божества или только наполовину божества – совсем с ума сошли? Вы не можете это сделать, – возмутилась я.

– Точно, – произнес Гай. – Мы бессмертны. Он не может быть убит.

Я встала между Гаем и Киничем.

– Ты сказал, что понятия не имеешь, что случилось с ним. А что если ты ошибаешься?

Габран вмешался.

– В словах девчонки есть смысл.

Без всякого предупреждения, Эмма, которая стояла у подножия кровати, выхватила большой нож из-за пояса ее розовых штанов…Господи!… и сделала неглубокий разрез на ноге Кинича.

Я завизжала при виде крови.

– Зачем ты это сделала?

Она проигнорировала мой вопрос и уставилась на рану Кинича. Спустя момент кровь начала капать на кафельный пол, а Эмма покачала головой.

– Рана не исцеляется, – заявил Габран, – Девчонка права. Чтобы Мааскаб не сделали с Киничем, но правила изменились.

– Ты думаешь, что я часть вашего кружка и понимаю эту чертовщину, о которой ты говоришь. – Я запаниковала, и мне было по-барабану, если вдруг я задела чьи-то чувства.

– Такой порез Бог исцелил бы за мгновение, – объяснил Габран. – А значит, он как-то изменился.

– Что это значит? – спросила я.

– Мы должны и дальше искать способы, чтобы уничтожить эту черную магию, – ответил Гай.

– Сколько времени это займет?

– В любом случае от нескольких недель до нескольких десятилетий, если нам повезет.

* * *

После того, как все, бурно обсуждая, покинули комнату Кинича, я легла рядом с ним на кровать.

– Черт, Кинич. – Я убрала его карамельные локоны назад со лба. – Что с тобой случилось? Что случилось со мной? – Он замерзал, а я кипела, как лобстер.

Я положила голову ему на грудь.

– Где ты?

– Здесь. Почему ты плачешь? – Кинич вдруг сел, словно у него был когда-либо самый освежающий сон.

Его невероятные, бирюзовые глаза уставились на меня с хитринкой, а на губах появилась подлая ухмылка.

– Кинич! – взвизгнула я и бросилась на него. – Ты очнулся! О, Боже мой! – Ничего не могла поделать с собой, но снова расплакалась – в этот раз от огромного облегчения.

Я уткнулась ему в грудь. Он был снова теплым. О, таким теплым.

Он гладил рукой мои волосы.

– Шшш. Шшш. Не плачь, Пенелопа. Все нормально.

Он оторвал меня от груди.

– Не плачь больше, Пенелопа. Пожалуйста. – Он вытер слезы с моих глаз.

Я шмыгнула носом и кивнула.

– Что случилось? – промямлила я.

Он небрежно пожал плечами.

– Ничего. Чувствую себя прекрасно.

– Ты целый день пролежал в коме. Я думала, что ты умер.

Он нахмурился.

– Умер? Я бог. Мы не можем умереть – как бы, в противном случае, мне не хотелось.

Я накрыла ладонью его рот.

– Даже не говори так. Я думала, что потеряла тебя… Я думала…

Вау. Я действительно собираюсь открыть крошечную дверь в свое сердце и сказать вслух об эмоциях, которые уже давно похоронила?

«Активировать кнопку опровержения действительности?» Вмешался мой внутренний голос.

Нет. Только не в этот раз.

Кинич уставился на меня глазами, переполненными глубокими эмоциями.

– Да? Ты думала, что потеряла меня и что?

Я не могла сказать вслух, но могла показать ему, что чувствую. Ты нужен мне. Я хочу тебя. Я могу разорваться на миллион кусочков, если ты не чувствуешь того же.

Я наклонилась вперед и поцеловала его.

Его реакция была незамедлительной. Чувственной. Именно такой, на которую я надеялась.

Он перевернул меня на спину, подмяв под себя, целуя крепко, целуя так, как он хотел, наполняя меня своим потоком эмоций.

Он тут же передвинулся, накрывая мое изголодавшееся тело. Скользнув коленом между моих ног, Кинич раздвинул мои бедра. Я резко вдохнула, когда почувствовала, как его твердость упирается в нужное место.

Стон сорвался с его губ, пока он скользил языком у меня во рту, набирая эротический ритм.

Я провела пальцами сквозь его шелковистые локоны, а затем заскользила вниз по его лицу, шеи и рукам, наслаждаясь каждым мускулом, заполненные теплом, силой и железной твердостью. Его тело превратилось в горячую стальную клетку, в которую меня намеревались посадить. Его ствол упирался в меня, а от его тепла, опаляющего мою чувствительную кожу, я практически испытывала оргазм.

