Текст книги "Бог Солнца в поисках... суррогатной матери (ЛП)"
Автор книги: Мими Джин Памфилофф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 26
Долгий обратный перелет на самолете Учбена оказался самым худшим и удручающим ожиданием за всею мою жизнь. Никто и слова не произнес. Но, а что тут сказать? Плохие парни перехитрили нас, и каждый, кого мы любили и заботились, стоял на передовой линии.
Как ни странно, но чувствовала, что моя мама выжила, хотя и понятия не имела, в каком состоянии. Но обнадеживающий голос в моей голове говорил, что она еще не ушла в мир иной и мы все же успеем спасти ее. Я цеплялась за эту мысль, как за спасательный круг.
Что касается Кинича, то эта была совершенно другая энчилада в духовке. Сердце металось между восторгом (Кинич пытался связать себя со мной) и ужасом (я не знала, что произойдет, когда я завершу ритуал).
Как только я переступила порог дома Кинича, то сразу же направилась в кухню, нашла ножницы и взяла спички, а затем пошла в его комнату. Немудрено, Кинич лежал в своей постели, именно там, где я его и оставила. Доктор – тот же самый моложавый с короткими, каштановыми волосами – склонился над ним, проверяя жизненные показатели.
– Что-нибудь изменилось?
– Мне жаль. Я зайду после обеда.
Я закрыла за ним дверь и посмотрела на большое тело Кинича, спокойно лежащее на кровати. Бронзовая кожа стала бледно-рыжей. Вздохнув, я опустилась на колени и поцеловала Кинича в макушку.
– Прошу, сработай. Пожалуйста? – взмолилась я, глядя в потолок, отгоняя слезы.
Осторожно повернув голову Ника в сторону, я отрезала шелковистые, карамельного цвета пряди, провела ими, густыми и мягкими, по его щеке, а затем положила их ему на грудь, чтобы отстричь себе волосы. Я никогда не относилась к волосам с навязчивой идеей, хотя мама всегда суетилась вокруг них и говорила, что они блестят, подобно обсидиану. Думаю, я оставила их длинными только, чтобы мама была счастлива.
Они отрастут обратно, Пен. Это всего лишь волосы.
Я откинула с глаз волосы, которые теперь доходили мне до подбородка, и направилась в патио. Первые лучи солнца, заливали на востоке оранжевым светом ночное небо. Окружающая пустыня была расслабляюще спокойной, словно сама Вселенная затаила дыхание. Я посмотрела на небо и произнесла короткую молитву, кому не знаю, и положила волосы на землю. Я зажгла два пучка волос и наблюдала за ними, понимая, что если это не сработает, я разобьюсь на миллион кусочков.
Крошечный огонь быстро потух.
Ну, начнём…
– Кинич? Ты меня слышишь? Кинич?
Я ждала, мое сердце бешено колотилось.
– Кинич, – прошептала я, – пожалуйста, прошу, ответь мне.
Но он не отвечал.
О боги, нет. Не сработало. Это не сработало…
Я снова почувствовала, что потеряла Кинича. Измученная ночными происшествиями и вечными разочарованиями, я зашла внутрь и свернулась клубком возле Кинича.
Глава 27
– Пенелопа, ты сегодня потрясающе выглядишь, – прошептал мне на ухо Кинич.
Я прижалась к нему и одной рукой обняла его за талию.
– Я скучала по тебе.
– Не так сильно, как я по тебе. – Он навис надо мной. – У нас есть незаконченное дело…
Я открыла глаза, и наши взгляды встретились. Игривая улыбка на его лице сказала мне, чего он хотел, но я все равно спросила, просто хотела услышать это от него.
– Незаконченное дело? – прошептала я.
Его губы тут же смяли мой рот. Тепло от его губ выстрелило прямо мне в живот и заставило все мои женские части мгновенно оживиться.
Я вздохнула от удовольствия. Именно так я хотела, чтобы было в моей жизни. Он. Я. Наши тела переплетаются.
