Текст книги "Империя соблазна (ЛП)"

Автор книги: Мила Финелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Потирая челюсть, я размышлял над этим. Завтра мой город наводнят боссы Ндрангеты. Это моя ответственность. Я не могу быть в двух местах одновременно. Cazzo! Я хлопнул ладонью по мраморной столешнице. – Если с ней что-то случится...

– Не волнуйся, брат. Все будет хорошо. – Он отключился.

Да, так и будет. Но только потому, что я буду за этим следить. Я перепроверю с Бенетти, убедившись, что у него достаточно людей, посвященных этой задаче. Я также проинформирую службу безопасности на винодельне. Только когда я буду уверен в ее безопасности, я смогу успокоиться.

Я оставил бутылку, душ. Кровать. Все это должно подождать. Сегодня вечером мне предстояло еще много работы.

25

...

Мэгги

Так много встреч. Я привыкла быть снаружи, работать руками, но после пожара я застряла внутри, исследуя и составляя списки. Перестроить винодельню будет нелегко. Или дешево.

– Есть ли способ увеличить доход, не связанный с вином? – спросил Брюс, пока мы все морщились от стоимости запланированных реконструкций. – Как с коттеджем. Способ заработать деньги, пока пересаженный виноградник будет зреть в течение следующих пяти лет.

– У меня есть идея, – сказал Карло. – Но она может тебе не понравиться.

– Я открыта для всего, – сказала я. – Давайте послушаем.

– Некоторые винодельни перегоняют ликеры в дополнение к вину. Джин, ром и водка не нуждаются в выдержке.

Я кивнула еще до того, как он замолчал. – Это отличная идея. Мы могли бы быстро разлить его по бутылкам, а затем пригласить людей попробовать, например, влиятельных лиц и писателей. Может, создать здесь атмосферу подпольного бара. – Я окинула взглядом дегустационный зал.

Майки оживился. – А что, если мы превратим часть подвала в настоящий нелегальный бар? Это приватно и интимно. Нелегальные бары сейчас очень популярны в Лондоне и Нью-Йорке.

Впервые за неделю во мне забурлило волнение, сменив скорбь. На самом деле, это было облегчением. – Вот та пещера, с диваном, подойдет. Там даже бар есть.

Майки поднял руку, чтобы дать мне пять, поэтому я ударила его по ладони. – Вот это и есть командная работа, – сказал мой брат.

– Ладно, что еще? – спросила я группу.

Брюс скрестил руки. – А что, если мы продадим некоторые архивные бутылки как эксклюзивы? Коллекционеры могут захотеть их.

Я грустно вздохнула. Некоторые из этих вин были здесь с тех пор, как мой дедушка впервые разлил их по бутылкам. Мне бы не хотелось их продавать. Но какой у нас был выбор? – Прощупай почву. Посмотри, есть ли интерес. Я не против.

– Я знаю людей, – сказал Карло. – Я могу поспрашивать. И я посмотрю, что я могу сделать, чтобы получить ваши новые растения по дешевке. У меня есть услуги, которыми я могу воспользоваться.

Технически он работал на Вито, но это не значит, что я не была благодарна. – Спасибо, Карло. Мы это ценим.

Шум около входа привлек мое внимание. Каблуки по половицам. Обернувшись, я увидела Палому Д'Агостино, шагающую в дегустационный зал, словно модель, атакующая подиум. Все внутри меня напряглось, заперлось, словно мои мышцы отгородили меня, чтобы защитить.

Почему сестра Вито здесь?

Затем за ней вошел жутковатый мужчина, на его лице проступила серьезная хмурость. Они были поразительно похожи друг на друга, и я сразу поняла.

Это был Энцо.

Старший брат.

Дерьмо.

Никто не двинулся с места. Мы все наблюдали, как эти двое уверенно шагали к нам. Гладкий конский хвост Паломы подпрыгивал, ее помада прочно держалась на месте. Она носила жакет поверх корсетообразного топа и узкие черные брюки, выглядя так, будто только что вышла из магазина Sophisticated & Bitchy. Энцо Д'Агостино тоже хорошо одевался и был в хорошей форме. Я предположила, что ему около сорока. Нахмуренное лицо придавало ему действительно устрашающий вид.

