Текст книги "Товарищ Гроза. Книга Первая (СИ)"

Автор книги: Милослав Князев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Первое, что заметил, – насос. А вот у полуторки ничего такого не было. Хотя, казалось бы, незаменимая вещь. С другой стороны, там не было и ремнабора для заклеивания проколотых колёсных камер. Но в любом случае – всё равно надо. Да хотя бы просто подкачать подспустившую шину. С другой стороны, откуда я знаю всю ситуацию? Может быть, там была не одна машина, и, как с этой что-то случилось, всё ценное перебросили на другую. То-то я ничего особо важного там и не нашёл.

Ладно, с насосами понятно – не стал их перебрасывать в основной пространственный карман. Пока незачем. Но буду иметь в виду на будущее. Что я там дольше всего искал у полуторки? Лом, лопата и топор. Лома тут не было, а вот две небольшие лопатки и два топорика нашлись. Это сразу перенёс к себе. Тоже инструмент, какой бы он ни был.

Дальше – собственно ремнаборы и инструменты. Просто перебросил все кофры, в которых они были, и начал рассматривать уже вручную. Что интересно, они отличались комплектацией. У одного мотоцикла – такое впечатление, что стандарт и ничего лишнего. Зато у другого – всё то же самое плюс много чего ещё. Вот, например, что это за такая фиговина? Понятно, какой-то инструмент, но для чего предназначенный? Я ничего подобного никогда не видел и даже близко не представляю, зачем оно надо. Ну, пускай будет – не просто так же они его возили.

Ключи, ключи, ключи, ещё ключи… Ну, тут всё понятно. Знаменитое немецкое качество – если честно, ничем особым на первый взгляд от советского не отличалось. Ну, если не рассматривать самоделки. Несколько обыкновенных отвёрток – с ними тоже всё ясно.

А вот плоскогубцы мне понравились. Заметно лучше того гибрида кузнечных клещей и чего-то плоскогубцеподобного, который я нашёл в полуторке. Также имелось что-то вроде кусачек – тоже вещь полезная.

О! Ножницы! Тоже очень хорошо. Как бы они мне пригодились, когда я брезент резал. Не удержался, взял один из кусочков и попробовал. Да, вполне себе режут – точно лучше, чем тупым сапожным ножом. А это, например, зачем? Ну, тут хотя бы можно понять – в отличие от прошлой фиговины. Больше похоже на какой-то специальный ключ. Ладно, пусть будет.

Всевозможных гаек, болтов и прочих расходников тоже хватало. Про ремнабор я уже говорил: кусочки резины, какой-то клей и – что самое интересное – походный вулканизатор. Я такую штуку даже когда-то в действии видел. Совсем мелким пацаном был. Тогда ещё очень сильно удивился, не поняв, какая может быть связь между ремонтом автомобильной камеры и разведением небольшого костра прямо на ней. Она же резиновая, она же сгорит!

Сложил весь инструмент в одну кучу – а именно ящик от полуторки и три кофра от мотоциклов. Немного подумал и всё-таки перенёс оба насоса сюда же. Пусть будет всё вместе, а то потом обязательно забуду. Я себя знаю.

Ну вот, наконец-то настала очередь часов. А у меня их теперь целых две штуки наручных. Про системный счётчик, отсчитывающий время, оставшееся до конца испытания, я, если честно, просто забыл. А если ещё более честно – откровенно на него забил. Не очень удобно, да и не особо мне это пока требовалось. Тогда подумал: найду часы – и будет всё в порядке. И только теперь до меня дошло: ничего в порядке не будет.

Часы для попаданца с инвентарём третьего уровня – вещь абсолютно бесполезная. Стоит только отправиться в инвентарь вместе с часами, и время сразу же собьётся. Лучший пример – двое часов, которые сейчас лежали передо мной. Попали в инвентарь вместе с владельцами – они тут же остановились в стазисе. А потом обратно пошли, как только я их из инвентаря вытащил. Но время-то уже ушло.