Кинич неожиданно остановился. И нахмурился.
– Что случилось? – спросила я.
– Ты зря тратишь время. Ты нужна мне здесь. Ты хоть представляешь, как я волновался за тебя?
– Хм? Но я здесь, – ответила я, в конец запутавшись.
– Пенелопа… – прорычал он.
– Что?
– Пенелопа! Черт возьми, проснись, – закричал он.
Я резко открыла глаза.
– Нет…! – сказала я, закрыв лицо руками. – Черт возьми! Только не снова!
Кинич по-прежнему лежал в своей постели. Неподвижный. Холодный. Зависший во времени, как Спящая красавица.
Я выскользнула из постели и, пошатываясь, побрела в ванную. Уставившееся на меня изображение было грустной и потрепанной версией меня. Именно так я себя чувствовала. У меня не осталось сил в руках, чтобы отбросить в сторону неудачи.
Какая ирония, подумала я. Наконец поняла, почему Кинич перестал верить, что его жизнь нельзя изменить, и почему предпочел выживание вместо процветания. Существовать, но не жить. У всех были свои переломные моменты. У всех. Даже у всемогущих богов.
– Прости, Кинич, что осуждала тебя, – склонила я голову над раковиной.
– Раз уж ты проснулась, я прощаю тебя. Я говорил тебе, что ты храпишь, как дровосек с гайморитом? Это весьма неприятно.
У меня глаза полезли на лоб.
– Кинич?
Я оглянулась через плечо, направо и налево, но я была одна в личном спа-люкс с мини-водопадом.
– Что? – произнес он.
Святой торт дьявола. Я посмотрела вниз и вверх, из стороны в сторону. Никого.
– О, мамочка. Видеть его во сне каждую ночь, не достаточно.
– Каждую ночь? Как интригующе. Мы голые?
Вот снова. Я задержала дыхание.
– К-Кинич? Это ты?
– Думаю, стоит запретить кому-либо звать меня по имени Майя. Хочу слышать его только от тебя. Только этим сладким голоском.
Я не могу дышать.
– Это… действительно… ты? Или я все еще сплю?
– Я. Что ты так долго возилась с ритуалом?
Я наклонилась, чтобы отдышаться.
– Я понятия не имела, что это было… святое дерьмо! Это действительно ты?
– Ты никому не рассказывала о случившемся?
– Не-а, но я вроде, как и забыла о той части, когда ты произносил странную фразу. – Я не могла в это поверить. Вернувшись в спальню, я уставилась на тело Кинича. – Но ты на кровати. Я смотрю прямо на тебя. Где ты… хм – или как правильно сказать? – откуда разговариваешь со мной?
– Видимо, Вселенная все же может удивить. Даже такое старое божество, как я.
– Извини? – спросила я.
– Я прямо здесь. С тобой.
– Еще раз. Извини?
– Я… внутри тебя.
* * *
Когда Кинич попытался открыть глаза, то сразу понял неладное. Медленно он исследовал физические ощущения. Ноги, пальцы, легкие, он все ощущал, но не мог управлять телом.
Его парализовало? Он умер?
Последнее, что он помнил, он в бассейне с Пенелопой, прижимающейся к нему округлыми, упругими грудями, и он прибывающий на грани пролиться в ее ладонь. Ее желание было настолько мощным, что он буквально готов был воспламениться. Затем, пока он пытался сдержать пламя, ужас отразился на милом личике Пенелопы.
Он не видел Мааскаб, но доносящийся удушливый смрад не с чем не перепутаешь. Скаби стоял позади него и все, что он собирался сделать, было не хорошо. Наверное, и болезненное.
Тогда в голове вертелась лишь одна мысль: он хотел защитить Пенелопу, но не смог. Только не снова. Только, блядь, не снова.
И в этот момент полной беспомощности, что-то в глубине его души изменилось.
Как жесткий удар под дых, он понял, что если бы ему пришлось выбирать, то он бы позволили человечеству погибнуть, он пожертвовал своей душой, если это спасет жизнь Пенелопе.