– Ciao, ragazzi! – сказала Палома в комнату. Мужчины за столом встали, но я осталась сидеть. Щеки поцелованы, и Энцо представлен. Наконец, Палома обратилась ко мне. – Мэгги, come stai?⁵⁹

– Зачем вы двое здесь? – выпалила я. – Шеф уже ждет отчета? Не уверена, зачем ему нужно было посылать вас лично, если электронная почта прекрасно работает.

Энцо усмехнулся. Сестре он сказал по-английски: – Она именно такая, как ты описала. – Мне он сказал: – Ты мне уже нравишься.

– О, я так рада, – протянула я саркастически. – Ты здесь, чтобы увидеть Массимо? Он на кухне.

Палома полезла в свою роскошную глянцевую сумочку и бросила на стол конверт из манильской бумаги. Я не двинулась, чтобы прикоснуться к нему. – Что это? – спросила я.

– Прочти, пожалуйста, – сказала Палома. – А потом поговорим.

Карло и Брюс ушли, чтобы дать нам уединение, поэтому Палома и Энцо заняли свободные места. Майки начал вставать, но я пригвоздила его мрачным взглядом. – Не смей, – пробормотала я, потянувшись за конвертом. Внутри были бумаги. Я уловила проблеск юридической терминологии. С трудом сглотнув, я спросила: – Он подает на нас в суд?

Палома потянулась к воде на столе и налила себе стакан. – Не будь смешной. Прочитай.

Я вытащила бумаги и начал читать. Слова складывались в предложения, но я не могла в это поверить. Мой потрясенный взгляд встретился с нервным выражением моего брата. – Что? – спросил Майки. – Что это?

Я не смогла ответить. Вместо этого я передала стопку.

– Почему? – прохрипела я, изучая Палому.

– Он возвращает нам винодельню? – голос Майки резко повысился, когда он читал. – И платит нам за ущерб? Охренеть!

Я должна быть рада этой новости. Так почему же я почувствовала себя оцепеневшей? – Почему? – спросила я ее снова.

– Майкл, bello. – Палома потянулась и коснулась руки моего брата. – Пойдем со мной. Мой брат хочет пообщаться с твоей сестрой.

Майки выглядел неуверенным, его голова крутилась между Д'Агостино и мной. – Конечно. Мэгс, это нормально?

Я не могла говорить. Голова кружилась, а сердце сжималось, словно пыталось сжаться.

Вито покончил со мной. Навсегда.

Я думала, что это то, чего я хочу. Но это казалось таким окончательным. Таким холодным и бесстрастным. Я не ожидала, что меня отпустят, что я больше никогда его не увижу и не услышу. И он даже сам мне не сказал. Он послал своих братьев и сестер, чтобы сообщить новости. Новая волна агонии разорвала мои внутренности на части. Я прочистила горло, борясь со слезами.

– Мэгги, – сказал мой брат. – Скажи мне, почему ты выглядишь так, будто кто-то умер.

– Потому что, – тихо ответила Палома, внимательно изучая мое лицо. – Она только что поняла, что это значит.

– Это значит, что мы свободны, – сказал Майки, затем наклонился, чтобы лучше меня разглядеть. – Правда?

– Конечно. – Я встряхнулась. Позже мне может быть грустно. – Правильно. Это очень щедро с его стороны.

Палома встала и сжала плечо моего брата. – Майкл, пойдем.

– О, да. Я, э-э, просто буду в офисе, Мэгс.

Я кивнула, но мои глаза не отрывались от пронзительного взгляда Энцо, когда Майки вышел из дегустационного зала с Паломой. Я не знала, что делать и сказать. Я должна прыгать от радости. Вито навсегда ушел из моей жизни, мы снова стали владельцами винодельни... Так почему же я не праздновала?

Энцо сложил руки на столе. – Он тебе обо мне рассказал?

Глубоко вздохнув, я пожала плечами. – Немного, да. Массимо сказал, что я тебя возненавижу.

Это заставило старика запрокинуть голову и рассмеяться. Я выдохнула с облегчением. Ладно, человеческая эмоция. И он не выглядел таким уж страшным, когда смеялся. – Маз сказал бы что-то вроде этого. Я задам ему жару через минуту. Сначала я хочу задать тебе очень важный вопрос.

Тишина затянулась, и я ждала. Когда он не заговорил, я выпалила: – Который?