На самом деле могу легко себе представить метод, как их всё-таки можно использовать. Поставить точное время, а потом отправлять в инвентарь исключительно под стазисом – и только в тех случаях, когда я сам туда отправляюсь. Погрешность, если будет, – несколько секунд при каждой отправке туда-сюда. Однако у такого метода есть несколько подводных камней. Во-первых, можно в любой момент об этом забыть – и всё, время опять сбилось. Во-вторых, в критической ситуации может просто не найтись времени на такие манипуляции. И – всё, часы опять сбились.

Или вот ещё один метод: вообще никогда не брать часы в инвентарь. Просто оставлять их снаружи, когда я отправляюсь туда сам. Правда, все те же недостатки остаются – и появляется ещё один. Пока никого вокруг нет, могу делать что хочу. Но снимать с себя часы при свидетелях и где-нибудь оставлять на долю секунды, чтобы потом опять брать, – как-то странно выглядит. Да и небезопасно: вдруг кто-то заметит и прихватит? Или просто случайно затопчут, пока я в инвентаре. Понятно, что пока я там время снаружи не идёт, но иной раз и доли секунды может хватить.

В общем, сколько ни крути – часы в моём положении это скорее сувенир, чем полезный инструмент. Ладно, отложим их пока в сторону. Всё равно без системного таймера теперь никуда. Так что хочешь не хочешь, а, похоже, придётся учиться им пользоваться. Кстати, сколько там уже натикало?

358–17–29–…

Ха, даже не неделя. Всего шесть дней. Неудивительно, что я так оголодал и полностью отключился от реальности, когда медитировал над котелком с кашей. Зато очень хорошо на собственном опыте понял, что такое две десятки в здоровье и живучести и девятка выносливости.

Почти целую неделю без еды… Хотя стоп! Не почти целую неделю, а больше недели – ведь я ещё не считаю времени, которое провёл внутри пространственного кармана, а это тоже немало. И – нет, не валился с голода, не падал в голодный обморок и вообще чувствовал себя почти нормально. Да, чувство голода постоянно давило, но не мешало активно действовать. Раньше моя выносливость мне такого не позволяла. День-два, да, но не более.

Однако и злоупотреблять этим точно не стоит. Ресурсы организма не бесконечные – можно однажды просто свалиться без сил. Да и сейчас неплохо бы возместить утраченное. Но у нас не такие большие запасы, чтобы бросаться возмещать. Однако как только будет продуктов больше – так сразу стану питаться более плотно.

Да и из рассказов других игроков точно известно: ожирение нам не то чтобы совсем не грозит, но лишний вес игроки набирают медленнее, чем обычные люди. Во всяком случае на начальном этапе – пока не израсходовали свою десятку здоровья. А её израсходовать на самом деле не так уж и просто. Если ничем не злоупотреблять и если при этом показатель живучести тоже не низкий, то замечено: игрок теряет примерно от единицы здоровья в десять лет.

А теперь подсчитайте, сколько так можно прожить. Особенно если призовое очко характеристик оставить про запас и в нужный момент добавить его всё в то же здоровье или в живучесть. Понятно, что такие исследования в моём времени не велись – это из личных записей игроков, которые успели прожить целую жизнь в своих временных линиях. Зачем бы им понадобилось врать – никто смысла не видел. Тем более что у большинства такие показания совпадают.

Но я отвлёкся. Всё думаю о бесполезности часов, на которые я так рассчитывал. Придётся всё-таки учиться пользоваться системным таймером. Ещё раз его раскрыл и попытался туда потыкать, ища возможность синхронизации времени. Тогда, когда его обнаружил, не особо-то и старался. Хотя бы потому, что просто не знал точной даты. Зато сейчас она мне прекрасно известна: 10 июля 1941года.

Однако сколько бы я туда ни тыкал, никакого дополнительного окна не всплыло – синхронизировать время не получилось. Всё тот же обратный отсчёт и ничего больше. А как бы было удобно, появись вторая строчка, показывающая местное время и дату. Однако чего нет, того нет.