Невозможно.
Как, когда боги так яростно защищали человечество, он мог подобное чувствовать? Кинич не знал. Но чувствовал. Невидимые цепи защелкнулись, его душа встала перед выбором, какую жизнь он ценил больше. Свободно жить, любить, желать другой жизни и возможно, получить ее. И в тот самый момент он осознал, что не хочет покидать Пенелопу, никогда.
Но, конечно Мааскаб появился, чтобы его убить. И, конечно, жрец пришел, чтобы забрать ее.
Оставалось единственное решение: Молитва Верности и Защиты.
С его светом, привязанным к ней, у Кинича был шанс отследить ее после того, как он восстановит форму в сеноте.
Он говорил и молился, чтобы Мааскаб, позади него, оказался достаточно близко, чтобы коснуться… убить его. По крайней мере, он выиграет для Пенелопы немного времени, прежде чем успеет снова появиться.
А затем он развернулся и ощутил кость и плоть.
Контакт.
И следом наступила тьма. Ничего, кроме тьмы. Пока звук сладкого голоса Пенелопы не пронесся сквозь бездну, шепча во сне его имя.
– Пенелопа, проснись. Ты слышишь меня?
Ответа не было несколько секунд. Возможно, его свет был в лимбо. Но когда он почувствовал, как его тело двигается само по себе, а глаза ни черта не видят, то понял, что застрял в другом теле. Действительно, у Вселенной больное чувство юмора, он был внутри Пенелопы.
– Будь осторожен с желаниями, – пробубнил он.
– Ха? – исступленно спросила она.
– Последнее, что я помню перед нападением Мааскаб, что желал оказаться внутри тебя.
– Как это вообще возможно?
– Довольно легко желать оказаться внутри тебя…
Он заметил, как тепло распространяется по ее щекам. Она покраснела.
Удивительно. Он мог ощущать ее тело?
Да. Жар на лице, холод в ногах, и… голод? Он никогда не чувствовал голода, но это было ощущение, глубоко внутри ее живота, которое источалось наружу через каждую клеточку ее тела. Она голодна. Просто умирала от голода.
Он тут же возмутился. Не было никакой причины, чтобы она лишала свое тело питания.
– Когда ты последний раз ела? – спросил он.
– Несколько часов назад я ела поджаренный сыр и мороженое. Не могла уснуть. Это правда ты? – ее голос дрожал, словно она была на грани того, чтобы расплакаться.
Несколько часов? Неужели человеческие тела всегда такие нуждающиеся?
– Да. Это правда, я.
– Уверен? Просто я каждую ночь вижу сны о тебе. Можешь доказать?
Он ничего не мог сделать, но Киничу стало интересно, на что похожи ее сны. Были ли они такими же, как его? Манящими, яркими, реалистичными, что он мог попробовать Пенелопу на вкус.
Даже сейчас с небольшим усилием, он мог визуализировать каждый чувственный, женственный изгиб ее тела; мягкую кожу бедер, изящный изгиб спины, переходящий в самую восхитительную, округлую, упругую попку, которую он когда-либо видел.
Он мог вспомнить цвет и точную форму ее розовых сосков, ее жар, так как он неоднократно заполнял и выходил из нее – черт возьми, мужик! Прекрати. Думай о чем-то благочестивом и скучном, как например, выбирать победителя в лотереи.
Не работает… черт! Его сознание пульсировало от похоти.
Но, несмотря на его неумолимое желание и шокирующую, необъяснимую трансформацию, ирония и горечь положения угрожающе притаились в тени его сознания.
Он не мог быть с ней, даже если и желал этого каждой молекулой божественной энергии в душе. Потому что два факта так и не изменились: во-первых, грядет апокалипсис. И если он с братьями и их союзниками не предотвратят его, то жизнь на земле исчезнет – включая жизнь Пенелопу.
Во-вторых, он – бог. Проще говоря, он не способен дать человеческому сердцу – сердцу Пенелопы – то, из-за чего оно сможет расцвести. Они были двумя различными элементами, существующие в двух разных реальностях одного мира.