– Ты хоть представляешь, что ты выбросила?

Моя верхняя губа скривилась. – Дай-ка угадаю. Это снова из-за денег. Ну, мне не нужен его пентхаус, его самолет или его дурацкие бриллианты.

Энцо тяжело вздохнул. – Вы оба очень глупые.

Еще оскорбления. Конечно. Эта семья действительно знала, как обращаться с людьми. – Ну, спасибо за это. А теперь, когда твое поручение выполнено, можешь отправляться туда, откуда ты пришел.

Он наклонил голову. – Ты меня не боишься.

– Есть ли причина, по которой я должна это делать?

– Большинство людей боятся.

– Я не большинство людей. И я была бы очень рада, если бы ты закончил то, что тебе нужно сказать, а затем убрался с моей территории.

Он постучал пальцами по деревянному столу. Я заметила, что у одного пальца не хватает кончика, как будто его отрубили у первой костяшки. Ужас.

Но я не съежилась.

– Я пришел сюда не для того, чтобы сражаться с тобой, – наконец сказал он. – Если это имеет значение, я думаю, ты была бы хорошей парой для моего брата. И все же, я уговорил его вернуть тебе винодельню. Он держал ее по неправильным причинам.

– В качестве бизнес-инвестиции? Или чтобы сделать мою жизнь невыносимой?

– Потому что он влюблен в тебя. Он держал винодельню в надежде, что когда-нибудь ты простишь его и дашь ему еще один шанс.

У меня отвисла челюсть, рот открылся. – Это смешно.

– Не для Вито. Он думает далеко в будущее, и он искренне верил, что ты придешь в себя. Capisce?

Нет, я не поняла. Совсем. – Он ничего ко мне не чувствует. Я была для него удобной.

Это вызвало у него еще один смешок. – Мы с братьями знаем, что такое удобство. Мы можем иметь удобство, когда захотим. – Он посерьезнел, откинувшись на спинку стула. – Но человек не вырывает свою жизнь с корнем ради удобства. Он не тратит миллионы на удобство. Он не курит, не пьет и не работает до изнеможения, когда теряет удобство. Видишь разницу? Ты для него неудобна.

Энцо не знал всей истории. – Ты ошибаешься. Он хотел держать меня в своем пентхаусе, а потом позволить мне летать сюда время от времени. Это не то предложение, которое можно сделать любимой женщине.

– Именно такое предложение ты делаешь женщине, которую любишь и которую боишься потерять.

Я слышала, как мое сердце колотится в ушах, когда я об этом думала. – Он никогда не говорил, что любит меня. И он хочет разделить свою жизнь с моей. Как это вообще может работать?

– Ты сделала встречное предложение?

– О, так это все моя вина?

Он наклонил голову и посмотрел на меня. – Ты слышала о знаменитом дизайнере Джианне Манчини?

Я обнаружила это, когда искал Энцо в интернете. – Твоя жена? Да. Она потрясающая.

Глаза Энцо сияли неподдельной любовью. – Да, она очень классная. Я говорю об этом не для того, чтобы произвести на тебя впечатление, а чтобы доказать тебе, что можно идти на компромиссы. Как думаешь, мне нравится идея иметь жену, которая находится в центре внимания и путешествует по всему миру?

– По твоему хмурому виду я предполагаю, что ответ – нет.

– Верно. Это причиняет мне боль здесь, – он положил руку на живот, – и вызывает кошмары у моей службы безопасности. Потому что они знают, что случится с ними, если что-то случится с ней.

– Но ты все равно это делаешь.

– Да, потому что это единственный способ сделать ее счастливой. И я хочу, чтобы она была счастлива.

– Ладнооооооо, – медленно сказала я. – Хотя я не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Неужели?

Я сжала губы, думая. – Я попросила Вито пойти на компромисс. Он не стал об этом думать. Он не стал слушать, когда я сказала ему, чего хочу.

– И чего же ты хочешь?

– Партнер. Тот, кто не лжет, не увиливает и не держит меня все время в неведении.

Он кивнул, как будто понял. – Мой брат составил план того, как может выглядеть ваше будущее. К сожалению, он часто не может видеть дальше своих планов. Если ты хочешь жизни с ним, ты должна требовать той жизни, которую хочешь. Заставь его пересмотреть свои планы. Или...