– О, Боже мой! Да. Да, – задыхаясь, говорила я.

Кинич горячим языком и бархатистыми губами двигался вниз по моей шее, его небритый подбородок восхитительно ощущался напротив моей нежной кожи.

Кинич задрал мою футболку и сжал грудь, после чего всосал в рот чувствительный сосок и начал посасывать. Сначала ласково, а потом грубо.

– Я люблю твою грудь, – сказал он, вздыхая, говоря прямо в мой сморщенный и раскрасневшийся сосок. – Я хочу с твоей грудью сделать грязные штучки.

Ох. Бог Солнца любитель грудок!

– Но, не раньше, чем я сделаю это. – Он перевернул меня на живот, как блинчик на сковородке и уселся на меня, чуть ниже задницы. Я почувствовала, как он ладонями обхватил мои ягодицы. – Я так скучал. В честь твоей задницы, нужно построить пирамиду.

Он мог это устроить?

– А может две? По одной на каждую ягодицу?

Он стащил с меня джинсы, оставив на мне лишь трусики.

– Да. Они великолепны, – сказал он сиплым голосом и оставил длинный, горячий, влажный поцелуй на моей правой ягодице.

Его обжигающий язык был таким шелковистым, словно теплый шоколад, которым поливали мою кожу.

Внезапно он снова перевернул меня, отчего у меня перехватило дыхание.

Как человек с определенной целью, он сорвал с меня трусики, а затем с себя рубашку и штаны.

Он заполз на кровать и лег на меня, быстро раздвинув мне ноги.

– Я хочу тебя, Пенелопа. Хочу быть внутри тебя и слышать, как ты стонешь мое имя так, как в моих снах.

Мне понравилось, что у него тоже были эти сны. И мне нравилось, что я единственная женщина, с которой он «возможно» был.

Я ответила на его жесткий поцелуй и почувствовала между нами его руку, которой он сжал член и направил его в мое лоно.

Он поднял мне ноги, и начал толкаться в меня.

– Подожди! Ожерелье. Мне не нужно?.. – Жгучий жар пульсирует через меня.

Я резко выдохнула и подняла глаза, чтобы увидеть, как Эмма хлыщет меня полотенцем.

– Господи, Пенелопа! Ты горишь!

Вскочив с кровати, я срываю тлеющую рубашку со своего тела и бросаю ее на кафельный пол. Топая по пламени ногами.

– Вау, – сказала Эмма. – Должно быть, это один из самых горячих снов. – Рассмеялась она.

Сон?

Голова шла кругом. Я обернулась и посмотрела на Кинича, он все также лежал, словно безжизненный мешок грязи.

Дерьмо. Еще один чертов сон.

Мое сердце сжалось, и слезы навернулись на глаза. Я никогда не была плаксой, но за последние два дня проплакала столько, сколько за всю жизнь не ревела.

– О, нет! Пенелопа. Не плачь. – Ярко-зеленые глаза Эммы переполняет беспокойство. Она наклоняется и хватает меня за руку, вытаскивая из постели.

– Я знаю, что тебе нужно.

– Холодный душ? – спрашиваю я.

– Лучше.

Глава 23

– Куда мы идем? – спросила я.

Эмма вела меня за руку по коридору через гостиную. Ее рыжие локоны подпрыгивали, пока она шла к месту назначения.

Хотя она и была на несколько дюймов ниже меня, одета в цветастую рубашку и джинсовые капри, я все же чувствовала себя запуганной. Её миниатюрность ощущалось иллюзией, за которой скрывалось нечто могущественное и опасное.

– Итак. Кинич рассказал мне, что ты… пиел? – нерешительно спросила я.

Эмма ухмыльнулась и сверкнула улыбкой через плечо, но не ответила. Она повела меня через огромную современную кухню в гараж, такой, который я никогда в жизни не видела.

Это оказался роскошный автосалон для одержимого машинами, здесь находился бар – сколько вообще нужно баров для одного дома? – меблированная комната, наполированные бетонные полы, утопленное освещение, которое с любовью окутывало каждую машину – шесть гоночного типа кабриолетов, один серебристый хардтоп, и довольно большой на вид красный джип с огромными колесами – и множество нетронутых шкафов под инструмент.

Эмма выпустила мою руку.

– Хммм. Эники-Бенники… Вуаля! – Она указала на серебристый седан.

– Что ты предлагаешь мне сделать? – Я не хотела покидать Кинича.

– Проехаться.

Нет ужжж.

– Я должна вернуться к Кин…

– Да ладно. Одна быстрая поездка. Ночной воздух прочистит твою голову.