Огонь и лед. Разум и страсть. Ответственность и желание. Противоположные стороны спектра. И если он будет идти на поводу у своих чувств к ней или предпринимать попытки построить отношения, то в конечном итоге может уничтожить то, чем восхищался: ее дух. Она бы потеряла способность чувствовать эмоции.
«Ты можешь преодолеть это непонятное желание быть с ней. Слышишь меня? Сможешь, черт бы тебя побрал. Тебе не позволительно отвлекаться».
– Ну? – сказала она. – Я жду.
– Женщина! Кончай с глупостями. Это я.
– Женщина? О, боже мой! Минотавр это ты! – Она начала визжать.
Он чувствовал, тяжесть её тела, пока она прыгала и хлопала в ладоши. Он чувствовал, как от движения покачивались ее тяжелые груди. Его… ну, не его тело, но его душа напряглась. Если бы у него сейчас был пенис, то он был бы тверже скалы.
– Это будет очень сложно.
– Что?
– Ничего. Продолжай прыгать.
Глава 28
Я спустилась по коридору, не в силах поверить, что все это время он находился в моем теле. Теперь всё обретало смысл… например, мой тлеющий зад, когда я напала на Брута. Означало ли это, что я не Пиел? И если нет, то зачем Мааскаб хочет похитить меня или для чего похитили маму? Обознались?
Я могла бы спросить, после того, как поделюсь радостной вестью с богами о Киниче. Но поверят ли мне? Это всё же немного… странно.
Да, брось. Посмотри, о ком ты говоришь. Всё странное придумали боги. У них, наверное, была Олимпиада по Странностям в комплекте с сумасшедшей эстафетой на крабах, гонках на колесницах, сделанных из мусорных баков, прыжки в мешках… в которых еще лежала картошка, и во время прыжков ее нужно было есть. Эти люди официальные спонсоры причудливого и необычного. Черт. И ты к ним вписываешься.
Без пышной процессии и всякого предупреждения, важность ситуации растрогала до глубины души.
Черт! Внутри моего тела? Может ли он чувствовать то же, что и я? Слышит мои мысли? Проверь, проверь. «Ты самый сексуальный мужчина. Я хочу сделать тебя своим рабом любви и приказать, чтобы ты меня называл – Принцесса Пенелопа, Твое Бессмертное Сокровище».
Тишина.
«Минотавр? Ты меня слышишь?»
По-прежнему, молчание.
Ну, это огромное облегчение.
Завернув за угол, я вошла в гостиную, где Эмма, Габран и Брут тихо разговаривали.
– Я нашла Кинича, – воскликнула я. Эмма подняла взгляд от пола, её глаза были красными. Указывая себе на грудь, я прыгала вверх-вниз. – Он здесь!
Габран наклонился к Бруту. – Девушка, окончательно рехнулась.
Брут, соглашаясь с ним, кивнул.
– Нет. Серьезно!
Я бормотала со скоростью миллион миль в час, пока рассказывала им о том, как Кинич произнес молитву, о которой я забыла, пока не услышала слова, произнесенные Гаем.
– Разве это не здорово! – хлопая в ладоши, сказала я.
«Пенелопа», промямлил Кинич. «Ты не автомобиль выиграла. По факту, у нас серьезные проблемы».
Я смотрю на потолок. Затем на пол. Затем… – Я не знаю, куда смотреть, пока говорю с тобой, так что просто буду разговаривать с моими ботинками. – Вообще-то это были снегоступы.
Только они были у меня с собой. – Пять минут назад, я думала, что потеряла тебя. Так что поверь, такое положение гораздо лучше.
«То же самое можно сказать и о сэндвиче с тунцом», ворчал Кинич.
– Вау. А тебе кто-нибудь говорил, что ты зануда?
«Да. И довольно часто. Думаю, Симил относится ко мне, как к Донне Даунер… полагаю, что ее знакомая».