– Или что?

– Или отпусти его. Если любишь, то борись за него. Если нет, то исчезни из его жизни и никогда не возвращайся.

Я не знала, что сказать. Моя грудь горела, когда я смотрела через стекло на акры земли, которые раньше были моим виноградником. Я все еще болела из-за потери, но последние несколько дней дали мне время подумать. Все, что было потеряно в огне, можно заменить. Посадить заново. Но люди были незаменимы.

А что, если бы Вито погиб в том пожаре?

Я могла признать, что скучала по нему. Я скучала по его капучино и грязным словам, которые он шептал мне на ухо. Я скучала по его очкам и тихой силе. Я скучала по сидению с ним в джакузи. Я скучала по тому, как он целовал меня – словно я была его воздухом.

Трагическая потеря обоих родителей научила меня, что жизнь коротка. Катастрофа может случиться в любой момент, поэтому нужно жить без страха. Без стыда. И если бы был шанс иметь жизнь, которую я хочу, и иметь Вито...

– Мы еще не закончили. Я пытаюсь сказать тебе, что хочу будущего с тобой.

Может быть, Энцо прав. Может быть, Вито действительно любил меня.

– Если он тебе не нужен, – сказал Энцо, – то ты навсегда исчезнешь из его жизни. Навсегда. Ты его не заслуживаешь.

– Я никогда не говорила, что не хочу его, – резко ответила я. – Я думаю. Господи.

Его рот дернулся. Я развеселила его?

Энцо встал и посмотрел на меня сверху вниз. – Только не думай слишком долго. Мы с братом вернемся сюда через три дня по делам. Если он тебе нужен, скажи ему тогда.

Вито возвращался в Паесано? Это не могло быть связано с винодельней, потому что Вито отказался от своих прав. Тогда я поняла. Это была банда мотоциклистов. Месть за пожар.

Выпрямившись, я моргнула и посмотрела на Энцо. – Я не хочу, чтобы он пострадал.

Энцо издал презрительный звук, который был почти фырканьем. – Несколько мудаков в фальшивой коже нам не ровня. – Он повернулся и начал идти на кухню. – Теперь я должен пойти и увидеть моего другого брата. Надеюсь, ты примешь правильное решение, signorina.

Вито

Похороны мафии были занозой в заднице. Я стоял у мавзолея Манчини, пожимая руки, холод жалил мою кожу. Лимузины и темные внедорожники выстроились вдоль изгибов кладбища. Сестры Манчини, которые открыто плакали во время погребения, теперь уезжали со своими мужьями. Я тоже хотел уйти, но нужно встретить еще боссов и младших боссов.

– Дон Д'Агостино, – сказал пожилой мужчина, когда мы пожали друг другу руки. – Я – Дон Регилио. Я знал вашего отца. Он был великим человеком.

Я кивнул, хотя мы определенно не согласились с этим описанием.

– Он был так горд, когда вы, мальчики, родились, – продолжил Дон Регилио. – Мы много веселились вместе в старые времена. – Затем он пустился в историю о том, как он и мой отец воровали женщин у русских и продавали их ради прибыли. Слава богу, Палома не стояла рядом со мной в тот момент. Она, скорее всего, сломала бы этого женоненавистнического динозавра пополам.

– Спасибо, что пришли, Дон Регилио. – Я поднял глаза, чтобы найти его охранника, и мой взгляд упал на Мэгги Фиорентино, стоящую на тропинке, рядом с ней Палома.

Я перестал дышать, не в силах отвести взгляд.

Мэгги.

Она здесь. На кладбище. Черт, я скучал по ней. Вид ее прекрасного лица, теперь розового от холода, только напомнил мне о том, что я потерял, и моя грудь сжалась.

Дон Регилио бубнил, хотя я уже не обращал на него внимания. Вместо этого я полностью сосредоточен на Мэгги. Она кивнула на что-то, что сказала Палома, затем направилась ко мне.

Мне нужно добраться до нее. Мне нужно выяснить, почему она здесь. Она пришла одна? О чем думала Палома, допуская сюда Мэгги? Почти все мужчины поблизости были убийцами и преступниками...

