Текст книги "Товарищ Гроза. Книга Первая (СИ)"

Автор книги: Милослав Князев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Глава 21. Тайник главаря

Глава 21. Тайник главаря

Естественно, за один день мы не управились. Савелий это предполагал с самого начала. Ну, ему видней, он тут не первый раз. Так-то ничего страшного, просто пришлось переночевать прямо тут, на болотах. Самым лучшим вариантом была именно землянка. Хотя и самым худшим тоже. Ну и что, что крыша над головой? Надо учитывать, сколько народу и сколько времени жило под этой крышей.

Землянка – штука хорошая, только проветривается не очень, даже если вентиляцию в ней делают (а тут сделали), всё равно. Да и с санитарией в этом месте и в это время всё плохо. У них, кстати, тут даже своя баня была, которой явно пользовались. Ни в какое сравнение с той, что мы ещё вчера посетили на хуторе, но ведь была!

Увидев, как оборудована баня в схроне на болотах, я опять задумался о полезности такого сооружения. Обязательно себе сделаю. Была мысль захватить кое-что из этой, чтобы потом применить – ну или в качестве примера хотя бы, – но отказался. Поскольку мы с Савелием решили оставить этот схрон себе, поделив на части, то и баня тут будет нужна. Если не мне, то ему.

Только, несмотря на баню, всё равно запахи в схроне стояли ещё те. Просто зайти на какое-то время можно, а ночевать лучше не стоит, особенно когда есть выбор.

У нас был. Самый идеальный вариант – у Орловой. Отправляю её в инвентарь и извлекаю только следующим вечером уже на хуторе. Савелий вообще не видел проблемы – мог переночевать в своём привычном месте. А я решил поставить палатку. Остров достаточно большой, место нашлось. Да и не планирую я от кого-то тут прятаться. А если верить Савелию, то никто сюда уже больше и не придёт. Все, кроме нас, кто знал об этом месте, уже покоятся на дне болота.

Если нам для ночлега не подходило само место, то уж кровати и нары тем более. Ни их, ни матрасы, ни постельное бельё, которым пользовались бандиты, я в свою долю брать не стал. Раньше, может быть, и подумал бы, но сейчас, после ограбленного склада, на котором такого имущества были тысячи и тысячи штук, точно нет.

У ночёвки летом на болотах – да и в лесу вообще – есть ещё одна проблема: комары. Однако я уже давно привык и перестал их замечать. С одной стороны, мои показатели здоровья и живучести таковы, что комариные укусы абсолютно не страшны. С другой – просто притерпелся.

В первые дни, когда я появился в этом времени буквально голым, комары могли бы стать огромной проблемой. Но не стали – хватало других, куда более серьёзных забот. А потом я и вовсе перестал их замечать.

Так что я спокойно лёг спать, не обращая внимания на такую незначительную проблему. Дым от костра отгонял большую часть назойливых насекомых, а палатка и вовсе не позволяла им проникнуть внутрь.

Утром проснулся с ощущением, будто мы забыли что-то важное. Мысль крутилась на краю сознания, но никак не удавалось её ухватить. Спросил у Савелия – он проснулся раньше меня, – но тот лишь пожал плечами, ничего определённого ответить не смог.

Тогда я извлёк раньше времени из инвентаря Любовь Орлову и посоветовался с ней. Девушка согласилась: да, мы что-то явно упустили, но тоже не смогла понять, что именно.

И вдруг до меня дошло – деньги!

Одной вещи тут всё-таки явно не хватало – денег. Их вообще всегда и везде не хватает, но в данном конкретном случае они просто обязаны были быть. Неважно что: заначка контрабандистов, их касса, да хоть общак. Не считать же таковым чемодан с царскими ассигнациями?

Кстати, интересный вопрос: зачем он вообще тут валяется? Ждут возвращения прежних времён? Нет, многие как раз именно на это и рассчитывают. Кто-то – больше в виде мечтаний, а некоторые – на полном серьёзе. Но неужели кто-нибудь думает, что при восстановлении царской власти в оборот вернутся и царские деньги?