– Дебби[13]13
персонаж культового американского шоу Saturday Night Live (Субботним Вечером в Прямом Эфире), в исполнении Rachel Dratch, наводящий на всех тоску своими замечаниями и высказываниями
[Закрыть].
«Ах, да. Верно, Дебби. А откуда ты ее знаешь?»
Он понятия не имел, кто такая Дебби.
– Телевизор ты не смотришь?
«Не в этом десятилетии, но я понял, что Ятьюб очень популярен. Я собираюсь посмотреть мое видео…»
– Кхе-кхе! – вмешалась Эмма. – Извини, что перебиваю твой разговор… с… собой – звучит, кстати, очень интересно – но не могла ли ты еще раз рассказать ту часть про Кинича?
– О, извини. – Я подпрыгнула. – Душа Кинича, или… свет… как бы вы там это не называли, припарковалась в моем теле.
Я еще раз рассказала о ритуале и о том, как завершила его.
– Да, ты прикалываешься, – сказала Эмма. – Это почти так же странно, как и то, что случилось со мной.
Прежде чем я успела произнести еще слово, в комнате появился Гай.
– Я многое пропустил? – выгнув бровь, спросил он, в его голосе слышалось такое высокомерие, которое присуще только богу. Завизжав, Эмма побежала и бросилась в объятия Гая. Он с легкостью поймал ее миниатюрное тело.
– Что случилось? Ты что-нибудь нашел? – спросила я.
Эмма покрывала его лицо поцелуями.
– Погоди, дорогая. – Он чмокнул Эмму в губы, затем опустил вниз и, внезапно, помрачнел. – Я не смог найти твою маму. Но обнаружил несколько улик, которые могут привести к Мааскабу. – На завтра я созвал чрезвычайный саммит, чтобы обсудить все происходящее. – Гай потупил взор. – Прости, Пенелопа, что не принес тебе хороших новостей.
– Ну, хоть что-то. «Я не буду плакать. Я не буду плакать».
Затем встал Габран и рассказал Гаю про Кинича. Но к моему удивлению, Гай не казался взволнованным, а наоборот его это развеселило.
Видите, представитель странностей.
– Ну, Кинич, – усмехнулся Гай, – Кажется, Судьба немного забавляется с тобой.
«Да пошел ты», – услышала я Кинича. Очевидно, Кинич слышал все, что слышала я, но никто не мог слышать его. И поэтому я сказала: – Он говорит, что ты самый любимый его брат.
Гай нахмурился и, все еще держа Эмму на руках, повернулся к Габрану. – Другие прибудут следом за мной, убедись, что их желания удовлетворены и что на этот раз, они не разрушат дом Кинича.
Кинич признательно заворчал, так что я не поделилась этим с другими. Гай не стал тратить время и прямо в фойе поцеловал Эмму. Не похоже было, что он планировал в этом веке её отпускать. На самом деле, их поцелуй больше напоминал моллюска, прилипшего ко дну танкера. Я собиралась
прокомментировать, что не в настроении смотреть прелюдию их «любви» – блин, я ревновала, но затем увидела их.
О мой… мои боги…
* * *
Один за другим они появлялись в гостиной. Светились. Мерцали. И излучали такую мощь, о которой только мечтали люди. Словами этого не передать, поэтому единственное, что я сказала: – Вау. И мне все равно, что челюсть отвисла.
«Что 'вау'?» – спросил Кинич.
– Другие боги, – прошептала я, – они здесь.
«Ах, да. Будь настороже, женщина» .
Хм… ладно. А было чего бояться? Потому что я не чувствовала никакого страха, а лишь желание сбегать за фотоаппаратом.
И ещё, Кинич когда-нибудь перестанет называть меня «женщина»?
– Конечно, Минотавр, – вздохнув, сказала я.