Недаром и я сам лично заметил, и многие другие это подтвердили: интерфейс Системы хоть и интуитивно понятен, но дружелюбным или удобным его никак не назовёшь. И непонятно почему так. Есть теория, что он рассчитан на очень разные разумные виды – поэтому трудно понять, кому какой более подойдёт.

Надо не забывать, что даже в Средневековье – там, где уже существует письменность, – абсолютное большинство ею не владеет. Не говоря уже о том, что первобытные люди тем более ничего такого не знают. Так что интуитивно понятный интерфейс обязан быть понятен даже тем, кто читать и писать не умеет.

Другое дело, что именно со мной Система всё-таки общается письменно. Что делать тем, кто этого не умеет? Или специально для них есть какой-то другой вариант?

Может, у Системы есть несколько режимов отображения? Для грамотных – текстовый интерфейс с цифрами, датами и статусами. Для неграмотных – пиктограммы, цветовые сигналы, звуковые подсказки или даже прямые сенсорные импульсы. Для существ с иной сенсорной системой – что-то совсем иное: запахи, вибрации, биохимические маркеры?

Но как она определяет, какой режим включить? По биологическим признакам? По уровню развития цивилизации? Или по чему-то ещё? И если так, то почему мне достался именно текстовый вариант? Потому что я из мира, где грамотность – норма? Или потому, что Система «считала» мой когнитивный профиль при активации? Хотя, о чём это я? Она ведь считала все мои знания и умения, причём на пике развития.

Другой более интересный вопрос, что если у меня тоже есть доступ к другим режимам, просто я об этом не знаю? Надо бы попробовать поискать скрытые настройки. Хотя, судя по тому, как Система реагирует на мои попытки поковыряться в интерфейсе, это будет не проще, чем заставить её таймер обратного отсчёта синхронизироваться с местным временем.

А я ещё думал, подарить одни из часов Любви Орловой. Она секретарь, ей точно нужно. Однако теперь понял, для неё такой сувенир будет ещё более бесполезен, чем для меня.

Была ещё одна проблема. Если честно, шесть пленных немцев в пространственном кармане – пусть и находящихся в состоянии стазиса – уюта там точно не добавляли. И то, что я их всех подвесил под потолок в самом дальнем углу от моего спального места, не сильно помогало. Все лишние вещи, включая заранее приготовленные факелы и тот же свой маскировочный куст, повесил туда же.

Скажем прямо, так себе маскировка получилась. Даже пытался играться с освещением – увеличивал и уменьшал его. Но нет: Система не позволила мне затемнить только один угол. Или всё, или ничего.

Потом вдруг посетила интересная идея – у меня же есть брезент! И нет, заворачивать никого я в него не собирался. Просто расстелил на полу несколько кусков, ввёл их в стазис, а потом такими вот полотнами загородил весь тот угол. Получилось гораздо лучше. Не идеально, но лучше.

Знаете, что самое странное? Я свою новую спутницу ни о чём не расспросил. Вообще ни о чём. Ни кто она, ни откуда, ни как оказалась в этом лесу, ни как получила отметину на лице… Думал, что сама расскажет, если захочет. Не захотела.

Вообще, это самое обычное дело для случайных попутчиков. Особенно в железнодорожном смысле. Сели на двух разных станциях, проболтали всю дорогу – причём даже более откровенно, чем с близкими людьми, – потом на разных станциях сошли, чтобы больше никогда не встретиться. Вот потому так откровенно и разговаривали: больше никогда не встретятся.

Ну так и мы с Любовью Орловой – тоже случайные попутчики. Уж куда может быть случайней? Другое дело, что я её не просто взял в свою дивизию, а буквально заместителем назначил. Какой бы микроскопической и мифологической эта дивизия ни была.

Если задуматься, она ведь тоже меня ни о чём не спрашивала. Очень много задавала вопросов о будущем, но вообще ничего – лично обо мне. Вот такое получилось молчаливое согласие.

Глава 15. Два отряда окруженцев

Глава 15. Два отряда окруженцев

Почти сразу после того, как я отправился дальше, нашёл одну интересную вещь. Или две, если подходить чисто формально. Это было то, чего я давно ожидал увидеть – подбитые советские танки. Два КВ. Вернее, не подбитые, а полностью выгоревшие, один даже взорванный.