Это примерно как в моё время надеяться на восстановление СССР. Да, маловероятно, очень маловероятно, но принципиально не невозможно. А вот что действительно невозможно, так это при таком восстановлении возврат в оборот старых советских рублей – тех, с профилем Ленина. Просто напечатают новые. А до тех пор будут без всяких проблем временно ходить современные российские рубли. Так и тут: если вдруг вернётся Российская Империя, то никто старых денег в оборот не пустит. Тоже напечатают новые, а временно потерпят нынешние советские рубли.

Осмотрел тот самый чемодан. Потертый, кожаный, с медными уголками и массивным замком. Внутри – пачки ассигнаций. Бумага ещё крепкая, печать чёткая, но… бесполезная. Как музейный экспонат – да, как платёжное средство – нет.

Но я отвлёкся. Настоящая касса банды где-то тут – просто обязана быть. Вот если бы главарь отсиживался где-нибудь в другом месте, а сюда только иногда приходил, тогда да – деньги были бы в ином месте. Но поскольку он обитал тут вместе со всеми, то и заначку надо искать тут же.

На самом деле несколько мелких заначек мы и так уже нашли. Однако это были именно мелкие заначки – явно чьи-то личные излишки из числа рядовых членов банды. Где же основная касса?! Савелий в этом смысле нам ничем помочь не мог. Он никогда не был членом банды – скорее посредником. Да и далеко не каждый член банды будет знать, где хранятся основные деньги. А они просто обязаны быть.

Контрабандисты, понятно, могут работать и по бартерной схеме. Но чаще всего – всё-таки за деньги. Схема простая: в одной стране купил; через границу перетащил; продал – и уже там что-нибудь купил; перетащил обратно. Для такого нужен оборотный капитал. И то, что в последнее время они переквалифицировались в бандитов, ничего не меняет: контрабандой заниматься не перестали. Даже наоборот – у бандитов касса может быть и больше.

Начали ещё раз обыскивать уже проверенную землянку. А она, между прочим, большая – многокомнатная и даже многоуровневая. В такой спрятать можно много чего и где угодно. И где-то здесь должно быть то, что мы ищем.

Мало того, пришлось по новой вытаскивать всё имущество, которое мы уже упаковали по разным складским помещениям. Та ещё морока: вынести, проверить каждую комнату, занести обратно. Движения однообразные и было бы утомительными, если бы не мой инвентарь. Но ничего не поделаешь – сами виноваты, что не подумали раньше. Теперь приходилось расплачиваться временем и силами за собственную недальновидность.

Начали с полов, которые местами даже прибиты не были. Подняли несколько досок – скрипнули, но поддались легко. В первую очередь под ними оказалось несколько тайников. Хотя, по правде говоря, это были вовсе не тайники, а просто места для хранения. А ещё – специальные ямы для накопления грунтовой воды. Ничего особенного там не нашлось: лишь несколько врытых бочек с продуктами да всякая мелочёвка, пропущенная нами при первом обыске. Засохший хлеб, старые тряпки, пара заржавевших ножей. Но не деньги.

Перешли в личные апартаменты главаря. Здесь ещё совсем недавно всё выглядело куда солиднее: кровать с периной, стол с резными ножками, шкаф с зеркальной дверцей. Даже лампа с фарфоровым основанием – роскошь по местным меркам. Сейчас, освобождённая от мебели, комната смотрелась иначе. Обыскивали тщательно, не пропуская ни сантиметра. Если не тут, то уже нигде не найдём. Поднял половицы – пусто. Простучал стенки – глухо, ровно, без намека на пустоту. Да и с какой стати оно должно было что-либо дать? По бревну сколько ни стучи – результата не получишь. Есть за ним пустота или нет – звук будет одинаковый. Присел, провёл рукой по стыкам брёвен. Одно чуть выступало вперёд. Надавил – не поддаётся. Попробовал расшатать. И вдруг – лёгкое движение. Намертво ли оно в землю вросло или шевелится? Оказалось – шевелится.