Сперва, в комнату плавно вошёл, мужчина с золотистой кожей и волосами с серебристыми прядями, длиной по самые щиколотки. Он был одет в королевскую синюю тогу, а на голове красовался вычурный нефритовый убор. В бирюзовых глазах читалась непочтительность, с которой он осматривал комнату. Затем вошла высокая стройная женщина с золотистыми локонами, за спиной её висели лук и стрелы, а одета она была в короткое белое платье, подпоясанное кожаным шнурком… Ши-Ра[14]14
Непобедимая Принцесса Ши-Ра – американский анимационный телесериал, созданный в 1985 году компанией «Filmation»
[Закрыть]? Непобедимая принцесса? Ты ли это? А за ней стояла довольно величественная женщина, одетая в шляпу, похожую на улей из Винни-Пуха. Они появлялись один за другим, у кого-то черные волосы и смуглая кожа, другие с белокурыми локонами и светло-золотистым оттенком кожи, некоторые одеты практически нормально, в то время как другие едва оказались одетыми, десять созданий выстроились передо мной, таращившейся на них во все глаза.
– Привет, я Пенело…
До того, как я закончила, все десять богов встали на колени и сложили вещи на деревянный пол. С мольбой в глазах, я посмотрела на Гая и Эмму, но они по-прежнему занимались своим непосильным делом у входной двери. Габран и несколько его людей наготове и неподвижно стояли рядом.
– Кинич, – прошептала я. – Что происходит?
«Что они делают?» – спросил он.
– Они встали на колени и сложили вещи на пол, – прикрыв рот рукой, тихо произнесла я.
Один из них положил маленькую деревянную коробочку, леди в белом платье, рога лося или что-то очень похожее на них. Кто-то ещё – кожаный бурдюк. Банка меда и еще несколько безделушек. Казалось, они все сходили в магазин «Cost Plus» и по дешевке купили все это в разделе «безделушки третьего мира».
Затем я посмотрела в дальний правый конец линии.
И уставилась на женщину в струящемся черном платье и кружевной вуали. Хотя я едва могла видеть ее радужные глаза через кружево, но от взгляда занервничала. Тогда я обратила внимание на ее маленький подарок.
Фу. Это что – дохлая крыса?
«Так они выражают свое почтение. Не нервничай», – пояснил Кинич.
Ох, смелая попытка. Ха-ха-ха. Коне-е-е-ечно. С чего бы нервничать? Подумаешь, самые могущественные создания в мире стоят передо мной на коленях и предлагают мертвых животных и всякую дребедень.
– Почему они это делают? – спросила я Кинича.
«Просто поблагодари их», – ответил он.
Я собиралась, но потом меня захлестнуло чувство вины. Ох, нет! У меня для них ничего не было. Надо быстро раскинуть мозгами. Тик-так лежал в косметичке, правда, там уже мало что осталось. Ну, надеюсь, они поклонники правила «главное внимание, а не подарок», потому что они просто обязаны его разделять.
Я прочистила горло. – Эм… это для меня? Ой, право не стоило.
Человек в центре, которого я не очень хорошо рассмотрела, встал и правым кулаком ударил себя по широкой груди в область сердца. Одетый в черную футболку и хорошо сидящие черные кожаные штаны – казалось, стандартная форма одежды этого социального круга – и, как и другие мужчины в семье, ростом он достигал почти семи футов. Густые, растрепанные волосы ниспадали чёрными волнами за плечи, а арктические голубые глаза были ледяным контрастом с кожей цвета молочного шоколада. Ну, серьёзно? Могут ли эти божественные создания выглядеть еще лучше? Несправедливо, учитывая, что они также имели сверхъестественные силы и бессмертие.
– Я Зак-Кими[15]15
Зак-Кими – владыка смерти. Изображался Кими в виде скелета. Отличительной чертой его образа был так называемый «мёртвый глаз», который представлял собой чёрную горизонтальную полосу, проходящую сквозь глазницу. Также Кими имел специфические ожерелья и одежду, символизирующие смерть
[Закрыть], Бакаб Севера[16]16
В мифах племени майя бакабы описываются как божества, на которые опирался небосвод. Бакабы держали небеса по четырём углам, чтобы они не свалились
[Закрыть]. По нашей традиции, мы чтим тебя дарами, Богиня Солнца. Я вздохнула, как тринадцатилетняя девчонка, которая только что встретила своего кумира. Независимо от того, кому мое сердце предано, моя внутренняя похотливая сучка была полностью пленена.