Сразу забрал оба в инвентарь, а также все железки, которые валялись вокруг – ничего не пропустил. Зачем? Сами по себе они мне, понятно, не нужны. И проверять, вдруг там что-нибудь завалялось внутри, даже не буду. После такого выгорания всё равно ничего там непригодно ни для чего, кроме металлолома. Потом я эти танки при случае сдам нашим – пусть идут на переплавку. Или не сдам, если случая не будет, – не так важно.

Главное, для чего они нужны – это прокачка размеров инвентаря. Как только я выну их из вне лимита, общее пространство увеличится на тот же объём, который они сейчас занимают. КВ – танк немаленький, объём сразу должен скачком увеличиться. Места пока хватает, но уже чувствую, что скоро понадобится значительное расширение. Если дойду до наших – сдам, пусть переплавляют. Не дойду – выброшу где-нибудь в укромном месте, чтобы немцы не нашли и не переплавили. С какой стороны ни посмотри, делаю не только полезное для себя, но и вообще доброе дело.

Понятно, что эти два КВ не сами по себе вдруг сгорели. А значит, был бой, который просто не мог не оставить следов. Осмотревшись, понял: действительно был, и немцам он не показался лёгкой прогулкой. Семнадцать! Семнадцать битых немецких танков. И не просто битых – развороченных порой до невозможности опознания, чем это было раньше.

Естественно, я собрал их тоже все, а также любое железо, какое там валялось вокруг. И, судя по всему, на самом деле у немцев это не единственные потери, а просто то, что они не успели вывезти из-за полной непригодности к дальнейшему использованию.

Кроме самих танков были ещё два попавших под раздачу грузовика и три бронетранспортёра. Этих разметало вообще на запчасти. Ага, а вот ещё какая-то пушка – от неё тоже мало что осталось.

И тут я замер, осознав масштаб произошедшего. Ещё раз осмотрел бывшее поле сражения. Перед глазами словно ожила картина боя: грохот снарядов, вспышки огня, отчаянная борьба за каждый метр земли. Сам, понятно, подобного опыта не имею, но военных фильмов видел немало, поэтому представить, как всё было, нетрудно. Эти обломки – не просто металл. Это застывшая история, свидетельство мужества и боли. Но для меня сейчас они – лишь ресурс. Холодный, практичный расчёт вытеснил мимолетные чувства.

Слышал, в начале войны то ли под Сувалками, то ли под Расейняй один вот такой русский танк два дня сражался с целой немецкой дивизией. Выходит, случай далеко не единичный и не уникальный – просто о других менее известно. И от этой мысли стало как-то не по себе. Сколько таких безымянных подвигов осталось в тени истории? Сколько героев ушли в небытие, не дождавшись ни наград, ни даже упоминания? Немцы-то такими своими «победами», которые больше похожи на разгромные поражения, редко хвастались. Я факт боя и его результаты в журнал боевых действий, конечно запишу, но имена героев мне неизвестны.

В моё время многие модели танчиков собирают. Может, и мне тоже начать? Правда, мои модельки будут в натуральную величину и с полным боекомплектом. Ну так это хорошо! Имею в виду не вот эти выгоревшие остовы, а нормальные танки в рабочем состоянии. Где же их ещё брать, если не здесь и не сейчас?

Ага, размечтался. И даже если у меня получится, у моделей в натуральную величину есть один серьёзный недостаток: где хранить? Их красиво на полочке не расставишь. Так у меня для этого пространственный карман имеется. Вот как только прокачаю основное пространство, чтобы туда сотня-другая танков помещалась, так сразу коллекционировать и начну. Ну или дальше буду мечтать, если не прокачаю.