Два бревна отошли как одна дверь. Открылась довольно крупная, вернее, длинная ниша, уходящая вглубь стены. Внутри – один чемодан, обит кожей, с медными уголками, и ещё несколько небольших сундучков, несколько коробок разных размеров и два каких-то странных плоских ящика. Касса была извлечена наружу – не просто в комнату землянки, а на поверхность, под солнце. Разложили всё на уже привычном брезенте, расстеленном прямо на траве.

Основной валютой оказались советские рубли. Что более чем логично: где бы ни крутились деньги этой банды, СССР оставался ближайшим и самым активным торговым партнёром.

Следом шли польские злотые – причём двух видов. Довоенные, с портретами королей и старинной вязью, и современные, попроще. Зачем тут хранятся довоенные – я так и не понял. Толку от них ничуть не больше, чем от царских ассигнаций. Разве что выбрасывать жалко. Может, кто-то из банды держал их как память? Или надеялся когда-нибудь обменять по ностальгическому курсу?

Следующая по значимости валюта – германские марки. Тут тоже всё более чем понятно. Та же Польша сейчас только формально вроде как независима, а на деле находится под полным контролем Германии. Немецкие деньги там, скорее всего, берут даже охотнее, чем польские. Купюры с готическими шрифтами и строгими линиями выглядели солидно, почти угрожающе.

Потом нашлись английские фунты – совсем немного, но были. Что тоже логично: сейчас главная мировая валюта именно они, а не американские доллары. Фунты лежали аккуратно, будто их берегли как резерв на крайний случай. А вот долларов, кстати, совсем не было. Зато нашлись какие-то бумажки, принадлежность которых я не смог опознать. Да, если честно, не особо и пытался – этих фантиков было совсем мало.

Следующий по значимости «валютой» было золото – причём в двух разных видах. В первую очередь – золотые монеты. Отдельная шкатулка (или, точнее, небольшой сундучок) была доверху набита ими. Преобладали николаевские и советские червонцы – тяжёлые, с чётким тиснением, от которых даже в полумраке словно исходило приглушённое сияние, а уж на солнце тем более. Но попадались и другие: редкие иностранные экземпляры с незнакомыми гербами и датами, видимо, собранные по случаю. Их было совсем немного – скорее как диковинки, чем как расчётное средство. Но лежали почему-то вместе со всеми.

Два других сундучка хранили драгоценности и «всякую прочую ювелирику». И тут уж накопилось изрядно – если не сказать много. Переливались гранями бриллианты в кольцах и брошах, тускло мерцали золотые браслеты, звенели тонкие цепочки, лежали россыпью перстни с цветными камнями – рубинами, сапфирами, изумрудами. Во всяком случае я надеюсь, что камни именно такие, в этом времени всяких сваровских пока не придумали. Были и более простые вещи: серебряные ложки, портсигары, даже пара старинных часов с инкрустацией. Это всё лежало в простых коробках.

Если золотые монеты ещё можно было условно причислить к платёжному средству – их при нужде легко обменять или использовать как универсальный эквивалент, – то это явно было награбленное. Не товар, не коллекция, а именно добыча: вещи, вырванные из чужих жизней, лишённые истории и прежних хозяев.

Ещё тут оказались целых две колоды шахмат. Как раз в тех двух странных плоских ящиках. Зачем они вообще хранились в тайнике главаря, непонятно.

Первый комплект – самый обыкновенный, можно сказать, классический, но при этом довольно качественно сделанный. Доска и фигуры – из явно ценных пород дерева. Работа аккуратная, линии чистые, резьба тонкая. Именно резьба, а не токарка: каждый элемент проработан вручную, с вниманием к деталям. Такой набор не стыдно поставить на стол в приличном доме – и играть не один год.