Пен! Возьми себя в руки. Он только что назвал тебя «Богиня Солнца». Верно. Я поняла!
– Так это для Кинича, – осознала я. – Фух! Я-то подумала, вы все перепили и встали предо мной на колени.
Зак посмотрел в одну сторону, затем в другую. Его красивое лицо, с невероятно изящными скулами и густыми, черными ресницами на глазах, исказило расстройство.
– Нет. Теперь в твоих руках сила Кинича. Поэтому ты правишь Домом Богов.
– Прости? – У меня глаза полезли из орбит. – Чьим Домом? – Я уставилась на свои ботинки. – Кинич, здесь какая-то ошибка. Прошу, скажи мне, что я должна ответить.
«Пенелопа», – заворчал он. – «Просто прими подношения».
– Но…
«Я правлю Домом Богов более половины своего существования. Но только потому, что Солнце является источником всей жизни. Сейчас ты мой дом, следовательно, теперь ты правишь богами, до тех пор, пока мы не разделимся».
– Ух. Нет. Найн. Них. Нэт. Этому не бывать.
«Пенелопа», – угрожающе предупредил Кинич.
– А как же вода и кислород? Разве они не столь важны для жизни? Или… шоколад? Шоколад – могущественен. Особенно тёмный – в нем антиоксиданты. Разве для этого Бога нет?
«Нет, Пенелопа. Это так не работает».
О, нет. Я не собиралась этого делать. Нисколечко не собиралась. Я указала на женщину в темной вуали. – Что она делает? Может, она будет отвечать за Дом? – Она стрельнула в меня взглядом – по крайней мере, я так подумала, потому что трудно было сказать из-за вуали, скрывающей её лицо. – Ладно, пусть и не она. – Я указала на даму в коротком белом платье, которая подарила мне рога. – Как на счет Ши-Ра? По крайней мере, у нее забавные предпочтения в одежде.
Женщина в чёрном и с вуалью встала с колен и шагнула вперед. – Ради всего святого. Только не это дерьмо! Я Богиня самоубийц. Что ты думаешь, я должна надеть? Юбку и пивную каску.
Богиня самоубийц? Ничего себе. А я еще думала, что работать официантом отстой. Её работа гораздо хуже. Пухлый бог, тот, кто преподнес бурдюк и нацепил на себя ещё несколько – шесть? – таких же, с неопрятными, обычными каштановыми волосами и одетый в зеленый спортивный костюм Puma, вмешался: – Йа-а-а-а. Хорошая кандидатура. Люблю танцевать хулу и пивные каски.
Он пьян?
Леди-самоубийца закатила глаза. – Заткнись, Бах. – Она окинула комнату из-под вуали. – Почему мы должны проходить через это каждый саммит? Кто-нибудь еще хочет выстрелить в грустную, опечаленную и угнетающую леди? – Она развела в сторону руки и крутанулась вокруг себя, глядя на остальных.
Все проигнорировали её.
– Просто убейте меня. Пожалуйста? – резко прошептала она никому в частности.
– Мне очень жаль, – пробубнила я, – Я не хотела, чтобы так вышло. Твой готический образ – классика. – Я резко вдохнула и взметнула кулак в воздух. – Вперёд, Бела, – тихо сказала я. – Я имела в виду Лугоши[17]17
Бела Ференц Дежё Блашко, более известный как Бела Лугоши – американский актёр венгерского происхождения. Наиболее известен исполнением роли графа Дракулы в одноимённой бродвейской постановке 1927 года и в последовавшем за ней фильме
[Закрыть]. А не Беллу из Сумерек.
Боги смотрели на меня с пустыми выражениями лиц.
Все плохо.