Так мечтая, сам не заметил, как вышел на людей. Мы смотрели друг на друга весьма удивлённо. Встреча оказалась неожиданной как для них, так и для меня. После успеха с постом фельджандармов я как-то расслабился. Вначале Любовь Орлова ко мне незаметно подошла. Но там ладно, я слишком увлёкся едой после больше чем недели голодания – простительно. Теперь вот отряд окруженцев: командир и ещё пять человек, хотя нет, семь. Они, по любому, удивились куда сильнее, чем я, учитывая мой прикид. Не каждый день встретишь паренька в самодельном брезентовом балахоне.

– Ты кто? – спросил у меня командир.

– Путешественник во времени, – честно ответил я.

– Эээ…

Да, очень информативно. Каким-то не начитанным оказался командир. Вот Любовь Орлова сразу про Герберта Уэллса вспомнила, даже меня за него приняла. Пришлось объяснять, а вернее, показывать. Когда у тебя в руках прямо из воздуха появляются разные предметы, не поверить трудно. Другой вопрос, что есть варианты на выбор: либо волшебник, либо путешественник во времени.

Ну и пулемёт – в любой дискуссии весьма весомый аргумент, игнорировать который крайне трудно. А именно с пулемёта я и начал. Нет, не для того чтобы угрожать, а просто привлечь внимание. Получилось. Ну а дальше можно было рассказать теорию путешествий во времени: мел, доска и опыт прошлого объяснения у меня уже были. Ну и про омоложение рассказать не забыл, чтобы пояснить несовпадение своего реального возраста и внешнего вида.

Заодно и познакомились. Валерий Сидоров, лейтенант, аж из Хабаровска. Последнее он особо подчеркнул, хотя я и не спрашивал.

– Скажи, а коммунизм там у вас в будущем построили? – спросил лейтенант.

Вообще вопрос ожидаемый, если бы не насмешка в голосе, которая говорила о том, что он мне всё ещё не верит. Я бы очень удивился, если бы так с ходу и до конца поверил. Даже после демонстрации чудес с помощью инвентаря.

– Не построили, – просто ответил я.

– Ну вот, а говорил, что из будущего.

– Что «ну вот», – передразнил его я. – Французы со своей революцией тоже не построили. Спартак во время своего восстания тем более. Вот и мы не построили. Зато социализм точно построили, тут можешь не сомневаться.

– Так значит, ты прибыл из будущего, чтобы нам помогать из классовой солидарности? – уже не с такой насмешкой спросил он.

– Нет, точно не из классовой, – возразил я.

– Это как?

Заметил, что с интересом слушают не только он, но и все его бойцы. Пожал плечами и стал рассказывать свою версию будущего социально-политического устройства мира:

– Социализм построили не только у нас, а вообще почти во всём мире. Что не мешает большинству стран и дальше грызться между собой: иногда воюют, иногда торгуют, иногда гадят по мелочам. Хотя последнее не иногда, а вообще на постоянной основе. То есть никто ни к кому никакой классовой солидарности не испытывает. Вот и я не буду.

Не стал объяснять, какой именно социализм там у нас построили, как это рассказал Любови Орловой. Не сомневаюсь, просто не поймёт. А если и поймёт, то воспримет в штыки. Так же не стал приводить в качестве примера нынешних союзников СССР, которые вроде как тоже воюют с Германией, что не мешало им на протяжении всей войны при любой возможности гадить по мелочам. Причём не только нам, но и друг другу. Просто закончил свою речь:

– Поэтому помогать я не отказываюсь, но вовсе не из классовой или социальной солидарности, а потому что это моя страна, и я в любом случае буду на её стороне. С кем бы и по какой причине она ни воевала. Любого думающего иначе о своей Родине не то что патриотом, но и человеком-то назвать нельзя.

Про какой бы политический строй в ней ни был, добавлять не стал. Все молчали, пытаясь переварить то, что я им сказал. А ведь это ещё очень смягчённая версия. Поэтому и не собираюсь большинству рассказывать абсолютно всю правду. Нет, так-то расскажу обязательно, но не на бытовом уровне. Вот если кто из руководства пожелает услышать, то услышит всё и ещё больше.

– И кстати о помощи, – продолжил я. – Помогать я готов России, но не каждому конкретному её жителю.