Второй комплект – куда интереснее и необычнее. Доска отлита из бронзы, массивная, солидная. Чёрные поля – собственно бронзовые, потемневшие от времени, с благородной патиной, придающей поверхности благородный, слегка загадочный вид. А «белые» поля – вставки из какого‑то светлого, тоже жёлтого металла. И вот тут загадка: совершенно непонятно, что это за сплав и почему он не тускнеет. Не золотые же, в самом‑то деле?

Фигурки тоже литые, проработанные до мелочей: рыцари в полных доспехах, короли с коронами, простые пехотинцы с копьями. Выполнены в том же двухметаллическом стиле – бронза и светлый металл. Каждая фигура словно миниатюрный скульптурный шедевр: можно разглядеть складки плащей, узоры на щитах, выражения лиц. Набор не только красивый, но и очень тяжёлый: поднять доску одной рукой даже при моей пятёрке в силе сложновато, а каждая фигура весит как небольшая гирька. Отсюда вывод – точно не золото: из него, в отличие от бронзы, цельнолитых фигурок не бывает, да и стоимость такого комплекта была бы запредельно высокой.

Я повертел в руках одну из пешек – отлита чётко, детали видны даже в мелких складках доспехов. Кто и когда сделал этот комплект? Для кого? Может, это трофей из какого‑то старинного замка, захваченного в ходе давней войны? Или подарок знатному вельможе от мастера, стремившегося продемонстрировать своё искусство? А может, это изделие какой‑то закрытой мастерской, где экспериментировали с металлами и формами?

В любом случае вещь примечательная. Первый набор можно использовать по прямому назначению – играть, устраивать партии, наслаждаться процессом. А второй… Второй стоит оставить как редкость, как артефакт. Вдруг когда‑нибудь он пригодится не для игры, а для чего‑то другого? Для обмена, для демонстрации статуса, для… пока даже сам не знаю.

Добычу делили на троих – без особых конфликтов, что уже радовало. Савелий предпочёл советские рубли. Мне-то они на фиг не нужны, а ему явно пригодятся: лучше всего иметь деньги, которые ходят в стране проживания, а не какую-нибудь сомнительную валюту. Даже если она «твёрдая» – хрен ты её в Советском Союзе поменяешь.

Я честно предупредил его, что именно эти рубли будут ходить до шестьдесят первого года. Впрочем, от фунтов он тоже не отказался – да и те странные фантики, которые не удалось опознать, тоже взял.

Про английские фунты я помнил: там впереди денежная реформа, и их поменяют. Причём поменяют не просто деньги – саму концепцию. Сейчас у них как? В каждом фунте – двадцать шиллингов, в каждом шиллинге – вообще непонятно какое количество то ли центов, то ли пенни. И всё это привязано к цене металлов – причём не к современной их стоимости, а к той, что была когда-то.

Теоретически эти двадцать монет-шиллингов должны весить ровно один фунт серебра. Не просто же так они называются фунтами стерлингов. А количество медных монет в шиллинге должно стоить столько, сколько стоит эта медь по весу. И это не говоря о гинеях, которые чеканились из золота более высокой пробы и стоили не двадцать, а двадцать один шиллинг. Позже всё это снесут и сделают «как во всех нормальных странах»: один фунт будет равен ста пенсам.

Когда весь мир недоумевает, зачем Джоан Роулинг придумала свои галеоны, сикли и кнаты с такой дикой, неудобной системой, англичане только пожимают плечами: «А что тут такого? У нас у самих недавно похоже было».

Но когда именно случится эта денежная реформа – я понятия не имею. Никогда не интересовался. Также не знаю, как именно будут менять деньги населению. В процессе-то понятно, а вот если кто-нибудь позже припрётся с чемоданом, полным старых фунтов, и не сможет толком объяснить, откуда они у него… У нас, конечно, далеко не чемодан – всего лишь небольшая пачка, так что можно не опасаться. Главное – потратить до денежной реформы. Об этом я Савелия и предупредил.