Я пришел в движение, торопясь вдоль очереди мужчин, все еще ожидающих, чтобы поприветствовать меня, пожимая руки в мгновение ока. Когда я дошел до конца, несколько мужчин попытались загнать меня в угол, но я проигнорировал их.

Я направился прямо к Мэгги.

Остановившись, когда мы были всего на расстоянии вытянутой руки друг от друга, я замер. Мне нужно увести ее в безопасное место, чтобы защитить от любопытных взглядов, но я затерялся в коричневато-зеленых глубинах ее глаз. Нет никакого способа избежать их притяжения, не тогда, когда я так отчаянно нуждался в ней в последние несколько дней. Я впитывал каждую частичку ее лица – наклон ее носа, ресницы, обрамляющие ее глаза. Ее мягкие губы, которые я любил целовать. Намек на веснушки на ее щеках от работы на улице.

– Привет, – тихо сказала она, щурясь на пасмурное небо.

Я прочистил горло. Дважды. – Что ты здесь делаешь?

– Я надеялась, что мы сможем поговорить, и Палома сказала, что сейчас самое подходящее время. Извини, если я тебя потревожила.

– Все в порядке. У меня есть немного времени до приема в комплексе. – И тут меня осенило, зачем она здесь. Это должно быть из-за винодельни. Я втянул в легкие глубокую, леденящую холодную дозу реальности. – Я не хочу ее обратно. И если ты здесь, чтобы просить больше денег…

– Вито. – Она подняла руку в перчатке. – В последний раз говорю, мне не интересны твои деньги. И дело не в винодельне.

– В чем же тогда?

– Мы можем поговорить?

Кроме мавзолея, в тот момент не было никаких уединенных мест. – Хочешь посидеть в моей машине?

– Конечно.

Не прикасаясь к ней, я повел ее к внедорожнику, стоявшему на холостом ходу на дорожке прямо за мавзолеем. Когда Томмазо увидел, что мы приближаемся, он вылез из водительского сиденья и открыл заднюю дверь. – Я буду рядом, – сказал он, когда Мэгги забралась внутрь.

Я закрыл ее и обошел с другой стороны. Тепло встретило меня, когда я устроился в коже и расстегнул пальто. Я наклонился к ней и ждал. Тишина была оглушительной.

Она закусила губу, ее взгляд скользнул по моим чертам. – Зачем ты это сделал?

– Что делал?

– Вернул нам винодельню?

Я поднял одну бровь. – Я думал, ты сказала, что это не про винодельню.

– Ответь на вопрос, пожалуйста.

Раздраженный, я снял перчатки и бросил их на сиденье рядом с собой. – Почему нет? Если мне нужен виноградник, я куплю его в своей родной стране.

– Что случилось с этой инвестицией в бизнес?

Я не уверен, что она хотела, чтобы я сказал. Последние несколько дней были пыткой, изнуряющим существованием на работе и ничем больше. И я не могу пересмотреть свои решения, потому что между нами ничего не изменилось.

Но она была не единственной, у кого были вопросы. – Я видел, что ты написала на зеркале в пентхаусе. Почему ты мне не сказала?

Она поморщилась, но не отвела взгляд. – Иногда мне трудно выразить свои чувства. Я думала, что будет легче написать, чем сказать. – Она покачала головой. – Что глупо, я знаю.

– Вовсе не глупо. Слова застали меня врасплох. Вот тогда я и понял, что должен вернуть вам винодельню.

– Я не понимаю. Если бы ты знал, что я к тебе чувствую, то зачем ты все это отпустил?

Мои пальцы чесались от желания закурить, но я сопротивлялся этому желанию. – Эта жизнь, – сказал я, указывая на кладбище, где все еще собирались мужчины, разговаривая и обмениваясь историями о насилии и жадности. – Это моя жизнь. Она никогда не изменится. Выхода нет. Ты находишь это отвратительным, поэтому я хотел покончить с этим окончательно. Дать тебе шанс построить свою жизнь заново, свободной от этого.

Ее лоб наморщился, как будто она была в замешательстве. – Я сказала, что считаю отвратительным жить в твоем пентхаусе в качестве любовницы. Ты думал, я имела в виду тебя?

Теперь она вдавалась в подробности. – Это единственный способ заставить это работать.

– Я знаю, ты в это не веришь. – Она сняла вязаную шапочку и взъерошила волосы. – Твой брат Энцо приходил ко мне.