– Слушайте, – половина богов все еще стояла на коленях. – Пожалуйста, встаньте. Это неправильно. – Я посмотрела на дверь и уже собралась позвать Эмму и Гая на помощь, но эти двое смотались. – О. Да что же это такое! Вы что не можете держать руки друг от друга хоть пару секунд? – крикнула я.
Боги растерянно переглянулись между собой, прежде чем бросить на меня взгляд.
– Я ухожу, – сказала я, – Не могу принять ваши прекрасные и такие… – «Не смотри на дохлую крысу, не смотри на дохлую крысу» – вдохновляющие подарки. – Я начала отступать. – Просто… – Я помахала руками. – Выберите нового временного лидера. Хорошо?
Я развернулась, чтобы уйти, но Ши-Ра – та, что в белом платье и с луком и стрелами – схватила меня за руку, посылая болезненные покалывания. – Нет, Пенелопа. Завтра ты возглавишь саммит. Это должна быть ты.
Я вырвала руку из ее хватки. – Спасибо. Я восхищена вашим предложением. Но я…
Я замолчала, когда посмотрела ей прямо в глаза. Как и у Зака, ее глаза были практически прозрачными с небесно-голубыми вкраплениями. Эти глаза мгновенно меня заворожили.
«Пенелопа? Что происходит?», – спросил Кинич.
– Эммм… я…
«Проклятье. Твоя человеческая форма по-прежнему восприимчива. Пенелопа, слушай мой голос. Слушай внимательно. И только меня».
«Я слушаю, слушаю», хотела сказать я, но не смогла.
Он продолжал. «Ты невосприимчива к силе богов; их запахам, их приказам и энергии. Ты будешь слушать только меня».
Я закрыла глаза и поняла, что в голове немного прояснилось. Когда я открыла глаза вновь, Ши-Ра с распущенными золотистыми локонами все еще смотрела на меня.
Она улыбнулась. – Мне плевать на то, что говорит Кинич, я говорю по делу.
– Кто ты?
Она склонила голову. – Я, Камаштли, Богиня Охоты. – Ну, это объяснило рога и прикид в стиле Джей-Ло, охотившейся за стейком. – Я также известна, как Ирсирра, Легба Фон, Дола и под многими другими именами. Ты можешь звать меня – Фейт. – Она улыбнулась и ушла.
Ирсирралегбафондола – что? Ее имя звучало так, словно любовь хиппи породила что-то не то. – Респект и уважуха твоим ужасным именам, леди, но я не собираюсь проводить саммит.
Другие боги ахнули на мое оскорбление. Кроме леди-самоубийцы. Она хихикнула.
«Пенелопа» – рычал Кинич. – «Вернись в мою комнату, мы все обсудим наедине».
– Погоди, – сказала я. – Ты не станешь с ней спорить? Я не могу провести твой саммит.
«Пенелопа. У меня нет времени объяснять все наши законы. Но заговорила Фейт, и тебе придется поверить мне; никто, даже я, не искушает саму Судьбу. Мы все уже давным-давно выучили этот урок».
Эм… ладно. А разве «искушать судьбу» не образное выражение? В любом случае, я не настолько крута, чтобы спорить с этим, и знала это.
– Хорошо, черт возьми. Согласна.
– Так и знала, – услышала я Фейт, которая фыркнула, когда я, принимая поражение, топнула ногой с изяществом двуногого бульдога.
Когда я добралась до комнаты Кинича, несколько богов, не знаю, как они так быстро добрались туда, уже находились у бассейна, пили вино и прыгали в воду «бомбочкой». Конечно, совершенно голыми. За исключением бога, которого они звали Бахом. Он уже был в стельку пьян и одет в плавки с леопардовым принтом, которые подчеркивали его пивной живот. По иронии судьбы, он всё равно выглядел симпатичным. Должно быть, дело в его божественности.
Я покачала головой и задернула шторы. Может ли такая ситуация стать еще более странной? Вскоре я получу положительный ответ на свой вопрос. Абсолютно.