Я же предпочёл золотые монеты – самое универсальное средство расчётов для путешественников во времени. В любой эпохе, в любом месте золото остаётся золотом: не выцветает, не обесценивается от политических потрясений, не зависит от банковских реформ. Тяжёлые червонцы с чёткими профилями императоров и строгие советские экземпляры легли в мой мешок с почти утешительным звоном.

Германские марки каким-то образом тоже достались мне – вернее, нам с Любовью Орловой. Она свою часть аккуратно сложила в нашу общую дивизионную кассу.

Чемодан с царскими ассигнациями и все польские бумажки тоже оказались на моей стороне. Здесь они вообще ничего не стоят, в моём времени – не сильно дороже. Но всё же… Коллекционерам, пусть и недорого, но продать можно. А в спокойные, благополучные времена коллекционеров всегда больше, чем в любые другие. Кто-то заплатит за историю, за ностальгию, за редкий шрифт на выцветшей бумаге. А кто-то просто чтобы было.

Ювелирные украшения поделили просто: насыпали в три равные – на глаз – кучки и разыграли по жребию. Бриллианты, рубины, золотые цепочки, броши с эмалью – всё смешалось в сверкающих горках, будто детская игра в сокровища.

Мне оно здесь и сейчас не сильно нужно. Но по возвращении домой – посмотрим. Может, продам, может, оставлю как память, а может, найду способ использовать иначе. В конце концов, украшения – это не только деньги. Это взятка, это подарок, это символ статуса. В правильных руках даже самый скромный перстень может открыть нужную дверь.

Обе шахматные доски тоже в итоге достались мне. И дело не в том, что я забираю всё себе, а остальным – ничего. Просто у каждого свои приоритеты. Савелий, например, предпочёл почти все серебряные изделия, что были в коробках. Может, в его глазах это и было настоящей удачей – металл, который всегда в цене, который можно легко обменять, который не потеряет своей ценности. Так что ещё большой вопрос, кто кого перехитрил. Я не спорил – в будущем серебро сильно обесценилось. Может, эти предметы сами по себе тоже стоят немало – тут заранее не угадаешь. Такой же вопрос, сколько стоят эти шахматные доски, особенно та бронзовая.

Кроме денег и драгоценностей в тайнике лежала целая картотека – пухлые папки, перетянутые бечёвкой, стопки бумаг в обложках, отдельные листы с печатями и без. Что это было на самом деле – бухгалтерия, переписка, компромат или просто архив сомнительных сделок – я даже не стал разбираться. Большая часть документов была на русском, но встречались и польские, и немецкие, и какие-то ещё – разбираться в этом не было ни времени, ни желания.

Отдал всё Любови Орловой – пусть разбирается, если у неё появится такое желание. Она человек въедливый, к бумагам привычный, да и нюх на подозрительные схемы у неё точно есть. Однако первым в эти документы заглянул Савелий Петрович. Молча перебрал несколько папок, вынул три-четыре листа, свернул их в трубочку и убрал во внутренний карман. Как пояснил, те касались лично его. Я только кивнул. В конце концов, каждый имеет право на свои секреты. Особенно когда речь идёт о таких архивах.

Ну что ж, теперь все эти бумаги можно даже компетентным органам сдавать, вдруг и их что-нибудь заинтересует.

С деньгами разобрались, все остальные вещи упаковали обратно, можно было отсюда уходить.

Буквально сразу возник ещё один вопрос: что делать с лошадьми? Не оставлять же их тут. На самом деле особого вопроса и не возникло. Все три лошади перешли в долю Савелия, и он, естественно, собрался забрать их с собой на хутор. Поначалу даже планировал вести их через болото, но я такую идею пресёк на корню. Зачем куда-то вести, если можно перенести в пространственном кармане и выпустить уже на месте?