– Это как? – опять спросил лейтенант.

– Очень просто. Если, например, говорить о тех же уголовниках, которые почему-то в данный исторический период считаются социально близкими, то им – точно нет. Эту нелюдь буду уничтожать при любой возможности. Немца можно убить, а можно взять в плен. Этих – нет!

Валерий в ответ поморщился, но возражать не стал. Видимо, уже успел столкнуться с «социально близкими».

– Когда война закончится? – задал он второй из самых ожидаемых вопросов.

– В мае сорок пятого – красным флагом на развалинах рейхстага, – честно ответил я.

– Так долго!

– В прошлом варианте истории – да. В этом, скорее всего, будет иначе.

– Почему?

– Потому что я тут. И не собираюсь стоять в стороне.

– И много ты сможешь в одиночку?

– Почему же сразу в одиночку? Я, между прочим, уже начал собирать партизанский отряд. Даже не отряд, а целую дивизию. Так и называется: Первая Краснознамённая Партизанская Дивизия Имени Товарища Грозного, Иван Василича.

– И сколько в твоей дивизии уже народа? – с сомнением спросил он.

– Уже двое, – опять честно ответил я.

Тот демонстративно посмотрел по сторонам, типа: «И кто же второй?» Я просто достал свою спутницу из пространственного кармана и заявил:

– Знакомьтесь, товарищ Орлова, специалист по связям с общественностью.

– Это как? – не понял он.

Складывается впечатление, что это его любимый вопрос. Хотя ещё надо посмотреть, как бы я сам в подобной ситуации реагировал.

– То есть когда я доставал из ниоткуда школьную доску, у тебя вопросов не возникало, а теперь вдруг удивляешься? Или доска – ерунда, а вот красивая девушка – совсем другое?

– Я и тогда удивлялся, – честно признался он. – Просто хотел уточнить: что такое «связи с общественностью»?

– Это, если на ваши деньги, будет комиссар.

Стоящая рядом девушка аж поперхнулась, услышав, на какую должность я её сосватал. Резко указал на неё пальцем и заявил:

– Только не смей теперь передумать! Согласилась – значит согласилась. Будешь теперь нашим дивизионным комиссаром.

– Я и не передумала, – уже более спокойно ответила она. – Просто ты не обозначил чёткий круг моих обязанностей.

– Так у специалиста по связям с общественностью такого чёткого круга и нет. Он много чем занимается. Но комиссар – это одна из его обязательных функций.

Не стал добавлять, что имел в виду не современного комиссара, а такого, каким он станет позже. Политрука, если по-простому.

– Вижу, лейтенант, у тебя с оружием совсем плохо? – сменил тему я. – Подозреваю, с патронами ещё хуже.

Тот в ответ только промолчал. Слишком красноречиво промолчал. Да ответа, собственно, и не требовалось. И так всё видно. Одна винтовка Мосина и один ТТ на восемь человек.

– Если хочешь, могу подбросить кое-что из своих трофеев.

– Конечно хочу! А что есть?

Он с сомнением осмотрел мои пустые руки, но потом вспомнил про пространственный карман и про возможность доставать будто из воздуха любые предметы. Ну и про пулемёт, который я уже успел продемонстрировать. Я же официально обратился к своей спутнице:

– Товарищ Орлова, что у нас есть из винтовок Маузера? Тех, которые карабины.

– Пять штук в наличии, по два комплекта патронов на каждый ствол, – чётко ответила она.

– Две штуки мы, пожалуй, оставим себе, а три могу отдать. С патронами, разумеется. По два комплекта на каждый ствол. Больше, извини, не дам. Берёшь?

– Конечно беру! – с чувством воскликнул он.

– Тогда забирай, – сделал жест фокусника я.

Из воздуха появились три озвученных винтовки, а также ремни с подсумками и патронами. Ещё появилась школьная парта с писчими принадлежностями.

– Только сначала всё правильно оформим.

Орловой ничего объяснять было не нужно. Она сразу написала два акта о передаче оружия. Всё как положено, со всеми номерами. После чего выяснила у лейтенанта его данные и тоже внесла в документы.