Она была, конечно же, права, мне просто необходимо выбраться из этого дома, но…

– Это безопасно? Я имею в виду, эти Мааскаб выскочили из ниоткуда.

Эмма рассмеялась.

– Безопасность – это иллюзия. На земле нет такого места, где бы Скабби не добрались до тебя. Но со мной безопасно настолько, насколько это возможно. А теперь я готова поставить убийственный рекорд. – Она покрутила рукой. – Все дело в запястье.

Она схватила ключи со стены, прошла к машине и скользнула внутрь.

– Aston Martin One-77. Как только она появилась у него, я умираю от желания прокатиться.

Гладкие современные линии говорили об одном…

– Дорого, – промямлила я.

Эмма широко улыбнулась, когда я села на кожаное пассажирское сиденье.

– О, ты себе и представить не можешь, – сказала Эмма, медленно проведя руками по рулю. – Кинич не позволил бы мне прокатиться на этой машине, но учитывая, что сейчас он в коме…

Они возможно равнодушные люди – существа, – которых я когда-либо встречала. Или это, или они сумасшедшие, чтобы быть обеспокоенными по поводу чего-либо.

– Слышала когда-нибудь фразу «мальчики и их игрушки», так вот боги совершенно на иной уровень вывели смысл этих слов. – Она газанула и нажала на устройство, которое открывало гаражные ворота. – Давай прокатимся! – Шины завизжали, и мы оставили позади себя два клуба дыма.

Я тут же вцепилась в сиденье. Очевидно, Эмма была немного взбалмошной.

– Куда мы едим «прокатиться»? – спросила я, в то время как двигатель начал набирать обороты.

– Йу-ху! – закричала Эмма. – Это малышка способно взлететь! – Автомобиль не летел, а мчался по темной, грунтовой дороге, у которой, казалось, не была конца, но которая могла в любую секунду превратиться в ночную версию прыжка с утеса Тельмы и Луизы.

– Эмма, тебе действительно стоит ехать помед…

Я внезапно услышала ясный звон… это шоу Вудди?

– Держи руль, Пен.

Эмма начала копаться в кармане.

Кисло-сладкие демоны! Я наклонилась и вцепилась в руль левой рукой.

– Не могла бы ты притормозить…

– Привет, малыш. Одну секунду. – Она повернулась ко мне и прошептала. – Это Гай. Он вне себя от ярости. – Она хихикнула и снова вернулась к телефону.

– Эмма, не могла бы ты, прошу помед…

– Нет, – сказала она Гаю. – Я тебе не скажу, потому что мы просто заскочим в лагерь Учи.

Да?

– С нами все будет в порядке, – продолжала она. – Там будет много смуглых воинов, которые были обучены одним из самых бесстрашных, сексуальных богов, среди известных созданий.

Она, наверное, имела в виду его. Полагаю, боги падки на грубую лесть, в принципе, как и любые парни.

– Ну, – произнесла Эмма, – если я увижу гигантского Скаби, то разорву эту твердую задницу пополам. – Молчание. – Нет. Я не «возвращусь сейчас же». И разве ты до сих пор не понял, что угроза отшлепать лишь возбуждает меня? – Молчание. – Так сделай это. – Снова тишина. – Определенно. – Молчание. – Нееет. Я вернусь, когда проветрюсь и буду готова. Люблю тебя. Пока. – Эмма отключила телефон и покачала головой. – Боги. Они думают, что главные и могущественные.

Хм. Хорошо.

Она взяла руль и вжала педаль газа в пол. Автомобиль взлетел по ухабистой дороге пустыни.

– Не могла бы ты замедлиться, пока мы во что-нибудь не врезались? И что такое Лагерь Учи? – спросила я.

– Это место где Учбены тренируются и живут. В Италии есть такой же лагерь.

Помню, Кинич упоминал об этом, место должно быть огромным.

– У Учбена много солдат?

– На этой неделе пришло приблизительно пять тысяч, но их насчитывается больше миллиона – если включить каждого: солдаты, монахи и шпионы. У них также имеется убийственный медицинский центр, владеют несколькими нефтедобывающими странами – некоторые из них даже очень ничего так – и еще десятью обалденными университетами. Ты можешь бесплатно обучаться в них. Я вот, например, учусь на гинеколога.

– Серьезно?

Трудно приставить этого Гонщика, принимающего ребенка. Хотя с другой стороны, здорово иметь рядом кого-то вроде Эммы: она бы убедилась, чтобы все прошло как в окошке авто кафе. И никаких двадцати часовых родовых мук, если будешь ее пациенткой.