– Что? Когда?

– Ты не знал? – Когда я ничего не ответил, она продолжила. – Он и Палома вчера утром приезжали на винодельню.

В часы похоронного обслуживания, черт возьми. Неудивительно, что они оба исчезли. – Я не знал.

– Палома пришла, чтобы передать документы, но твой брат отвел меня в сторонку, чтобы поболтать.

Я почти боялся спросить. – Поболтать?

– Что ему и Джианне Манчини каким-то образом удается наладить отношения, даже когда она в отъезде по своим делам.

Ах, теперь я понял, к чему это ведёт. – Во-первых, он не делится с ней подробностями своего бизнеса. Во-вторых, я не мой брат. Он живет в хаосе. На самом деле, процветает в нём. Как и Джианна. Они каждый день рискуют, на что я бы никогда не рискнул… – Я сжал губы.

– Никогда не рискул с чем?

Правда вывалилась наружу. – С тем, кого я люблю. Ты слишком важна для меня. Я должен был знать, что Красные Рейдеры могут быть настолько глупым, чтобы отомстить. Но я ничего не сделал, потому что отвлекся. Я не планировал неизбежного. И я бы предпочел потерять тебя, чем увидеть, как ты страдаешь из-за моей халатности.

– Ты это серьезно?

– Я никогда не говорю того, чего не имею в виду.

– Ты все еще любишь меня? – Когда я не ответил сразу, она снова прикусила губу. – Потому что я люблю тебя. Я не знаю, как это произошло за такой короткий промежуток времени, но, боже, Вито. – Она положила руку на грудь. – Я не могла дышать с тех пор, как ты ушел. И я хотела бы сказать тебе, что я чувствую, раньше.

Что-то глухо стучало в моей груди – низко и согревающе – словно холодный двигатель, кашляющий, чтобы ожить. Взамен она заслужила честность от меня.

– То, что я чувствую к тебе, – тихо сказал я, – пугает, это ужасная буря в моей очень упорядоченной жизни. Я ненавижу это. Я не уверен, что смогу это контролировать, и если бы я мог вычерпать все это из своей груди, я бы это сделал.

Медленно Мэгги потянулась и положила свою руку поверх моей. Она была теплой и мягкой, но сильной. – Я не хочу, чтобы ты избавлялся от этого. Я хочу, чтобы мы страдали вместе. Может быть, сдавшись, мы сможем превратить это ужасное несчастье во что-то прекрасное.

У меня пересохло во рту, и я уставился на наши руки. – Я не хочу приносить боль и страдания в твой мир. Видеть, как ты страдаешь, видеть разрушения после пожара, это все еще преследует меня, bella.

– О, Вито. – Ее пальцы сжались. – Некоторые вещи стоят риска. Ты стоишь риска.

– Ты не это имеешь в виду. Виноградники...

– Это всего лишь растения. – Она сухо рассмеялась. – Не могу поверить, что говорю это, но это правда. Да, они живые организмы, но они не ты. Растения можно заменить. Тебя – нет.

Я всматривался в нее, пытаясь сопоставить все, что она говорила, с наихудшим сценарием. – А что, если они причинят боль тебе? Тебя нельзя заменить, angelo mio. Не для меня.

– Ты сказал, что можешь защитить меня, – сказала она с легкой улыбкой. – И ты никогда не говоришь того, чего не имеешь в виду.

Diavoletta mia, бросая мои слова мне в лицо. Моя грудь раздулась, незнакомое чувство наполнило меня. – Ты должна быть уверена, bella. Потому что как только ты скажешь – да, ты снова принадлежишь мне.

Она придвинулась чуть ближе, ее рот скривился от озорства. – И как это будет выглядеть, принадлежать тебе?

– Это может выглядеть примерно так, как будто я веду тебя в мавзолей и трахаю тебя жестко и быстро.

Ее грудь поднималась и опускалась немного быстрее, а дыхание учащалось. – Я не имела в виду секс. Я имела в виду наши жизни. Каково это – быть с тобой?

– Ты готова переехать в Торонто?

– Нет. Ты готов переехать в Паесано?

Моя верхняя губа изогнулась. – Нет, черт возьми.

– Я так и думала. – Она погладила мою руку своей, словно гладила меня. – Но это всего лишь сорокапятиминутный перелет.