Бюрократия – страшная сила. Буквально минуту назад мы абсолютно несерьёзно разговаривали о Первой Краснознамённой Партизанской Дивизии Имени Товарища Грозного, Иван Василича. И вот уже лейтенант на полном серьёзе подписывает акты передачи трофейного оружия от этой самой дивизии его взводу. Забавно будет посмотреть, как на подобные документы отреагируют начальство, если он, конечно, дойдёт до наших. И если не выкинет по пути. Хотя нет, не выкинет.

– Эх, ещё бы пулемёт, – с надеждой посмотрел на меня лейтенант.

– Нет, пулемёт я вам не дам, – процитировал я.

Естественно, меня никто не понял. Да я и не рассчитывал, что поймут. Но пулемёт давать точно никому не собирался. Так-то мне его не жалко – у меня их целых два. Зато патронов жалко. Ну и что, что по два комплекта на каждый ствол? Патроны – штука такая, их бывает мало, очень мало, всё равно мало, но больше уже на себе не утащишь. Я могу утащить сколько угодно, поэтому пулемёт никому не дам. Вернее, патронов не дам, а без них он всё равно бесполезен.

– А с едой, извини, помочь не можем, у самих почти ничего нет. Хотя…

Достал из пространственного кармана один из обрезков брезента, который не подошёл на одежду. После чего вывалил туда всё, что раньше чуть не выбросил: сгнившая картошка, подгнивший лук, завёрнутый в газету кусок мяса какого-то очень сомнительного вида, слегка посиневшие сухари.

– Если не побрезгуешь, забирай.

– Не побрезгую, – ответил тот и посмотрел на меня с некоторым недоумением, мол, чем тут брезговать.

Ну да, это я такое буду есть исключительно с голодухи. Здесь люди куда проще. Для них это далеко не самая лучшая, но всё же приемлемая еда. А уж после неизвестно сколько дней голода – тем более. Это Булгаков со своей осетриной второй свежести откровенно зажрался. Сейчас большая часть населения планеты регулярно голодает. И не только в Россиях и Африках, в считающих себя вполне благополучными странах тоже – и в Англии, и в Америке, и много ещё где в Европе. Так что осетрину и второй, и третьей свежести съедят и не поморщатся. Как, впрочем, и картошку с луком.

Я пожал плечами и добавил:

– Забирай вместе с брезентом. Акт передачи составлять не будем.

Любовь Орлова посмотрела на меня с некоторым осуждением. Только я не понял, что ей не понравилось: то, что я часть нашей еды отдал, или то, что отказался составлять акт передачи имущества? Так ведь на продукты с самого начала никаких документов не оформляли. Не говоря уже о том, что именно эти я ей вообще не показывал, считая их чуть ли не мусором.

У выходящих из окружения бойцов всё было плохо не только с оружием и едой, но и вообще с другими предметами. В том числе с котелками, флягами или любой другой посудой. Я просто достал три немецких комплекта и добавил в общую кучу.

– Это тоже забирай, и тоже акт передачи имущества составлять не будем.

Сам при этом смотрел на девушку. Ну да, точно так и есть – опять осуждение в глазах. Видимо, бюрократия – её стихия, и любые от неё отклонения она считает чуть ли не преступлением. Зато лейтенант и его бойцы благодарили.

– Что у вас с раненым? – спросил я.

Ну да, один раненый боец у них имелся. На ногах вроде держался сам, но повязку не заметить было трудно. По-хорошему, это нужно было сделать раньше, но тогда я не знал, стану ли им вообще помогать и как они на меня отреагируют.

– Осколок, – ответил командир. – Так бы ничего опасного, но вытащить не получается.

– Я могу легко извлечь, – предложил ему. – Главное, чтобы было кому потом рану обработать.

Говоря это, извлёк из инвентаря немецкий пакет с бинтами и посмотрел на подругу. Та замотала головой и даже зажмурилась. Ну да, секретарша из неё идеальная, готовит уже без энтузиазма, хотя и не отказывается, а медсестру, похоже, придётся искать в другом месте.