– О, да, – ответила она. – Гай и я в течение нескольких месяцев пытались зачать ребенка, и когда ничего не произошло, я подумала, что со мной что-то не так. Я имею в виду, посмотри на него: он мужчина, который одним только взглядом может обрюхатить любую женщину – конечно, я бы его убила, если он посмотрит на другую женщину – ну ты поняла.

– Да.

Тоже самое я чувствовала по отношению к Киничу, черт, а он даже не принадлежит мне.

– Поэтому, – сказала она, – я обратилась к своему врачу Учбену и узнала, что ни одного из них не было опыта в деторождении. И так как я… особенная и не могу пойти квалифицированному врачу, я поняла, что кто-то должен стать добровольцем на эту роль. А кто лучше, чем ни я? Мои родитель – врачи, и я люблю детей. Если по каким-то причинам я не смогу иметь собственного ребенка, то, по крайней мере, помогу другим. Особенно моей сестре Пиел. – Эмма бросила на меня взгляд. – Такой как ты.

Я не хотела оскорблять ее чувства, потому что ничего плохого не было в том, кем она являлась, но это не означало, что я хочу присоединиться к Клубу Потомков Засранца Чаама.

– Как ты узнала, что я как… ты?

Она пожала плечами.

– Просто поняла. Но ты не должна всерьез принимать мои слова.

– Поэтому мы едим в Лагерь Учи?

– О! – Эмма подняла указательный палец. – А вот это замечательный вопрос. Но тебе придется оставаться в напряжении еще минут десять.

* * *

Хоть это и была безлунная ночь, я увидела, что Лагерь Учи вовсе не военная база, а оказалось пятизвездочным убежищем. Фонтаны в тосканском стиле с яркими огнями, тщательно продуманные сады из кактусов с экзотическими цветами и рассредоточенные по территории саманы в юго-западном стиле.

Факелы Тики освещали путь к приветственным кострам, которые пылали под ночным небом Аризоны.

– Не то, что я себе представляла.

– Их мир ни с чем не сравнится, – пробормотала Эмма, пока я шла за ней. Оказалось, что мы направлялись к большому куполообразному зданию. – Завтра я покажу тебе их подземный торговый центр. Представь, Маноло и Джимми Чу (дизайнеры обуви прим. пер.) – друзья семьи.

Она остановилась и посмотрела на мои громоздкие сапоги, единственные которые я купила.

– И несколько совершенно не женских магазинов – если ты, конечно, любишь такие, но надеюсь, что нет. Потому что я могла бы обзавестись действительно хорошей подружкой для шоппинга, а армейские распродажи излишков – не мой стиль. Ты когда-нибудь кардинально меняла стиль, Пенелопа? Я мастер макияжа и укладки волос. Только не пойми меня не правильно. Выглядеть естественно – это так… естественно, а я могла бы сотворить чудеса с твоим лицом. У тебя отличная костная структура. И держу пари, что ты прячешь стройное тело под этими джинсами и майкой.

– Я-я… ну, я…

Она действительно хотела поговорить о том, как одеть и накрасить меня? Я не знала, то ли рассмеяться, то ли ткнуть её в глаз.

– Не хочу показаться грубиянкой, но не могли бы мы… – Я посмотрела на дверь.

– Верно. Хорошо. Просто не думай о Киниче и своих проблемах. Просто держи разум открытым и обещаю, это перевернет твою жизнь.

Вау. Именно этого мне и не хватало, больше судьбоносных событий.

– После этого, – добавила она, – ты гораздо лучше будешь воспринимать, – она махнула на ночное небо – твой новый мир.

– Я не хочу новый мир, мой старый был отличным, и я бы очень хотела его вернуть. Почему никто, кажется, не понимает этого или, если на то пошло, им всем плевать?

Чтобы утешить, она сжала мою руку.

– Конечно, нам не наплевать. Мы беспокоимся больше, чем ты думаешь. Кроме того у нас уже есть план по спасению твоей мамы и Виктора. Лучшие, одни из самых искусных воинов на планете готовятся к этому, пока мы разговариваем. Даже Гай и я отправимся на миссию. Будет сделано всё, чтобы вернуть твою маму обратно. Поэтому, пожалуйста, Пенелопа, дай мне десять минут. После этого я отвезу тебя обратно к Киничу.

– Ты реально веришь, что я такая же, как ты?

– Твоя сила настолько мощная, что мы могли бы осветить ею небольшой город.

Моя? Сила? Думаю, Эмма тоже курит. Очевидно, она не собиралась меня отвезти обратно, пока не закончит задуманное.

– Хорошо. Десять минут. Но потом мы возвращаемся к Киничу. Кстати, что ты имела в виду под «разорву Скабби»?

Эмма рассмеялась.

– Тебе понравится быть Пиел, Пенелопа.