– Итак, мы летаем туда-сюда?

– Неужели это будет так ужасно?

Нет, не будет. Это похоже на то, что делали Энцо и Джиа в начале своего брака. Это можно сделать. Даже если мне это не нравилось.

И это не обязательно должно длиться вечно.

Но это не решало проблему общения. – И ты будешь в порядке, если не будешь знать о некоторых наиболее неприглядных аспектах моей жизни?

– Да, если ты пообещаешь мне рассказать, если один из этих неприятных аспектов повлияет на нашу жизнь.

Это справедливо. – Да, я обещаю.

– Он готов пойти на компромисс, – сказала она, и ее голос становился все гуще по мере того, как мы приближались друг к другу. – Мне это нравится. Что-нибудь еще?

– Я настаиваю на том, чтобы нам построили нормальный дом на территории винодельни. Что-то безопасное.

– Конечно, amore.

Madre di dio, это слово на ее губах. Это словно выстрел стартового пистолета в моем мозгу. Я бросился через сиденье и схватил ее лицо в свои руки, нырнув, чтобы поцеловать ее. Я поймал ее рот своим и просунул язык мимо ее губ, нуждаясь попробовать ее на вкус. Я хотел вдохнуть ее, выпить ее, как человек, умирающий от жажды. Она поцеловала меня в ответ так же жадно, ее пальцы дернули мое пальто, чтобы приблизить меня. Затем я посадил ее к себе на колени, руки прижимали ее к себе, пока она зарылась руками в мои волосы.

Я закрыл глаза и позволил себе утонуть в ней. Я сосредоточился на ее дыхании на моей коже. На вихре ее языка на моем. Наши носы соприкасались. На тепле ее тела на моем. Это было и напоминанием, и обещанием, и я знал, что я самый счастливый человек на свете.

Потому что у меня впереди была целая жизнь, полная всего этого.

Она провела губами по моей челюсти, зависнув около моего уха. – Я должна спросить, ты серьезно говорил о мавзолее?

Меня охватило темное удовлетворение... и я потянулся к дверной ручке.

26

...

Вито

Мэгги вчера улетела обратно в Паесано. Я уже скучал по ней. Перед тем, как уехать, она пришла в комплекс и познакомилась с моей семьей, с некоторыми из них впервые. Как и можно было предсказать, они с Джианной сразу понравились друг другу, и шептались в углу почти час. Я подозревал, что темой разговора были Энцо и я.

Я знал, что буду слишком отвлечен, если она будет рядом, поэтому я отправил ее домой, пообещав увидеть ее сегодня вечером. После того, как мы разберемся с Красными Рейдерами, я планировал остаться в Паесано на неделю, прежде чем вернуться в Торонто. Так много нужно сделать, и у меня было много времени, чтобы наверстать упущенное с Мэгги. Чего бы ни потребовалось, чтобы эти отношения заработали, я это сделаю.

Несмотря на мои многочисленные протесты, Энцо и Джакомо Бускетта настояли на возвращении в Нью-Йорк вместе со мной, чтобы разобраться с байкерами. Во время полета Джакомо казался тихим и напряженным. Мой старший брат, с другой стороны, почти дрожал от предвкушения, его нога подпрыгивала с тех пор, как мы вылетели из Торонто с небольшой армией моих людей. Он жаждал окровавить свои руки.

Хакеры Энцо узнали все, что нам нужно знать о Красных Рейдерах, еще до того, как мы покинули аэропорт.

– Pezzi di merda⁶⁰, ответственные за пожар, сбежали в город под названием Ютика, – рассказал нам Энцо. – Они затаились в баре под названием The Regency Lounge. Их лидера зовут Пит Мерсер, которого по какой-то тупой причине называют Бароном, и он там с четырьмя другими.

– Я разговаривал с Мерсером однажды, – сказал я. – Он, очевидно, не понял сообщения.

Джакомо молчал, расслабленно сидя на своем месте с закрытыми глазами, но улыбка изогнула уголки его рта. Полная противоположность моему брату, который усмехнулся: – Я не могу, черт возьми, дождаться.