– Так-то могу и я сам, – пожал плечами.

Действительно могу – специальные курсы первой помощи закончил. Даже справка есть! И в навыках тоже имеется, Система признала, правда, всего лишь с единичкой. После прихода Системы подобные курсы стали весьма популярны. В том числе и среди тех, кто ни на какое испытание отправляться не планировал. В моём случае было более чем понятно – не просто лишним не будет, а жизненно необходимо. Ну, всё, кроме справки.

Опять постелил на траве кусок брезента подходящего размера. Он у меня, похоже, бесконечный. Ну, если не разбазаривать, то и будет бесконечным. А пока, кроме накидки, матраса и лаптей, ничего не потратил – тент-то большой. Раненый сам лёг на брезент. Я, как и положено настоящему доктору, приложил ладонь ему ко лбу. После чего тот исчез. Не лоб, понятно, а весь пациент целиком.

– А где? – удивился командир.

– Пока там, – ответил я. – Зато тут вот!

После чего протянул ему ладонь, демонстрируя осколок. Да, я не сомневался, что мне удастся с помощью пространственного кармана извлечь посторонний предмет. Всё именно так и получилось.

Удалить аппендикс таким способом не получится, операцию на мозге или сердце провести тем более, но с инородными предметами – запросто. Хоть пулю, хоть осколок, хоть занозу. К сожалению, могу делать это только тем, кого помещу в инвентарь – с самим собой данный фокус не проходит. Уже пробовал на занозах, которых во время блуждания голым по лесу образовалось сильно больше, чем хотелось бы.

Вслед за осколком были извлечены, уже не в руку, а прямо на брезент, та тряпка, которая служила повязкой, и окровавленные штаны. И бутыль с самогоном. Интересный натюрморт получился. Увидев вопросительные взгляды, пояснил:

– Для дезинфекции. Спирт вообще самое главное в медицине, – пошутил я.

С этим утверждением все почему-то сразу же согласились – медицина она такая. Причём восприняли не как шутку, а как истину в последней инстанции. Ну разве что кроме Любови Орловой, но её мнение в данном случае не учитывалось, так как выяснилось, что в медицине она совершенно не разбирается.

Потом я объяснил порядок дальнейших действий. Я вытаскиваю бойца из пространственного кармана, его держат, а то мало ли что, а я обрабатываю рану. Так всё и получилось. После чего плеснул в немецкий котелок около ста грамм самогона и протянул раненому в качестве обезболивающего. Тот, не моргнув глазом, выпил.

– Исключительно в медицинских целях, – пояснил я ещё раз и спрятал бутыль обратно в инвентарь.

Сам тем временем глянул в системный интерфейс на своих характеристики. Ту часть где навыки.

Оказание первой помощи: 1

Ну да, ничего не прибавилось. Да и вряд ли за единичное извлечение осколка и привязанную рану что-нибудь прибавили бы. В любом случае, случись такое, обязательно всплыло бы системное сообщение.

Расстались мы, считай, друзьями. Странно было бы, окажись иначе, учитывая, сколько всего я им отдал. Надеюсь, прорвутся к своим и расскажут про странного чудика в брезентовом балахоне, который называет себя путешественником во времени и может доставать предметы из воздуха. Сомневаюсь, что им поверят, но пускай – когда таких странных наберётся достаточно много, придётся поверить.

И много ли ещё будет таких вот отрядов? И со всеми ли получится расстаться друзьями? Этот лейтенант ещё ничего, а попадётся кто-нибудь из старших командиров, который привык всё рассматривать исключительно как ресурс? Нет, будет послан, в этом я не сомневаюсь. Пойдёт ли туда, куда я его пошлю? Так что нужно быть осторожным и в случае больших групп с ними вообще не контактировать. Я когда фокус с пулемётом показываю, это не только фокус. Если понадобится, буду стрелять. Смогу ли в наших? Тут всё просто, тот, кто нападает на меня, нашим быть перестаёт.