– А не мало ли трёх лошадей на такую огромную банду? – спросил я.

– Мало, – согласился Савелий. – Но на самом деле их было больше.

– И куда делись?

– А никуда. У меня рядом с хутором и стоят. И телеги там же.

Тут открылась ещё одна тайна. Оказалось, Савелий хранил транспорт контрабандистов и приглядывал за принадлежавшим им табуном. Собственно, из-за этих лошадей и телег и возник основной конфликт с бандитами: от Савелия требовали полноценного вступления в банду, иначе, грозили, пожалеет. А тут мы так вовремя подошли и согласились сами решить проблему. Теперь-то понятно, почему он так охотно пошёл на болота и принял активное участие в боевой операции.

Когда Савелий рассказывал о своих контрабандистских делах, не забыл упомянуть и тот склад, который мы недавно ограбили. С его интендантом они имели свои дела. Поэтому и знал, что там и как. Но самое главное не в этом – он знал расположение ещё нескольких таких складов. И один из них был вполне доступен. Обещал показать на карте и объяснить, как туда добраться.

Кстати, о карте – впервые точно узнал, где я вообще нахожусь чисто географически. Ну да, моё предположение, что между Брестом и Минском, подтвердилось. Но гораздо ближе к польской границе. Хотя какая она, к чертям, польская – даже если официальная. Так что к германской границе.

В дальнейших наших планах было посетить и этот склад тоже. Два других контрабандистов не интересовали от слова совсем. Там оружие и боеприпасы. Тяжёлое оружие и боеприпасы, хранимые открытым способом. Навара на этом не сделаешь. Ну, это контрабандисты, а я могу иметь совсем другое мнение. Загребу просто для того, чтобы немцам не досталось. Ну и карман заодно прокачаю. Так что отметил на карте и эти места.

На хутор вернулись вовсе не вечером, но сильно за полдень. Дальше уже сегодня никуда не пошли – хозяин пригласил опять переночевать.

За завтраком я прямо предложил Савелию Петровичу присоединиться к моей дивизии. Ну да, если не считать названия, мой партизанский отряд мог вполне себе чего и стоить. Как говорил товарищ Сталин – кадры решают всё. Этот кадр мне подходил. Боевой опыт явно имеет, крови не боится, готов выполнять приказы такого пацана, как я… Да, он понимает, что я только выгляжу мелким, но для многих это всё равно непреодолимо. Бывший офицер, и главное – не поручик. Ну и к моей концепции от Орды до Федерации принципиально возражений не имеет.

Тот ожидаемо отказался, мотивируя это семьёй и детьми. Я в принципе был не против эвакуировать их всех хоть отсюда куда-нибудь в другое место, хоть в наше время. Но он всё равно отказался. Что ж, его дело. Насильно мне в дивизии тем более никто не нужен.

Немцев он не боялся. И вовсе не потому, что считал их цивилизованными европейцами, которые не тронут мирных жителей. Наивным либералом точно не был и прекрасно знал, чего можно ожидать от этих европейцев. Просто в случае чего собирался отсидеться в схроне на болотах. Я сильно подозреваю, что кроме показанного мне общеконтрабандистского у него существовал и свой собственный.

Ещё я помог немного по хозяйству: то перетащить, то перенести, это перевернуть и так далее. Больших габаритных предметов, с которыми хозяева не справлялись сами, тут хватало. Мне не трудно. Хотя в данном случае без какой-либо пользы для себя, ну кроме благодарности хозяев.

Во вне лимит отправлялись только лично добытые военные трофеи, лично созданные предметы и лично наворованные-намародёрные. Как оказалось, совместные трофеи, там, где я был командиром, тоже считаются. На чужое имущество, которое я не собирался забирать себе, это не распространялось. Пришлось всё таскать в основном пространстве инвентаря. То есть на прокачку пространственного кармана это никак положительно не повлияло. Отрицательно, впрочем, тоже.