Мы не теряли времени, приземлившись в Сиракузах. Мы загрузились в арендованные машины и поехали забирать наше оружие. Бускетта воспользовался местными связями, чтобы достать нам HK45 и дробовики, а также три канистры бензина, которые я запросил. Вооружившись, мы отправились в Ютику.

Пять или шесть мотоциклов были припаркованы у главного входа в зал, аккуратный ряд хрома и кожи, летящих цветов Райдеров. Энергия в машине потрескивала, когда мы подъехали к обочине недалеко от бара и вышли.

– Чезаре, подожди у боковой двери, – сказал я. – Томмазо, там должна быть кухня или задняя дверь. Найди ее. Мы пойдем через две минуты. Ищи байкеров, оружие и всех, кому там не место. Я хочу содрать с этих ублюдков кожу живьем и не хочу никаких сюрпризов. Остальные оставайтесь снаружи. Если кому-то нужно рассказать, The Regency Lounge закрыт на ночь.

Томмазо и Чезаре ушли прикрывать запасные выходы. Энцо, Джакомо и я подошли к двери, в то время как остальные мои люди окружили фасад здания.

Мы втроем спокойно зашли в бар. Место тускло освещено, что неудивительно. Неоновые пивные вывески и лампа над бильярдным столом обеспечивали большую часть света, а два телевизора над баром добавляли немного больше. Музыкальный автомат гудел в задней части бара рядом с чем-то, похожим на древний сигаретный автомат.

Я быстро оценил обитателей. Бармен, пьяный, потягивающий пиво в конце бара, и три байкера, играющих в бильярд. Perfetto.

Один из байкеров положил кий и направился к нам. – Вы трое явно не в том месте, – раздался хриплый голос, в котором я сразу узнал Барона. – Почему бы вам всем не исчезнуть, пока не случилось что-то плохое.

– Мы находимся в правильном месте, – сказал я, глядя ему в лицо. – Барон.

Чезаре вошел и заблокировал боковую дверь, что привлекло внимание всех в комнате. Один из байкеров начал медленно продвигаться к кухонной двери, когда Томмазо шагнул в поле зрения, остановив продвижение байкера.

Взглянув на Томмазо, я спросил: – Что ты нашел?

– Никакого кухонного персонала. Три пистолета, которые я бросил во фритюрницу.

Внезапно дверь ванной хлопнула, и в комнату вошел четвертый байкер, возясь со своей молнией. Джакомо дважды выстрелил ему в грудь из пистолета, забрызгав стену позади него и уронив байкера на пол. Краем глаза я заметил бармена, стоящего на корточках. Я выстрелил ему в голову, разбив зеркало за стойкой как раз в тот момент, когда его обрез проделал огромную дыру в потолке.

Остались пьяница и трое байкеров. Ни один из байкеров не двинулся с места, наши стволы были направлены им прямо в грудь.

Запах пороха висел в воздухе, как горелые волосы и пенни, а дымка порохового дыма плыла к потолку. Когда звон в ушах сменился почти полной тишиной, я взглянул на пьяницу, который дрожал на своем табурете. Его свободные штаны были мокрыми между пахом. – Убирайся, – приказал я, затем наблюдал, как он, спотыкаясь, вышел из бара и исчез через входную дверь.

Наконец, Барон заговорил. – Я думаю, ты считаешь себя большим человеком, пока твоя команда имеет преимущество.

– Как вы и ваши люди себя чувствовали, – спросил я, – когда вы пробрались на территорию винодельни после наступления темноты и подожгли мой коттедж, когда рядом не было никого, кто мог бы оказать сопротивление?

Барон ничего не сказал, только с ненавистью посмотрел на меня.

Но я не закончил. – Или как когда ты облил виноград бензином, уронил спичку и убежал в ночь, как паразит? Разве так поступают большие люди, барон?

– Так вы здесь, чтобы убить нас? – Барон махнул рукой своим людям. – Мы безоружны. Это вряд ли справедливо.

– Мне плевать на честность, никчемный кусок дерьма. Ты думаешь, что раз ты носишь искусственную кожу, то это какой-то дерьмовый американский вестерн, типа Шейна? Ты думаешь, мы должны сложить оружие и драться с тобой врукопашную?

– Мы беззащитны, а ты трус, – сказал Барон.

– Вы жалки. Итальянцы делают это лучше – или вы не видели фильм Корбуччи? Никто из вас не выберется отсюда живым.